Текст книги "Пока смерть не разлучит нас (СИ)"
Автор книги: MsHelena
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 23 страниц)
Сосредоточившись на поиске платка для расстроенной Салли, Грег не сразу заметил мелькнувшее невдалеке знакомое чёрное пальто, а через несколько секунд из толпы зевак за ограждением послышались крики.
– Лестрейд, Смит уходит! – на глазах у растерянных полицейских Холмс, распихав локтями столпившихся фанатов, бросился в погоню за невысоким мужчиной, одетым в темную куртку. Лестрейд, на ходу вытаскивая пистолет, кинулся следом.
Беглец и его преследователь свернули в переулок, и на какое-то мгновение Грег выпустил их обоих из вида. Забежав за угол, чувствуя как сердце готово выскочить из груди, его взору открылась страшная картина: оглушенный преступник неподвижно лежал на заплёванном асфальте, а Шерлок сползал по кирпичной стене, прижимал ладонь к боку и шипел от боли – на светлой рубашке расплывалось кровавое пятно, стремительно увеличиваясь в размерах.
– Он был вооружён? Говорил я тебе, чтоб ты не лез под пули! Встать сможешь? – Грегори попытался осторожно поставить детектива на ноги.
– Не пули. Вот чёрт! – Шерлок скривился, когда из-под ладони начала просачиваться кровь. – У него был нож.
– Я вызову скорую, только не теряй сознание, слышишь? – крикнул Лестрейд, удерживая одной рукой Холмса за воротник пальто, а второй пытаясь нащупать запропастившийся мобильный.
– Не надо скорую, – чуть слышно прошептал бесцветными губами Холмс, – со мной все в порядке.
– Какой, к черту, может быть порядок! – почти рычал Грег, злясь скорее на себя, чем на этого упрямца, – пока приедет скорая, ты истечешь кровью, а в руки Андерсона я тебя не отдам. Держись, я сказал!
Где-то рядом взвыла мигалка, и возле входа в переулок показалась патрульная машина.
Грегори закинул руку детектива себе на шею и осторожно повел к автомобилю, на встречу им уже спешили сотрудники отдела. Дав своим ребятам делать дело, а именно – задерживать преступника, Лестрейд устроил Холмса на переднем сидении, самолично сел за руль и тронулся с места. Мигалки засверкали тревожным красно-синим светом.
Вцепившись в руль, Грег постоянно косился на Шерлока, который был белее мела – тот откинул голову на подголовник и закрыл глаза, бормоча о том, что он живёт где-то в Лаймхаусе. Лестрейд, обычно сдержанный в проявлении своих эмоций, рявкнул:
– Да мне плевать, где ты живешь! Я везу тебя в больницу. Тебе лучше бы помолчать, не трать силы зря.
– Стой! – крикнул Шерлок и с прытью, достойной живого и здорового человека, вцепился в руку инспектора.
От неожиданности Грег резко дал по тормозам, и машина, чуть не зарывшись носом в асфальт, встала как вкопанная посреди дороги. Позади засигналили возмущённые автомобилисты.
– Я не поеду ни в какую больницу! – Шерлок был на грани паники. – Мне уже лучше, и я не хочу, чтобы врачи лезли ко мне со своими скальпелями!
– Твою мать, – с чувством произнес инспектор, упершись лбом в руль и в изнеможении закрыв глаза, – я испугался, что ты сию же минуту отдашь Богу душу, паникер чертов, – с этими словами он снова завел машину и, трогаясь с места, пообещал:
– Клянусь всем, что только есть на свете: ты никогда больше не переступишь порога Скотленд-Ярда, если не дашь отвезти тебя в больницу,
Они мчались на предельной скорости, распугивая встречные машины светом мигающих сигнальных огней. Лестрейд с тревогой поглядывал на расползающееся кровавое пятно на рубашке Шерлока – алые капли медленно сочились даже сквозь ладонь, которой детектив придерживал живот, и Грег опасался, что не сможет вовремя добраться до приемного покоя.
Затормозив у центрального входа госпиталя Святого Варфоломея, Лестрейд выскочил из машины и немедля бросился за помощью. Уже через несколько минут полураздетый Шерлок лежал на кушетке, пока медсестра, чтобы не возиться с пуговицами, разрезала на нём шелковую рубашку, по цене кратную месячному заработку инспектора.
С помощью бинта та же медсестра оттирала кожу пациента от крови, другая – ставила капельницу. Молодой врач надевал перчатки, готовясь помочь пациенту, потерявшему столько крови, что она насквозь пропитала рубашку и пиджак, когда Лестрейд предупредил:
– Обезболивающее может не подействовать, когда-то он принимал наркотики.
Врач приказал убрать капельницу, и в этот момент, медсестра, что очищала кожу, не скрывая раздражения, воскликнула:
– Вы издеваетесь? Стоило поднимать шум из-за такой царапины? Да здесь можно было обойтись пластырем, а не кричать о повреждении внутренних органов!
Ничего не понимая, Лестрейд подошел поближе, успев сердито подумать, что для шуток сейчас не время. Грегори отказывался верить своим глазам – на белой коже обнаженного живота был виден длинный, слегка лишь кровоточащий порез, но как такая пустяковая царапина могла дать столько крови – он понять не мог.
Врач, раздраженный ложным вызовом, осмотрел рану, стянул перчатки и с раздражением швырнул их в урну. Не менее сердитая медсестра наложила на рану квадратик из марли, закрепив его пластырем, и приказала им убираться.
– Я же тебе говорил, что со мной все в порядке, – слезая с кушетки, самодовольно произнес абсолютно здоровый Холмс, который еще каких-то двадцать минут назад чуть не сдох в подворотне.
В этот момент в помещение заглянула девушка, миловидная, но словно выцветшая – белоснежный халат, прозрачная светлая кожа, бледные узкие губы.
– Представляешь, Молли, инспектор привёз якобы раненного, а у него всего лишь царапина на животе, – посетовала женщина. Повернувшись, она добавила, кивком показывая на Молли:
– Вот с кем я посоветовала бы вам никогда не встречаться, так это с ней.
Девушка растерялась, покрываясь неровными пятнами румянца.
– Ох, прости, – смутилась медсестра, – я не имела в виду конкретно тебя, только твою профессию. Она у нас – патологоанатом, – обращаясь к мужчинам, добавила женщина, – а её пациентам далеко не так повезло, как вам, мистер, – сказала она Холмсу.
Шерлок окинул болтливую медсестру уничижительным взглядом и сделал шаг к Молли, представившись:
– Шерлок Холмс, – сказал он, протягивая руку. – Очень рад познакомиться с таким очаровательным патологоанатомом.
– Молли. То есть, доктор Хупер, – пролепетала патологоанатом и осторожно пожала его ладонь, пораженная оказанным вниманием.
Медсестры смотрели во все глаза на эту сцену, отчаянно завидуя невзрачной мышке Молли, но был еще один человек, который не мог прийти в себя от изумления.
Никогда раньше инспектор Лестрейд не видел, чтобы Шерлок Холмс хоть с кем-нибудь был настолько любезен. Да он же, чёрт возьми, флиртовал! Его улыбка и интерес были неподдельными, а уж голос и вовсе превратился в струящийся шёлк, лаская слух. Бедная девушка покраснела до корней волос и бросила на Шерлока такой восхищённо-бессмысленный взгляд, словно она была кроликом, гипнотизируемым удавом.
– Ну, ладно, – прокашлявшись, решился подать голос Грегори, – раз с тобой все в порядке, хоть я и не понимаю как, нам пора идти. – Потянув Шерлока за рукав, он с большим трудом разлучил сладкую парочку.
– Если вам будет интересно, можете как-нибудь заглянуть ко мне на работу, – дрожащим от волнения голосом сказала Молли Хупер на прощание, – у нас в морге иногда попадаются очень интересные экземпляры. Ой, что это я! Вы не слушайте меня, – всплеснув руками, она засмущалась еще больше.
– Я обязательно навещу вас, – пообещал Шерлок, увлекаемый к выходу твердой рукой инспектора.
Лестрейд сел в машину, задумался и принялся барабанить большими пальцами по рулю, выбивая какой-то бешеный ритм, похожий на ирландский рил. Шерлок сидел рядом, ожидая, когда приступ раздражения у инспектора закончится, и выльется в тщательнейший допрос.
– Чтоб вы знали, у меня плохая свёртываемость крови, поэтому любая пустяковая рана даёт такой эффект. Гемофилия* – не самый удобный для жизни диагноз, – решил сыграть на опережение Холмс.
– Да? – перестав барабанить, облегченно выдохнул Лестрейд. – А я уж было думал, что с таким-то ранением тебя продержат на операционном столе несколько часов, приготовился мерить шагами больничный коридор и сидеть ночь у твоего смертного одра, – Грег фыркнул, представив, как он, с опечаленным лицом держит Холмса за бледную безвольную руку. – Всего лишь порез, кто бы мог подумать! Тебе повезло.
Шерлок позволил себе лёгкую полу-улыбку и смешок, очевидно, тоже представив эту картину.
– А что с этой девушкой, Молли? – поинтересовался Грегори, заводя машину. – Не отрицай, она тебя явно заинтересовала, ты просто очаровал её!
Блаженно улыбаясь, Шерлок откинулся на спинку сидения:
– Трупы, – произнес он, многозначительно приподнимая бровь. Грегори фыркнул. У Холмса всё не как у людей.
Вскоре патрульная машина притормозила возле дома Шерлока. Лестрейд настоял, чтобы проводить шатающегося от усталости детектива до квартиры, полностью игнорируя любые отговорки и вялые попытки Шерлока заставить отвязаться настойчивого инспектора.
Поднимаясь по узкой лестнице на третий этаж, Грегори удивлялся: зачем Шерлок живет в таком убогом месте? Ободранные стены со слезающими струпьями краски, застарелый запах кошачьей мочи и расшатанные перила... Если судить по дизайнерским шмоткам, которые таскал Холмс, тот совсем не нуждался в постоянной работе, а значит и жильё мог подобрать куда уж приличней.
В маленькой квартирке под самой крышей неразобранные коробки стояли повсюду, и нужно было сильно постараться, чтобы их обойти – многие, зачастую неожиданные, вещи лежали в самых не подходящих для того местах, а половину крошечного дивана занимал открытый футляр со скрипкой.
А уж кухня представляла собой вавилонское столпотворение из колб и реторт, микроскопа и армии пузырьков с химическими реактивами. Грегори готов был поклясться, что где-то здесь видел человеческий череп.
– Ты что, опять взялся за старое? – сурово спросил Лестрейд.
– Никакого криминала, инспектор, – поднимая руки в сдающемся жесте, отрицательно покачал головой Холмс, – можете проверить.
Сбросив на кресло пальто и размотав шарф, он снял пиджак и рубашку, оставшись обнаженным по пояс и сунул испорченные вещи в пакет для мусора.
Лестрейд взглянул на худощавого Холмса – рёбра можно было пересчитать не глядя, как, впрочем, и остро выступающие позвонки на спине. Такого Шерлока уже не хотелось отчитывать за безрассудство и упрямство, а, скорее, нормально накормить, даже если это придётся сделать насильно.
– Господи, – в притворном ужасе воскликнул Лестрейд, – да по тебе можно изучать анатомию. Когда ты в последний раз досыта ел?
– Сытость отупляет, – равнодушным тоном произнес Шерлок, надевая чистую рубашку. Застегнув пуговицы и подвернув манжеты, Холмс остался доволен своим внешним видом и плюхнулся в кресло.
– Я так не думаю, – строгим тоном не согласился инспектор, доставая из кармана телефон и ища номер доставки китайской еды на дом. – Можешь сопротивляться, но тебе придется составить мне компанию.
Шерлок продолжал молча сидеть в кресле у окна даже когда Грег сделал заказ, и он решил разбавить тишину вопросом:
– Почему ты живёшь в этой дыре? Ты же можешь найти себе что-нибудь более подходящее, – наконец выказал Грег свое недоумение.
– Потому что я неудобный квартирант, который проводит химические эксперименты. А они имеют обыкновение взрываться. Или дурно пахнуть. Или всё вместе взятое, плюс прожигать ковёр насквозь. Это – четвертая квартира за последние полгода, да и отсюда меня скоро выгонят, как только хозяйка увидит, во что превратилась ее кухня. Поэтому и не распаковываю коробки – нет надобности, – Шерлок саркастично улыбнулся. – Кому хочется жить на пороховой бочке?
Спустя сорок минут аромат горячего риса, мяса и овощей сделал маленькую квартирку гораздо уютнее. Лестрейд расчистил кухонный стол от колб и баночек («Это что, глаза?! Шерлок, зачем тебе человеческие глаза?!»), а потом в окружении картонных коробочек с едой наблюдал за Шерлоком, ловко орудующим палочками и поглощающим лапшу с тофу.
Холмс с аппетитом жевал, не забывая при этом упоминать, что еда ему ни к чему и что во время расследований он вообще не ест, дабы стимулировать работу мозга. Грегори молча ковырял рис, выкапывая из него кусочки курицы, и прятал улыбку.
После сытного ужина Грегори проследил, чтобы Шерлок сел на диван отдыхать, а сам с интересом принялся изучать стеллаж с книгами: в основном на полках преобладали труды по химии и анатомии, а также, к удивлению Лестрейда, встретилась пара книг по пчеловодству.
Инспектор даже хотел спросить об этих книгах, ведь пчелы и Холмс в его воображении не имели ничего схожего, ну, разве что ответы Шерлока жалили порой ничуть не меньше, но вовремя промолчал – Холмс уже мирно спал.
Спал прямо на маленьком диванчике, трогательно подтянув колени к груди и по-детски приоткрыв рот, а сон будто скинул ему с десяток лет, настолько молодым и беззащитным выглядело его лицо.
Грегори накрыл спящего Шерлока покрывалом, которое отыскал тут же, и решил, что на деле гениальный сыщик ещё сущий мальчишка.
__________________________________
Гемофи́лия или Гемофили́я(от др.-греч. αἷμα – «кровь» и др.-греч. φιλία – «любовь») – наследственное заболевание, связанное с нарушением коагуляции (процессом свёртывания крови); при этом заболевании возникают кровоизлияния в суставы, мышцы и внутренние органы, как спонтанные, так и в результате травмы или хирургического вмешательства. При гемофилии резко возрастает опасность гибели пациента от кровоизлияния в мозг и другие жизненно важные органы, даже при незначительной травме. Больные с тяжёлой формой гемофилии подвергаются инвалидизации вследствие частых кровоизлияний в суставы (гемартрозы) и мышечные ткани (гематомы).
========== Глава 4. Древняя Греция. 334 год до н. э ==========
– Хей! – кричал мужчина, стоя в колеснице и подгоняя лошадей: его глаза лихорадочно блестели азартом погони. Грациозные животные вздымали лоснящиеся бока, летя быстрее ветра – эта пара коней недаром была признана лучшей на все Дельфы.
– Хей! Хей! – раз за разом кричал он, ударяя вожжами по мокрым конским спинам. Лицо мужчины исказила яростная улыбка-оскал – он неистово нёсся вперёд, словно сам стал воплощением сил воздушной стихии. Его чёрные как смоль кудри развевались по ветру.
Возницу пьянила скорость, с которой он мчался по ипподрому, оставляя десятки других колесниц далеко позади. Жажда первенства, желание насладиться свистящим ветром в ушах и рокотом оваций с трибун кружили голову не хуже самого лучшего вина – воистину, сегодня был знаменательный день для победы на Пифийских играх, что проводились раз в четыре года. Он обязан победить.
Более половины участников, а на старте их было около четырёх дюжин, сошли с дистанции – остались только самые быстрые и выносливые. Трибуны ревели от восторга. Сквозь свист ветра в ушах крики толпы сливались, становясь похожими на шум волн, яростно атакующих прибрежные скалы.
Оставив за собой десяток кругов, Младший нещадно гнал коней – до победы оставалось всего два. На огромной скорости разворачивая колесницу на повороте, он с трудом удерживал в руках вожжи; буквально дышащий в затылок второй претендент на победу отставал всего на два корпуса, и весь город знал, как он хвалился своими быстроногими лошадьми, привезенными из Персии.
Младший стиснул зубы, выходя на новый круг. Подстегивая коней, его соперник стремился догнать и вырвать такую желанную победу из цепких рук лидера. Этот заносчивый юнец еще на старте бахвалился, что будет у черты первым, и лавровый венок увенчает его голову на зависть всем, кто придет к финишу после него.
Вздыбливая копытами землю, лошади неслись, словно рассекающие воздух стрелы, пущенные в полет тугой тетивой. Сжав от упорства губы, Младший яростно нахлестывал коней. Он не мог, не мог проиграть гонку, дав обещание брату, что покроет вечной славой их род, берущий начало от древних царей Эллады.
Последний круг. Все решится прямо сейчас. Но что это? Соперник, идущий вровень с лидером, сделал неверное движение, отчего колесницу тяжело качнуло в сторону и занесло. Потерявший управление возничий не смог предотвратить катастрофу и избежать столкновения с колесницей Младшего.
Трибуны замерли в немом ужасе, когда увидели как, теряя ориентир, падают на землю кони, подминая под себя колесницы. Поднявшееся облако пыли на несколько долгих мгновений не давало возможности рассмотреть, что именно происходит на поле ипподрома.
Пока пыль медленно оседала, к месту падения устремились люди – кто-то из них пытался удовлетворить своё любопытство, кто-то – помочь, зовя лекарей. Каждый понимал, что выжить в таком столкновении почти невозможно – возниц скорей всего просто смело от удара.
Первая пара лошадей, волоча за собой разбитую колесницу и поднимая столб пыли, продолжала бег до тех пор, пока её не остановили. Одна лошадь из второй пары стояла, сотрясаемая крупной дрожью, другая – лежала на земле, тщетно пытаясь встать на ноги. Страшные хрипы из её горла вперемешку с кровавой пеной, судорожно дёргались копыта – не было ни единого шанса, что животное выживет.
Цепляющегося за вожжи Младшего протащило по песку за колесницей. Он глухо стонал, чувствуя, как содранная кожа горит огнем; неестественно вывернутое правое плечо причиняло острую, почти невыносимую боль, голова гудела от удара о землю. С трудом разжав его сведенные до белизны пальцы, кто-то поднял юношу на руки и понес к краю поля.
Затуманенным от боли взглядом Младший выхватил из общей картины фрагмент: его соперник лежал на земле, запрокинув голову и устремив немигающий взор в небо. Из уголка рта стекала густая капля крови. Незнакомый мужчина покачал головой и наклонился, чтобы закрыть глаза юноше, направляя его душу в мрачное царство Аида.
Лежа на земле, сквозь шум в ушах Младший слышал, как старший брат зовет его по имени, протиснувшись сквозь плотную толпу зевак, но не было сил ни ответить, ни даже издать стон. Не добившись ответа, он стал трясти измученное болью тело, опасаясь, как бы вслед за соперником, брат не сошел в мир мертвых.
– Не трясите его, – на плечо Старшего мягко легла чья-то рука.
Мужчина обернулся на голос. Окликнувшим его оказался невысокий загорелый юноша, облаченным в короткий белый хитон. Его лицо, обрамленное коротко остриженными и слегка вьющимися прядями, было исполнено сочувствия, но было незнакомо Старшему.
– Не тревожьте его, – повторил он, – нужно вправить плечо, и чем раньше – тем лучше.
– Ты можешь это сделать? – Старший изо всех сил старался не поддаваться панике.
– Я попытаюсь, – кивнул юноша и встал на колени возле неподвижного тела.
– Держите голову и ноги, – приказал он стоящим рядом людям. Согнув пострадавшую руку в локте, прижал ее к телу и резким движением, приложив максимум усилий, вставил сустав на место.
Даже сквозь полубессознательное состояние Младшего пронзила нестерпимая боль. Запрокинув голову, он закричал, не сдерживаясь, и тут же обмяк в руках державших его людей. Добровольный помощник стал осматривать пострадавшего: он методично ощупал руки, ноги, и голову, проверяя, нет ли других ран или вывихов. Поднявшись с колен, Юноша одёрнул хитон и признался, не скрывая удивления:
– Боги очень любят вашего брата. После такого падения он не только остался жив, но и практически не пострадал. Дюжину дней отдыха, массаж больной руки, и он снова может участвовать в гонках.
– Вот ты и займешься его выздоровлением, – невозмутимо заявил Старший. – Отправишься с нами.
Он протянул юноше монету и приказал своим рабам принести носилки, чтобы доставить брата домой.
***
Младший очень медленно приходил в себя. Казалось, веки слиплись, и чтобы открыть глаза, нужно было приложить неимоверные усилия. Когда вместе с сознанием вернулась и боль, он застонал – создавалось впечатление, что он чувствовал каждый синяк и ссадину, полученные во время падения.
Чья-то прохладная ладонь коснулась лба. Она показалась шершавой на ощупь, вероятно – ладонь принадлежала мужчине.
– Наконец-то ты пришел в себя, – послышался приятный, с легкой хрипотцой голос. – Ты пролежал в жару почти целый день.
Младший попытался что-нибудь сказать, но пересохшее горло не смогло издать ни звука. Послышалось тихое звяканье металла, тонкой струйкой зажурчала вода, и те же заботливые руки поднесли к губам чашу. Спасительная влага потекла в горло, возвращая возможность говорить.
– Много не пей, – назидательно произнес тот же голос, когда мужчина сделал несколько жадных глотков.
Младший открыл глаза, обнаружив себя в своих комнатах. Молодой мужчина, скорее даже юноша, радовался его пробуждению с такой солнечной улыбкой, что губы невольно растянулись в ответную гримасу, отдаленно напоминавшую усмешку. Глаза насыщенного синего цвета внимательно следили за малейшими изменениями в лице мужчины, порученного его заботам.
– Плечо болит?
Пошевелив рукой, туго спеленутой повязкой, Младший признал, что если и болит, то совсем немного. Беглый осмотр показал, что все ссадины, испещрившие живот и ноги, были смазаны специальными мазями, а под спиной оказался подоткнут тканевый валик, так, чтобы ему было удобно находиться в полулежащем положении.
– Я сниму повязку, чтобы сделать массаж, – объяснил юноша, разматывая ткань с его плеча.
Степенной походкой в просторные покои вошёл Старший. Обратив внимание, что брат пришел в себя, он постарался скрыть беспокойство, проступавшее за его обычным высокомерным видом.
– Я совершил большую ошибку, разрешив тебе править колесницей, – холодно начал Старший. Таким тоном он обычно общался с братом, когда был им очень недоволен (ведь он заботился о брате с детства, после смерти родителей).
– Отныне, как и прежде, это будут делать рабы. Только такие безумцы, как твой умерший соперник, могут рисковать своей жизнью. Ты поддался духу соперничества, приняв его вызов, но больше этого не повторится. Ты слишком важен для меня, и я больше не позволю тебе совершать подобные поступки.
– Ты мне не отец, – разлепив губы, хрипло возразил Младший.
Он поднял руку, чтобы лекарю было удобнее разматывать повязку, и намеренно отвернулся от брата. Заметив, как тонкая улыбка скользнула по губам юноши, Младший предпочёл сконцентрировать своё внимание на нём.
Не дождавшись ответа, Старший фыркнул от возмущения и нетерпеливо поинтересовался у лекаря:
– Сколько времени понадобится на то, чтобы он встал на ноги? Через несколько дней к Дельфийскому оракулу пожалует Александр Македонский, и мне хотелось бы вместе с братом посетить храм Аполлона.
– Вместе?! – Младший взвился бы на ноги, будь у него больше сил. Общество брата было скучным до зубовного скрежета, а совместные выходы в свет превращались в настоящую пытку. – О моем желании кто-то спросил?
Развернувшись к нему, Старший возмутился:
– Ты вырвал у меня разрешение быть возничим на гонках в обмен на согласие пойти вместе со мной. Там будут все именитые мужи города, и ты просто обязан….
– Обязан что?! – глаза Младшего засверкали гневом. – Плести вместе с тобой хитроумные политические интриги? Именно за этим ты хотел потащить меня в храм, чтобы представить как своего ставленника! Да у меня челюсти сводит от зевоты каждый раз, когда я слушаю ваши речи! Ладно, – неожиданно мирно закончил он. – Раз обещал – пойду, – он осторожно лёг на бок, давая возможность юноше приступить к массажу.
Брат удовлетворённо кивнул и удалился, посчитав разговор законченным.
Смоченные оливковым маслом, умелые руки легли на правое плечо Младшего – разминая напряжённые мышцы, они легко прошлись от основания шеи до локтя, вызывая мурашки удовольствия. Прикосновения этих рук дарили ни с чем не сравнимое облегчение.
– Как давно ты стал жрецом Аполлона? – лениво поинтересовался Младший. Ласковые пальцы, переминающие плечо и даря неземное блаженство, напряжённо замерли.
– Откуда тебе это известно?
Младший улыбнулся. Его наблюдательность и умение делать правильные выводы зачастую смущали и шокировали окружающих людей, хотя ему это даже льстило. Не каждый может похвалиться, что видит чужие тайны.
– Ты не раб, – сказал Младший, – наших я знаю. Старый раб-лекарь недавно умер, а брат слишком требователен в выборе, поэтому ещё не нашёл ему замену. Невольников можно купить только на торгах раз в неделю, и он просто не успел бы выбрать нового. К тому же, ты слишком молод для свободного лекаря, в храме же жрецов учат врачеванию с детства. У тебя шершавые руки, но нет мозолей, и от них исходит стойкий и терпкий травяной аромат, который можно почувствовать даже после масла.
– Ты видишь людей как на ладони, – восторженно отозвался жрец. – Ты оракул?
– Я не слышу глас богов, – с усмешкой отозвался мужчина. – Но я люблю наблюдать. Расскажи мне.
После некоторой паузы юноша продолжил массаж.
– В храм я попал еще ребенком, – мягко произнёс наконец юноша, разминая мужчине шею. – Родители отдали нас с сестрой жрецам, оставив себе только старших детей – год выдался тогда не слишком урожайным и они не могли прокормить большую семью. Хотя это всё равно не помогло им, – тихий голос лекаря дрогнул.
– Через несколько лет я встретил одного из старших братьев на улице с ошейником раба – мы с сестрой мечтали выкупить его, но пока накопили лишь половину нужной суммы.
– Поэтому ты пошёл в услужение к моему брату? – спросил с интересом мужчина.
– И да, и нет, – с тихим смешком ответил жрец. – Твой брат, конечно, не считает денег, но очень скоро ты поправишься.
– Извини, – засмеялся Младший, – что не разбился сильнее.
– Ну что ты, – переворачивая его на спину, горячо возразил жрец, – жаль было бы калечить такое прекрасное тело.
Младший только приподнял брови – в этой фразе он услышал нечто большее, чем простые слова лекаря. Щёки юного жреца, покрывшиеся нежным румянцем, это подтверждали.
Юноша немного смутился и замолчал, посчитав, что был навязчивым: ему действительно нравился этот стройный, длинноногий мужчина. Еще там, на ипподроме, он восхищался грацией и силой, с которой Младшему удавалось править колесницей. Если бы не ошибка соперника, лавровый венок и титул чемпиона непременно достались ему.
Приняв сидячее положение, Младший смог рассмотреть своего лекаря поближе: короткие волосы юноши выгорели на солнце, у него было открытое и доброе лицо, а кожу покрывал сильный загар, как у человека, привыкшего бывать на воздухе, собирая коренья и травы.
Юноша смотрел на него с долей восхищения и смущения, что заметно тешило самолюбие.
– Если ты так сильно хочешь выкупить брата, почему не нашел себе покровителя, который помог бы деньгами? – спросил мужчина, окинув взглядом ладное, пропорциональное тело с крепкими мышцами. Большинство бы назвали его прекрасным.
Юноша отвернулся, как будто не желал, чтобы видели его лицо.
– Я пробовал, – его голос звучал глухо. – Несколько раз соглашался, но это было … неприятно. Даже ради свободы брата, без любви, оно того не стоит.
Младший внимательнее всмотрелся в жреца и закусил губу, погружаясь размышления.
У него никогда не было подобных проблем – когда он посещал гимназию для юношей из богатых и именитых семей Дельф, Младший мог позволить себе выбрать любого, кого привлекало его тело. Со его взрослением, желание плотских удовольствий постепенно уступало место желанию найти кого-то, кого привлёк бы и его разум. Вот только острый язык так же легко отпугивал поклонников, как и привлекал их.
Младший ничего не мог поделать – человеческая глупость его выводила из себя.
– Я приду завтра, – тихо пообещал жрец, решив, что его подопечный вполне пришел в себя и может свободно двигать рукой. Подхватив кувшинчик с маслом, он быстро вышел, оставив мужчину наедине со своими мыслями.
***
Время текло с присущей ему неторопливой размеренностью, а встречи их были похожи одна на одну: осмотр плеча, массаж, и непринужденный разговор, в котором они все лучше и лучше узнавали друг друга.
Когда мышцы окончательно восстановились и сошли последние царапины, юноша разрешил Младшему принять ванну, а не только обтираться мягкой губкой, а в самом конце – пообещал сделать массаж полностью, не ограничиваясь плечом.
В доме имелась собственная баня с бассейном для омовения – как никогда Младший был рад, что не приходилось посещать общественные бани, чтобы понежиться в теплой воде.
Скинув с себя хитон и со стоном блаженства погружаясь в воду, Младший закрыл глаза – тёплая вода ласкала тело, даря умиротворение. Умелые руки юноши, который до этого ждал в стороне, легко коснулись кожи, начиная массировать плечи.
– Я могу и привыкнуть к тебе, – произнес Младший, маскируя шутливым тоном действительно озаботившую его мысль, – ты не хотел бы бросить храм и служить мне?
– Очень скоро я наскучу тебе и стану одним из многих слуг в этом большом доме, – не воспринял всерьез предложение юноша.
– Кто знает, – загадочно добавил мужчина, настроенный на благодушный лад.
– Все-таки боги благосклонны к тебе – плечо скоро заживёт. Небольшая цена за то, чтобы остаться в живых. Тот мужчина, которому повезло меньше... он был твоим возлюбленным? – на последнем слове голос жреца стал немного хриплым. – Я видел, как вы говорили перед забегом. Он так улыбался, заглядывая тебе в глаза. Ты любил его?
Уловив нотку ревности, Младший повернул голову, встретившись с настороженным взглядом синих глаз.
– Я позволил себе лишнее. Я знаю, – извинился жрец, убирая руки.
– Ты хочешь знать, как мне понравиться? – перехватив цепкими пальцами ускользающую руку, Младший прошептал, притянув к себе юношу:
– А если ничего для этого делать не надо? Со мной тебе не будет противно. Обещаю. Ведь я не похож на тех рыхлых стариков, которых возбуждала твоя молодость, верно?
Настойчиво подтягивая жреца за руку, Младший сокращает расстояние между их лицами, легко касаясь приоткрытых губ. Поцелуй выходит тягучим и жарким, юноша задыхается от восторга до головокружения, забывая как дышать.
Отстранившись первым, жрец выглядит немного смущённым. Не ожидая подобной реакции от своего тела, он опускает светлые ресницы и не успевает среагировать, когда Младший в шутку дёргает его на себя, заставляя упасть прямо в бассейн.
Мужчина тихо смеётся, наблюдая за отфыркивающимся юношей – белая ткань хитона соблазнительно льнёт к телу, выгодно контрастируя с загорелой кожей, расчерченной каплями влаги. Тот хохочет, весело сверкает синими глазами, в отместку поднимая тучу брызг, и Младший признаёт себя совершенно очарованным этой молодостью и простотой.
В конце концов, они оказываются тесно прижатыми друг к другу, мокрый хитон давно лежит на каменном бортике – Младший любуется гармоничностью телосложения юноши, кончиками пальцев поглаживает скулы и узкие губы, предплечья с узором выступающих вен, рельефные мышцы торса. Жрец в ответ прижимается всё сильнее, подставляя под поцелуи беззащитную шею: жар наслаждения накрывает его с головой, заполняет лёгкие, взрывается золотистыми искрами перед глазами.
