Текст книги "Пока смерть не разлучит нас (СИ)"
Автор книги: MsHelena
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 23 страниц)
Опустив оружие, они повернулись к девушкам. Осторожно, чтобы не напугать их еще больше, Старший подошел ближе, снял шляпу и, демонстрируя приличные манеры, представился:
– Мистер Марк Терренс, к вашим услугам. А это, – он показал в сторону своего спутника, – мой друг Анаквад, что означает Облако, он из племени Чероки. Те, кто напал на вас, судя по форме, были перебежчиками в Мексиканскую армию и принадлежали к батальону Святого Патрика, состоящего из католиков-ирландцев. Здешние места вообще не слишком пригодны для путешествия двух леди.
Мулатка, окинув мужчин внимательным взглядом, кивнула в сторону блондинки:
– Мисс Элизабет Брэдбери. Меня зовут Зои.
– На опушке леса стоит наша повозка, – произнес Старший, – я хотел бы предложить вам защиту. Мы сможем доставить вас до ближайшего поселения.
Девушки переглянулись, понимая, что деваться им некуда – лишившись своего чернокожего спутника, они стали беспомощны. Стараясь не смотреть на трупы солдат, они осторожно двинулись вслед за мужчинами, но остановились у трупа негра, который имел смелость попытаться их защитить.
Элизабет всхлипнула и с мольбой посмотрела на Старшего.
– Нет, – он отрицательно покачал головой, – мы не сможем его похоронить. Возможно, по округе ходят и другие бродяги, поэтому нам лучше всего убраться отсюда поскорее. Неизвестно, кого мы ещё могли привлечь выстрелами.
Индеец освободил лошадь из хомута, взял нехитрый скарб девушек из двуколки и двинулся следом. Наскоро напоив коней, мужчины помогли девушкам устроиться в повозке, после чего индеец вскочил в седло новоприобретенной лошади, и их маленький отряд выехал на дорогу, стараясь поскорее покинуть лес. Еще два часа пути вывели их к небольшой речушке, где решено было устроить привал.
Солнце почти село за горизонт, когда индеец развел костер, усадил девушек возле огня и повел лошадей на водопой. Старший вскоре тоже появился у костра, разбирая седельную сумку с провиантом.
– Спасибо вам, мистер Терренс, – произнесла Элизабет, глядя на него с благодарностью. – Если бы не вы… – на этих словах она снова всхлипнула и уткнулась в объятия Зои.
Та гладила ее по голове и утешала, укачивая в объятиях. В дрожащем свете костра было особенно заметно, что невзирая на различия цветов кожи, девушки имели некоторое внешнее сходство: оно прослеживалось и в разрезе глаз, и очертаниях губ. Старший пристально взглянул на них, но не подал виду.
– Все позади, мисс Брэдбери, – мягко сказал Старший, – все обошлось. Вам нечего больше бояться. Расскажите, откуда и куда вы направлялись?
– Мы хотели добраться до ближайшего форта Джесап, чтобы попросить убежища, – ответила Элизабет, вытирая тыльной стороной ладони слезы. – Поместье моих родителей находится недалеко от Сан-Хасинто, но родители умерли, а военные действия коснулись и наших земель. На поместье напали, всех негров увели. Остались только моя преданная Зои и Тоби, – тут губы девушки вновь задрожали, но она быстро взяла себя в руки.
– Мы успели сбежать и хотели уехать на Север, где живет младшая сестра моей покойной матери, – продолжила она. – Тётя вышла замуж за янки и не раз звала меня приехать к ним.
– Мы с Анаквадом поможем вам, мисс Элизабет. Не беспокойтесь, – увидев волнение на лице девушки, поспешил успокоить Старший, – нам это ничего не будет стоить, и, более того, отлично согласовывается с нашими планами.
Достав хлеб, он принялся кромсать его на неровные ломти, попутно рассказывая:
– Я зарабатываю на жизнь тем, что торгую оружием. Однажды, – Старший мельком взглянул в сторону реки, куда ушел индеец, – я приехал с партией винтовок в племя Чероки и обнаружил, что там собираются казнить своего сородича, обвиненного в измене. Его привязали к столбу на открытом месте под палящими лучами солнца, не давали воды и еды, чтобы принести в жертву. Расспросив вождя о судьбе Анаквада, я узнал, что год назад он овдовел, лишившись не только жены, но и только что родившегося сына, и долго горевал. В ту пору он надолго покидал племя и вскоре узнали, что он свел знакомство с офицером из ближайшего форта, и Анаквада обвинили в измене. Жизнь еле-еле теплилась в нем, когда я предложил вождю партию оружия в качестве выкупа. Он долго думал, не желая прослыть слабым лидером, но жадность взяла свое, – улыбнулся мужчина.
– Взяв слово с мужчин племени не преследовать Облако, вождь отпустил его вместе со мной. Так начались наши приключения. Вы ешьте, – сказал он девушкам, видя, какие взгляды они кидают на вяленое мясо и хлеб, – и отдыхайте. А мы искупаемся и вернемся, чтобы охранять вас.
Поднявшись, Старший отправился в сторону реки, заметив, что сумерки уже собираются опуститься на землю, делая очертания предметов расплывчатыми и неясными.
Анаквад сидел на берегу, спокойно глядя на гладь реки, и обернулся на звук шагов мужчины.
– Ты успокоил их? – спросил он..
– Да. Они поели и собираются лечь спать. Им хватит на сегодня волнений, чтобы свалиться без сил, – Старший опустился рядом.
– Девушка Зои – молодец, – признался индеец с восхищенными нотками в голосе, – так сражаться с тем, кто превосходит тебя, может только сильный духом.
– Да, она сильная, – признался Старший, – и защищает Элизабет не только как хозяйку, но и как члена своей семьи. Я рассказал им историю нашего знакомства, надеясь немного отвлечь от событий сегодняшнего дня.
Облако недоверчиво приподнял бровь.
– Нет, – отрицательно покачал головой мужчина, – я, конечно, не рассказал им о том, что ты не предавал племя, а всего лишь полюбил бледнолицего юношу-офицера. Сказал, что тебя собирались казнить, а я спас, расплатившись оружием.
Анаквад улыбнулся, соглашаясь с такой версией событий.
– А ты рассказал им о том, как я принял тебя за бога, когда сын вождя выстрелил в торговца, посмевшего выкупить предателя, и убил его на глазах у спасенного?
– Он сдержал слово данное отцу и не убил тебя. Это – главное, – Старший опустил голову, усмехаясь в бороду, вспоминая, как испугался Облако, когда он воскрес, сраженный пулей выпущенной из его же винтовки, которой он оплатил жизнь индейца.
– Но теперь ты уже не считаешь меня богом? – тихо произнёс Старший, поднимая взгляд на индейца.
Он вспомнил, как впервые увидел чёткий профиль Анаквада – даже измученный голодом и жаждой, индеец был прекрасен особой, горделивой красотой; как просветлело его лицо, когда Старший объявил, что хочет заключить сделку. И смутно помнил краткий миг, когда он лежал в пыли, проваливаясь в забытье, а Анаквад из последних сил пытался зажать руками рану на боку мужчины.
Спасая индейца, Старший надеялся приобрести опытного проводника, надёжного товарища и друга, совсем не предполагая, что их отношения повернут в другое русло.
– Нет, – прошептал индеец и перекинул ногу, опустившись на бёдра мужчины. Наклонил голову, сводя расстояние между их лицами на нет. Какое-то мгновение они сидели неподвижно в обволакивающем мерном шёпоте реки, едва соприкасаясь губами и смешивая дыхание.
Старший взглянул в глаза Облаку, в которых, словно в тёмной смоле, увязли огненные искорки уходящего солнца, и улыбнулся тому в губы, придвигаясь и увлекая в лёгкий, почти невесомый поцелуй. С затаённым восторгом Старший углубил поцелуй, наслаждаясь скольжением языков, и обхватил ладонями лицо индейца, ощущая, как низкий горловой стон мужчины отдаётся мягкой вибрацией в пальцах.
Когда воздуха перестало хватать, Анаквад отстранился, сделал пару глубоких вдохов и предложил:
– Ты можешь сидеть на берегу, – он встал с колен Старшего и хитро улыбнулся, – а можешь присоединиться ко мне.
Стянув кожаные штаны и жилетку, он скинул сорочку и пошел к воде.
Старший, прищурившись, смотрел на индейца, посылающего по глади воды бегущие круги, и неторопливо снял одежду, откликаясь на приглашение. Осторожно ступая по скользкому от ила дну, Старший приблизился к замершему Анакваду вплотную, обмакивая пальцы в тёплую воду и рисуя на загорелой коже подобие ритуальных рисунков, начиная их от пояса и поднимаясь к груди.
Закатное солнце окрашивало бронзовую кожу Анаквада алым, скользило красноватыми отблесками по иссиня-чёрным волосам, рассыпавшимся по плечам – стройный и статный, он был похож на тотем, на древнее языческое божество, взирающее на него сквозь отблески ритуальных костров.
Старший мягко провёл кончиками по сильному плечу и шее, одной рукой отводя назад тёмные пряди волос, а второй обхватывая индейца за талию, прижимаясь в поисках большей близости. Желание живительным огнём разгоралось под кожей, заставляя мужчин тереться друг о друга, яростно сталкиваясь губами и языками в огненном танце.
Они стояли по пояс в воде, почти вплавляясь друг в друга, словно это место, где они стояли, было пересечением двух совершенно разных миров – так Облако, дитя прерий, преисполненное красоты суровых краёв, был непохож на утончённого белокожего аристократа-Старшего.
Мужчина с улыбкой наблюдал, как индеец благоговейно разглядывает оставленные им метки на светлых плечах, которые тут же мгновенно бледнели, истаивали, словно предрассветный туман в первых лучах солнца; как вздрагивал от острого удовольствия, когда Старший с силой прикусывал шею, зализывая красные точки-следы.
Эта покорность Анаквада распаляла его, застилая разум пеленой возбуждения, отчего он скорее оттеснил парня на мелководье, опрокидывая его на спину и нависая сверху. Жадные поцелуи-укусы, жаркое трение обнажённых тел, вырывающееся хриплое дыхание вперемешку с низкими стонами, быстрое движение переплетённых рук, подводящее обоих к самому краю – и мир утонул в оглушительном стуке двух сердец, подобном барабанному бою.
Всё ещё отходя от ошеломительно яркого удовольствия, они лежали в объятиях на отмели, а в дымчатой синей вышине зажигались первые яркие звёзды.
***
Их путешествие длилось несколько дней, за время которого Анаквад все больше и больше привязывался к Зои, открывая в ней все новые привлекательные черты характера, следил за ней взглядом, старался всегда быть поближе, и такой восторг горел в его глазах, что Старший неожиданно осознал: в сердце его Облака пришли чувства. Его душа излечилась от прежних потерь и снова готова впустить любовь в сердце.
Добравшись до форта Джесап, где их радушно встретили, Старший познакомился с полковником Ричардсоном и его молодой женой. Выяснилось, что вскоре они собирались отбыть на Север, направляясь в город, где проживала тетя мисс Брэдбери.
Элизабет настолько загорелась идеей поехать с ними, а миссис Ричардсон – возможностью иметь в компаньонках такую приятную спутницу, что Старший понял: его миссия по охране девушек окончена.
Вот только он не чувствовал радости – его сердце разрывалось, стоило ему заметить, как Анаквад и Зои обмениваются печальными взглядами. Они еще не признались друг другу в своих чувствах, но неизбежное расставание тяготило обоих.
Приглашенный на последний ужин, что давал полковник Ричардсон перед отъездом, где офицеры обсуждали военную компанию Штатов по завоеванию Техаса, он узнал о смятении его жены – на севере не было чернокожих служанок у белых господ, и Зои могла очутиться на улице, если тетка Элизабет откажется ее принять.
Старший успокоил женщину и пообещал лично уладить эту проблему.
Вечером, после приема, он позвал Зои в свою комнату и выложил ей все начистоту: и то, что ее присутствие в дальнейшем станет для Элизабет обузой, и то, что Анаквад любит её, таким образом предоставив Зои возможность самой выбирать дальнейший путь.
А после спросил напрямую о ее схожести с мисс Брэдбери.
Девушка держалась с достоинством, ничем не уступавшим королевскому, а уж королев повидал на своем веку Старший немало. Она отметила его наблюдательность и призналась, что у них с Элизабет один отец на двоих. Только молодая хозяйка ничего об этом не знала. Зои и сама узнала этот секрет несколько лет назад от умирающей матери, сосланной на полевые работы из господского дома, когда та понесла от хозяина.
Зои взяли в горничные, когда ей исполнилось двенадцать, а дочке хозяев – восемь. Всю жизнь она преданно служила сестре, оберегая ее от напастей и тревог, но когда умерли ее родители, а негров увели, именно она приняла решение разыскать тетку Элизабет.
На вопрос об Анакваде, Зои задумалась и, смущаясь, призналась, что успела к нему привязаться. И если на Севере рядом с Элизабет ей не будет места, то она бы осталась вместе с ним.
Старший отпустил девушку и глубоко задумался. Ему было жаль расставаться с Облаком, он привык к нему, по-своему привязался. Но, видимо, пришло время, чтобы отпустить его, дать шанс на новую жизнь. А самому продолжать шпионскую деятельность по сбору информации о передвижении Мексиканских войск, для которой была прикрытием торговля оружием. Его ждал в ближайшем будущем с докладом президент Джеймс Полк, чтобы скоординировать военные действия для победы в войне.
Старший вышел из дома, отправляясь на поиски индейца, хотя особо и искать не приходилось – индеец обнаружился в фургоне, в котором обычно ночевал, наотрез отказываясь спать в доме.
– Не спишь? – тихо спросил Старший, подойдя поближе.
– Нет, – моментально отозвался голос из повозки, – думаю.
– О чем? – поинтересовался Старший, облокачиваясь на деревянные доски.
– Спрашиваю у духов – что ждет меня в будущем?
– И что они тебе ответили? – замирая от волнения, спросил мужчина.
– Что мой путь в тумане, и мне самому выбирать.
Старший усмехнулся такой трактовке. Он не носил имя провидения, но пришел с готовым ответом о судьбе Анаквада.
– Тогда я отвечу за духов, – Старший печально улыбнулся, забыв, что Анаквад его не видит. – Твоя судьба решила, что нам пришло время расставаться.
В мгновение ока индеец был уже на ногах и стоял возле Старшего.
– Ты бросаешь меня?
– Нет. Будь на то моя воля, я не расстался бы с тобою, но Зои…
– Что? – быстро спросил Облако, и это волнение выдало его с головою.
– Ей нельзя ехать вместе с мисс Брэдбери на Север, её попросту не примут в новой семье.
Анаквад молчал, но его глаза в отблеске костра, разведенного на площади возле дома, у которого сидели солдаты, говорили красноречивее любых слов.
– Если вы хотите быть вместе, – продолжил Старший, – то вам нельзя оставаться в Соединенных Штатах. Зои грозить участь стать рабыней, а тебя будут преследовать без моей защиты. Я помогу вам перебраться в Мексику, где рабство отменили много лет назад, и ты не будешь выделяться цветом кожи от других поселенцев.
Анаквад поднял на него тревожные тёмные глаза, в которых плескался безмолвный вопрос «А как же ты?».
– Не смотри на меня так, – попросил мужчина, – да, я отпускаю тебя, чтобы снова стать одиноким. Но такова моя участь. Я не могу просить тебя следовать за мной и хочу, чтобы ты снова обрел счастье.
Облако придвинулся к Старшему, на мгновение замирая, а потом обнял его, вкладывая в свои объятия всю благодарность, что испытывал в этот момент. Чувствуя, как грудь перехватило от нежности, испытываемой от прикосновений своего дикаря, Старший похлопал того по спине.
– Ну ладно, ладно... Хватит, – отстранил он от себя Анаквада, – иди же к ней, обрадуй новостью.
Облако растворился в ночи так тихо, будто его и не было рядом.
Пройдет немало лет, но Старший всегда будет знать о том, как сложилась дальнейшая судьба Зои и Анаквада, а также их потомков. Он станет для их семьи ангелом-хранителем, по возможности всячески помогая и поддерживая.
Самая последняя из рода жила в Лондоне по сей день и даже не знала, что именно ей Старший обязан знакомством с инспектором Грегори Лестрейдом, помощницей которого она работала в Скотленд-Ярде.
========== Глава 16 ==========
– Ну вот, только этого мне и не хватало, – пробурчал инспектор Лестрейд, стоя в длинной аптечной очереди.
День не задался прямо с утра – два вызова на бытовое убийство, мелкая кража, добавить к этому противное першение в горле, абсолютно не соображающую ватную голову и чертовски переборчивую старушенцию перед ним в очереди, которая уже десять минут не могла выбрать глазные капли и грелку, истязая и аптекаря, и остальных покупателей.
От скрипучего старческого голоса сводило зубы, и Грегори успел проклясть своё желание поскорее закинуться ударной дозой лекарств против гриппа, и потому, чтобы отвлечься, стал задумчиво копаться в молчащем телефоне. А ещё его неимоверно раздражало то, что он знал – отнюдь не грипп был первопричиной его отвратительного настроения.
Встречи с Холмсом-старшим – «Для вас просто Майкрофт, Грегори» – неожиданно вошли в привычку.
Четыре из них прошли по привычному сценарию, а вот пятая, на прошлой неделе, не состоялась, завершив его рабочий день короткой смс: «Важная командировка. В другой раз, инспектор», вызвав внезапный всплеск то ли разочарования, то ли… сожаления.
Не зная, чем заняться в свободный вечер, он по старой привычке отправился в паб. И не высидел там даже пятнадцати минут: стакан пива и миска солёных орешков снова напоминали об одиночестве и о том, что к хорошему быстро привыкаешь.
Майкрофт Холмс за время их общения постепенно преображался – с каждой последующей встречей уходили покровительственные замашки, властность и холодность. Майкрофт был, несомненно, замечательным собеседником, который мог поддержать любую тему разговора, и внимательным слушателем, не оскорбляющим неуместной жалостью или ненужными советами.
В последнем инспектор убедился, поддавшись порыву и рассказав о неудачном браке: с таким неподдельным интересом его излияния не выслушивал даже штатный психолог.
Не считая того неожиданного комплимента о глазах цвета шерри, общение с Холмсом-старшим не было неловким. Майкрофт вёл себя деликатно, не навязывал свою волю, даже передавая салфетку или бокал, держал дистанцию. Холмс демонстративно отключал звук на мобильном, ослаблял безупречный узел галстука, позволяя Грегори Лестрейду завладеть несколькими часами своего драгоценного времени.
Грегори время от времени даже казалось, что Майкрофту интереснее он сам, нежели похождения Шерлока. И это неожиданно льстило.
Грегори иногда думал – если бы их руки соприкоснулись, он бы отдёрнул ладонь или?...
Иногда... Ну, или чуть чаще, хотя кто считает?
***
Таблетки, естественно, не помогли.
К вечеру Грегори почувствовал себя абсолютно разбитым, изведя половину коробки бумажных носовых платков: лекарство только отсрочило основной удар болезни, сняв явные симптомы простуды, а взамен наградив странным состоянием, когда чувствуешь себя словно во сне.
Ощущая зарождающийся во всём теле жар, инспектор упрямо дописывал последние строки отчёта, что расплывались перед глазами, обещая самому себе легкий ужин (если в холодильнике хоть что-то найдется съестного), жаропонижающее и глубокий сон на протяжение всех выходных, когда телефон завибрировал в кармане. С замиранием сердца Грегори ткнул на кнопку:
«Встреча все ещё в силе, инспектор? МХ».
Руки сами потянулись ответить: «Да».
«Ждите машину через 5 минут».
На его лице засияла непривычная для безнадёжно простуженного человека счастливая улыбка.
***
Майкрофт Холмс сидел за столиком в итальянском ресторанчике и ждал своего гостя, задумчиво потирая пальцами ножку высокого бокала с водой. Сказать, что эти встречи значили для него очень многое – просто не сказать ничего.
Внешняя непринуждённость и естественность стоила ему неимоверных усилий – несмотря на отточенное до совершенства умение играть любые роли на публике, как это и подобает политику среднего звена, малейшая улыбка Грегори пробивала брешь в холодной оболочке.
И только сам Майкрофт знал о нестерпимом желании с нежностью взять инспектора за руку, разгладить избороздившие лоб морщины и подарить если не счастье, то хотя бы покой.
Поймав себя на том, что он смотрит на часы уже в третий раз за последние десять минут, Холмс улыбнулся сам себе, а когда поднял голову, то увидел приближающегося Грегори.
Лестрейд был заметно утомлён – осунувшееся побледневшее лицо, синева под глазами, но лучезарная, мальчишеская улыбка компенсировала и сгладила все недостатки. Озарившая его лицо радость дополнилась внутренним светом глаз цвета растопленного шоколада. Вряд ли инспектор обладал выдающимися актёрскими навыками и смог бы изобразить такое неподдельное счастье.
– Что-то вы неважно выглядите, Грегори, – признался Майкрофт, внимательно вглядываясь в лицо мужчины.
– Немного простудился, а в целом – здоров, – ответил Лестрейд, значительно преуменьшая правду о своем состоянии. Не откладывать же долгожданную встречу ещё на неделю?
– Если вы не против, я закажу для вас кое-что, обладающее целебными свойствами, – и получив утвердительный кивок, Майкрофт подозвал официанта. Получив распоряжение на итальянском (поначалу Грегори даже показалось, что это латынь), юноша-официант ринулся в сторону кухни, спеша исполнить поручение.
Расправляя белоснежную льняную салфетку на коленях, Холмс-старший кидал обеспокоенные взгляды, замечая проступающий на лице инспектора неровный румянец – предвестник лихорадки. Ему очень хотелось дотронуться до лба Грегори, чтобы проверить свое предположение, но, зная, как действуют на него прикосновения к смуглой коже, каким томительным ожиданием разливается в крови желание, он подавил в себе ставший таким естественным порыв, и спросил о работе.
Стараясь ничем не выдать свое состояние, при котором безумно хотелось спать, а самая приятная мысль была о пенной ванне с горячей водой, Лестрейд постарался удовлетворить любопытство Майкрофта и даже рассказал пару эпизодов из расследований, в которых принимал участие Шерлок.
Отметил его необычную нервозность и то, как он теперь реагировал на Джона. Раньше Шерлок старался держать Джона как можно ближе к себе, а теперь едва ли замечал его присутствие.
Холмс-младший стал раздражительным и нервным и больше не реагировал на восторженные восклицания, расточаемые восхищенным Ватсоном. Смягчившийся было Шерлок постепенно возвращался к своему прежнему состоянию, в котором он пребывал до встречи с Джоном, снова затевая ненужные ссоры на местах преступлений и оскорбляя Андерсона и Донован.
Что-то между ними определенно происходило. Только что? На этот вопрос у инспектора не было ответа.
В этот момент принесли заказ и поставили перед Лестрейдом большую керамическую кружку с толстыми стенками, прикрытую красной льняной салфеткой с ручной вышивкой и наполненную чем-то настолько вкусно пахнущим, что к нему даже на какое-то время вернулась способность различать запахи.
Ароматы корицы, цитрусовых, ванили источали терпкий аромат, приглашая узнать, так ли хорошо это на вкус.
– Да это же глинтвейн! – изумился Грегори, снимая ткань и заглядывая в ёмкость.
– Совершенно верно, – подтвердил Майкрофт.
– С ума сойти, – восхитился инспектор, – сто лет его не пил. В наше время легче принять таблетки, чем лечиться дедовскими методами.
Неуловимые изменения на лице Майкрофта прошли мимо внимания Грегори. Он услышал только:
– Я уже говорил вам, что очень старомоден и всем лекарствам предпочитаю старый, проверенный способ. Пейте. Поверьте, хуже не будет, – Холмс улыбнулся, подбадривая Лестрейда.
– Ну, что ж, мне терять уж точно нечего, – согласился Грег, начиная пить маленькими глотками горячее пряное вино, ощущая, как уютное тепло растекалось по телу. Он проклинал про себя осенние перепады непогоды, так коварно действующие на его организм, неспособность за грузом дел распознавать первые симптомы лихорадки. Заботиться о нем было некому, и страх однажды стать зависимым от чужой помощи стал просто навязчивым, связывая липким, отвратительным страхом мысли о будущем.
Если бы инспектор не был занят содержимым своей кружки, то заметил бы смесь тревоги, заботы и сострадания на лице у Майкрофта.
Выпив напиток до дна, Лестрейд взбодрился, даже повеселел.
– Готовы сделать заказ? – рядом снова возник вышколенный официант.
– Да, – с толикой умиления глядя на Грегори, сказал Майкрофт.
– Мне рыбу и брокколи, – попросил Лестрейд, привыкнув в обществе Холмса полагаться на его вкус, припоминая, как в прошлый раз ел именно это, и остался доволен.
– А как же большой кусок мяса? – с ироничной улыбкой спросил Майкрофт.
– Не сегодня, – признался инспектор, – лекарства приглушили аппетит.
– Ну, что же, – согласился Холмс, отдавая меню, – буду с вами солидарен и закажу то же самое. – Официант ушел.
Грегори бросил взгляд на собеседника: Майкрофт упёрся локтями в стол, задумчиво положил голову на сцепленные в замок пальцы, придвинувшись чуть ближе. Теперь Лестрейд видел лицо Холмса настолько близко, что мог разглядеть и сеточку тонких морщинок-лучиков вокруг глаз, и рассыпавшиеся по переносице светлые веснушки.
То ли простуда, то ли тепло глинтвейна проделывало с ним странную штуку: заставляло предметы терять свои очертания, покачиваться и мягко менять форму. Ему даже казалось, что Майкрофт пару раз бросил пристальный взгляд на его губы, гораздо более долгий, чем требуют приличия и простое разглядывание собеседника.
Шум окружающего мира доносился до сознания, как через вату, а в голове прозвучала шальная мысль: если прикоснуться к лицу сидящего перед ним мужчины, что за этим последует?
Он и не заметил, когда перед ним поставили тарелку с лососем в овощном гарнире. Неохотно он взялся за приборы.
Глядя, как Лестрейд вяло ковыряется в тарелке, Майкрофт рассердился на самого себя: – Я просто глупец, Грегори, – и встретив удивленный взгляд Лестрейда, продолжил, – я должен был догадаться, что пончик, съеденный вами в обед, был единственной пищей за весь божий день. Глинтвейн, выпитый на голодный желудок, совсем не способствует хорошему аппетиту.
– Ну что вы, – не согласился Лестрейд, храбро бросаясь с вилкой наперевес на еду, – смотрите, я ем. Но откуда?… – спросил он, прожёвывая рыбу, не чувствуя ее вкуса.
Майкрофт с усмешкой объяснил:
– Крошки и сахарная пудра у вас на лацканах пиджака.
– Вот черт, – тихо выругался Грегори, пытаясь салфеткой стереть следы дурных вкусовых привычек.
Грегори был, несомненно, очень рад встрече, но организм подводил раз за разом, да и усталость брала своё.
Сначала он почувствовал сухость во рту и душное тепло, словно внутри него работала огромная печка, на которую подливали воды – Грег постарался как можно незаметнее расстегнуть воротничок рубашки, пока Холмс что-то рассказывал. Подавляя острое желание обмахнуться меню, Лестрейд потянулся за водой и чуть не сбил бокал, не рассчитав траекторию.
– Вы точно в порядке, Грегори? – Майкрофт прищурился, отслеживая подрагивающие руки инспектора, но получив заверения, что всё хорошо, успокоился и продолжил рассказ.
Но дальше стало еще хуже.
Постепенно мерный голос Холмса-старшего сменился противным звоном в ушах – Грегори несколько секунд просто смотрел на шевелящиеся губы Майкрофта, отвлечённо ловя ускользающую мысль, что, будь он не так болен, то... Инспектор вяло поковырял вилкой рыбу, чувствуя, что больше всего ему хочется прилечь.
Майкрофт отставил приборы и произнёс:
– Пожалуй, пора, Грегори. Вам нужно домой. Я вас отвезу, – Холмс помог мужчине встать, и они вышли из ресторана.
Грегори с удовольствием сел на мягкое заднее сидение и закрыл глаза, смутно чувствуя, что опирается на тёплое и твёрдое плечо Майкрофта. Согласно банальным правилам приличия, ему нужно было отстраниться, но... Поездка так убаюкивала, что Грег плюнул на всё и не двинулся с места.
Майкрофт придержал его за локоть, пока они поднимались в квартиру – Грег долго рылся по карманам плаща, пытаясь найти ключи, а потом сражался с замком. Майкрофт прислонил разморенного Грегори к стене в прихожей, опустившись вниз, чтобы развязать шнурки на его ботинках. Грег изумлённо посмотрел на него сверху вниз и недоумённо спросил:
– А почему вы без зонта?
Холмс фыркнул, всё ещё борясь со шнурками:
– Почему, почему... Вас я отобью у бандитов и голыми руками. – Холмс поднялся, чтобы прикрыть входную дверь, но вовремя увидел, как Грегори медленно начал сползать по стене.
– Куда-то собрались, инспектор? – Майкрофт выдохнул это Грегори почти в самое ухо, удерживая от падения за талию.
Холмс стянул с него плащ, аккуратно пристроив на крючок возле зеркала, и потянул в гостиную.
– Кажется, я не ждал гостей, – пробормотал Грегори, когда Майкрофт усадил его на диван.
– Ничего, это ничего. Я только закрою дверь.
Грегори послушно стал ждать, прикрыв глаза, пока не пришёл в себя от прикосновения уверенных рук, которые аккуратно развязывали его галстук.
Майкрофт сидел перед ним, прямо на журнальном столике, снятый пиджак покоился рядом на столешнице. Лестрейд бесконечно долго смотрел в глаза Холмсу, разглядывая упавшую на лоб вьющуюся каштановую прядь, родинку на щеке, которую раньше не замечал, изогнутые в лёгкой улыбке губы, и принял решение. Грег перехватил его руки, мягко удерживая запястья, и потом подался вперёд, накрывая эти невозможные губы своими, ловя удивлённый тихий вздох
Майкрофт замер.
Прикосновение слегка обветренных губ Грегори вызвало реакцию намного сильнее, чем он мог себе представить – потрясающей силы жгучая волна возбуждения поднималась всё выше и выше, грозясь накрыть с головой и увлечь в пучину самых потаённых желаний; каждая клеточка его тела буквально умоляла поддаться искушению, прижать инспектора к дивану и бесконечно долго целовать восхитительно мягкие губы, торопливо избавляя того от одежды.
Холмс освободил свои руки, чтобы обхватить лицо Грегори и ответить на поцелуй, словно пытаясь насытиться – жадно, влажно, горячо, до дрожи, пробежавшей по позвоночнику. От Лестрейда до сих пор чуть слышно пахло корицей и цитрусами, и это кружило голову получше самого дорогого вина.
Майкрофт нехотя отстранился только в тот момент, когда мужчина, застонав, попытался расстегнуть на нём рубашку:
– Сегодня вам нужно поспать, Грегори, – голос Холмса был полон сожаления – как бы сильно ему ни хотелось продолжения, его не отпускала мысль, что инспектор, возможно, не совсем понимает, что с ним происходит. Доведя разморенного Лестрейда до спальни, Майкрофт поскорее покинул его квартиру. Нужно было подумать.
***
Утро началось непривычно. Лестрейд с трудом разлепил глаза, пытаясь понять, что именно не так. Электронные часы показывали без четверти семь – будильник был отключен, а шторы милосердно задёрнуты.
Грег перевернулся и с тяжёлым стоном сползая с кровати, поплёлся в ванную.
Холодная вода немного освежила, унося спутанность мыслей и сонливость, жар спал, осталась только неприятная слабость в ногах, словно он вчера пробежал пару миль.
Грегори посмотрел на себя в зеркало и попытался вспомнить, чем закончился вчерашний вечер..
