Текст книги "Пока смерть не разлучит нас (СИ)"

Автор книги: MsHelena

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 23 страниц)

– А...что? – над ним возвышался Майкрофт, трясущий его за плечо.

– Ты заснул. Пошли на кухню, я сам накормлю тебя. А то Мария завтра поймет, что ты лег голодным, и всыпет мне по первое число.

Холмс мягко потянул его за руку из кресла и отбуксировал на кухню. Остатки сна слетели с Грега, когда перед ним возникла тарелка с ароматным рулетом и горкой картофельного пюре. Следом на столе появилась маленькая плетёнка с ломтями домашнего хлеба и приборы. Лестрейд втянул носом дразнящий аромат и застонал – рот моментально наполнился слюной, а зверский голод дал о себе знать.

– Тише, не набрасывайся так на мясо, – смешливо бросил Майкрофт, наблюдая, как Грегори старается прожевать кусок побольше и от наслаждения закатывает глаза. Холмс отвернулся, чтобы поставить чайник, а потом продолжил. – Ты урчишь как большой, голодный лев, что целый день гонялся за антилопами и наконец-то поймал одну из них.

– Это... это просто божественно! – воскликнул в своё оправдание Грег, быстро орудуя вилкой.

– Мария будет счастлива узнать об этом, – невозмутимо ответил Майкрофт, но его глаза смеялись.

– Ты хотя бы представляешь, что кроме паршивого кофе у меня в желудке с утра ничего не было?

Дождавшись, когда Грег насытится второй порцией рулета, Холмс пододвинул к нему чашку чая и присел рядом.

– Как раз об этом я и хотел с тобой поговорить.

– О кофе? Я знаю, что много его пью, но это единственный способ держать меня на ногах, особенно когда нагружают по полной.

– Нет, – покачал головой Майкрофт, – о твоих нагрузках. Как ты смотришь на небольшой отпуск, который мы проведем вместе? – последовал осторожный вопрос.

Грегори воодушевился:

– Я бы сказал, что это замечательная идея. Поедем в Уэльс, у меня там есть хороший знакомый, возьмем на прокат его баркас и славно порыбачим. Лучшего отдыха я не представляю.

Холмс посмотрел на размечтавшегося Грегори с затаённым ужасом.

Моментально нарисовалась картинка – он сам, облачённый в бесформенный рыбацкий плащ и высокие, до колен, резиновые сапоги, упрямо ждёт, когда клюнет рыба. Рядом, в качестве моральной поддержки, лежит зонт и банка с мотылём. Сомнительный отдых на проржавевшем баркасе не шёл ни в какое сравнение с картинкой, где он, Майкрофт Холмс, возлежал на шезлонге с коктейльным бокалом, а вдалеке тихо плескалась морская синева. К тому же, Грегори очень пошёл бы загар и шорты.

Майкрофт иронично вскинул брови и покачал головой:

– Вот на баркасе я себя как раз и не представляю. А что насчёт курорта на Средиземноморье? Уединенный отель или, если хочешь – бунгало: солнце, теплое море и хорошее обслуживание. И порыбачить там тоже можно... Почему ты так странно на меня смотришь? – Грег перестал жевать и смотрел на него пристальным нечитаемым взглядом.

– Майкрофт, – вздохнул он, откладывая приборы, – я не хотел начинать этот разговор, но рано или поздно эту тему пришлось бы поднять.

– Какую тему?

– Ты самый умный человек, не считая твоего брата, из всех, кого я знаю... – подошёл к проблеме издалека Грегори.

– Интересное начало, – протянул Майкрофт, когда Грег продолжил фразу:

– ...Но даже ты не понимаешь того, что делаешь.

– Очевидно, действительно не понимаю. – Майкрофт недоумённо посмотрел на ставшего серьезным Грегори. – Что ты хочешь этим сказать?

Грег повертел в пальцах краюшку хлеба и коротко пояснил:

– Мы очень разные.

Начало явно Майкрофту не понравилось, потому что в светлых глазах мелькнуло смятение, сменившееся ледяным спокойствием; казалось, даже температура воздуха упала на пару градусов.

Он расправил плечи, словно был на королевском приёме, и безэмоционально произнёс:

– По-моему, это было ясно с самого начала.

– Нет, я не то хотел сказать... – Грег неопределённо взмахнул рукой, собираясь с мыслями и проклиная себя за неправильно подобранные слова. – У нас с тобой разный социальный статус. Ты ездишь на Бентли, я – довольствуюсь старушкой-Хондой, ты обедаешь в шикарных ресторанах, я на бегу перекусываю фаст-фудом.

С каждым пунктом Грегори нервно отщипывал кусочек хлеба и кидал в опустевшую тарелку:

– Ты отдыхаешь на лучших курортах мира, мне в радость и Уэльс. Это то, чем мы являемся: я – рядовой инспектор полиции, ты – чиновник высшего эшелона.

Майкрофт посмотрел на нервничающего Грега, на тарелку, полную истерзанных хлебных обломков.

– Есть одна очень старая итальянская пословица: «Когда игра заканчивается, король и пешка падают в одну и ту же коробку». Я к тому, что все мы – фигуры на игровом поле жизни и то, чего каждый из нас достигнул, не имеет никакой ценности перед лицом Смерти. Можешь мне верить. Я это точно знаю. Разве это мешает нам быть вместе?

– Нет! – Грег потянулся к Майкрофту и накрыл его ладони своими. – Не злись, но я должен был это сказать. Мне твой образ жизни не по карману, даже если я стану работать сверхурочно и ночевать в Ярде.

– Никто и не говорил о том, что ты должен это оплачивать... – возразил Холмс, но был прерван.

– Так, стоп. А вот сейчас мы и подошли к самой сути. Я живу в твоем доме...

– Я сам предложил тебе переехать, – поспешно вставил Майкрофт. – Здесь намного удобнее, чем в твоей квартире.

Грег вспомнил свою старую ванну с ржавыми потёками, скрипящий на все лады старый паркет, кухоньку, в которой двое взрослых мужчин просто физически не поместились бы, и признал правоту:

– Ладно, с этим согласен. Но твои подарки!

– А с ними-то что не так?

– Майкрофт, они до неприличия дорогие! Всему есть разумный предел. Ну, ладно, насчёт одежды я не имею ничего против, но часы, что ты мне подарил на Новый год! Я даже представить не могу, сколько стоит эта марка!

В доказательство своих слов Грегори отогнул манжет рубашки, показывая стильный Брегет. В свете кухонных ламп блеснул хромированный корпус и шестерёнки, вращающиеся под стеклом.

Майкрофт покосился на часы и пожал плечами:

– Я хотел, чтобы у тебя была вещь, достойная тебя.

– Ага, – согласился Грегори, – а потом я думаю, почему это суперинтендант так странно на меня смотрел, когда распекал на очередном совещании. Когда мы вышли, и Донован посвятила меня в стоимость этого подарка, эквивалентного стоимости приличной машины, я чуть полностью не поседел! А вчера, знаешь, о чём я волновался, когда догнал наркодельца и повалил на землю? Я боялся не руку сломать при падении, а поцарапать или, не дай Бог, сломать эти часы!

Майкрофт тихо рассмеялся, оттаивая.

– Вот уж не думал, что ты так заботишься о моих подарках. Хорошо, я согласен на баркас, рыбалку и всё, что ты мне предложишь.

Грегори удивлённо заморгал, а потом тепло улыбнулся: – Нет уж, поехали на море. Мне одного рыжего солнца мало.

Холод, на несколько томительных секунд воцарившийся между ними, тут же тает от искренних улыбок.

Майкрофт придвигается ближе и ласково проводит по волосам Грегори, перебирая мягкие пряди, отчего Грег жмурится и едва не урчит. Тёплые пальцы круговым движением скользят по виску и ложатся на затылок, массируя чувствительную кожу, посылая приятные щекочущие импульсы. Боком ощущается тёплое сильное тело, и Грегори тянется к нему, к этому теплу, осторожно целуя в самый уголок рта, а Майкрофт с готовностью отвечает. Мягкий тягучий поцелуй становится глубже, и, как только заканчивается воздух в лёгких, Грег отстраняется. Он открывает глаза и сталкивается взглядом с Майкрофтом – обычно светлую радужку затопила чернота расширенных зрачков, а по щекам расползается неровный румянец.

Как они добираются в спальню, Грег не помнит совсем.

Разум туманит близостью, и сквозь этот самый туман иногда всплывают какие-то неважные, ненужные вещи: мелкие пуговицы, в которых путаются пальцы – его или Майкрофта, – лёгкая боль в колене, потому что он не удержал равновесие и зацепил ногой дверной косяк.

Маленький ночник в изголовье едва освещает комнату, отбрасывая на стены мягкие причудливые тени.

Холмс буквально вытряхивает его из одежды, закусывая губы от нетерпения, и при виде такого Майкрофта низ живота сладко тянет, ведь он, Грегори, доводит этого человека с безукоризненным самоконтролем до безумия. Сердце замирает на миг, чтобы тут же пуститься вскачь.

Жадные руки снимают рубашку, скользят по плечам, изучают; они совсем не похожи на женские, но под их лаской Грег готов расплавиться, как восковая свеча от яростного пламени. То, что происходит в этой комнате, вообще не похоже на всё, что он себе воображал: каждый поцелуй, перерастающий в яростную борьбу губ и языков гораздо ярче, каждое объятие – крепче.

А потом Грегори падает на кровать и связные мысли покидают голову, потому что ощущения зашкаливают, простыни холодят распалённое тело, а Майкрофт прижимается, обжигая нестерпимым жаром. Когда Холмс кусает его за шею – легко, чтобы оставить едва заметную цепочку красных отметин, Грегори тихо стонет и зарывается носом в каштановые волосы любовника, вдыхая дурманящий аромат. От него пахнет лёгким горьковатым парфюмом с ноткой полыни и сандала, мускусом и огненным, нестерпимым, невероятным желанием.

– Что же ты со мной делаешь, – благоговейно стонет Грег, когда Майкрофт отрывается от его шеи, скользит губами вниз, и пах обдаёт горячим дыханием. Грегори то жмурится, то распахивает глаза, перед которыми плывут яркие круги, не зная – смотреть или не смотреть, а всё потому, что Майкрофт вбирает его член, и это невероятно. Невыносимо.

Майкрофт раскрепощает его, снимая смущение, стыд, скованность слой за слоем, как шелуху с луковицы, и оставляет в конечном итоге только острое наслаждение. Грег дрожит, утопая в сладостном дурмане, почти достигая оргазма, когда Холмс отстраняется.

От исчезнувшего тепла становится почти физически больно, Лестрейд разочарованно стонет и открывает глаза.

Глаза Майкрофта лихорадочно блестят, обычно тонкие бледные губы налились алым.

– Иди ко мне, – мягко просит Холмс и тянет его за руку, не разрывая пристального взгляда.

Грегори открывается изумительное зрелище – раскинувшийся перед ним Майкрофт выглядит невероятно порочным, но в то же время открытым и честным в своём желании; дымчатые тени окутывают светлую кожу, оттеняют прикрытые ресницы и скулы, придавая загадочность.

«Кто бы мог подумать...»

Лестрейд наслаждается моментом – целует белоснежную кожу живота и плечи, окроплённые щедрыми брызгами веснушек. С упоением гладит грудь, задевая большими пальцами тёмные соски, ласкает нежные стопы, обводит налитую кровью головку, отчего Майкрофт вздрагивает, извивается, сминая в кулаках тонкую ткань простыней. Не выдерживая пытки удовольствием, Холмс нетерпеливо вкладывает в его ладонь тюбик лубриканта и с готовностью обвивает талию Грегори ногами.

Медленно погружаясь во влажную жаркую тесноту, Грег сосредотачивается всеми чувствами на том месте, где их тела сливаются воедино, и замирает.

– ὦ ΄γαθέ! Ἐράσμιος...* – надломлено стонет Майкрофт на неизвестном языке, почти соскальзывая и резко подаваясь обратно. Грегори подхватывает его под ягодицы и вскидывает бёдра навстречу, получая в награду ещё один долгий вибрирующий стон. Фирменная холодная надменность Холмсов слетает с Майкрофта, сменяясь лихорадочными движениями и крупной дрожью.

Лестрейда переполняет опьяняющее ощущение вседозволенности от того, что этот властный, могущественный мужчина раскидывает перед ним ноги, вручая ему и тело, и душу.

Майкрофт Холмс потерял контроль, и это он, Грег, тому причина.

– О, боги, – жалобно стонет Грегори, с исступлением двигаясь всё быстрее и быстрее. Майкрофт под ним, мокрый и раскрасневшийся, почти хрипит на выдохе. В какой-то момент он взмахивает рукой, пытаясь вцепиться в простыню, но промахивается – с прикроватной тумбочки глухо падает светильник и книга. В свете нарастающего удовольствия это маленькое крушение остаётся незамеченным.

Грегори знает, что погруженный в сон особняк насквозь пропитан тишиной, но в их комнате гремит симфония страсти: сердца гулко бухают барабанным боем под аккомпанемент невнятного шелестения, какое могло бы сопровождать песчинки, отсчитывающие конец этой вселенной.

Он успевает накрыть губы Майкрофта своими, прежде чем слепящая вспышка оргазма-сверхновой пронзает их тонкими острыми лучами, и оба вздрагивают в унисон, всё ещё являясь единым целым, неделимым.

Грегори глубоко вздохнул, зарываясь лицом во влажные волосы Майкрофта и улыбнулся. Во всём теле приятно звенела пустота.

– Что это было? Эраз...эрас...ну, ты понял, – поинтересовался Грегори, поглаживая любовника по плечу и ключице. Холмс откатился от него к краю кровати и опустил руку, нашаривая что-то на полу. Искомым предметом оказалась та самая упавшая книга – небольшой томик в дорогом кожаном переплёте. На лицевой стороне золотое тиснение сплеталось в малопонятные чёрточки и закорючки, похожие на пиктограммы.

– Это древнегреческий, «Илиада» Гомера, – пояснил Майкрофт. – А что касается твоего вопроса... Дословно переводится как желанный или...любимый, – последнее слово он шепнул Лестрейду на ухо.

Вызванная этим признанием улыбка оставалась на губах Грегори, даже когда он провалился в сон.

___________________________________

* «Милый! Любимый...» (древнегреч.)

ἐράσμιος – любимый, желанный ex. (τινι Aesch.)

========== Глава 24 ==========

Для Джона Ватсона этот день начался суматошно и безрадостно: пока он пытался дозваться Шерлока к завтраку, яичница сгорела, и кухню наполнил едкий сизый дым. Ликвидируя неудачный завтрак, он неловко пролил на себя кофе, затем выяснилось, что рубашка была последней и пришлось надевать поверх тёплый, чрезмерно греющий джемпер.

Решительно шагнув во влажную дымку лондонского тумана, опутавшую улицы, и сжимая в кулаке забытые ключи, Джон Ватсон никак не мог отделаться от мысли, что он забыл что-то ещё.

Как назло забытой вещью оказался так нужный сегодня зонт – прогноз погоды особо не радовал, и вечером Джон оказался под проливным дождём.

«Так, ещё пара сотен футов, и да здравствует английский чай!» – уговаривал себя Джон, короткими перебежками продвигаясь к Бейкер-стрит. В ботинках противно хлюпало.

Дождь лил с такой силой, будто небесная канцелярия устроила незапланированный второй потоп. Проклиная свою забывчивость и отчаянно желая оказаться в укрытии, Ватсон поднял воротник куртки и уже у самого дома нос к носу столкнулся с Майкрофтом. Над головой Холмса-старшего маячил чёрный купол зонта.

– Джон, – вежливо произнёс Майкрофт и показал кивком на вход в кафе, – я как раз ожидал вас. – Джон на секунду нерешительно помялся, не замечая заливающей за шиворот холодной воды, и шагнул вслед за Холмсом.

Неловкое молчание повисло над столом – Ватсон отогревался горячим чаем, Майкрофт смотрел куда-то выше его плеча, и никто из них не знал, с чего начать разговор. Джон вопросительно посмотрел на Майкрофта, предоставляя ему слово: в конце концов, именно тот ждал этой встречи.

– Я хочу поговорить о Шерлоке, – с какой-то покорной обречённостью произнёс Холмс и начал излагать цель визита. Они впервые говорили о Шерлоке спокойно – Джон не бросался наперерез его защищать, а старший Холмс не давил авторитетом.

Джон не ожидал от разговора ничего хорошего, и его ожидания оправдались, когда Майкрофт подвинул к нему пухлую папку с файлами – в прозрачном пластике болталась кипа бумаг и телефон Этой Женщины, выпотрошенный специалистами. Подсознательно он ждал такого поворота событий, и всё равно, когда Майкрофт произнёс короткое и безликое «Её больше нет», что-то внутри замерло.

– Я прошу вас... просто поговорить с ним, – тихо сказал Майкрофт и посмотрел почти умоляюще, – вы можете рассказать ему любую версию, как сочтёте нужным.

Джон даже и не думал, что Майкрофт Холмс может о чём-то просить.

И он сдался.

Несколько шагов до дома показались вечностью.

***

Джон сел на свою кровать и подтянул к себе колени, обхватив их руками. Какое-то время назад он взволнованно вышагивал по комнате, даже пытался взяться за уборку. Комната уже давно погрузилась в свинцово-серые сумерки, в спину впивалось жёсткое деревянное изголовье кровати, но Джон даже не пытался шевельнуться, чтобы включить свет или принять более удобную позу.

За окном всё еще бушевала непогода, дождевые капли с силой разбивались об оконное стекло. Джон прерывисто вздохнул, словно тяжесть набрякшего неба давила на грудь. По губам скользнула горькая усмешка, когда он подумал о том, как несколько минут назад ему пришлось солгать Шерлоку.

Детектив сидел за микроскопом – сосредоточенный, собранный, смотрел на Джона, ожидая продолжения фразы. Слова не шли с языка, время шло, а Шерлок всё смотрел и смотрел на него пронизывающим взглядом. Представив, как это умиротворённое спокойное лицо исказится от боли, как потемнеют глаза, наполнившись горечью, Джон не смог сказать правду.

«Она... в Америке», – произнесли его губы, потому что лишить Шерлока надежды ещё раз увидеться с этой женщиной, что смогла вывести его из равновесия, было слишком жестоко.

«Пожалуйста», – попросил в ответ Шерлок и протянул открытую ладонь.

И Джон отдал телефон Ирен Адлер – пустой и бесполезный, стараясь не думать, что где-то сейчас лежит такая же пустая, мёртвая оболочка некогда красивого тела. Он лишь хотел смягчить удар, выбирая сладкую ложь, и теперь в груди ворочалось непонятное тяжкое чувство, правда давила, прорывалась наружу жалостью, сочувствием и бесконечной горечью.

Ирен не нравилась ему, но смерти она не заслуживала.

Теперь он с невесёлой усмешкой вспоминал неконтролируемую вспышку раздражения, когда произнес «Хэмиш. Имя для ребенка, если вы решите завести детей».

Что на него тогда нашло? А может, он просто не мог смотреть, как Шерлок, всегда холодный и отстраненный Шерлок с восхищением смотрит на мисс Адлер? Неужели это ревность?

Воспоминание о пребывании этой женщины на Бейкер-стрит отозвалось в груди тупой ноющей болью. Эти двое выглядели совершенно очарованными друг другом – одни только словесные пикировки и намёки мисс Адлер заставляли чувствовать себя лишним. Лишним...

А не этого ли он хотел?

Построить прочные отношения, завести семью, детей, и никаких больше погонь, никаких задержаний и загадок, никакого Шерлока...

Или... НЕ хотел?

Да, с появлением Ирен Адлер монополия на Шерлока Холмса закончилась. Однако, Джону всё-таки нравилось быть причастным к жизни единственного консультирующего детектива, быть его опорой.

Что Эта Женщина значила для Шерлока Холмса?

Он был уверен, что Шерлок не способен на чувства – о, с какой горячностью сегодня он убеждал Майкрофта, что детектив не считает целесообразным страдать от сердечной привязанности. Сейчас ему казалось, что он пытался убедить в этом в первую очередь себя самого.

«Я ему не нужен», – твердил себе Джон, наблюдая за абсолютно спокойным Шерлоком, ни разу не нарушившим их уговор. Это давало решимость двигаться дальше, отметая малейшие сомнения, но отношения с девушками по-прежнему не складывались.

«Я ему не нужен», – уверял себя Джон и собирался на второе, пятое, седьмое свидание, которое заканчивалось всегда одинаково.

«А может быть...», – возникла ещё не оформившаяся мысль, которую он пытался затолкнуть подальше, но было уже поздно.

Джон Ватсон испытывал сожаление, и, скорее всего, отношения к смерти мисс Адлер оно не имело.

***

Решив, что прятаться от Холмса и собственной совести до конца вечера попросту глупо, Джон переоделся в сухую одежду и собрался спуститься на кухню – чай бы ему сейчас не помешал. К его удивлению, на первой лестничной ступеньке обнаружился Шерлок – детектив сидел, опираясь локтями в колени и задумчиво глядел в одну точку. В руках он крутил тот самый злополучный телефон, поглаживая большим пальцем серебристый пластиковый бок.

Отчего-то это невинное прикосновение подняло в душе Джона новую волну раздражения. Чёрт бы побрал этого Холмса с его отсутствующим видом, телефон Адлер, и его, Джона Хэмиша Ватсона, со всеми мыслями и неразберихой в чувствах!...

– Что ты тут делаешь? – выпалил он, чтобы хоть на мгновение заглушить в груди неясное, болезненно-тянущее чувство, от которого хотелось взвыть, которое схлынуло внезапно, стоило лишь Шерлоку мельком посмотреть на него и пожать плечами:

– Я шёл к тебе, но потом передумал.

«Он всё понял».

Джон знал, что его актёрские способности оставляют желать лучшего, и провести Шерлока было практически невозможно, но он не мог сказать ему правду. Щёки обожгло стыдом.

Неловко потоптавшись на месте, Джон тоже сел рядом. Ступенька тихо скрипнула под двойным весом и воцарилась напряжённая тишина.

«Пожалуйста» Шерлока снова возникло в памяти – длинные, чуть дрогнувшие пальцы, доверчиво раскрытая ладонь, спокойный голос. Холмс желал иметь что-то в память об этой женщине, хоть с виду и казался беспристрастным.

Сердце кольнула глупая обида, что теперь не он всецело является объектом пристального внимания Шерлока Холмса.

«Для того, чтобы привлечь такое внимание, ей пришлось умереть», – одёрнул себя Джон, но саднящее ощущение и не думало исчезать.

«Ты сам его оттолкнул», – напомнил он себе, вспоминая мелькнувшее выражение обиды на лице Шерлока, моментально сменившееся равнодушным спокойствием, когда он попросил обо всём забыть. И тогда, и сейчас ему выдалась возможность на мгновение увидеть настоящего Шерлока Холмса, живого и человечного, но Джон с упорством одержимого отрицал любые факты.

Сейчас Джон понимал, что хотел бы повернуть время вспять, и тогда бы он не был столь категоричен.

Джон тяжело вздохнул и повернулся к Шерлоку, чтобы признаться во лжи, но замер, от того, как Холмс смотрел на него.

Взглядов в арсенале Шерлока Холмса было предостаточно.

Полный азарта и восхищения – для нового дела, презрительный «вы-все-идиоты» – для Андерсона. Был тёплый, искрящийся смехом – для миссис Хадсон и её причитаний «Ох, мальчики!», и был взгляд-вызов, посылаемый Ирен Адлер.

Лёгкое недовольство в глазах, когда Джон пытался уговорить его съесть хотя бы половину ужина.

Небрежное любопытство, когда Джон приходил с очередного неудачного свидания.

Взгляд-благодарность – для Джона.

Взгляд «ты-опять-не-замечаешь-очевидного» – для Джона.

Сейчас при взгляде на Джона Ватсона в светлых глазах Шерлока Холмса тихо таяла нежность.

Детектив смотрел на него понимающе, прощая ему ложь, не пытаясь обвинять за то, что Ватсон заботился о его сердце. Губы тронула ободряющая и тёплая улыбка, от которой черты лица Шерлока стали мягче. И, стоило признать, такой Шерлок Холмс нравился Джону, только как сказать об этом – он не знал.

Джон прерывисто вздохнул, осознавая, как на самом деле близко они сидят – касаясь коленями и бедрами, и от этого жара кожа горит в точках соприкосновения, а подрагивающие ладони лежат совсем рядом. Тишина стала оглушительной.

Джон задержал дыхание.

Они сближались медленно и осторожно, словно очарование момента при единственном неверном движении исчезнет безвозвратно.

Джон понимал, что последует, когда их лица окажутся так близко, что можно будет почувствовать смешанное дыхание друг друга; когда он вдохнёт запах Шерлока – тёплой кожи и почти выветрившейся туалетной воды с тонким древесным ароматом. Тело сотрясала дрожь, порождённая неуверенностью и сладким волнующим ожиданием: Джон уже представил, как он коснётся этих мягких губ, дотянется ладонью до твёрдой чуть прохладной щеки...

Резкая трель звонка разрушила хрупкую, почти волшебную тишину. Шерлок замер, едва не задевая его нос своим, и разочарованно выдохнул Джону в губы:

– Один звонок, уверенный – клиент.

Шерлок ушёл открывать дверь, а Джон остался на лестнице наедине со своим смятением.

***

Что именно сподвигло Шерлока на приезд в Дартмур, так и осталось для Джона загадкой – нервный клиент не внушал доверия, а история была странной, больше похожей на сюжет мистического романа. Хотя лично он был рад смене обстановки: ему нравилось рвущееся наружу нетерпение Шерлока, получившего новую загадку (пусть для этого и пришлось открыть Шерлоку тайну, куда он спрятал его сигареты), да и приход ранней весны согревал душу.

Дартмур встретил их величественным спокойствием скал и зелёных холмов, заросших густой травой – после промозглого серого Лондона было приятно оглядеться, посидеть на нагретом солнцем валуне и шелестеть картой, пока Шерлок, словно капитан на носу корабля, обозревал окрестности с высокой скалы.

Сам Дартмур оказались действительно жутковатым местом – густые заросли, из которых торчали обрывки колючей проволоки и щиты “Осторожно, опасная зона”, рассказы местных, мягко говоря, вызывали опасения. Джону не хотелось признаваться, но от всего этого мурашки бегали по коже.

Не самым приятным сюрпризом стал их приезд в местный отель – им досталась одна комната на двоих с двуспальной кроватью, занимавшей половину номера. Поначалу Джон испытывал неловкость по этому поводу, но Шерлок развил такую активную деятельность, что расследование полностью заняло все его мысли.

“Зря мы ввязались в это”, – уже вечером пожалел Джон. На его глазах сидевший у камина Шерлок методично глушил одну порцию виски за другой.

Произошедшее в овраге Дюера просто подкосило детектива – его лицо искажалось то яростью, то отчаянием от того, что доводы и логика сдавали свои позиции фактам. Шерлок изо всех сил пытался дать объяснение увиденному, но тщетно.

– Успокойся, – мягко попросил Джон, – немного сдали нервы, но всё будет хорошо. Немного отказала логика, – попытался он неловко разрядить обстановку. Шерлок едва держал себя в руках.

“Я беспокоюсь о тебе. Невыносимо видеть тебя таким уязвимым и надломленным”, – безмолвно обратился к нему Джон. Хотелось сжать эти трясущиеся руки, успокоить, отогреть. Шерлока колотило, словно в ознобе, а алкоголь нисколько не помогал ни расслабиться, ни согреться.

Лицо детектива исказилось, и он выплюнул гневное:

– С моей головой всё в порядке! Не во мне здесь дело!

На самом деле, внешне грубая фраза содержала совсем другой подтекст, о котором Джон не подозревал. «Мне так нужна твоя поддержка, – обращался к нему Шерлок, – я так устал от одиночества и твоей холодности.»

Увидев, как Шерлок смаргивает гневные слёзы, Джон тактично отвернулся.

Любые попытки успокоить Шерлока заканчивались оскорблениями и грубостью, словно Джон говорил не так и совсем не то, что было нужно. Холмс же не пьянел, но с каждым глотком алкоголя становился всё язвительнее; не понижая голоса он громко обсуждал находящихся в комнате постояльцев, а через какое-то время его гнев излился и на Джона.

– У меня нет друзей! – рявкнул Шерлок, пресекая все попытки помочь.

Всего несколько слов ударили Джона в самое сердце.

Внутри чернильным облаком медленно расползалась едкая горечь, в мгновение ока вливаясь в кровь и распространяясь по венам. “Я терпел сколько мог, но всему есть предел”, – говорила в Джоне обида. Он прикрыл глаза, а потом встал, покачнувшись, будто земля под ногами потеряла былую твёрдость.

Джон направился к выходу, не замечая пристального взгляда в спину.

“Как ты можешь называть себя моим другом, когда для меня ТЫ – вся моя жизнь", – говорил этот взгляд, полный невысказанной тоски, но Джон Ватсон уже шагал по улице.

Куда угодно, только подальше отсюда.

***

Джон проснулся, едва начало светать.

Остаток вчерашнего вечера он провёл в местном пабе, флиртуя с доктором Мортимер, психиатром их клиента.

Беседа была интересной, вино – в меру сладким, а сама доктор – очень милой дамой, к тому же она с удовольствием принимала его комплименты, показывая, что у него есть все шансы добиться её расположения. Джон что-то рассказывал, наслаждаясь приятным общением, галантно подливал даме вино.

Джон Ватсон даже и не догадывался, что стал объектом для пристального внимания не только своей собеседницы, с улицы, через окно, за ним наблюдала пара внимательных серо-зеленых глаз, с каждой минутой меняя свой цвет на более темный оттенок.

Наблюдение было непродолжительным – увидев два бокала, винную бутылку и то, как парочка переглядывалась, консультирующий детектив недовольно отвернулся и зашагал прочь.

Шерлок Холмс не подозревал, что шансы Джона испарились мгновенно, стоило доктору Фэркленду, с которым они познакомились на базе Баскервиль, приблизиться к их столику: мужчина намекнул, с ехидным смешком, что знаменитый сыщик и его помощник-доктор живут вместе и в подтверждение своих слов подмигнул опешившей Луизе.

Когда Джон вернулся в номер, Шерлока в комнате не оказалось. Решив, что детектив скоро вернётся, Джон лёг спать. Сон не шёл, несмотря на то, что тело буквально гудело от усталости, в голове крутились смутные обрывки разговоров, событий, разрозненные факты, воспоминания. Всплыло видение, как Шерлок уверенно ведёт машину – длинные пальцы на чёрном пластике руля и внимательный прищур. Джон ворочался с боку на бок, пытаясь хоть немного поспать, но ничего не выходило – обеспокоенность за Шерлока тихо скреблась на задворках сознания, усиливаясь с ходом времени.

Иногда Джон проваливался в полудрёму, но неизменно просыпался и тут же тянулся ко второй половине кровати. Кровать пустовала, а Шерлок так и не вернулся.

Под конец, измученный ожиданием, Джон Ватсон провалился в сон, чтобы проснуться на рассвете невероятно уставшим.

Поплескав в лицо холодной водой и влив в себя кружку кофе, Джон отправился по окрестностям – обошёл тихие улочки и остановился у церкви. Разглядывая старый камень покосившихся и порядочно изъеденных временем могил, он даже и не заметил, как на горизонте показался Шерлок.

“Слава Богу, никуда не вляпался”, – Джон бросил на детектива короткий взгляд, удостоверившись, что тот в порядке, и снова уставился в сторону.

– Ну, как, ты разобрался с той азбукой Морзе? – невозмутимо спросил Шерлок.

– Нет, – отрезал Джон и стал двигаться вдоль церковной стены. Шерлок шел следом.

– Как на счет Луизы Мортимер, продвинулся с ней?

– Нет.

– Жаль. Ну хоть какую-то информацию от нее получил?

– Нет. Ты шутишь? – возмущённо спросил Джон, остановившись, чтобы смерить гневным взглядом своего собеседника.

– Хотел немного растопить лед, – пожал плечами Холмс и слегка улыбнулся.

– Шутки тебе не к лицу. Холодность тебе идёт больше, – Джон снова двинулся дальше по тропинке.

– Джон…

Шерлок подошёл ближе, обеспокоенно вглядываясь в его глаза. Джон отстранился и покачал головой.

– Все в порядке.

– Джон, постой, то, что я вчера сказал, это все правда. У меня был приступ паники, я не мог поверить в то, что видел.

– Да, я помню, – едко прокомментировал его оправдания Джон, – Шерлок Холмс впервые в жизни испугался. – Он не хотел грубить, но в нём всё ещё говорила обида. Не желая продолжать этот неприятный разговор, Джон развернулся и хотел было уйти, как Шерлок сделал шаг вперёд и вцепился в его рукав: