Текст книги "Я постараюсь стать лучом света в вашем царстве тьмы (СИ)"

Автор книги: Minada01

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 31 страниц)

Я была права, Итачи я нашла сидящим на маленьком причале, свесив ноги и вглядываясь в воду, словно пытаясь там что-то найти. Как же ему тяжело сейчас, больно, и плохо. Его чувства очень быстро смогли передаться мне, не смотря на то, что мы были на расстоянии друг от друга. В моем сердце вдруг все заныло, защимило и потяжелело. Как же помочь тебе? Все, что я могу – поддержать тебя, постараться приободрить.

– Я уже слышала, что произошло. – Ну не знаю я, как правильно начать беседы в такие моменты. И знаю, что Итачи не особо разговорчив. Но я знаю, что ему нужна поддержка, ему нужна точка опоры, и я дам ему ее, даже если он будет брыкаться и вырываться.

– Полагаю, это известно уже всем.

– Это сделал ты? – Я знаю, что это не ты, Итачи. Но не могу же я тебе это вот так прямо в глаза сказать. Ты не поймешь, и никто не поймет. Но его молчание самый лучший для меня ответ. Я знаю, когда ты молчишь, значит думаешь, как лучше соврать, выстраиваешь цепочки и планы, и взвешиваешь, какой из них сыграет лучше для тебя. Но вот беда, ведь ты не знаешь всего обо мне, и мой козырь тебе не перекрыть, Итачи.

– Не имеет значения. – Он ответил лишь спустя время и так прохладно, отрешенно. Знаю я и эту твою черту – попытка отодвинуть от себя всех, кто тебе дорог, заставить их ненавидеть тебя, выстроить линию ненависти или отрешенности. Нет, дорогой, со мной такой фокус не пройдет. Какое-то время мы сидели молча: он не хотел говорить и просто пялился на водную гладь, а я просто решила поддержать его молчание.

– Эх, слушай, я не знаю, что на самом деле случилось, но знаю одно – ты точно ни в чем не виноват. Но от тебя не зависят поступки всех людей на земле, и всего не предвидеть. Мне тяжело понять, что у тебя на душе, но хочу, что бы ты знал: «Друг – это не просто слово. Это тот, в кого ты беззаветно веришь всем сердцем. Положись на меня – однажды и мне придется положиться на тебя. Когда тебе больно и грустно – я буду рядом. Ты не один. Надежд, что звезд в небе – не сосчитать, ветер дует и предрекает завтрашний день». Я верю в тебя, и верю тебе, Итачи, всегда. Помни об этом всегда, пожалуйста, Итачи. – Вынув из своей сумки свежие данго, купленные по пути сюда, я поставила их рядом с Итачи и начала вставать, что бы уйти, как вдруг его рука схватила мою, крепко удерживая. По силе сжатия мне стало понятно, что он сейчас меньше всего на самом деле хочет оставаться один. Он все так же продолжал молчать, сжимая мою руку, и лишь его глаза выдавали его с потрохами, глаза, полные отчаяния, печали, боли, и страха остаться совсем одному. Он не смотрел прямо на меня, все так же продолжал таращиться на воду, но не нужно быть телепатом или смотреть в упор, что бы понять его сейчас. Достаточно отражения в воде. Понятно, сейчас похоже, что Саске был не просто тем единственным любимым братиком, который должен был его убить потом за все то, что он совершит, по логике Итачи. Так он мог почувствовать, что все еще не один, что есть еще хотя бы один человек, кто знает, помнит его, каким он был. Черт, и почему для меня главным объектом обожания всегда выступают глаза? Каждый раз, как вижу красивые и приятные глаза, я могу влюбиться без памяти в этого человека, мгновенно прочитав в его взгляде все, что мне нужно?

Не произнося ни слова, я вернулась на прежнее место, присев рядом с ним. Удивительно, но только сейчас между нами возникла какая-то неловкость от ситуации. Раньше такого никогда не было. Между нами все так же лежит данго, к которому никто из нас не прикасается, хочется спросить у него что-нибудь, а потом в голову залетает мысль: «А нужно ли что-то говорить? Если да, то что?».

– Почему сама не берешь? Ты ведь принесла их.

– Я ведь принесла для тебя. – Мы не смотрели друг на друга, каждый из нас так же продолжал пялиться на реку.

– Странная ты. Каждый раз, как разговариваю с тобой, кажется, что тебе совсем не 8 лет, а на работе в полиции трудишься усерднее многих взрослых, понимая многие взрослые вещи. – Не плохо, похоже, что он все таки что-то стал подозревать.

– Ну, ты тоже развит не по годам. Как и Саске… – Не соврала – мелкий действительно хоть и не дотягивает до уровня Итачи, но все же не глуп, совсем не глуп. Да, у него не было тех стрессов в раннем детстве, что у Итачи, и поэтому он очень открытый и добродушный, но он тоже многое осознает и чувствует, пусть не всегда это удается ему расшифровать.

– Ты всегда так тепло к нему относишься.

– Я отношусь тепло ко всей вашей семье и клану. Вы приняли меня как родную, хоть я и не Учиха, и не шиноби вовсе. Вы дали мне то, о чем я могла только мечтать – семью, поддержку и опору.

– Ты тоже стала нам родной – нам с Саске как родная сестра, а отцу и матери – как дочь. – Никогда и ничего подобного я не слышала от Итачи, он никогда не позволял говорить такие слова в открытую. Все, что он делал, что он позволял, был мягкий взгляд, щелбан в лоб и крайне редкие объятия – наверно за все эти годы их было всего раз десять, и то, последние разы он крайне неуверенно это делал. А тут словно откровение. Как бы то ни было, но я радовалась этим словам, хотя радость была пополам с горечью. Скоро… совсем скоро я потеряю почти всех их. Я могу понять сейчас Итачи, потому что он тоже знает, что конец не за горами, что совсем скоро наши жизни перевернутся с ног на голову.

– Итачи, для меня вы – моя настоящая семья, и я никогда не предам вас. Я всегда буду рядом, всегда буду любить вас, что бы не произошло, всегда буду помогать, и сделаю все, что бы вы были счастливы. – Боги, какая же горестная улыбка сейчас у Итачи. Но вот глаза… В них я увидела маленький, очень слабый, но все же огонек радости, счастья, возможно какой-то надежды. Я знаю, что это не совсем правильная манера поведения в этом мире, но я знаю, что ему это нужно, поэтому я обняла его, крепко обвив руками его плечи, утыкаясь лбом в его руку. Из-за разницы в росте я бы никак не дотянулась до его шеи. Поначалу я почувствовала, как Итачи напрягся, но потом сделал глубокий тяжелый выдох, словно выпуская все плохое.

– Ничего не бывает вечным, и однажды вы будете ненавидеть меня.

– Этого не будет, никогда. Я всегда буду любить тебя, Итачи. И Саске тоже. – Я еще сидела, все так же обнимая Итачи, как вдруг меня осенило. Если я сама не могу никак повлиять на сложившуюся ситуацию, то должен же быть хоть кто-то, кто сможет что-нибудь придумать, и это должен быть тот, кто доверяет мне, и кому доверяю я. Но нужно это сделать сейчас – никак иначе. – А если ты действительно захочешь это сделать, то тебе придется перешагнуть через меня, но поверь, я возвышусь неприступной горой, если это потребуется, старший братец. – Ну что же, если решила ввести его в ступор, что бы он не успел меня остановить, значит надо довести дело до конца. Встав с насиженного места, я поцеловала его в щеку, легко и совершенно ненавязчиво, словно случайно, но это дало свой результат – он не отреагировал никак на это словами, кроме ступора, в который он впал после этого. – Ладно, мне пора бежать, а то если не успею отнести документы по нужному адресу, Тодои-сан меня завтра впервые будет ругать.

– Минада… – Остановил меня Итачи, когда я отошла уже на три шага от него. – Позаботься о Саске, помоги ему.

– Мог бы и не просить об этом. Все слишком очевидно. – Я стояла к нему спиной и повернула лишь голову в его сторону, как наши взгляды встретились. На секунду мне показалось, что в глазах Итачи отразилось удивление, но это даже было не мудрено, ведь я снова была собой: серьезный взгляд, никакой детской наигранности, строгий голос, пусть и с временами писклявыми нотками, низкий тон, одна взрослость. Со стороны эта картина кажется очень забавной: 13-летний парень разговаривает с 8-летней малявкой на довольно серьезную тему, но для нас сейчас словно уже и не было возрастного барьера. Казалось, что мы ровесники, и понимаем друг друга с полу слова. Возможно в этот момент Итачи что-то понял, что-то, что до сих пор мешало ему и не давало покоя. – Пока.

Не дожидаясь его ответа, оставив его сидеть все на том же месте, я бежала со всех ног к тому, кто должен меня выслушать. Сейчас самое подходящее время – никто не помешает нашему разговору. Мне остается лишь надеяться, что меня поймут и мне помогут, что выслушают, по крайней мере. Они должны все знать. Должны.

Я неслась мимо людей и домов как угарелая, не замечая никого. У меня была только одна цель. Со всей скорости влетев в дом и скинув наспех обувь, я пролетела на кухню. За столом сидел Фугаку-сама, а возле раковины Микото-сан. Увидев меня, все растрепанную и запыханную, они не слабо удивились.

– Минада-чан, что с тобой? Что случилось? – Начала Микото-сан. Она явно испугалась за меня.

– Нет времени объяснять. Фугаку-сама, Микото-сан… папа… мама… Я должна с вами поговорить и кое-что рассказать. Это важно. – Я впервые назвала их именно папой и мамой – никогда себе этого не позволяла. Но они мне были всегда дороги. Какое-то время мы смотрели с Фугаку-сама в глаза друг другу, а я пыталась привести дыхание в норму.

– Хорошо. Идем. – Вот и все, что сказал Фугаку-сама, вставая со своего места и проходя мимо меня. Я знала, что мы пойдем в его кабинет – это было самое подходящее место для такого разговора, и он это понял. Ну что же, я сама решилась на это, значит нет причин для сожаления. Пришло время играть и ставить по-крупному.

========== Глава 9 ==========

Комментарий к Глава 9

Новая глава получилась весьма объемной, но ее невозможно поделить на мелкие составляющие – так пропадет одна главная нить этой главы. Жду ваших комментариев:)

Времени действительно не было – на весь разговор было всего около двух часов, после чего из Академии должен вернуться Саске, а вот когда Итачи придет домой и вовсе неизвестно – он может заявиться в любую минуту. Мы разместились на полу в кабинете Фугаку-сама. Он с Микото-сан сидели рядом, а я напротив них. Даже вспомнилась сцена, когда Итачи почти точно также разговаривал с родителями, только повод был другой и время. И это было даже относительно недавно. Я все думала, как же начать этот разговор, с чего именно и как продолжить, что рассказывать в первую очередь, а что оставить для вопросов. Беседа определенно будет тяжелой, очень тяжелой, но я сделала свой выбор и ход. Теперь отступать некуда.

– Мы слушаем тебя, Минада. Что случилось?

– Фугаку-сама, Микото-сан, то, что я вам сейчас расскажу – страшный секрет, тайна, которую я не могла поведать никому из-за опасений за свою жизнь и тех, кто мне дорог. Прошу вас, выслушайте меня от начала и до конца.

– Рассказывай.

И я начала свой рассказ: кто я, откуда, как попала сюда, что со мной было там, и, самое главное, что я знаю. По началу было тяжело, но чем дальше заходил мой рассказ, тем легче было говорить – все шло как на одном дыхании. Все это время родители молча сидели и слушали меня, ловя каждое мое слово, не перебивали и не обрывали, а в их глазах читалась вся та серьезность, с которой они относились к моей просьбе дослушать внимательно до конца. Я говорила о скорой трагедии, о том, что это сделает Итачи, об Обито, который ему поможет в этом, об Акацки, Орочимару, Саске, который уйдет к этому сумасшедшему ученому в поисках силы для мести, о том, какую психологическую травму он получит после трагедии, о том, что натворит, о Великой Войне Шиноби, Учиха Мадаре, Ооцуцуки Кагуе, и еще очень и очень многое. Самым тяжелым мне, на удивление, было рассказывать о последнем бое между Саске и Итачи, в котором последний погибнет от части из-за болезни, про которую я так же не забыла рассказать. О Данзо, старейшинах и Третьем Хокаге было противно говорить, но так же не остались без внимания. Говорить обо всем этом мне было тяжело, но еще тяжелее было понимать, что все это мне снова придется пережить, только теперь по-настоящему.

– Поэтому, Фугаку-сама, я прошу вас о помощи. Я не могу исправить все это сама, но вы ведь наверняка способны повлиять на ситуацию. – Какое-то время Фугаку-сама сидел молча, прикрыв глаза и явно о чем-то размышляя. В это время Микото-сан явно прибывала в шоковом состоянии, часто фокусируя взгляд то на мне, то на своем муже. Я боялась, по-настоящему, потому что сейчас именно от него зависело многое.

– В твой рассказ поверить можно, хоть и тяжело, такого никогда не случалось в нашем мире и все то, о чем ты говоришь кажется лишь вымыслом. В прочем, подозрения о том, что что-то с тобой не так были с самого начала – ты изначально вела себя не как ребенок.

– Понимаю, и поэтому, пожалуйста, используйте на мне свой шаринган, я покажу вам все, что помню сама. Там я не смогу вам соврать, но смогу показать все, что знаю, все, что может случиться дальше, если все оставить как есть.

– Ты так хочешь, что бы мы тебе поверили, Минада-чан?

– Я не хочу скрывать от вас ничего. Я устала прятаться, Микото-сан. Я всегда доверяла вам и любила вас, и мысль о том, что я вас обманываю или не могу помочь вам, убивает меня изнутри.

– Ты можешь не выдержать нагрузки. Ты знаешь правило – не использовать на гражданских техники шиноби, что бы не подвергать их жизни опасности. Если с тобой что-то случится…

– Знаю. Но я выдержу, вы знаете это, Фугаку-сама.

– Так и быть. Посмотри мне в глаза. – Без всякого страха я взглянула в уже изменившиеся глаза Фугаку-сама и мгновенно оказалась в другом измерении, по сути. Я показывала ему все, что знала, что помнила, все то, как и что по идее будет происходить в будущем, если ничего не поменять. Старалась ничего не упустить, не забыть, ведь от этого зависело многое теперь. И о том, как Шисуи погиб, и о заговоре не только клана, но и Данзо, о его «секрете». Сама же я чувствовала, как мне плохо – голова разрывалась от боли, тело трясло, в глазах начиналась мигрень, и все это только усиливалось с каждой секундой пребывания в иллюзии. Словно сама жизнь постепенно покидает мое тело, медленно и мучительно. И это на мне еще не применяют никаких издевательств и пыток – я все делаю по собственной доброй воли и никто на меня не давит.

Когда я вернулась в реальность, хотелось мгновенно потерять сознание – настолько плохо мне было, но нужно было закончить наш разговор. Неожиданно я почувствовала что-то теплое под носом, и проведя пальцем поняла, что у меня носом пошла кровь от столь сильного воздействия на мой мозг и глаза, и совершенно не подготовленное для такого дела тело. Кое-как, я все таки собралась с силами, и огромное спасибо, что меня сразу же не стали жалеть.

– Минада-чан, все хорошо? – А, нет, Микото-сан не была бы собой, если бы не стала беспокоиться за меня. Она всегда это делает.

– Да, все в порядке. Говорила же, что выдержу. Теперь вы мне верите, Фугаку-сама? – Мое дыхание сбилось очень сильно, отдышка была на каждом слове, а на лбу выступил пот. Такое ощущение, словно я пробежала марафон и не меньше.

– Да. Но Минада, к сожалению, предотвратить казнь клана я не смогу, и никто не сможет. Это наше наказание, за то, что пошли против деревни. Ни клан ни деревня не согласны идти на какие-либо уступки, даже если я лично против этого.

– Но Фугаку-сама, казнить целый клан рукой одного человека, далеко не незнакомого человека – это жестоко! Вашего сына, любимого старшего сына заставят казнить собственных родителей! Это же убьет его изнутри! А Саске! А о нем хоть кто-нибудь из вас думает!? Вы же видели, каким он станет, что с ним будет, Фугаку-сама! И вы все равно готовы пойти на это?!

– Минада-чан…

– Нет! Вы ведь ни в чем не виноваты! Даже нападение Девятихвостого, в котором вас обвиняют – это ведь сплошная паранойя нескольких людей, испытывающих страх перед кланом! Я не могу с вами согласиться, Фугаку-сама! Я не могу этого принять! – Я кричала, впервые за все эти годы мои эмоции взяли надо мной полный контроль и я кричала на взрослых людей, словно безумная. Но проблема в том, что я действительно не понимаю этого понятия чести и гордости шиноби, этой слепой, именно слепой преданности верхушке. Такое ощущение, словно Фугаку и сам хочет, что бы кто-то уничтожил клан, но у самого как будто кишка тонка это сделать, ведь тогда его личная честь будет задета. А тут так удачно предложат Итачи эту миссию. Если только мои чувства меня не подводят, а догадка верна, то не зря я все равно всегда была настороже в его отношении.

– Минада-чан, ты очень доброе дитя, и мы счастливы, что ты появилась в нашей жизни. Ты стала для нас родной дочерью, ты так похожа по характеру на Итачи и Саске, что если бы не осведомленность клана о твоем появлении, никто бы и не догадался, что ты не наша родная дочь. Но клан должен ответить за свои преступления, за то, что хотел пойти против деревни – это наш долг, и только так наш клан не будет обесчестен. – Ну да, конечно, не будет обесчестен. Зато Итачи придется всю жизнь выстрадать за эту самую честь. Болит ли у меня душа? Еще бы. К чему слезы? Да к тому, что сейчас они поступают очень жестоко по отношению к своим собственным родным детям. Я не могу представить, что бы я, если бы у меня были дети, допустила такое. Да я бы лучше сама на амбразуру полезла или в петлю, или харакири себе сделала, но не допустила бы такой участи детям.

– Микото-сан… Я не могу, не смогу с этим смириться, не смогу это пережить. Вы стали мне родной семьей. Я люблю вас, всех люблю, весь клан. – Я заплакала, хотя обещала себе этого не делать. Но осознавая, что ничего не вышло путного из моей затеи, меня накрыло бессилие. Я их потеряю, все таки потеряю всех их: Тодои-сан, Фукацу-сан, Изуми, малышка Юки, проживающая с бабушкой Саюри, у которой я и покупала постоянно данго, Микото-сан, Фугаку-сама… И что страшнее всего – я понимаю чувства Итачи, по сути, мы оба сейчас переживаем одну и ту же боль. Мы оба уже знаем, что трагедия произойдет совсем скоро, и оба понимаем, что ничего не изменить. Лишь Саске не знает, что случится, лишь он в неведении, но тут даже трудно определить, что лучше: когда ты ничего не знаешь, или когда ты знаешь, но не можешь ничего изменить. С чем жить тяжелее?

– Не плачь, Минада. Ты – наша дочь, не важно, как ты появилась в этом мире, и ты должна быть сильной. Ты всегда такой была. – Удивительно, но слова Фугаку-сама меня успокоили и вселили в меня новые силы. Такие простые, даже довольно строгие слова и от довольно строгого человека, дали невероятный эффект в виде силы и гордости. Но, одновременно с этим, Фугаку-сама меня и отрезвил. Теперь во мне начинает закипать злость: на деревню, на верхушку правления, на клан, на Фугаку, того, кого я назвала отцом. Я стала серьезной как никогда, а усталость, которая до этого продолжала давать о себе знать, стихла, и на ее место пришел прилив адреналина. – Хоть уничтожение клана остановить не получится, но я хочу, что бы ты позаботилась об Итачи и Саске. Помоги им, и спаси их. Они не должны страдать, и тем более умирать в столь юном возрасте. Итачи знает, что такое война и смерть, поэтому и пошел на этот шаг. Но мой ребенок не должен всю жизнь терзать себя за то, что просто исполнял свой долг шиноби.

– Что же мне делать, Фугаку-сама? Что я могу сделать? Я ведь не шиноби.

– У тебя есть то, что важнее навыков шиноби. У тебя есть знания о многих прошлых и будущих событиях этого мира. И у тебя доброе сердце. Ты помнишь, когда Итачи дадут эту миссию?

– К сожалению, нет. Но вероятнее всего, уже совсем скоро.

– Ясно. На утро после уничтожения клана постарайся прийти в полицию как ни в чем не бывало, но при удобном случае попади в архив. В самом дальнем шкафу, за всеми свитками и задней стенкой стеллажа ты найдешь в тайнике секретные свитки с подробным описанием техники пересадки глаз и лечения различных заболеваний, которые могут возникать при Мангеке. Опытный ниндзя-медик сможет спасти жизнь Итачи с их помощью.

– Я думала, что такой свиток есть только у клана Нара.

– Такие свитки есть у каждого великого клана шиноби с уникальными способностями. Удивительно, что Итачи не заберет его. – А вот тут я удивилась. А ведь действительно, не может же быть такого, что бы за всю историю клана их представители не сталкивались с различными заболеваниями, характерные для их семьи. Разумеется были такие болезни, а значит их как-то лечили. А раз кланы при этом продолжают существовать, значит лечили вполне успешно. Значит должны быть записи. Все более чем логично.

– А он знает об этом свитке?

– Как старший сын главы клана разумеется знает. – Интересно. Тогда возникает вопрос, почему Итачи не заберет его? На ум приходит только один логический ответ: он изначально возжелал наказания за содеянное и болезнь лишь часть наказания. Хотел мучиться? Да, вполне вероятно, и вполне в духе Итачи.

– Может быть его заберет Обито? Ведь он в дальнейшем пересадит глаза Итачи Саске.

– Исключено. Обито никогда не был в полиции и не знает ничего, что связанно с лечением клановых болезней. – Логично. Он даже «умер» еще ребенком, едва пробудив шаринган и все время был под присмотром Мадары. Стоп!

– Но он же будет с Мадарой? Он может рассказать ему.

– Возможно, однако в таком случае он и сам может ему рассказать, как проводить такие операции. Ему для этого не нужен свиток. Тебе не стоит переживать, я сделаю копию этого свитка на всякий случай.

– А вы уверены, что они не будут искать именно в том тайнике, про который вы мне сказали? – Под словом «они» я подразумевала Данзо и его головорезов, и, похоже, Фугаку-сама понял о чем я.

– Именно в том не станут. Ты знаешь, о чем я говорю. – И тут меня осенило, про какой архив, какой отдел и какой шкаф идет речь. Дело в том, что архив был всегда весьма интересно устроен: старые и закрытые дела хранились в ближних от входа стеллажах, а на самых дальних полках находились свежие дела или «висяки». Там искать не додумаются никогда, потому что именно они самые посещаемые. Да и всегда имеются места куда интереснее для организации тайников: храм Нака, дом главы клана или его кабинет в полиции, в конце концов.

– Простите, Фугаку-сама, а разве болезнь Итачи не уникальна? Я думала, что это аутоиммунное заболевание, воспаление легких в крайней степени или что-то еще подобное, но никак не от использования Мангеке.

– Она уникальна будет только потому, что у него небольшой объем чакры и тело слабее, поэтому он сильнее подвержен тем симптомам, что вызывает Сусано. Такова особенность этой техники – тело испытывает невероятную перегрузку, в результате чего начинают страдать внутренние органы и клетки, а что бы их восстановить, нужно знание особенностей клана и опыт. – Пока Фугаку-сама рассказывал мне об особенностях Мангеке и Итачи, он успел сесть за стол и начал что-то писать. Похоже, что все таки он смог что-то придумать, хотя бы для своих сыновей. – Минада, запомни, ты не должна в эту ночь оказаться на территории клана, не должна видеть весь тот кошмар, что будет здесь. Поймешь, что все началось – уходи как можно скорее узкими дорожками между домов, запрись в квартире и не выходи до самого утра. Тебя не должен увидеть Обито ни при каких условиях. Если Итачи еще сможет оставить тебя в живых, так как ты не Учиха по крови, то Обито скорее всего не станет разбираться, кто свой, а кто нет. Возьми это письмо – это твоя наилучшая защита от Данзо и старейшин. Есть только один человек, который выше Третьего – Лорд Феодал страны Огня. Это на экстренный случай.

Не может быть?! Хотя почему не может. Вот же он – выход и спасение для Итачи и Саске. Если так подумать, только Лорд Феодал страны Огня будет выше самого Хокаге. За ним должно быть окончательное решение во многих делах. Но в силу некоторых причин, он просто физически не может или не успевает получить всю информацию и принять самолично какие-то меры, поэтому в скрытой деревне свое управление, которое просто отчитывается перед Феодалом, а значит имеет место сокрытие некоторых фактов.

– Хорошо. Фугаку-сама, у меня есть вопрос: есть ли способ проникнуть в иллюзию Итачи так, что бы этого практически не заметили нежеланные личности?

– Хм, как я успел понять, Итачи сможет погружать в иллюзию одним только пальцем. Что и следовало ожидать от моего сына. Думаю, самым верным способом будет, если ты будешь находиться за спиной Саске в этот момент, но так, что бы видеть Итачи, тогда ты тоже сможешь попасть под его иллюзию. Но Минада, как я и говорил, твое тело может этого не выдержать…

– Все хорошо, Фугаку-сама, я справлюсь. Ради них я сделаю даже невозможное.

Только я успела договорить, как мы услышали быстрый топот босых ног, а еще через время дверь открылась и на нас смотрел Саске.

– Минада! А я тебя искал! Ты сегодня останешься у нас?! – Я еще не успела хоть что-то сделать или сказать, как Саске крепко обнял меня.

– Саске, полегче. Ты меня задушишь так. Да, сегодня останусь.

– Ура! Минада, а что это у тебя под носом? Кровь? – Вот черт, а ведь и правда, я же всего лишь пальцем вытерла кровь тогда. Мне бы умыться сейчас, а еще лучше, уснуть крепким сном.

– Да, устала сильно за последнее время, вот и не выдержала нагрузки.

– Тебе надо больше отдыхать – ты совсем заработалась. Постоянно пропадешь, как Итачи. А о чем вы тут разговаривали? – Вот ведь любопытная Варвара. Нос бы ему оторвать за его любознательность. Хотя, он почему-то не всегда такой. Почему-то в отношении Итачи он все принял за чистую монету сразу же и ни разу не поддался сомнению. Ну ничего, я с этим обязательно что-нибудь сделаю.

– Да так, обсуждали список дел на завтра.

– Да, и раз мы все обсудили, пойдемте ужинать. Скоро Итачи должен вернуться. – Микото-сан постаралась сменить тему, что вышло у нее вполне удачно.

После того как я умылась и пришла на кухню, оказалось, что людей прибавилось. Итачи вернулся все таки к ужину домой, что меня, несомненно, обрадовало. Но было еще кое-что, и это разочарование и небольшая злость на Фугаку-сама. Наблюдая, как все старшие изо всех сил пытаются выглядеть счастливыми и словно ничего не должно произойти, меня накрывала злость. Черт, да не удивительно, что Саске после стольких лет лжи и обмана, узнав всю правду, решится на революцию. Да тут кто-угодно может с катушек слететь. Он и сейчас сидит за столом не особо веселый. Еще бы, он же видел, как Итачи стену кунаем продырявил и заливал про то, что «достигнуть пределов невозможно в этом прогнившем клане» или как там было точно, не помню уже, плюс избиение нескольких Учиха. Сидит возле меня, постоянно перебегает глазами, то на Итачи посмотрит, то на Фугаку, то молящими глазками на мне останавливается. А я то что могу сделать? Свои мозги не смогу вставить ни Итачи, ни Фугаку, что бы тебе все рассказали. Хотя, может стоит с ним поговорить, и если не все ему вывалить, то хотя бы морально подготовить. Идея хорошая – надо над этим подумать. Впрочем, я тоже Итачи сверлила взглядом, от которого он, еле заметно, но терялся. Еще бы, то ли злость, то ли надменность, то ли требовательность, то ли еще что-то он мог прочитать в моих глазах. А там было действительно много чего, и много чего хотелось ему сказать.

Ужинали мы в молчании, а после начали расходиться по своим комнатам, вернее, сначала мыться, а потом спать. Я специально пошла самая последняя, что бы к тому моменту, как выйду из ванной, многие уже отдыхали, а в частности, родители. Возвращаясь, я увидела как из комнаты Итачи вышел Саске с расстроенным видом.

– Саске? Что-то случилось?

– Нет, ничего. Просто я хотел, что бы Итачи почитал мне что-нибудь перед сном, но он сказал, что сильно устал.

– Ну, ничего не поделаешь. У Итачи был действительно тяжелый день. Если хочешь, можешь прийти ко мне в комнату минут через 30, и мы с тобой вместе что-нибудь почитаем.

– А можно? – Наконец-то хоть немного повеселел.

– Конечно, братик. – Люблю называть его братиком или мелким, да и ему всегда это было приятно.

– Тогда приду. – И после этого он побежал по направлению в свою комнату, наверно, отсчитывать минуты. Он всегда пунктуален и не любит приходить слишком рано или опаздывать. Всегда приходит ровно в то время, какое ему сказали. Я же направилась в комнату Итачи, и, позабыв любое стеснение и без всяческой задней мысли, вошла.

– Саске, я же говорил, что очень устал и не смогу почитать. В другой раз.

– Это не Саске, а всего лишь я. Пошли, мне нужно с тобой поговорить, и это срочно. – Я коршуном возвышалась над постелью, в которой уже лежал Итачи, явно готовясь уснуть. Наверняка забавная ситуация: маленькая девочка позволяет тихим, но крайне требовательным тоном, не терпящим пререканий, разговаривать с более взрослым, да еще и парнем. А мне как-то просто надоело уже порядком многое.

– Минада… – Бедный, аж потерял способность на время здраво мыслить. Он сейчас явно не может сложить пазл, что вообще происходит.

– Я сказала пошли. Немедленно. И желательно туда, где нас не смогут подслушать твои дружки-головорезы. При этом у меня на все есть 30 минут, так что третий раз повторять не стану. – Я швырнула ему одежду, чтобы поторопить, и Итачи, все еще до конца не понимая, что от него хотят, но явно осознавая, что это что-то серьезное, быстро натянул штаны и футболку, и головой показал следовать за ним. В момент его переодевания у меня небыло ни смущения ни трепета, какой обычно должен быть. Все таки почти полностью голый парень одевался на глазах у маленькой девочки. А не фига! Что я такого удивительного там не видела? А, ну да, это же он не знает, что я по сути должна быть ровесницей их родителей, и видела мужские тела. Хотя про себя я не смогла не отметить, что в свои 14 лет он выглядит превосходно. Хотя что и следовало ожидать от шиноби. Это я тут с более мягким тельцем, и слабо натренерованными мышцами. У меня же нет таких упорных изнурительных тренировок, как у Итачи и Саске. Все мои тренировки – это бег с мелким за старшим или же по деревне, выполняя поручения полиции. Пока я думала над всем этим, мы пришли в ванную. Он издевается?

– Издеваешься? Мне с тобой серьезно нужно поговорить. – Моему возмущению не было предела, уже хотела подавиться воздухом. Он что, шутки решил со мной пошутить? Сейчас?

– Ты сама сказала, что у тебя времени мало и нужно найти место, где не подслушают головорезы. Родители уже спят, а шпионы не станут лезть в дом главы клана – слишком опасно.

– Гениально, блин… – Все это время мы не включали свет и единственным источником такового была луна, что освещала немного нас и пространство.

– Что ты хотела?

– Сказать правду, Итачи. – Я посмотрела прямо ему в глаза со всей серьезностью. – Я знаю все. И даже больше.

========== Глава 10 ==========