Текст книги "Расскажи мне всё! (СИ)"

Автор книги: Меня зовут Лис

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 18 страниц)

– Господин президент, Китнисс все равно надолго не хватит. После первого же аукциона она покончит с собой, я уверяю вас. Даже не уверяю, а гарантирую это. А мне незачем жить, если её не будет. Вы потеряете деньги и двух победителей сразу. Поползут слухи.

– Поверьте у меня есть рычаги давления на людей. Я думаю, жизнь драгоценной сестры смогла бы убедить мисс Эвердин принять правила игры.

– Вы правы. Ради Прим она согласится, – киваю я, – но Китнисс просто отвратительная актриса. И ещё худшая любовница. А апатичная безжизненная кукла, какой она станет очень скоро, быстро надоест Вашей публике. И Вы все равно получите такой же исход, о котором я говорил ранее.

Сноу молчит, положив пальцы на свои отвратительно пухлые губы.

– Вы так легко говорите о собственной смерти. А как же Ваша семья, мистер Мелларк? Огонь – дело опасное, не так ли? Особенно в пекарне.

– Им я не нужен, да и никогда не был нужен. Мне незачем лгать. Вы сами знаете, что моей семье на меня плевать. Их даже дом в Деревне победителей не прельщает настолько, чтобы переехать туда, поэтому мне все равно: сегодня оборвется моя жизнь или через месяц.

Слышу, как в его голове закрутились шестеренки. Он тщательно взвешивает потенциальную потерю двух Победителей, а также убытки и последствия, которые затронут его, когда вышеупомянутое вскроется.

– Мистер Мелларк, – бросает наконец президент, – Вы утверждаете, что вообще не боитесь смерти?

– Абсолютно. Я шёл на игры с твёрдым намерением умереть, и Вам это хорошо известно. Так скажите, что изменилось сейчас, мистер Президент? Мои намерения все те же. Моя жизнь в обмен на её.

Сноу на минуту задумывается, поглаживая пальцами свою белую бороду. Если бы он только знал, каких усилий мне стоит спокойно, уверенно и чётко вести этот диалог. Я вижу, что он колеблется, поэтому сажусь напротив, копируя его позу, и добавляю:

– Я заработаю для Вас столько, сколько не зарабатывал никто другой. Я смогу стать кем-то гораздо более полезным, чем просто игрушка для капитолийской публики. Я умею манипулировать людьми, умею убеждать и нравиться. Я смогу достать для Вас любую необходимую информацию. Я стану лучшим из Вашей свиты Победителей, только оставьте её в Двенадцатом. Это первое, что я прошу взамен.

– Я удивлён, что Вам, шестнадцатилетнему мальчишке, хватает наглости ставить мне условия.

– Дайте возможность попробовать. Если я не выполню обещание, можете забрать и Китнисс.

– Заманчиво, мистер Мелларк, и каково же второе условие?

Не знаю, откуда берётся смелость, но я говорю:

– Никаких мужчин.

– Ещё ни один Победитель не ставил мне условий, Пит, – качая головой, добавляет Сноу.

– Что-то подсказывает мне, что Вы азартный человек. Вы играете в шахматы, господин президент? – внутри меня аж трясёт от страха и собственной наглости, но я продолжаю глядеть прямо в глаза человеку, которого ненавижу больше всего в жизни. – Я предлагаю вам партию. Живыми людьми.

Сноу, наверное, целую вечность смотрит на меня своими мелкими змеиными глазками, и, ухмыльнувшись, медленно кивает, а затем, набрав на телефоне комбинацию цифр, произносит:

– Свяжитесь с мистером Одэйром и вызовите его в Капитолий. Передайте, что его отпуск закончился. У меня для него есть новый ученик.

Мы одновременно встаем, и его люди, открывая двери, провожают президента к машине. Запах роз и приторного парфюма практически выворачивает мой желудок наизнанку, поэтому я стараюсь дышать через раз.

– Мистер Мелларк, у Вас на сборы два часа. Поезд отходит в девять.

Двери огромного дома закрываются, и я медленно выдыхаю, падая на кресло позади себя. «Радуйся, Мелларк: на этот раз ты победил, ведь побеждают лишь те, кому есть ради кого побеждать, не так ли?»

Я захожу в спальню и вытаскиваю вещи. Собирая сумку, я понимаю, что на самом деле у меня нет ничего, за исключением моих картин, которые я все равно не смогу взять с собой, и семьи, которой я в действительности никогда не был по-настоящему нужен. Мне потребовалось шестнадцать лет, и одни Голодные игры, чтобы это понять. Я окружен людьми, но совершенно одинок.

Я накидываю лёгкую куртку, выхожу на улицу и, прощаясь, смотрю на окна дома напротив. Китнисс накрывает на стол, и я смотрю на нее в последний раз сквозь окно гостиной. С того дня, как мы вернулись в Двенадцатый, она так ни разу и не пришла.

– Прощай, – тихо говорю я и, перебрасывая сумку через плечо, растворяюсь в темноте.

***

Выхожу из служебного автомобиля, доставившего меня в самый центр столицы. Я впервые в Капитолии не в качестве трибута. Вдыхаю прохладный вечерний воздух и оглядываюсь вокруг. Несмотря на поздний вечер жизнь на улицах бьет ключом, ночь сияет огнями, а передо мной будто раскинулось море звёзд. Первый усвоенный мной урок при посещении этого города: Капитолий выглядит гораздо внушительней со стороны, как и большинство вещей.

Я, конечно, предполагал, что мне выделят какую-то квартиру, но уж точно не предвидел изысканную высотку в самом центре. Я вхожу внутрь и нажимаю на кнопку двенадцатого этажа, затем смотрю на себя в зеркальной стене лифта.

– Ну что ж, Мелларк, теперь ты больше не Победитель, ты – проститутка, – тихо произношу я сам для себя.

Жиголо, парень по вызову, эскорт. По-моему, все эти слова имеют примерно один смысл, и каждое из них звучит одинаково оскорбительно. Ну, что ж. Это всего лишь ярлык. Плевать. Я думаю о том, что сейчас делает Китнисс, наверное, уже спит. Интересно, как скоро она заметит моё отсутствие? И заметит ли вообще?

Я открываю дверь в квартиру. Меня встречает прохладный воздух вперемешку с мягким запахом сигар, кофе и новой деревянной мебели.

– Пит! Поздравляю с победой и добро пожаловать! – Едва я захожу внутрь, Финник Одэйр, загорелый парень в белой рубашке и брюках, встречает меня и пожимает руку. От него пахнет ментолом. – Ты чертовски вовремя! Я хотел написать тебе, чтобы ты тащил сюда свою задницу быстрее, но… забыл, что у тебя ещё нет своего телефона! Ну ничего, разберёмся с этим завтра.

– Виски? – предлагает он, открывая небольшую дверцу встроенного бара.

– Нет, спасибо. Я не пью, – вежливо отказываюсь я.

– Сигарету?

– И не курю эту мерзость.

– Что ж, правильно, – парень прищуривается.

– До твоего первого аукциона ещё есть время, так что мы успеем тебя поднатаскать.

– А что для этого необходимы особые навыки? – парень ухмыляется, пожимая плечами, и смотрит на меня своим легендарным взглядом, точно таким, как на обложках журналов.

– Опыт есть или чист как лист? – интересуется он.

– Скорее второе, – признаюсь я несколько смущённо.

– Есть девушка, которая нравится?

– Была когда-то. Но уже неважно.

– Ладно, значит, найдём, – ударяя ладонь об ладонь подытоживает Финник.

– А без этого никак нельзя обойтись? – его улыбка становится шире, что еще больше наводит на меня ужас перед предстоящей передо мной задачей.

– Поверь мне, Пит, пусть лучше в первый раз «под тобой» будет кто-то на кого хотя бы приятно смотреть.

Я сильнее сжимаю челюсти и отворачиваясь к окну.

– Я скажу тебе одну вещь, – тихо говорит Одэйр, присаживаясь в кресло напротив и опираясь на локти, – мне её сказал очень давно мой ментор: «Не существует такой грязи, от которой невозможно отмыться».

Я молчу, а он одаривает меня взглядом, который в общем-то переводится как «умоляю не закатывай глаза».

– Это правда, Пит. Теперь твоя жизнь – это закрытый клуб, – разъясняет он. – Туда входят не многие и даже в Капитолии о его существовании знают единицы, для большинства мы просто знаменитости. Да, эти люди будут пользоваться тобой, но ты должен научиться использовать их в ответ. Ты сможешь получить гораздо больше, чем просто деньги. Ты встретишь политиков. Их дочерей, сестёр, жен. Ты лично познакомишься с теми, кто владеет в Панеме всем, – он делает паузу и спустя пару секунд добавляет, – у тебя нет выбора. Хочешь или нет, ты погрязнешь в этой паутине, которая распространяется повсюду. Так что прими мои поздравления, ты только что стал одной из ее ниточек.

Телефон Финника внезапно оживает, и он, проверяя что-то на экране, быстро печатает кому-то ответ.

– Ну, что ж, Пит. Кажется, я нашел нам компанию на вечер, – подмигивает он мне. – Богатеньким девочкам нравятся хорошенькие мальчики. Так что сегодня твой дебют.

Я даже не успеваю обдумать его слова, как телевизор позади моей спины оживает, как бывает обычно, когда передают новости о важных событиях в стране или Голодных играх. Я оборачиваюсь и вижу, что не ошибся. Судя по эмблеме в верхнем углу экрана, нас ждёт информация, как-то связанная с играми. И тут я перестаю дышать.

Мои глаза прикованы к экрану, на котором целуются двое молодых людей. У парня темные волосы и огромные руки, которые обнимают хрупкую фигурку девушки. Фигуру, которая мне слишком хорошо знакома.

Вся моя сущность начинает кричать, кровь закипает, бешено мчась по венам. Одэйр в замешательстве смотрит на меня.

– Это разве не та девушка, которой ты на интервью признавался в любви? – удивлённо спрашивает Финник, переводя взгляд с изображения на меня и обратно.

На экране парень отстраняется, и Китнисс поднимает на него удивленный взгляд. Бодрый голос Фликермана вещает о возмутительной лжи недавней Победительницы, которая изменила своему возлюбленному с собственным кузеном. Инцест! Вот это новость достойная Капитолия!

Я дергаю за собственную цепь, загоняя эмоции внутрь. В отчаянной попытке восстановить бьющееся сердце я закрываю глаза и понимаю: я ревную… ревную – до одури, до зубовного скрежета! Да, я любил её тогда… и сейчас люблю. И буду любить всегда.

Я знаю, почему это видео появилось в эфире именно в эту минуту. Он хотел, чтоб я его увидел.

Игра началась.

Но я не доставлю президенту желанного удовольствия. Если он решил, что я откажусь от своих слов, увидев, что та, на свободу которой я променял свою жизнь, меня предала, то он ошибается.

И хоть моё сердце и разрывается от боли, я говорю себе, что так для неё будет лучше. Она целует другого… но ведь я для неё никто. Между нами все было ложью. У меня нет права. Она может целовать кого захочет. Влюбиться в кого захочет, когда захочет. У меня нет права. У меня нет права. Она не моя. И если она счастлива, значит, все было не зря.

– Идем, Пит, нас уже ждут, – Победитель открывает дверь, и мы выходим на улицу. Шум крупного города сразу обрушивается на мои уши десятком различных звуков. Перед глазами все ещё стоит довольное лицо Гейла.

– Сукин сын, пристрелил бы… – бормочу я, когда следую за Финником к ярко-красному автомобилю. Возле машины стоят две девушки в шелковых платьях, и с ними огромный охранник, который больше похож на гору.

– Мы собираемся кого-то убить? – приветливо отвечает на мои слова брюнетка в струящемся алом платье. – Давайте тогда начнем с Энобарии. Мы сделаем миру одолжение, – девчонки смеются и, отпустив громилу-охранника, падают на заднее сидение автомобиля.

– Она не настолько плоха, девочки, – закатив глаза, отвечает Финник, а потом заводит машину и выезжает со стоянки.

– Я сама видела, как она подточила Кашмире каблуки на прошлой неделе, из-за чего та растянулась прямо посреди банкета на глазах у сотни людей, – она слегка толкает свою подругу в зеленом наряде, и они начинают над чем-то хитро шептаться. Всю поездку «красное платье» улыбается мне. – Я Миалина, можно просто Мия, – наконец говорит девушка и протягивает тонкую руку с длинными, остро заточенными ногтями.

– Пит, – представляюсь я кратко, принимая рукопожатие.

– Какое простое имя, не хочешь выбрать что-то менее тривиальное? – предлагает она.

– Пожалуй, нет, – деликатно отвечаю я.

Машина останавливается, и мы все вместе идём к небольшому клубу. «Оазис» гласит огромная светящаяся вывеска над дверьми. Неоновые огни сверкают ярким соблазном: магазины, клубы и другие неизвестные мне заведения любезно открывают свои стеклянные двери. Вокруг толпа народа, но Одэйр обходит стоящих в очереди людей и направляется прямиком ко входу.

– Они со мной, – наклоняясь вперед, говорит Финник. Взгляд вышибалы мечется между мной и девушками, а затем он, кивая Победителю, пропускает нас внутрь.

Быстрыми шагами я вхожу в полутемный зал ночного клуба. Клуб, забит до верха разноцветными потными и скользкими телами, которые асинхронно двигаются под музыку. Словно радуга раскинулась среди неосвещенного зала. Поднимаю глаза наверх и смотрю, как обеспеченные капитолийцы прохлаждаются, попивая яркие напитки из бокалов причудливой формы, развалившись на широких бархатных диванах второго яруса этого заведения. Я опираюсь локтем на высокий столик и наклоняюсь ближе к Финнику, чтобы он мог меня услышать.

– Откуда эти девушки? – спрашиваю я у него, кивая в сторону наших смеющихся и уже вовсю танцующих напарниц.

– До того, как переехать в нынешнюю квартиру, мы с ними жили по соседству, подружки одной из победительниц из Первого. Милые, правда?

– Да, ничего, – киваю я головой.

Финник, улыбаясь и здороваясь со всеми вокруг, ведёт нас мимо танцпола прямо к бару. Он перекидывается несколькими фразами с барменом, а я стою рядом с ним. Вечеринка вокруг нас набирает обороты, кажется, всем весело, а я – схожу с ума.

– Два рома с тоником для леди, – кричит он сквозь музыку, а после поворачивается ко мне, – Может, выпьешь, чтобы расслабиться? Все-таки важный день, – он хитро подмигивает и, не дожидаясь ответа, пихает холодный стакан мне в руку и через стойку протягивает бармену купюры.

Я смотрю на прозрачную жидкость внутри квадратного стакана. Залпом опрокидываю его в себя.

Я не особенный. Просто мне необходимо некоторое время, чтобы опуститься до общего уровня. Требуется некоторый опыт, чтобы стать достаточно безрассудным, и всего лишь стакан виски, чтобы забыться. Вот и все.

Играет громкая музыка. Басы отдаются в моей груди. Мия подходит, берет бокал и, помешивая трубочкой в стакане тоник с ромом, встает рядом со мной.

Она кивает головой в сторону подруги, которая танцует в толпе рядом с Финником. Кажется, будто девушка всё время хочет прижаться к нему ближе, а Четвёртый просто наслаждается музыкой, словно не замечая её неловкие попытки.

– Похоже, он нравится ей, – отмечаю я, глядя на покачивающихся в такт музыки парня с девушкой среди скопления разноцветных тел.

– Каждая девушка в восторге от своего первого парня, поэтому позволь ей насладиться моментом. Он не слишком-то часто с ней разговаривал с тех пор.

– Финник был её первым? – удивлённо спрашиваю я. – И они остались в таких дружеских отношениях?

– А разве секс дружбе помеха? – она удивлённо поднимает на меня свои янтарные глаза, притягивая меня за пряжку ремня.

Я смотрю на её хитрую улыбку и прячу собственную в стакане. Ещё никогда и никто меня так открыто не хотел.

Музыка сменяется, становится громкой и раздражающей, я отталкиваюсь от барной стойки и ухожу в поисках места, где тихо. С удивлением замечаю, что Мия идёт следом.

Она резко дергает меня за руку и тянет в комнату на втором этаже клуба. Впервые я не знаю, как себя вести с девушкой. По дороге я чуть не вписываюсь в стеклянную дверь, и мы оба едва не растягиваемся на ковровой дорожке. Она возится с пластиковой карточкой и открывает дверь.

Я целовал девушек раньше, но ничего серьёзнее тесных объятий никогда не мог себе позволить. Мысль о том, что эта девушка целиком будет моей в закрытой комнате с мягкой кроватью, посылает волны тревожного ожидания по моему позвоночнику. Пока я запираю дверь, она набрасывается на меня с поцелуями и увлекает к круглой кровати с бархатным покрывалом. Интересно, все клубы в Капитолии такие?

Ее руки нагло путешествуют по моему телу: рукам, пояснице, расстегивают ремень, скользят вниз, минуя пупок прямиком в штаны…

– Ми… Мия… – перехватываю я её ладони, останавливая и смотря прямо в глаза.

– Послушай меня, я не могу, понимаешь… не могу обещать тебе, что между нами что-то будет. Ты красивая, очень красивая и весёлая, – тараторю я. – И должна найти кого-то для нормальных, серьёзных отношений. Не такого, как я.

Она хмурится и расстёгивает ширинку на моих джинсах. Воздух застревает прямо у меня в горле.

– Ну ты и зануда, Мелларк.

– Я серьезно, Мия, ты заслуживаешь лучшего…

– Я тоже серьезно, Пит! – Она вскидывает голову, сверкая взглядом и упрямо выпятив нижнюю губу. – Мне плевать, что ты можешь или не можешь мне дать, мне не нужны отношения. Я просто хочу тебя. И хочу прямо сейчас.

Черт! Ну раз так…

Я впиваюсь поцелуем в её губы, закрывая глаза. Представляю, что целую Китнисс, и если приоткрыть веки самую малость, то к расплывчатому образу брюнетки воображение само пририсует нужные детали. Она снимает платье и бросает его через плечо. Я опрокидываю её на кровать. Выходит слишком резко и как-то неуклюже. Замираю, опасаясь того, что она рассердится или испугается, но нет, она смеётся и протягивает ко мне руки.

– Давай же, глупый. Иди ко мне.

Ее комбинация, надетая под платье задралась, обнажая загорелую кожу и кружевное белье. Я наклоняюсь и, целуя открывшееся искушение, поднимаю носом тонкую ткань. Она хихикает, но спустя пару минут ее смешки быстро превращаются в страстные стоны.

Она не знает, что всего лишь вещь, средство достижения цели. Хотя, судя по всему, ей это и неважно. Кукольная замена, с помощью которой я уничтожаю запретные воспоминания о девушке, которую оставил, и этом их чёртовом поцелуе, который я пытаюсь выбить из своей головы, глубже врываясь в стонущее подо мной тело. Я двигаюсь в ней, все сильнее и сильнее лишаясь рассудка от каждого толчка, отчаянно пытаясь достигнуть того чувства, которого, она никогда не сможет мне дать.

В первый раз меня хватает лишь секунд на двадцать, но зато во второй – я по-настоящему вхожу во вкус.

Мне хочется чувствовать это снова и снова. Проникать в горячее лоно и сжимать её стройное тело. Она опрокидывает меня на спину, и от каждого юркого движения её рта по моей твёрдой плоти, я забываюсь, словно во сне. Наконец, меня покидают все переживания и болезненные картины, рисуемые воображением, и не остаётся ничего, кроме блаженного чувства дикого, бешеного экстаза, который дарит мне эта милая девочка своим языком. Моё тело уже не слушает разум и повинуется лишь страсти, и становится не так уж важно, кто дает тебе эту страсть. Будь это девушка на одну ночь или та самая любимая и единственная.

Теперь всё в моей жизни подделка.

На следующий день я просыпаюсь у себя в квартире от разрывающей глаза головной боли. Тру руками лицо, пытаясь вспомнить, как мы добирались вчера домой. Финник, присев на корточки возле кровати, улыбается.

– Что? – хриплым голосом, спрашиваю я его.

– Ты рычал во сне, – отвечает он.

– Чушь собачья.

– Я уже начал беспокоиться, что ты превращаешься в переродка. Тебя никто на вечеринке не кусал? Хотя и тут есть плюс: как собаку, тебя будет гораздо легче выдрессировать, – смеётся он.

Я хватаю подушку с кровати и бью его ей. Он ловко уворачивается и, ухмыляясь, протягивает мне стакан воды с шипучей таблеткой внутри. В его руках белый конверт.

– Что это? – выпив залпом спасительный напиток, спрашиваю я.

– Результат твоего аукциона. Твоей первый клиент.

– Так что там в конверте? – взволнованно спрашивает Феликс.

– Что было в моём? Или что сейчас в твоём? – уточняю я, поворачиваюсь к парню лицом. – Там протокол.

– Что? – фыркнув, уточняет он.

– Эту систему придумали мы с Финником ещё несколько лет назад, – объясняю я. – Для каждой работы свой протокол. Очень удобно.

Лицо у Феликса уже совершенно бледное – в голосе слышится плохо скрываемая тревога.

– Протокол-1 означает чистый эскорт, без постели, – объясняю я, – просто сопровождение на мероприятие или вечеринку, в ресторан. Конечно, это самый желанный вид работы, поэтому, если хочешь, чтобы твои заказы были такими, нужно уметь красиво трепать языком. Поддерживать общение, быть душой компании, в общем. Зачастую женщины пользуются услугами одного и того же парня. Так что, тут зависит от того, как ты себя покажешь в самом начале.

Мы вместе встаём и медленно идём обратно к машине, он держится в тени раскидистых дубов, а я, рассказывая, иду рядом с ним.

– Протокол-2 – это интим. Обычно клиентки – это уверенные в себе, богатые женщины. Чаще всего вполне приятные. Но эти женщины привыкли подчинять, а не подчиняться. В целом сносно.

Мы проходим мимо деревянного рыбацкого домика с листьями вместо крыши, возле которого собаки гоняют кур. Я тяжело вздыхаю. То, что я собираюсь говорить дальше, принять сложнее всего.

– Протокол-3, как бы тебе объяснить… – я останавливаюсь и поворачиваюсь к парню. – Представь себе самый извращенный секс. Добавь к нему изнасилования и пытки, фиксацию, из которой невозможно выбраться, избиения и удушения, синяки и раны, фетиши и групповуху, ну и, так как мы в Капитолии, то умножь это на три. Вот поэтому мы и назвали его Протокол-3.

– Я все равно не понимаю, зачем давать всему такие странные названия, – ощетиниваясь и отворачиваясь, бросает Феликс. Он подцепляет носком ботинка мелкий камешек и пинает его вдоль дороги.

– Чтобы не говорить вслух, что чей-то хер угрожает твоему заду, – не сдержавшись, резко отвечаю я.

– Что? – Давится он воздухом, а, может, и собственной слюной. Парень закашливается и поднимает на меня встревоженный взгляд.

– А вот это как раз Протокол-4, – уже спокойно добавляю я.

– Нет!

– Да.

– И ты тоже?.. – указывая пальцем в мою сторону с глазами полными ужаса, шепчет он.

– Я? Нет, – качая головой, отвечаю я. – У нас с президентом своя сделка, и стоит мне совершить хоть одну ошибку, пострадает самый дорогой для меня человек. А вот ты, – указываю я в его сторону, – да. Прости, но не я это решаю.

Парень отступает назад и с глухим стуком ударяется о стену. Свисающие с дома вьющиеся растения запутываются в его тёмных непослушных волосах.

– Нет, я не буду, – трясёт он подбородком из стороны в сторону.

– Тебе придётся.

– Нет, ни за что.

– Феликс, у тебя есть семья? – Парень осторожно кивает головой.

– Мать и два младших брата, – в его глазах стоят слезы.

Бл*, как же всё плохо! Я отвожу взгляд, стараясь не смотреть, как парень роняет по одной слезинке и, тихо похлопав его по плечу, говорю:

– Не существует такой грязи, от которой невозможно отмыться, Феликс.

========== Глава 7. Мальчик, не оправдавший родительских надежд ==========

Всё, что происходит сейчас, более, чем странно. Я сижу за обеденным столом в доме родителей Пита в Четвертом, и у меня складывается такое ощущение, будто все происходит в совершенно другой жизни. Я бы никогда не смогла представить себя в подобной ситуации в Двенадцатом.

Их дом простой и незамысловатый. На кухне полный набор пекарских принадлежностей, начиная от форм для хлеба и кондитерских изделий, и заканчивая десятком мелких стеклянных баночек со специями. Есть даже настоящая маслобойка. На стенах в деревянных рамках висят фотографии Пита и его братьев, а еще здесь так приятно пахнет свежим хлебом, что сразу при входе становится ясно: тут живёт семья пекаря.

Мистер Мелларк как всегда очень добр и приветлив, и даже внезапное появление такого нежданного гостя, как я, не меняет его отношения, что, к сожалению, не относится к миссис Мелларк, хотя то, что она, не сказав ни слова, впустила меня в свой дом, уже является достижением.

Я сижу напротив Пита, который привычно одет в темную рубашку и джинсы; его волосы причесаны и слегка уложены гелем на одну сторону. Он выглядит скучающим, сутулясь на стуле и разглядывая всех.

Мое общение с членами семьи Мелларк ограничивается фразами: «Спасибо, очень вкусно» или «Передайте, пожалуйста, хлеб». И это не потому, что я не знаю о чём с ними говорить, а потому что взгляды, которые бросает на меня Пит, вынести просто невозможно. Обжигающие уколы. Либо у меня паранойя, либо единственная причина его дурного настроения – я.

Я наклоняюсь над тарелкой. Запечённая тушка судака лежит нетронутой рядом с зеленой фасолью и листиками салата. Отец Пита касается руки жены, но та, резко одернув её назад, берет вилку и принимается есть. Она с такой силой тыкает ею в зеленую фасоль, что зубцы прибора пронзительно звякают о тарелку. Изо всех сил делаю вид, будто ничего не замечаю.

– Китнисс, какими судьбами ты вдруг оказалась в Четвертом? – недвусмысленно спрашивает она. С того момента, как я впервые зашла в этот дом, миссис Мелларк всем своим видом показывает, что мне не рада.

Пит поворачивается в мою сторону в ожидании ответа, и я поднимаю на него глаза.

– Мы случайно встретились, – отвечаю я, переводя взгляд с парня на его родителей. – Просто оказались в одном месте в одно и то же время.

Интерес на её лице сменяется непроницаемой маской. Она потуже затягивает пояс простого льняного платья, украшенного десятком мелких пуговиц, и продолжает, обращаясь уже к сыну:

– Забавно. Несколько недель назад я написала тебе письмо, но ты не потрудился ответить. А мог хотя бы предупредить, что Китнисс приедет.

– Если честно, то я и сам не знал, – Пит откашливается и тут же, словно больше не хочет это обсуждать, меняет тему. – Как идут дела в пекарне, пап? – спрашивает он.

– Неплохо. Твои братья хорошо справляются самостоятельно. Да и в доме им стало гораздо свободнее, особенно учитывая недавнее прибавление, – улыбаясь, отвечает хозяин дома.

– Мелани уже родила?

– Да, на прошлой неделе. Мальчика. Опять мальчика, – пожимая плечами, констатирует пекарь. – А брат что тебе не писал?

– Может, и писал, но, видимо, пока письмо шло, я уже уехал.

В этот момент мистер Мелларк как раз пытается отрезать кусок от рыбы, но останавливается и, немного подумав, добавляет:

– Скорее всего, Уилл всё ещё обижен на то, что ты на их свадьбу не приехал.

– Я же говорил, пап, что у меня был срочный заказ, оплаченный за несколько месяцев вперёд – я не мог уехать, – засовывая кусок в рот, отвечает Пит и, пережевывая, добавляет, – тем более, браки по залёту плохо вписываются в деловые графики.

– Пит, – возмущённо отрезает миссис Мелларк и, задев вилку локтем, роняет её на пол. Металлический звон добавляет её высказыванию особую драматичность.

– Я просто констатировал факт, – поднимая руки в капитулирующем жесте, отвечает парень. Кажется, что эта ситуация его даже забавляет.

Я, опустив глаза и сделав вид, что ничего не слышала, продолжаю есть. В течение всего ужина Метью Мелларк то и дело подкладывает в мою тарелку то салат, то фасоль, а я продолжаю его благодарить, хотя уже наелась. Иногда я ловлю на себе его добрый взгляд, он смотрит на меня с мягкой улыбкой на лице. Когда пекарь улыбается, то становится похожим на Пита.

– Китнисс, как там Элизабет поживает? – произносит хозяин дома совершенно спокойным тоном. Его жена в это время начинает уничтожать лист салата, разрезая его на маленькие кусочки. Похоже, она вымещает своё зло на бедном овоще. – Должно быть, твоя мама очень счастлива иметь двух девочек.

Я открываю рот, чтобы ответить, но Пит меня опережает:

– Эй, а что не так с мальчиками-то? – протестует он.

Миссис Мелларк благодарно улыбается сыну и кладет еще один кусочек рыбы на тарелку Пита.

– Мальчишки это, конечно, тоже хорошо, – отвечает ему отец, – но с девочками легче. Они не впутываются в сомнительные истории, связанные с драками, наркотиками, алкоголем и прочим самоуничтожением.

Пит фыркает.

– Пап, ты так говоришь, как будто троих уголовников вырастил, ей Богу.

– Девочки заботливее мальчиков, – продолжает мистер Мелларк. – Если с тобой что-то случится в старости, сын в лучшем случае пришлет денег, а дочка приедет и будет рядом.

Парень ухмыляясь, качает головой.

– Я надеюсь, что хоть один из моих сыновей однажды подарит мне внучку, – мечтательно говорит Метью, и уголки его тонких губ ползут вверх. – Мы были практически уверены, что в третий раз у нас родится девочка, но родился снова мальчишка.

– Как видишь, я перестал оправдывать родительские надежды ещё даже до того, как появиться на свет, – саркастически бурчит парень. – Всю жизнь только об этом и слышу.

Это похоже на шутку, но, скорее всего, он говорит вполне серьёзно. Мне становится не по себе.

– Зато именно благодаря сыну, Вы смогли переехать в этот прекрасный дом, – заступаюсь я за парня. – Он честным трудом заработал на него. Я знаю: я видела его картины. Он очень талантлив.

Но Пит вдруг начинает смеяться. Его смех недружелюбный и холодный, как будто ломающийся на части лист стекла.

– Ты даже не представляешь насколько талантлив… – делая глоток воды, чтобы перестать хохотать, говорит парень. – Охренительно талантлив.

– Пит! Выбирай слова! – одергивает его отец, повышая голос. – Не помню, чтобы мы тебя таким воспитывали.

– Да вы вообще меня не воспитывали, – указывая ладонью в сторону родителей, говорит он. – Я рос как чертополох на поляне. Сам по себе.

Губы хозяйки дома складываются в тонкую линию, хозяин хмурится и, поднося кусок рыбы ко рту, бросает гневный взгляд на сына.

– Капитолий определённо не положительно на тебя повлиял.

– Капитолий вообще ни на кого положительно не влияет, отец, – откладывая салфетку, парень встаёт из-за стола.

Солнце бредет по небу, опускаясь ниже и удлиняя тени на деревянной веранде. Пит встаёт и начинает убирать тарелки. Миссис Мелларк присоединяется к нему. Когда я дергаюсь, чтобы помочь, она энергично машет головой.

– Не нужно! Справимся сами!

Вскоре оба исчезают на кухне, и отец протяжно вздыхает:

– Великолепно, не так ли? – бормочет он, качая головой, словно извиняется за произошедшее. – Пит становится точной копией своей матери, такой же «милый» и «вежливый», – он улыбается, и на его лбу появляется морщинка.

В груди неприятно щемит, хотя я и понимаю, что сказанные слова не более, чем шутка. Я выдавливаю из себя короткий смешок в надежде скрыть истинные чувства. Но он больше походит на хрип.

Мы разговариваем с отцом Пита, пока тот не уходит закончить работу в саду. Миссис Мелларк так больше и не появляется, и, признаться, я этому даже рада. Облокотившись на стол, я согреваюсь под мягкими вечерними лучами, проскальзывающими сквозь окна, и провожу пальцами над пламенем свечи, все ещё стоящей на гладкой деревянной поверхности.

– Не обожгись, – ни с того, ни с сего бормочет Пит и убирает подсвечник в сторону, когда огонь оказывается слишком близко. Я отвечаю лишь тихим шепотом.

– Я же Огненная Китнисс, забыл? – и, задумавшись, добавляю, – Интересно, как там Цинна сейчас поживает?

– Ты с ним не поддерживаешь связь? – спрашивает он и присаживается рядом, закинув ногу на колено другой ноги.

– Сейчас уже нет.

– Он продолжает работать на Играх, выпускает новые коллекции. У него дела идут неплохо, я бы даже сказал отлично.