Текст книги "Расскажи мне всё! (СИ)"

Автор книги: Меня зовут Лис

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 18 страниц)

– Да, дома, дома, – устало вздыхает она. – Печем с мамой лепешки. Да, она рядом, – девушка опускает телефон, зажимая динамик ладонью и шепчет: – Прости, мне пришлось ему рассказать, но ты можешь не беспокоиться, Сэм никому тебя не выдаст.

Я пожимаю плечами. Все равно надолго я здесь не задержусь.

– Мы никуда не пойдём.

«Ее парень ужасно ревнивый, – думаю я, – если он будет продолжать в том же духе, то я не завидую этой девочке».

Я подхожу к столу, смахивая с неё остатки муки в ладонь, вспоминая, как Пит делал точно также. Именно кухня, где между нами происходили самые впечатавшиеся в память моменты, всегда будет ассоциироваться с ним.

Я случайно рассыпаю муку на пол, и Лорен бросает на меня обеспокоенный взгляд. Приказываю себе собраться и продемонстрировать мастерство выдержки, чтобы снова едва не разрыдаться, как это случилось позавчера, когда она решила испечь персиковый пирог.

– Можно подумать, жизнь сама по себе не убивает, – смеётся Кэсси, не обращая на нас внимания и словно передразнивая парня. – Твои же слова.

Я медленно поворачиваю голову и оторопело гляжу на нее. Что-то подобное сказал Пит, когда я ругала его за то, что он курит. В голове появляется совершенно дикая мысль, но чем дольше я о ней думаю, тем более правдоподобной она кажется.

– Китнисс? – поднимает брови девушка в ответ на мой удивленный взгляд. Я медленно приближаюсь к ней, и Кассия начинает инстинктивно отступать. – Что-то случилось? – испуганно спрашивает она.

Словно на охоте я продолжаю загонять её в угол, и когда отступать больше некуда, Кэсси ударяется спиной о стену. Я вырываю телефон из её рук и, выдохнув, прислоняю к уху.

– И сколько ещё времени ты собирался держать меня в неведенье, заставляя их разыгрывать этот спектакль? – с трудом выдавливаю я из себя. Меня начинает трясти так, словно я наступила на оголенный провод. – Я почти неделю сходила здесь с ума, а ты всё это время молчал. Поверила во всю чепуху, что ты нес, но стоило мне допустить только одну ошибку, так ты тут же умчался к ней.

– Китнисс, дай мне объяснить. – Я крепко зажмуриваюсь, услышав знакомый голос.

– Так же как ты дал мне? – с трудом выдавливаю я из себя слова.

– Давай я приеду, и мы поговорим. Побудь там, пока всё не решится.

– Пока не решится что? – грубо перебиваю я Пита. – Пока ты, наконец, не определишься: нужна я тебе или нет? Или, может, она? Сколько ты планировал держать меня взаперти? Или ты так проверял достойна ли я прощенья?

– Китнисс, всё просто выглядит так, но на самом деле…

– Я не хочу тебя видеть, Пит. Никогда. И помощь мне твоя не нужна, – кричу я в трубку, не в силах совладать с яростью и отключаю телефон, чтобы больше не слышать его голос.

– Китнисс, послушай, —Лорен касается моего плеча, стараясь успокоить, – все иногда ошибаются. Пит многим рисковал, чтобы помочь тебе сбежать.

– Значит, вы тоже в курсе всей истории? – спрашиваю я, готовая сорваться с места. – Тогда объясните: зачем он держит меня тут, не собираясь ничего объяснять и даже не соизволив поговорить? – Мое терпение лопается громко и с треском, накрывая всех взрывной волной. – Кэсси? – Резко поворачиваюсь я к девушке. Она виновато опускает глаза.

Все вокруг знают, что к чему, но без разрешения Пита не могут сказать и слова. Неужели это такая изощренная месть за то, что мы с Хеймитчем общались на арене, не обращая на него внимания?

– Спасибо, что помогли, я этого не забуду, – киваю я одной и второй, разворачиваюсь и выхожу. Сначала из кухни. Потом из дома.

Я бегу, накинув на голову тонкую шаль, которую схватила у порога. Скрываю лицо и волосы, избегая смотреть в глаза прохожим. Возможно, другая девушка была бы рада, что её парень позаботился о ней, но только Пит не мой парень, а я не такая девушка. Он просто манипулировал мной, точно зная, какой поступок я совершу. Снова сделал марионеткой. Не хочу! Сначала Сноу, теперь Пит. С самых Игр мной манипулировали так часто, что теперь одна мысль об этом вызывает в груди горячую раскаленную ярость.

В голове, как последнее пристанище, горит лишь имя Цинны, и на данный момент его дом – это единственное место, где я смогу оказаться в безопасности. Я прохожу мимо круглого фонтана, украшенного мраморными статуями, останавливаясь перед картой города.

– Выберите место, куда Вам необходимо попасть, – произносит вежливый механический голос, когда я подхожу ближе. Я прикасаюсь к огромному экрану пальцем, ввожу туда: «Цинна, стилист», и в ответ на нем тут же высвечивается несколько маршрутов, как можно добраться до его ателье.

Телефон в кармане начинает разрываться. Я смотрю на экран, на котором высвечивается имя Сэм, и не нахожу в себе сил ответить. После нескольких пропущенных звонков экран загорается коротким сообщением: «Где ты?».

Я закрываю телефон, так ничего и не решив. Спустя еще десять минут приходит второе сообщение: «Китнисс, можешь не отвечать, но я надеюсь, что ты хотя бы читаешь сообщения. Ты зла на меня. Я на тебя тоже. Но я не могу позволить тебе уйти. Давай поговорим. Прошу, вернись обратно к Лорен. Вечером я приеду и заберу тебя оттуда. Обещаю. Пит»

Я почти нажимаю на кнопку вызова, но в последний момент сбрасываю звонок и убираю телефон обратно в карман. Цинна или Пит? Сердце тянется к Питу, но разум осуждающе качает головой. Я причинила ему слишком много боли. Сыграла свою роль именно так, как хотел Сноу, чуть было не разрушив жизнь того, кому с одиннадцати лет была обязана своей. А потом добила его своей ложью, заставив окончательно разочароваться. Он не должен пострадать ещё сильней.

Поэтому я выбираю Цинну.

========== Глава 23. Мальчик, поставивший всё на кон ==========

– Добрый день! – Я вхожу в дверь салона, адрес которого выдал экран на площади, закрывая лицо шалью до самых глаз. – Цинна?

Делаю осторожный шаг и осматриваюсь. Офис небольшой, но уютный; в воздухе, залитом светом из высоких окон, осторожно кружит загнанная следом за мной с улицы пыль. На столике без дела лежат щипцы для завивки, а в комнате витает приятный аромат лаванды и особый запах, который я ни с чем не перепутаю. Запах геля для волос, которым пользовался мой стилист.

Я разглядываю плакаты на стенах, не без удивления замечая среди моделей на них себя. В ярко-красном платье, выбранном Цинной для интервью, я гляжу прямо перед собой, полная решимости, хотя на сцене была готова от страха под землю провалиться. Я подхожу ближе к стеллажам, уставленным украшениями ручной работы, и вдруг понимаю: меня окружает тишина. Полнейшая тишина. Ко мне так никто и не вышел. Инстинкт самосохранения начинает вопить внутри, словно сирена.

Щёлк.

Раздается резкий механический звук, который я ни с чем не перепутаю. Именно с таким звуком взводят курок миротворцы, поймав очередного оголодавшего нарушителя закона и выставив его на площади в ожидании наказания, чтобы не дать убежать. Я резко оборачиваюсь.

Из смежной со студией двери выходит мужчина. На вид ему чуть больше сорока, глаза с прищуром, волосы коротко подстрижены. Бровь и левую щеку пересекает длинный тонкий шрам. «Бежать!» – мысль выпущенной стрелой проносится в разуме.

– Вот мы и встретились, Китнисс, – произносит он, зажав во рту сигарету и чиркнув зажигалкой.

Я начинаю пятиться назад, пока чьи-то руки не толкают меня в спину. Резко оборачиваюсь. В комнату с другой двери входят ещё трое в черных костюмах. Люди президента. В панике озираюсь по сторонам. Мне не выйти через дверь. Окно тоже не вариант: вряд ли я сумею разбить толстое стекло витрины.

– А знаешь, я ставил на тебя, Китнисс, – незнакомец нарочито медленно прячет зажигалку в карман и делает глубокую затяжку. – Даже денег Эбернети подкинул, когда профи «бедняжку» на дерево загнали. Я всегда видел в тебе стержень, – он подходит ближе, я же застываю, без возможности шагу назад ступить, окруженная со всех сторон охранниками. – Мне нравятся сильные женщины, которые горят как огонь, дерутся, кричат. С нежными и покорными скучно. После твоей победы на Играх я был готов записаться первым покупателем, – незнакомец впивается в меня сверлящим взглядом, от которого по спине скатывается капля ледяного пота. – Но вместо того, чтобы ласкать твою нежную молодую кожу, мне пришлось тренировать Мелларка. Но мир в итоге справедлив, правда, Китнисс?

Я вытираю о брюки мокрые ладони. Нужно постараться выиграть время.

– Кто Вы? – спрашиваю я, стараясь ничем не выдать беспокойство. Сердце бьется в горле так сильно, что даже дышу я через раз.

– Август Мадбрайд, – криво улыбаясь, мужчина кладет руку на моё плечо. От него пахнет виски и сигаретами. Я, задержав дыхание, заставляю себя не отвернуться.

– Как ты думаешь, Китнисс, Пит очень расстроится, когда ему расскажут, что кто-то другой первым сорвал твой прекрасный бутон?

Он размахивает в воздухе сигаретой, продолжая крепко обнимать меня за плечи. Я молчу, не в состоянии сейчас даже слова вымолвить.

– Не знаешь? А я знаю. Знаю больше, чем тебе кажется. Даю руку на отсечение, что он не притронулся к тебе. Это в духе Мелларка. Признаюсь, мне не терпится проверить верность своих предположений, – мужчина ждет от меня ответа, но все слова из головы куда-то исчезают, оставляя место лишь жалящей панике. – Хлопай глазками, милая, хлопай. Пораскинь мозгами, и все встанет на свои места, огненная Китнисс. Он наверняка не прикасался к тебе, убеждая, что такая, как ты, заслуживает только самого лучшего. Настоящую свадьбу в белом прекрасном платье. Так?

Мы медленно движемся вдоль стен, с которых на меня смотрят творения Цинны. Где он? Надеюсь, с ним всё в порядке.

– Ты по-прежнему теряешься в догадках, почему я здесь?

Август тушит окурок об полированную столешницу у входа и выбрасывает окурок на пол.

– Мелларк одержим тобой, Китнисс. Был четыре года назад и, видимо, всегда будет. В общем, это и следовало доказать. Он подставился, разрушив всё, что так долго строил. Ведь ты не подумала, будто я поверил в твою удачливость и фантастическую тупость собственных охранников? Но ждать тебя пришлось, признаюсь, долго. За Питом была установлена круглосуточная слежка, и, кто бы сомневался, он сыграл свою партию отлично. Где же ты пряталась, Огненная Китнисс? Это, наверное, единственный вопрос, на который у меня нет ответа. Пока нет, – подчеркивает Август. – Я знал, что рано или поздно ты придешь сюда. Так же как и ждал от Мелларка какой-нибудь глупости. Для мужчины одержимость женщиной – это слабость. А от слабостей нужно избавляться.

Его рука спускается по моей спине ниже, пока не останавливается на пояснице. Медленно, словно опаляя раскаленным куском угля, он начинает гладить мою кожу. Меня трясёт. Я мысленно прикидываю: сколько шагов до двери и успею ли я вырваться, прежде, чем люди Сноу меня достанут.

– Чем сильнее успели разгореться его чувства, тем больше будет боли. И тем приятнее будет мне. Надеюсь, и тебе тоже, милая.

Когда я, наконец, решаюсь дернуться, его безжалостная рука тут же хватает меня за шею и швыряет на пол. Я ударяюсь подбородком о паркет так, что чувствую вкус крови на губах. Август присаживается на корточки рядом.

– Я предупреждаю своих шлюх лишь один раз, – стирая большим пальцем с моего рта кровь, мягко говорит он, словно пытается не уничтожить меня, а успокоить, – пока я не разрешу, даже не пытайся сбежать. Иначе тебе же хуже будет.

Охрана, стоящая по каждую сторону от нас, молча ждет. А я застываю, от ужаса боясь даже пошевелиться.

–Теперь ты понимаешь, Китнисс, какова твоя роль? Ты сыграла её великолепно, осталось лишь красиво умереть, – ласково улыбается Мадбрайд. – А знаешь, какова моя? Я уничтожаю всё, что угрожает безопасности государства, любого, кто может помешать президенту. А ты ему очень мешаешь. Но с огромным удовольствием я дам тебе выбор. Ведь нехорошо победителю погибать так глупо.

Ублюдок протягивает ладонь, помогая подняться на ноги. Его грубая рука ложится на талию, сжимая, а губы касаются плеча. Я брезгливо отворачиваюсь, но Август хватает меня за подбородок, резко разворачивая к себе.

– Слышишь грохот, Китнисс? Это звук, с которым сейчас разобьются на части твои моральные устои. Да разве это страшно? Можешь у мистера Мелларка спросить. Его стыд и гордость уже давно пошли прахом. И ничего, как видишь, и без них можно жить. Ты молода и прекрасна, я тоже. Не зря же я потратил на тебя столько денег, Китнисс. Поэтому я предлагаю тебе остаться со мной. Здесь и сейчас, – Август опускает на мои ягодицы ладонь. Я резко разворачиваюсь, чтобы ударить его, но меня тут же скручивает один из охранников, заводя руки за спину.

– Пошел ты! – кричу я ему в лицо, но он реагирует на редкость спокойно. Даже подходит ближе, гладя пальцами мою щеку. Я пытаюсь отвернуться, но хватка охранников не дает пошевелиться.

Я делаю попытки вырваться и позвать на помощь, надеясь на прохожих, которые смогут услышать крик, но из горла вырывается только болезненный хрип, потому что сильные мужские руки тут же выкручивают мои запястья, крепче прижимая их к спине.

– Зря, Китнисс. Я ведь хотел дать тебе шанс. Я бы сделал это неторопливо, смакуя каждый момент. Я уверен нам бы обоим доставило особенное удовольствие заняться наконец тем, на что Мелларк не решился.

– Да пошел ты! – кричу я, с презрением глядя на него. – Это всё, на что ты способен? Только так и можешь затащить девушку в постель?

Август медленно достает пистолет и взводит курок.

– Стреляй! – шиплю я сквозь зубы. – Ты всего лишь никчемный трус! Давай покончим с этим! Это же так просто!

Он вскидывает подбородок и прищуривается, словно обдумывая что-то. На его губах медленно растягивается улыбка.

– Ты права, – наконец говорит он, опуская оружие. – Убивать Победителей таким образом слишком скучно. Почему бы не устроить новые игры?

Мадбрайд подает знак охране, и мои руки становятся свободны. Я собираю все силы, чтобы, как удастся урвать момент, сразу пуститься к выходу.

– Беги, Китнисс! Я даю тебе фору в час! В твоем распоряжении хоть весь Панем, но спустя шестьдесят минут я пойду по твоему следу, как лиса на охоте. И когда я тебя найду, твоя смерть уже не будет столь легкой и приятной. Выбирай: остаться здесь и умереть быстро или сбежать… Но знай, когда я тебя поймаю, то сделаю с тобой всё, что обещал, и даже больше! Пока ты не будешь молить о смерти, стоная, – он делает шаг назад, освобождая проход к двери и наклоняясь, указывает на нее рукой. – Выбирай, Китнисс!

Дважды меня просить не приходится. Я распахиваю дверь и бегу. Бегу, что есть сил. Так быстро, как не бегала никогда в жизни!

Не разбирая дороги, я несусь к ближайшей остановке и запрыгиваю в двери первого остановившегося автобуса. Уйти как можно дальше. Это единственная мысль, стучащая молотком в моей голове.

Минуты тают так быстро, словно время ускорило ход минимум вдвое. Пять минут, семь, десять… Я выскакиваю на ближайшей станции и несусь прочь. Пустые карманы, отсутствие каких-либо документов, телефон Пита и утекающие секунды – вот всё, что у меня осталось. Я не могу ни уехать, ни убежать. Затеряться в толпе – это единственный шанс на спасение.

Заворачиваю за угол мощенной красным кирпичом улицы и тут же наталкиваюсь взглядом на человека в черной форме. Не может быть! Резко затормозив, я разворачиваюсь и бегу обратно. Пересекаю улицу, и мой взгляд падает ещё на двоих охранников. Я мечусь как зверь, загнанный в ловушку, потому как куда бы не шла, люди Августа тут же появляются рядом.

Я заскакиваю в огромный по масштабам Двенадцатого магазин. Кажется, что сюда может поместиться всё население дистрикта. Виляя между разноцветно одетыми покупателями, я скрываюсь в отделе с женской одеждой. Мне нужно тихое и безопасное место, чтобы позвонить! Я судорожно оглядываюсь, подыскивая, куда можно спрятаться. Хватаю со стойки первый попавшийся свитер и, задернув штору примерочной кабинки, падаю на розовый мягкий пуф. В соседней кабине кто-то роняет сумку, и я вздрагиваю. Руки трясутся, кожа горит, когда я вспоминаю, как Август прикасался к ней. По лицу скатываются слезы.

Я прикрываю глаза и вспоминаю наш разговор на кухне, когда Пит, заглядывая мне в глаза, просил: «Пожалуйста, перед тем как сделать какие-то выводы и кинуться что-то предпринимать, пообещай, что сначала поговоришь со мной». Мокрыми от напряжения руками, я достаю из кармана крошечный телефон и нажимаю кнопку вызова под именем Сэм.

Гудок, ещё один. С каждым следующим паника внутри меня поднимается всё выше и выше. Совсем чуть-чуть и она выльется наружу сдавленным криком, переходящим в истерику.

– Китнисс? – наконец, раздается на том конце взволнованный голос Пита. И тут я не выдерживаю. Все те переживания, что копились внутри меня эти дни вырываются наружу словно поток, прорвавший плотину. Слезы сами катятся по щекам, и я не сдерживаю их.

– Пит, прости меня, – хрипло шепчу я в трубку, прикрывая рот ладонью. – Это я во всем виновата. Я не хотела, не думала, что смогу сделать всё ещё хуже. Я не хотела обманывать тебя. Прости. Он меня нашел, и я не могу убежать…

Я прижимаю телефон к мокрой щеке, понимая, что возможно, говорю с ним в последний раз.

– Я никогда тебе не врала по поводу того, что чувствую. Всё, что я говорила про то, как ты важен для меня, было правдой.

– Где ты, Китнисс? – перебивает меня Пит.

– В каком-то магазине. Я не знаю. Этот мужчина, Август, он нашел меня и найдет снова. Он меня убьет… А прежде… прежде он… – голос срывается на хрип, и я затыкаю рот ладонью. Мне требуется пара глубоких вдохов, чтобы договорить: – Куда бы я не бежала, его охранники… они везде.

– Китнисс, он прикасался к тебе?

Голос Пита звенит как сталь.

– Нет. Он не успел, я убежала.

– Дотрагивался ли он до тебя? – настойчиво повторяет Пит. – До плеча, рукава. Он мог прицепить на тебя жучок, чтобы выследить. Проверь свою одежду.

Я судорожно начинаю раздеваться, стягиваю с себя рубашку и тут же, словно она отравлена, отбрасываю в сторону, потому что на плече как клещ приклеен металлический шарик. Я выкидываю ее в соседнюю кабинку, натягиваю взятый со стойки тонкий свитер и приоткрываю шторку. Внутри магазина уже находятся несколько охранников, прочесывающих зал.

– Послушай, Китнисс. Ты можешь еще минут пятнадцать отсидеться там?

– Я постараюсь, – вытирая нос рукавом, шепчу я.

– Через четверть часа выходи к центральному входу. Я сейчас далеко, но обязательно найду кого-нибудь, кто тебя встретит. Мне нужно отключиться, чтобы позвонить, пообещай, что с тобой всё будет в порядке.

Я молчу, боясь, что стоит открыть рот, как всхлип тут же вырвется наружу.

– Китнисс, пообещай! – требует Мелларк.

– Пит, если это наш последний разговор, то я хочу, чтобы ты знал… – наконец, выдавливаю я, но он не дает мне закончить.

– Скажешь при встрече… Постарайся затеряться в толпе. У тебя получится. Я в тебя верю.

– Хорошо, – шепчу я и отключаю вызов.

Я гипнотизирую экран телефона, периодически выглядывая в торговый зал. Охраны не видно, но это может быть уловкой.

Как только проходит пятнадцать минут, я осторожно покидаю кабинку. Обходя вешалки с вещами, каждая из которых стоит как месячный доход всего населения Шлака, и безобразного вида скульптуры, я почти добираюсь до выхода, как меня резко останавливает чья-то рука, грубо хватая за локоть.

– Служба безопасности магазина, пройдемте со мной, – лаконично произносит мужчина в ярко-синей форме. Он выхватывает из моих рук телефон и шаль, которой я заматывала лицо, и кладет на стойку у кассы. – Свои личные вещи заберете потом.

– Но я ничего не сделала!

Я пытаюсь вырваться их его хватки, стараясь не привлекать особого внимания. Озираюсь по сторонам. Хоть бы люди Августа не заметили.

– Сработала сигнализация. Мы с Вами просто побеседуем, – тянет он меня за собой. Покупатели начинают оборачиваться. Это плохо, очень плохо.

– Я никуда с Вами не пойду!

Пытаюсь освободить руку, но не выходит. Боковым зрением я вижу, как девушка-кассир убирает мой телефон в сторону.

Пит. Теперь я осталась без средства связи с ним.

Я не могу начать драться прямо посреди зала, поэтому позволяю охраннику вести меня вглубь здания, планируя, как только мы завернем за угол, ударить его со всей силы в лицо.

Торговый зал скрывается из виду. Или сейчас или никогда! Я резко разворачиваюсь, чтобы нанести удар, но мужчина вдруг начинает хрипеть, схватившись за горло, и отшатывается назад, падая, словно его подсекли под колени. Я, вырвав руку, отпрыгиваю, ударяясь плечом о стену. За спиной охранника вырастает высокая фигура девушки с распущенными светлыми волосами. Из шеи моего преследователя торчит тонкий дротик.

– Кашмира? – не веря своим глазам, шепчу я. – Пит тебя послал?

– Ну, естественно, кого же еще? – раздражённо отвечает она. – А теперь давай живей, надо выбираться отсюда!

– Мой телефон, – порываюсь я обратно. Мне нужно сообщить Питу.

– Идиотка, туда нельзя, – хватает меня Победительница так, что, наверное, синяки останутся. – Мы уйдем через черный ход. Набрось это, – она снимает с себя спортивную черную кофту с большим капюшоном и швыряет мне в руки. Сама же остается в белой майке.

Мой взгляд упирается в безжизненно лежащее на полу тело охранника, словно он просто уснул. Что именно она с ним сделала? Отравила? Я стаскиваю магазинную кофту, меняя её на толстовку и накидываю глубокий капюшон. Сладкий запах духов Кашмиры тут же ударяет в нос.

Я бегу за ней по лестнице, на самый нижний этаж, всё пространство которого занимает огромная парковка. Стараюсь не отставать, следуя рядами машин за ней, пока мы не останавливаемся возле низкого белого автомобиля.

– Садись, – кричит мне девушка, открывая для себя водительскую дверь. Я запрыгиваю назад. Кашмира заводит машину, оглядываясь по сторонам.

– Почему Пит позвонил именно тебе?

Свет фар пронзает темноту бетонных стен, и машина медленно выезжает к светящимся золотом воротам.

– Мы знакомы уже четыре года, – отвечает она. – К тому же кому, как не мне, вечно приходится спасать Мелларка из всякого дерьма.

Я отворачиваюсь, глядя в окно. Пит никогда не говорил о Победительнице из Первого. Не упоминал даже. Странно.

Вдруг машина резко тормозит, так что я ударяюсь лицом о стоящий передо мной подголовник.

– Беги, – кричит Кашмира, и тут я замечаю, что большой черный автомобиль преградил нам путь. Из него выпрыгивают несколько миротворцев полностью в белых костюмах. Один из них хватает девушку, но она ударяют ему ботинком по колену. Другой направляется ко мне, и я начинаю пятиться назад, перебираясь на соседнее сиденье. Я дергаю за ручку автомобиля, толкаю дверь, но миротворец хватает меня и резко, словно ничего не весящую тряпичную куклу, выдергивает за ноги из салона, прижимая к полу и почти полностью обездвиживая.

Кашмира истошно кричит и вырывается:

– Китнисс!

Но меня уже заталкивают в кузов. Сердце вот-вот вырвется из горла. Я барахтаюсь и сопротивляюсь, но тот, кто держит меня, гораздо сильнее. Автомобиль трогается, и я падаю на железный пол, ударяясь плечом. Тут же вскакиваю, чтобы напасть снова, но мой похититель стаскивает с себя шлем, и я замираю с занесенным в воздухе кулаком…

Копна медных волос и самые яркие глаза цвета морской волны.

– Финник? – выдыхаю я, еле выговаривая слова.

– А ты ждала кого-то другого, – растягивается в улыбке он, а затем прижимает меня к себе. Мои колени подгибаются, и если бы Финник не удерживал меня так крепко, то я бы давно свалилась на пол. – Ну и удар у тебя, детка!

– А как же Кашмира? – оглядываюсь я назад, пытаясь увидеть в окно, что с ней случилось, но стоянка осталась далеко позади.

– Она на стороне Сноу. Работает вместе с людьми Августа, – отвечает он. – Скорее всего, следила за тобой с того самого момента, как он тебя отпустил.

Я делаю медленный вдох и тут же выдыхаю. Я сама села в машину к врагу.

– Значит, ты меня спас, – только и могу тихо прошептать я. Появись он на минуту позже, и я была бы уже мертва. Кто знает, что сделал бы со мной Август перед тем, как убить. Я зажмуриваюсь, крепко закрывая глаза, и выдавливаю: – Спасибо тебе, Финник.

Все мышцы в теле горят, в горле пересохло, а в голове такая каша из случившихся событий, что черепная коробка просто не в силах её удержать. Я закрываю лицо руками, боясь пошевелиться, словно если сдвинусь хоть на миллиметр, обязательно что-то плохое произойдет снова. Чувствую, как Финник прикладывает телефон к моему уху.

– Китнисс, ты слышишь меня? – раздается из трубки взволнованный голос Пита. По лицу тут же начинают течь слезы. – Все будет хорошо. Одэйр отвезет тебя в безопасное место, я уже еду туда.

Я прислоняюсь спиной с разогретому на солнце кузову фургона, не в состоянии вымолвить ни слова.

– Все будет хорошо, – раз за разом повторяет Пит, и его голос, наконец, развязывает внутри узел из воспаленных нервов, который не давал мне спокойно вздохнуть все это время.

Не знаю, сколько мы едем. Финник на этот раз молчит, давая мне возможность прийти в себя. Спустя примерно час машина заворачивает к небольшому коттеджу, окруженному высокой оградой. Шум двигателя стихает, и мы с Одэйром выходим наружу.

Дом, состоящий из двух этажей, со всех сторон окружен размашистыми соснами. Под ногами вместо привычной для Капитолия плитки, зеленая трава. Я поднимаю глаза, и в ту же секунду входная дверь распахивается. За ней стоит Пит. Под его глазами синяки, как будто он не спал последние пару дней, но губ касается легкая полуулыбка, от чего мое сердце подпрыгивает в груди. И словно это самая естественная вещь на свете, я шагаю в его объятья.

========== Глава 24. Мальчик и обратный отсчет ==========

4 года до конца

Свежесрезанная белая роза лежит на столе, но я не замечаю ни ее совершенной формы, ни многократно усиленного аромата, сопровождавшего Сноу повсюду словно визитная карточка.

– Несчастные влюбленные были полностью моей идеей. Китнисс просто подыгрывала, – уверенно говорю я, глядя в бесстрастные змеиные глаза президента, – и, как Вы сами могли убедиться, не очень убедительно. Это из-за меня изменили правила. Все проблемы случились лишь по моей вине. И я обещаю, что исправлю это.

Сноу на минуту задумывается, поглаживая пальцами белую бороду. Если бы он только знал, каких усилий мне стоит спокойно, уверенно и чётко вести этот диалог. Я вижу, что он колеблется, поэтому сажусь напротив, копируя его позу, и добавляю:

– Что-то подсказывает мне, что Вы азартный человек. Играете в шахматы, господин президент? – внутри меня аж трясёт от страха и собственной наглости, но я продолжаю глядеть прямо в глаза тому, кого ненавижу больше всего в жизни. – Я предлагаю вам партию. Живыми людьми.

Сноу, наверное, целую вечность смотрит на меня своими мелкими змеиными глазками и, ухмыльнувшись, медленно кивает, а затем, набрав на телефоне комбинацию цифр, произносит:

– Свяжитесь с мистером Одэйром и вызовите его в Капитолий. Передайте, что отпуск закончился. У меня для него есть новый ученик.

Мы одновременно встаем, и его люди, открывая двери, провожают президента к машине. Запах роз и приторного парфюма практически выворачивает мой желудок наизнанку, поэтому я стараюсь дышать через раз.

– Мистер Мелларк, у Вас на сборы два часа. Поезд отходит в девять.

Двери огромного дома закрываются, и я медленно выдыхаю, падая на кресло. Президентский кортеж уезжает, оставив после себя облако пыли на дороге. Дверь гостевой комнаты медленно открывается.

– Молодец, мальчик мой, – на плечо ложится тонкая женская рука. – Я всегда говорила, что ставить нужно на тебя. Собирайся, Финник посвятит тебя в курс дел, когда доберешься до Капитолия.

Внутри противно стучит. Сердце словно чувствует подвох. Все прошло слишком гладко. Слишком подозрительно.

– Вы уверены, что это всего лишь на год? – поворачиваюсь я, глядя в глаза Коин. Ее взгляд прямой, уверенный, но есть в нем какая-то материнская нежность, возможно, забота. Хотя, скорее всего, мне так просто кажется, разве я видел тепло в глубине глаз собственной матери, чтобы сравнивать.

– Конечно, – спокойно кивает она. – Мы собрали достаточно информации. Финник хорошо поработал, но он не может быть во всех местах одновременно. Как минимум, это вызовет подозрения.

Женщина медленно улыбается, почти не обнажая свои белые зубы.

– Так что теперь надежда на тебя, Пит.

***

Мы сидим бок о бок, но невероятно далеко, словно между нами пронеслась лавина. Слишком много событий для одной недели. Слишком много боли. Просто слишком.

Пит смотрит на огонь, не говоря ни слова, и решаюсь сломать тишину.

– Пит, прости меня, – бормочу я, утыкаясь лбом в его плечо. – Я хочу знать, о чем ты молчишь, и готова рассказать тебе все. Начиная с момента, когда решила приехать в Капитолий, но я хочу услышать и твою историю.

Пит встает с дивана и протягивает мне руку.

– Идем.

Он помогает мне встать, и мы выходим на залитую желтым электрическим светом террасу. На улице тихо. Ночь разлилась, заполнив собой каждый уголок сада, и только теплое колыхание воздуха и стайки мошек у фонарей вносят в её безмятежное спокойствие нотку сумятицы.

– Какой я для тебя, Китнисс? – спрашивает Пит, поднимая глаза.

– Пит, – умоляюще прошу я. Говорить о своих чувствах для меня худшая из возможных пыток. Лучше уж сразу в ребра нож. – Если все дело в том, что я сделала… если тебе не дает покоя моя ложь…. я расскажу, как было на самом деле.

– Я знаю, как было, Китнисс.

Пит поворачивается ко мне, и его лицо по-прежнему, словно остров спокойствия.

– И ты на меня не сердишься?

– Еще как сержусь, – грустно хмыкнув, он качает головой.

Я опускаю глаза, неспособная поднять ресницы под тяжестью стыда, но вместо того, чтобы отчитать, Пит обнимает меня за плечи и притягивает к себе.

– Все, о чем я думал с тех пор, как узнал, что ты пропала, жива ли ты или тебя уже нет, – шепчет он, касаясь горячими губами моего уха. – Ты перевернула всю мою жизнь с ног на голову. Но сейчас ты в безопасности, и я хочу, чтоб ты мне верила.

– Прости, – утыкаюсь я в его рубашку. – Мне так много надо тебе объяснить.

Я не хочу откладывать это на завтра. Тайны и недосказанность разрослись между нами как дикий ельник, что уже даже солнечные лучи не проникнут сквозь путаницу лжи и недомолвок.

– Мы закончим все, что должны, и тогда поговорим, – отвечает Пит, всё ещё обнимая меня. – Недолго осталось.

Я читаю в его глазах мольбу. Он словно просит отсрочки, просит не поднимать сегодня эту тему, а просто быть рядом. И, наконец, как будто смирившись, приняв собственную судьбу, я приникаю к нему ближе. Прижимаюсь так крепко, как могу.

– Пит, – выглянув из дома, зовет его Алекс. – Подойди, пожалуйста.