Текст книги "Расскажи мне всё! (СИ)"

Автор книги: Меня зовут Лис

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 18 страниц)

– Вовсе нет! – огрызается парень.

– Черт возьми! – не унимаюсь я. – Это, должно быть, очень хорошая верёвка, раз эта девушка настолько богата. Типа, из шелка, ну, или с золотыми нитями, а, может, даже с сапфирами в узлах!

Возможно, я настолько пьяна, что у меня появляются галлюцинации, но клянусь, что мне чудится его смех. Грохочущая вибрация проходит сквозь спинку скамейки и растворяется в прибывающем шуме волн.

– Ты такая пьяная, – настаивает он.

– Тебе кажется.

У Финника в доме кто-то разбивает что-то стеклянное и кричит: «Вот дерьмо».

– Что ты сказала той девушке на диване о нас? – Спрашивает он.

Я неловко ёрзаю на месте.

– Она спросила меня: с каких пор мы вместе, ну… я немного разозлилась и ответила, что… со вчерашнего дня.

Пит стонет и запускает руку в волосы, ещё больше растрёпывая их.

– Почему каждый раз, когда ты появляешься, моя жизнь превращается в кошмар. Твоя задача была проще некуда, сидеть и не высовываться, но ты даже с ней не справилась.

Я поворачиваюсь к нему лицом и шепчу, заплетающимся языком:

– Пит… почему ты тогда даже не попрощался?

– Боже, Китнисс. Почему тебе нужно задавать подобные вопросы?

– А почему ты так боишься отвечать на них?

– Я не боюсь!

– Тогда ответь!

Пит замолкает, и я вполне уверена, что он не собирается разговаривать со мной, но затем, после долгой паузы, когда вопрос просто повисает в воздухе, произносит:

– Потому что был никому не нужен.

По его глазам видно, что он что-то не договаривает.

– Это… Это не так, – спорю я заплетающимся языком.

– Твои поступки говорили об обратном.

– Я просто… Я испугалась, – он поворачивается ко мне и заглядывает прямо в глаза. Я рассматриваю его усталые, сейчас совсем бледные радужки. «Как удивительно они меняют цвет», – проносится в моей голове пьяная мысль.

Тянусь рукой, чтобы убрать прядь волос со лба парня. Золотой завиток никак не хочет лежать ровно, и эта упрямая прядь заставляет мое сердце сжиматься. Когда я почти дотрагиваюсь до него, мир начинает вращаться. Хватаюсь за скамейку, пытаясь удержать равновесие, но выходит плохо. Последнее, что я успеваю запомнить, это сильные руки, подхватывающие меня, и мягкий голос, шепчущий:

– Вечно от тебя одни неприятности, Эвердин.

Комментарий к Глава 4. Мальчик и золотая верёвка

Та самая верёвка не является плодом творчества автора, и была позаимствована у С.Вулф, но мне так понравилась, что я решила добавить этот милый фрагмент в свою работу.

========== Глава 5. Мальчик, который потерял свою душу по пути ==========

Когда просыпаешься, открываешь глаза и видишь сердитого парня, который смотрит на тебя сверху вниз с расстояния вытянутой руки, первое желание – закричать. Или сбежать. Или и то и другое одновременно. Но я ничего такого не делаю, потому что ощущаю такую сильную головную боль, что, кажется, ещё чуть-чуть, и мои глаза выпрыгнут прямо из глазниц.

Я издаю мучительный стон. Моя голова покоится на чем-то твёрдом. Я понимаю, что это Пит смотрит на меня. Это на его коленях лежит моя голова. Вот черт.

– Хей, – говорит он.

– Что случилось? – неуверенно шепчу я.

– Ты как бы вырубилась почти на десять часов, – его голос кажется обеспокоенным.

Я аккуратно сажусь, а комната начинает уплывать, поэтому я пытаюсь схватиться взглядом за что-то основательное. Финник присаживается на кровать рядом со мной и кладёт руку мне на ногу.

– Я даже предлагал сделать тебе искусственное дыхание, но Пит запретил. Не имею понятия, почему. Я пообещал, что не буду использовать язык.

Я усмехаюсь, хватаясь за голову. Пит же отводит глаза и убирает руку Одэйра с моей коленки.

– Уверен, Китнисс ценит твое беспокойство, – говорит он, – но она и без того отлично дышала.

– Вот так в следующий раз предлагай людям свою помощь, – разводит руками Финник и выходит из комнаты, оставляя нас вдвоём.

Дверь со скрипом закрывается, и я замираю под осуждающим взглядом. Мелларк осматривает меня с ног до головы и неодобрительно хмыкает.

– Я жду объяснений, – складывая руки на груди, Пит усаживается, забросив ногу на ногу. – Вот уж не думал, что ты способна выкидывать такое.

– И что конкретно выкидывать? – уточняю я, с трудом разлепляя веки.

– Мой мозг из черепной коробки, Эвердин, – раздражается он. – Или соседство с Хеймитчем на тебя настолько пагубно повлияло, что ты теперь надираешься до потери сознания?

Признаться в том, что это он виноват в моей сегодняшней головной боли, я никогда не смогу, это все равно, что расписаться в том, что он мне небезразличен, поэтому я выбираю стратегию уклонения, а именно просто встаю и ухожу из комнаты, закрываясь минимум на час в ванной. Не хочу с ним разговаривать. И ругаться тем более.

Сразу после душа я сбегаю в одну из спален с книгой, которую нашла в глубине книжного шкафа Одэйра. По слою пыли на ней явно можно понять, что Победитель не так уж много времени проводит на солнечной родине. В восточной стороне дома я нахожу диванчик у окна с пыльным старым пледом и одинокой подушкой. Этого вполне достаточно, чтобы привести свои мысли в порядок. Я сворачиваюсь на софе, укрыв ноги тонким покрывалом.

– Китнисс?

Я вздрагиваю от голоса за спиной. Я не слышала, как Финник, словно крадущаяся кошка, подошёл сзади.

– Привет, – присаживаюсь поудобнее, подобрав под себя ноги. – Прости за вчерашний вечер…

– Ничего, вы вдвоём меня знатно повеселили, – с улыбкой отвечает он, – Пойдём отпразднуем твоё первое похмелье чашкой горячего шоколада, ты же его любишь, ну или шариком мороженого.

– Отпразднуем? Мой публичный позор? – заливаюсь краской я, повыше натягивая покрывало. – И откуда ты знаешь про то, что я люблю шоколад?

Он дергает меня за ботинок, заставляя подняться, а я демонстративно стону.

– Вставай, – настаивает он, стягивая с меня плед. – Пит уехал по делам, а мне жуть, как хочется мороженого. Кстати, на обратном пути он заберёт Энни, так что вы сможете, наконец, познакомиться.

Я смотрю на него. Он улыбается, а я ничего не могу с собой поделать, и потому улыбаюсь в ответ, поднимаюсь и иду следом за хозяином дома вниз по лестнице на кухню.

Я смотрю, как парень накладывает белые шарики в две небольшие чашки, и понимаю, что мне нравится Финник. Думаю, они с Питом близки. Все эти четыре года я размышляла о том, как он живёт вдали от дома? С головой погруженный в работу, и всё свободное время проводит в одиночестве или наоборот в большой шумной компании, как это было в школе. И в глубине души я счастлива, что у Пита появился такой друг. Я рада, что ему есть на кого положиться.

Финник засовывает ложку с мороженым в рот, а я внимательно его разглядываю. Его образ совсем не вяжется с историями, которые я о нём слышала от Хеймитча. В голове не укладывается, как этот улыбчивый парень в возрасте четырнадцати лет мог с абсолютно беспощадным профессионализмом расправляться с соперниками на арене.

– Финник, а как ты стал профи? – спрашиваю я его, не до конца уверенная станет ли он отвечать или как обычно отшутится.

– Случай… – говорит он, и я внимательно смотрю на него, ожидая подробностей.

– Мне только исполнилось одиннадцать. Мы жили вместе с бабушкой тогда, – начинает он рассказ. – Из семьи Одэйр остались в живых только я да она. Денег катастрофически не хватало. На рыболовные суда меня ещё не брали, поэтому я брался за любую работу, которую только могут предложить мальчишке моего возраста.

Я впиваюсь взглядом в стекло буфета, которое отражает лицо Финника. Он перестает улыбаться и делает глоток, прежде чем снова заговорить.

– Моя бабуля вязала сети для продажи, плела корзины. Она вообще любила вязать, неважно как: руками или спицами. Помню, как она связала мне шарф из неизвестно откуда взявшейся ярко-розовой пряжи, – на его лице вновь появляется очаровательная мягкая улыбка, и он внезапно начинает смеяться. – Просто она всю жизнь не различала цвета. И клянусь, я носил эту вещь всю короткую южную зиму и носил с гордостью! Я не боялся, что выгляжу как девчонка. Ведь поступки говорят громче, чем… в моем случае, чем жгуче-розовые шарфы.

Я опускаю голову и представляю маленького Финника, живущего в бедном рыбацком районе. В том месте, что так непохоже на эту шикарную кухню его нового особняка.

– Как-то раз я выбрасывал накопившийся за день мусор после своей смены в местном прибрежном кафе, и куратор Академии увидел меня, остановился и предложил подвезти. Не знаю, зачем я поехал с ним… Может, потому что никогда не сидел в автомобиле, и мне стало любопытно, а, может, он просто всем своим видом источал запах денег, а деньги – единственное, что было у меня на уме с тех пор, как я пару лет назад узнал о болезни бабушки. Я был в отчаянии. Мы поговорили, и он сказал, что у меня неплохие внешние и физические данные, и предложил мне пройти отбор. Если меня примут, то я окажусь на полном обеспечении, да ещё и стипендию получать буду. Он сразу предупредил, что студентов в Академии готовят к Голодным Играм, учат убивать. Меня не пытались запутать или обмануть. Он был предельно честным, а я был готов сделать все что угодно, лишь бы как-то ей помочь.

Одэйр сердито смотрит в пустоту, а я, не дыша, смотрю на него. Между бровей у него появляется тревожная морщинка.

– А спустя несколько лет бабуле стало хуже, и понадобилась крупная сумма денег на лечение, и один из преподавателей предложил мне вызваться добровольцем. Он так и сказал: «Хочешь победить? Приложи все усилия!» И я приложил. Только вот за день до моей коронации бабушка скончалась, поэтому … все оказалось зря.

– Прости, Финник, – тихо говорю я, – не знаю, каково это, но, должно быть, тяжело. И мне очень жаль.

– В любом случае, тебе не за что извиняться, все сложилось, как сложилось, – добавляет он, глядя на свои дорогие металлические часы. – Пит с Энни должны скоро приехать, поэтому давай, доедай свое мороженое, а то придётся с ними делиться.

– Мелларк на меня ужасно зол после вчерашнего, – говорю я, ковыряя холодной металлической ложкой сладкий лёд.

– Бьюсь об заклад, что он думает о тебе гораздо лучше, чем показывает, – лукаво ухмыляясь, говорит Финник. – По-моему, вы неплохо ладите, – добавляет он, щедро посыпая свое мороженое желтыми хрустящими хлопьями.

– А, по-моему, нет, – отнекиваюсь я, но живот как-то странно крутит.

– Ой. Да брось, я наблюдаю за вами со стороны, и мне кажется, что ты ему действительно нравишься, Китнисс. А он тебе. Глупо это отрицать, – он нацеливает на меня ложку и поднимает бровь. – И не мотай головой.

Хозяин дома закидывает пустую чашку от мороженного в мойку и продолжает:

– Вы словно зажигаете друг друга каким-то странным, невообразимым образом, поэтому я считаю, что вы рано пытаетесь списать друг друга со счетов.

Мы смотрим друг на друга с мгновение. Он прищуривается, словно чувствует моё смущение.

– Ты не прав, Финник. И этот парень, что живёт по соседству с тобой уже не Пит. Это какой-то капитолийский переродок, – говорю я, не зная, как иначе его описать, и почему я так злюсь из-за этого.

– Как ты думаешь, почему он ведёт себя таким образом, будто никто ему больше не нужен?

Одэйр на минуту замирает, обдумывая ответ. Раздается хлопок входной двери, он мигом вскакивает из-за стола и, подняв палец, радостно говорит:

– А вот и они.

– Ты не ответил, Финник… – прошу я.

Победитель из Четвёртого отводит глаза, открывает дверь комнаты и поворачивается, чтобы уйти, но вдруг резко останавливается, и снова бросая на меня взгляд, произносит:

– Может быть, этот мальчик просто потерял свою душу по пути?

Он закрывает дверь и оставляет меня одну с еще большей путаницей в голове.

***

Я рассматриваю через окно автомобиля улицы Дистрикта-4, мелькающие за окном. Большинство домов очень маленькие. Одноэтажные с небольшим огородом. Любой из них мог бы поместиться в кухне Финника, и еще бы место для готовки осталось.

Энни сидит сзади рядом и молча выводит пальцем рисунки на окне, а я наблюдаю за ней уголком глаза. Её волосы распущены и обрамляют лицо свободными, слегка вьющимися прядями, а мои напротив – собраны в привычную косу. Они у нее оказались даже длиннее, чем мне показалось на первый взгляд, и доходят почти до середины спины. Так в тишине мы и проводим время, пока навигатор Пита (благодаря Финнику я теперь знаю, как называется этот прибор) не объявляет, что мы на месте.

Мы тихо идём по деревянным дорожкам, море шумит, обдавая нас лёгким успокаивающим бризом. Я рядом с Энни, а Пит с Финником – позади нас, что-то обсуждая. Они выглядят как одна сплочённая команда: каждый по-своему красив в особенности в своих столичных вещах, выделяющихся на фоне бедности Четвёртого. Не могу отрицать – рядом с ними я выгляжу более, чем скромно.

Энни шагает медленно, и ее сланцы стучат по твердой древесине под ногами. Она пахнет цветами и чем-то свежим, что напоминает дождь. Я всё пытаюсь вспомнить, где видела эту девушку раньше, ведь ее лицо кажется знакомым, но не могу. Удивительно, что у такого шумного и веселого парня, как Финник, оказалась настолько спокойная и молчаливая возлюбленная.

Она осторожно пристраивается на край пирса, я сажусь рядом с ней и перекидываю ноги, свешивая их над бурлящей водой. Девушка что-то тихо напевает себе под нос. Солнце только собирается садиться: оно все еще яркое и полное, но уже томительно опускающееся.

Мы молчим, она убирает огненные волосы за ухо, затем смотрит на меня парой больших зелёных глаз. Морщинка между ее бровями углубляется, и девушка начинает покусывать палец.

– О чём думаешь? – спрашивает она.

– О том, что здесь очень красиво, – возлюбленная Финника в ответ улыбается лишь уголками губ и напевает чуть громче. Вместе с ней, а, может, и на нее, начинают кричать чайки, то и дело пикирующие к морю в поисках рыбы.

Я смотрю, как неподалеку словно черт из табакерки перед Питом и Финником выскакивает какая-то незнакомая блондинка. И хотя на улице шумно, я прислушиваюсь к обрывкам фраз, которые доносит до меня ветер: «Картины», «Галерея» и «Видела Ваши работы по телевизору».

Девушка без остановки что-то тараторит, протягивая Питу бумажку и ручку. Естественно, он кидается её подписывать. Еще и растянувшись в улыбке благодарит так, что фанатка чуть не расплывается лужицей восторга. Он вообще, по-моему, уже неосознанно с девицами заигрывает!

– Ревность тебе не к лицу, – Энни наклоняет голову, и ее губы слегка подергиваются в улыбке.

– Ревность? Не помню, чтобы я говорила о том, что мне вообще есть дело до Мелларка, – бросаю я, отворачиваясь.

– Ох, нет? Прости, я не хотела тебя обидеть, – бормочет она, и уже мне становится стыдно, что я слишком бурно отреагировала.

– Я просто вспомнила ваши игры и подумала, что ты и Пит… эта история была такой красивой. Я помню, как плакала, смотря на вас в той пещере. Мне Мэгз отрывки показывала, – она начинает говорить ещё тише и словно сжимается. – Хотя я с некоторых пор вообще не смотрю игры.

– Я, наверное, тебя огорчу, но всё было неправдой, – Энни поднимает свои глубокие, изумрудные глаза, которые заволокло пеленой набегающих слез, будто я её действительно расстроила. Разве это должно её волновать?

Вопросительно глядя на меня, она водит костяшками пальцев по деревянному настилу. Если она ждет объяснений, то я вынуждена ее разочаровать. Их у меня нет.

– Я верю, что даже если между вами произошли некоторые недоразумения, вы сможете их преодолеть, – говорит она с надрывом. – Он может быть холодным. Даже жёстким иногда. Но Пит делает это не специально. Он хороший, очень хороший.

Ее ответ сбивает меня с толку. Прежде чем я успеваю что-нибудь сказать, удивленная её внезапной сменой настроения, она встает и, перепрыгивая через канатное заграждение, убегает к идущему ей навстречу Финнику, а мои невысказанные оправдания уносит вечерний морской ветер.

Я с какой-то несвойственной мне нежностью наблюдаю за этой странной парой. Девушка что-то тихо спрашивает, Одэйр же говорит возбужденно и всё время жестикулирует, а Пит просто за ними наблюдает, и это совершенно непохоже на его обычный скучающий вид. Руки спрятаны в карманах, и когда он встречается со мной взглядом, то переводит его в другую сторону.

Мелларк оставляет их вдвоём, и влюбленные садятся на небольшую скамейку. Финник нежно улыбается, когда Энни рассказывает что-то, а когда она замолкает или говорит медленнее, он выглядит добрым и заботливым. Иногда он вставляет замечания, и девушка тихонько смеётся. В эти моменты кажется, будто совершенно другая часть его души вступила во владение его фантастически красивым телом.

Я знакома с Финником менее пяти суток, но уже ясно заметила, как часто женщины, девушки и даже старушки заглядываются на него. Его и правда трудно игнорировать: красота парня кажется почти нереальной. Но по совершенно неведомой мне причине, всем красавицам Капитолия он предпочел эту стеснительную рыжую девушку. И этим он нравится мне ещё больше.

– Чего ты улыбаешься? – спрашивает Пит, вставая у меня за спиной.

Я и не знала, что улыбалась.

– Просто задумалась.

– О чем?

Поворачиваю к нему голову; парень нетерпеливо хмурится в ожидании ответа. Продолжая разглядывать влюбленную пару, я пожимаю плечами.

– Можно, мы ещё немного побудем тут? – спрашиваю я, и едва успеваю договорить, как Мелларк уже перекидывает ногу через веревочное ограждение и садится рядом.

Я чувствую себя в этом месте так же спокойно, как бывало только в лесу. Закрывая глаза, я подставляю лицо ветру, овевающему мои плечи, голые ступни и охлаждающему моё разгорячённое тело, наслаждаюсь опускающимся кругом солнца… когда Пит тихо говорит одно-единственное слово:

– Оранжевый…

– Что?! – не понимая, я оглядываюсь на него.

Он сидит настолько близко ко мне, что я различаю каждую золотую ресничку на его глазах; они похожи на спутанные солнечные лучики, небрежно нанесенные кистью мастера на полотно.

– Что ты сказал? – переспрашиваю я.

Он поворачивается ко мне, и будто море разливается в его глазах, охватывая всё моё существо. Я чувствую себя так странно, что у меня возникает одно лишь желание – сбежать. Но я не двигаюсь с места.

– Я сказал, что мой любимый цвет – оранжевый, как закат сейчас. Вернее, не совсем такой, более глубокий оттенок… как будто небо загорается, – мне кажется, что Пит будто собирается меня коснуться, но останавливает себя и ныряет рукой в карман. Он вытаскивает оттуда пачку сигарет, подцепляет одну губами и, чиркнув зажигалкой, поджигает её, разрушая красоту момента.

– Зачем ты куришь? – едва скрывая разочарование, спрашиваю его я. – Прежний Пит никогда бы…

– Прежнего Пита больше нет, – его глаза вновь становятся нечитабельными кристаллами льда. Наверное, после проведённых вместе недель на играх мне стоило бы знать, что значат все эти выражения его лица. Но я не знаю, не понимаю: раздражен он, нервничает или просто не в настроении.

Разозлившись, я выхватываю из его рта сигарету и бросаю её в воду. Терпеть не могу, когда кто-то курит. Ещё и рядом со мной. Конечно, в Двенадцатом у людей не было денег на настоящие сигареты, но шахтеры частенько делали самокрутки. Я помню, как отец всегда продавал соседям дикий табак, найденный им в лесу.

– Эвердин, расслабься, пожалуйста, и не трогай меня, ладно?

– Скажи мне, как я могу расслабиться, когда в одну минуту ты сидишь рядом со мной, разговаривая о закате, словно у тебя есть сердце, а в следующую – снова становишься холоднее льда?

– За эти дни ты меня порядком достала. Для тебя же лучше держать дистанцию. О нас уже и без того распространяют слухи, которые породила ты, наболтав лишнего вчера, забыла? – огрызается он, и его бесчувственная маска ломается.

– Это ты, похоже, где-то свою совесть забыл, – я вспоминаю вчерашний день, и внутри меня снова закипает злость. – Потерял, наверное, когда по девицам бегал.

– Я не бегаю по девицам, – скрипя зубами отвечает парень. – И давай закроем эту тему, наконец.

– Валяй, тебе всегда проще закрыть тему! Ты стал таким высокомерным, что к тебе невозможно приблизиться. Ты просто боишься посмотреть правде в глаза. Намного легче, чтобы люди тебя избегали, правда?

– Да в чём твоя проблема? Что ты ко мне цепляешься? – раздражённо спрашивает он.

Он смотрит так, будто я что-то должна ему. Ненавижу это его выражение лица.

– В тебе! – не подумав, резко бросаю я в ответ.

Брови Пита взлетают чуть ли не до небес. Он выглядит, будто действительно потрясен моим ответом, тем самым ставя меня в неловкое положение. Еще пару секунд он настойчиво что-то пытается отыскать в моих глазах, а затем слегка наклоняет голову и поднимает бровь.

– Я не могу понять, чего ты от меня хочешь? Только не говори, что ты приехала из-за того, чтобы … – он указывает пальцем то на себя, то на меня. – Ты поэтому так бесишься?

Я смеюсь, потому что он подтверждает первое, о чем бы я и сама подумала на его месте, и меня это злит.

– За эти четыре дня я столкнулась минимум с пятью сторонами твоей натуры, и поверь, ни одна не показалась мне привлекательной, – выплевываю я, хотя Пит, скорее всего, даже не слышит меня. Или пытается сделать вид, что не слышит. – Да что с тобой сделал Капитолий?

На самом деле я ужасно устала видеть равнодушие в его глазах и не знать причину. Я устала от того, что не понимаю, какие вопросы можно ему задавать, а какие вновь вызовут бурю негодования.

– Расскажи мне, Пит, – прошу я, заглядывая ему в глаза.

Но он встаёт и, даже не оглянувшись, молча уходит, оставляя меня ветру и птицам.

========== Глава 6. Мальчик и его ученик ==========

Какая жара! С грохотом распахивая входную дверь, я практически вваливаюсь в дом Победителя, на ходу чуть не снося вазон с искусственными цветами. Зря я согласилась на утреннюю пробежку с Фиником. Кто же знал, что уже к десяти утра печь будет так, словно солнце пытается поджарить наши внутренности, протягивая к нам свои раскалённые щупальца.

– Хочу в душ, – стонет Одэйр, входя следом и прямо с порога снимая с себя футболку, бросает её через всю гостиную на спинку кресла. – Я уже почти забыл насколько в Четвёртом чертовски жарко, – парень делает два шага в сторону лестницы, но Пит, отказавшийся идти с нами на пробежку, встаёт с дивана, хватает его за руку и возвращает назад.

– Сначала пусть идёт Китнисс, – предлагает он, старательно вглядываясь в глаза друга.

– Ладно, – ворчит он. – Тогда хоть дай стакан воды выпью.

Я, фальшиво улыбнувшись, послушно шагаю в ванную комнату, но вместо того чтобы забраться под душ, затаиваюсь у двери, прижав ухо к дереву. Я едва могу разобрать голоса парней, поэтому, кусая губы, медленно поворачиваю дверную ручку, пока дверь не открывается. Я навостряю уши, пытаясь уловить хоть что-нибудь.

– Ты узнал, что хотел Сноу? – интересуется Финник, слышно, как он открывает бутылку с водой и шумно глотает.

– Еще не до конца, – отвечает Пит, – но я хотел обсудить не это. Он повесил на меня обучение Феликса.

Снизу доносится смех Одэйра:

– Джоанна будет в восторге.

– Очень смешно, ага, – выдыхает Пит. – Ты же его видел на последних играх. Это просто невинное создание, победившее просто каким-то фантастическим стечением обстоятельств.

– Как и ты сам, – уточняет Четвёртый.

– Умоляю, не напоминай, – просит Мелларк. – Ублюдок Сноу специально его ко мне отправил, чтобы дополнительно меня помучить, наблюдая за тем, как я буду убивать в этом мальчишке чистую душу. Он продолжает играть, Финник.

– Только не привязывайся к пацану, Пит, – раздаётся тихий сочувствующий голос снизу. – Иначе тебе же потом будет хуже.

– Только вот ты сам своим советам не следуешь.

– Это была любовь с первого взгляда, Мелларк, – отшучивается парень. – Пойду проверю Эвердин, может, ванная уже свободна, – и я, включая воду, закрываю дверь.

***

– Мы временно поселили его в свободном доме в Деревне победителей, мистер Мелларк, – отчитывается мужской голос в телефонной трубке, – дом номер 15.

– Хорошо, – благодарю я, – сейчас приеду.

Хватаю ключи от машины и запихиваю белый конверт, переданный из Капитолия в задний карман джинсов. С самого утра я хочу извиниться перед Китнисс за свою нескончаемую грубость и резкость, но толстый занавес неловкости не даёт мне вымолвить ни слова. Перед тем как выйти и завести машину, я мысленно даю себе пинок за то, что только сильнее спутываю карты между нами.

Дома Деревни победителей раскиданы по всему побережью. Петляя узкими улочками за десять минут я добираюсь до места, где уже в дверях меня ждёт недавний худощавый Победитель.

– Феликс, добро пожаловать, – протягиваю я руку молодому человеку. – Я Пит Мелларк.

Парень заходит вместе со мной внутрь и с интересом рассматривает интерьер дома, по-видимому, сравнивает с собственным, а я в это время разглядываю его. Ребята из Седьмого, практически все как на подбор темноволосые и зеленоглазые, сами напоминают гибкие стволы деревьев.

Передо мной совсем молодая поросль. Ему всего шестнадцать. Столько же, сколько было и мне. Я вглядываюсь в его изумрудные глаза, пытаясь отыскать там хотя бы каплю самовлюбленности, гордыни, жажды славы и денег, но замечаю лишь растерянность. Было бы проще, если бы парень оказался таким же расчетливым подонком, как профи из Первого или Второго, но нет, мне досталась чистая душа, и оттого ещё сильнее становится тошно.

– Давай присядем, – предлагаю я, указывая рукой в сторону гостиной. Парень аккуратно опускается в кресло, а я, облокотившись бедром на стол, продолжаю стоять.

– Я так понимаю ты не знаешь, для чего тебя привезли сюда?

Парень слегка качает головой, не понимая, что сделал, и почему его вдруг вернули обратно. Я очень хорошо могу представить, какие мысли сейчас проносятся в его лохматой голове. Как ему рассказать? Ведь я понимаю, что в следующие несколько минут мне придётся смотреть на то, как рушится его мир.

Говорить правду тяжело и противно, особенно когда эту правду надо открыть самому себе. Своей душе, которая кривится и противится, отказываясь признавать тот факт, что ты проститутка. Элитная шлюха.

– В общем, победа на Играх – это не только слава, деньги и дом в Деревне победителей. Это еще и работа, – начинаю я, складывая руки на груди.

– Да, я, кажется, понимаю, – кивает головой он, – мне придётся быть ментором, как Джоанна?

– И это тоже, но… – запускаю руку в волосы и на выдохе говорю, – Победителей любят в Капитолии и хотят видеть не только на экране. Но и в своей постели.

Парень замирает и молчит, не сводя с меня глаз.

– Каждый из нас продаётся и покупается. Мы – товар и для тех, кто нас покупает, существует лишь одно правило – никаких правил нет.

Я неохотно встречаюсь с ним взглядом. В его глазах жуткий, всепоглощающий, липкий страх. Паника.

– Твой аукцион уже прошёл – результат у меня в руках, – достаю из кармана небольшой белый конверт. – Итак, Феликс, – прочищаю горло, – я должен тебя научить всему, что касается «клуба Победителей», и по необходимости подготовить к тому, что тебя там ждёт.

– Я не пойду ни в какой клуб. – выпаливает он, прожигая моё лицо взглядом. – Не позволю какому-то выскочке из самого дальнего захолустья заставлять меня подписывать это.

Его слова превращаются в шипение, гнев поглощает разум целиком.

– У меня есть имя, – растягивая слова, произношу я, – и у тебя нет другого варианта, ты и сам это должен понимать. Поэтому мы либо заодно, либо разбирайся со всем дерьмом сам.

В зеленых глазах Феликса читается ужас, и он становится единственной причиной, которая удерживает меня от того, чтобы в данную минуту не наговорить ему лишнего.

– Как долго? – испуганно спрашивает он.

– Прости? – я непонимающе вскидываю бровь.

– Как долго будет длиться мой контракт?

– Пока президент сам не решит тебя отпустить.

Сказанное мною становится последней каплей. Мальчишка бросается к выходу из комнаты, но я оказываюсь быстрее. Я вскакиваю и преграждаю ему путь рукой, упирая её в дверной косяк.

– Выпусти меня, – шипит он.

Феликс одаривает меня еще одним острым убийственным взглядом. Я отмечаю, что парень отлично перенял его у своего ментора.

– Прости, но я не могу. Я вроде как за тебя в ответе, поэтому… – он не даёт договорить, а потом и вовсе хватает за воротник, поэтому мне приходится быть грубым.

Уворачиваясь, я оказываюсь позади него, хватаю парня, оборачивая руку вокруг его шеи и сдавливаю. Седьмой вырывается, брыкается и, не переставая, выдавливает из себя трехэтажные ругательства в мой адрес. Но моя настойчивость, похоже, приносит свои плоды, потому что он перестаёт дергаться и, наконец, успокаивается.

– Отпусти, – хрипит он.

– Только, если ты в конце концов угомонишься. Ты не единственный Победитель здесь, так что не нарывайся.

Я опускаю его и парень падает на пол, он пытается отдышаться, хватаясь за горло, и я протягиваю ему руку.

Изумрудные глаза находят мои, и он медленно кивает, выражая свое доверие. Затем осторожно принимает мою ладонь, и я помогаю ему подняться.

– Пойдем прокатимся, – говорю я и открываю дверь, пропуская Феликса вперёд.

Мы останавливаемся недалеко от порта, в месте, куда я сам часто приезжал подумать и просто посмотреть на закат. Садимся на деревянный пирс, свешивая ноги вниз и наблюдая за причаливающими суднами. Сейчас для этого мальчишки я товарищ по несчастью. По себе знаю: вдвоем такое переносить легче.

– Жизнь действительно странная штука, – тихо говорю я, зажигая сигарету. – Сразу предупреждаю, ты никогда к этому не привыкнешь. Но все равно живёшь. Будешь? – я протягиваю ему пачку.

– Я не курю эту гадость, – с усталостью произносит парень.

– Ну и правильно, – отвечаю я и ухмыляюсь, потому что такой разговор уже имел место однажды.

Мне хочется закрыть глаза, заблокировать воспоминания, но я заставляю себя, не моргая, смотреть на этого испуганного мальчишку, рассказывая свою историю.

Я делаю вдох и мысленно переношусь на четыре года назад.

Свежесрезанная белая роза лежит на столе, но я не замечаю ни ее совершенной формы, ни многократно усиленного аромата, сопровождавшего Сноу повсюду словно визитная карточка. Все мои мысли прикованы к тому, кто сейчас сидит за столом напротив, оскверняя мою любимую комнату этого одинокого дома своим присутствием, и к той, что пока не догадывается о том, насколько высока оказалась цена победы в играх.

– Несчастные влюбленные были полностью моей идеей. Она просто подыгрывала, – уверенно говорю я, глядя в бесстрастные змеиные глаза президента, – и, как Вы сами могли убедиться, не очень убедительно. Это из-за меня изменили правила, все проблемы случились лишь по моей вине. И я обещаю, что исправлю это.

– Зачем мне соглашаться на то, что предлагаете Вы, если я могу использовать Вас обоих и получить вдвое больше прибыли?

Сноу вновь переводит взгляд на меня, и я, наклонившись, понижаю голос для правды, которая с легкостью слетает с моих губ: