Текст книги "Расскажи мне всё! (СИ)"

Автор книги: Меня зовут Лис

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 18 страниц)

Финник уже ждёт нас у парковки. При виде меня его лицо озаряет широкая улыбка, и я только сейчас понимаю, что с первой секунды нашей встречи Пит ни разу не улыбался.

Парни пожимают руки, и Мелларк закидывает вещи в свою машину.

– На вокзал? – спрашивает он у Четвертого, захлопывая дверцу багажника. – Ты узнал, во сколько поезд в Двенадцатый?

– Следующий и ближайший только через шесть дней, – разводя руками, отвечает Финник.

Пит молчит. Он запускает руку в волосы, приводя их в беспорядок и тихо чертыхается.

– Да не могут же они ходить настолько редко – всего лишь один раз в неделю? – кажется, его расстройство становится осязаемым. – Какие у нас варианты? Её нельзя оставлять здесь. Если репортёры пронюхают…

– Возьмём с собой? – предлагает Финник. – Я вчера побеседовал с ней, по-моему, она не так плоха, как ты говорил.

– Ничего, что я здесь? – вклиниваюсь я в разговор, обиженно сверкнув глазами в их сторону. – И я не собираюсь с вами никуда ехать.

Парни переглядываются, и Финник, ухмыляясь, добавляет:

– Мы все равно едем к Питу домой, так что нам по пути.

– Какого черта, Одейр? – раздражается Пит. – Это несмешно!

Он сверлит меня взглядом, давая понять, что не в восторге от этой идеи, а Финник, кажется, наоборот с трудом сдерживает смех. Мне удается выдавить из себя жалкое «ладно». Мелларк раздражённо выдыхает, натягивая очки на красные глаза и не говоря больше ни слова, разворачивается и садится в машину.

– Я поведу, – кричит Одейр ему в спину, а парень лишь поднимает кулак в знак благодарности. – Знаю, ты не выспался.

Финник садится за руль, Пит устраивается рядом, а я забираюсь на заднее сидение думая, как вести себя дальше. Водитель включает радио, а Мелларк разложив свое кресло, закидывает ноги на приборную панель.

– Меня не будить, пока мы не приедем, – заявляет он, снимая очки и надвигая кепку глубоко на глаза.

Автомобиль движется вдоль широких ярких проспектов, едва-едва просыпающихся. Я мимоходом гляжу в зеркало заднего вида и встречаю его сосредоточенный взгляд. Я не знаю, что лучше: продолжать смотреть или отвернуться. Поэтому я просто копирую то, что делает Мелларк, дожидаясь, пока он проиграет первым, отступив.

Но он не опускает глаз. В них столько равнодушия, что на секунду я готова поклясться, что он знает меня насквозь, и знает зачем я здесь, будто считывает правду страницу за страницей. Я для него открытая книга.

Мы стоим на светофоре. Перед нами выстроилась очередь из автомобилей. И тут меня осеняет, так что я даже забываю о нашем состязании.

– Вы едете в Двенадцатый на машине? – просовывая голову между передними креслами, спрашиваю я. – Но это же больше недели пути через всю страну.

– А до тебя действительно медленно доходит, не так ли? – издевательским тоном констатирует Пит.

Финник лишь по-доброму смеётся и поясняет:

– Мы не едем в Двенадцатый, Китнисс, мы держим путь в Четвёртый.

– Но как же, ты ведь сам сказал, что родители Пита…

– Я недавно перевез их в другой дистрикт.

– Но разве это возможно? – удивлённо спрашиваю я.

– При наличии нужных знакомств все возможно, Эвердин, – раздражаясь, говорит Мелларк, – заткнись уже в конце концов и проведи остаток пути, размышляя над выражением «нем как рыба». От твоей болтовни голова раскалывается.

Я сжимаю кулаки так, что ногти впиваются в ладони, делаю глубокий вдох и заставляю себя промолчать. Пока промолчать.

Мы все дальше удаляемся от столицы – высокие дома сначала сменяются одноэтажными уютным райончиками, а потом и вовсе засеянными полями. Чем дальше мы движемся на юг, тем скучнее становится вид за окном. Ближе к вечеру Пит меняет друга за рулём, а мне даже удается немного поспать на заднем сидении.

Темнеет, и мы, наконец, останавливаемся у небольшого двухэтажного мотеля вдоль дороги. Пит сворачивает с трассы и находит место для парковки. «Свободных номеров нет», – гласит светящаяся табличка на двери, но парни бодрым шагом заходят внутрь, протягивают документы, и девушка за стойкой вручает им ключи. Похоже, забронировали заранее.

– Почему гостиницы здесь пользуются такой популярностью, – спрашиваю я у Финника, глядя на десяток горящих окон маленького здания. – Перемещения между дистриктами ведь запрещены?

– Многие чиновники из Капитолия на самом деле родом из дистриктов с Первого по Третий, – объясняет Одейр, – а они все расположены вокруг столицы, поэтому те, у кого есть разрешение на выезд, часто путешествуют домой на машинах. К тому же сами Капитолийцы посещают Четвёртый летом. Таких пляжей больше нигде не найдёшь, – довольно добавляет он.

Мы поднимаемся по уличной деревянной лестнице и дальше вдоль коридора, сплошь состоящего из дверей.

Пит открывает два соседних номера. В крохотной комнатке лишь кровать, а в углу приютилась небольшая уборная.

– Какая из комнат моя? – без задней мысли спрашиваю я, заглядывая внутрь.

Пит испускает смешок, вернее короткий лающий звук без малейшего признака веселья и заявляет:

– Свободных номеров уже нет, а так как твоё участие в путешествии не предполагалось, у тебя только два варианта: спать в одной комнате со мной или с Финником.

– Или в холле, – добавляет Одейр, – хотя вряд ли администрация будет в восторге.

– Но… но… – пытаюсь что-то придумать я, – может, вы поступите по-мужски и предложите мне выбрать одну из комнат?

– Пффф, – фыркает он, – все, что я могу предложить тебе – это выбрать сторону кровати, на которой спать.

Пит демонстративно делает шаг в сторону, указывая рукой внутрь номера, и я обречённо шагаю, напоминая кипящий чайник, который, того и гляди, начнёт плеваться кипятком. Мелларк заходит следом, занося вещи, и захлопывает дверь.

– Правильный выбор, Эвердин, – растягивает слова Пит, падая на кровать, – потому что Финник храпит.

– Не храплю я, не заливай, – доносится глухой голос из соседнего номера.

– Ого, вот это слышимость, – бывший напарник постукивает по стене за спинкой кровати.

– Пойду прогуляюсь, – злобно бормочу я и выхожу на улицу. Лишь бы не видеть его самодовольной ухмылки.

Темно, хоть глаз выколи. Вокруг ничего, одна лишь дорога. Воздух в Четвёртом, влажный и тяжёлый, как будто не колышется, зато из номера снизу веет алкоголем и сигаретным дымом.

Я достаю телефон и медленно печатаю:

Моё самое глупое решение за последние несколько лет! Я еду в Четвёртый! Мелларк – чёртов придурок!

Сигаретами воняет сильнее. Я закашливаюсь и произношу тихонько:

– Чтоб ты подавился, ночной любитель покурить, – ненавижу запах сигарет.

В ответ слышу лишь мужской веселый хохот и игривый женский голос, раздающиеся из открытого окна этажом ниже.

– Весело вам? – злобно ворчу я. – А я тут страдаю, между прочим, – выключаю коммуникатор и обречённо шагаю обратно в номер.

Чтобы не разругаться, я направляюсь прямиком в ванную, но Пит уже там, стоит у раковины, умывая лицо. Мне сегодня, определённо, не везёт.

– Тебя не учили стучать? – ворчит он.

Я игнорирую его колкость, хватаю зубную щетку и выдавливаю на нее тонкую полоску мятной пасты.

Парень встаёт рядом, глядя на меня в зеркало. Удивительно, как два человека могут поместиться в этой крошечной комнатке.

Я начинаю чистить зубы. Он тянется к своей щетке, пытаясь отпихнуть меня в сторону. Я толкаю его обратно.

Мы боремся за место у раковины, толкаясь локтями и работая щетками с такой силой, какую наши зубы, вероятно, никогда не ощущали. По очереди сердито плюем в раковину, каждый раз пытаясь сдвинуть друг друга хоть на сантиметр.

Я ополаскиваю щетку и кладу ее обратно в стакан. Мелларк делает то же самое. Подставляю свои руки под струю воды и наклоняюсь вперед, чтобы прополоскать рот, но Пит отталкивает меня в сторону, и вода разбрызгивается по всему умывальнику. Он довольно занимает моё место у крана. Я жду, пока он наклонится, и резко засовываю под струю свои пальцы, окатывая его с головы до ног мощным потоком.

Парень хватается за столешницу и делает глубокий, успокаивающий вдох. Он злится, а я победно улыбаюсь.

Мелларк медленно шагает в мою сторону. Я же отступаю назад, упираясь задом в керамический умывальник. Он удерживает свой взгляд на мне и слегка наклоняется. Теперь наши носы почти соприкасаются. Я чувствую тепло, исходящее от него, вижу, как его губы медленно раскрываются. Моё сердце сейчас разобьётся о грудную клетку.

Он кладет руки с обеих сторон от меня, опираясь на столешницу. Что он собирается делать? Я начинаю паниковать.

– Китнисс, – говорит он спокойно. Я вижу как движется его кадык, когда он глотает, все еще глядя прямо мне в глаза.

– Пит, – отвечаю я, но выходит как-то не очень убедительно.

Он приближается еще на сантиметр, и я тихонько задыхаюсь. Пит втягивает свою нижнюю губу в рот, медленно скользя по ней зубами. Я зачарованно смотрю на его рот. Мое сердце бьется где-то в горле, ладони потеют, потому что я не уверена, что смогу сопротивляться ему.

Он наклоняется еще ближе, оборачивая вокруг меня свою руку, и в тот момент, когда наши губы почти соприкасаются, парень резко выдергивает из-под моей спины полотенце и, вытерев лицо, отступает с равнодушным видом в сторону.

Я отворачиваюсь, чтобы он не заметил, насколько сильно я зла. Или расстроена. Черт!

– Спокойной ночи, Китнисс, – он бросает полотенце в раковину и выходит прочь.

Я захлопываю дверь и, опираясь на нее, крепко зажмуриваюсь. Чертов Мелларк! Чувствую себя полной идиоткой.

Когда я выхожу из ванной, ночник включён, а Пит лежит на постели прямо посередине, закинув руки за голову. Только сейчас я понимаю, что забыла ночную рубашку дома. Да что за день такой! Я мнусь возле порога, придумывая, как бы выкрутиться.

– Тебе не в чем спать? – находится парень, словно читая мои мысли.

Я киваю головой. Не хочу выслушивать его едкие комментарии снова. Он хватает футболку, что надета на нем, и стягивает её через голову.

– Вот, – бросает он мне её прямо в руки. – Можешь надеть это.

Возвращаюсь в ванную и переодеваюсь. Подол его футболки заканчивается на сантиметр ниже моих бедер. Я начинаю тянуть её вниз, стараясь закрыть побольше тела, но безуспешно. Когда я вновь оказываюсь в комнате, Пит уже выключил свет и я мысленно благодарю его за это, потому что моё смущение расцветает на щеках алыми пятнами.

– Знаешь, Эвердин… – я замираю, потому что каждый раз, когда он обращается ко мне по фамилии, то делает какую-то подлость, —…сейчас я бы хотел свою футболку назад. Я передумал.

– Обойдешься, – отрезаю я и, укладываясь рядом, возвожу между нами стену из одеяла.

Я лежу уже больше часа, не в силах заснуть, мыслями то и дело возвращаясь к Мальчику с хлебом. Я понятия не имею, что творится у него в голове. Почему он теперь не смеётся. Почему его лицо выглядит так, словно он оградил свои эмоции от внешнего мира щитом? Тысячи почему крутятся в моей голове. Я и раньше-то не всегда могла понять намерений этого парня, но теперь я словно ещё на миллион световых лет отдалилась от него.

Он поворачивается на бок и шумно выдыхая, произносит:

– Господи, Китнисс. Ты так громко думаешь, что скрежетом мыслей разбудишь всех постояльцев на этаж ниже, успокойся уже и спи.

***

Я просыпаюсь от резкого вскрика. Китнисс мечется по кровати, волосы раскиданы по подушке, рассыпаясь вокруг ее шеи на плечи, на лбу выступили капельки пота. Очень знакомо. После игр кошмары периодически накрывают и меня. Правда, теперь я вижу совсем иные картины. Видимо, моё появление в жизни девушки всколыхнуло новую волну воспоминаний.

Я поднимаюсь, опираясь на локоть, и позволяю себе, наконец, хорошенько её рассмотреть. Почему ты такая, Китнисс? Почему такая чертовски упрямая? Зачем ты вновь появилась в моей жизни?

Холодное бесстрастие, которое я выращивал в себе годами, тает от одного только её шумного выдоха сквозь слегка приоткрытый рот. Вот так просто, из-за обычного сонного движения губ.

Я так хочу провести пальцами по каждой самой маленькой родинке. Коснуться губами каждого изгиба и шептать ей милые глупости, сжимая в своих объятьях… но такая роскошь мне не позволена. И никогда не будет. Моя клетка гарантирует ее свободу. Большего уже я сделать для неё не смогу.

Вся моя сущность вопит не приближаться, но я все равно касаюсь её лица ладонью, провожу большим пальцем по щеке. Пушистые ресницы девушки подрагивают во сне, и мне хочется поцеловать даже их. Удивительно, но она успокаивается.

«Отчего ты снова ставишь меня на колени, маленькое глупое создание?» – думаю я с усмешкой и страхом одновременно и, отбрасывая прядь волос с её лица, шепчу:

– Спи. Я рядом. Всегда.

========== Глава 4. Мальчик и золотая верёвка ==========

Не припоминаю, когда я в последний раз спала так же крепко. Я даже не помню, что мне снилось. Может, это похоже на исцеление – когда просыпаешься бодрый, с новыми силами, не маясь от того, что во сне к тебе тянулись чьи-то длинные костлявые пальцы, в тебя не метали ножи, не разрывали на кровавые ленты переродки с глазами убитых трибутов. Просто чистый лист!

Распахиваю глаза и тру их ладонями, пытаясь прогнать сон. Резко откинув от себя невесомое покрывало, я сажусь, опираясь руками в кровать позади себя. Оглядываясь по сторонам, сразу же вспоминаю, где нахожусь и потягиваюсь, наслаждаясь утренним солнцем, пробивающимся через пыльное окно номера. Пит уже куда-то исчез, оставив после себя… да ничего не оставив! Отчасти я испытываю облегчение. Я ещё не до конца поняла, что стоит ожидать от этой новой, модифицированной версии Мелларка, поэтому его лицо было первым в списке того, что я не хотела бы увидеть, проснувшись утром.

В животе предательски урчит, и я переодевшись, спускаюсь вниз в небольшое кафе, расположившееся на первом этаже гостиницы.

Внутри малолюдно и тихо. Официанты, словно сонные мухи, медленно передвигаются между столиками. Финник и Пит устроились за самым дальним, и я, подкрадываясь, усаживаюсь рядом с Четвёртым, стараясь не смотреть на кислую физиономию земляка.

– Доброе утро, красавица, – бодро приветствует меня Одэйр, уже по обычаю растянувшись в широкой улыбке.

Пит лишь молча кивает, не отрываясь от телефона.

Официантка приносит заказ, и я вижу, что Финник заказал самую большую порцию, какую только мог.

– Для поддержки сил, – заявляет он, придвигая к себе блюдо из яиц, бекона, салата и стопку оладий. Для меня был заказан омлет с сыром, Пит же ограничился стандартной яичницей и кружкой крепкого чая с лимоном.

Телефон Мелларка в очередной раз вибрирует, и я успеваю прочитать короткое имя на экране.

«Сноу».

Всё моё существо мигом превращается в слух, и хотя я продолжаю невозмутимо жевать, краем глаза подглядываю за Питом. Он поднимает трубку и резко встаёт из-за стола.

– Я сейчас вернусь. Ты остаешься с Финником, – командным тоном указывает он, чтобы я не подумала сбежать. Хотя куда мне сбегать-то отсюда?

Одэйр склоняет голову на бок и невинно смотрит на меня.

– Ты была назначена моей нянькой. Прости.

Я улыбаюсь его милой шутке, понимая, что нянькой как раз был назначен он. Парень делает глоток чёрного кофе, обхватив пальцами края кружки и разваливаясь на скамье, кладет руку мне на спину.

– Сахару? – спрашивает он, протягивая мне белый кубик.

– Нет, спасибо, – вежливо отказываюсь я, стряхивая его руку со своего плеча.

– Ну что ж, Китнисс. У тебя есть я на долгих двадцать-тридцать минут. Как ты смотришь на то, чтобы узнать друг друга получше? – наклоняется он ко мне, подмигивая.

Я кривлю рот и отсаживаюсь дальше.

– Очень смешно.

– Шучу, шучу. Не бойся.

Победитель озорно улыбается и, расхохотавшись, добавляет белый кубик в свой напиток. Его смех разносится по сонному, полупустому кафе, и несколько постояльцев поворачивают на нас головы. Несмотря на то, что сперва Финник представлялся мне напыщенным ловеласом, на деле он оказался легким и забавным парнем.

– Еда всегда улучшает мне настроение, – съедая кусок яйца с кончика пальца, бурчит он, посматривая в окно. – А Пит весь в делах. Совсем не дает нам насладиться жизнью, даже в отпуске.

Я улыбаюсь, планируя выпытать из него побольше информации.

– Ты давно знаешь Пита? – спрашиваю я, делая глоток горячего чая.

Одэйр запихивает кусок бекона в рот и пожимает плечами:

– Четыре года. С тех пор, как он приехал в Капитолий.

– Значит, это ты так негативно на него повлиял?

– Не дуйся на него за его слова, Китнисс. Пит – отличный актёр, да ты и сама это знаешь, просто он никому не открывается, кроме… – он замолкает, и его молчание подогревает мой интерес сильнее, чем сказанное.

Я наклоняюсь к Победителю ближе.

– Кроме?

– Ты хочешь, чтобы я сплетничал? Потому что, похоже на то.

– Что? Нет! – злюсь я.

– Да ладно, Китнисс, ты же влюблена в него, так ведь? Иначе зачем бы ты сюда приехала? – я слышу в его голосе усмешку.

Моё лицо вспыхивает словно горящая спичка, и я отворачиваюсь к окну, пытаясь согнать краску с выдающих меня с потрохами щёк. Наблюдаю, как Пит ходит по стоянке, разговаривая по телефону. Он облокачивается на машину и достает из кармана пачку сигарет вместе с зажигалкой. Пит курит?

– Так я прав? – задумавшись о том, что ещё одна мерзкая привычка упала в копилку гадостей нового Мелларка, я совсем забыла про вопрос Финника. Если он так думает, то значит и сам Пит тоже?

Знала же, что мое появление вызовет кучу вопросов, и, возможно, он решит, что я питаю к нему какие-то чувства, но все кардинально изменилось, когда мне сказали об этом в лицо. Мне вдруг становится нехорошо.

– Да все нормально. Признайся, что и в меня ты тоже влюблена, – самодовольно добавляет Одэйр. – И раз уж такое дело, изольем друг другу душу?

Я пытаюсь ударить его в плечо, но он уворачивается.

– Мне от твоих подколов ни капли не легче, – смущенно отвечаю я, прячась за бокалом.

– А кто сказал, что я пытаюсь облегчить тебе жизнь? – снова ухмыляется он. – Факты таковы: Пит клевый. Я натурал. И хотя я натурал, я типа люблю этого чувака. Так что не мне тебя винить.

Мои губы сами собой изгибаются в легкой улыбке. Мне нравится этот странный парень из Четвертого. Теперь я понимаю, почему Пит подружился с ним.

– Ну ладно, вот теперь от сердца у меня отлегло, и я даже не боюсь, что ты явилась убить его, – подытоживает Одэйр. – А то он ходит сам не свой со вчерашнего дня.

Финник обнимает меня за шею и гладит по голове, растрёпывая волосы.

– Ты такая милая, когда смущаешься, Огненная Китнисс.

Я спихиваю его руку, и он отпускает меня.

– Одэйр, ты невыносим! – говорю я сквозь зубы.

– Но очарователен. И если тебе захочется всласть пошалить, то знай, что я свободен по вторникам.

– Только по вторникам?

– Возможно, и по четвергам тоже.

– Хорошо, – говорю я с изрядной долей сарказма. – Буду иметь в виду.

– Можно спросить кое-что еще? – спрашиваю я.

– Да?

Всё внутри сжимается при мысли о том, чтобы задать ему мучающий меня вопрос, но я не могу промолчать. Он знает Пита лучше, чем кто бы то ни был. Они близки. Если кто и может ответить, то это только Финник.

– Почему Сноу ему звонит?

– Откуда ж я знаю, – делает невинный взгляд Победитель.

– То есть ты не знаешь, что связывает Пита с президентом?

Он качает головой.

– Я думал, ты хотела спросить нравишься ли ты ему? – заканчивает он.

Я ссутуливаюсь, отворачиваясь в сторону. Парень склоняет голову на бок.

– Так ты хочешь знать ответ?

Хочу ли я? Я не смогу остаться с Питом да и не хочу, и давая повод, я лишь ещё раз его предам, как сделала это уже однажды. Он продолжит жить своей новой роскошной жизнью, а я вернусь к своей привычной.

Звук громких шагов, раздающихся позади, спасает меня от необходимости отвечать. Пит поднимает руку, прося счёт и достает из бумажника несколько купюр.

– Но ты же ничего не съел, – говорю я, смотря на нетронутый завтрак.

– Я не голоден, – холодно отрезает он и уходит к своей машине.

Следующие три часа мы едем в полной тишине. Я прислоняюсь головой к окну и смотрю на Мелларка. Его левая рука покоится на руле. Правой он крепко держится за рычаг коробки передач. Светлые волосы из-за влажного климата закручиваются у ушей и возле воротника тонкой хлопковой рубашки. Даже в профиль, замечая только край его лица, я поражаюсь тому, насколько потрясающе голубые у него глаза.

Питу удается относиться к происходящему так, словно ему на всё плевать, но я знаю, что на самом деле мой бывший напарник лишь притворяется безразличным. Он всё запоминает, всё замечает. Каждую мелочь. И при первой же возможности использует это.

Парень следует инструкциям странного устройства, которое велит ему куда необходимо свернуть, и мы выезжаем на длинную, извилистую дорогу. Сначала я вижу лишь скалы, но спустя несколько минут взору предстаёт огромное, широкое море, раскинувшееся на сотни, нет, тысячи миль вдаль. Я прилипаю к окну, завороженная его красотой.

– Нравится? – Спрашивает Финник, наблюдая за моим раскрасневшимся от эмоций лицом.

– Очень. Оно прекрасно.

– Вода – это жизнь, Китнисс, – говорит Одэйр. – А море – это любовь на всю жизнь. Помню как-то однажды…

– Только не начинай снова свои рассказы про морские приключения, – перебивает его Пит. – В них даже двенадцатилетние мальчишки не поверят.

Финник лишь смеётся.

– Может, Китнисс хочет послушать?

– Она определённо не хочет, – отрезает Мелларк, – и я тоже.

– Нет, я хочу, – на самом деле нет, но из чувства противоречия не могу не возразить.

– Та история про человека, в желудке кашалота была правдой, как и про морского змея, – говорит Финник. – Он был размером с кита, и хоть мне тогда было всего лет семь, я хорошо его запомнил.

Пит сворачивает на заправку возле дороги и выходит из машины. Финник встаёт следом, а я остаюсь сидеть внутри.

– Мне нужно, чтобы ты помог, – шёпотом говорит Мелларк, вставляя пистолет в бак автомобиля, я же, уставившись в противоположную сторону, обращаюсь вслух, – Аннабель сейчас в Четвёртом, сможешь пригласить её? Я и так угрохал на неё больше трех недель – надо, наконец, её дожать. Я должен оказаться с ней в одном месте случайно.

– Нет проблем, – отвечает Одэйр. – Сейчас вышлю ей приглашение.

Вот это поворот. Сглатываю ком, застрявший в горле, и откидываюсь на сиденье. Почему внутри всё скрутило? Может, завтрак был несвежим?

***

Мы стоим на пороге гостевой спальни дома Финника Одэйра в деревне Победителей.

– Как я должен буду тебя представить, подумай сама? Соседка? Подруга? Кузина? – саркастически спрашивает Пит, делая упор на последнем слове. – А если тебя узнают, то будет только хуже, поверь мне.

Я отвожу взгляд в сторону и пожимаю плечами.

– Тебе всего-то нужно сидеть тихо и не вылезать из комнаты. Это не должно быть слишком сложно, – говорит парень, открывая дверь и поправляя ворот рубашки. Внизу уже собралось множество людей.

Я вытираю ладони о брюки и закатываю глаза.

– Иди уже и избавь меня от своего общества, – шиплю я сквозь зубы, присаживаясь на широкий подоконник. – Меня не интересует эта компания напыщенных идиотов, так что можешь быть спокоен: я под дулом пистолета туда не пойду.

Дверь закрывается, и парень уходит. Я рассматриваю стены, изучаю вид из окна, умудряюсь даже немного вздремнуть, сидя на подоконнике. Проходит час, а, может, и больше, как вдруг позади меня раздаётся стук – кто-то будто спотыкается на каблуках, заваливаясь в комнату.

– Китнисс Эвердин? Это ты? Правда ты? – ко мне по пушистому ковру шлепает пьяная девушка, её длинные светлые волосы прилипли к лицу. – Прииииивет! Как… что… ты здесь делаешь?

– Эмм? – Я пытаюсь вспомнить её, но понимаю, что никогда не видела. Она хихикает.

Чтобы напиться до такого состояния за час, определённо, нужен талант.

– Я искала туалеееет, а нашла тебя. О, надо рассказать всем внизу, что ты здесь! – икает она и шагает неожиданно бодрым шагом вниз по лестнице.

– Черт, черт, черт! – ругаюсь я, кидаясь следом за ней. – О, нет! Прошу тебя, не нужно никому говорить.

Но девчонка уже спускается с последней ступеньки и несколько пар глаз устремляются ей за спину прямо на меня.

– Черт, Мелларк меня убьёт! – проносится в голове.

Одна из сидящих на диване девушек, рассматривая моё лицо, приподнимает бровь и что-то шепчет своей подруге в коротком топе, расшитом мелкими ракушками.

– Эй, Китнисс, – окликает меня «Мисс ракушка», подзывая пальцем. – Иди к нам.

Я направляюсь к дивану, опасаясь, что Пит где-то рядом, на ходу прикидывая, как бы незаметно улизнуть. Мелларк замечает меня – я смотрю на него с паникой в глазах, а он просто показывает жестом, чтобы я продолжала идти, и произносит одними губами: «Разбирайся теперь сама».

– Привет, девчонки, – говорю я, но мой голос звучит как-то слишком грубо. Для меня на диване нет места, поэтому я устраиваюсь на подлокотнике, словно птичка на проводе, и не отрываю взгляда от спины Пита. Он стоит на противоположной стороне комнаты, разговаривая с мужчинами. Такой непринужденный, спокойный, уверенный.

Пьяная блондинка подается вперед.

– Мы все умираем от любопытства… Что за история про несчастных влюблённых у вас с Мелларком?

Я облизываю губы.

– То, что рассказал Пит… полагаю, это и есть вся история.

Блондинка отмахивается, словно все сказанное парнем на самом деле не считается.

– Мы хотим услышать подробности от тебя. Это ведь просто удивительно. Как это вообще случилось? – она наклоняется ближе, словно мы подружки.

– Ну и когда же вы, ребята, сошлись? – складывая руки на груди, перебивает её брюнетка в коротком узком платье, которое при резком движении так и обещает подскочить до самого пупка. Она пытается казаться незаинтересованной, но я вижу, что красотку прямо распирает от любопытства, и меня это начинает раздражать.

– Совсем недавно, – отвечаю я, мотая головой в поисках Пита, но он исчез.

– Как недавно? – не успокаивается она.

– Прямо вчера, – ляпаю я, не подумав.

Девушки складывают свои накрашенные ротики буквой «О» и после десятисекундной паузы все же переходят к обсуждению костюмов на прошлой вечеринке, так что я, посидев ещё пару минут для приличия, незаметно встаю, чтобы поскорее скрыться в ванной.

Я поднимаюсь по лестнице и сквозь приоткрытую дверь комнаты замечаю парочку. Парень в светлых брюках и идеально сидящей белой рубашке с подвернутыми рукавами и с растрепанными светлыми, но очень-идеально-растрепанными волосами. Пит. И он улыбается. Улыбается ей!

Теплая, нежная улыбка украшает его угловатые скулы. Молодая женщина в шелковом платье, больше похожим на ночную рубашку, держит его за руку. На её запястье браслет, переливающийся россыпью мелких бриллиантов, который в закатном солнце отбрасывает тысячи мелких бликов на стены комнаты. Она явно принадлежит столице, а не этому месту. Её светлые волосы идеального уложены набок, а губы накрашены ярко-красной помадой. Наверное, дочка или жена какого-то богача.

Пит стирает большим пальцем размазавшуюся помаду с её щеки и, притягивая к себе, страстно целует. Девушка испускает тихий стон.

Я борюсь с желанием уйти, но по-прежнему стою, глядя на них сквозь щелку в приоткрытой двери, не в силах пошевелиться.

– Твой муж – идиот, – говорит Мелларк. Его голос… дразнящий. Мягкий. Не такой скучающе-ровный как обычно. Леди игриво бьет его по руке.

– Но зато эта сделка позволит нашей семье быть на плаву не один год.

– Аннабель, я знаю, что на самом деле именно ты подготовила всё для того, чтобы провернуть её. Он тебя недооценивает, – шепчет Пит ей, склоняясь к самому уху. – Расскажешь мне, как у тебя это так лихо получилось?

Девушка млеет и хватает Пита за плечи, притягивая к себе. «Она красивая, очень красивая и ухоженная» —, с грустью отмечаю я.

– Хочешь, поедем в отель? – спрашивает она тихо. – Я купила новую веревку, которая нуждается в испытании.

От неожиданности я взвизгиваю и прикусываю свою щеку. Рот сразу же заполняет металлический вкус крови. Сначала оборачивается Аннабель. Выражение её лица становится взволнованным и смущенным. Затем Пит, и маска на его лице с лёгкой улыбки моментально сменяется смертельно-злостным выражением. Я судорожно сглатываю кровавые слюни и слетаю вниз по лестнице.

Я забиваюсь в самый дальний угол на кухне Одэйра, настолько разочарованная увиденным, что даже не замечаю, когда ко мне подходит Финник, открывая бутылку с янтарной жидкостью, и присаживается рядом, скользя спиной вниз по стене.

– Прячешься, Огненная Девочка?

– Привет! – Я правда рада видеть его.

– Хочешь попробовать? Выдержка пятьдесят лет, – поднимая бутылку перед моим носом, спрашивает он. Парень тянется за бокалом, но я перехватываю сосуд из его рук и делаю несколько крупных глотков. Я раньше никогда не пила. Горло обжигает, словно огнём. Я начинаю кашлять, брызгая вокруг слюной.

– Воу, Воу, поосторожнее, мне не нужно, чтобы ты пьяная отплясывала на моём столе, – говорит он, улыбаясь. – Вот уж чего-чего, а этого Мелларк мне не простит.

Финник манит меня пальцем, чтобы я наклонилась поближе, и шепчет:

– Лучше возвращайся наверх, пока наш общий знакомый тебя не увидел.

Нет уж, наверх я точно сегодня больше не пойду. Я послушно киваю Одейру, а сама через заднюю дверь убегаю на улицу. Внутри разливается приятное тепло, и я, спотыкаясь, по песку бреду к морю. Уже стемнело, и волны с шумом бьются о берег, рассыпаясь белым бисером.

Я присаживаюсь на широкую скамейку на пирсе и глотаю прохладный воздух, пытаясь восстановить дыхание.

Ну надо же, а ещё утром, разговаривая с Одэйром, я было подумала, что все ещё нравлюсь этому придурку Мелларку. Идиотка! Четыре года прошло, и у него своя жизнь. Свои девушки. Роскошные капитолийские девушки. Это так смешно. Почему мне так смешно? Заливаясь смехом, я со злостью хлопаю рукой по скамейке, на которой сижу.

– Вряд ли ты сможешь её сломать, хотя, уверен, что с таким тупым упорством, ты бы нашла способ, – произносит скучающий голос. Мне даже не нужно поворачиваться, чтобы узнать, кому он принадлежит.

– Пиииит! – я сильнее хлопаю по скамейке. – Присоединяйся! Присядь рядом со мной. Это отличная скамейка. Твоя любящая приключения задница её, определённо, оценит.

– Ты пьяна, – сухо констатирует он.

– Да, а ты говнюк, разве я жалуюсь на это? Нет! Потому что я не жалуюсь на вещи, которые не могу изменить, – смеяться больше не хочется. Хочется порыдать. – Что же ты не уехал в поисках сексуальных приключений с той красоткой, как там её звали? Аннабель?

– Ты делаешь неверные выводы, впрочем, как обычно.

– Да, действительно? Новая веревка и гостиничный номер? По-моему, такая фраза означает одно из двух: или вы займетесь извращенным сексом, или собираетесь совместно повеситься.

Пит выглядит уставшим. Он тяжело вздыхает и присаживается рядом. Пару минут мы молчим.

– Ты… ты уже даже попробовал верёвку, – икаю я, – и, наверное, наручники, и такую… эту… кружевную маску на лицо. А, может, и кожаные штаны.