Текст книги "Расскажи мне всё! (СИ)"

Автор книги: Меня зовут Лис

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 18 страниц)

Алекс уже ожидает меня снаружи. И пока она увлечённо болтает по телефону, я позволяю себе разглядеть её. Она действительно красива. Гладкое каре также, как и утром, перекинуто на одну сторону, а один висок выбрит. На ней чёрные облегающие джинсы, которые хорошо подчёркивают плавные изгибы бёдер, военные ботинки на подобие моих, а под рыжей кожаной курткой надета белая футболка. Её глаза цвета летнего мёда с длинными тёмными ресницами ловят мой взгляд, девушка слегка улыбается, и я улыбаюсь в ответ.

Я привык улыбаться. Фирменная улыбка с характерным ямочками стала частью моей жизни и образа, за поддержанием которого я вынужден постоянно следить. Она превратилась в привычку, такую же обыденную, как вечерний душ или утренний кофе. Стала второй натурой. И от этого ещё более тошно.

Мы идём в направлении дворца, в уличное кафе, которое она сама выбрала. Здесь чисто и на удивление тихо. На летней террасе небольшими группами расставлены плетеные кресла и столики, окруженные горшками с тропическими растениями.

Алекс забирается на небольшой диванчик напротив меня и, быстро пролистав меню, делает заказ сама, чем, признаться, удивляет.

– Посмотрим, понравится ли тебе, – поясняет она и, отдав меню в руки молодой официантки с розовыми, словно жевательная резинка, волосами улыбается. – Сегодня выбор делаю я, потому что если это и свидание, то свидание-наоборот.

– Свидание-наоборот? – произношу я больше как утверждение, а не вопрос, – и что же мне в таком случае необходимо делать?

– Ты что никогда не был на свидании?

– Был.

– Ну, так и делай всё наоборот, – разводя руками, легко произносит она, – считай это свидание обучающим.

– Судя по тому, что начинают свидание разговорами, а заканчивают обычно поцелуем, – я потираю руки, наклоняюсь немного ближе, но девушка смеясь, отталкивает меня в плечо.

– Не в том смысле, – её смех звонкий и переливистый, – мы начнём с чая и десерта и будем двигаться в обратном порядке к основному блюду.

Спустя всего пару минут перед нами появляется чайник зелёного чая с мятой и лимоном, и пока мы ждём, когда нам принесут ужин, я расспрашиваю Алекс о жизни в Капитолии, и она рассказывает мне о своих друзьях, о школе и маме, однако ни разу не упоминает отца.

Официант приносит наш заказ. Я гляжу на плетёный запечённый рулет из теста и пожимаю плечами, потому что не знаю, что это за блюдо.

– Пробуй, – говорит девушка, – это называется «стромболи». Как пицца, только свернутая в рулет. Большинство не понимают этого, но мне нравится.

– Пицца хороша в любом виде, – улыбаюсь я и засовываю в рот кусочек. – Ммм, не плохо. Даже вкусно.

– Правда? – улыбается мне девушка. – Вот и я так думаю. К несчастью, никто не соглашается со мной. Ну, кроме тебя.

– Счастливая случайность, – говорю я. – А может, и нет.

– Что ты имеешь в виду?

– Вдруг это судьба, что мы встретились. Единственные два человека в мире, любящие это странное блюдо из теста.

– Стромболи, – подсказывает она, улыбается и склоняет голову на бок.

Алексис задумчиво потягивает чай и продолжает разговор:

– Что тебе больше всего нравится в Капитолии? – Спрашивает она и, кажется, это один из самых сложных вопросов, который я могу представить. Потому что я ненавижу Капитолий.

– Наверное то, что среди всего этого буйства красок и разврата, здесь всё ещё встречаются искренние души, – говорю я, глядя ей в глаза. – Те, кого не сумел изменить этот город. Кажется, ты из таких.

Она внимательно изучает меня взглядом, и я добавляю:

– Во времена всемирной «слепоты» иметь глаза, которые «видят», сродни революционному поступку.

– Ты говоришь не как все парни, которых я когда-либо встречала, – тихо признаётся Алекс.

– Правда?

– Да. И мне нравится это.

– А мне нравишься ты.

Моё сердце сжимается до тех пор, пока от него не остаётся ничего, кроме пустой оболочки. Я по-прежнему улыбаюсь, хотя внутри я умираю.

***

Мысленно в день получения задания убить эту девушку, которая была к тому же ещё и парнем, представлялось значительно легче. И если я сделаю это, что тогда произойдёт со мной? Я уже знаю ответ на этот вопрос. Это убьёт во мне человека окончательно, превратит меня во что-то неузнаваемое. В Капитолийского переродка.

Я пытаюсь не думать о миссии, пока слушаю, как Алекс рассказывает историю о своей собаке, которая умерла несколько лет назад. Пытаюсь и не могу.

Я каждый раз говорю себе: «Завтра». Я выполню своё задание завтра. Но наступает новый день, и я опять бессильно закрываю глаза, понимая, что не могу переступить через собственную совесть.

Сегодня уже пятые сутки моей непрекращающейся агонии. Я собираюсь сделать всё, что в моих силах, чтобы спасти её. Мне просто нужен план. Нужно поразмыслить. Я не могу позволить Сноу убить ещё одного невинного человека.

Хрупкая рука опускается на моё плечо, и я поворачиваюсь. Алекс встаёт между моих разведенных коленей.

– Ты напугала меня, – произношу я, задыхаясь. Я оглядываю её комнату в роскошной капитолийский квартире, здесь мог бы поместиться весь наш старый дом в Двенадцатом, к тому же вместе с пекарней.

– Ты в порядке? – Она приподнимает мой подбородок своими пальцами, слегка задевая кожу ярко-красными ногтями, и притягивает к себе, присаживаясь на мои колени. – Ты что бледный такой?

Я прижимаю её руку ко рту и легко целую, параллельно пытаясь расслабиться. Если бы это помогало.

Она облизывает яркие губы, и они начинают блестеть в закатом солнце. Я не могу перестать смотреть на её маленький рот, на морщинку между бровей оттого, что она хмурится, беспокоясь обо мне.

Я не могу перестать думать о жизни и смерти, о бесконечной связи между этими понятиями и о том, как становлюсь мостиком между ними.

Всё внутри меня истекает кровью, словно в клочья разорвано.

На одной чаше весов оказались люди, которых я люблю, а на другой – девушка, так внезапно похитившая частичку моего сердца. И это открытие просто выбивает твёрдую почву у меня из-под ног.

Я запускаю пальцы в её тёмные, как чёрное золото волосы, и притягиваю к себе, прислоняясь губами. Чувствую, как тепло растапливает лёд в моём сердце. Лед, который давно уже не удавалось никому растопить. Отсчитываю последние часы, пока я ещё духовно не мёртв. Я жив, жив до тех пор, пока жива она.

Алекс тянет меня за собой, и мы вместе падаем на широкую кровать с бархатным изголовьем до самого потолка, застеленную ярко-зеленым покрывалом. Я не перестаю целовать её, пока она не отстраняется.

– Пит, – шепчет она. – Послушай меня. Ты доверяешь мне?

Я никому не доверяю. Но послушно киваю в ответ.

Я смотрю на нее, гладя пальцем губы. Она закрывает глаза, прижимается щекой к моей щеке и шепчет:

– Тогда сделай, наконец, то, что должен.

И я вновь притягиваю девушку к себе, осыпая её шею и плечи поцелуями. Улыбаясь, она расстёгивает мою рубашку, увлекая за собой. Её футболка летит вниз, она хихикает и игриво накрывает нас двоих одеялом прямо с головой. Я тянусь за очередным поцелуем, когда Алекс обхватывает мою голову двумя руками и шепчет прямо в ухо:

– Да не это я имела ввиду, олух ты, безмозглый.

Я настолько потрясён её ответом, что застываю над ней, упираясь руками в матрас.

– Не останавливайся теперь, здесь же камеры, – шепчет она мне снова и в следующий миг вытаскивает ремень из брюк, выкидывает из нашего кокона, и, обхватывая мой пояс ногами, начинает так реалистично стонать, что я впадаю в ступор.

– Мы на одной стороне, – одними губами говорит девушка, хватаясь за мой зад и заставляя делать вид, что я двигаю бёдрами. – Сколько можно тянуть, Мелларк. Пять дней прошло. Проверь же наконец патроны.

***

Я смотрю на часы, которые показывают полночь, расхаживая по квартире не меньше часа. Я не могу позволить себе потратить ночь на сон, потому что слова Алекс так и не идут из моей головы.

Проверить патроны. Что она имела ввиду?

Я скрываюсь в ванной и плотно закрываю за собой дверь. Достаю пистолет и кручу его в руках.

Возвращаюсь в комнату за подушкой. Прикручиваю глушитель и прицеливаюсь в мягкое облако из пуха и перьев, находящиеся на расстоянии вытянутой руки. С усилием нажимаю на спусковой крючок, и пуля вылетает, попав в подушку с глухим стуком.

Провожу рукой по точке, куда пришелся выстрел и начинаю громко смеяться. Мои пальцы становятся мокрыми и окрашиваются красным.

Какой же я идиот. Они зарядили пистолет фальшивыми пулями. Это просто проверка. Чёртов Сноу! Чёртов Август! Чёртов Капитолий!

***

Я облокачиваюсь плечом о широкое дерево, упираясь ногами в землю. Под ботинками хрустит гравий, рассыпанный вокруг, судя по всему, для красоты. Это тот самый парк, где мы гуляли на наше третье свидание. Теперь все, что происходило между нами, кажется ещё более запутанным.

На улице сегодня ветрено, и солнце уже село, поэтому я застёгиваю воротник куртки под самый подбородок, закрываясь от проникающего внутрь холода. А может, это моё сердце, которое за эти дни окончательно превратилось в бездушный камень.

Спустя десять минут я вижу из-за кустов коротко подстриженные волосы с несколькими яркими прядями. Подхожу чуть ближе. Стройный ряд живой изгороди отлично закрывает меня от любых посторонних взоров, но сквозь щели между веток, я вижу, куда она сейчас направится.

Жду, пока девушка не пройдёт по дорожке, повернувшись ко мне спиной и скрываясь в подворотне между двумя хозяйственными постройками. Я следую за ней.

Когда Алекс поворачивает в небольшой пролесок старого парка, я понимаю, что лучшего момента не будет. Подняв пистолет, я нажимаю на спусковой крючок. Она падает на землю и не двигается.

На мгновение меня охватывает паника. Вдруг я ошибся, и остальные пули были боевыми. Я нерешительно делаю шаг вперёд, хотя понимаю, что правильней было бы уйти, однако кто-то ударяет меня чем-то тяжёлым по голове, и в глазах всё темнеет.

Я просыпаюсь в кровати и, пытаясь вырваться, запутываюсь в собственной простыни. С трудом разлепляю веки и вижу две фигуры, стоящие слева от меня.

Август и …

– Алекс? – хриплю я, пытаясь подняться и сесть прямо. Голова раскалывается, а перед глазами всё плывёт. – Какого чёрта ты здесь делаешь?

– Тебе обязательно было вырубать его? – недовольно выговаривает она Августу.

Тот пожимает плечами, ухмыляясь.

– Он просто меня достал. Задание, которое можно было выполнить за день, этот идиот растянул почти на неделю. – Указывая на меня, он обнимает Алекс за плечи и, мерзко улыбаясь, добавляет: – Зато сучонок успел переспать с тобой. И как? Выяснила, за что Мистеру Мелларку так много платят?

Вот ублюдок. Я встаю, прогоняя помутнение в голове, и опираюсь рукой на кровать.

– Может, расскажите, что происходит.

Алекс вздыхает:

– Это была проверка, – говорит она, – и ты прошёл её, ну почти.

– Какая ещё проверка? Посмотреть, насколько сильно вы можете извратить меня? Выяснить, хорошо ли я подчиняюсь? – возмущённо выплевываю я, откидывая мятые простыни, и тянусь за своими ботинками.

– Нет, – Август скрещивает руки на груди. – Выяснить, сможешь ли ты не выполнить приказ, – он смеётся и указывает на меня пальцем. – Клянусь, я уже готов был поставить на то, что ты струсишь. Уж не знаю, каким образом ты смог, наконец, отрастить яйца.

Когда он отворачивается, Алекс мне подмигивает, и я понимаю, что между нами теперь есть тайна. Она тоже не так проста, как кажется.

– Познакомься, Мелларк, – он подходит к девушке, – с сегодняшнего дня она твой напарник.

Мы вместе покидаем подвал тренировочного центра, куда меня привезли вчера вечером. Утренние лучи солнца уже бросают яркие блики на разноцветные стеклянные здания, натыканные в центре города, словно галлюциногенные грибы.

– Я пыталась подсказать тебе, – тихо говорит она, когда мы удаляемся на достаточное расстояние, – после того, как ты поцеловал меня. Из-за тебя я сама почти провалила свою миссию.

– Прости, – сконфуженно извиняюсь я. – Я до самого конца не догадывался, что всё это не по-настоящему.

Через некоторое время она останавливается, опускает голову и тихо спрашивает:

– То, о чём ты говорил мне тогда в ресторане, это правда?

– О чём я говорил?

– Ну, ту вещь, про чистоту души и революцию?

Я выдыхаю, и мое дыхание исчезает в золотистом воздухе.

– Да, – признаюсь я. – Иногда честность – это недостаток. Особенно в Капитолии.

Алекс поворачивается ко мне, обвивает своими руками мою шею и целует в щёку, чем полностью застает меня врасплох. Прижимаясь губами к моему уху, она шепчет:

– Даже не думай меняться, Пит Мелларк.

– Никогда, – обещаю я.

========== Глава 16. Мальчик и сияющий Атлас ==========

– Пит!

Незнакомая девушка тянет к себе Мелларка и сжимает его в крепких объятиях, а затем целует быстрым лёгким поцелуем прямо в щеку. Её перекинутые на одну сторону гладкие волосы подстрижены чуть ниже плеч, а глаза – цвета медовых сот. Она действительно хорошенькая. Лучше, чем большинство знакомых мне девушек, и, определённо, красивее меня.

Пит тоже обнимает незнакомку, улыбаясь. Его улыбка теплая, искренняя. Я отворачиваясь, чтобы не подсматривать за ними, делая вид, что изучаю окрестности дома, ведь мне всё равно. Хотя, возможно, я просто продолжаю убеждать себя, что Пит мне не более чем друг, и никогда не будет иначе.

Они так мило беседуют, что кажется, будто сейчас развернутся и уйдут в закат, чтобы жить долго и счастливо.

И я чувствую… ревность? Нет. Я сама столько раз отвергала даже малейшую возможность быть с кем-то. Взять хотя бы Гейла, которому я не ответила взаимностью в шестнадцать, или Пита, когда он признался, что был влюблен в меня.

«Был».

Всего три буквы, но они эхом отзываются у меня в голове: «был… был… был».

Его чувства закончились.

Я сама не захотела.

Своими руками оттолкнула его тогда.

Внутри всё противно сворачивается в клубок самообвинения.

– Ты собираешься представить меня? – улыбаясь, говорит брюнетка.

– Конечно, это Алекс, – отвечает Пит с румянцем на щеках.

– А ты Китнисс, я уже знаю, – не дожидаясь моего ответа, добавляет она и, продолжая улыбаться, поворачивается к Мелларку.

Впервые я вижу Пита покрасневшим. Он должно быть действительно любит её. Теперь я, определённо, чувствую неуместность. Словно я здесь лишняя.

– Очень приятно познакомиться с тобой.

Она тянет меня в объятия, похожие на те, что подарила Питу. Это… странно.

– Я собиралась приехать на пару дней, но останусь, наверное, на неделю. Решила сначала заскочить к тебе, а потом сразу к родителям.

Она гладит его плечо, и я понимаю, что сама бы хотела сделать так прямо сейчас. И это меня ужасно злит.

– Заходи, – приглашает Пит её в дом, – я только что кофе сварил. Пришлось Финнику звонить. Представляешь, он хранит его в холодильнике.

– Мы приехали вместе, Пит, – перебив и широко улыбнувшись, отвечает она. – Мистер Мелларк давно просил привезти внука в гости, ну я и решила, раз все равно с Августом на планолете лечу… Он в машине, спит. Я оставила дверь открытой.

Пит, растянувшись в улыбке, идёт к её автомобилю, а я чувствую, как пол уходит из-под ног, словно качающаяся палуба. Хватаюсь рукой за дверной косяк, пытаясь не упасть прямо возле порога.

– Как ты думаешь, папа приготовит мои любимые синнабоны с корицей? – копаясь в сумке в поисках чего-то, спрашивает девушка.

– Конечно, ради тебя он испечёт что угодно. Знаешь же, как он тебя обожает.

Мой желудок сжимается при одной только мысли о её ребенке… с Питом. Нет, этого не может быть. Но в следующий момент моё сердце разбивается, потому что Пит возвращается, держа на руках светловолосого мальчишку. На вид тому не более двух лет. На меня смотрят две пары абсолютно одинаковых глаз. Похожие лица с одинаковыми улыбками.

– Познакомься, Китнисс. Это Атлас, – говорит Мелларк, но его слова растворяются в шуме в моей голове.

Как будто свежую рану вскрывают тупым грязным ножом. Эта боль почти осязаема.

Я не должна выдать себя.

Почти получается.

Прямо здесь, когда его лицо сияет, я разворачиваюсь на сто восемьдесят градусов и ухожу. Убегаю прочь.

Мне необходимо найти темную комнату и свернуться там калачиком, пытаясь забыть то время, когда он держал за руку меня, а не её.

Я, пошатываясь, поднимаюсь по лестнице наверх, переступая через две ступеньки. Позади меня Пит что-то взволнованно говорит. Мне? Ей? Я едва слышу. Всё расплывается, и я не могу дышать. Пытаюсь вздохнуть, но в моих лёгких разгорается пожар, сжигая заживо всё тело.

Может, я умираю? Как глупо умереть из-за любви. Разве я умею любить?

Нет, не умею. Я буду держать это в себе.

Но вместо этого я начинаю дрожать, зажимая рукой вырывающиеся рыдания.

– …Китнисс, – сквозь пелену боли и слез прорывается голос. – Ты в порядке?

Я поднимаю глаза. Надо мной нависает расплывчатый Пит.

– Ты всё врал, каждое слово было ложью.

– Не понимаю, о чём ты говоришь.

– Не было девушки у него четыре года. Видимо, ребёнок не считается, – сквозь зубы цежу я больше себе, чем ему.

Пит подходит ближе.

– Китнисс, что за истерика? – серьёзным холодным тоном произносит он и поднимает мой подбородок вверх, чтобы я смотрела на него. – Почему ты плачешь?

Его глаза, как холодный огонь, обжигают мое сердце, мгновенно оставляя внутри темные шрамы. Я качаю головой, и ещё несколько дорожек слез проливаются словно горные потоки.

– Я спросил: почему ты плачешь? – повторяет он вопрос.

Не хочу отвечать. Всё равно уже слишком поздно. Но он ждёт, поэтому я произношу единственную правду, которая как камень, катящийся с горы, слетает с моего языка:

– Потому что окончательно потеряла тебя, – шепчу я, отталкивая его руки от своего лица и опуская глаза.

На секунду между нами повисает молчание. Долгое и тяжёлое.

– Ты решила, что Атлас мой сын? – неожиданно улыбаясь, произносит Мелларк и поднимает меня с пола, придерживая за плечи руками. Мне так хорошо в его «недообъятиях», что от обиды я начинаю рыдать ещё сильнее. – Ох, Китнисс, почему ты всегда сначала делаешь, а потом думаешь? Ты как обычно все неправильно поняла.

Он проводит рукой по моим волосам и слегка отстраняется, чтобы взглянуть мне в лицо.

– Он сын Рая. Моего брата.

– Что?

Я делаю шаг назад, глухо ударяясь о стену. Сердце все ещё колотится от прилива адреналина, когда до меня доходит смысл его слов.

– Но как такое может быть? – едва слышно произношу я, вытирая лицо рукавом рубашки.

Волна стыда сбивает меня с ног – хочется сквозь пол провалиться.

– Так что ты говорила про то, что боялась потерять меня? – ещё шире улыбаясь, произносит Мелларк.

Я порываюсь убежать, потому что такого позора не вынесу, но только дергаюсь, как Пит выставляет вперёд руку, упираясь ей в стену и отрезая мне путь к побегу.

– Выпусти меня, – прошу я, не в силах поднять глаза на парня, когда он наклоняется ниже и тихо произносит:

– Ты меня ревнуешь: правда или ложь?

Эти слова едва не разрывают мне сердце. Я закрываю глаза, шмыгая носом, и чувствую, как Пит стирает сбегающую по моей щеке слезу.

– Правда или ложь? – повторяет он.

– Правда, – почти беззвучно шепчу я.

– Посмотри на меня, – просит он. Пит берет меня за руку и я, наконец, решаюсь открыть глаза. Лед в его взгляде сменяется ключевой водой – ласковой и живой.

Пит поглаживает меня по щеке, и его взгляд пробирает до самого живота.

– Китнисс… – его слова окутывают, согревают, окружают меня, как солнечные лучи, проникающие в океанскую толщу, освещают тёмную бездну.

Парень медленно тянется ко мне, и я закрываю глаза.

Что-то падает, и мы одновременно вздрагиваем. В проходе стоит малыш, в его руках зажаты ключи от машины, а рядом валяется небольшой поильник. На лестнице раздаются шаги, Алекс поднимается, зажав в одной руке сумку с игрушками, а в другой – свои вещи.

– Я помогу, – кидается Пит, забирая у неё из рук багаж. – Я же сказал, что сам всё возьму – не надо было.

Когда он уходит, я поворачиваюсь и гляжу на свое отражение в узком настенном зеркале. Я до сих пор дрожу.

***

Океан, то отступая, то снова накатывая на песчаный берег, оставляет за собой мелкие круглые камешки и едкий запах соли. Пара чаек вышагивает по берегу в поисках выброшенных волной морских обитателей, и за ними на песке остаётся цепочка мелких когтистых дорожек. Атлас бежит навстречу птицам, пытаясь их поймать, но только ему удаётся приблизиться, вольные создания снова раскрывают свои широкие крылья и взмывают ввысь, оставляя мальчишку ни с чем. Пит подхватывает его на руки и подбрасывает вверх, от чего малыш начинает весело и заливисто смеяться. Они босиком носятся друг за другом по мокрой кромке прибоя, и каждый раз, когда сорванцу удаётся поймать своего дядю, он подпрыгивает и хлопает в ладоши.

– Они похожи с Раем, правда? – подойдя ко мне из-за спины, говорит Алекс и присаживается рядом на деревянный настил, вероятнее всего служащий подставкой для лодки.

– Да, очень, – вспоминая свой позор, опускаю голову. Я не знаю, как лучше о таком спрашивать, поэтому решаю задать вопрос как умею – прямо в лоб, – почему вышло так, что у тебя ребёнок от среднего из Мелларков?

– Всё началось с Пита, – улыбается она и тут же, заметив мой острый взгляд, добавляет, – нет, мы не встречались. Просто ему нужен был кто-то, кто сможет беспрепятственно передвигаться по Панему и передавать родителям деньги, новости. Сам он не мог приехать. А я занимаюсь инспекцией банков, поэтому регулярно посещаю каждый из дистриктов.

Алекс улыбается, глядя, как Пит с Атласом строят из песка замок. Даже имея в распоряжении лишь ведёрко и пару дощечек, Питу удаётся выстроить целую крепостную стену. А племянник в награду посыпает его песком, отчего каждый раз заходится в смехе.

– В Двенадцатом меня никогда не любили, – продолжает она. – Всегда смотрели как на врага и шарахались будто от чумы. Я же из Капитолия, – закатывает она глаза. – Даже в единственном отеле вашего дистрикта мне никогда не были рады. Помню, как Пит впервые попросил меня передать конверт для родителей. Я никогда не интересовалась тем, что было внутри. Наверное, деньги. Он сказал, что в центре только одна пекарня, так что ошибиться было трудно.

На лице Алекс появляется широкая искренняя улыбка. Мягкий, идеальный изгиб губ делает её еще красивее.

– И стоило мне войти внутрь, как меня просто сбили с ног в буквальном смысле этого слова! – она начинает смеяться. – Рай выносил огромные коробки и не заметил меня. Он потом так долго извинялся. Заставил остаться у них, переживая за то, что устроил мне сотрясение мозга. Что-то было в его глазах, что зацепило меня тогда. Ярко-синие, с темными осколками, скрытыми в их глубине, подобные сапфирам. Но самое главное – я увидела в них доброту. Он был первым, кто отнёсся ко мне без предубеждения. Ему было неважно откуда я и кто мой отец.

Она поворачивается ко мне, сверкая своими янтарными глазами, – Ты же знаешь, чья я дочь?

Я лишь отрицательно мотаю головой.

– Сенеки Крейна, – тихо говорит она, а я вздыхаю. Хеймитч говорил мне, что с ним стало. – На самом деле он знал, на что шел. Он всегда был на нашей стороне.

– На нашей стороне? – переспрашиваю я? – А какая сторона ваша?

– Не та, на которой Сноу, – улыбаясь, добавляет она. – Но главное, чтобы сам старик об этом не узнал, потому что он считает иначе.

Я смотрю, как Атлас тащит Пита в море, а тот пытается его отговорить от этой затеи, потому что волны разгулялись не на шутку. Обращаю внимание, что Питу заменили протез, и сейчас его походка ничем не выдаёт былую травму.

– В общем, в следующий раз я уже остановилась у Мелларков, и они приняли меня как родную. Особенно папа. Мама решила, что я приехала с инспекцией их пекарни, – она начинает смеяться звонким и заливистым смехом, – но потом вроде успокоилась. Я и сама не поняла в какой момент в него влюбилась.

Я молча слушаю и не отрываю глаз от туго натянутой тонкой линии горизонта, перед которой, сидя на песке, устроились две фигуры.

– Он будет замечательным отцом, правда? – Спрашивает девушка, указывая рукой на Пита. – Его брат тоже был бы. Я всегда с особым трепетом вспоминаю время, которое мы проводили вместе. Но не могу вывезти его в Капитолий. А сама не могу жить в Двенадцатом. Может, когда-нибудь…

– А Сноу знает?

– Конечно, знает, – она неловко заламывает пальцы. – Он думает, что это ребенок Пита, учитывая сколько времени малыш с ним проводит.

Я перевожу на неё удивленный взгляд.

– Они ведь похожи, – объясняет она. – Слышала бы ты, как Пит ругался и орал, когда узнал о том, что я беременна. В Двенадцатом не так уж сильно развиты средства контрацепции, знаешь ли, – словно оправдываясь, разводит она руками. Естественно, мне известно, для чего многие женщины обращались к матери за травяными сборами. Они хотели избавиться от нежелательных детей или предотвратить беременность. – Мы надеялись, что пронесет, но, как видишь, не вышло.

Алекс подтягивает ногу ближе к себе, обхватывая ее руками.

– «Вы с моим братом-идиотом дали ему в руки второй козырь». Пит тогда жутко разозлился и ушел, хлопнув дверью. Я и сама была на грани истерики. Посуди сама, мне едва исполнилось двадцать, а тут ребёнок, которого придётся растить в одиночку. Мне ещё никогда не было так страшно. Но на следующий день Пит, разумеется, вернулся. Сказал: «Только попробуй избавиться от него».

– Второй козырь? – переспрашиваю я. – А что за первый?

Алекс, сузив глаза, несколько кривит рот, и тут до меня доходит. Это я. Моя жизнь – первый козырь против Пита в руках у Сноу. Девушка встаёт, отряхивая от песка свои тёмные джинсы.

– Пит, – кричит она, и оба Мелларка поворачивается на голос. – Тащи его обратно. Мы поедем к родителям, я хочу успеть до того, как Атлас снова заснёт.

– Может останетесь? – предлагаю я, тоже вставая, хотя имею ли право, ведь по сути это даже не мой дом. На самом деле меня до жути пугает перспектива оказаться с Питом наедине. Тем более в свете новых обстоятельств.

– Спасибо, Китнисс, но мы поедем. Думаю Вам есть, что обсудить вдвоём, – легко толкая меня плечом, произносит она.

Пит подходит к нам, держа на руках перепачканного малыша. Крупинки мокрого песка на его лице выглядят, как веснушки на фоне широкой улыбки. Покусывая нижнюю губу, я криво улыбаюсь.

– Выглядишь уставшим, – констатирую я очевидное, не зная что добавить.

– Так и есть. Этот мальчишка меня ужасно утомил, – отряхивая волосы и лицо от песка, произносит он, – так что, если ты не против, я займу душ первым, а то с меня прямо сыпется.

– Конечно, не против, – мямлю я. Он проходит мимо меня, направляясь обратно к дому, и внутри начинают подниматься волны паники.

Чтобы чем-то себя занять, я помогаю Алекс собрать вещи и игрушки Атласа, Пит за это время успевает помыться и с мокрыми волосами спускается вниз. Пока он относит её сумку к машине, девушка снова обнимает меня на прощание.

– Береги себя, Китнисс… и Пита, – улыбаясь, добавляет она. – Звони мне, если что. Я знаю, младший Мелларк бывает невыносим, но это, думаю, ты знаешь сама.

Она смотрит туда, где Пит обнимает Атласа на прощание, взлохмачивая его легкие светлые волосы.

– Ты готова ехать? – спрашивает он и, не дожидаясь ответа, усаживает мальчика в специальное кресло.

– Рада была познакомиться! – машу я рукой и, пока Пит прощается с Алекс, под предлогом своей очереди в душ, сбегаю наверх. Я запираю дверь и опираюсь на нее, крепко закрывая глаза. Давно я не была так взволнована, как сейчас.

Мне никогда не требовалось больше пятнадцати минут, чтобы привести себя в порядок, но сегодня у меня уходит почти полтора часа. Потому что я действительно не знаю, что именно теперь ждёт от меня Пит. Впервые в жизни я бы не отказалась от совета Хеймитча, или Прим, да даже Эффи.

Я мою и высушиваю волосы, а затем провожу целых сорок минут в молчаливой истерике, уговаривая себя открыть дверь.

Но стоит сделать шаг, как я тут же застываю, не зная куда идти. К себе в спальню? Некрасиво, надо хотя бы пожелать Питу спокойной ночи.

К нему в спальню? Ещё хуже! Не хочу, чтобы он понял всё неправильно и подумал, будто я пришла к нему не просто так.

Почему в одно мгновение всё между нами так усложнилось?

Я делаю пару шагов по коридору и сразу же натыкаюсь взглядом на Пита, лежащего на кровати. Жду, когда он заметит меня, но парень не двигается. Подхожу на шаг ближе и вижу, что он, приоткрыв рот, спит.

Пит тихо сопит, будто только что задремал. Я любуюсь его умиротворенным лицом и улыбаюсь. Проверяю время на небольших часах – всего половина одиннадцатого. Выключаю свет и возвращаюсь в свою комнату.

Комментарий к Глава 16. Мальчик и сияющий Атлас

Дорогие читатели, я хочу сказать вам спасибо, что были со мной в этом году. Я очень признательна каждому из вас! И лучшим подарком для меня будет, если вы напишите мне хоть слово, пусть это будет лишь “Привет!”, я буду все равно очень рада!

P.S. Простите за небольшую встряску =))

========== Глава 17. Мальчик и его девочка ==========

– Долго ещё будешь от меня бегать? – я замираю на месте, застигнутая врасплох прямо, так и не успев опустить ступню на пол. Пит сидит в кресле напротив входа, закинув ногу на ногу. В его руках чашка кофе.

Не то, чтобы я не пересекалась с ним после вчерашнего конфуза, ведь мы живем в одном доме, но я старалась избегать его, как могла. Если быть точной, то «удачных» попыток было две. Сначала Мелларк почти поймал меня в ванной. Но я выскочила быстрее, пускаясь рысью по коридору, так что «Доброе утро» он прокричал уже моей удаляющейся спине.

Второй раз мы столкнулись, когда я пыталась незаметно улизнуть на пробежку. Спустившись по лестнице так тихо, как только могла, и приоткрыв дверь лишь, чтобы протиснуться в щель, Пит все равно меня заметил, но я уже выпрыгнула в полуденный зной. И не важно, что к одиннадцати часам в Четвертом даже солнце уже устаёт светить, а нормальные люди предпочитают прятаться в тени, а не палить кожу огненными лучами.

Теперь мне кажется, что в любую секунду я повернусь, и он будет стоять у меня за спиной, ожидая неминуемых объяснений.

– Я не сбегаю, – стараясь сделать вид, будто не пыталась снова исчезнуть, иду на кухню и наливаю стакан воды, – просто столько дел накопилось.

– Интересно, каких? – Пит медленно подходит ближе, всё время ухмыляясь. Не знаю, зачем он встал, зачем идёт за мной, но этот факт заставляет нервничать.

– Женские дела… поэтому я не могу рассказать, – ставлю стакан в раковину, но стекло, ударяясь о холодный камень, издает звук настолько звонкий и драматичный, что с губ Пита слетает короткий смешок.

Ненавижу то, что не могу даже изобразить расслабленность, в то время, когда его она окружает, словно аура. Моя неопытность в вопросах отношений значительно усложняет ситуацию. Я не уверена, что лучше сказать или сделать, а когда, собравшись с мыслями, решаюсь, начинает казаться, что лучше уехать, убежать, исчезнуть, избавившись от всех проблем разом, потому что в голове сразу загорается фраза «Ты ревнуешь: правда или ложь?» и моя дурацкая «Правда».