Текст книги "Упавшие с небес (СИ)"

Автор книги: Майский День

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 15 страниц)

Я помнил. Деревце, трепещущее на ветру, неоновые бабочки, червяки из тангерского трюма. Получилось, что каждый из нас принёс дары, выручившему корабли и экипажи миру. Или мирам. Точно я не знал. Оставил тёплый привет, а вовсе не подсудное загрязнение. Так я думал, чтобы отвлечься от иных тревог, а когда мы стали на ровный киль уже на орбите, я забыл обо всём, интуицией и разумом отыскивая верную дорогу в привычную реальность. Планета осталась за спиной, впереди лежала пустота.

Мы с Грау словно слились в единый разум, цельную волю. Я моментально ловил команды и отвечал на них, и тангерский казался сейчас совершенно родным языком. Я, наверное, на время прохождения напрочь забыл человеческую речь, как и всё прочее, что могло помешать слаженной работе.

– Есть! – мы выкрикнули это слово одновременно, с одинаковыми интонациями, когда оба поняли, что вышли в нужную точку и зеркало судьбы как раз повёрнуто под нужным углом и готово отправить корабль к его утраченному дому.

Совсем недавно мне казалось, что прохождение выполаживая я запомнил смутно, осуществлялось ведь оно в другой реальности, точнее, там я сидел в рубке, а не корчился в трюме, покалеченный палачами, но едва увидел перед собой характерное мерцание стихии, как внутри проснулись не только общие знания, но и скрупулёзные записи замаячили перед внутренним взором совершенно чёткой таблицей, возродился во всём теле знакомый ритм.

Наверное, мне никак не следовало вести себя так вольно на чужом корабле, но я отбросил прочь предрассудки, ведь при мне теперь находилось и другое, более благополучное прошлое – подсказывало и вело за собой.

Грау взялся за дело резко, его раса вообще не жаловала полутона, и кое-где такая манера давала отличный результат, но временами я подключался, чтобы выровнять наш ход, сделать его плавным и потому почти безболезненным для корабля. Иногда я так забывался, что едва не пускал в ход главный аргумент: на моём судне откололся лишь уголок инкубатора, тогда как на его аналогичный по размерам аквариум разлетелся на куски.

Грау поначалу не слушал резонов, даже ворчал, что прогонит прочь, но попробовав на деле мой алгоритм, убедился в его уместности и дальше дело у нас пошло совсем гладко. Более мы не спорили. Он уступал так часто, что к отдельным оставшимся шероховатостям я придираться не счёл нужным. Так мы и плыли сквозь непонятное состояние материи, ориентируясь более на удачу, чем привычные вещественные объекты. Искусственный интеллект и тот временами выныривал из шокового состояния, чтобы снять с капитана часть нагрузки.

Не знаю, как долго всё продолжалось. Я виртуально завис посреди рубки, в центре неведомых структур, слился с необходимостью двигаться вперёд, и Грау, наверное, испытывал то же самое. Когда выполаживание закончилось, и на экране замерцали привычные и уже отчасти скучные звёзды, мы оба довольно долго молчали и не шевелились. Странно было сознавать, что беда осталась за спиной.

Ну, хотелось в это верить.

Раньше нас отмер бортовой мозг и по собственной инициативе или выполняя одну из давних команд принялся усердно сканировать искорки далёких солнц. Результат он не озвучил, а вывел на экран, так что я сразу в нём не разобрался, потому что всё ещё плохо знал системы счисления тангеров. Грау помог в моих затруднениях:

– Мы же практически на курсе! Почти не сбились, судя по сигналам маяков, поправки предстоят минимальные.

– Вот и хорошо! – сказал я.

Но подумал иное. И прежде моя участь в этом сне не была усыпана розами, а теперь? Вспомнив ту, другую жизнь, я перестал воспринимать эту привычной. Каково будет делать простую работу, зная, что способен на гораздо большее и сумел где-то достичь заветной мечты? Я не знал.

Усталость накатила такая, что хотелось закрыть глаза и уснуть, но я не мог себе позволить слабости. Деньги мне Грау, конечно, заплатит, он уже доказал, что дела ведёт честно, но с борта ведь спишет. Нет аквариума, нет места его обслуге. Грядут поиски новой работы и переваривание старой горечи. Я невольно вздохнул, и тангер тут же обернулся, не то на звук реагируя, не то на моё кислое настроение.

– Спасибо, Фабиан! Это ты нас всех вытащил.

Может и так, но лучше об этом не вспоминать. Целее будут рёбра и нервы.

– Ты и сам бы справился, – ответил я. – Мы ведь соображали и действовали словно на одной волне.

Он прищурился, по-человечески покачал головой.

– Я и справился. По дороге туда. Корабль, конечно, уцелел, но погибли мои товарищи и твой юный приятель – тоже. Разрушился не только аквариум, пострадала масса другого оборудования. Я одолел дорогу ценой изрядных потерь, а с твоей помощью возвратный путь обошёлся совсем без них. Даже бортовой мозг очнулся почти сразу.

Я не нашёлся с ответом, потому промолчал. Грау заговорил снова, медленно, словно опасаясь, что я пойму не все слова:

– Я прежде ведь действительно думал, что люди – существа низшего порядка и их опасно выпускать на космические трассы. Извинений приносить не стану, так мыслят почти все наши, но я теперь намерен действовать по-другому. Останешься на моём корабле? Не смотрителем купальни, конечно же, а равноправным членом экипажа.

– Да! – ответил я, даже не успев обдумать предложение, ведь оно отвечало самым заветным желаниям.

Я обретал и друга, и хорошую работу, а ещё надежду на то, что этот мир подобреет раньше, чем подойдёт к концу вечность моего изгнания.

– Вот и договорились! – торжественно изрёк капитан. – Ребята тоже не будут против, они присмотрелись к тебе за это время и считают ответственным и упорным, а эти качества наша раса ценит превыше всего.

Космос на экране сиял понятным узором ориентиров, а душа оделась теплом, и я подумал, что теперь в каждом из моих снов появился родной островок. Здесь я потерял Титанию, к которой уже начал привязываться, зато нашёл капитана Грау, а там меня ждали Даниель и её дочь.

Правда, и там и тут с равным успехом существовали ещё и палачи, но об этом я сейчас старался не думать.

Глава 18

Заселившись в нормальную каюту и примериваясь привести в порядок своё рваньё, я ждал тех, кто с маниакальным упорством портил мою жизнь. Маячок тревоги подсознательно работал всегда, и конечно я не удивился, когда из стены вышло нечто, быстро сформировавшееся в знакомую по прежним контактам фигуру. Местный Джон Доу мелкими деталями несколько отличался от иномирного, но почему-то я твёрдо знал, что он один и тот же здесь и там.

Я покосился на визитёра, но занятие своё не прервал: заклеивал дыры на штанах кусками технической ленты. Дело это требовало ловкости и полного сосредоточения. Голова, что интересно, почти не болела. Не иначе ремонт одежды не входил в число крамольных занятий.

Джон Доу остановился у стены, гордо скрестил руки на груди. Презрительный взгляд обежал меня с головы до ног, подчёркнуто задерживаясь на самых заметных прорехах в облачении. От недвусмысленно продемонстрированных чувств хорошего настроения у меня не прибавилось.

Врезать ему между глаз – сформировалась единственная мысль, потому что злобные разговоры раздражали даже больше причиняемых увечий. Я как раз вознамерился действовать по вышеуказанному плану, но успел только шагнуть вперёд.

Очнулся уже в другом сне. Хорошо хоть их не больше нарисовалось – таким было последующее соображение после того, кардинального. Голова кружилась, но слегка. Боль царапнула виски и сразу отступила.

Я сидел на невысокой осыпи, бессмысленно глядя в морскую даль. В скафандре, честь по чести, так что ясно было, что вернулся в другую судьбу, а не на оставленную только что планету. Повернув голову, я обнаружил, что и деревце на месте – мирно шелестит листками, и Таисия стоит рядом и смотрит на меня скорее осуждающе, чем испуганно. Как видно, моё беспамятство продлилось недостаточно долго, чтобы её встревожить.

– Это какой-то особый ритуал? – спросила девчонка довольно ядовито.

Давно ли радовалась прогулке и романтической атмосфере другой планеты, а уже претензии предъявляет. Детишки – та ещё головная боль, хорошо, что у меня своих нет.

– Я задумался о том, как нам отсюда выбираться! – произнёс я с достоинством. – С планеты, я имею в виду. У капитана полно забот, чтобы ты знала.

Мне опять предстояло ловить отражение и тащиться по стиральной доске выполаживания (и кто его только так назвал, хотел бы я знать?), но несколько часов без палачей, их кулаков и разговоров, выглядели слишком царским подарком, чтобы я позволил своему настроению всерьёз испортится.

Поглядев в последний раз на кустик и бабочек, что сидели на пахучих ветках и чувствовали себя, как будто, неплохо, я поднялся и сказал:

– Пошли домой. Это очень милая планета, но груз следует доставить точно в срок, иначе у нас не останется денег на еду.

– Всё так плохо? – пробурчало дитя.

– Хреново, чего там говорить. Неустойка уничтожит меня как судовладельца, а мне по душе Тревор и экипаж, и я хотел бы летать в названной комплектации долго и счастливо.

– Тебе нравится моя мама?

– Она отличный инженер и хороший человек, но ни ей в мужья, ни тебе в отцы я не набиваюсь. Решайте сами, что вы хотите и кого, а мне надо думать о том, как довести рейс до счастливого завершения. Этим мои притязания на данным момент ограничиваются.

Таисия ничего больше не сказала, а что варилось в подростковом котелке, я выяснять особого желания не испытывал. Едва сбросив скафандр, сразу поднялся в рубку. Приобретённый в другом мире опыт придавал уверенности. Мне очень повезло, что там я не отвечал за корабль – наблюдал со стороны. Запомнил я едва ли не больше, чем в собственном прохождении. Впрочем, на случай забывчивости имелись подробные записи.

– Даниель, как тестирование?

– Я закончила. Груз в порядке.

Я глянул на экраны, где расстилались пейзажи чужого мира, который мы покидали навсегда так и не успев хотя бы бегло с ним познакомиться. Найти его вновь было бы, наверное, задачей трудной. Ну и ладно. Суша тут пуста, какая-никакая жизнь ползает пока только в океане, а погружного оборудования у нас нет, сожалеть особенно не о чём. В пространстве полно разных миров, обойдёмся в дальнейшем без этого.

– Тогда стартуем.

– Ты уже знаешь маршрут?

– Да. Вокруг планеты эта структура образует завихрение, потому мы не смогли определиться по звёздам, и работает она как сложной конфигурации отражатель. Сейчас мы поднимемся на орбиту, поймаем нужную позицию и позволим воронке наподдать нам в корму.

– То есть, вернёмся по своим следам?

– Совершенно верно.

Даниель помолчала.

– Ты с самого начала знал, что нужно провешить тропу, предполагал, что возможность реверсивного хода надёжнее любой другой?

– Если честно, то нет, но я привык доверять полётной интуиции. Чаще всего, она бывает права, потому что проистекает из опыта. Сама ты, конечно, в капсулу не ляжешь, но хотя бы Таисию туда загони.

– Будет сделано. Уже вперёд?

– А чего ждать? У нас груз, который следует доставить точно в срок. Включаю отсчёт.

Я задал предстартовый интервал в пять минут, полагая, что этого хватит и на уговоры, и на настройку защитного оборудования. Сам взлёт меня совершенно не тревожил. Современные корабли, даже пустотные, легко уходили в отрыв, а генератор компенсировал стартовую перегрузку. Я проверил всё что следовало, обменялся мнениями с Тревором, а потом лишь наблюдал со стороны как искусственный интеллект поднимает нас над планетой. Автопилот экономил и время, и энергию, а того и другого нам изрядно недоставало – выполаживание сжирало запасы как ничто другое.

Сверху планета выглядела весьма привлекательно. На всякий случай я задал Тревору режим сканирования, надеясь, что он отыщет следы тангерского корабля, пусть тот уже и улетел домой, или же уверенно подтвердит его полное отсутствие. Поскольку зарегистрировать ничей мир, не зная межзвёздных координат, я не мог, то прочими заботами искусственный разум не нагружал.

На орбите опять начались системные сбои, хотя пока ещё слабые, так что попусту тратить ресурс я себе не позволил. Сориентировался быстро, зеркало отыскал на втором обороте и не тратя времени на сомнения, сразу послала Тревора в смутный поток выполаживая.

Я готовился, прокачал запись, но, когда выяснилось, что на след стал ещё ровнее и увереннее чем ожидал, почувствовал законное удовлетворение от собственной расторопности. Неведомое пугало стало отчасти понятным и знакомым физическим явлением. Мучил конечно, вопрос, а что было бы, не случись в ловушке планеты, способной отразить структуры? Куда бы мы пошли и где вывалились? Так-то оно так, но поскольку шанс дважды вляпаться в эту лужу оставался статистически исчезающе мал, я махнул рукой на пустые терзания и полностью сосредоточился на том, чтобы миновать выполаживание с максимальной возвратной точностью. Навёрстывать парсеки, вывалившись далеко от трассы, мы себе позволить не могли.

Я был на высоте, Даниель держалась бодро и потому, когда открылся на всех экранах знакомый космос я даже не заорал от восторга, так, легонько ухмыльнулся. Поймав сигналы от сети маяков, мы оба с кораблём почувствовали себя уверенно. Помимо привычного неба ждали здесь и знакомые беды, но я не позволил себе на них сосредотачиваться.

Едва Даниель доложила, что техника в порядке, как я повёл Тревора к очередному сжатию и не задумываясь о том, нет ли впереди новой подставы, прыгнул. Мы пошли легко, привычно легли на ровный ход по ту сторону маневра, Тревор держался молодцом, как будто не осталось в его мозгах и тени деструктурирующих явлений. Забыв обо всём, я принялся нанизывать прыжки и промежутки на сложную цепь маршрута, даже есть не пошёл, остерегаясь покидать рубку и на полчаса-час.

Обед мне принесла Таисия, и я проглотил его, не отрываясь от своих построений. Девочка осталась дожидаться, пока я освобожу тарелку, а по мне так из любопытства. Она жадно разглядывала информационные таблицы, которые Тревор любезно тасовал у меня перед носом и, кажется, впечатлилась творимой нами двоими красотой.

– А сложно выучиться на пилота?

Вопрос меня не удивил, хотя отвечать на него пришлось впервые. Прежде я с детьми любого возраста почти не общался.

– Ничуть. Полезно, правда, иметь склонность к этому занятию. Если тебе по душе проводить долгие часы в одиночестве, прикипев задницей к креслу, то стоит попробовать. Усидчивость в нашем деле так же важна, как и интуиция.

Удовлетворил её мой ответ или же оставил неразрешённые сомнения, я так и не понял, потому что Таисия промолчала, а заговорила уже у двери, собираясь уходить:

– Ты извини меня. Я очень боялась ваших отношений, не понимала, что от мамы всё зависит. Не имеет значения, нравится ли она тебе, важно, нравишься ли ты ей. Она папу очень любила и, наверное, долго ещё будет любить, если так случается.

Я примерно то же самое и говорил, но решил не привязываться ни к словам, ни к смыслам.

– Происходит в жизни всякое. Сейчас для твоей мамы очень важна работа, поскольку помогает ей держаться. Даниель страдает, я же понимаю, потому главную задачу вижу в том, чтобы подбодрить по мере сил. Так что помогай матери во всём и не заботься тем, что случится завтра.

Она не уходила, и я понял, что разговор на самом деле только начинается.

– Фабиан, а можно мне не возвращаться к дяде, а остаться здесь?

Я даже оторвался от созерцания схем и повернулся к девочке, моргнув несколько раз, чтобы убрать из поля зрения многочисленные ряды цифр. Ясно стало, почему ребёнок подобрел ко мне – чтобы упрочить позиции на борту и остаться с матерью. А я что должен был делать? Не вовремя свалились на меня эти проблемы, но следовало сосредоточиться и ответить честно.

– Это непростая ситуация. Такие вещи не запрещены, хотя происходят и редко. Пойми, я не боюсь разделить с Даниель ответственность за тебя, а у капитана она так же велика, как и у родителя. Я опасаюсь, что тебе эта схема на пользу не пойдёт. Школу никто не отменял, а проверять, как ты делаешь уроки, в рейсах, откровенно говоря, некогда, ты же видишь, как плотно мы временами заняты.

– Я буду учиться! – угрюмо ответила она. – Могу поклясться. Мне нетрудно, и всегда есть Тревор с его информационной базой.

– Тогда я обещаю подумать. Сейчас мне нужно срочно доставить груз и получить за это деньги, а пока мы ищем другого нанимателя, как раз и утрясём твою проблему. Я ведь понимаю обоснованность побуждений, поскольку твой дядя и на меня не произвёл впечатления человека, которому захочешь по доброй воле доверить детей.

– Я не ребёнок!

– Это в принципе. Разберёмся. Сейчас же брысь с моего мостика, взрослым тут тоже без особого разрешения находиться не положено.

Она неопределённо фыркнула, но кажется, не обиделась, а главное отбыла прочь и не мешала мне заниматься делом.

После всех кошмаров, что довелось пережить, рейс шёл просто прекрасно. Не прошло и двух суток, как я уже завершил последний прыжок и приблизился на ровном ходу к порту назначения. На рейде царила обычная толкучка, я пристроился в причальную карусель. Вскоре, подхваченный посадочными полями коммерческого комплекса, Тревор плавно поплыл к месту швартовки. Я связался с Даниель, спросил у неё про груз, получил в ответ, что с ним всё в порядке – начали распускаться цветы, и бабочки теперь плотно заняты. Не то чтобы я не доверял напарнице, но страшно захотелось полюбоваться сбережённой в катастрофе жизнью, и я спустился в трюм.

Таисия уже торчала там, припав к одному из смотровых окошек, я приник к другому и признаться ощутил не только удовлетворение от того, что растения не погибли, но и настоящий восторг. Бутоны выглядели крупными и многообещающими, но цветы превзошли все ожидания. За их теснинами почти полностью скрылись ветки, а бабочки придавали этому алому карнавалу особенную праздничность.

Девочка помалкивала, увлечённая зрелищем, я так тем более не расположен был болтать языком. Подумал с грустью, что это неистовое колдовство существует лишь для того, чтобы уничтожить его в один миг, а вспомнив деревце, оставшееся на неведомой планете, пожелал ему долгой жизни и крепких семян. Заказчик уверял, что цветы необыкновенно нежны и неспособны выжить за пределами клетки, но я убедился в обратном и полагал, что, либо кто-то нагревает руки, преувеличивая ценность товара, либо добросовестно заблуждаются обе стороны, либо аромат действительно набирает силу и букет лишь в строго искусственных условиях. Не иначе как выжить кусты могли и в пустыне, но вот обогатить владельцев – только взращенные в холе и неге.

Впрочем, размышлял я на эту тему недолго.

Биологические грузы, несмотря на их срочность и полный пакет сопроводительных документов всегда проверяли тщательнее иных. Заражение планет чуждым генетическим материалом считалось делом не благим, хотя наказывалось относительно мягко. При передаче инкубатора мы с Даниель были заняты так основательно, что я забыл даже о палачах, подстерегавших в очередном стремлении переломать все кости. Я охрип от разговоров и перенервничал, и когда знаменательный контейнер наконец-то скрылся в отведенном ему погрузочном доке, а на мой счёт капнула вся обещанная сумма, ощутил не эйфорию, а тупую пустоту чувств.

Забыл, как много долгих часов провёл без сна, напряжённо рассчитывая маршрут. Облегчение навалилось, притянув за собой усталость, довело до слабости в коленках.

– По обычаю надо бы отпраздновать удачное завершение предприятия хотя бы чашечкой кофе, но тебе, Фабиан, я всё же порекомендую кровать. Отправляйся в свою каюту и спи, кофе выпьем потом. С прочими формальностями мы с Таськой управимся сами.

– Ты тоже работала, – возразил я, стараясь не показать, как близок к заплетанию мой язык.

Она и слушать не стала, развернула меня, взяв за плечи, и бережно подтолкнула ладонью в спину, опасаясь, как видно, что даже от такого слабого посыла я могу позорно рухнуть на палубу.

– Иди! Главный воз везёт на себе пилот.

Я более не сопротивлялся. Душ принимал хорошо если минуты две, просто чтобы символически смыть с себя пыль миров, а потом натянул пижаму и заполз под одеяло. Реальность зазвенела, уплывая прочь, и последнее, что мелькнуло в тяжёлой голове: только бы не заявились палачи и не принялись бить лежачего. Прежде они всегда выбирали момент, когда я стоял на ногах, но всё меняется в этой вселенной. Жаль, зачастую не в лучшую сторону.

Едва я так подумал, как мрачные ожидания обрели явь и плоть.

На этот раз их было трое. Джон Доу в своём нечеловечески-прекрасном обличии и ещё двое с ним, по виду не ангелы и не дьяволы, а обычные качки из ближайшего тренировочного центра. У меня даже мелькнула мысль, что бить всё же не будут, но продержалась она недолго.

Меня в четыре руки стащили с кровати, заламывая локти бросили на колени и только тогда Джон Доу подошёл, красуясь своей отвагой. Я молча ждал. Слишком уставший даже для беседы, я решил не сопротивляться и позволить этим отморозкам делать со мной всё, что захотят. Быстрее побьют – быстрее отвяжутся. Я не возражал против любого расклада. За одну человеческую жизнь успел привыкнуть к плохому, а теперь имел за спиной целых две. Умноженный опыт породил в душе почти неестественное спокойствие.

Ненависть на геометрически правильном лице имела какой-то особенный оттенок, я разглядел его даже сквозь плававший в голове сонный туман.

– Ты знаешь, чем закончится для тебя попытка сломать или обойти блокировку, одно лишь поползновение, без учёта успешности действий?

То есть они мою головную боль уже квалифицировали и занесли в личное дело или протокол возмездия? Я не знал, как называются заводимые на проштрафившихся ангелов документы.

– Вечным изгнанием, – ответил послушно. Запрокидывать голову было неудобно, возникало ощущение, что она сейчас отвалится. – Я не пытался, но вы ведь всё равно не вернёте мне статус. Никогда. Так что однажды я всё же попробую.

Страхом он дышал, откровенной паникой и я успел бы вернее оценить это открытие не вломи его геометрически правильный кулак по моей несовершенной челюсти. Лязгнул весь череп, а содержимое вяло болтнулось от стенки к стенке.

– Где ты был?

– Доставлял груз.

Ещё удар, хрустнуло теперь в плече и в шее, головы я уже не чувствовал, она вся тонула в боли. Привычно всё происходило, хотя и не совсем. Обычно меня били чтобы побить, а сейчас им потребовался ответ на вопрос. Я утёк от них в другом сне, так они подловили в этом и очень хотели узнать, где я был. В той жизни и в этой. Я, кстати, тоже не отказался бы от пакета достоверной информации.

Теперь и двое других принялись месить моё несчастное тело кулаками и жёсткими носами ботинок. Я не кричал, не хватало дыхания, смог втянуть в себя воздух только когда ненадолго оставили в покое. Ненавистное красивое лицо маячило перед глазами и сам не знаю почему, вместо того, чтобы отвечать на вопрос, смысл которого уже вылетел из в нескольких местах треснувшего черепа, я прочитал стишок, слышанный где-то и в недобрый час запомненный:

– Ангел сослан в человеки – вот такой замут

На века или навеки – стражи разберут.

Подвалила неудача, удружил замес.

Только о судьбе не плачет сшибленный с небес.

Я сказал это не из упрямства или ложной отваги, просто так, но разъярил моего мучителя несказанно:

– Ангел? – прошипел он прямо в моё размолотое в блин лицо. – Не ангел ты – мерзкая поганая тварь. Бес времени, который ради мимолётной прихоти уничтожил жизнь на Земле, стёр всё, что успело выбраться на сушу! Твой каприз привёл к тому, что человеческая цивилизация отстала от всех иных, и воцарился в космосе рабский порядок! Хотел знать свою вину – получай! Наслаждайся ею и живи!

Он отступил и дал знак своим подручным. На мой несчастный организм обрушились новые удары. Что-то хрустело и трещало, застила взор пелена крови, но слово прозвучало и билось в сознании. Бес времени. Не пространство повиновалось мне, но стихия веков и миллионолетий. Я наконец-то осознал себя не только человеком, а и тем, другим, рубежная боль, наверное, стучала разрядами в виски, но теперь я её не замечал. На общем фоне вообще не смотрелась она как что-то стоящее.

Внутри происходили весьма существенные перемены. Вопреки тому, что со мной вытворяли, я сумел зацепиться за два произнесённых слова. Морок чуть расступился, даря окошко ясности.

Я узнал дорогу.

Я по ней пошёл.