Текст книги "Упавшие с небес (СИ)"

Автор книги: Майский День

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 15 страниц)

Глава 10

Приказ меня не смутил, как уже говорил, ничего неприличного между двумя расами не случалось, но напугал. Я не знал даже человеческой анатомии достаточно уверенно, чтобы с ней работать, а космические жабы всегда представлялись жёсткими настолько, что размять их мог разве что асфальтовый каток.

Впрочем, перечить капитану значило мигом лишиться вполне приличной работы, потому я вздохнул, стащил штаны, задержался на трусах, но потом избавился и от них. У тангаров половой орган, естественно, имелся, но прятался в складках кожи, и я полагал, что моя нагота покажется Грау неприличной, но он отнёсся к интимности момента с полным безразличием. Забравшись в бассейн, он не нырнул на дно, взбаламутив ил, а разлёгся на поверхности, издав не то стон, не то вздох. Пришлось и мне опускаться в воду. Пахла она, как я уже говорил, резко, но не сказать, чтобы совсем противно.

Я оглядел массивные серые плечи в фиолетово-бурых разводах. Под тушей инопланетчика уж собрался плотик из склизких тяжей, которые я вначале принял за водоросли. Мне такую встречу никто не организовал, так что пришлось зацепиться ногами за ступени лесенки и приступить к делу, сути которого я не ведал.

Шкура тангера оказалась неожиданной приятной на ощупь: слегка шероховатой, горячей, и она менее охотно, чем человеческая, но вполне заметно поддавалась нажиму пальцев. Я целиком положился на интуицию, надеясь, что она не подведёт. Нечеловеческое во мне словно проснулось на миг, подсказывая не мозгу, но непосредственно ладоням, что делать и как. Я быстро уловил ритм чужой плоти и почти сразу отыскал в ней непорядок.

Похоже, мой подопечный дрался или воевал – тело в некоторых местах откликалось на прикосновения изрядной болью. Я её, конечно, не чувствовал, но уловил заметную дрожь кожи и мышц под пальцами. Опять же злое шипение послужило ответом на мои манипуляции, но Грау не развернулся, чтобы мне врезать, терпел, и я понял, что иду верной дорогой. Я гораздо смелее принялся разминать и растирать закаменевшие мускулы, ощущая, как просыпается в них здоровая структура.

Не знаю даже как я всё про него понимал, про чужака и захватчика. Нечеловеческое строение тела ставило в тупик разум, как всё чужое, безликое, но пальцы исправно делали именно то, что требовалось. Я просто видел по результату.

Урчание теперь звучало довольно, почти умиротворённо, вот только удерживаться на месте мне становилось всё труднее, потому я без долгих сомнений развернул лестничку, собрал из ступеней что-то вроде седла, утвердился на нём верхом и взялся за дело почти с удовольствием. Даже не ожидал, что работа, представлявшаяся ещё недавно противной и сложной, так увлечёт.

Закончил я именно тогда, когда следовало, и ощущая нечто вроде душевной опустошённости, ну и физической усталости тоже, опёрся ладонями на широченные плечи тангера, чтобы отдохнуть. Он недовольно заворчал, а потом сбросил меня таким резким движением, что я булькнул в бассейн и погрузился с головой.

Вынырнув, я оказался буквально нос к носу с Грау. Его глаза довольно щурились, а жаберные щели подрагивали словно в усмешке. Он протянул руку и похлопал меня по плечу, едва не притопив снова, а потом неслышной глыбой погрузился на дно.

Догадываясь, что сейчас всплывёт целая туча мути, я в два гребка достиг бортика бассейна и выбрался на край. Хотел без промедления отправиться в душ и смыть с себя оставшиеся на коже ощущения, но решил повременить. Вдруг Грау ещё что-то понадобиться? Работу терять никак не следовало и ради неё стоило потерпеть незначительные неудобства. Прежде всего я вернул на место опорные пластины ступеней, хотя большинство тангеров вообще ими не пользовалось, лихо выскакивая на бортик прямо из воды. Устранив беспорядок, я с интересом всмотрелся в водные глубины.

Снизу шли волны мути, отливающей теми же бурыми и фиолетовыми оттенками, что и кожа тангера и я подумал, что маскировки лучше не придумаешь. Наверное, в болотах своей родной планеты эти существа некогда скользили как призраки, без труда ловили добычу, скрывались от врагов. Жаль, что в космос их вынесло раньше зазевавшегося человечества. Людям, что называется, не повезло. Случись всё иначе, сидел бы я сейчас за пультом своего корабля, а не на бортике чужого бассейна, хоть отчасти распоряжался судьбой, не тащил её как ярмо на загривке.

Грау болтался на глубине довольно долго, даже муть слегка осела, а я между тем обнаружил, что щекотные ощущения в ногах мне не мерещатся. По несчастным моим конечностям ползали те самые козявки, которым тангеры позволяли отскребать лишнее со своей шкуры. Не скажу, что я пришёл в восторг от внезапного внимания дикого планктона, дёрнулся даже, пытаясь выбраться совсем, но не рискнул грубо разбрасывать ценный ресурс. Существа не причиняли боли и особого беспокойства, а вскоре и сами разочарованно убрались, как видно недовольные скудным пайком.

Тангер поднялся из глубины так неслышно, что я увидел его тушу только в последний момент. Невольно подобрался, готовый если что прыгать за пределы бассейна, но инопланетчик вёл себя мирно. Лёжа на воде (и как только удерживал на плаву такую массу?) он разглядывал меня, пожалуй, с интересом. Так, словно никогда прежде не видел людей или не различал отдельные человеческие особи в общей массе. Или стаде? Никто не мог сказать точно, какими представляют нас эти существа.

– Хорошие руки! – сказал Грау, а потом едва шевельнувшись, тем не менее оказался сразу возле бортика. – Умелые, сильные. Получишь плату.

Длинный палец с почти редуцированной перепонкой ткнул в рабочую карточку на моём ошейнике. Как видно тангер сомневался, что я смогу понять даже такую примитивную речь.

– Спасибо! – сказал я машинально.

Он издал звук, похожий на клёкот, а потом вылез из воды и отправился под душ. Я рискнул последовать его примеру, лишь когда он утопал совсем. Быстро собрал всё разбросанное и определил по местам, лишь потом позволил себе ополоснуться и натянуть одежду.

Строго говоря, рабами хозяев мы, люди, не были. За любую работу полагалось жалование, хотя и небольшое. Конечно, они нередко требовали лишних услуг, не трудясь добавлять за это денег, так что я полагал, что мне изрядно повезло. Новые обязанности не вызывали теперь отвращения, тем более, я полагал, капитан Грау не заставит массажировать всю команду. Для чего ещё быть начальником, если не грести под себя привилегии? Люди-то думали именно так. Впрочем, при моей нечеловеческой выносливости я бы потянул и эту повинность. Отложить денег про чёрный день я не слишком надеялся, но полагал, что образовать небольшой резерв на случай потери работы всё же успею. Я ведь старался, и у меня хорошо получалось. Технического образования, как уже говорил, откровенно не хватало, но с примитивными уборщиками я справлялся уверенно и мог даже самостоятельно произвести мелкий ремонт.

На другой день в графике стояла кардинальная очистка бассейна и я приступил к работе пораньше. Большая часть стадий шла в автоматическом режиме, мне оставалось лишь контролировать процесс и иногда корректировать его параметры. Оборудование, как видно, поизносилось, потому я не прохлаждался, а был всё время на ногах, спеша успеть к каждому прибору, да ещё и менял фильтры, имевшие обыкновение засоряться чаще, чем предполагал электронный контролёр. Не мешало бы просто отладить всю систему, но тангеры явно считали, что нанять человека выйдет дешевле.

Вода поступала в ионообменники, там очищалась и текла обратно в бассейн. Цедить её следовало аккуратно и постепенно, чтобы не пострадали обитатели. Учитывая немалый объём аквариума, процедура занимала весь день, почти такой же по протяжённости как человеческий, и к концу смены я изрядно набегался. Насосы затихли, я поспешил подняться наверх, чтобы проследить, как в свежую воду сыпется порошковый корм для старательных червяков. Этот автомат тоже имел обыкновение засоряться, потому я и его не обделял вниманием.

Понаблюдав как питательная смесь оседает на дно и мелочь жадно набрасывается на подношение, я включил режим очистки решёток и спустился, чтобы проверить состояние фильтров и при необходимости задействовать мойку повторно.

Только теперь я заметил тангера, внимательно наблюдавшего за моими передвижениями. Вряд ли он стоял здесь давно, я минут десять назад как раз обходил бассейн кругом и заметил бы его, подпирай он тогда стену в том же самом месте. Присмотревшись, я узнал Грау. Решив, что он пришёл искупаться в свежей водице, я лишь поклонился как полагалось и занялся фильтрами. Мойка заедала, и временами мне казалось, что в этом оздоровительном комплексе работаю как следует только я один.

Когда включился (не без моего пинка) режим просушки, я вновь поднял голову и нашёл Грау на прежнем месте.

– Готово! – сказал я, прикидывая про себя, хватит ли мне оставшихся сил на качественное обслуживание капитанской спины, буде оно потребуется. – Можно купаться.

Он молча разделся и забрался в воду, не требуя моих забот, так что я отправился в свой закуток и вытянулся на матрасе, прекрасно зная, что после капитана придут и другие, а мне опять придётся поднимать то, что они раскидали и следить, чтобы мелкие роботы-уборщики не запутывались в полотенцах.

На самом деле, как уже говорил, со службой мне повезло, и я удивлялся, как мой предшественник позволил себе упустить такое место.

Повалявшись минут двадцать, я отлично отдохнул и вернулся в главный зал. Мутная вода в бассейне почти не колыхалась, и я подумал, что Грау уже ушёл. Один из уборщиков вёл себя бестолково, и зная, где примерно у этих примитивных автоматов самый ненадёжный узел, я снял крышку, чтобы проверить контакты. Ввалившиеся в помещение тангеры меня не обеспокоили. Если им не требовались конкретные услуги, они всегда вели себя так, словно тут никого кроме них нет, и такой порядок вещей вполне устраивал. Мне именно за то и платили, чтобы иметь возможность не оглядываться на мелочи.

Капитан, как выяснилось, всё ещё болтался на дне аквариума и выбрался наружу, лишь когда его ребята начали раздеваться. Разговор оживился, и я, разобравшись с проблемой робота, невольно прислушался, раз больше сосредотачиваться было не на чем.

Поначалу вопросы тангеров показались дружескими подначками, на которые так падки люди, но некая едва уловимая напряжённость в беседе меня насторожила. Я не особенно хорошо знал обычаи этих существ. Тем не менее, кое-что припомнив, я невольно предположил: вдруг полученная Грау травма была результатом поединка, а не обычной тренировки, и не потому ли он обратился за помощью к бессловесному человеку, а не к целителям его народа? Вполне ведь могло случиться так, что, повредив спину, он терял лицо. У людей какой-то только чепухи не водилось на этот счёт. В старые времена, конечно, до завоевания. Чем тангеры были лучше?

Я продолжал невозмутимо возиться с роботом, прилаживая на место снятую крышку много дольше, чем требовала такая простая работа, но заметил, что капитан всё же бросил на меня взгляд. Мельком и вроде случайно, но тревога тем не менее в душе заскреблась. Не влип ли я в историю по чужой вине? Вдруг он, заподозрив, что я понимаю их речь, выкинет меня с работы и хорошо, если в оживлённом порту, где я сумею найти другое место. Ведь эта просьба о помощи, да и сам процесс могли быть запретными или стыдными? И не придётся ли мне поплатиться за чужую неосторожность? Ведь не тангеру терпеть неудобства в мире, который принадлежит ему по праву силы?

Короче говоря, когда хозяева накупались и разбрелись по рабочим местам или каютам, мне нашлось о чём поразмыслить.

Ну да пока не уволили, я продолжал добросовестно выполнять обязанности и старался так усердно, что Грау вновь подловил на неожиданность. Я как раз рассматривал вынутые из сушилки фильтры, пытаясь понять, почему система их очистки не срабатывает с первого раза и только когда вернул пластину на месте увидел стоящего чуть ли не вплотную ко мне тангера. Заговорил он сразу, словно специально поджидал удобный случай.

– Ты ведь понимаешь нашу речь?

Несмотря на то, что меня застали врасплох, я успел секунду поразмыслить и прикинуть, разумно ли будет солгать, но отверг этот путь сразу. Раз уж меня полностью разоблачили, следовало принимать удар таким, какой он есть. А ещё я надеялся в глубине души извлечь из неловко повернувшейся ситуации какую-никакую выгоду.

– Да, понимаю и могу сносно объясняться.

Он не разгневался, как следовало ожидать, скорее заинтересовался. Наверное, так смотрел бы человек на вдруг заговорившую собаку, не только удивляясь внезапному происшествию, но и прикидывая как возможные выгоды такого подарка судьбы, так и допустимые при пользовании риски.

– А считается, что вы не способны услышать все нужные звуки, да и наблюдения это подтверждают.

– Совершенно верно. Я – исключение, а не правило.

Он опять не рассердился, глаза щурились скорее довольно.

– Ты очень хорошо сделал массаж. Где научился?

Врать вновь не имело смысла.

– Нигде, – ответил я. – Мышцы примерно одинаково работают у всех, и они сами подсказывают, как им помочь.

Он издал урчание, означавшее довольство, у людей я аналогичного звука не знал и снова заговорил, более не пытаясь ограничиваться рублеными фразами, обрывками нормальных речей, как делали все его соплеменники, снисходя до человеческого несовершенства.

– Я наблюдал за тобой. Работаешь добросовестно, ровно. Место для очищения стало совсем другим, в нём теперь приятно находится.

– Спасибо! – ответил я, ошарашенный неожиданной похвалой.

Тангеры на подобное никогда не расстарывались. Кто его знает – почему. Он спросил, какого я рода, и есть ли у меня образование, я отвечал по возможности честно. Казалось, этому инопланетчику и, правда, интересен мир, пусть не всех людей, но хотя бы одного конкретного человека. Потом я опять сделал ему массаж и на этот раз он сам предложил использовать подручное средство и расположиться удобно – так ведь и получалось эффективнее. Я бы предпочёл работать на суше, но у тангеров, как видно, имелся свой резон, и я не стал с ним спорить. Слишком разной была наша природа. Остаточные болевые сполохи ощущались, я размял всё что требовалось к большому удовольствию Грау, да и своему тоже, потому что плата за предыдущий сеанс уже поступила на рабочую карточку, и у меня не было оснований полагать, что на этот раз меня обманут.

Пока капитан булькался на дне аквариума, я сидел на краю, наблюдая за шустрыми червяками. Теперь они не казались противными, скорее забавными. Они так трогательно извивались, спеша к цели.

– Ты можешь купаться, – разрешил Грау, вынырнув, чтобы полежать на воде. – Это не возбраняется, здесь часто никого не бывает.

– Спасибо, меня вполне удовлетворяет душ, – ответил я, откровенно ошеломлённый этим предложением.

Мне казалось, что тангеры не потерпят такой вольности. Одно дело погружаться в их воду ради конкретной цели, другое – для удовольствия.

– Тебе наши привычки кажутся негигиеничными?

Спросил добродушно, не сердито и я рискнул на обстоятельный ответ:

– Поначалу я не мог понять, зачем вы держите на борту этот котёл с супом, но теперь вижу, что от него есть польза. Живность очищает кожу, убирая всё лишнее, и делает это, наверное, успешнее косметолога. А ил, вполне возможно, осуществляет лёгкий массаж. И вы же потом споласкиваетесь.

– Да, – ответил Грау. – Мы, конечно, способны существовать и без водных просторов родной планеты, приноровились за столетия освоения к сухости большинства миров, но всё же чувствуем себя намного лучше, когда имеем возможность изредка погружаться в первичную среду.

– Предки людей вышли на сушу окончательно и то мы любим купаться.

Он ничего не ответил и отправился по своим делам, но с этого дня между нами установились странные приятельские отношения. Приходя купаться, Грау неизменно обменивался со мной несколькими фразами. Мы говорили о разных вещах, большей частью вполне нейтральных, так что я никогда не ощущал себя задетым. Ровное дружелюбие тангера чрезвычайно располагало меня к нему.

Валяясь в свободное время на своём матрасе, я размышлял о том, что пропасть между нашими народами не так и широка, чтобы не удалось её преодолеть, и мы непременно нашли бы общий язык, не сложись обстоятельства с самого начала чересчур сурово. Успей наши два мира выйти в космос одновременно, обладай равной силой и схожими возможностями, не начали бы мы сотрудничать, а не подавлять слабого? Быть может именно такого партнёра не хватало человечеству для ровного благополучного развития, ну и наоборот. Конечно, светила при равновесном раскладе и война на полное взаимное уничтожение, но я предпочитал верить в организующую силу разума.

История не имеет сослагательного наклонения, но размышлять о том, что могло случиться, ведь не возбраняется. Чем бы я ещё развлёк свой ум на довольно нетребовательной к уровню развития работе?

Впрочем, и досуг мой вскоре оказался обеспечен познавательными материалами. Заметив, как я мучаюсь с починкой кое-какой упрямой техники, Грау принёс мне планшет с доступом к информаторию, и дело пошло куда живее. Помимо инструкций в базе нашлись развлекательные ленты и даже книги. При всём знании языка тангеров их беллетристику я понимал не слишком хорошо, зато у нас с капитаном прибавилось тем для разговоров.

Поскольку ремонт в мои обязанности не входил, а я за него рьяно взялся, Грау увеличил моё жалование, и получал я теперь совсем неплохо.

Поначалу я не решался спрашивать, где в данный момент находится корабль, но тангер вскоре по своей инициативе начал делиться со мной и этими сведениями, иногда коротко рассказывая о тех мирах, где мы побывали. Наверное, ему тоже казалось горьким опытом странствовать по вселенной, не покидая при этом трюма.

Прежде я мог разве что подсчитывать количество прыжков, поскольку ощущения в момент перехода испытывал не самые приятные, теперь же хотя бы представлял, где мы находимся. Да, ничего мне абстрактное знание не давало, но в такие минуты я переставал чувствовать себя вещью и начинал всерьёз верить, что однажды сам смогу сесть за пульт собственного корабля и произойдёт это несколько раньше, чем завершится вечность.

Так я и жил, тихо радуясь и копящемуся на карточке жалованию, нормальной в целом работе, и расположению капитана, дающему мне важные для мыслящего существа привилегии, когда неожиданное происшествие всколыхнуло устоявшийся порядок.

Вместо обеда, точнее вместе с ним явился тот тангер, что провожал меня в первый день моего пребывания на борту. Помимо миски он волок за шиворот девчонку, прежде исполнявшую обязанность разносчика. Швырнув беднягу в пределы охранного контура, он рявкнул коротко:

– Тебе. Пользуйся!

После чего развернулся и ушёл, а я, конечно же, остался, пытаясь сообразить, что всё это значит.

Глава 11

Я растерянно проводил взглядом массивную фигуру, затем только посмотрел на девочку. Бедняга выглядела на редкость жалко, и так тряслась, словно я был мифическим чудовищем, которое начнёт без промедления пожирать брошенную в его логово жертву.

– Что всё это значит? – спросил я, не особо надеясь на ответ.

Не особо его и получил. Помощники мне не требовались, я хорошо справлялся и без них, делиться заработком тем более не стремился. Гадать не имело смысла, потому я решил для себя, что подожду, когда капитан придёт купаться и спрошу у него. Пока же сказал непрошенной компаньонке:

– Ладно, топай за мной, не спорить же с тангерами, они самого принципа дискуссии с низшей расой не поймут.

Малолетка не послушалась, более того, заскулила и попробовала отползти в сторону. Я присмотрелся внимательнее прежнего и осознал хотя бы часть причин, по которым её выбросили с привилегированного верхнего уровня сюда, в средний трюм.

Тангеры почти не болели, редко получали серьёзные травмы и человеческая хрупкость, наверняка казалась им чрезмерной и неудобной. Вот и у этого несчастного подростка всего лишь было растянуто сухожилие, а хозяева уже решили, что он ни на что более не пригоден. Я мигом присел, ощупал опухшее место, вывиха не нашёл, вот и славно. Должно быть, я нечаянно причинил боль, да и забыл объяснить девочке, что ничего плохого ей не сделаю. Впрочем, находясь в состоянии истерической взволнованности она и не вняла бы увещеваниям. Она тряслась так, что стучали зубы, а потом словно умерла на время. Отключилась. Я видел, как бессмысленно застыл устремлённый в угол взгляд.

Пока она не пришло толком в себя после целительных манипуляций, я поднял на руки и отнёс на свой матрас. Делиться единственной привилегией не хотелось, но другого подходящего лежбища в трюме не было. Девочка немного пришла в себя по дороге и, когда я пристроил её на место, начала отчаянно вырываться, так что пришлось рявкнуть на неё уже зло. Любезность явно не срабатывала в данной ситуации, а лечение ведь ещё не закончилось. Порвав на ленты одно из изношенных полотенец, я туго забинтовал ступню.

– Лежи спокойно, дай ноге зажить как следует и через несколько дней сможешь бегать как раньше. Когда исцелишься, тебя, наверное, опять заберут наверх и вернут прежнюю работу. Здесь ты мне совершенно не нужна, так что не дрожи, и извини, если я тебя ненароком испугал.

Не знаю, поняла она или нет. В глазах плавали дикие огни, тело оставалось угловато-напряжённым. Разбирала ли она вообще человеческий язык или выросла среди хозяев и знала лишь команды? Мысль эта пришла в голову сама собой и вовсе не показалась дикой, да и вопрос звучал не праздно. В нашей вселенной случалось и не такое. Я заговорил по-тангерски:

– Все хорошо. Я не обижу. Сейчас поедим, и я пойду работать, а ты отдыхай.

Она не оттаяла после дружеских заверений на двух языках, но мне показалось, что взгляд стал чуть более осмысленным, не само понимание так путь к нему наметился, потому я решил сделать перерыв, сходил за миской и накинулся на пищу. Кормили меня теперь лучше и обильнее, чем вначале, не иначе капитан распорядился поощрить за усердие. С его стороны это был любезный жест, потому что еда человеку, работающему в ограниченном пространстве, полагалась бесплатная. Различай я вкус, наверное, отметил бы и его улучшение, но калорий хватало, и о большем я не помышлял.

Употребив половину порции, поставил миску возле матраса и опять же спросил по-тангерски, не нужно ли девчонке справить нужду, сама она до ватерклозета вряд ли бы добралась. Она ответил быстрым резким жестом отрицания, опять же не человеческим, а жабьим и я оставил её в покое.

Занявшись повседневными обязанностями я и забыл о квартирантке, вспомнил лишь вернувшись в свой закуток. Еда осталась нетронутой, а сама негодница спала, собравшись комочком. Не иначе упрямство оказалось занятием утомительным.

Я доел кашу, вымыл посудину и отнёс её к границе сектора, а потом устроился рядом с непрошенной компаньонкой и задремал. Несмотря на мою нечеловеческую природу совсем без отдыха я обходиться не мог.

Проснулся от взгляда. Девочка, должно быть, пробудилась совсем недавно, потому что таращилась на меня скорее ошеломлённо, чем внимательно. Не иначе я её опять чем-то шокировал.

– Проблемы? Надо помочь?

Она разинула рот, просипела непонятное, так что я усомнился, умеет ли он вообще говорить. Впрочем, иные вещи легко понять и без слов, и всякому живому существу требуется иногда избавление от отходов, так что я поднялся, поставил девочку на здоровую ногу и аккуратно придерживая отвёл куда требовалось. Она даже и не сопротивлялась, как видно, припекло основательно.

В нужном закутке я оставил её одну, чтобы лишний раз не смущать и как раз размышлял за дверью, сможет ли она меня окликнуть, призывая на помощь для обратного путешествия, если немая и вообще не способен вербально общаться, когда голос она всё-таки подала.

– Я справилась.

По-тангерски она объяснялась, глотая определённые звуки, но понять было можно. Обратно мы шли тем же порядком. Малышка прыгала на одной ноге, даже не пытаясь наступить на другую, а я запоздало сообразил, что историю исцеления и благоприятный прогноз на будущее излагал, пользуясь человеческим языком, и потому вряд ли был понят. Усадив бедолагу на матрас, я сел напротив и внятно повторил всё заново.

Сообразив, что её не пытали, а лечили, она несмело потрогала повязку пальцами и даже переспросила, точно ли сможет ходить. Я уверил, что проблем в дальнейшем не предвидится, заодно напомнил о необходимости в ближайшие дни поберечь ногу, и моя новая приятельница мотнула башкой на тангерский манер, что соответствовало человеческому кивку. Ну и ладно, раз достигли первичного взаимопонимания, пришла пора продвинуться чуть дальше. Я опять же объяснил, что ничего худого не сделаю, да и досугом для злодейств не располагаю, потому что основательно занят. Не знаю, поняла она меня или нет, глядела всё так же насторожённо, но у меня и времени на разбирательства не осталось.

Грау пришёл весьма довольный собой, в знак особого расположения похлопал по плечу и рассказал, что мы отправляемся в дальний рейс и серия прыжков предстоит частая и сложная. Я от души поблагодарил за предупреждение, а потом прямо спросил про девчонку.

Капитан уставился на меня в недоумении. Большие со сложными веками глаза застыли, как всегда бывает у озадаченных тангеров, а потом он сказал внятно, словно сомневался, что я действительно знаю их язык.

– Другой человек – для ложа.

До меня опять не дошло, то есть, не сразу и я тоже замер, вдумываясь в странные слова, пока не сообразил, что люди должны казаться довольно воздержанным тангерам настоящими похотливыми чудовищами. Полное незнание этой стороны жизни часто ставило меня в тупик. Я попытался лихорадочно сообразить, как следует преподнести чужому свою инакость, но потом махнул на это рукой и сказал только:

– Девочка ещё ребёнок, я не стану с ней совокупляться, потому что нельзя так обращаться с детьми, я откажусь сожительствовать даже если она сама пожелает, не говоря уже о том, чтобы брать силой. Всему есть предел.

Грау моя отповедь как видно поставила в тупик, но и заинтересовала тоже. Я неплохо разбирался в мимике тангеров и без труда угадал, что размышления выдались не из лёгких.

– Моральная концепция? – уточнил он минуту спустя.

– Можно сказать и так.

Он знакомо мотнул головой и вместо того чтобы рассердиться ещё раз хлопнул меня по плечу.

– Хороший принцип. Молодняк нужно воспитывать придирчиво, но не ставить ниже себя.

Я едва не растрогался и даже сам предложил ему сделать массаж, но он отказался и уже на ходу, раздеваясь и топая к аквариуму пояснил, что его народ – племя воинов. Одно дело устранять непорядок, мешающий достойно исполнять обязанности, другое – позволять себе лишние удовольствия, тем проявляя непозволительную слабость.

– Но спасибо, – закончил он свою речь совершенно неожиданным пассажем.

Я удивился, а потом философски пожав плечами занялся текущими хлопотами.

Тангеры валили один за другим, так что свободного времени у меня не было даже на еду. Я забрал миску с кашей, не выясняя кто её принёс и отдал девочке, попросив и мне что-то оставить. Она на этот раз пищу не отвергла и честно поделила порцию поровну. Я проглотил свою долю, забежав в закуток на несколько минут.

На объяснения времени не было, но присмотревшись к девочке, я сообразил, что она и так слышала наш с капитаном разговор. Страх и напряжённость не рассеялись совсем, но заметно поблекли, взгляд сделался если не приветливым, то хотя бы останавливался на мне пытливо, а не враждебно. Я решил поговорить с подопечной позднее, когда справлюсь с работой, но, притопав поздно вечером в комнатушку, опять застал её спящей.

Я тихо сел у стены, отдыхая и разглядывая маленького человека, лишённого не только родительской ласки, но и родного языка. Было у девочки хотя бы имя, или она проходила в судовой описи вещью, которую окликают безличным «Эй!»? Я не знал, тоже ведь не спросил, и чем я после этого был лучше тангеров и двух особей, давших ей жизнь?

Никогда я не обращал внимания на детей, да и на взрослых тоже, брёл своей собственной дорогой, терпел все тяготы проклятья. Нечеловек среди людей, ведомый по векам чужой прихотью. Никого не согрел, и стоило ли удивляться, что и сам не получил тепла?

Кто-то другой подгрёб бы под себя беззащитную девчонку и взял своё, многие бы отступились. Всё же совесть потерял не каждый, да и стремились в большинстве к существам взрослым. И стоит ли гордиться, когда показал себя порядочным человеком в силу полной невозможности пустить в дело любимую мужскую игрушку?

Я тихо пробрался на свободный край матраса, осторожно лёг. Раздеваться не стал, чтобы не пугать ребёнка, если он проснётся среди ночи. Погладил разлохмаченные волосы.

Внутри зародилось и тихо растекалось по нервам незнакомое чувство. Нет не вожделение, пусть даже умозрительное, а едва узнанная мной нежность. Что я мог дать этой несчастной? А ничего. Сам болтался по миру, ловя жалкие крохи и надеясь, что палачи повременят с очередным визитом. Не принадлежал себе точно так же как эта девочка, да как почти все люди, проигравшие давнюю войну за господство в космосе. Коротал жизнь.

Наверное, окажись тангеры по-настоящему злобными тиранами, тварями, пожирающими вдов и сирот, люди бы собрались с ненавистью и подняли восстание, развязали ещё одну войну, изменили половинчатую судьбу. Но космические амфибии вели себя не жестоко, а просто сурово и большинство землян смирилось со своей долей без особых моральных терзаний. Не нарисовалось зла, так – сплошная неудача, а каждый ведь в глубине души надеялся повернуть её к себе солнечной стороной.

Я? А что я? Мне-то какое до всего этого было дело?

Девчонка завозилась, повернулась на другой бок и неожиданно оказалась совсем рядом, засопела деловито прямо мне в ухо, и внутри уже гораздо увереннее растеклись приязнь и вместе с ней боль – нелепые выдохи чужого мне мира. Я снова пригладил растрепавшиеся волосы, но обнять ребёнка так и не решился, боясь, что подумает он обо мне плохое. Пусть я ничем не смогу помочь, но разве не должен попытаться? Иногда и одно доброе слово способно перевернуть мир. На практике я этого не знал, но кажется, пришла пора проветрить старое изречение или заново вернуть в него достоверность.

Жизнь теперь пошла иным чередом. Я трудился всё так же усердно, но каждую свободную минуту посвящал моей нечаянной компаньонке. Не только провожал в туалет и в душ, делился своей едой, разговаривал с ней, расспрашивал о приведших сюда обстоятельствах, но и пытался чему-то научить.

Имени у неё действительно не оказалось, и мы выбрали его вместе. Я перечислял все, что мог вспомнить, а она пробовал их на вкус и кажется, цвет. Титания моментально научилась откликаться на призыв, и я величал её едва ли не в каждой обращённой к ней фразе. Затем я начал учить её международному человеческому языку. Понемногу, но ведь и речь эта отличалась изрядной простотой. Тита отлично запоминала слова, на смысл я и напирал больше всего, полагая, что грамматика в кочевой жизни дело десятое.