Текст книги "Getting my demons out (СИ)"
Автор книги: MasyaTwane
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 19 страниц)
Луи стонет от досады, тянется к телефону на столе. Слишком яркие для тьмы, царящей в комнате, электронные цифры показывают середину ночи. Резким выдохом Луи пытается выбросить из головы навязчивые воспоминания и заставляет себя не думать о Стайлсе. Завтра учебный день, и больше, чем ходить в школу, Луи ненавидит ходить в школу невыспавшимся. Поэтому он закрывает глаза и пытается уснуть.
Ему снятся холодные губы и запах гиацинтов.
***
– Знаешь, теперь я вижу вещи в новом свете. Чище, что ли…
Гарри закрыл глаза, не желая видеть в лице Бена разочарование. Да, он облажался, не смог совладать с собой и теперь лишился единственного друга.
– Гарри, послушай… – мужчина мягко коснулся волос, сделал осторожный шаг ближе. – Всё хорошо. Мы справимся с этим вместе.
Мальчик отрицательно замотал головой, скинул поддерживающую руку.
– Гарри, – продолжил настаивать учитель. – В жизни чего только не бывает. Я понимаю, ты боишься, что разочаровал меня. Но я взрослый, я понимаю, что близкие иногда доставляют больше боли и разочарования, чем враги. И ты поймёшь это. Позже.
Упрямо поджав губы, Гарри отступил ещё на несколько шагов, чтобы быть ещё дальше от человека, которого долгие годы считал самым близким.
– Это ты не понимаешь, Бен. Дело не во взрослении, – он сжал ладони в кулаки и выкрикнул, громко, надеясь, что взрослый наконец поймёт. – Это Тьма! И она стёрла границы.
Учитель лишь снисходительно улыбнулся в ответ.
========== Первый шаг ==========
Улыбка Шерил могла бы спасти мир, Луи убеждён. В светлом, пахнущем чернилами и временем кабинете директора Томлинсон не может оторвать благодарного взгляда от её губ, игнорируя предупреждения и перечисления правил мистером Брэдли. Луи топчется на месте, сжимая и разжимая пальцы на лямке закинутого на одно плечо рюкзака. Ему не терпится обнять её.
– Итак, Луи, – подытоживает директор. – Я знаю, последние пару лет были трудными для тебя, но мисс Коул убедила меня присмотреться, попытаться понять.
Телефонный звонок прерывает его, и Луи мысленно закатывает глаза, уверенный, что взрослый ответит, вновь не отнесётся серьёзно. Мистер Брэдли приподнимает трубку и кладёт её на место.
– Перезвонят, у меня тут важный разговор, – чуть улыбаясь удивлённому Луи, говорит он. – Так вот, я готов вернуть тебе повязку капитана и рекомендовать для тебя спортивную стипендию при поступлении в колледж, но…
– Всегда есть но, – хмурится Луи, но Шерил тихо смеётся, приобнимая его за плечи одной рукой.
– Это выполнимое и даже, я бы сказал, закономерное условие.
Комната замирает в тишине, когда директор школы берёт театральную паузу, проверяя на крепость нервы одного из своих самых взбалмошных учеников.
– О, прошу вас, мистер Брэдли. Вы же знаете, какой Луи нетерпеливый, – восклицает Шерил, услышав сердитые глубокие выдохи Луи. – Скажите ему уже.
– Хорошо, – сдаётся директор. – Характер у тебя и правда взрывной, так что не буду дразнить.
Порывшись в ящике стола, мужчина достаёт лист бумаги, на котором Луи видит собственную фамилию и, кажется, промежуточные баллы за школьные предметы.
– Подтяни всё, что отмечено серой линией, и капитанский платок твой, – протягивая лист, говорит директор. – Я буду счастливее всех, поверь мне, Луи, когда ты сменишь на него вот эту тряпку, – указывает он на чёрную с белым ткань у Луи на шее. – Мы все хотим, чтобы ты вернулся.
Кивком поблагодарив директора, Луи высвобождается из полуобъятия Шерил, осторожно вкладывает лист в рюкзак и медленно тянет молнию замка, застёгивая. А затем, не сомневаясь ни секунды, сжимает учительницу в крепких, полных признательности объятиях.
– Субординацию никто не отменял, мисс Коул, – сдержанно произносит директор, но Луи слишком счастлив, чтобы почувствовать раздражение. С трудом он заставляет себя оторваться от девушки и, кивнув директору ещё раз на прощание, они покидают кабинет.
– Сделай всё правильно, Луи, – говорит Шерил, когда приёмная мистера Брэдли оказывается позади. – У тебя есть друзья, они помогут. Ты достоин большего, чем страх окружающих.
Он понимает. Но поверить до конца никак не может. Пальцы чуть заметно дрожат от предвкушения ветра в волосах, от волнующего кровь крика толпы. Луи скучает по их восторгу, восхищению им.
– Тогда я пойду, я должен предупредить Пэйна. И вообще обговорить с ним ситуацию, – нахмурившись, Луи смотрит на время в телефоне.
– Точно, а ещё тебе нужен кто-то в помощь с уроками, – Шерил последний раз поддерживающе сжимает его плечо и отступает. – Хотя, думаю, такой человек у тебя уже есть.
Пока её хрупкая фигура не теряется среди учеников, Луи думает о намёке – она точно говорила о Гарри. И его начинает напрягать вся эта ситуация со Стайлсом. Мальчишка действительно не делает ничего специально, но каким-то неведомым образом им всегда удаётся оказаться в трудной запутанной ситуации. И Луи устал врать всем вокруг, боясь разочаровать Шерил, потерять авторитет в глазах своих парней, показаться слабым Найлу и Лиаму.
Но, возможно, он врёт лишь себе, продолжая считать, что его интерес к Гарри – чистое любопытство.
***
Отвратительный вкус крови, вязкий, выворачивающий наизнанку горечью соли, оседает на языке, скапливается в горле. Гарри не может сглотнуть, он сплёвывает, окрашивая белый снег яркими каплями алого.
Удар в живот ломает тело пополам, Гарри сгибается, стараясь унять боль, прячет голову между приподнятых локтей. Снег забивается под свитер, холодит поясницу мокрыми ледяными прикосновениями. И лишь они не позволяют отключиться, впасть в беспамятство в попытке сбежать от агонии.
Впрочем, Зейн полагает, что с лузера вроде него и так достаточно. Ступнёй он зачерпывает снег вперемешку с землёй и отправляет Гарри в лицо. Проходят секунды, складывающиеся в долгую, полную дискомфорта и боли минуту, спустя которую Гарри понимает, что Малик ушёл, оставив его лежать за школьным стадионом. Он переворачивается, глядя в небо широко распахнутыми глазами. Снег тает на щеках, и капли образовавшейся воды размягчают комочки промёрзлой земли. Ладонью Гарри старается стереть грязь с лица, но лишь размазывает её сильнее.
Постепенно дыхание восстанавливается, а новая яркая боль утихает, плавно вплетаясь в пульсирующее беспокойство от остальных ран и ссадин. Лишь зимний ветер ласкает кожу, успокаивает место под левым уголком губ, горящее огнём после удара Малика, а кровь продолжает скапливаться за щекой. Наверное, он распорол её о зубы.
Где-то вдалеке, в здании школы, звенит звонок. Он созывает опоздавших на урок, но Гарри прикрывает глаза, обдумывая дальнейшие действия, и решает не торопиться. Биологию он может позволить себе пропустить.
Подняться трудно: эхо боли звучит в разных частях тела, каждое в своей тональности, сплетаясь в мучительную песню. Но Гарри всё равно встаёт на ноги, чуть стонет сквозь стиснутые зубы. Снова сплёвывает накопившуюся во рту кровь.
На мгновения, страшные и бесконтрольные, злость на Зейна вызывает мысль. Не глубокую, лишь тень. Но и она до чёртиков пугает.
Встряхнувшись, Гарри забрасывает рюкзак на здоровое плечо, морщится от рези и жжения, колющего его со всех сторон, и спешит убраться подальше от заплёванного кровью снега и своего малодушного желания скормить Малика Тьме.
***
Поиски оканчиваются в мужском туалете на втором этаже. Луи пропускает последний урок для того, чтобы найти Стайлса, и если бы не своевременная помощь Найла, указавшего направление, Томлинсону не удалось бы отыскать его самостоятельно.
Гарри прячется. Ловко, почти профессионально. Практически не попадается на глаза ребятам из окружения Луи, в класс входит со звонком и будто растворяется в воздухе с наступлением перемены. В другой раз Томлинсон был бы благодарен за желание Гарри стать тенью, но сейчас, когда он сам ищет встречи, это лишь раздражает.
Но Стайлс внутри. Застыл в одиночестве среди серых плиточных стен, упираясь ладонями в грязные края раковины и понуро опустив голову. Такой манящий в своём отчаянии.
Тишина разъедает кожу, пробираясь глубоко в тело. Луи бесшумно дышит, не в состоянии вымолвить ни слова, пожирая взглядом хрупкие плечи. Не чувствуя за собой права разрушить молчание, он наблюдает, впитывая сломанный образ Гарри по каплям в себя.
– Блять, – едва слышно произносит Стайлс себе под нос. Его хриплый голос дрожью проходит по телу Луи.
Желание узнать все скрываемые во тьме сознания тайны, вывернуть наизнанку исчезает, а ему на смену приходит новое, почти незнакомое – коснуться пальцами губ, стирая с них тревогу, превращая гримасу боли в счастливую улыбку.
Но Луи даже не успевает полностью осознать свой порыв, не успевает испугаться неловких чувств внутри себя – Гарри поднимает голову и замечает его отражение в зеркале перед собой. Секунда страха в его тёмных зелёных глазах сменяется твёрдостью. Стайлс прячет растерянность и боль дальше от Луи, и Томлинсон с какой-то непонятной печалью видит, как пухлые губы упрямо смыкаются.
– Стайлс, я… – неуверенно начинает Луи, но тот отворачивается, поднимает рюкзак с пола. Всё его тело светится нежеланием разговаривать, но Луи встаёт спиной к двери, не выпуская.
– Луи, можно мне хотя бы сегодня уйти домой без этого? – уверенно говорит он, и голос не жалостливый, не просительный. Смертельно усталый.
Необычный наклон головы и то, как Гарри не желает смотреть ему в глаза, не поворачивается полностью, смущают. Не раздумывая, Луи делает шаг в его сторону, дотрагивается пальцами до подбородка. Стайлс не дёргается назад, а Луи не хватает с силой. И это что-то новое для них.
Между телами не царит напряжение.
Осторожно Луи приподнимает голову Гарри за подбородок и чуть поворачивает в сторону. Ссадина выглядит действительно ужасающе, и кончиками пальцев второй руки он едва касается повреждённого участка кожи. Гарри открывает глаза шире, внимательного глядя в его лицо снизу вверх, и Луи чувствует странное смущение, завязывающееся в узел внизу живота.
Дюймы между лицами намагничены, и атмосфера вокруг тяжёлая. Луи чувствует её дыхание, ощущает лёгким жжением в лёгких, насколько густым стал воздух. И, несмотря на то, что под его пальцами истерзанная раненая кожа Гарри, он думает лишь о пухлых губах. Игнорируя внимательный выжидающий взгляд Стайлса, Луи смотрит на его приоткрытый рот. Сглатывает.
Желание почувствовать эту сладость на языке преобладает над разумом, и он чуть склоняется, ощущая горячий воздух, выдыхаемый Стайлсом на своих губах. Естественность происходящего чуть напрягает, и Луи вдруг задумывается о том, что ещё пару месяцев назад в этом же туалете угрожал этому же парню.
Неизбежно, как прилив, и Луи уже видит показывающуюся на горизонте волну, но всё ещё сопротивляется.
– Это сделал кто-то из моих парней? – спрашивает он, отрезая им обоим возможность преодолеть оставшиеся дюймы для поцелуя.
Ледяные пальцы оборачиваются вокруг ладони Луи, и Гарри мягко убирает его руку от лица, вновь отворачивает голову. Прячет след удара.
– Неважно, – произносит он, и Луи готов поспорить на собственный скейт, в голосе отчётливо слышна горечь разочарования.
Равнодушие, с которым Гарри принимает боль и унижения от одноклассников, злит, но Луи глубоко вдыхает и пробует ещё раз.
– Стайлс, кто это сделал? Я могу помочь, – спокойно произносит он, хотя больше всего хочется приложить его кудрявой макушкой о кафель и вытрясти признание.
– Помочь, Луи? – Гарри цинично смеётся, но его голос дрожит.
– Вообще-то, действительно могу, – согласно кивает Луи.
– И для чего же тебе это? Для чего тирану школы помогать лузеру вроде меня?
– Как во всех банальных историях, Стайлс, – чуть улыбается Луи. – Мне тоже требуется твоя помощь.
Какое-то время Гарри недоверчиво смотрит из-под тёмных ресниц, поджимает губы, но Луи уверен, он согласится. Не для того, чтобы обеспечить себе безопасность, нет. Он согласится, потому что Томлинсону нужна его помощь.
– Чего ты хочешь от меня? – подозрительно спрашивает он.
– О, всё просто! Ты же ботан? Тебе не составит труда подтянуть меня по нескольким предметам. Я мог бы сам, но нужно быстро. Самостоятельно уйдёт больше времени, а у меня его нет, – разводит Луи руками.
– В школе есть ребята умнее меня, – не отступается Гарри, будто не верит до конца, что причина только в этом.
– Да, но… – Луи колеблется, но потом понимает, что лучше быть честным со Стайлсом. – От них не будет толку. Они слишком сильно боятся меня, чтобы ткнуть носом в собственные ошибки. Но тебя, – он не задумываясь кладёт руку на плечо Гарри и прижимает большой палец к месту, где должен быть ожог. Тихое болезненное шипение парня говорит о том, что Луи не ошибся. – Тебя мне так и не удалось запугать. Ты будешь честен.
– Хорошо, – просто говорит Гарри. – Но ты будешь держать своё неуёмное любопытство при себе. Мои тайны останутся только моими, Луи. Я не собираюсь делиться ими с тобой и остальными.
Луи кивает, протягивает Гарри ладонь, и тот пожимает её в знак заключённого между ними соглашения. Прикосновения обжигающе ледяные, и желание согреть эти пальцы собственным дыханием пугает. Луи отступает, отпускает руку Гарри.
– Спасибо, что согласился, – с облегчением выдыхает он. И вдруг случается нечто, Луи замирает, теряет дыхание.
Гарри улыбается.
Внутренний свет озаряет его лицо, уголки губ приподнимаются кверху, а на щеках появляются очаровательные неглубокие ямочки, от одного взгляда на которые Луи чувствует, как сжимается в тугой влажный канат душа внутри него.
Всё это так выбивается из их тёмно-синей снежной реальности, переполненной притворством и жестокостью, что Луи цепенеет. Слово, простое и понятное, давно знакомое и ничего не значащее, в это мгновение наполняется смыслом.
Красивый.
Луи громко сглатывает вязкую, словно мёд, слюну и глубоко вдыхает сладкий запах Гарри. Осознание того, что Гарри чертовски красивый, со звоном бьёт по голове, разбивая на осколки другие внятные мысли. Внутри его сконфуженной головы остаются только вызванные светом этой незнакомой ранее улыбки.
– Я рад, что ты сделал первый шаг, – произносит Гарри, мягко улыбаясь. – Я с удовольствием помогу.
Луи кивает в ответ, совершенно лишённый голоса, не в силах ответить. А Гарри, кажется, вовсе не замечает его состояния, осторожно застёгивает свою лёгкую куртку, натягивает на спину рюкзак.
– Я могу..? – указывает он на дверь, но Луи не успевает отступить, чтобы освободить Стайлсу дорогу. Тяжёлая дверь распахивается, и громко кричащие одобрения ребята толпой вваливаются в туалет.
Луи оказывается в центре клубка чужих рук, они хлопают его по спине и плечам, наперебой благодарят за возвращение в команду. Сражаясь за каждый вдох, под треск рёбер Луи улыбается, наслаждаясь этим возвращением в прошлое. А потом Лиам протискивается, расталкивая парней и, обхватив его шею сзади, тянет к своему лицу, они вновь прижимаются лбами, улыбаясь друг другу, чувствуя родство внутри. Уши закладывает от восторга и количества эмоций, адреналин в крови подскакивает, заставляя её бурлить. Губы Пейна шевелятся, но Луи не может услышать, о чём тот говорит.
Остаётся лишь счастливо улыбаться, принимая любовь команды, и мысленно благодарить Найла за то, что не сдержал язык за зубами и растрепал парням новость.
За общей суматохой и радостью Луи не замечает бледную тень, покинувшую комнату, низко склонив голову.
Гарри вновь растворяется в воздухе, безликий и безмолвный, оставляя для Луи всю радость до последней капли. Он уходит по школьному коридору дальше от счастливых возгласов, трепетно унося с собой свои тёмные секреты.
И каждый думает, что жизнь, наконец, налаживается.
***
Скрипучая дверь нехотя открывается, и Гарри медленно переступает порог своей неуютной квартиры. Здесь нет тепла, с которым должен встречать дом, согревать после уличного холода, но Гарри не обращает на это внимания. Не сегодня.
Сегодня что-то изменилось. Он не чувствует усталости, которая неподъёмным грузом навалилась ему на плечи давным-давно. Он чувствует тепло. Где-то внутри себя. Тепло, которое своим горячим дыханием подарил ему Луи, когда его губы были совсем близко.
Гарри бросает случайный взгляд на отражение и удивленно замирает, касается неловким движением руки своих губ, жадно впиваясь взглядом в того человека, который смотрит на него из зеркала. Давно забытого человека.
Его улыбка, неуклюжая, неуверенная, до сих пор не сходит с лица. А Гарри и забыл, какая она, забыл про ямочки, появляющиеся на его щеках. Он забыл, как выглядит спокойствие. Надежда.
Гарри так и стоит, замерев перед зеркалом, пытаясь понять, что же всё-таки изменилось, а перед глазами всплывает счастливое лицо Луи, когда ребята из команды окружили его, искренне радуясь возвращению.
Может, на этот раз всё будет по-другому и он не причинит никому вреда?
Может, у него получилось сбежать от теней прошлого, затеряться, спрятаться в этой холодной одинокой комнате?
И сейчас ему действительно кажется, что это возможно. Что у него может быть нормальная жизнь. Что он может быть нормальным.
И улыбка вновь преображает лицо Гарри, становясь все ярче.
Вот только Тьма приближается.
========== Опаснее ==========
– Насилие порождает насилие, Гарри, – говорил Бен, аккуратно складывая тетради в ровную стопку. У него была тяга к симметричности, доведённым до совершенства деталям.
– Да, я слышал об этом, – признал мальчик, склонив голову. – Но что делать, если другой человек не принимает доводов рассудка, не слушает? Как заставить его отступить? Убрать с собственного пути, не нанеся вреда?
– Практически невозможно, малыш, – мужская рука коснулась мягких волос. Взрослые глаза внимательно следили за выражением детского лица. – Послушай, Гарри, насилие – это слабость. Используя его, ты расписываешься в собственном бессилии.
– Я думаю, что порой проще убить мешающего человека, чем терпеть или устранять причинённый им урон.
Брови учителя тревожно нахмурились, рука в волосах чуть дрогнула.
– Ты слишком юн, малыш, – прошептал он, стараясь успокоить колотящееся в груди сердце, но мальчик поднял голову, посмотрел вверх зелёными, кристально-ясными глазами и улыбнулся до очаровательных ямочек на щеках.
Несмотря на тревогу, учитель не смог сдержать ответной улыбки.
***
Открывая глаза утром в пятницу, Луи никак не мог себе представить, во что для него выльется последний учебный день в неделе. У него было запланировано занятие с Гарри в библиотеке после окончания уроков, но об этом Луи практически не задумывался. Скрытный, нелюдимый Стайлс отошёл на задний план, затёрся под ярким напором впечатлений, вызванных возвращением в команду.
Доставая пачку из нагрудного кармана, Луи проверяет количество сигарет в ней – его ждёт трудный разговор, и их должно хватить. Иначе кто-то выйдет из себя.
Рассказать Малику и другим ребятам из банды, что он заканчивает зависать на школьном стадионе, выкуривая блоками сигареты, а иногда и что-то позабористее, кажется невозможным. Луи не хочет видеть непонимающие глаза Майкла, угрожающий прищур Зейна. Но Шерил даёт ему шанс получить то будущее, которого он лишился год назад, и Луи не согласен упустить его сейчас, похоронив себя среди многочисленной шпаны на оживлённых улицах их города.
Он мечтает уехать, вырваться из этой снежной ямы, затеряться в толпе незнакомцев большого города. Обрести себя там, где никто не ткнёт пальцем в грудь, потому что гей, где не будет ужаса или разочарования в глазах окружающих.
Потратив год, Луи, наконец, приходит к осознанию реальности и, благодаря помощи друзей, намерен воплотить ожидания в жизнь.
Но для начала разговор.
Луи морщится, смотрит на небо, серое, затянутое низкими тучами, чьи бархатистые бока полны холодного пушистого снега, и гадает: пойдёт или не пойдёт.
Ребята выкуривают свою ежедневную сигарету наверху, на дальних скамьях стадиона. Ветер, закручивающийся здесь в ледяные воронки, сковывающий стужей пальцы и кончики ушей, вовсе не помеха. Он лишь срывает дым с губ, унося его прочь, развеивая в воздухе на частицы. Луи впервые думает, что они подобны этому дыму – развеивают свою молодость в ничто.
– Хей, – произносит он, засовывает между губ сигарету, и Стэн тут же протягивает зажигалку. Луи наклоняется, прикрывая огонёк от ветра, и прикуривает.
– Что за новости? – спрашивает Майкл, даже не глядя на него. Он ковыряет промёрзшую землю носком ботинка.
– С чего ты взял, что есть какие-то новости? – ощетинивается Луи. С первой же фразой он теряет контроль над разговором, и это та слабость, на которую нет права. Он не может позволить себе потерять этих парней.
Луи всё ещё нуждается в них, как в друзьях.
– Да ладно, – отмахивается Майкл и поднимает на него задумчивый, серьёзный взгляд. – Я знаю это лицо. У тебя есть что сообщить.
Мысль, что Майкл узнал новость и рассказал её остальным, страхом колет между рёбер. С лицом Луи удаётся совладать, и он уверен, когда делает очередную глубокую затяжку, оно всё такое же бесстрастное, но внутренности скручивает в тугой жгут. Шансы, что он сможет объяснить друзьям правильно, сводятся практически к нулю, если они уже настроили себя негативно.
– А где Малик? – спрашивает он в надежде потянуть время. Стэн пожимает плечами и растаптывает в снегу фильтр выкуренной сигареты.
– Возвращаешься к Пейну? – спрашивает Стэн, и Луи обречённо зажмуривается. Они в курсе.
Кивок.
Тишина прерывается лишь низким гудением ветра и далёким шумом учеников в школьном дворе. Высокие, стройные, будто источенные ветрами сосны за зданием школы машут колкими ветвями, и вокруг царствует зима.
Но леденеет Луи не от её морозных поцелуев. Его замораживает красноречивое молчание друзей.
– В этой школе даже вздохнуть нельзя незаметно, – криво усмехается он, стараясь натянуть на лицо безразличную маску. Получается плохо.
– Так что, снова станешь послушным учеником, капитаном команды, примером для подражания? – равнодушно спрашивает Стэн. – А как же мы?
С удивлением, которое разбивает и без того хрупкую защиту, Луи понимает, что Стэн боится. Делает отсутствующий, безразличный вид, а у самого внутри всё заходится той же дрожью, что и у Томлинсона.
– А как моё возвращение в команду влияет на нас? – спрашивает Луи с уверенностью, которой не было прежде. – Стэн, уж с тобой-то мы были задолго до моего преображения в местного монстра.
Друг неловко качает головой, неуверенный в словах до конца, но Луи видит, что напряжение покинуло его плечи. Кризис миновал, и Стэн уже не так напуган потерей лучшего друга.
– Майкл, – Луи закидывает руку приятелю на плечо. – Разве ты станешь любить меня меньше, если я перестану торчать рядом постоянно? Я же не исчезаю вовсе, мне всего лишь нужно будет уделять время другим делам. Но и о вас я не забуду.
– Всё нормально, Томмо, – произносит Майкл. – Мне и самому не мешало бы подтянуть пару предметов. Главное, возвращайся к своему скейту весной. Ненавижу кататься один.
Луи смеётся, пугая горячим дыханием первые снежинки вновь начавшегося снега. Облака опять посыпают их серебрящимися кристаллами, будто пытаются утопить город в мягкой пелене.
– Тебе бы не удалось избавиться от моей компании ни при каких условиях!
И со смешком на губах, с тёплым дружеским плечом под ладонью, а главное, без осуждения в глазах друзей Луи покидает стадион, чтобы отсидеть несколько часов скучных занятий и встретиться с Гарри в школьной библиотеке. Он не ждёт ничего особенного от этого вечера, лишь знаний и головной боли. Но где-то глубоко внутри живёт воспоминание о робкой улыбке Стайлса, и Луи даже себе не может признаться, что до скрипа в очерствевшем сердце хочет увидеть её вновь.
Хоть раз.
***
Свет, отбрасываемый настольной лампой на потрескавшийся потолок читального зала, оставляет демонические блики. Гарри не может оторвать взгляд, загипнотизированный сиянием, ярким, молочно-белым. Оно разрезает застоявшуюся тьму, мягко, без усилий разгоняет её, трепещущую от ужаса, по углам.
Пальцами, негнущимися, окоченевшими от колючих декабрьских морозов, Гарри водит по выщербленному дереву стола и продолжает наблюдать за игрой света и тени. В ожидании Луи. Он знает, что выглядит странно, уставившись в потолок немигающим взглядом, безостановочно двигая руками по столешнице, но не может заставить себя остановиться. Странное состояние тревоги рождается внутри грудной клетки, увеличиваясь в размерах.
Ничего не происходит вокруг, но Гарри чувствует крадущуюся по пятам смерть. Тихий звоночек внутри тревожно звучит, предупреждая. И появляются первые мысли о побеге. Неопознанные, на задворках сознания, без чёткой формы и содержания.
Чуть позже они обретут ясность.
– Не зависай, у нас мало времени, – негромко произносит Луи, но и этого достаточно, чтобы напугать не только Гарри, но и книжную пыль. Спугнуть тень.
– Я просто ждал тебя, – почти оправдывается он, но вовремя осекает себя. Он не должен чувствовать вину за то, что он такой, какой есть. За то, что он есть.
– Давай начнём с математики, потому что в основном в неё всё упирается. Остальное я нагоню сам, – с грохотом ставит свой портфель на стол Луи, и Гарри чуть морщится, сдвигая его в сторону. На тёмной столешнице блестящими полосами остаются капли растаявшего снега.
– Конечно, – кивает Гарри.
Луи открывает потрёпанный учебник на интересующей его теме, и они погружаются в тягучий утомительный процесс, когда Гарри изо всех сил пытается подобрать нужные слова, объяснить простым языком сложные математические формулы. Минуты подобны снежинкам – медленно, но верно сбиваются вместе, прилипают друг к другу, наращивая час в снежный ком.
Температура в библиотеке незаметно падает, и Гарри всё чаще теряет нить собственного объяснения, сбивается с мысли, потому что в голове царствует холод. От него стучат зубы и тело содрогается под одеждой, но Луи смотрит лишь в книгу, и Гарри рад. Меньше всего ему сейчас нужен полный жалости взгляд.
– Я не понимаю, – в отчаянии стонет Томлинсон, и Гарри на автомате отмечает, как хорошо звучит его высокий, чуть хрипловатый голос. В него будто можно завернуться, как в тёплый шерстяной плед. – Давай вот этот вариант ещё раз.
Томлинсон сдвигает свой стул ближе, наклоняется, и Гарри может почувствовать горячее дыхание с запахом сигарет, а также запах стирального порошка от тонкой ткани платка на его шее.
С того недоразумения в парке, когда шелестящий материал касался его лица, глаза, полные грозы, были так близко, а горячая рука ласкала, дарила невозможное удовольствие – кошмары Гарри уступили место снам о другой жестокости, более желанной. Снам о Луи. И, сидя так близко к нему, когда Томлинсон ненароком касается его колена своим, склонившись над одним учебником, Гарри путается в ощущениях.
С трудом ему удаётся собраться. Связывать мысли всё труднее, но Луи, наконец, ухватывает суть, удивлённо улыбается. Гарри чуть откидывается на жёсткий стул, ведёт уставшими промёрзшими плечами, наблюдая за тем, как Луи записывает правильные ответы в тетради.
– Томлинсон!
Голос Малика, злой, отрывистый, врывается в тишину, царившую между ними. Разрывает её в клочья острыми краями, будто зазубренный нож. Лёгкий, чуть дрожащий мир нарушен, и Гарри сжимается на стуле в ожидании объявления войны. По стиснутой челюсти Луи он понимает – её не избежать, и молится, надеясь не оказаться её неизбежной жертвой.
– Зейн, – спокойно говорит Томлинсон, медленно выдохнув воздух через нос. – Ты мешаешь мне заниматься, друг.
Звук, с которым это слово бьёт Малика по щеке, будто жёсткая, полная раздражения пощёчина, висит в воздухе. Электризует волоски на теле Гарри. Он съёживается, мечтая ужаться до атома.
– Друг, – с нажимом возвращает Зейн слово назад. – Что это за новости о возвращении в команду, и почему я узнаю об этом последним?
– Тебя не было утром на стадионе, – пожимает Луи плечами.
Они буравят друг друга напряжёнными взглядами, и Гарри видит, как взрываются частички материи в пространстве между ними. Злость Зейна ощущается физически, на уровне инстинктов, и Гарри хочется бежать. Так, как никогда не хотелось бежать от Луи, несмотря ни на что.
– Ты не можешь просто бросить нас и вернуться в команду.
– Да? – взрывается Луи. Вскакивает на ноги. – А кто же мне запретит? Может, ты?
На секунду Гарри кажется, что сейчас он ударит Луи, а тот ответит. Воспалённое воображение уже рисует сцену, когда они, сцепившись, катаются по пыльному полу, стирая куртками грязь.
Но, видимо, в голове Малика зреет какой-то иной план. Гарри отчётливо видит момент, когда мысль появляется в изворотливом коварном сознании – черты парня теряют резкость и все его мимические мышцы расслабляются.
– Они выперли тебя однажды. Смешали с грязью, – Зейн наслаждается лёгким румянцем Луи, расправляет уверенно плечи, зная, что каждый его удар находит цель. – А теперь ты, словно щенок, бежишь обратно, забыв об унижении.
Гарри хочет вмешаться, защитить Луи. Не от Малика: его слова пустяк, лишь злые уколы, почти не имеющие значения. Томлинсона сжирают изнутри собственные демоны сомнения. И Гарри мечтает развеять их, доказать, что Луи на верном пути, но внезапная слабость, сковавшая организм, мешает.
– Я разберусь сам, Зи.
– Как скажешь, – спокойно произносит Малик. – Но ко мне потом не приходи, когда это скопище стервятников потеряет страх перед тобой. Надеюсь, они сожрут тебя в этот раз.
Как только Зейн поворачивается к Луи затянутой в чёрную кожу спиной, Гарри видит, как прекрасные острые черты лица ломает страдание. Луи опускается на стул, глядя в книжную тьму библиотеки невидящим взглядом. Стайлс чувствует застывшую в его теле неуверенность, пропитывающую слабостью каждый мускул.
Отвлекает боль.
– Думаю, это твоё поганое влияние, – Зейн прижимает его голову к выщербленной столешнице ладонью. Щёку обжигает дерево, царапает нежную холодную кожу, и Гарри тихо шипит сквозь зубы. – Ты обязательно поплатишься за всё, что сделал.
– Зейн! – повышает голос Луи. – Просто катись к дьяволу, ясно?!
Давление исчезает, но Гарри всё ещё не шевелится. Не хочет.
– Эй, – щёлкает пальцами Луи, снисходительно добавляет. – Отвисни, он ушёл. Бояться нечего.
Голос чуть насмешливый, не агрессивный или злой, но Гарри всё равно неприятно. Он отворачивается, прижимает ледяные пальцы к горящему лицу. Темнота библиотеки клубится, плывёт. Очертания тьмы меняются.
– Стайлс, – Луи повышает голос, сжимает его плечо твёрдой ладонью. – Да что с тобой?
Его слова слышатся будто сквозь густую пелену, а тьма, кажется, разрастается, выползает из угла и движется к ним, поглощая весь объём помещения. Гарри чувствует, как плывёт сознание, а при попытке подняться на ноги, реальность вдруг начинает кружиться.
