Текст книги "Getting my demons out (СИ)"

Автор книги: MasyaTwane

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 19 страниц)

Толпа вокруг редеет. Подростки, понимая, что развлечение закончилось, разбредаются по дому в поисках нового. И пока Стэн в подробностях рассказывает о прелестях девчонки, за которую он так пострадал, скучающий взгляд Томлинсона выцепляет из толпы знакомые вьющиеся волосы. Он напрягается, когда понимает, что Гарри здесь.

Голос друга становится всё тише и пропадает вовсе, когда всё сознание Луи сосредотачивается на одном единственном человеке в этом помещении. На человеке, что, несмотря на всё, что случилось между ними, остаётся для Томлинсона полнейшей загадкой. На человеке, который подчинил себе действия и эмоции Луи одним лишь своим желанием. На человеке, к которому против воли возвращаются мысли раз за разом.

Луи ввинчивает тяжёлый взгляд Стайлсу в спину, не моргая, следя за тем, как Пейн кладёт свою огромную ладонь на хрупкое плечо, а Хоран рядом заливисто смеётся над чем-то, сказанным Гарри. И почему-то раздражение больно жалящими муравьями рождается на самых кончиках пальцев и продвигается вверх, не оставляя спокойствию шанса. Луи бесится, глядя на чужую руку, дотрагивающуюся до Стайлса. До его Стайлса.

Он, не глядя, хлопает Майкла по груди, привлекая внимание, и произносит, всё ещё не оборачиваясь на друзей:

– Я ушёл, парни. Увидимся в понедельник.

Гарри, кажется, чувствует его каким-то неведомым внутренним радаром, потому что стоит Томлинсону сделать всего пару шагов в его сторону, как тот поворачивается, в напряжении оглядывая толпу. Их взгляды встречаются, и Гарри немедленно опускает глаза в пол, отчаянно краснея. Это наполняет пустоту под рёбрами Луи пенистым шампанским, и губы сами собой расплываются в довольной улыбке. Но она слетает вмиг, когда Стайлс отдаёт свой стаканчик Найлу, бросает несколько слов и направляется к выходу, не оглядываясь.

Луи следует за ним, пробираясь через пьяную веселящуюся толпу, которая мешает, затормаживает, словно зыбучие пески утягивает в пучину, не позволяя выбраться. Но Томлинсон слишком сильно хочет добраться до убегающего Стайлса. Он выдаёт несколько ударов локтями, расчищая себе путь, и когда Гарри добирается до двери, делает последний отчаянный рывок, с силой врезаясь в его спину. Луи чувствует, как воздух с болезненным шипением вырывается сквозь стиснутые зубы Стайлса, как тот пытается выбраться из-под тяжести тела Томлинсона, но сил не хватает.

– Пойдёшь со мной, – ставит его перед фактом Луи и, сжимая в кулаке воротник кофты, словно нашкодившего котёнка, тащит на улицу.

Стайлс сопротивляется, пытаясь отталкивать его руками, отчаянно пряча взгляд, и это лишь раздражает.

– Да не рыпайся ты! – Луи вздёргивает его сильнее, получая в ответ болезненный стон и обиженное сопение. – Нужно поговорить.

Луи сердится на него за попытку побега, да и травка в организме не делает эмоциональное состояние более стабильным, поэтому он сильнее прижимает к себе худое тело, вдыхая сладкий цветочный запах. Влажный воздух и близость Гарри возвращают его в парк, и Луи снова хочет увидеть, как Стайлс выгибается, желая получить ласку, услышать, как тот стонет, хрипло и жадно, хватая приоткрытым ртом воздух.

Но тот явно против такой близости. Гарри кладёт свои тонкие пальцы поверх запястий Луи и пытается убрать его руки от собственной одежды. Луи с удивлением смотрит на дрожащие ресницы, что прячут от него взгляд загадочных зелёных глаз, замечает мягкий румянец на щеках. И ему хочется провести ладонью по нежной коже.

– Стайлс! – зовёт он. – Посмотри на меня.

Гарри вздрагивает, поднимает голову, и теперь черёд Луи прятать взгляд. Секунды хватает, чтобы увидеть всю степень отчаяния в лице подростка.

– Что ты хочешь, Луи? Посмеяться над тем, что произошло между нами? Назвать меня жалким? Унизить сильнее? – Гарри кричит, отталкивая Томлинсона от себя. И тот стискивает зубы. Злость возвращается, разгоняя по телу электрические импульсы, заставляя кожу искриться. – Не утруждайся, я осознаю. Поэтому просто отвали, ладно?

Пальцы сами по себе вплетаются в кудрявые волосы, и рука сжимается, стискивая их у корней. Луи тянет чужую голову назад, глядя сверху вниз в злое лицо, вдыхая раздражение и отчаяние Гарри.

– Ты чудик, Стайлс. Кто дал тебе право так говорить со мной? Что бы там ни произошло между нами, тебе лучше держать свои детские эмоции при себе. Я предупредил тебя, в следующий раз я отделаю тебя так, что ты от страха и дышать рядом со мной не сможешь.

Луи распаляется всё сильнее. От его хорошего настроения и желания спокойно поговорить не остаётся и следа. Стайлс действует на него подобно красной тряпке – на быка, с каким бы намерением Луи не думал о нём, всё всегда сводится к ярости.

– Луи, отстань, – всё ещё трепыхается Гарри в его руках, но Томлинсон неумолим.

Он сжимает пальцами подбородок, фиксируя лицо, наклоняется и произносит в мягкие губы:

– Я сказал, что хочу поговорить!

И когда его ладонь сжимает тонкое запястье, а под подушечками пальцев едва заметно чувствуется пульс, Луи понимает, что не может выкинуть Гарри из головы, и теперь остаётся только барахтаться в этом океане новых и бесконтрольных эмоций в надежде на избавление. Но яркие глаза и сладкий запах гиацинтов, что исходит от Гарри, обещают, что спасения не будет.

***

Гарри больше всего раздражает хватка на руке. Луи тащит его вперёд по тёмной улице, совершенно не обращая внимания на косые взгляды подвыпивших и разодетых подростков вокруг. И лишь у школьной ограды он останавливается, резко оборачиваясь. Гарри налетает на него, но тут же отскакивает, потому что любая близость с Томлинсоном, малейшее прикосновение сводят его с ума, заставляя терять голову. И это опасно: Гарри должен всегда оставаться начеку, иначе пострадают люди.

– Итак, – произносит он дрожащим голосом, пытаясь выглядеть уверенно. Но ничего не получается, и только то, что Луи, наконец, убирает руку с его запястья, хоть немного успокаивает. – Луи, мы можем забыть о том, что произошло в парке?

Гарри надеется, что они могут. Ведь Томлинсону плевать, и Гарри всего лишь очередной лузер в его списке жалких ничтожеств.

– Я хочу знать, что это было. Ты с таким желанием подставлялся под меня, Стайлс, – Луи говорит твёрдо, уверенно, а каждое слово пощёчиной бьёт Гарри по лицу. Тот рад лишь одному – Томлинсон прячет взгляд, не желая смотреть ему в лицо, произнося все эти мерзкие вещи. И остаётся небольшая вероятность, что это всего лишь образ и Луи продолжает отыгрывать свою роль.

– Правду?

– Правду, – кивает Томлинсон.

Он опирается плечом о каменную башенку школьных ворот и скрещивает руки на груди. Но Гарри видит напряжение, что скользит по его коже, вместе с дрожащим дыханием. И только поэтому решает сказать правду.

– Ты нравишься мне. Очень.

Его голос хрипит и срывается, когда он выпускает из себя эту откровенность едва слышными звуками. Луи не шевелится, не смотрит на него, кажется, даже не дышит. Но Гарри видит, как сильно его зубы закусывают нижнюю губу.

– Это не взаимно, ты же понимаешь? – наконец произносит он, и Гарри лишь потерянно кивает. Он и не надеялся на другое. Ему не нужно другое. Он заслужил своё одиночество. – Мне не нужны отношения.

– Тогда просто забудь о том, что случилось в парке. Я больше никогда не подойду к тебе и не спровоцирую. Обещаю, – спокойствие предаёт Гарри, и он закусывает костяшку указательного пальца, с силой впиваясь в кожу. – Держись от меня подальше, Луи!

Томлинсон не обращает внимания на подступающую к Гарри истерику. Он неторопливо отходит от ограды, глядя своими выворачивающими душу глазами, и, улыбаясь, произносит, прежде чем уйти:

– Замётано.

========== Первая татуировка ==========

Комментарий к Первая татуировка

MilkyWay222

С Днём Рождения, самая сладкая шоколадка))

В комнате совершенно темно. Это темнота поздней ночи, когда уже закончилось третьесортное ток-шоу, а по телевизору крутят бесконечные рекламные ролики. Гарри ёжится под тонким одеялом, глядя в окно. У него нет телевизора, и он совершенно не жалеет об этом. Сейчас вряд ли показывают что-то кроме повторов дневных новостей, которые не хочется смотреть даже в первый раз.

Гарри слушает завывания ветра, скептически разглядывая починенное им окно. Оно не выглядит прочно и тепло, и Стайлс уверен, он всё-таки погибнет этой зимой от холода. Просто не проснётся в один из своих холодных серых дней.

Кошмар, разбудивший его в середине ночи, постепенно угасает, растворяясь в пространстве, забываясь. Гарри отвлекается, разглядывая шумящие деревья за окном, и гипертрофированные воспоминания, которые мозг превратил в жуткие образы и пугающие видения, отпускают его; спокойствие тёмной осенней ночи возвращается, усыпляет.

Мальчик прикрывает покрасневшие от слёз и недостатка сна глаза и проваливается в сон. В сон, который не длится дольше нескольких секунд: громкий стук в дверь разбивает тишину, вырывая Гарри из зыбких рук безмятежности, бросая обратно в холодную пугающую реальность.

Сердце заходится сокрушающим стуком, когда Гарри откидывает одеяло и растерянно моргает. Его пальцы дрожат от напряжения, когда он смотрит на часы. Половина пятого утра, и за его дверью кто-то нетерпеливый. Это слишком сильно похоже на один из его страшных снов.

Но стук становится всё громче, а потом высокий, немного сиплый голос Луи произносит:

– Давай, Стайлс! Сколько можно спать?

Гарри зажмуривается, с разрушенным видом потирая место на коже прямо над испуганно трепещущим сердцем. Он нехотя поднимается, чтобы открыть дверь. Мягко щёлкает замок, и Гарри опускает взгляд на красные вансы Луи, лишь бы не видеть его пропитанные электричеством глаза. Глаза, которых он поклялся избегать.

– Я не спал.

Это звучит глупо, произнесённое хриплым дрожащим голосом, но Гарри плевать. Он не знает, что сказать Луи, не знает, как посмотреть на него, не потерявшись в смущении и стыде за собственное признание, так бестолково озвученное. Стайлс ненавидит момент, в который из его рта вырвались эти унизительные слова. Он буквально развернул свою душу и положил Томлинсону под ноги.

– Собирайся, – говорит Луи, и его голос звучит приглушённо и спокойно.

Гарри поднимает голову, бросая взгляд украдкой: парень осматривает его квартиру в открытую дверь, удивлённо приподняв бровь. И Гарри не спрашивает, почему Томлинсон на его пороге и куда хочет его отвести, потому что сердце ещё не вошло в свой нормальный ритм, а дурацкие слова о симпатии к Луи и его насмешливый отказ повисли между ними, стягивая пространство в тугую сжатую пружину, готовую раскрутиться в любую секунду.

Джинсы, тёмный свитер крупной вязки и ветровка, которую Луи снял с крючка у входной двери самостоятельно. Гарри прочёсывает спутавшиеся пряди, убирая их набок, и выходит следом за ним, закрывая дверь.

В машине Луи тепло, и его куртка лежит на заднем сиденье. Вокруг пахнет яблоками и разбросаны мягкие игрушки. Гарри не задаёт вопросов, а Луи не пытается прервать затянувшееся молчание. Раннее утро давит на виски густым сумраком, бросая редкие дождевые капли в лобовое стекло, и Гарри съезжает по сиденью, поворачивается на бок, чтобы разглядеть сосредоточенное лицо водителя.

Луи прикуривает. Его тонкие пальцы без напряжения сжимают руль, а глаза не отрываются от мокрого асфальта, выхватываемого светом фар из окружающей тьмы. И Гарри, пустой и уставший, впитывает в себя образ Томлинсона. Он бежал от тьмы, надеясь, что осколки его жизни ещё можно собрать, склеить. Но на его пути появился Луи, со своим кисло-сладким вкусом и электрическими разрядами в глазах. И Гарри знает, что у него не получилось спрятать себя. Луи проник под кожу, разъедая крохи спокойствия, остатки желания жить, превращая Гарри в безвольную куклу.

Он прикрывает глаза лишь на секунду, вслушиваясь в дыхание рядом, а открывает их, когда Луи касается его плеча, бормоча:

– Приехали, Гарри. Давай, поднимайся.

Яркие неоновые буквы со стены здания, перед которым они остановились, освещают салон машины, Гарри нужно несколько секунд, чтобы прийти в себя. Он заспанно моргает, потирает затёкшее плечо и только потом спрашивает:

– Где мы?

Кривится от звука собственного голоса. Слишком хриплый, он неприятно разбивает уют, резко контрастируя с мягким видом Томлинсона. И Гарри смущается, отворачиваясь на сиденье, поправляя помятую одежду. «Мы» звучит обнадёживающе, и это не то, что может позволить себе Стайлс. Он не знает причин, по которым Луи вломился к нему в квартиру в середине субботней ночи и привёз сюда, но это точно не альтруизм или желание провести вместе время. Не после его категоричного отказа.

– Лондон, – отвечает Томлинсон. Он открывает дверь, покидая автомобиль, а Гарри растерянно моргает. Они проехали 170 миль, а это значит, что он проспал больше трёх часов. Но как возможно, что он ни разу не проснулся, мучимый кошмаром? Гарри уже давно не спал так спокойно и легко, как сейчас. Он переводит задумчивый взгляд на Луи и грустно улыбается: вот кому он обязан несколькими часами крепкого сна. И Гарри чувствует, как хорошо ему было бы рядом с Томлинсоном. Но…

Он трясёт головой, прогоняя непрошеные мысли. Им не быть парой. И не только из-за Луи, который не испытывает ровным счётом ничего, кроме презрения и злости. Дело в самом Гарри. Дело в Тьме.

Луи нетерпеливо барабанит пальцами по капоту, ожидая, когда Гарри последует за ним. И тот тяжело вздыхает, понимая, что ему уже плевать на планы взбалмошного Луи, как и на собственное будущее: собирается ли Томлинсон сегодня просто посмеяться над ним или сделать действительно больно. Всё равно.

Яркая вывеска гласит, что за металлической дверью, выкрашенной в отвратительный, режущий глаз красный цвет, находится тату-салон. И Луи уверенно проходит внутрь, кивая рослому парню на входе. Гарри следует за ним в дымное, пропахшее виски и краской помещение, стараясь не отставать. Он всё ещё не понимает, что происходит между ним и Томлинсоном, что происходит в данный конкретный момент, а главное, что происходит в голове у Луи. И желание найти ответ на этот вопрос трепещет внутри, будто тонкий фитиль горящей свечи, и когда этот огонёк погаснет, Гарри захлебнётся тьмой.

– Отто! – произносит Луи, сжимая протянутую толстяком руку. – Готов принять меня? А это Стайлс! Не обращай на него внимания.

Гарри делает ещё шаг ближе, касаясь мягкой ткани кофты Луи. Он оглядывается, впитывая в себя странную атмосферу этого места, примечая угрюмость на лицах и грязный, покрытый сигаретными окурками пол.

– Луи, приятель! Решился испортить свою кожу ещё раз?

Луи кивает. Он цепляет края серой худи, стаскивая через голову, задевая бок Гарри локтем. Случайное прикосновение пугает Гарри, и он отскакивает назад, словно трусливый зверёк, а Луи лишь улыбается краем губ.

Он протягивает свою кофту, и Гарри бережно забирает её из сильных рук, стараясь не прижимать к себе слишком нежно. Но от неё пахнет Томлинсоном, и он хочет прижаться щекой к мягкой ткани, хранящей тепло хозяина.

– Посиди вон там, – просит Луи, и Гарри кивает, усаживаясь на старый диван, лёгким движением головы отказываясь от квадратной бутылки с янтарной жидкостью, а пальцы незаметно перебирают худи Томлинсона, пока глазами он пожирает его уверенно расправленные плечи.

Гарри отбрасывает лишние мысли, просто наслаждаясь видом Луи в кресле татуировщика, позволяя себе обмануться ненадолго, поверить лишь на сегодня, что Томлинсон не презирает его.

Гарри улыбается, когда Отто подмигивает ему и наклоняется над запястьем Луи. Это утро превратится в яркое воспоминание.

***

Луи скептически хмыкает, когда Гарри делает большой глоток алкоголя из протянутой бутылки и садится в кресло. Запястье зудит и ноет, когда свежие чернила уживаются под повреждённой кожей. Новое тату жжёт руку приятной болью.

Он улыбается, глядя на мелко дрожащие пальцы Гарри, когда тот подворачивает левый рукав, вытягивая руку на столик перед Отто. Татуировщик надевает перчатки, а Луи искренне наслаждается волнением, что волнами расходится по помещению от Стайлса. И это почти так же хорошо, как тогда на поле, когда он до боли вывернул тонкую руку, прижимая это тело к себе.

Луи хочет увидеть, как нетронутая молочная кожа будет испорчена, навсегда опорочена тёмным рисунком. Он хочет посмотреть на приоткрытый от боли рот Гарри, на его короткие выдохи, когда игла будет прокалывать запястье, повреждая, нанося узор. Всё, что заставляет лицо Гарри кривиться, а дыхание – прерываться, приносит Томлинсону странное удовольствие.

– Хей, Лу, – зовёт его Отто, сжимая запястье Гарри пальцами в перчатке. – Проваливай на улицу, парнишка нервничает под твоим прожигающим взглядом. Да что там, мне и самому не по себе.

– Принцесса просто боится боли.

Луи самодовольно смеётся, стараясь задеть Стайлса. Он снова в этом настроении, когда хочется задирать и унижать, увидеть тот бархатный румянец, запустить пальцы в волосы и сжать. Луи не понимает почему, но не сопротивляется.

Но Гарри смотрит снизу вверх взглядом, которого Томлинсон никогда не видел, осаждая Луи без слов. Глаза едва блестят, а подбородок упрямо вздёрнут – он настроен решительно.

– Луи, пожалуйста, – произносит он, и Томлинсон неожиданно для себя подчиняется без слов.

Он выходит на улицу, вдыхая ноябрь в свои лёгкие. Осень внутри вызывает лишь трепет и холодное чувство опустошённости. Безысходность сжимает в холодной руке сердце. Луи чувствует, как катится вниз по наклонной. Его жизнь пуста и бессмысленна. Примирение с семьёй было лишь маленьким шагом к обретению себя, воли к жизни и желания эту жизнь наполнить смыслом.

Луи сделал первый шаг, но дальше не пошёл. И если до появления Гарри и его зелёных глаз, что кислотой разъедают доспехи ожесточения и безжалостности, Луи не стремился вернуться к прошлому и не переживал, то теперь он всё чаще думает о доброжелательных взглядах без пожирающего страха, о футболе и волнении перед школьными тестами – о себе прежнем.

И чёртова осень забирается всё глубже в кости, выхолаживая ложь, открывая небу горькую слабую правду – Луи осточертело быть жестоким устрашающим монстром.

Щелчок зажигалки, и кончик сигареты тлеет, а серый ядовитый дым выгоняет ноябрь из лёгких, успокаивая разволновавшееся сердце. Маска возвращается на место: губы кривятся, но не в разочаровании, а наглой жёсткой усмешке.

Луи рад, что слабость накрыла его, когда Гарри не оказалось рядом. Слишком проницательный, слишком взрослый для своего возраста Стайлс раскусил бы его в два счёта. И может быть, это именно то, что нужно Томлинсону – человек, видящий насквозь, протянувший руку, но Луи упрям и испуган, он не покажет свою боль, особенно Гарри.

– Томлинсон!

На его плечо ложится тяжёлая рука, больно сжимая.

– Бирсак, – отвечает он в той же манере, стараясь не морщиться.

– Я думал, ты усвоил последний урок – я не должен видеть тебя здесь. Мне похер, чей ты друг, это место моё.

– Да я вообще плохо учусь.

Луи щелчком отшвыривает сигарету в стоящего справа от Энди парня, провоцируя их. Они подрываются с места, и Томлинсон успевает отклонить первые два удара, вывернуться и ударить самостоятельно, разбивая кому-то челюсть. Адреналин подскакивает, переключая его в нужный режим, когда реальность воспринимается возбуждённым мозгом будто в замедленной съёмке, а решения принимаются мгновенно.

Драка изначально нечестная – трое на одного, но Луи не задумывается об этом, когда бьёт одного из дружков Энди по лицу. Он чувствует кровь на костяшках пальцев, слышит едва заметный за тяжёлыми выдохами хруст ломающегося носа. Да, это тот момент, когда человек познаёт себя, и Луи никогда не бегал от драки.

Он разворачивается, подставляя предплечье под удар, блокируя выпад Бирсака, отпихивает ногой его второго приятеля, а потом возвращается к Энди, который заносит вторую руку. Картинки мелькают перед глазами, Луи не анализирует и не рассуждает, он отдаётся голым инстинктам. Ещё одно предплечье, в которое приходится удар, а потом Томлинсон слегка толкает назад оппонента и бьёт его лбом в лицо.

Боль острая и оглушающая, но даже близко не такая сильная, как у врага. Энди прикрывает рот ладонями, и Луи агрессивно скалится, уверенный, что выбил ему пару зубов.

Луи слишком радуется ещё не одержанной победе, поэтому пропускает грубый тычок под рёбра от последнего из парней. Его ведёт в сторону, спина врезается в капот машины, и кулак проезжает по скуле, обжигая. Он чувствует непрекращающуюся боль и то, как кровь заливает глаза.

Парень всё бьёт и бьёт Томлинсона в лицо, реальность плывёт и вращается, боль сковывает лицевые мышцы, а потом внезапно наступает затишье. Луи сползает по капоту на землю, пытаясь разлепить склеенные кровью ресницы. Он видит парней из тату-салона, скручивающих бившего его парня, видит Бирсака, сплёвывающего кровь себе под ноги, и улыбается, несмотря на боль. Но потом его взгляд падает на Гарри: тот стоит далеко от этой сцены, глаза широко распахнуты, и даже отсюда Томлинсон может разглядеть, как блестит зелень внутри радужки от сдерживаемых эмоций. Гарри странно реагирует на жестокость, Луи заметил это ещё в их первую встречу в переулке. Парень будто знает что-то, неподвластное другим, он не кривится при виде крови, но цепенеет, будто она зовёт его, будто внутри Стайлса происходит борьба каждый раз, когда кто-то проявляет агрессию. Луи хочет это выяснить.

Он тяжело поднимается на ноги, опираясь на капот маминой машины, в благодарность кивает Отто и подзывает к себе Гарри одним жестом. Стайлс послушно направляется в его сторону, но дорогу ему преграждает Бирсак. Луи сжимает челюсть и напрягается, когда Энди делает два шага вперёд, задевая Стайлса плечом. Никто не успевает среагировать, когда Энди сжимает подбородок Гарри. Взгляд Стайлса темнеет, чернота заливает радужку, а дыхание замирает на губах. Луи вглядывается в знакомые черты и не узнаёт в них прежнего покорного незаметного Стайлса. Гнев меняет его, преображает. Луи видит абсолютно нового человека, незнакомого и опасного.

– Эй! – он делает шаг вперёд, и Энди оборачивается.

– Увижу тут ещё раз – оторву тебе руку, Томлинсон, – угрожает Бирсак.

Гарри, не моргая, смотрит в висок удерживающего его парня и металлическим неживым голосом произносит:

– У него есть ещё одна.

Все головы поворачиваются в его сторону, и Луи подавляет в себе желание взять Гарри за плечи, увести дальше. Но чёрный взгляд, будто сама ночь сгустилась внутри Стайлса и теперь рвётся наружу через глаза, зеркало человеческой души, перемещается медленно с обидчика на Томлинсона. И Луи задыхается.

Это наваждение длится вечность, когда лёгкие сжимаются, отказываясь принимать кислород, когда атмосфера разряжается в мгновения, превращая осеннюю улицу в пустой вакуум космоса. Но потом Гарри моргает, его черты смягчаются, а во взгляд возвращается зелень ранней весны. Луи вдыхает, отталкивает Энди в сторону и сжимает пальцы на запястье Гарри. Он бросает грубое «отъебись», рывком открывает дверь машины и силой засовывает Стайлса внутрь.

Луи чувствует, как его душа леденеет от ужаса перед тем, чему он стал свидетелем.

Леденеет от ужаса перед Гарри.

***

Пока Луи гонит машину по трассе вдоль высоких деревьев, он думает лишь о мёртвом взгляде Гарри. Эти чёрные дыры, поглотившие блестящие глаза Стайлса, заставили Луи превратиться в одну из собственных жертв: его сердце подкатило к горлу, а пальцы заледенели. Луи почувствовал страх впервые с тех давних пор, когда был просто подростком-футболистом.

Он сжимает руль, включает дворники, потому что дождь стучит по крыше всё сильнее и заливает лобовое стекло, затрудняя видимость. Луи вглядывается в мокрый асфальт, намеренно игнорируя притихшего Гарри. Он возвращается мыслям в прошлый год: в год побоев и унижений, в год разочарования, когда он из популярного улыбчивого капитана команды за месяц превратился в забитого растерянного подростка-гея под гнётом насмешек и издевательств.

Луи не хочет думать о прошлом, но осень и сладкий цветочный запах сидящего рядом Гарри, а также остаточная дрожь пережитого потрясения давят, ломая и без того хрупкое сопротивление. И его выбрасывает вон из реальности в бездну воспоминаний. Он чувствует холод металлического шкафчика лопатками, куда вжимал его Зейн, ещё не являющийся другом, выплёвывая оскорбления в лицо; он слышит свист футболистов в раздевалке перед душевыми и сорванный голос Лиама, отстаивающий его право находиться среди собственных тиммейтов; он видит лишь грустно поджатые губы Шерил, когда директор Брэдли высказывает недовольство пропусками уроков, когда он не пытается прислушаться к подростку, а просто клеймит его прогульщиком, и Луи с сожалением и болью между рёбер стаскивает с плеча капитанскую повязку, оставляя её на директорском столе.

Прошлое возвращается яркими картинками, словно стерео-фильм: ушедшее, но не забытое.

– Ты такой из-за боли?

Голос врывается в сознание вихрем, пугая воспоминания, и Луи подпрыгивает на сиденье, а машина чуть виляет влево. Он чертыхается сквозь зубы и бросает злобный взгляд на Гарри. Но тот не отворачивается, не извиняется. Он выглядит обречённо уверенным. Луи с ужасом смотрит на тонкую руку, заклеенную специальным материалом, прячущим свежие чернила и пораненную кожу от света и грязи. Огромных усилий стоит сохранить на лице маску безразличия и отстранённости, когда холодные пальцы касаются запёкшейся крови на разбитой брови.

Луи сбавляет скорость, потому что внутри всё дрожит от ощущений, он боится не справиться с управлением.

– Совсем нет, – сипит в ответ. Он дёргает плечом, побуждая Гарри убрать руку от своего лица, а потом внезапно задаёт этот мучающий его с первого дня вопрос. – Кто ты?

Гарри улыбается. Разрушенно и грустно. Он пожимает плечами, а потом отворачивается к окну.

– Поверь, ты не хочешь этого знать.

Луи бесится. Он протягивает руку, сжимая растрёпанные кудри в кулак, и дёргает голову Стайлса к себе. Тот шипит, щурится, будто рассерженный кот. Он сопротивляется, царапая запястье, и Томлинсон отпускает, но вопрос остаётся висеть в напряжённом воздухе, подогревая кровь, источая терпение. Гарри ёрзает на сиденье, закусывает в нерешительности собственные губы.

– Я не отступлюсь, Стайлс. Начинай рассказывать.

По обречённому взгляду Луи видит, что победил. Он берёт пачку с приборной панели, стараясь вытащить оттуда сигарету зубами. Он чувствует инстинктами, что этот рассказ перевернёт его жизнь, сломает его и выстроит новую личность. Луи боится до чёртиков, но уже не сможет просто закрыть глаза и пройти мимо этого странного парня, который, будто сама осень, явился в его город без приглашения, принеся с собой смертельный шторм.

Вдалеке сверкают едва заметные молнии, а раскат грома прокатывается гулом по тёмному небу над их головами. Сигарета падает на пол, Луи, не глядя, отбрасывает пачку, наклоняясь. Его ладонь сталкивается с рукой Стайлса между чуть раздвинутых коленей. Томлинсон переводит взгляд с дороги на согнувшегося Гарри и оказывается нос к носу с его красивым бледным лицом. Глаза Гарри пожирают его, глядя снизу вверх, с восхищением, странным желанием обладать, с голодом, которого раньше Луи не замечал.

Он цепенеет, крепче впивается в руль, когда уверенная рука Стайлса достаёт сигарету с пола, когда тот перекладывает её к лобовому стеклу, когда тянется к пуговице на джинсах Луи.

– Нет-нет-нет, – бормочет Луи, но неуверенное отрицание оказывается заглушённым очередным раскатом грома.

Гарри придвигается ближе, расстёгивает молнию, и Томлинсон с ужасом и трепетом одновременно обнаруживает, что возбуждён.

– Что ты делаешь? – шепчет он, а Гарри лишь улыбается. Улыбается странно и отстранённо. И пусть в его глазах нет тьмы сейчас, Луи всё равно не понимает, где его забитый Стайлс и кто этот уверенный в себе незнакомец.

– Я ухожу от разговора, Луи, – честно признаётся Гарри и, наклоняясь, обхватывает член губами.

Влажный жар рта Гарри, и Томлинсон стонет в голос, съезжая по водительскому сиденью ниже. Он широко распахивает глаза, благодаря Вселенную за то, что на трассе нет других машин, и крепко сжимает руль.

Он не останавливается, так же как не останавливается Стайлс. Дождь, гром, скользящие по мокрому асфальту шины и такое всепоглощающее первое удовольствие. Они играют со смертью, даже не отдавая себе в этом отчёта, просто наслаждаясь близостью друг друга. И время останавливается, а опасность кажется лишь детской игрой.

~~~

Ноябрьская ночь пробирала насквозь, заставляя зубы стучать от холода. Энди застегнул куртку, игнорируя насмешки друзей по поводу своего внешнего вида, и направился вниз по ночной улице. Томлинсон ещё получит своё, пусть только попробует попасться ему на глаза.

Парень замер возле слабо освещенной витрины и вгляделся в тусклое отражение. Под глазом разлился синяк, губы лопнули, и при любом неосторожном движении сквозь запёкшуюся корку сочилась свежая кровь, а вокруг рта некрасиво вздулась припухлость. Челюсть нещадно болела, а в груди всё горело от злости.

– Ублюдок.

Энди провёл рукой по избитому лицу и недовольно зашипел, когда пальцы задели корку на губе и из поврежденной кожи вновь потекла кровь. Он прижал тыльную сторону ладони ко рту, бросил последний взгляд в отражение и, сгорбившись, повернул в тёмный переулок. Ничто не заставило бы его пройти по более длинной и безопасной дороге к дому. Он хотел как можно скорее упасть на диван и приложить лёд к горящему лицу.

Погрузившись в мысли о том, каким способом он отомстит Томлинсону, он не услышал тихих шагов за спиной, которые упорно следовали за ним. Он не замечал следующую за ним тень, пока до него не донёсся тихий вкрадчивый голос.

– Зря ты тронул того парня.

Бирсак резко обернулся, чувствуя, как горячая кровь из губы потекла по подбородку, и угрожающе двинулся в сторону стоящего в тени незнакомца. Он просто хотел побыстрее оказаться дома.

– Ты, блять, ещё кто такой?

Фигура подалась вперёд, и последнее, что смог заметить Энди перед тем, как потерять сознание – летящую к его лицу биту. Он не успел удивиться и уже не услышал глухой звук удара. Ярко-синие глаза закатились, и парень безвольной куклой упал на холодный асфальт. Он отключился, чтобы очнуться в другом месте.

Страшном месте.

========== Понятнее ==========

– Она ужасная сестра, – твердил малыш, волнуясь, перебирая разноцветные карандаши на столе друга. – Джемма злится и кричит, но это я должен злиться. Это я обижен.

Бен поглаживал пальцами напряжённую спину ребёнка, читая книгу, и Гарри всегда удивлялся, почему взрослый продолжал слышать и понимать всё, что говорил малыш.

– Гарри, а ты сказал ей?