Текст книги "Мир для Мирры"

Автор книги: Мануэлла

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 19 страниц)

–Мирра, ты ведь, кажется, пару раз была в тюрьме, не так ли?– ласково приобнял меня он.

–Да, была.

В те дни я работала на складах, и мы с другими женщинами относили в ангар одеяла для заключенных.

–Скажи, видела ли ты что-нибудь необычное тогда?– вдруг интересуется он, отстраняясь. Я хмурюсь, не понимая, о чем идёт речь. Может, нам грозит какая-то опасность с их стороны, и Вэл так аккуратно опрашивает каждого, кто хоть когда-то работал в тюрьме? Но тогда бы он начал с охраны, да и закончил бы на них же. Если только не ...А вдруг он подозревает кого-то из тех, кто работал несколько дней по распределению? Подозревает в сговоре с заключенными?

–Нет. Вроде бы, нет. – наконец, прекращаю перебирать в уме те мелочи, что с большой натяжкой, но смогли бы сойти за подозрительные.

–Ты точно уверена? – нагнетает он серьезным голосом, но тут отворачивается, едва я замечаю улыбку, что искривляет уголки его губ. Что-то здесь не так!

–Вэл! – недовольно бросаю ему– Ты что, опять меня разыгрываешь?!

Серьезного и всегда собранного Вэла трудно представить дурачащимся или несерьёзным. Трудно тем, кто не знает его настоящего. Кому он показывает лишь часть себя, ту, что заготовил для общества. С друзьями и мной он другой. Весёлый, любящий подшутить. Например, я с трудом понимаю, серьёзен ли он и говорит правду, или же шутит, выдавая за неё только что придуманную им ерунду. Вот и сейчас он смеётся:

–Мирра, я всего лишь хотел тебе сказать, что там, за решеткой, такие же люди как и мы с тобой. У них нет ни хвостов, ни рогов. Они– не порождение тьмы. Просто их условия жизни были гораздо хуже, нежели наши. И поэтому...– войдя в раж, он вдруг осекается, заметив горькую усмешку на моем лице.– Мирра, прости меня. Прости, я– дурак! Я знаю, что тебе было гораздо хуже, чем многим из них. И ты ...Ты справилась, выдержала. Не сломалась, но...

–Достаточно похвалы. – останавливаю его.– Вэл,– со всей серьезностью стараюсь достучаться до этого непрошибаемого мужчины – Пойми, то, что ты делаешь– это, возможно, верно. Но твои противники, они... Они ведь просто используют это против тебя. Сыграют на страхах жителей.

–Они– глупцы, Мирра! – возражает Вэл, не давая мне закончить.– Глупцы, закостенелые, живущие прошлым! Новый мир требует нового подхода. Здесь смешалось добро и зло, " хорошо" и " плохо". Скажи, украсть еду у другого– это ведь плохо, так? А наблюдать, как твой ребенок умирает от голода, разве это – хорошо?!– распыляется он. Я отвожу взгляд, стараясь не вступать с ним в спор. Это бесполезно, кажется, вся колония знает о непреклонной позиции Вэла в этом вопросе.

***

Я ложусь спать, а в ушах все ещё звучат слова Вэла. О том, что у него есть друзья по ту сторону решетки. И о том, что он планирует сделать со стеной... Сейчас мне становится действительно страшно. Вэл...кто же он? Безумец, видящий мир иначе, нежели остальные – добрым и чудесным, или гений, что действительно приведет всех нас к лучшему будущему. Будущему, где, наконец, не придется бояться друг друга, не ожидать нападения, не терять раз за разом своих близких...

2.4 Церемония

За длинным столом сидят десять человек разного возраста. Пять мужчин и пять женщин. На каждом из них белая туника поверх одежды– очень давно кто-то из первых поселенцев увидел в одной из книг по истории картинку, изображавшую заседание ареопага. С тех самых пор кипельно-белая туника стала частью образа члена совета, переходя от человека к человеку. И не важно, что они– всего лишь простыни из одной много лет назад расформированной воинской части, чьё имущество после ушло с молотка. На каждой из них в углу стоит черная печать с информацией о части. Главное – торжественность, которую « туники», без сомнения, придают образу.

Вдоль дороги к ним с каждой стороны рядами стоят большие шесты с факелами на конце. Чтобы пара, которую вызовут предстать перед советом, шла вдоль них, и отблески пламени играли на их взволнованных лицах. А позади шестов, прямо на земле, будто чтобы ещё раз подчеркнуть контраст между высоким советом и простыми жителями колонии, сидят люди. Завороженно они наблюдают за тем, как первая пара следует по дороге к столу совета. Высокий темноволосый мужчина средних лет, нервно потирающий ладони о брюки, и маленькая пухлая блондинка, её я помню, это Нэлл, она работает в архиве– огромном ангаре, где собраны всевозможные книги по истории мира, народов, стран. Нэлл наоборот спокойна, горделиво и величественно ступает она вдоль дороги. Наконец, когда они подходят к столу совета, глава совета, Арвиус, мужчина, древнее, чем сам мир, чьи волосы и брови белы как снег, берёт в руки конверт, нарочито медленно и напоказ вскрывает его, доставая оттуда бумагу с мелкими записями, и, слегка прищурившись, зачитывает:

–Перед нами стоят Патрик О'Брайен и Нэлл Торстон. Совместимость – 5 из 9 .

На этих словах Патрик нервно сжал кулаки, а на его лице заходили желваки. Смуглый, высокий, состоящий будто из одних мышц, он представлял разительный контраст с маленькой светлокожей Нелл.

–Но, более детально изучив каждую кандидатуру, а также один из наиболее важных для нашей колонии показателей, мы пришли к выводу, что они могут считаться парой.

Радостный вскрик Патрика потонул в гуле всеобщего одобрения. Подхватив Нелл на руки, Патрик закружил её так, что, когда вновь поставил оземь, она слегка покачнулась, ухватившись за его мощную руку, чтобы не упасть.

–Дети мои. Объявляю вас парой во благо процветания и великого будущего нашей колонии. Будьте дружны и верны друг другу, любите и почитайте друг друга, а также...

–Наплодите нам много детишек.– неуважительно перебивает сухонькую старушку из совета кто-то из людей, но она лишь довольно сверкает глазами:

–И, это, конечно, в первую очередь.

Все радостно аплодируют, пока Патрик и Нелл идут на особый пьедестал, где уже приготовлены несколько скамеек для пар.

–Что же, теперь вторая пара. – поднимает вверх руку, чтобы призвать всех к молчанию, глава совета.

Вдоль дорожки идут молодой парень, чьи светлые волосы в лёгком беспорядке, словно он то и дело в волнении запускал в них пятерню, и девушка , ещё юнее, чем её спутник. На парне надет рабочий комбинезон на голое тело, а вот девушка одета точно на праздник. В темных косах ленты в тон к изумрудному платью длиной чуть ниже колена, на ногах светлые туфли– наверно, она с подругами потратили не один час в ангаре с вещами, чтобы выбрать подходящий наряд. Но ещё я замечаю, что девушка то и дело бросает на парня влюбленные взгляды, а вот он словно бы недоволен предстоящим.

–Перед нами Оливер Тревис и Уитни Кроу.– монотонно выдает глава совета, глядя на бумагу. На мгновение его брови взлетают в удивлении, ведь даже для глав совета, во избежание подтасовки результатов, их данные скрыты вплоть до самой церемонии.– Совместимость – 9 из 9.

Если раньше всё хлопали и поддерживали пару, то сейчас всеобщее замешательство. После которого толпа начинает реветь разноголосицей. Ещё бы, результат, которого не было уже много лет. Здесь даже решение совета не нужно, совместимость все сказала за себя.

Глаза Уитни сверкают, когда она робко подходит к Оливеру. Девушка протягивает руку, чтобы взять его за локоть, но он демонстративно ведёт плечом, стряхивая её руку. А после, развернувшись, пинает один из столбов с огнем. Тот, натужно скрипя, всё же выдерживает удар, лишь немного покосившись. И уходит, не дожидаясь своей пары. За ним уже готовы броситься несколько мужчин, но их останавливает глава совета. Видя, что Оливер все равно направился к помосту, где собрались пары, он подзывает к себе заплаканную Уитни, и что-то быстро и горячо шепчет ей на ухо. Девушка, вытирая слезы рукавом, кивает. Обратно она идёт словно сквозь строй, под сочувственными взглядами собравшихся. Но всё равно доходит до помоста, занимая место рядом с Оливером. Тот едва заметно отодвигается, но на большее не решается. Так и сидит, напряжённый, хмуро глядя себе под ноги. Губы Уитни дрожат, но она старается сделать вид, что всё хорошо. В любом случае, этот год они проведут вместе, как бы не был против Оливер. И не просто провести– совет может воспользоваться правом на проверочную ночь. При мыслях об этом к горлу подступает ком– ведь и мы с Вэлом на грани подобного. Проверочная ночь предназначена для того, чтобы выявить пары, которые просто проводят год вместе, не спят друг с другом. В эту ночь члены совета предстают в роли наблюдателей. И несчастные вынуждены или понести довольно суровое наказание, год тюрьмы, или же переступить через себя...Впрочем, где-то за стенами у людей даже такой дилеммы не стоит, равно как и каких-то моральных терзаний. Секс там давно стал чем-то обыденным, простой физиологической потребностью организма, притом, не самой первостепенной. Здесь же все иначе. Здесь у людей есть выбор. И нет его одновременно.

Поднимаю голову, встречаясь глазами с Вэлом, стоящим в группе мужчин напротив. Он замечает, подмигивая мне. Арвиус тем временем вызывает ещё несколько пар. Две из них не прошли по совместимости, но, кажется, никто и не расстроился. По крайней мере, каждая из женщин в несостоявшихся парах с облегчением выдохнула, когда совет вынес свой вердикт. А каждый мужчина не выглядел расстроенным или разочарованным решением совета. Ещё три пары прошли по всем параметрам, и направились к помосту. В этих парах обошлось без проявления эмоций. Не важно, радости или недовольства. Лишь сухое, спокойное принятие. Наверно, отчасти от того, что в этих парах в основном довольно возрастные мужчины и женщины, возможно, не раз сменившие пары ранее. Поэтому и сам процесс нового выбора, и факт того, что придется жить не с тем, с кем хотелось бы, не вызывает в них отторжения так, как вызывает у юных, по-детски наивных парней и девушек.

Наконец, Арвиус глядит на Вэла. Это означает, что мы следующие. Меня подбадривают остальные девушки, я выхожу на дорогу, становясь рядом с Вэлом, который шепчет мне, что всё будет в порядке. Я вижу, как с переднего ряда одной из зрительских скамей мне улыбается Лиама. Я киваю ей в ответ, вкладывая свою ладонь в руку Вэла. И под буйство огня мы проходим к столу совета. Арвиус чинно и важно зачитывает показатели– все так, как Вэл и предполагал. 7 из 9. Все остальное тоже в норме, поэтому решение совета положительное. Нам аплодируют, пока мы идём до помоста. Краем глаза замечаю, как на одной из дальних зрительских скамей Эрик что-то быстро и сердито выговаривает Джо. Но он словно не слышит его, сжав кулаки, он бросает ему что-то в ответ, а затем резко вскакивает и убегает в сторону поля. Глава совета усмехается. Для него не секрет та привязанность, которую Джо испытывал ко мне. Поэтому он даёт всем знак успокоиться, и после ещё несколько пар обретают друг друга. В конце церемонии он произносит торжественную речь о том, как важно и нужно потомство для нового мира. Правильно воспитанное, выращенное в любви и заботе потомство, перед чьими глазами будет вот этот новый мир, а не ужас, голод и лишения. А после поздравляет нас всех с тем, что выбор состоялся, и хлопает в ладоши. У одного из ангаров тут же загораются сотни маленьких ламп, освещая несколько накрытых длинных столов. Видя огромное количество еды, я представляю, как трудилась, не покладая рук, Адриана с помощницами. И, хоть я несколько раз предлагала ей свою помощь, но она каждый раз отправляла меня восвояси, ссылаясь на то, что моя новая миссия будет гораздо важнее, ответственнее и серьезнее. Поэтому я должна к ней готовиться. Впрочем, не знаю, в чем бы заключался процесс подготовки, будь мы с Вэлом действительно парой.

Я все ещё крепко держу его за руку, когда мы идём к столам следом за толпой.

–Я думал, Джо бросится отбивать тебя у меня как храбрый рыцарь.– наклоняясь ко мне шепчет Вэл.

–Ну, будь ты злобным драконом, возможно, так и случилось бы.– в тон ему отшучиваюсь. Здесь, в колонии, я полюбила читать. Ещё раньше, когда я была в услужении, моя нанимательница обучила меня чтению. Но скоро вышел закон о том, чтобы районы не смешивались, и многим поневоле пришлось распустить тех слуг, что были из районов ниже. А один тот факт, что я была из трущоб...Впрочем, не сегодня об этом вспоминать. Перед моими глазами и так стоят призраки мамы и сестер, почти каждую ночь снится Уля– обвиняющие глядя на меня, она упрекает в том, что не нашла её, не приложила ни малейших усилий для того, чтобы искать.

–Мелани тоже нигде не видно.– врывается в мои мысли насмешливый голос Вэла, а я вдруг останавливаюсь, оборачиваясь к нему. Встаю на цыпочки и тянусь к его губам. Вэл буквально столбенеет. Он робко обхватывает мою талию руками, но не решается сделать первый шаг:

–Это...– он недоумевающе глядит на меня, а его пальцы слегка дрожат на моей талии.

Я закрываю глаза и целую его. Никакого огня, никакой страсти. Поцелуй– успокоение, поцелуй– спасение. Я знаю, что рядом с Вэлом мне будет хорошо, спокойно и безопасно. И, наверно, это и есть – мой выбор. Так стоило сделать, так должно быть.

Оторвавшись от моих губ, Вэл несколько мгновений ошарашенно глядит на меня. А после так трогательно улыбается и касается кончиком пальца своих губ, будто не доверяя самому себе, что мои поневоле тоже расплываются в улыбке.

–Давай отпразднуем эту ночь вдвоем?– предлагаю я. Вэл кивает, обнимая меня.

–Боже, я так ждал этого! Так ждал. Я люблю тебя, Мирра.

Мне бы ответить взаимностью, но слова просто не идут. Мне остаётся лишь обнимать его в ответ, прижимаясь к его груди.

–Погоди немного, мне нужно дать пару поручений– и я твой до утра. – игриво подмигивает он мне. Я киваю. Вэл проводит меня к одному из столов, где сидит Лиама. Рядом с ней – Рива, одна из девушек – солдат. Высокая, уверенная в себе, яркая. Они с Лиамой– лучшие подруги, несмотря на разительный контраст между ними.

–Поздравляю.– радостно выдыхает Лиама, тут же бросаясь меня обнимать. Рива более сдержана, но и в ее глазах плещется счастье. Эта церемония здесь – нечто большее, нежели просто выбор. Эта церемония для всех– надежда на светлое будущее.

2.5 Мирра

Несколько недель до церемонии выбора пар пролетают словно в тумане. Я выполняю свою работу, помогаю Адриане, навещая ее. В один день она просит меня отнести корзину фруктов в ангар двенадцать. И я с удовольствием это исполняю, потому что в этом ангаре живут наши дети. Те немногие, кого удалось спасти. И несколько детей из пар, чьи родители сейчас находятся на работе. За ребятней сегодня приглядывают две воспитательницы. Высокая худая Олибет, строгая, но справедливая. Её темные волосы собраны в пучок на затылке, а внешний вид даёт понять– с такой не забалуешь. Но при этом она– самая искренне любящая свое предназначение женщина. Дети знают, что « тетушка Олли» всегда обнимет и приголубит, если ты упал или поранился, всегда встанет в споре на сторону того, кто прав. Всегда защитит слабого.

И маленькая смешливая толстушка Бетти -Фью. Она– источник сказок и историй для местной ребятни. Её любят и обожают, и она имеет власть над юными умами едва ли не большую, чем Олибет. Вот и сегодня я попадаю на одну из историй, что рассказывает притихшим, собравшимся вокруг нее детям, Бетти-Фью. И маленькие, и дети постарше – все с интересом слушают. Олибет, что-то записывающая в небольшой ежедневник ( в колонии есть практически все, ведь у одного из основателей была целая сеть магазинов), поднимает голову. Замечая меня, улыбается, кивая на один из столов, куда я могу поставить корзину. И пригласительным жестом хлопает по стулу рядом с собой. Сегодня я отдыхаю, и могу пойти в ангар, чтобы ничего не делая лежать на своей кровати, одной из длинного ряда таких же. Но, зная, что сегодня и Мелани отдыхает до вечера, когда заступит на дежурство в медицинском крыле главного ангара, предпочитаю согласиться. Всё лучше, чем терпеть издёвки и подначивания с её стороны. А они, я в этом не сомневаюсь, будут. И нет, я не привыкла к мягкости и доброму к себе отношению. Я смогу ответить ей, смогу постоять за себя. Вот только будущий статус пары Вэла заставляет меня слегка иначе смотреть на реальность. Вэл, сделав выбор самостоятельно, пошел на риск. Совет мог не одобрить его, и тогда нужно довольно много весомых аргументов, чтобы будущую пару не разъединили ещё на начальном этапе. Отчего-то я больше чем уверена, что о совместимости Вэл немного приукрасил.

"-И вот, в этом прекрасном мире, где каждый день светило солнце, по утрам пели птицы, а дни были наполнены детским смехом и голосами взрослых.– врывается в мои мысли голос Бетти-Фью – Где царили мир и покой, а будущее казалось безоблачным. В этом мире появились те, кого не устраивал такой порядок вещей. Они не желали спокойствия и беззаботности. Эти люди хорошо чувствовали себя лишь тогда, когда провоцировали склоки и ругань, несли в мир злобу и недоверие, конфликты. Это было чем-то вроде эпидемии– все больше и больше людей становились злы друг на друга, целые народы и страны развязывали войны и противостояния. И тогда в этот мир пришла Вспышка. Она не несла с собой добро или зло, она несла только конец. Всему живому, конец войнам и жестокости. Конец этому миру. "– она замолкает, многозначительно глядя на детей. Те притихли, боясь вымолвить и слово.

Возможно, когда-то давным-давно таких сказок детям не читали, считая излишне жестокими и неподходящими для юных умов. Но сейчас– иное время, иной мир. Я слышу, как Бетти– Фью спрашивает детей, что погубило мир и может погубить снова. Многие отвечают, что Вспышка. Но есть и робкие голоса, неуверенно предполагающие, что погубили мир злоба и жестокость, бесконечные войны и противостояние. Люди сами своими руками уверенно толкали мир на грань пропасти. Но каково же было их удивление, когда он потянул их за собой, прямо в бездну.

–Верно. Злу и жестокости не место в новом, возрожденном из пепла, мире.– назидательно говорит детям женщина, а затем хлопает в ладоши.– Так, а теперь все дружно– она делает акцент на этом слове– Идём есть дары нашей природы.

Дети радостно вскакивают со своих мест, направляясь к большой корзине. Адриана вымыла и порезала фрукты, поэтому ребятня выхватывает из корзины кусочки – и тут же начинает радостно их поглощать. Липкий сок течет по их рукам и лицам.

–Привет, Мирра. – неслышно пересаживается поближе ко мне Олибет– Я слышала, тебя скоро можно будет поздравить?

Я качаю головой– слухи разносятся здесь моментально. Впрочем, это не обижает никого, ведь в новом мире, где люди вынуждены жить практически бок о бок, у вас попросту не может быть секретов и тайн от других.

–Пока неизвестно. Решение за советом.– уклончиво отвечаю, но Олибет полна решимости всё разузнать.

–В совете дядя Вэла. Да и сам он сделает всё, чтобы ты стала его парой. – она хихикает, прикрываясь ежедневником. И хлопает меня по руке– Мы ведь все видели, как он на тебя смотрит. Разве что, Джо мог бы с ним поспорить.– задумчиво тянет она– Но он– всего лишь мальчишка. Кстати, ты знаешь,– таинственным шепотом начинает она, склонившись ко мне.– Говорят, ещё нескольких преступников скоро привезут. Их поймали на попытке взять штурмом нашу южную границу.

Невольно у меня вырывается тяжёлый вздох, а глаза Олибет довольно блестят – ей, все же, удалось найти то, что меня заинтересовало. Олли вообще любит быть в центре внимания, собирать новости.

–Вот и я об этом.– она выпрямляется, получшепотом спеша сообщить.– Всё больше людей недовольны тем, как Вэл влияет на Матиаса. Они боятся за ресурсы, за свою безопасность. Не считая, что должны собирать весь сброд, угрожающий их жизням, здесь.

Волна жаркой обиды захлёстывает с головой. Хоть я и не совсем разделяю позицию Вэла, я не могу не согласиться с тем, что он прав во многом.

–Олли, – поворачиваюсь всем корпусом к ней – Ты ведь знаешь, что он имеет в виду, когда говорит о толпах одичалых под нашими стенами?

Олли часто удивлённо моргает. Её рот открывается в попытке возразить, но затем также быстро она смыкает губы. Несколько мгновений глядит на меня, но затем, смирившись, кивает.

–Неужели здесь есть хоть кто-то, – намеренно повышаю голос, чтобы и Бетти-Фью это услышала – Кто не понимает – мы можем сколько угодно быть оплотом новой жизни. Можем стараться делать нашу колонию лучше. Но все это пойдет прахом, потому что по всему остальному миру, в том числе и под нашими стенами, будут собираться толпы одичалых! Вопрос лишь времени– когда они захватят нас, когда истребят ради запасов. А так мы даём каждому из них, кто пригоден к социализации, шанс! На новую жизнь, шанс исправиться. Только мы можем излечить мир вокруг. Но если предпочтем трусливо прятаться за стенами, то мы обречены!

Неожиданно меня поддерживает Бетти-Фью, которая раньше старалась не влезать ни в один спор.

–Не забывай, Олли, потомство.– она кивает на детей, что уже разбрелись по игровой зоне, разбившись на группы.– Вряд мы сможем долго продержаться на межродственных связях. Нам в любом случае нужна чужая кровь. Да и разве у тех, кто за стенами, был иной вариант? Разве многие из них видели другой мир, где нет насилия, вражды и жестокости?

Олибет, устыдившись, опускает голову, нервно сцепив пальцы.

Бетти-Фью оборачивается к детям:

–У вас есть полчаса на игры. А после – дневной сон.

В ответ ей звучит недовольный гул, но стоит женщине чуть строже взглянуть на подопечных– и те принимаются за игру.

***

–Черт подери! Самим не хватит, а ещё должны этих ублюдков кормить!– мимо меня проходят трое мужчин, чья обязанность сегодня – кормить пленников.

–И не говори. Этому– с презрением выплёвывает другой, имея в виду явно Вэла.– Дай волю– он весь сброд оттуда– кивает он на стену вдалеке– Притащит к нам. И что тогда?

–А тогда,– вновь подхватывает первый – Мы будем сидеть в клетках! Вернее, те из нас, кто останется в живых!

Толкая перед собой большую тележку с провиантом, он обдает меня ненавидящим взглядом, будто я тоже каким-то образом причастна к происходящему. Но замолкает. Другие, завидев меня, тоже кривятся.

Повернувшись, бреду на кухню с пустой корзиной. Адриана приподнимает кверху брови:

–Что такое?

–Да, нет, всё хорошо. Принесла тебе множество спасибо и вот .– поднимаю вверх пустую корзину. Адриана довольно улыбается:

–Поставь её на полку. Потом Тринити отнесет в ней еду на поле.

Оставив корзину, иду обратно к Адриане. Та что-то бегло читает с небольшого листа. Обернувшись ко мне, качает головой:

–Ох, сколько всего нужно готовить. Эта церемония выбора для некоторых – просто повод вкусно поесть.– с досадой кладет она на стол лист, исписанный названиями блюд.

Я округляю глаза, оборачиваясь. Нельзя, чтобы кто-то услышал такое неуважением к церемонии. Совет очень чтит заветы и традиции, придуманные ими же. И Адриане светит насколько дней карцера, доложи кто о таких ее высказываниях.

–Да не дрожи ты.– усмехается она, похлопывая меня по спине. – Кстати, ты ведь будешь там главным номером – лукаво глядит на меня, ожидая ответа.

–Еще ничего не решено. – вновь напоминаю ей, но Адриана и слушать не желает.

–Еще как решено. Уж Вэл своего не упустит.– она вдруг становится серьезной, наклоняясь ко мне.– Тебе очень повезло, девочка. Не все такие, как он. Держись за него.

И, выпрямившись, машет мне рукой, прогоняя:

–Ну, всё. Ступай, а то скажут, что старая Адриана загоняла тебя в выходной. Иди, иди же.

2.6 Вдвоём

-Поздравляю тебя. Я так и думала. Я знала, что вы подходите друг другу!– заливается Лиама.– Вэл вообще такой молодец, он ...

Рива, подвигая ко мне наполненную несколькими разными блюдами тарелку, более прагматична. Усмехаясь, она останавливает Лиаму выразительным взглядом, тут же кивая мне на тарелку:

–Поешь, тебе нужны будут силы. Лиама, дай ей хоть пару минут без твоей трескотни.

Лиама замолкает, а после придвигает мне вилку. Её лицо озарено счастьем, словно бы это она сегодня обрела пару, а вместе с этим– почет и уважение всей колонии. Большее уважение, пожалуй, здесь получают лишь беременные. О, их чтут словно богинь, вестниц нового мира. Почти каждая женщина спешит ненароком прикоснуться к беременной, втайне надеясь, что на нее снизойдёт части благодати, и она сама вскоре сможет обрести пару и забеременеть. Впрочем, в последнее время за здоровьем будущих матерей неустанно следит целая когорта докторов, поэтому многие контакты им спешат ограничить, чтобы не было угрозы плоду. Поэтому сейчас участь будущей матери – покой, усиленное питание и одиночество. Даже друг от друга многие изолированы в целях безопасности. Потому что, несмотря на старания, потомства становится всё меньше. И каждый будущий младенец представляет собой огромную ценность. Конечно, и мужчины, у которых уже есть дети, в не меньшем почете и уважении. Мужчина, что доказал колонии свою состоятельность, считается её полноправным членом. Другие же– или претенденты на это звание в силу возраста или неудачники, что не могут зачать потомства.

–Да, верно. А то тебе, я думаю, долго поесть не удастся. Вэл настроен весьма решительно.– хохочет она, указывая взглядом на него. Вэл, даже стоя поотдаль, разговаривая с двумя крупными мужчинами, умудряется попутно почти неотрывно следить за мной. И тот огонь , что полыхает в его взгляде, явно не отражение факелов.

–Поздравляю!– раздается грубовато и насмешливо женский голос. Мелани. Она стоит по другую сторону стола, собираясь сказать что-то ещё. Но тут же её мать, Уилма, заметив, что дочь сейчас может сорвать праздник, за что явно простым карцером не отделается, спешит к ней.

–Мелани! Ты здесь прохлаждаешься, а нужна мне, на кухне. Быстро за мной!

Она подхватывает дочь под руку и тащит за собой. Обдав меня взглядом, полным ненависти, Мелани позволяет себя увести.

–Наверно, Уилма специально взяла дежурство по кухне. Чтобы Мел не крутилась здесь, около тебя. – догадывается Лиама. Но тут ко мне подходят женщины, чтобы поздравить, после поток визитёров увеличивается, к женщинам добавляются и мужчины. Наконец, Вэл шутливо расталкивает всех, громогласно заявляя, что желает увести свою пару, и это заявление встречают громким хохотом и подбадриваниями.

***

–Прошу.– Вэл неловко замирает на пороге, я делаю несколько шагов внутрь – и замираю от восторга. Вэл украсил свою небольшой отсек как смог. Сердечки, вырезанные из старой упаковочной бумаги, украшенные длинными гирляндами из все той же бумаги, свернутой в маленькие кольца, пропущенные друг через друга, нитями свисают вдоль стен и потолка. Крохотная комната, что должна стать домом для меня и Вэла на ближайший год. А, может, и дольше? Я никогда не задумывалась, отчего никогда не была беременна? Возможно, я тоже стерильна. Тогда моя участь даже здесь, где царит равенство и справедливость, незавидна. Нет, никто не выскажет этого в лицо, не упрекнет. Но каждый день меня станут провожать сочувствующими или осуждающими взглядами. Словно человека, что лишь зря занимает чужое место, использует блага и ресурсы, которые справедливее было бы отдать той, кто сможет подарить колонии нового жителя.

–Все хорошо?– участливо заглядывает мне в глаза Вэл. Я улыбаюсь и беру его ладонь. Мы почти одновременно делаем шаг навстречу друг другу, я приподнимаюсь на носочки, чтобы быть ближе к его губам, закрываю глаза. Поцелуй Вэла осторожный, полный щемящей нежности, ласки. Он не торопится жадно обнять меня как Стен, не старается взять, заклеймить собой, как Демир, не причиняет боли как те звери в человеческом обличии, что напали на наш лагерь ночью. Вэл так аккуратно и нежно обращается со мной, что я действительно начинаю проникаться торжественностью момента, будто своими губами он выпивает всю боль и темноту внутри меня, возрождая, наполняя светом.

Наконец, он отстраняется. В его глазах я легко угадываю восторг. Важно, словно мы до сих пор на церемонии, Вэл ведёт меня к кровати. Рядом с ней на столике фрукты, освежающий напиток в прозрачном графине и два стакана. Сегодня их закромов достали самую лучшую ( и единственную ) красивую посуду. На церемонии люди хоть немного могут проникнуться духом старого мира, понять, куда стремятся идти, за что ведут ежедневную борьбу. У старого мира был лишь один огромный минус – ненависть и войны, порождаемые ею.

–Мирра, это тебе.– Вэл достает из кармана небольшую коробочку. Его пальцы слегка подрагивают, когда он открывает крышку – и мои губы сами собой невольно растягиваются в улыбке. На тонкой серебристой цепочке блестит кулон, выполненный в виде дерева с большой раскидистой кроной. Переплетения ветвей выполнены так филигранно и мастерски, что сразу узнается рука Илори из мастерской. А ещё я знаю, как называется это дерево. Мирра! Мирровое дерево, в честь которого назвала меня мама. Когда я, будучи совсем ещё маленькой, поинтересовалась, отчего меня так назвали, мама ответила, что мои волосы были цвета золотистой жжёной карамели, точно тягучая смола этого дерева. Символа новой жизни, нового мира. Символа жизни после смерти. И, конечно, в силу возраста в момент я не могла понять, отчего по маминым щекам катятся слёзы. Да и больший интерес у меня вызвало сочетание " жжёная карамель", ведь при этом на лице мамы появилось такое мечтательное выражение, словно это означало нечто невероятно хорошее. Вкусное. И, наверняка, сладкое, похожее на те прозрачные сладкие кругляки, что я ела в доме учительницы. Кажется, она называла их конфетами. Карамелью и ирисками.

–Спасибо. – скольжу подушечками пальцев по прохладному металлу, не веря своим глазам. Возможно, для многих здесь, в колонии, подарки, пускай и скромные, – обыденность, но для меня это впервые. Впрочем, как и все остальное. Кажется, что сердце разорвется от переполняющих его эмоций. Вэл, такой родной, близкий, такой добрый.

–Пообещай, что никогда не станешь его снимать.– вдруг неожиданно просит он, с такой горячностью во взгляде, что я на мгновение удивлённо замираю, оглядывая этого нового, незнакомого мне Вэла. Подавшись вперёд, он напряжённо замирает в ожидании моего ответа.

–Пообещай.– с нажимом повторяет он, и я подчиняюсь.

–Обещаю.– успокаиваю его, возясь с тонким маленьким замочком. Надеваю украшение на шею и ещё некоторое время любуюсь тем, как сверкают блики его граней. Если внимательно всматриваться, кажется, что переплетение ветвей являет собой некую картину. Вэл с довольной улыбкой скользит взглядом по моему лицу, опускаясь ниже. Удовлетворенно кивнув, он легко прикасается пальцами к подвеске, чуть задевая грудь, отчего волна мурашек проходит по моему телу. Смутившись, он делает шаг назад. Меж нами повисает неловкое молчание.