Текст книги "Bloodborne: Песочный человек (СИ)"

Автор книги: Лемор

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 25 страниц)

Эта мысль оказалась настолько спонтанной, что я на секунду застыл, получше осмысляя её.

Каждый Великий теряет своё дитя и стремится найти ему замену, при этом Великие не помогают детям своих сородичей и держатся предпочтительно порознь друг от друга, следуя своим целям. Индивидуализм для богоподобных созданий абсолютно нормален, но не в случае столь высокой смертности потомства.

Вероятно, рассматривать Великих с такой точки зрения само по себе неправильно, но видеть явную тенденцию на постепенное, мучительное вымирание столь могущественных созданий…

Довольно необычно.

Сиротка, казалось, сперва даже не услышала меня. Я услужливо продолжил:

– Всё ещё заворожен луной? – ухмыльнулся я. – Должно быть, ты сильно устал… Этот кошмар утомил тебя, не так ли?

На первый взгляд, я заговорил самым обычным, человеческим языком. Но так могло показаться лишь простому человеку.

Мой голос отдавал волнами. Особый ментальный посыл, частота, столь близкая сиротке. Язык, что мертворождённый Великий знал ещё до рождения, доставшийся мне через память крови. Сквозь глубины морей и океанов, сквозь глубины Царства Снов и бескрайнего космоса.

Дитя, завороженное разглядыванием пульсирующей луны в компании трупа матери очнулось, дёрнувшись всем своим перекошенным, гротескным телом, обернувшись на меня. Окружающее пространство неуловимо задрожало, и особенно это было заметно по пульсирующей луне.

В такие моменты я раз за разом возвращаюсь к судьбе избранников Присутствия Луны: практически обычных людей заставили пройти через подобный кошмар. Раз за разом бросаться на тварей, что могут сковать и разорвать на части твою душу, даже не осознавая этого.

Неудивительно, что в игре была концовка, в которой охотник и сам обращался в Великого: воистину, чтобы победить собственного нанимателя, просто отказаться от остатков человечности недостаточно.

– О?

Тесак разрубил моё тело пополам быстрее, чем я успел что-либо сделать. Владыка собственного кошмара, пусть и не осознающий всё доступное ему могущество, всё ещё оставался владыкой.

Впрочем…

Моё разрубленное пополам тело, уже желая разлететься кровавыми ошметками по всему пляжу, рассыпалось песком, собравшись рядом с трупом Кос.

– Ты видел, что происходило с твоей несчастной матерью… – прошелестел я. – Осознавал всё от начала и до конца…

Моё тело приняло форму затвердевшего песка. Песок усыпало бесчисленными глазами, уставившимися на сироту.

Сиротка начала делать глубокие, прерывистые вздохи, издавая из гортани звуки, которые нельзя было описать иначе, кроме как воплощением мертворождённого кошмара.

Ярость мёртвого Великого становились всё сильнее.

Концепция старшего-младшего, несмотря на весь их индивидуализм, всё ещё была знакома Великим. Для дитя Великого мой статус мог быть довольно странным: будучи слабым, одновременно с этим я определённо был во всех смыслах старше неразумного дитя. Более того, сородичем Великих меня было назвать очень тяжело. Жители Царства Снов, мы все принадлежали одному плану и могли считаться сородичами, но богоподобные Великие, всё же, отличались.

Кровь – вот ключ, чёртов Бладборн.

И этот ключ теперь стал частью меня. Протекал сквозь моё тело и душу, пусть и не обращая меня в Великого, делая с ними достаточно родственными, чтобы мы могли ощущать друг друга и испытать странное, парадоксально холодное, чувство родства. Что ещё важнее – сила.

Сиротка чувствовала, что к ней в гости пришёл довольно близкий родственник. Сиротка знала, что этот родственник был сильнее, старше и в обычной ситуации она, скорее всего, даже не стала бы вот так на меня нападать…

Но мы с ней уже были знакомы и прямо сейчас от меня пахло Марией. Она буквально наблюдала за всем сквозь мой сон, что так и норовил воплотиться в этом пространстве. Ненавистная проклятая сироткой душа, которую я у него в очередной раз краду.

Наши взаимоотношения нельзя было назвать сколь-либо дружественными, не так ли?

Я вновь был насажен на тесак, поднятый над землёй. Только на этот раз это нисколько не беспокоило меня. Разглядывая дитя бесчисленными глазами, я протянул к нему руку, прикоснувшись к уродливому лицу, смешавшему в себе черты как младенца, так и старика.

Оно не просто так приняло гуманоидную форму. Большую часть своего существования оно видело людей. Их искажённые, перекошенные формы. Разломанные, искривленные, застывшие в гримасе ужаса и страданий.

– Ты ведь помнишь, как выглядит твоя мать… – негромко пробормотал я. – Не пора ли принять более удобную форму и отправиться в своё последнее плавание? Я помогу, хочешь ты того или нет…

Моя сила резко обрушилась на сиротку, буквально вдавливая её в землю. Раздался болезненный вой, который нисколько меня не покоробил.

Я лишь глубже позволил тесаку пройти сквозь свою плоть, двумя руками схватив лысую голову существа, буквально вынуждая дитя уставиться в свои глаза.

– Я далёк от света, не так ли? – с вопросительной, ироничной интонацией поинтересовался я, улыбнувшись. – Но не волнуйся, мне не нужен свет, чтобы помочь тебе…

Мой разум с самого первого дня в этом проклятом мире был намного более развитым, чем у подавляющего большинства разумных. Но память крови Великих ещё сильнее размыла грань моего восприятия.

Всепоглощающий бесцветный песок обрушился на этот кошмар, словно лавина, но мёртвое дитя совсем не отреагировало на это, продолжая заворожено смотреть в мои глаза, что поглощали его всё сильнее и сильнее.

Воспаленная, пульсирующая луна позади меня начала рассеиваться, а вместе с ней и тело Кос, постепенно оставляя в этом кошмаре лишь мой песок, мёртвое дитя и меня.

Я довольно сощурился, чувствуя, как сопротивление этой области кошмара становилось всё слабее.

Одно дело отправлять человека в сон в материальном мире и совсем другое – отправлять в сон прямо из кошмара богоподобное создание.

Мне требовалась некоторая подготовка и буквально вся доступная мне сила, с огромным, непрекращающимся ментальным давлением.

– А теперь закрой глаза и отдохни, непослушное дитя…

Смешавшее в себе черты младенца и старика лицо болезненно захрипело, из глаз потекла кровь, что, впрочем, не помешало сиротке наконец подчиниться: глаза постепенно закрылись.

Я широко улыбнулся, слабо напоминая существо, стремящееся подарить ребенку сладкий сон. Скорее страшного демона.

Область кошмара перед глазами окончательно рассыпалась, подчиняясь моей воле. Песок окончательно поглотил нас, но…

Совсем не для того, чтобы навредить.

Сиротка, совсем как обычный человек, погрузилась в сон, забыв о том, кем и чем была. Я показал дитя то, что сам увидел через кровь: бескрайние океаны, глубины мира снов, космос, сквозь который так любили дрейфовать Великие.

Я принял на себя роль Кос, матери дитя, подарив Великому концепцию заботы, близкой скорее людям, нежели Великим: ласку, любовь родителя, бесконечную заботу и защиту, о котором сирота и помыслить никогда не могла.

Кос ничто не убило, её не выбросило на берег, где её бездыханное тело с Великим внутри распотрошили до основания, достав интересный объект для исследований.

Вместо этого дитя смогло появиться на свет, продолжив вместе со своей матерью блуждать сквозь реальность, увидев совсем другую сторону Вселенной, мало похожую на этот проклятый мир. Мне было что показать и чем удивить даже богоподобное существо.

Сон Великого мог длиться тысячи лет, но, к сожалению, у меня не было столько времени. Я мог растянуть время внутри сна, но мои ментальные способности были ограничены.

Я обязан был подвести сон к окончанию так, чтобы дитя восприняло его конец как начало нового путешествия.

Постепенно я начал отдаляться от дитя внутри сна. Давать ему всё больше и больше свободы, подстёгивая интерес к исследованию не имеющего ни конца, ни края мироздания.

Вселенные, столь невозможные и абсурдные, что любой хотел бы на них взглянуть.

Столь удивительные явления, что способны появиться лишь в определённом мире с неповторимыми законами и правилами.

Как можно не хотеть взглянуть на них⁈

– Пусть в следующей жизни у тебя появится такая возможность… – медленно, протягивая каждый звук, произнёс я.

Мертворождённый Великий на миг распахнул глаза, уставившись на меня растерянным, чистым, напуганным взглядом, потянув ко мне искривленные руки, словно желая оказаться в объятиях матери, но…

Форма сиротки рассеялась частицами энергии прежде, чем она успела что-либо сделать.

Осталась лишь неоформленная область кошмара, по которой гуляли мои пески, да я, постепенно принимая привычный человеческий облик.

Почти.

«Я чувствую странное умиротворение, Артур…»

– На тебе больше нет проклятия, – пожал плечами я. – Думаю, Герман испытывает сейчас нечто похожее… Ты готова ко встрече с ним?

Кажется, мой неожиданный вопрос немного сбил девушку с толку.

«Герман?»

– В будущем у нас, скорее всего, больше не будет такой возможности, – негромко произношу. – Тебе нужно закрыть вопрос со своим наставником прежде, чем мы вновь встанем по разные стороны баррикад.

Возможно, без прямых конфликтов или разногласий, особенно из-за фактора Бесформенного Идона, но это всё сугубо временно. Возможно, вопрос месяцев или пары лет, в самом лучшем случае. В рамках Великих – пшик.

Мария тяжело вздохнула.

Конечно, она знала про чувства старого наставника. Не могла не знать. Бесконечно уважала его, с огромным любопытством впитывая все знания, что он предлагал ей, но на чувства взаимностью ответить не могла.

Из-за моего существования и без того тяжелая для девушки ситуация стала ещё хуже.

Впрочем, я знал, как помочь Марии набраться смелости.

– Ты просто обязана увидеть Куклу, она тебя сильно удивит, – многообещающе улыбнулся я.

Мне с этим чудом Присутствия Луны хотелось увидеться вживую не меньше. Я знал, что у неё сохранялась какая-то связь с Марией. Хотелось бы изучить её прежде, чем возникнут какие-то неприятные сюрпризы.

Мария определённо уловила некоторое исходящее от меня злорадство, почувствовав странный дискомфорт.

«О Боги…»

Я покинул неоформленную часть гигантского кошмара, выбравшись в основную область, принадлежавшую бесчисленным проклятым душам, населяющим это место.

В некотором роде, Кошмар Охотника стал настоящим воплощением Ада этого мира. Это пространство настолько разрослось и впитало столько страданий, что даже мысль о том, чтобы попытаться его присвоить себе, казалась мне абсурдной в своей глупости. Я хозяин скромного паба, а не метящий на пост злого Бога Смерти кошмар!

– Айлин должна была собрать хороший урожай для Присутствия Луны… – пробормотал я, пытаясь найти нужную мне аномалию.

И я нашёл.

Айлин, словно Ангел Смерти, за время моего воссоединения с Марией и последующего общения с сироткой Кос успела пронестись практически через весь кошмар.

Неутомимая, лишённая возможности умереть, она здорово проредила Кошмар Охотника, отправив измученные души прочь, чем здорово облегчила мне работу. Избавиться от этого места без лишних душ будет порядком проще.

Вороном я пронесся сквозь кошмар, приземлившись на старый фонарь, едва освещавший ужасное, искривленное, пропитанное кровью пространство.

– Выглядишь просто замечательно, дорогуша…

Крепко держащая в руках оружие Айлин, тяжело дыша, едва не пальнула в меня из пушки. Вся окровавленная, она явно была не в восторге от своей работы. Я бы сказал, слишком стара для такого дерьма.

– Добрый Песочный человек…

Кому-то явно требовался отдых. Всё же, физическая неутомимость не равна ментальной, не так ли?..

– Ты сделала более чем достаточно, – прикинул масштабы уже своей работы я. – Присутствие Луны будет явно довольно тобой… Я бы рекомендовал тебе закрыть глаза, Айлин.

– Ч-что?

Кажется, мои слова напрягли несчастную охотницу.

– Ничего особенного, – искривил клюв в нечто безумно отдалённо похожее на улыбку я, явно не добавив охотнице положительных эмоций. – Просто песок может попасть в глаза. Боюсь, твоя маска тебе не поможет…

Я взмыл в небо, взмахнув крыльями, потихоньку начиная чувствовать, как на плечи вновь постепенно возвращалось давление грани. Ночь подходила к концу, нужно было немного поторопиться.

В следующий миг на Кошмар Охотника обрушилась песчаная буря, навсегда избавляя мир от существования этого места.

* * *

Я давно хотел взглянуть на посланников вживую.

Посланники – маленькие существа, помогавшие игроку путешествовать сквозь кошмар. Через них же игрок был способен на покупку чего-либо. Воистину, удивительные создания, которых до появления Лили мне хотелось заполучить в виде помощников. Хотя бы одного.

Я определённо мог сказать, что малыши напоминали мне слизней: такие же странные, скользящие сквозь материальность и нематериальность, они очевидно имели со слизнями связь, впрочем, развившись явно сильнее своих собратьев.

Как и слизни, реакция посланников на моё появление была достаточно позитивной: уродливые гуманоидные малыши завыли, прямо из чаши потянувшись ко мне.

Это было в высшей степени потешно.

– А, малютки, обитатели снов… Речь им неведома, но они всё же прелестны, правда?

Глубокий, мягкий, нежный, почти что убаюкивающий голос отвлёк меня от созерцания тянущихся ко мне малышей.

Столь напоминающий Марию голос, и одновременно – принадлежащий абсолютно другому существу. Возможно, лишённому жизни в привычном понимании этого слова, но, определённо, обладающегму собственным разумом и душой. Присутствие Луны, пусть и искривило желание Германа, всё же выполнило его достаточно качественно, подарив старику особую компанию. Возможно, даже слишком особенную.

Я обернулся на Куклу, улыбнувшись.

– Один из них слишком отчаянно тянется ко мне. Я хочу забрать его.

Один из малышей и впрямь тянулся ко мне отчаяннее остальных. Не судьба ли это?

На кукольном лице, полном слабых, но живых эмоций, промелькнуло слабое удивление.

Неудивительно, что игрок не мог увидеть жизни в Кукле: она была целиком и полностью частью мира снов, и не обладая определёнными… искажениями, просто внятно воспринимать Куклу было бы довольно сложно.

– Добрый Песочный человек, достопочтенный Хозяин из Песка, – сделала реверанс Кукла. – Ты вправе взять здесь почти всё, что пожелаешь. Я думаю… Флора луны и снов не станет возражать.

Сомневаюсь, что Присутствию Луны в принципе есть какое-то дело до этих малышей.

Я протянул руку, прикоснувшись к руке посланника, под его довольный вой отправив в собственный сон.

Столь полезный помощник определённо найдёт место в моём пабе. Как минимум, малышка Лили точно будет рада познакомиться с новым другом.

Я вновь оглянулся, с живым интересом осматривая окружающее пространство. И намёка на истинного хозяина Сна Охотника не было. Возможно, я её просто не чувствовал, но это было маловероятно. Скорее всего Присутствие Луны и впрямь было где-то далеко, пусть и не могло не знать, что я посетил это место.

Что же, так будет лучше для всех.

– Я… хочу отдохнуть… – безучастным голосом произнесла Айлин, направившись к мастерской.

– Добро пожаловать домой, добрая охотница.

Айлин на приветствие Куклы лишь кивнула, устало направившись внутрь мастерской, где её уже ожидала долгожданная постель. Мы проводили взглядом пожилую охотницу.

– Вскоре она покинет это место… – пробормотала Кукла.

Она определённо испытывала из-за этого грусть, ещё не подозревая, сколько могил уже совсем скоро будет во Сне Охотника.

– Далеко не худшая судьба.

– Это правда… – согласилась Кукла. – Добрый Песочный человек, можешь ответить на мой вопрос?

Я догадывался, что она хотела спросить.

– Конечно.

– Это ты помог мне испытать облегчение?

Кукла прикоснулась к груди, видимо, сама не до конца осознавая, что испытывает. Появившаяся на свет с разумом и знаниями, но лишённая собственного опыта и понимания базовых вещей, она во многом напоминала лишь начавшего познавать свет ребёнка.

– Я осознала себя с тяжестью на душе, но теперь меня словно освободили от тяжких оков…

– Это тяжело объяснить, дорогуша. Думаю, лучше один раз увидеть самой… – задумчиво произношу я. – Уверен, вам есть о чём поговорить.

Мой сон аккуратно, насколько это вообще можно было сделать аккуратно, проник в Сон Охотника. А вместе с ним и небезразличная мне душа, наблюдавшая за происходящим со стороны.

Перед Куклой возникла Мария и выражение её лица было далёким от спокойного. Искренний, ничем неприкрытый шок, непонимание и растущий прямо на глазах гнев, едва сдерживаемый титаническими усилиями Марии.

О, она догадывалась, почему увидела перед собой столь похожую на себя сущность. Практически сестру, но… более спокойную, более ласковую, более нежную и женственную.

Кукла, явно не понимая эмоций той, благодаря кому вообще появилась на свет и с кем имела удивительно крепкую связь, непонимающе наклонила голову.

– Кто ты?

Одновременно с этим вопросом дверь мастерской открылась и из неё уже хотел было выехать на коляске Герман, но…

Гнетущая тишина опустилась на Сон Охотника. Мария встретилась взглядом с учителем и, Владыки Снов, открывшаяся перед глазами сцена стоила вообще всего, через что мне пришлось пройти в этом проклятом тёмном фэнтези.

– Как это понимать?

Голос Марии напоминал скрежет метала. Это был не вопрос, а шепот пробудившегося ото сна древнего зла.

Герман, как и подобает настоящему мужчине и одному из сильнейших охотников в истории, захрипев, едва не хватаясь за сердце, захлопнул дверь, судя по всему, сам не до конца понимая, что творит.

Кукла, словно вмиг потеряв жизнь, безучастно застыла, окончательно растерявшись.

Морфей меня усыпи, никогда бы не подумал, что мне будет проще уничтожить гигантский кошмар богоподобного существа, чем не заржать в голос.

Глава 36

Марии было очень тяжело удержаться от насильственных действий. Несмотря ни на что характер у девушки был далеко не самым простым и появление Куклы она восприняла если не как личное унижение от дорогого учителя, то где-то близко.

Вдоволь насмеявшись (к сожалению, больше про себя), понимая, что должен вмешаться, я осторожно донёс до разума девушки простую мысль: Кукла – не предмет… нечистоплотных мечтаний учителя.

Он хотел вернуть её к жизни, это правда.

Он хотел быть с ней, это тоже правда. И, как и любой человек, имел своё идеализированное представление объекта любви.

Присутствие Луны лишь по-своему воплотило достаточно светлую, во многом наивную для старика, мечту.

Я знал, что это была не совсем правда и… многие желания Германа явно были далеко не настолько чистыми и светлыми, но мне ли удивляться наличию пороков у человека? Смешно. В тёмном фэнтези, Гипнос меня усыпи!

Улыбнулся, наблюдая, как пришедшая в себя Мария, заметно успокоившись, неспешно направилась к мастерской, внутренне готовясь к очень тяжелому разговору.

К счастью, и этот вопрос был закрыт.

– Порок – неотъемлемая часть человеческой природы, – задумчиво пробормотал я. – Тот, кто отрицает наличие пороков у себя, погряз в них сильнее остальных.

Мысль простая, но почему-то её очень легко забыть.

– Я тоже порочна, Песочный человек?

Полный искреннего любопытства и удивления голос заставил меня вынырнуть из мыслей.

– Возможно, у тебя есть потенциал, – задумчиво ответил я. – Но не сейчас. Сейчас твоё самое порочное чувство – это наполняющая тебя сверху донизу любовь.

Кукла, задумавшись над моими словами, приложила кукольную руку к груди.

– Я – кукла, созданная людьми. Меня сотворили такой.

– Не «кукла», – поправил я. – А Кукла.

Я не стал бы так поправлять осознавшую себя машину, лишённую души. Но у Куклы она была. Кому принадлежала эта душа, чем и кем она была до воплощения в виде новой ипостаси – совсем другой вопрос. Возможно, безумно важный вопрос, который, впрочем, меня не касался.

С кукольной помощницей Сна Охотника было связано много вопросов и, боюсь, на все я не смогу ответить, даже если залезу к ней в душу.

На кукольном лице расцвела совсем незаметная, живая и очень искренняя улыбка.

– Я думала, что способна любить лишь породивших меня людей, достопочтенный Хозяин из Песка. Теперь я узнала, что это не так.

Я на это лишь беззаботно хмыкнул.

– Тебе ещё предстоит научиться определять, что и к кому ты на самом деле чувствуешь. Лишь затем ты поймёшь, что часть твоих чувств принадлежит совсем не тебе и научишься их отделять. Это нормально.

Кровь. Я был уверен, что при воплощении Куклы Присутствие Луны использовало много крови Марии. Возможно, что далеко не только кровь. Я явно изначально недооценивал связь двух этих душ.

В идеале стоило бы её разорвать и у меня есть несколько мыслей на этот счёт, но пока насущной проблемой это не было. У меня хватит сил не допустить какой-то гадости. Уж за душой своей жрицы я прослежу.

Кукла задумчиво наклонила голову, осмысляя мои слова.

– Но я уверена, что люблю тебя. Мне тоскливо осознавать, что ты лишён этого чувства…

Как очаровательно. Ей было неприятно видеть, что кто-то был лишён столь прекрасного чувства. И как только узнала?

Воистину, воплотившаяся мечта, обременённая душой.

– Для тебя это самая сильная эмоция, я могу понять твою тоску, – спокойно ответил я. – Но в ней нет необходимости. Во мне сильны другие эмоции, вдоволь компенсирующие недостатки. Я же не испытываю тоску, зная, сколь слабы другие твои чувства, отличные от любви. Почему же должна истязать себя ты? Дари любовь остальным, не забывая и про себя.

Я приподнял брови, с иронией уставившись на размышлявшую над моими словами Куклу.

О, я чувствовал. Чувствовал исходившее от неё любопытство, столь напоминающее любопытство Марии.

– Так странно… – медленно произнесла Кукла. – Существо, что не способно любить, дарит любви больше кого-либо ещё. Я не понимаю…

– Это всего лишь часть моей работы, – с улыбкой ответил я. – Со временем ты всё поймёшь. В самом крайнем случае, если судьба улыбнется, я помогу тебе. Обещаю.

– Спасибо, добрый Песочный человек, – поклонилась мне Кукла.

– И всё же, дорогуша, я бесконечно далёк от понятия доброго существа, – негромко вздохнул я. – Цена обещания. Я хочу взять цену за него прямо сейчас.

Мои неожиданные слова заставили кукольную девушку вновь ненадолго застыть. Ответом мне стал лишь короткий, полный любопытства, кивок.

Она не спрашивала, что за цену. Её не интересовало, что я могу получить своё, но так и не отдать ничего в ответ. Мне и не нужно было ничего предлагать: я мог просто сказать, чего хотел, и она, если будет возможность, даст это.

Сам факт моего предложения уже значил для неё слишком много. Кто бы мог подумать, что сводящее с ума чудовище из глубин сможет приложить руку к рождению чего-то столь чистого.

В этом была какая-то своя злая ирония.

– Прекрасно… – прищурился я, протянув руки к голове Куклы. – А теперь, пока у нас есть ещё немного времени, внимательно посмотри мне в глаза…

Кукла беспрекословно подчинилась. Свет в её глазах начал затухать, отправляя душу в ещё более далёкие глубины сна.

Посмотрим, что мне удастся и удастся ли вообще узнать что-то за оставшееся время…

* * *

Герман выглядел убитым. Он проводил мрачную Марию таким взглядом, словно вновь её похоронил, но на этот раз не физически, а в собственном сердце, что для старика было как бы не более тяжелым испытанием.

У нас нашлась свободная минутка. По взгляду Германа было видно, что он хотел мне сказать очень много всего, и места цензурным словам там нашлось бы совсем немного, но…

– Спасибо, Песочный человек…

Сидящий в инвалидной коляске охотник снял шляпу, склонив голову.

Я задумчиво осмотрел мастерскую охотника.

– Я действовал больше в своих интересах, но твою благодарность приму. У тебя проблемы со сном?

Герман вздрогнул.

– Последний сон… был хорошим…

– Проклятие сиротки Кос было снято, – улыбнулся я. – Мария сказала тебе об этом?

– Делаешь вид, что не знаешь, о чём мы говорили?

Я вскинул брови.

– Друг, я не настолько люблю копаться в чужом грязном белье.

Герман вымученно усмехнулся.

– Мария… Она совсем не чужая для тебя…

– Ты прав, дорогой клиент, – легко согласился с этим утверждением, положив руку на плечо старика. – Но ты меня кое с кем путаешь. Моё любопытство имеет границы. Неужели появление ученицы столь сильно вскружило голову первому охотнику?

Тело в коляске слабо задрожало. Внутренний зверь Германа. До этого безразличный, словно умерший вместе со смертью Марии, он вновь пробудился, реагируя на моё существование.

С ним мы поговорим отдельно.

– Я до последнего не мог поверить, что она ещё не покинула этот проклятый мир… – пробормотал Герман, перейдя на едва разборчивый шепот. – Я… помню, что до…

Я оборвал старика, беззаботно похлопав того по плечу.

– У тебя был тяжелый день, старик. Вы, охотники, обычно отсыпаетесь днём, чтобы охотиться ночью. Пускай этот день немного изменит твой ритм жизни. Однажды придёт миг, когда ты внесешь свой вклад. Пока же… Доброй ночи, Герман.

Сила, которой Герман просто не мог ослушаться, обрушилась на него. Сознание потухло быстрее, чем первый охотник успел что-либо сделать.

Тело Германа вместе с его коляской медленно поднялись в воздух, направившись в комнату первого охотника. Я пошёл следом.

В верности старого охотника можно было не сомневаться, но мне нужны были гарантии. И нет лучше гарантии, чем ясный разум лишённого давления зверя человека, чьи желания, все до единого, будут исполнены во сне.

В реальности он никогда не мог быть с Марией, но кто мешает представить другой мир?

Мир, в котором между ними не было такой разницы в возрасте и положении. Мир, в котором Мария больше напоминала Куклу, нежели саму себя, ведь идеалом старика был в первую очередь образ в голове.

Мир, в котором нет ни Церкви Исцеления, ни ужасов охоты с Великими. Неидеальный, по-своему прекрасный мир.

– Твой сон будет долгим и насыщенным, – прошелестел я. – Не относись к Кукле как к инструменту и не давай будущим избранникам Присутствия Луны относиться так. По твоей же вине она – одно из последних существ в этом мире, что заслуживает этого, дорогой клиент…

Герман заворочался во сне, после чего расслабился. На лице появилась слабая, умиротворенная улыбка.

Остался лишь зверь.

О, это будет сложно, но, думаю…

«Песчаная Чаша» сможет найти подход к любому клиенту.

Уже совсем скоро мы покинули Сон Охотника, как ни в чём не бывало вернувшись в паб.

По правде сказать, я был уверен, Бесформенный Идон сделает следующий шаг. Но, к счастью или сожалению, ничего не произошло.

У меня были мысли, как ублюдок мог поступить дальше. И мне нужно было начать готовиться к этому как можно скорее, ожидая худшего.

В чём можно было не сомневаться – степень опасности Церкви Исцеления могла разительно измениться, ведь далеко не только мне или Присутствию Луны известно, что враг моего врага – мой друг.

Раз Амелия не предприняла никаких действий, то это могло лишь значить, что она временно решила залечь на дно и начать готовиться к удобной возможности.

Я даже не рассматривал варианта, что такого могло не произойти. В кратчайшие сроки мне нужно будет в этом убедиться, но надежда на лёгкую победу…

Нет, Церковь ещё вдоволь напьется чужой крови, хотел я того или нет.

Мы потихоньку приходили, если уже не пришли, к ситуации, когда попытка полного уничтожения одной из сторон могла означать конец не просто для всего Ярнама, а для всех островов! С развитием моих сил ставки лишь росли, что не могло не раздражать.

Не стоило забывать и про Присутствие Луны, и про Амигдалу. Пусть я и был уверен, что последняя не представляла для меня серьёзной опасности, списывать её со счетов было большой глупостью.

Так или иначе, мне нужно было воспользоваться новым этапом затишья, чтобы начать отдавать долги, посетить некоторые интересующие меня места и начать готовиться к следующей буре.

Правда…

После небольшого, заслуженного праздника.

Я ведь в первую очередь хозяин паба, не так ли?..

* * *

Йозефка нервно огляделась.

Ей постоянно казалось, что за ней продолжали следить. Постоянно. Где бы она не была. Мысли о том, что она теперь находилась под защитой Песочного человека, успокаивали её, но не до конца. Не говоря уже о том, что за ней мог наблюдать и сам Песочный человек! Просто из прихоти. Она, в конце концов, не могла сказать, что происходило в голове столь… особенной сущности.

Не то чтобы это её беспокоило… слишком сильно. В конце концов, Песочный человек был не человеком и точно не мыслил теми же категориями, что и некоторые церковники. И даже самоопределение как мужчины для него было, скорее всего, просто такой же удобной прихотью. Возможно, однажды она найдёт в себе смелость поговорить с ним об этом напрямую. Когда-то. Обязательно. Наверное.

И всё же…

«Надеюсь, очищенная кровь не вызвала никаких побочных эффектов…» – пронеслась в очередной раз шальная мысль в голове девушки.

Хозяин из Песка уже должен был выпить очищенную ей кровь. И Йозефка могла лишь догадываться, к чему это могло привести. Концентрированную, наполненную столь чудовищной силой, что один лишь её запах мог начать сводить с ума.

Она никогда не делала чего-то столь безумного и абсурдного. Даже слабые дозы могли вызвать ужасные последствия, полученный же… экстракт в принципе не мог быть усвоен ни одним человеком.

Йозефка остановилась напротив ночного паба. Казалось, что паб был закрыт, но, стоило ей лишь осторожно приоткрыть дверь…

Со звоном колокольчика мир словно исказился.

В глаза ударили яркие огни. Паб, до этого маленький, расширился, что было само по себе абсурдно. Едва умещавший в себе несколько человек паб, с одной стороны, оставался самим собой, но с другой…

Словно был из какого-то странного будущего.

Взгляд Йозефки начал бегать по клиентам паба, с ужасом узнавая многие лица.

И даже тех, кого не должно было быть в живых.

За одним из столиков сидел бледный как смерть, седой Мастер Миколаш, напоминавший восставшего из мёртвых призрака. Завидев её взгляд, мертвец безумно улыбнулся ей, заставив девушку вздрогнуть.

Рядом с Миколашем сидел Карл, явно не разделяющий радости компании Мастера.

За другим столиком сидели охотники. Мрачные как ночь, держа оружие подле себя, девушка узнала их: отец Гаскойн, бывший священник; старый охотник Хенрик; сам лидер ковенанта Палачей, Логариус; охотница на охотников Айлин, словно не до конца понимающая, что забыла здесь.

Впрочем, ей было далеко до другого гостя, которого девушка тоже узнала – Гарри. Один из самых приближённых, пусть и глуповатых последователей Людвига. Он явно не ожидал, что его… пригласят, с нескрываемым ужасом смотря на виновника торжества. Кто бы мог подумать, что у Песочного человека окажется столько последователей из Церкви. Некогда из Церкви.

Но больше всего внимания привлекали не они.

«Леди Мария?» – расширились глаза Йозефки.

На неё так или иначе косились все присутствующие, и даже Мастер Миколаш не привлекал такого внимания.