Текст книги "Капище (СИ)"
Автор книги: Ланиус Андрей
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 22 страниц)
– Магазины свои бросил, что ли?
– Зачем? Передал управляющему.
Это была новость, заслуживавшая анализа.
– Я слышал, Леонид сейчас в городе?
– Где же ему быть?!
– Давненько не видались! – посетовал я.– Вы не передадите ему одну мою просьбу?
– Нынче же и передам. Почему не передать?
– Завтра наше семейство устраивает шашлыки. Здесь, на даче. Пусть приходит к пяти. Само собой, приглашение касается и вас.
– Ему я передам, – кивнул Василий Федорович. – Думаю, обязательно придет. Он сам хочет с тобой встретиться. А насчет меня, Слава, ты уж извини. Спасибо, конечно, за приглашение, но не обещаю. С мужиками насчет рыбалки договорились. – Тут он посмотрел на часы: – О-о-о, пора закругляться! Вот соберу вещички, умоюсь – и домой. Надо хорошенько выспаться перед зорькой.
– Удачи вам! – улыбнулась Клара.
– Надо говорить: ни пуха ни пера! – поправил я ее.
– А еще вернее: ни плавника ни чешуйки! – уточнил Василий Федорович. Он потоптался еще немного, затем поднял на меня свои синие глаза. – А насчет Алексея, ты, парень, не волнуйся. Все это пустые разговоры. Утрясется.
– Конечно.
– Ты не переживай.
– Я и не переживаю. Все образуется.
– Ладно. – Он поочередно пожал нам руки. – Отдыхайте, ребятки! А твою просьбу, Слава, я обязательно передам.
Мы расстались, и я повел Клару к домику.
– Интересный мужчина, – охарактеризовала она нового знакомого.
– О да, – согласился я, нашаривая под карнизом связку ключей и открывая дверь. – Василий Федорович – личность. С убеждениями. В отличие от своего отпрыска. Но и Леонид не прост. Это флюгер, но такой флюгер, который гребет под себя... Флюгер с винтом! – Я щелкнул выключателем, ибо внутри домика было уже сумеречно. – Ну, как тебе резиденция?
С улицы мы попали на застекленную веранду, величиной с большой носовой платок. Кроме стола и двух-трех самодельных табуреток, здесь все же уместился старый сундук неизвестного происхождения. Сейчас на нем были аккуратно разложены вычищенные принадлежности для шашлыка, – постарался братец, ничего не скажешь!
Маленькая комнатка, куда мы протиснулись бочком, была обклеена плакатами, выпущенными в разгар давно забытой антиалкогольной кампании: «За досуг без вина!» Рулон этих плакатов принесла матушке для хозяйственных нужд одна из ее приятельниц, бухгалтер общества трезвости. Значит, этим «обоям» уже за двадцать...
Основную часть комнатки занимали топчан, сколоченный еще отцом, и некое подобие шкафа для чистой одежды. В углу примостилась железная печка, оставшееся пространство занимала пара табуреток.
– Чувствуется, что Алексей произвел здесь генеральную уборку, – констатировала Клара, – но легкая доводка все же не помешает. Милый, проверь, пожалуйста, есть ли вода в душе, и дай мне полчаса времени...
Я покружил по саду, выкурил сигарету, потом еще одну и наконец направился в дом.
Комната сияла чистотой и свежестью, нигде не виднелось ни соринки. Топчан был застлан белоснежным бельем, а посередине сидела по-восточному Клара в своем ярком халатике.
Я попытался было сделать ей комплимент, но она приложила пальчик к губам:
– Тссс... Ничего не говори. И ничего не делай. Ложись и расслабься. Я все сделаю сама. Начнем с массажа. Тебе надо снять напряжение... Ты, бедненький, целый день провел на ногах...
Я подчинился, целиком отдаваясь ее власти.
– Вот так... – прошептала она, сбрасывая халатик и склоняясь надо мной.
...Позднее, когда мы лежали, утомленные, рядом друг с другом, Клара потерлась щекой о мое плечо и напомнила:
– Ты обещал рассказать мне о приманке для врагов твоего Дрючкова.
– Может быть, завтра?
– Дорогой, завтра, как я понимаю, у нас будет много других дел.
– Ну, слушай... – вздохнул я, после чего изложил свой замысел, бесхитростный, но, как мне представлялось, неуязвимый, притом, что в течение дня я продумал все его нюансы.
Я ждал ее реакции, но Ларочка молчала.
– Ну?! – не вытерпел я. – Скажешь что-нибудь или нет?
Она приподнялась на локте и склонилась надо мной:
– Не опасаешься, что эта приманка вызовет трещину в вашей дружбе?
– Он же сам напросился! – отмахнулся я, и тут, нежданно для себя, выпалил с ожесточением: – А дружба наша уже дала трещину! И только по его, Вовки, вине! Очевидно, работа в милиции действительно делает людей черствыми. Он так и не понял, что причинил мне горькую обиду, даже не подумал извиниться! Но теперь – мой ход, и я его сделаю, будь спокойна!
– Ты слишком категоричен, милый, – она откинулась на подушку. – Ему, наверное, очень плохо сейчас, и он нуждается хотя бы в моральной поддержке, особенно, от своего лучшего друга.
– Дрючок – не кисейная барышня! – настроение у меня совсем испортилось. – Ладно, утро вечера мудренее. Спокойной ночи, дорогая! Притом, что утром нас ждут ранний подъем...
...Когда я проснулся, часовая стрелка приближалась к четырем. Рядом ровно дышала Клара. Стараясь не потревожить ее покой, я осторожно встал, нашарил в кармане брюк сигареты и вышел на свежий воздух.
Была бархатная летняя ночь, какой она бывает только в этих благословенных краях.
В небе – среди звездного покрывала – ярко светила убывающая луна, но ее лучи в значительной степени поглощались пышной кроной деревьев и не достигали земли. Лишь кое-где на открытых клочках участка лежали рваные пятна лунного света. В полосе верхней границы урочища – я это знал – горели фонари и светились некоторые окна домов, но густая листва пропускала сквозь себя лишь отдельные блестки. Зато не было недостатка в таинственных шорохах и звуках, раздававшихся то в одном, то в другом уголке темного сада, а то и где-то совсем-совсем рядом – в зарослях подступавшего к самой веранде малинника.
Я все еще пребывал во власти сна и рожденных им видений. Отголоски здравых мыслей перемешались с игрой дремлющего подсознания, образуя некую фантасмагорическую смесь. Я сидел на ступеньке крыльца, жадно курил и думал сразу обо всем и ни о чем.
Во мраке раздалось какое-то чересчур уж громкое шуршание, и в бледный кружок света выдвинулась, тяжело дыша, крупная тварь с открытой пастью.
Все так и вздрогнуло во мне: вот он, белособорский оборотень!
Понадобился какое-то миг, чтобы осознать, что передо мной стоит не мифический оборотень, а обыкновенная, хотя и крупная собака.
Я взял на веранду и бросил ей кусок колбасы, собака поймала подачку на лету и тут же принялась торопливо поглощать ее.
Что ж, вампиры не питаются колбасой.
Бездомный голодный пес набрался смелости и забрел на огонек в расчете на людскую отзывчивость.
Бросить ему еще что-нибудь?
Кормлением бродячей собаки и закончилась первая ночь нашего с Кларой пребывания на белособорской земле.
Когда небо уже окрасилось в нежные тона, я сорвал самый яркий цветок и направился с ним в комнату. Со стороны шоссе давно уже доносились голоса прохожих и гул транспорта.
Клара крепко спала в позе грациозной кошечки.
Я осторожно провел лепестками по ее щеке, по подбородку:
– Вставай, красавица, проснись!
– Ну-у, Славик, – улыбаясь сквозь сон, промурлыкала она. – Ну-у, поспим еще...
– Ничего не получится, милая, нам пора на БББ.
– Куда-куда?! – Она открыла удивленные глаза.
– На БББ – Большой белособорский базар.
– А сколько времени?
– Начало шестого.
– В такую рань – на базар?! С ума сойти!
– Но именно сейчас и начинается настоящая торговля.
– Ни за что не встану!
– Ладно, я прошвырнусь один. А ты отсыпайся, пока есть возможность.
– Не хочу спать одна! – Игривым движением она отбросила одеяло. – Ложись рядом, раз уж разбудил. Только поближе.
– Доброе утро! – Я провел цветком от ее подбородка до ступни. – Как ни прискорбно, милая, но у нас в запасе всего полчаса. За это время ты должна привести себя в порядок и одеться. Если только намереваешься идти со мной.
– Ничего не понимаю!
– Моя вина! Рассказывая тебе о достопримечательностях Белособорска, я совершенно упустил из виду Большой базар. Это надо видеть! Торги начинаются с пяти утра, а пик продаж приходится на шесть-семь. Утра, естественно. После девяти там вообще нечего делать. Ну, решай! Только быстро! Я и так тянул до последнего. Или беги под душ, или оставайся в теплой постельке и жди моего возвращения. Выбор за тобой!
– В вашем Белособорске точно не соскучишься! – воскликнула она и одним рывком уселась на топчане, крепко прижав меня к себе.
14. БОЛЬШОЙ БЕЛОСОБОРСКИЙ БАЗАР
Когда в половине шестого мы выбрались на шоссе, Клара была потрясена. Вчера вечером мы не встретили на этом отрезке ни одного прохожего, да и машины проносились лишь изредка. Но сейчас...
По тротуарам с обеих сторон дороги нескончаемыми потоками валил народ с кошелками, мешками, рюкзаками и тележками. Шоссе было забито автомобилями всех марок, автобусами, мотоциклами и даже запряженными повозками. Из-за скученности транспорт двигался так медленно, что его легко обгоняли велосипедисты. И вся эта пестрая многорядная река текла в одном направлении.
– О боже! – вздохнула Клара. – Сейчас кто-нибудь обязательно наступит на ногу.
– А ты не зевай, дорогая. И вообще надо было встать пораньше. Ранней пташке, как известно, ангел дает самое вкусное зернышко.
Мы влились в этот общий поток, подлаживаясь под единый шаг, и двигались какое-то время за мужиком в кирзовых сапогах, который, похоже, нес в мешке живого поросенка.
– Ранний базар – что за нелепость?! – снова возмутилась Клара.
– Это всего лишь дань традиции, – ответил я.
– Какой еще традиции?!
– В прежние времена, когда не было электричества, люди рано ложились, но и вставали тоже рано. Зарю было принято встречать уже в поле. Особенно летом, когда день, согласно народной примете, год кормит. Для совершения покупок оставались только предрассветные часы. Так и повелось!
– Если только ты не смеешься над бедной женщиной, то это самый поразительный пример консерватизма, о котором я когда-либо слышала!
Эта пикировка на ходу помогла нам обоим немного взбодриться.
– Ты собирался вчера вечером звонить своему Багрику, – напомнила Клара. – Звонил?
– Багрик от нас не уйдет. Вот вернемся с базара домой, я выясню его номер и позвоню.
Миновав круг возле почты, я повел далее Клару дворами, и через четверть часа мы оказались на необъятной площади, где, как говорится, яблоку было негде упасть. Здесь толпа дробилась на рукава и ручейки, которые просачивались между бесконечными рядами машин и автобусов. Это был еще не Большой базар, это было его преддверие, с вкраплением небольших торговых анклавов, оккупированных бабулями с семечками и зеленью, продавцами свежих огурчиков, горячих пирожков и парного молока «прямо из-под коровы», а также вязальщицами, вышивальщицами и прочими рукодельницами.
Вскоре толпа вынесла нас к широко распахнутым металлическим воротам, образующим разрыв в гигантском прямоугольнике двухэтажных торговых рядов. Внутри этого своеобразного каре и размещался Большой базар – огромная площадь, вымощенная булыжником еще в середине позапрошлого века.
Площадь имела небольшую покатость, начинавшуюся от ворот, так что отсюда, с верхней точки, можно было окинуть взором весь базар.
Зрелище стоило того.
Многочисленные торговые палатки, ларьки, павильоны и автолавки казались крохотными островками в море сновавших взад-вперед человеческих голов. И это море бурлило, кипело, шумело, образуя то здесь, то там стремительные водовороты! Бесконечные вереницы покупателей, напоминавших издали скопища муравьев, двигались по открытым галереям торговых рядов, перетекали из одной секции в другую, спускались-поднимались по многочисленным лестницам. Тысячи, десятки тысяч голосов сливались в свежем от утренней прохлады воздухе. Без преувеличения здесь собралась половина Белособорска! А с учетом жителей близлежащих поселков и деревень – половина района! Сюда же стоило приплюсовать сотни коммерсантов, съезжавшихся на торги из соседних областей.
Обойти эту пеструю ярмарку за три-четыре утренних часа, нечего было и думать. Но любой белособорчанин знал, что в кажущемся хаосе Большого базара на самом деле заложен четкий, веками отработанный порядок. Издавна было заведено, где продавать скот, где цыплят на вырост, а где корм для них. Ряды мясные и рыбные, овощные и молочные не меняли своей дислокации, кажется, со времен царя Гороха. Кролиководы соседствовали со скорняками, а сборщики лечебных трав с продавцами местных и восточных пряностей. Любители аквариумных рыбок прямиком шли к павильону «Охота и рыбалка», рядом с которым можно было купить и опарышей, и красных червей, и даже пистолет «Макаров» с полной обоймой, при условии, что ваша физиономия внушит доверие продавцу.
Отдельный, я бы даже сказал, привилегированный угол занимала продукция нашего химкомбината, где наряду с пластмассовыми ваннами, тазами и ковшиками, высились пирамиды «левых» автомобильных шин.
Горожане охотно поддерживали байку, что на БББ можно купить хоть атомную бомбу или подводную лодку, хватило бы денег.
Я повел Клару к мясному павильону.
Через некоторое время она удивленно заметила, что в этой давиловке можно передвигаться вполне свободно.
– Если плыть по течению, – уточнил я.
Обойдя прилавки, я положил глаз на увесистый кусок свинины и, поторговавшись, – ибо торговаться на базаре считалось у нас признаком хорошего тона, – приобрел его со скидкой, какую редко получают покупатели питерских супермаркетов.
Затем в мою сумку лег пакет с бараньей печенью.
Оставалось закупить овощи для салата, ибо какой же без салата шашлык, а также приправы, зелень, лаваш и сухое вино для маринада. Конечно, зелень можно было нарвать и на даче, но я решил, что там она еще пригодится.
Мы вышли из мясного павильона, и я на миг остановился на верхней ступеньке, прикидывая, как проще добраться до нужного нам следующего ряда.
Клара стояла рядом.
И тут я вдруг поймал на себе пристальный взгляд похожего на барбоса сутуловатого мужчины в легкой куртке салатового цвета. В правой руке он держал пакет с каким-то бумажным рулоном. Судя по всему, барбос собирался войти в мясной павильон, но вид моей персоны каким-то образом повлиял на его планы.
– Слава! – потянула меня за рукав Клара. – Идем мы или нет?
Барбос крякнул и сделал решительный шаг в нашу сторону.
– Здравствуй, Краснослав! – чуть заметно заикаясь, приветствовал он меня. – А это, наверное, Клара? – он в театральной манере отвесил моей спутнице поклон.
Черт, да это же Багрик! Жив курилка! На ловца и зверь бежит!
А не узнал я его сразу по той причине, что образ Багрика у меня всегда ассоциировался с неустроенностью, неприкаянностью, неким надрывом, да и одет он вечно был, как бы это помягче сказать, несколько бомжевато.
Сейчас передо мной стоял этакий местный мэтр, добившийся видимого успеха и лучившийся благополучием.
– Женька! Багрик!
Мы дружески обнялись.
– Что ж, мне не остается ничего другого, как представить вас друг другу, – я отступил назад и обнял Клару за плечи: – Это Клара – мой дорогой человек и помощник, бесценный спутник моей жизни... А это – Евгений Багрянский, мой школьный товарищ, местный поэт и драматург, артист и...
– Да ладно тебе! – Он покраснел как мальчишка.
– ...главный редактор популярной городской газеты «Зеленый берег», которую ты, дорогая, уже имела удовольствие перелистать...
Женька переложил свой пакет в левую руку, а правой поднес Кларину ладошку к своим губам.
– Очень приятно познакомиться! Искренне рад нашей встрече!
– Мне тоже приятно встретить друга Славы. – Она быстро сориентировалась, сообразив, что изображать строгую даму ей совершенно ни к чему.
– С большим интересом прочитала вашу газету! В том, что она самая популярная в городе, ваша заслуга несомненна...
– Стало быть, тебе уже известно о нашем приезде? – атаку на Багрика я начал издалека.
– Белособорск – город маленький, гораздо меньше Питера, – усмехнулся он в мою сторону и снова обратился к Кларе: – Вы меня извините, пожалуйста, за мой взъерошенный вид! Дело в том, что я не спал всю ночь. Только что покинул типографию, где печатали свежий номер. Вот... – он раскрыл свой пакет, содержимым которого оказалась пачка свернутых газет. – Наши киоскеры до сих пор не научились работать по-современному, – пожаловался он. – Открывают киоски в девять утра, когда половина базара уже расходится. Вот я и прихватил с собой редакционную пачку – ведь на базаре обязательно встретишь знакомых! Вы, кстати говоря, первые, кого я встретил, – он отделил от пачки два экземпляра и вручил их последовательно Кларе и мне. – В глазах у него вспыхнули огоньки: – В этом номере публикуются сенсационные материалы! Обязательно прочитайте! А еще, будет время, загляните на страницу четырнадцатую. Любопытно будет узнать ваше мнение...
Он опять покраснел, и это немного меня встревожило. Хм, что там за подвох, на четырнадцатой странице?
Я собирался развернуть газету прямо перед ним, но он остановил мой порыв:
– Посмотришь после! А сейчас, извини, я просто валюсь с ног...
– Ты, стало быть, ходишь по базару в рекламных целях? – разыграл я удивление.
– Нет, конечно! Просто нужно кое-что купить домой. А газеты – это попутно. Уф! Вот доберусь до дивана и тут же завалюсь спать!
– Надо полагать, у центральных ворот тебя ждет служебный автомобиль? – подпустил я легкую шпильку.
– Что ты, старик! У нас же провинциальная газета! По городу передвигаемся на общественном транспорте или пешком.
– Пешком за сенсациями не угонишься!
– В особых случаях издатель предоставляет нам машину.
– Кажись, вашего издателя зовут Роза Румянова? – сощурился я. – Она в какой школе училась?
Багрик как-то сразу весь подобрался.
– Извини, старина, но у нас не принято обсуждать редакционные дела в частных беседах, даже с друзьями.
– Разве мы обсуждаем редакционные дела?! – развел я руками. – Я просто хочу уточнить, в какой школе училась Роза, чтобы вспомнить ее внешность, только и всего!
– Она не из нашего города, – ответил он.
– Так она – старая дама?
– Нет! Вовсе нет! – мотнул он головой, и я понял, что он больше не скажет о своей хозяйке ни слова. По крайней мере, сейчас.
И вообще, судя по его действительно уставшему виду, пора было отпускать парня восвояси.
– Ладно, – сказал я, – время-то раннее, зато весь день впереди. Надеюсь, ты получишь полноценный отдых после напряженной трудовой ночи. А к пяти часам жду тебя, Женька, у нас на даче в «Утиной заводи». Будут шикарные шашлыки! – Для вящей убедительности я похлопал по сумке с мясом. – Пальчики оближешь! Заодно побеседуем спокойно в условиях пикника, на лоне матушки-природы. Между прочим, у меня есть информация, которая, наверняка, заинтересует редакцию, а может, чем черт не шутит, даже твоего издателя!
– К пяти? – Багрик облизал губы. – Я приду. Но, извини, все же хотелось бы знать, кого ты еще зовешь?
– Да народ все приличный: Наташа со своим Шашковым, Леня Бокай... Ну, и все мои.
– А твой друг Дрючков будет?
– Он мне больше не друг! – выпалил я, почти уверовав, что в этой фразе не прозвучало ни грана фальши. – После той свиньи, которую он мне подложил, все хорошее, что связывало нас, осталось в прошлом.
Возникла неопределенная пауза.
– Ладно, – кивнул, наконец, он. – Вот моя визитка на всякий случай. А сейчас мне нужно идти. Извините, но голова идет кругом...
– Ступай, дружище, и набирайся сил!
Мы попрощались, и Багрик скрылся внутри мясного павильона.
– Я думаю, нам надо прямо сейчас ознакомиться с этим свежим номером, – сказала Клара. – Но разве можно читать в таком толкотне?
– Пойдем! – я взял ее за руку. – Тут совсем рядом есть изба-читальня...
Действительно, в каких-то двух десятках метров от нас высился стеклянный павильон с приметной вывеской «У СТЕПАНЫЧА: пиво – напитки – соки». Целая сеть точно таких же заведений расползлась за последнее десятилетие по всему Белособорску. Обслуживающий персонал полностью состоял из местных тетушек и девчат, но владели этими стекляшками предприимчивые дети гор, которые, впрочем, с подчеркнутой старательностью не афишировали своей роли. Платили они кому-либо «таможенный» сбор или нет, точно сказать не берусь.
Несмотря на ранний час, заведение было открыто, и внутри уже бражничали с полдюжины хмурых личностей и одна развеселая компания. Но слева от входа столы были свободны. За одним из них мы и приземлились.
– Если хочешь знать мое мнение, – сказала Клара, – то твой Багрик – честный человек.
– Кто бы спорил! Но честные люди тоже бывают разные. Есть такая порода честных людей, которые, незаметно даже для самих себя, подвержены влиянию более сильных личностей, и постепенно перенимают их убеждения, считая эти убеждения уже своими.
– До определенных пределов, – уточнила внимательно слушавшая Клара.
– Согласен. Так вот, Багрик – из категории именно этих честных людей. Я и раньше знал, а сейчас убедился снова, что не он создал вокруг газеты сеть тайных информаторов. Такого рода задача ему определенно не по плечу. Он просто ведет номер, следит за версткой, обрабатывает и причесывает поступающие тексты. Но добывает информацию кто-то другой. Кто? Вряд ли ошибусь, предположив, что истинным заправилой в редакции является Роза Румянова, дамочка, как следует из реакции Багрика, отнюдь не старая и, вполне возможно, даже привлекательная. И вот с этой Розой мне нужно не просто познакомиться в ближайшие дни, но я еще должен заинтересовать ее своей персоной.
– Надеюсь, дорогой, у меня не появится повода для ревности, – произнесла Клара, и улыбка странно улетучилась с ее губ.
– Ревность в небольших дозах лишь придает остроту нашим суровым и подчас однообразным будням, – попытался отшутиться я, но, похоже, неудачно.
– Давай читать газету! – Клара уткнулась в стол перед собой.
Мне оставалось лишь последовать ее примеру.
Я начал с того, что открыл «Зеленый берег» на четырнадцатой странице.
Оказалось, что это всего лишь литературная гостиная.
Здесь публиковались подборки стихов местных поэтов с их фотографиями.
На самом видном месте красовалось фото Багрика...
Ах, вот в чем секрет!
С легким сердцем я перешел к началу газеты.
И вот тут-то мне пришлось забыть об окружающей обстановке.
На первой странице аршинными буквами был набран заголовок: «ЗВЕРСКОЕ УБИЙСТВО ВДОВЦА-РЕСТАВРАТОРА».
Далее с некоторыми подробностями рассказывалось о расправе с «дядей Гришей» – Спиридоновым Григорием Мартьяновичем.
В целом, тут излагалось все то, что я уже знал от Алешки.
Публиковался и страшный снимок – обезглавленное тело под белой простыней, рядом – голова в целлофановом пакете.
Действительно, голова была «откушена» украденным в музее капканом.
Что ж, ценный информатор из милицейских рядов находился на содержании Розы Румяновой: он поставлял не только служебные сведения, но и качественные фотографии.
Полагаю, платили ему немало. Значит, было из чего платить.
А вот Вовка Дрючок соврал мне примитивно и глупо.
Я по-прежнему не мог понять, зачем он это сделал?
На второй странице публиковалась большая статья без подписи, которую я тоже прочитал на одном дыхании.
Статья называлась «МУЗЕЙ КАК СЕМЕЙНЫЙ БИЗНЕС».
Во вводке, выделенной полужирным курсивом, подчеркивалось, что данный материал является всего лишь версией, в основу которой, тем не менее, легли подлинные факты.
Речь шла о том, что по всей России воровство из музеев давно уже не является редкостью. Причем, в двадцати процентах случаев ценности выносят сами музейные работники.
Приводилось несколько наглядных примеров на этот счет, и почему-то выделялись кражи из музеев Санкт-Петербурга.
Почти целая колонка рассказывала о «краже века» – хищениях экспонатов из Эрмитажа, в которых оказалась замешанной одна из хранительниц этого храма культуры, а помогали ей в этом ее муж и сын.
Приводились примеры и по провинциальным музеям.
Так, хранитель фондов из Гурьевского музея Кемеровской области сумел вынести и продать более тысячи экспонатов.
А разве подобное не могло произойти в нашем музее, с его допотопной системой сигнализации, вопрошал анонимный автор статьи?
(Вообще-то, рука Багрика в тексте чувствовалась, но я склонялся к мнению, что он просто правил переданный ему, надо полагать, издателем, материал.)
Смерть вахтерши Спиридоновой Г.А., а затем и ее мужа, говорилось далее, дают основания для выстраивания жуткой, но, увы, логичной версии.
Реставратор Спиридонов, которого в коллективе называли не иначе, как «дядя Гриша», фактически был хозяином запасников, занимавших все подвальные помещения музея-дворца.
Небольшой штат научных сотрудников музея был просто не в состоянии держать под неусыпным контролем всю эту массу раритетов, являвшихся наследием, как графов Половецких, так и прочих влиятельных аристократов, проживавших в крае.
Надо полагать, что с какого-то момента супруги Спиридоновы пришли к мысли получать дополнительный доход к своим невысоким заработкам.
Дядя Гриша отбирал из запасников экспонаты, отсутствие которых могла обнаружить лишь инвентаризация, и складывал их перед уходом где-нибудь в укромном уголке.
По ночам, когда дежурила его супруга, он подплывал на моторной лодке к Папоротниковой горе и шел по безлюдному парку к служебному входу в музей.
Жена уже ждала его у открытой двери. Несколько минут, и он возвращался с похищенными экспонатами к лодке, а жена снова запирала двери.
Не исключено, что этот преступный бизнес супруги практиковали на протяжении многих последних лет.
Кто знает, сколько ценностей было вынесено за этот период!
Все у них складывалось прекрасно. «Тихие воры» зарабатывали себе на масло, на колбаску, на икорку, могли бы позволить себе дорогие обновы, поездки на курорты...
Но боязливый дядя Гриша осторожничал, предлагая сначала скопить крупную сумму, а затем переехать в другой город, где их не знали, и уж там зажить на широкую ногу.
Свою кубышку супруги держали, очевидно, в каком-то надежном тайнике.
Беда пришла, как всегда, неожиданно.
Очевидно, некто жестокий, не боявшийся крови, узнал про кубышку и решил завладеть ею.
Но супруги не поддались на шантаж.
Тогда этот неизвестный убил Галину Андреевну, используя перчатку с железными когтями, и надеясь деморализовать реставратора.
Однажды, уже после похорон вахтерши, у них состоялся крупный разговор.
Надо полагать, дядя Гриша оказался крепким орешком и не выдал местоположения тайника даже под угрозой пыток.
И вот пришедший в ярость убийца расправился с ним, пустив в ход похищенный из музея капкан...
Ниже этой фразы, заканчивавшейся многоточием, помещался комментарий редакции.
Он напоминал, что изложенный сюжет является всего лишь версией, и сообщал, что есть и другая версия, которая публикуется на третьей странице.
Здесь эта тема получала развитие в заметке под названием «МЕСТЬ ПОХИТИТЕЛЯМ ЯЗЫЧЕСКИХ СВЯТЫНЬ».
Ее автор – академик академии информатики У.Полуденный – в довольно-таки разухабистом тоне вещал, что в каждом религиозном культе существуют свои святыни, нередко непритязательные с виду, но бесценные в глазах верующих.
У христиан, например, это чаша Грааля, плащаница, копье Лонгина...
Надо полагать, свои святыни имелись и у поклонников языческого культа Речного Зверя.
Возможно, это тоже было что-то внешне неброское, на что никто из работников музея никогда не обращал внимания.
Но однажды эту вещицу извлек на свет божий дядя Гриша, и вот что удивительно: тут же нашелся покупатель, предложивший за нее большие деньги.
Не исключено, что супругов обуяла жадность, и они принялись торговаться, спрятав свою находку где-то вне парка.
Далее автор сбивался на мистику, рассуждая о том, что хотя языческий культ Речного Зверя уже напрочь забыт историческим сознанием народа, но все-таки еще живы Хранители, которые владеют древними знаниями, позволяющими, в частности, осуществить превращение подготовленного особым образом послушника в оборотня.
Узнав, что святыня стала предметом купли-продажи, Хранители дали клятву отомстить святотатцам.
А это значит, что убийцей четы Спиридоновых был оборотень, получивший свой облик посредством древних заклятий.
Женщину, чья вина была менее значительна, наказали мягче: несмотря на страшную рану, она умерла практически мгновенно.
А вот дяде Грише тянули голову из плеч медленно и с расстановкой.
Далее автор объяснял, зачем же в этом случае из музея был выкраден капкан.
Смысл этой акции в том, чтобы увести следствие в сторону.
Сыщики ищут капкан, вместо того, чтобы искать оборотня и его хозяев!
Впрочем, оборотень уже мог претерпеть обратное превращение, при условии, конечно, что святыня находится в руках Хранителей.
Но если Спиридоновы успели ее продать, то цепочка трагических событий, увы, не прекратится.
Нельзя исключить, заканчивал свою заметку У.Полуденный, что нас еще ждут весьма мрачные новости, о которых мы услышим в ближайшие дни, может, даже завтра.
Уф! Я свернул газету перед собой.
Клара закончила чтение одновременно со мной.
В закусочной к этому моменту сделалось слишком шумно.
Обсуждать прочитанное в этом бедламе, среди выкриков и клубов табачного дыма, не имело смысла.
Да и покупки были сделаны еще не все.
Я подал Кларе знак, и мы вышли на свежий воздух, окунувшись в уже знакомую толчею.
15. ВОСКРЕСНОЕ ЧП
Едва мы свернули на дорожку, ведущую к нашему подъезду, как из того стремглав, сбивая своей немалой массой листья с кустов, торпедой вылетела тетя Тома, Тамара Михайловна, – наша соседка с первого же дня заселения дома, мамина ровесница и, пожалуй, наиболее частая ее собеседница, хотя я поостерегся бы называть их близкими подругами, несмотря на сердечную трогательность отношений.
За четыре без малого десятилетия соседства тетя Тома стала в некотором смысле даже как бы членом нашей семьи, наведываясь к нам по всякому поводу и без оного. А уж стоило мне приехать на побывку, как обычно уже через четверть часа тетя Тома сидела за общим столом, жаловалась на печень, почки, желчный пузырь и прочие органы, подкладывала к себе на тарелку матушкины салаты и засыпала меня самыми непредсказуемыми вопросами, ласково называя «сынком». Удивительно, что она не появилась вчера. Впрочем, это могло быть связано с дачными хлопотами, ибо у тети Томы тоже имелась «фазенда», только не в «Утиной Заводи».
