Текст книги "Капище (СИ)"
Автор книги: Ланиус Андрей
сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 22 страниц)
– Ну вот и познакомились!– в характерной манере потер свои ладони Карманов. – Роза и Софон – мои самые близкие люди, моя семья, моя опора, мои настоящие домочадцы. Только им я доверяю во всем! Роза, как никто другой, умеет вести мои дела в мое отсутствие, а Софон закроет меня собой от любой опасности, не смотрите, что с виду он такой хилый! – карманов кивнул ему: – Пойди и распорядись там насчет обеда. Да смотри, чтобы все было на высшем уровне! Не осрами Карманова перед питерскими гостями! И не будь таким букой! Не то о тебе невесть что подумают! А ты, Роза, пригласи пока Клару к себе и покажи те подарки, что я тебе привез. А мы со Славой потолкуем предварительно по
одному вопросу...
Он обнял меня за плечи и повел к реке. Мы остановились у самой воды. Веяло свежестью и прохладой. Рядом пролетела бабочка, трепеща оранжевыми крылышками. Противоположный берег густо порос ивняком. Гибкие ветви склонялись до самой воды, почти соприкасаясь с желтыми кувшинками.
– Посмотри, какая красота! – воскликнул Карманов. – Я всю жизнь мечтал жить в подобном райском уголке. И вот – добился... – Он заговорщицки подмигнул. – Славка, отпусти тормоза, расслабься немного! События развиваются благоприятно! Алеша чист перед законом как стеклышко! В прокуратуре узнают об этом сразу же после 21.00. А завтра об этом будет говорить весь город!
– Что именно должно произойти в 21-00, скажи прямо, если знаешь?! – я готов был схватить его за грудки.
– Славка, не торопи меня, ладно?! – воскликнул он со своей улыбочкой. – Я жду одного известия. Как только получу его, сразу же открою вам с Кларой свой план. В мельчайших деталях. Притом, что все идет, как по маслу! А пока будем наслаждаться красотой природы, вкусной едой, близостью прекрасных женщин! Выбрось из головы все дурное, старина! Айда к столу. И не косись ты так на Софона. Он у меня дрессированный. Ну, по рукам?
– По рукам, – вынужден был согласиться я.
С минуту мы до боли трясли друг другу руки.
– Сейчас примем на грудь, закусим, затем поплаваем
, отдохнем, а там, глядишь, и подоспеет то самое известие, – напомнил он. – Ну, перестал беспокоиться? Тогда айда тяпнем за деловое сотрудничество!
Но прежде чем «тяпнуть», он еще минут сорок водил нас с Кларой по дому, интерьеры и обстановку которого можно было охарактеризовать одним словом: китч!
Но, похоже, сам Карманов был в восторге от своей обители и ждал от нас адекватной реакции. Я малость подыграл ему, мне не жалко. Между прочим, в особняке имелся лифт, где кнопок было больше, чем три. Конечно, часть кнопок могли оказаться и резервными, но я не сомневался, что в доме имеется просторный подвал, куда лифт тоже спускается.
По ходу этой импровизированной экскурсии я успел шепнуть Кларе, чтобы она не волновалась, мол, серьезный разговор состоится несколько позже.
Наконец, мы расположились вокруг большого круглого стола на веранде второго этажа. Вид отсюда открывался изумительный. Совсем рядом нес свои тихие воды Ракидон, окаймленный полосой задумчивых ив, за которой далеко простирались заливные луга со стайками берез на косогорах. Фоном для этой безмятежной картины служило безоблачное небо с размытым желтком солнца посередине...
За столом нас было пятеро: хозяин с «домочадцами» и мы с Кларой.
Я приметил, что обязанности прислуги Карманов возложил, очевидно, из каприза, на Софона, хотя людей в доме хватало.
– Софончик, плесни-ка немного рому! – причмокнул губами Карманов. – Вот это напиток, я понимаю! Недаром его обожали пираты.
– Некоторые умники предпочитают смаковать кислятину, – с осуждением отозвался Софон. При этом его тонкие губы растянулись в улыбке-гримасе до ушей, обнажив два ряда желтых, но крепких зубов.
«Будто крокодилья пасть», – промелькнуло у меня.
Эта жутковатая улыбка и это характерное словечко «умники» невольно вернули меня в прошлое...
37. КОСТЯНОЙ ЛОБ
...Лютой ненавистью Софон ненавидел школьных активистов, отличников, острословов, удачливых ребят, вообще всех, кто был отмечен печатью индивидуальности. Их он презрительно именовал «умниками». А любимым его изречением в адрес того или иного представителя этого контингента было: «Надо бы вышибить яйца этому умнику!»
Однажды и я удостоился его внимания...
Дело, помнится, было поздней весной, потому как на нетоптанных пятачках школьного двора буйно зеленела трава.
На большой перемене мы с Сашкой Загвоздкиным отправились справлять малую нужду.
Туалет «для мальчиков» находился за волейбольной площадкой, в дальнем конце школьного двора.
Мы безмятежно освобождали свои мочевые пузыри в длинный наклонный желоб, и Загвоздкин рассказывал подходящий к обстановке анекдот, где фигурировал соответствующий антураж. Пацаны, оказавшиеся рядом по той же причине, что и мы, нужду, разразились дружным ржанием.
Внезапно раздался злобный басок: «Надо бы вышибить тебе яйца, умник!»
Сашка, который, по свой натуре, что называется, ради красного словца не пожалел бы и родного отца, мгновенно парировал, не оборачиваясь: «Приятель, согласно правилам грамматики, вышибают обычно мозги, а яйца отрывают или взбивают, если тебе так больше нравится!»
Однако ожидаемого взрыва смеха не последовало.
Притихшие пацаны, роняя последние капли в трусы, с еще расстегнутыми ширинками заторопились к выходу, огибая по стеночке его, Софона.
Да, это был он, мрачный, угрюмый тип, столкновение с которым грозило для кого угодно испорченным настроением.
«Эге, а ты и вправду умник! – с непередаваемым отвращением, будто проглотив горькую пилюлю, скривился тот. – Надо бы тебя проучить, малый! Сейчас я этим займусь. А вы, серуны, кыш отсюда!»
Пара-тройка парнишек, тужившихся в отдельных кабинках, безмолвно, как зомби, поднялись и выскочили вон, подтягивая на ходу свои портки.
Сашка побледнел – кажется, впервые в жизни я видел его растерянным.
«А ты чего стоишь?– повернулся Софон ко мне, глядя на меня, как на пустое место. – Или ты тоже из тех умников, которым надо вышибить яйца?» В его хищных, как черные дыры, зрачках я прочитал готовность мгновенно переключить внимание на новый объект.
Признаться честно, первейшим моим побуждением было поскорее оказаться во дворе. Я почувствовал ноющий холодок в мошонке, будто к той уже прикоснулось острое лезвие. Но другой половиной сознания я внятно понимал: оставлю сейчас Сашку наедине с Софоном, надолго – а может, и навсегда – потеряю чувство самоуважения. Будто кто-то авторитетный шепнул мне изнутри, что, несмотря на реальную опасность, я должен защитить друга или хотя бы встать с ним рядом. Сейчас. Немедленно. Без долгих раздумий и сомнений. Но будет еще достойнее, если я решусь сопротивляться активно, с мушкетерской отвагой.
В голове зашумело, но одновременно мне вдруг стало необыкновенно легко. Я шагнул вперед, чтобы бросить в эту угрюмую рожу дерзкие слова, смысл которых заключался в том, что яйца надо вышибать не умникам, а дегенератам, вроде его самого. Придуманная экспромтом реплика тогда представлялась мне необыкновенно остроумной.
Я уже не думал о возможных последствиях. Охватившее меня упоение, торжество внутренней победы над собой неумолимо толкали вперед.
Мне не хватило ровно секунды, чтобы подвергнуть свой характер воистину мужскому испытанию. В проходе возникла внушительная фигура нашего физрука Дмитрия Сергеича, которого уважала вся школа. Должно быть, кто-то из ребят сообщил ему, что в туалете разгорается скандал. «Софон? – как бы удивился он. – А я тебя везде ищу. Сделал свое дело? Айда, надо поговорить».
Рыча, как пес, у которого отняли кость, Софон двинулся следом за физруком, но на пороге остановился и страшно зыркнул на Загвоздкина: «Я еще доберусь до тебя, умник!» Затем он окинул взглядом меня, будто занося на какой-то свой особый счет, но ничего не сказал.
Мой боевой задор испарился так же быстро, как и возник.
Несколько дней я провел в тревожном ожидании чего-то ужасного. Но Софон словно забыл о стычке и даже не смотрел в сторону Загвоздкина. Однако я ничуть не сомневался, что он затаил зло и только выжидает подходящего момента, чтобы реализовать свою жуткую угрозу.
Лишь к окончанию летних каникул я перестал думать об этом инциденте.
Постой, когда это было? Кажется, в середине мая, перед контрольными. Шелковистую травку вокруг волейбольной площадки я помню отчетливо. Сашка погиб в конце февраля следующего года. Между двумя этими событиями – почти десять месяцев, без малого год. Неужели все это время Софон вынашивал планы «проучить» Сашку? За что? За невольную шутку? Ерунда, бред, игра воспаленного воображения!
Софон, если мне не изменяет память, вообще не был замешан ни в одном серьезном школьном происшествии. Свой имидж «плохого парня» он поддерживал с помощью довольно-таки искусного блефа, но не какими-либо конкретными поступками. Не удивлюсь, если в его табеле регулярно проставлялись пятерки за поведение.
Вместе с тем, во мне нарастала уверенность, что я знаю о Софоне еще что-то важное, что-то такое, значение чего не утрачено и сейчас.
Но что, что?!..
Однако сосредоточиться не удавалось, ибо Карманов, взяв на себя роль тамады, повел любопытный разговор.
Правда, поначалу, не забывая нас потчевать нас яствами, которыми был заставлен этот громадный стол, он рассуждал об особенностях кухни тех мест, откуда вчера вернулся.
Блюда из форели, к примеру, готовят по всей Европе, говорил он со своей «приклеенной» улыбочкой, но, пожалуй, только в Далмации эту чудесную рыбу фаршируют предварительно распаренным черносливом. Дивное сочетание, просто непередаваемое! Хорош и «пьяный карп», но особенно ему понравились чевапчичи – особые говяжье колбаски, приготовленные на решетке... И вообще, ребятки, если хотите отдохнуть как нормальные белые люди, не соприкасаясь при этом с утонченным западноевропейским хамством, то поезжайте в Далмацию, где обитают наши братья-славяне, хотя и принявшие католическую веру...
Следом Карманов заявил, что, несмотря на насыщенную программу поездки, он по несколько раз в день перезванивался с Белособорском, прежде всего, с Розой.
– Я пришел в ужас, когда Роза сообщила, что в музее произошло убийство, и что Алешка оказался под подозрением, поскольку никто из ментов не верил, будто он видел там оборотня. Я тут же вспомнил, что в редакции лежит большое интервью Алексея, которое готовилось к выходу его монографии, но было отложено, по его же просьбе. Я рекомендовал Розе срочно поставить этот материал в сокращенном виде в номер, а также привлечь к сотрудничеству сумасшедшего «академика» Полуденного, который, честно говоря, задолбал меня своими предложениями об организации экспедиции вглубь Старощанских болот. Но в этот период его уверенность в существовании на болотах чудо-зверя была нам на руку. Таким образом, в общественное мнение мы ненавязчиво впендюрили мысль о реальности белособорского оборотня. А это, в свою очередь, укрепило позицию Алексея. Она стала еще прочнее после того, когда группа рыболовов чуть ли не нос к носу столкнулась с этим оборотнем, или крокодилом, не знаю, как его называть. Само собой, я позвонил Алексею на работу и заверил ученого мужика, что не сомневаюсь в его честности, и что приложу все силы, чтобы снять с него нелепые обвинения.
– Судя по твоим словам, Виктор, именно ты контролируешь газету, – заметил я.
Он переглянулся с Розой и, беззвучно рассмеявшись, проговорил:
– Ты неглупый парень, Славка, и зришь в корень! Именно поэтому тебе и выпала столь ответственная роль... Ладно, не собираюсь скрывать ни от тебя, ни от твоей очаровательной спутницы никаких редакционных тайн! – Он погладил Розу по загорелой, ухоженной руке: – Думаю, лапушка, ты тоже на меня не обидишься, если я заявлю прямо при тебе, что являюсь фактическим хозяином этого издания! – Он снова обратился ко мне, хотя говорил для всех: – Понимаешь, старина, некоторое время назад я обратил внимание на то, что в нашем славном Белособорске нет популярной газеты для всех, которую люди охотно читали бы вне зависимости от своих политических, моральных либо сексуальных убеждений. Вот я и решил вложить бабки в подобное издание, но самому держаться от него подальше. Как раз в тот период рядом со мной оказалась Роза, женщина удивительной судьбы и редкого по силе характера, притом не из местных. Именно она, как никто другой, подошла на роль издателя. Ну, а редактором мы решили пригласить нашего местного интеллектуала и доморощенного поэта, имевшего незаслуженную славу борца за экологию, хорошо известного тебе Женьку Багрянского. Роза, по моему совету, предложила ему, кроме того, открыть при редакции литературную гостиную, и тем самым мы купили его с потрохами. Он, может, считает в душе, что проводит какую-то независимую линию в газете, но фактически всю стратегию определяет Роза. У нее же все финансы и вся агентурная сеть – наши источники информации. Но за всем этим стою я. Ты согласна с такой постановкой вопроса, подруга? – обратился он к ней.
– Каждый должен делать свое дело, – обтекаемо ответила она.
– Могу держать пари, что ваше издание, несмотря на сравнительно большой для провинции тираж и обилие рекламы, приносит вам одни убытки, – заметил я, рассчитывая услышать в ответ еще какие-нибудь откровения.
– Верно! – расцвел, словно майская роза, Карманов. – В смысле финансов «Зеленый берег» прожирает больше, чем зарабатывает. Но ведь периодическая пресса существует вовсе не для того, чтобы рубить капусту! Эта пестрая газетка позволяет мне, оставаясь за кулисами, формировать общественное мнение в выгодном для меня свете! Именно для этого и была создана редакция! И вот теперь я уверен, что понесенные расходы оказались эффективными! Уже в ближайшее время я получу неплохие дивиденды! – тут он словно бы спохватился: – Однако, что же это мы все о делах да о делах! Софончик, ну-ка, накапай нам еще пиратского напитка!
В отличие от застолья у Леонида, здесь, дома, Карманов не пропускал ни одной рюмки. Похоже, пить он умел. Да и закуски он подкладывал себе в изобилии. Но расслабленности в нем не ощущалось, несмотря даже не нестираемую улыбочку. Его снедало какое-то огромное нервное напряжение.
Роза, напротив, клевала со своей тарелки по кусочку, как птичка, пила маленькими глоточками, явно выдерживая некую диету, которая, видимо, позволяла ей сохранять атласность кожи и упругость форм. В общем разговоре она участвовала пока в основном посредством отдельных реплик, которые, тем не менее, всегда были кстати.
Софон и вовсе хранил молчание за столом. Но в бликах света, отраженных выпуклыми сферами его темных очков, я улавливал один и тот же сигнал: «Надо бы вышибить твои яйца, умник!»
Внезапно мне захотелось раздразнить этого типа, как раздразнивают змею перед тем, как взять у нее яд.
Быть может, судьба для того и свела нас сегодня, чтобы я довел до конца незавершенное когда-то испытание... Посмотрим, так ли страшен черт, как это малевало в отрочестве мое малодушное воображение?
Дождавшись подходящей паузы, я сказал Карманову:
– Твой домочадец Софон, видать, большой умник.
При этих словах Софон угрожающе передернулся, как зверь, демонстрирующий готовность к прыжку.
– Почему ты так решил? – даже изумился Карманов.
– Он все время молчит, будто в рот воды набрал. А это признак большого ума.
Карманов расхохотался, и отнюдь не беззвучно.
– Слыхал, Софон? Вот и тебя назвали умником!
– Достал бы я всех этих умников...– пробормотал тот, скрипнув своими желто-кукурузными (или крокодильими?) зубами.
– А он еще и весельчак, – подлил я масла в огонь, чувствуя то же упоение, что и много лет назад, когда твердо решил заступить дорогу этому существу.
Тут даже бесстрастная Роза выдохнула короткий смешок.
– Ты что, и вправду его не помнишь? – сощурился Карманов. – Это же Софон из вашего десятого "Б".
– Лично я учился не в десятом "Б", – закурив, я демонстративно выпустил в сторону Софона струйку дыма, отчаянно стремясь всеми способами уязвить того как можно чувствительнее. – А в нашем десятом "В" таких деланных пальцем придурков, по счастью, не водилось. Башка-то громадная, да мозгов в ней маловато!
Роза одобрительно улыбнулась.
– Ну, держись, умник?! – Софон начал подниматься со своего места, набычив костяной лоб.
– Уймись! – грозно цыкнул на него Карманов, и тот замер по стойке смирно.
Затем хозяин повернулся ко мне. – Теперь я вспомнил, что ты с Софоном был не особенно дружен. Быть может, он даже чем-то обидел тебя? Он ведь и вправду деланный пальцем. Если за ним есть старая вина, то он немедленно извинится. Ну-ка, Софон, извинись перед нашим гостем!
– Нет-нет, это лишнее! – возразил я. – Какие тут могут быть счеты?! Мне любопытно другое: почему ты, с твоим умом, держишь возле себя этого зомби, да еще называешь его домочадцем?!
– Язык у парня подвешен не очень ловко, – согласился Карманов, – но свое дело он знает. А главное его достоинство – верность. Ты назвал его зомби? Пожалуй, зомби он и есть!
Все это время Софон стоял перед нами навытяжку, как живой товар на невольничьем рынке. Лишь пульсирующая, темно-кровавого цвета жилка на виске выдавала степень его лютой ненависти ко мне.
– А допустимо ли зомби усаживаться за хозяйский стол?
На миг установилась тишина.
Карманов задрал голову к потолку и как-то странно посерьезнел.
– Желание гостя – закон! – объявил он через минуту в своей манере: – Ну-ка, Софон, ступай и распорядись, чтобы несли горячее, а после займись сам знаешь чем! И не показывайся мне на глаза, пока не позову!
Не произнеся ни слова в ответ, Софон покинул веранду, прямой как стилет. Я понял, что обзавелся смертельнейшим врагом, причем создал его – вопреки своим же правилам – собственными руками.
Впрочем, ситуация сейчас была принципиально иная.
После изгнания Софона разливать напитки взялся сам Карманов.
Он по-прежнему настойчиво угощал всех нас ямайским ромом.
– А давайте поговорим о женщинах! – предложил вдруг он. – Притом, что мне хотелось бы услышать мнение столь искушенных столичных обитателей, как вы, дорогие гости, по одному весьма животрепещущему для меня вопросу... – Он подмигнул мне и перевел взгляд на Клару: – Дело в том, что я собираюсь завести гарем.
– Гарем?! – вырвалось у Клары.
– Именно гарем, – подтвердил Карманов. – Но не такой, как на Востоке, где всех своих четырех жен правоверный мусульманин обязан содержать в довольстве до глубокой старости. И не гарем типа борделя, когда просто подбирают на время штат смазливых потаскушечек. Нет, я хочу иметь гарем из четырех свободных женщин, с каждой из которых меня связывали бы глубокие, душевные отношения! И чтобы они все жили со мной, под одной крышей, и состязались бы между собой за право очередной ночи со мной, своим единственным мужчиной. И чтобы не было никаких скандалов, дрязг, воплей и расцарапанных физиономий, чтобы все протекало красиво и культурно! Можете считать это моим капризом, ребятки! Но вот что я вам заявляю со всей ответственностью: свои капризы, все до единого, чего бы мне это ни стоило, я обязательно исполняю! Может, наши капризы и есть то главное, ради чего мы приходим в этот мир, а?!– он снова перевел взгляд на Клару.
– А что думаете по этому поводу вы, Роза? – спросила она.
– Там, где звучит голос плоти, всякие рассуждения бессмысленны, – ответила госпожа издатель. – Своим капризам иногда надо уступать, но так, чтобы это не повредило делу.
– Вот! – воздел ввысь указательный палец Карманов. – Роза меня понимает, за что я и ценю ее выше других! Вам же, дорогие мои гости, я все же растолкую кое-что подробнее. С Розой меня многое связывает, но, прежде всего, она мой друг, союзник и помощник, скорее, даже компаньон, потому как посвящена во все мои секреты. Даже реализацию моих капризов она умеет организовать так, как я и сам не смог бы, наверное. Роза уже подыскала трех кандидаток для моего будущего гарема. Не хватает четвертой персоны, но, возможно, мы сообща очень скоро решим и эту проблему, вы меня понимаете?! – и он в упор уставился на Клару, что очень мне не понравилось.
Пытаясь, однако, оставаться в рамках дипломатического протокола, я сказал довольно резко:
– А силенок у тебя хватит, Карманов, на такой гарем?!
– Не волнуйся, парень! Если подведут природные ресурсы, то выручит медицина!
– Считай, Виктор, что мы оценили твой оригинальный розыгрыш! Но теперь, быть может, вернемся все же к главному, ради чего мы тут собрались!
– Всему свое время, я ведь предупреждал! – хмыкнул он.
– Однако же, наше застолье затянулось сверх меры, – я и вправду чувствовал легкое, но нарастающее головокружение.
– А это другой вопрос! – кивнул Карманов, поднимаясь из-за стола. – Маленькая передышка перед большим разговором никому из нас не помешает. Пойдемте, дорогие гости, я покажу вам вашу комнату.
Мы поднялись на лифте в продолговатую мансарду, обставленную в том же стиле, что и остальные помещения. Из единственного ее окна открывался еще более широкий обзор на участок реки.
Карманов по-хозяйски прошелся взад-вперед, поправил подушки на диване.
– Комната в полном вашем распоряжении, вытворяйте что угодно! Валяйтесь, отдыхайте, занимайтесь любовью – никто вас не побеспокоит. Если есть сомнения, то для душевного спокойствия можете задвинуть после моего ухода вон тот стальной засов на двери. Здесь нет ни скрытых камер, ни записывающей аппаратуры, но если вы мне не доверяете, как партнеру, то можете держать языки за зубами. За той маленькой дверью ванная и прочие удобства. Если захочется чего-то пикантного, нажмите черную кнопку на панели, вас обслужат по высшему разряду. Как только появится долгожданная весть, я лично и без промедления извещу вас о ней. – С этими словами он вышел, одарив нас обоих своей въедливой улыбочкой.
Мы остались вдвоем.
– Ты понял, что это за место? – спросила Клара, подходя к окну.
– Местечко что надо! – Я встал за ее спиной, прижал ее к себе.
Река казалась голубой. На залитом солнцем лугу желтели бескрайние колонии одуванчиков. Гибкие ветви ив играли с кувшинками на воде и бархатистыми наконечниками камыша.
– Значит, ты не понял... – с легкой укоризной констатировала Клара. – Этот участок граничит с территорией парка, с его западной оградой!
– Что такое?!
– В том окне веранды, к которому я сидела лицом, при определенном положении в просвете деревьев просматривались башни дворца-музея. Так что догадаться было несложно.
Вот те раз! Как же это я маху дал?!
– За наблюдательность тебе пятерка, мне – кол с двумя минусами, – вздохнул я. – Но принципиального значения местоположение кармановского участка не имеет. Хотя, конечно, такого рода соседство наводит на некоторые умозаключения. А с другой стороны, наш любезный хозяин неравнодушен к судьбе парка, и это общеизвестно. Очевидно, он выторговал себе именно этот уголок, в непосредственной близости от парка.
– Наверное, ты прав, милый... Но зачем ты завелся с этим ужасным Софоном, скажи на милость?!
– Да просто решил растормошить мрачного молчуна! Уж больно видок у него был кислый...
– Слава, нельзя походя задевать самолюбие людей, у которых начисто отсутствует чувство юмора!
– Спасибо за науку, детка! Но до чего же забористый ром у нашего хозяина! Ты будешь смеяться, Ларочка, но у меня слипаются глаза. Я не проиграю в твоем мнении, если вздремну часок, тем более что здесь такие превосходные диваны?
– Короткий отдых тебе не помешает, милый. Приляг, а я буду рядом. Но сначала задвину засов!
38. БАССЕЙН
Я снова увидел себя подростком...
Был теплый и солнечный, притом праздничный день, и, казалось, весь город вышел на гуляние в парк. Народ запрудил все аллеи, лужайки, набережную... На дорожках Большой поляны яблоку негде было упасть.
Мой рассеянный взгляд скользнул почему-то в сторону колоннады «Эхо» и наткнулся на мрачную фигуру Софона, отчего мое настроение сразу же испортилось.
Пребывание Софона здесь, на празднике, среди смеха, шуток, открытых улыбок воспринималось как нечто противоестественное.
Но в данный момент меня поразило совсем другое.
Софон был не один. Рядом с ним стоял парнишка в растянутом почти до колен коричневом свитере.
Лицо паренька показалось мне знакомым.
Впрочем, когда живешь в таком небольшом городке, как наш славный Белособорск, то узнаваемой кажется чуть ли не каждая физиономия, особенно среди сверстников.
Паренек в свитере спокойно и, вместе с тем, настойчиво что-то втолковывал Софону.
И этот угрюмый, нелюдимый, жуткий тип, которого побаивался сам Алый, внимал собеседнику с каким-то даже раболепием, послушно кивая в такт его словам!
До этого эпизода, случайно подсмотренного мною в праздничном парке, я и представить бы не смог, что Софон способен кому-то подчиняться!
Так вот когда и вот почему Карманов «застрял» в моей памяти!
Внезапно Софон преобразился и, резко повернувшись, уставился на меня своим испепеляющим взглядом.
Я вздрогнул и проснулся. Слава богу, это был только сон!
В первый момент у меня возникло ощущение, что я спал слишком долго. Но нет, за окном еще высоко сияло солнце.
– Милая, – позвал я, – который час?
В ответ – молчание.
Я повернул голову.
Клара спала на соседнем диване. Простыня, которой она накрывалась, сползла, обнажив ее грудь. Вообще-то Клара всегда спала с открытой грудью, но то, что она легла в таком виде здесь, в чужом доме, населенном типами вроде Софона, меня удивило. Несказанно. Это было не в ее стиле. Абсолютно!
– Клара! – позвал я громче.
Где-то рядом послышалось тихое хихиканье.
Сбоку от окна, сливаясь с пестрыми шторами, стоял Карманов в цветастом халате и пялился со своей слащавой улыбочкой на Клару.
– Приятная грудь у твоей подружки, – подмигнул он мне. – Небольшая, но аккуратная. Ты не знаешь, дружище, кто ввел моду на тяжеленные груди-колокола?! Терпеть их не могу! А вот у Клары – совсем другое дело! Имей совесть, Славка! Попользовался сам, уступи старому товарищу!
– Карманов, тебе, кажется, давно не били морду! Сейчас я исправлю это упущение! – Я попытался рывком вскочить на ноги, но моего порыва хватило лишь на то, чтобы занять сидячее положение на диване, да и то с трудом. Руки и ноги были словно ватные.
– Ха-ха! – развеселился Карманов. – Ладно, Славка, не дергайся. Побереги энергию. Она тебе сегодня еще пригодится. А насчет Клары не волнуйся. Не такой уж я извращенец, чтобы иметь спящую женщину! – Он подошел к Кларе и аккуратно укрыл ее простыней. – Отдыхай, детка! Наши бурные ласки еще впереди.
Тем временем я тщетно пытался вызвать прилив сил к своим ставшим вдруг атрофированными мышцам.
Голова была ясной – я все понимал, все видел. Но мысли двигались как-то заторможенно. Как и мышцы, они не подчинялись воле.
Впрочем, какая там воля, если я утратил всякую способность к сопротивлению!
– Чем ты опоил нас, Карманов? С какой целью заманил к себе? Чего добиваешься?!
Он шагнул к глубокому креслу, стоявшему напротив меня, и плюхнулся в него. Некоторое время изучал меня с улыбкой победителя.
– Сколько ненужных вопросов, ха-ха! Прости, старина, но я не понимаю твоего удивления! Вчера в «Пентагоне» я внятно и недвусмысленно спросил вас с Кларой, на все ли вы готовы ради спасения Алексея и его доброго имени. И вы оба, друг за дружкой, поклялись мне, что да, готовы! Может, вы думали, что плата окажется символической? Но ведь я недаром употребил слово «все». Вы его повторили, это слово. Значит, на попятную идти уже нельзя. Раньше надо было думать. Колесо уже завертелось. Тебе лично, старина, придется заплатить, что называется, по гамбургскому счету. Извини уж! Но иначе не получится. Зато войдешь в историю славного города Белособорска! Это я тебе гарантирую! А твою Клару я возьму в свой гарем – четвертой партнершей. Сказать по правде, я на нее сразу запал. Если будет зайкой, то я позабочусь о ее будущем. Впрочем, я уверен, что она будет зайкой... – Тут он строго посмотрел мне в глаза. – А теперь довольно о Кларе! Ты о ней забыл! Есть дела поважнее дележа баб!
И точно – беспокойство за Клару тут же отодвинулось в дальний ряд моего сознания.
– В чем суть твоего плана, Карманов? Теперь-то ты можешь сказать?!
– Теперь могу, – кивнул он. – Ты обо всем узнаешь, старина, пункт за пунктом! Только не торопи меня, ладно? Я много лет шел к этой цели, и сейчас хочу испить свой триумф по глоточку... Но прежде, чем я введу тебя в курс дела, выполни, пожалуйста, одну мою маленькую просьбу, не сочти уж за труд... – Он достал из кармана халата мобильник и протянул его мне, при этом буквально прожигая меня сосредоточенным взглядом. – Позвони сейчас своей матушке и скажи ей слово в слово следующее... Запоминай: милая мамочка, мы с Кларой сидим у Карманова, это замечательный человек, гостеприимный и отзывчивый, настоящий меценат! Только благодаря ему открылись новые факты, доказывающие полную невиновность Алешки! Его репутация будет спасена сегодня же! А завтра, милая мамочка, весь город только и будет говорить об этом! Власти официально признают Алешу честным, порядочным человеком. Прокуратура и милиция извинятся перед ним, а Дрючкова вообще выгонят с работы! Это хорошая новость, мамочка, очень хорошая, согласна? Но есть и другая, огорчительная, только ты не волнуйся, пожалуйста. Пользуясь любезностью нашего хозяина, Клара позвонила отсюда в Питер, своим родственникам, и те сообщили, что как раз вчера ее двоюродную сестру сбила машина. Они говорят, что травмы неопасные, но Клара подозревает, что ее просто хотят успокоить. Мы здесь посоветовались и решили, что Кларочке нужно немедленно вернуться домой. Сегодняшним вечерним поездом. Мамочка, собери, пожалуйста, ее вещи, а главное, не забудь документы. Минут через сорок к тебе подъедет на черном «Мерседесе», на том самом, который приезжал в полдень за нами, один хороший человек по имени Кеша, ты отдай ему, пожалуйста, Кларины вещи и ни о чем не беспокойся. Мы договорились, что завтра она пришлет телеграмму или позвонит. А с Алешей к тому времени все уладится окончательно. Все, мамочка! Обнимаем тебя и целуем! Сделай, пожалуйста, в точности, как я прошу! – Карманов протянул руку, приподнял мой подбородок и заглянул мне в самую душу. – Давай же, Славка, слово в слово!
