Текст книги "Капище (СИ)"
Автор книги: Ланиус Андрей
сообщить о нарушении
Текущая страница: 21 (всего у книги 22 страниц)
– Что вы собираетесь делать с нами? – раздался рядом со мной голос Клары.
– Хороший вопрос, детка, и я не стану ничего от вас скрывать! – осклабился Кайман. – Твои личные перспективы приятны, и я уже назвал их открытым текстом. Могу повторить: будешь зайкой – получишь вдоволь капусты! А вот Славке предстоит серьезное испытание. Он станет первой настоящей жертвой оборотня, жертвой, о которой завтра будут говорить в каждом доме. Сейчас, Кларочка, мы поставим его в этот загон, в котором он и шевельнуться не сможет, сорвем с него одежду и науськаем на него оборотня, чтобы тот нанес ему раны, свидетельствующие об отчаянной схватке. Затем мы приведем в действие капкан, и наш добрый друг, увы, лишится головы!
– Зачем тебе это нужно, зверь?! – содрогнулась Клара. – Ведь ты и без того добился всего, чего хотел! Если настаиваешь, я стану твоей зайкой, но сначала отпусти Славу, отпусти немедленно, слышишь?!
– Ценю твое благородство, детка, но, боюсь, что оно ушло в пустой выхлоп, – покачал головой Кайман. – Любое дело надо доводить до логического завершения. А мой план изначально основывался на мученической смерти Славки, именно мученической! Притом, что одновременно мы принесем в жертву Зубастика. Софон прикончит своего воспитанника особым ножом, который держит за пазухой. Ну, а затем мы придадим всей финальной сцене пышную красоту смерти. Ваши тела – твое, Славка, и Зубастика – мы расположим рядышком. При этом твоя отделенная от туловища голова будет в его пасти, а твоя правая рука – на рукоятке ножа, который Софон всадит в зверя. Загон, канкан, прочие причандалы мои парни уберут отсюда, заметут все следы нашего пребывания здесь. Затем один из наших позвонит в милицию и под видом случайного свидетеля, пожелавшего остаться анонимным, сообщит, что наблюдал на Папоротниковой горе борьбу человека с крокодилом. Прибывшие сюда менты увидят, что действительно крокодил и зверь умертвили друг друга. Человек, весь искусанный и истерзанный, все же исхитрился поразить зверя ножом, но и зверь уже в приступе агонии сомкнул челюсти на горле храбреца, ха-ха!
Кайман потер руки:
– А назавтра в редакцию «Зеленого берега» придет письмо, отправленное жертвой оборотня, господином Голубевым-старшим, накануне его ужасной гибели. В нем автор сообщает, что разочаровался в методах работы городской милиции, потерял всякую надежду на объективное ведение дела со стороны Дрючкова, который даже угрожал ему, автору письма, узнав о существовании некой видеопленки, где он, офицер милиции, заснят в крайне неприглядном виде. Поняв, что Дрючков из карьерных соображений разрабатывает ложную версию, связывая брата автора, Алексея, с деятельностью некой секты, он, автор, решил сам выследить крокодила, поймать его и предъявить общественности...
Кайман вздохнул:
– К сожалению, письмо было получено редакцией тогда, когда нашего героя уже не было в живых. Но не будем о грустном! Одновременно в областное милицейское управление поступит сигнал, что бомжи, погибшие в результате облавы, устроенной Дрючковым, погибли невинными. Что же это получается, схватится за голову высокое милицейское начальство! Дрючков, которому мы доверяли, погубил невинных граждан, пусть даже и бездомных! Мало того, он пустился по ложному следу, поведя за собой подчиненных, да еще стал объектом некрасивых слухов, уронил честь милицейского офицера! Между тем, серийное преступление в одиночку распутал, хотя и ценой своей жизни, простой питерский журналист, не имевший никаких навыков следственной работы! Но и тот факт, что, имея правильную версию, этот честный гражданин не обратился за помощью в милицию, свидетельствует о том, что простые люди не доверяют Дрючкову, предпочитая действовать самостоятельно...
Похоже, Кайман просто уже не мог остановиться, продолжая бахвалиться своим умением устраивать темные дела:
– Тем самым я достигну всех намеченных целей! Уберу Дрючкова, посадив под шумок на его место своего человечка, избавлюсь от острова, превратив его в обыкновенное нагромождение камней, добьюсь права носить фамилию Карманов-Половецкий и числиться законным наследником основателя парка. После этого, милые, вплотную займусь дворцом-музеем, ха-ха! Сначала добьюсь, чтобы парк из федеральной собственности перешел в городскую. Тем более государство сейчас охотно избавляется от убыточных организаций, продает их за бесценок. А наш дендропарк, да будет вам известно, по уши в долгах. А уж тут наши ребята меня не обидят, да и я им этого не позволю Так что протолкнуть сделку гораздо проще, чем это представляется. Можете считать, что парк уже у меня в кармане! В кармане у Карманова, ха-ха! То есть, чего это я?! У Карманова-Половецкого, вот как! Уверяю вас, не пройдет и пяти лет, как у центрального входа вместо потускневшей таблички «Охраняется государством» появится красивая вывеска: «Собственность Виктора Карманова, законного наследника графов Половецких. Посторонним вход воспрещен!». Впрочем, состоятельных туристов я, пожалуй, пускать буду. Пусть любуются и завидуют! Диану-Артемиду поставлю, конечно, на старое место. А западную ограду снесу к чертям собачьим! Зачем мне перегораживать собственные владения?! – он самодовольно похлопал себя по бокам, но вдруг встрепенулся: – Кстати, сколько времени?!
– 21-30 без нескольких секунд, – сообщил Софон.
– Тишина! – Кайман воздел кверху указательный палец.
И вправду, на какой-то миг установилась абсолютная тишина.
Умолкли не только голоса боевиков, но и все звуки в природе, даже ветер стих.
И в этой полной тишине в стороне Старощанского леса отчетливо прогремел взрыв.
– Все идет по плану! – кивнул Кайман. – Бомжи накрылись. Хорошо бы, чтобы и среди ментов оказалась парочка жертв! Пускай потом их жены достают Дрючкова через суд по части компенсации!
Он снова хлопнул в ладони:
– Все! Приступаем к финальной части! Ставим нашего умника в загон! А ты, Славка, не переживай! Твоя смерть, во всех ее живописных деталях, будет снята на пленку – видео– и фото. Позднее мы распространим лучшие кадры по городу как якобы сделанные любителем, случайно оказавшимся в тот вечер в парке. Пусть содрогнутся самые черствые сердца и наполнятся сочувствием к тебе! Шашков, кажется, обещал твоим квартиру рядом с парком? Не волнуйся, получат они квартиру! Мы все же люди, а не крокодилы, понимаем, что к чему! Может быть, со временем установим над твоей могилкой бронзовую статую. Алеша напишет о тебе книгу, я дам денег на издание, отпечатаем на хорошей бумаге в Финляндии. Худо ли? Ну и не кочевряжься, дружище! Ступай в загон по доброй воле, все равно у тебя нет другого выбора!
41. КЛЕТКА
– Руки за голову! – вдруг звонко выкрикнула Клара. В ее руке блеснул короткоствольный пистолет, который, как я успел заметить, она неуловимо ловким движением выхватила из кармана халата, в каковой облачился главарь.
Что и говорить, поступок был самоотверженный, но мог ли он изменить ситуацию в нашу пользу? Ведь Клара, насколько мне было известно, не владела огнестрельным оружием. Она даже не перевела предохранитель. Просто не ведала о такой «мелочи».
Похоже, и Кайман-Карманов мгновенно понял, что Клара пытается взять его «на пушку». Ни малейших признаков тревоги не проявилось на его сытой физиономии, на которой все так же сияла слащавая улыбочка.
– Малышка, ты меня определенно возбуждаешь! – кривляясь, воскликнул он. – Так и хочется потискать твои прелести. А чего я, собственно, жду? Иди-ка ко мне! – Он притянул ее к себе, не обращая внимания на наведенный ствол.
Осознав, надо полагать, что блеф не удался, Клара попыталась ударить Каймана рукояткой пистолета в висок, но главарь успел перехватить ее руку. Завязалась упорная борьба, ибо, невзирая на некоторую пышнотелость, Клара отличалась быстрой реакцией.
Увы, я ничем не мог ей помочь.
Мои мышцы по-прежнему казались мне самому ватными, я вряд ли сумел бы сделать хоть одно резкое движение.
Однако же у меня внезапно появилось ощущение, что барьер, сковывавший мои внутренние ресурсы, может обрушиться в любой момент, и тогда я сумею, по крайней мере, попытаться постоять за нас обоих.
Между тем, к Кларе, со стороны ее спины, подскочил Софон, на ходу извлекая из недр своего мешковатого балахона кнопочный нож.
Резко щелкнув, выскочило лезвие. С едва заметным замахом мерзавец саданул ее ножом вбок.
Клара охнула и, выронив пистолет, опустилась на колено. Несколько секунд она молча раскачивалась из стороны в сторону, затем навзничь рухнула на траву, да так и замерла в позе, вызвавшей у меня нервный озноб.
– Что такое?! – вскричал Кайман, в бешенстве уставившись на «домочадца». – Что ты натворил,
придурок?! Да как ты осмелился трогать своими грязными лапами драгоценный сосуд?! Кто тебя просил вмешиваться, костяная твоя башка! Может, мне было приятно! Ты же убил ее, бездельник!
– У нее была «пушка», – пояснил Софон, поднимая с земли пистолет и вручая его хозяину.
– Да я тебе сейчас твою тыкву отпилю и проверю, действительно ли она целиком костяная или там все же есть хоть одна крохотная извилина! – не унимался Кайман. – А затем скормлю тебя твоему же оборотню, чучело ты гороховое, серость беспросветная!
– Она хотела тебя замочить, хозяин, – упрямо повторил злобный головастик.
Где-то далеко-далеко у меня внутри, в тех сферах, которые туманно именуются глубинами подсознания, прогремел взрыв, слышный мне одному. От него распространялись теплые волны, но такие медленные, что их обогнала бы даже сонная улитка.
– Ты испортил мне песню! – продолжал, между тем, кривляться главарь. – Оборвал чистую ноту, испоганил нежную мелодию!
– Может, она еще жива... – промямлил ненавистный урод. – Я засадил ей не до рукоятки...
– Засадил! – скривился мафиози. – Только так ты и умеешь засаживать, извращенец! Она теперь порченая...
Между тем, дремавший на краю лужайки крокодил, оставленный своим поводырем без присмотра, почуял, очевидно, запах крови и засеменил к распростертой на траве Кларе. Как ни удивительно, но никто не обращал на него внимания!
Главарь и подручный продолжали свой безумный диалог!
Теплые волны внутри меня ускорили свой бег.
– Кто-нибудь, спасите ее от оборотня! – взмолился я во всю силу своих легких.
Это мне лишь казалось, что я прокричал эти слова громовым голосом. На самом деле меня никто не услышал.
По счастью, крокодил мотнул своим шершавым хвостом и задел ногу Каймана.
– Ай! – взвизгнул тот, отскакивая в сторону. – Софон, уйми своего зверя! Да пришли сюда двоих, чтобы убрали эту телку с дороги! Пусть пока полежит где-нибудь в кустах! Мне она уже без нужды. А когда закончим со Славкой, проследи, чтобы ее надежно захоронили.
Софон накинул на своего питомца намордник. Два мордоворота взяли Клару за ноги и волоком потащили к кустам. Ее голова подпрыгивала на мокрых кочках.
Еще один взрыв прогремел у меня внутри. Но не в далеких сферах, а где-то совсем близко. Впрочем, не исключено, что эти далекие сферы сами мгновенно переместились к арене событий. Горячие волны, способные растопить лед апатии, мгновенно достигли каждой клеточки моего разума.
Я ощутил, что снова обретаю волю.
Но не слишком ли поздно?!
– Ладно! – выдохнул Кайман. – Видно, так захотела фортуна. А фортуна, как я не устаю всем вам повторять, стерва на редкость капризная! Сделал бы мне такую пакость кто другой, я заставил бы ублюдка жрать собственное дерьмо! Но тебе, Софон, прощаю. А сейчас начинаем заключительный акт нашей народной трагедии! Парни, за дело! Оператор, начинай съемку! Да смотри у меня, чтобы все получилось высокохудожественно, красиво и культурно!
Застрекотала камера.
Грубые, сильные руки схватили меня и втолкнули внутрь тесной клетки, которую главарь называл загоном.
Обрешетка клетки доходила мне до плеч, но имелся еще возвышавшийся столбик с хомутом, которым и зафиксировали мою голову, так что я едва мог пошевелить ею. Руки просунули между прутьями и стянули ремнями. В двух местах привязали ноги – у щиколоток и колен.
Сопротивляться я не мог – слишком неравными были силы. Да, я обрел волю, но утратил саму возможность движения. Вдобавок, по моим ощущениям, действие транквилизатора еще не закончилось.
С меня сорвали рубашку, надрезали и оборвали брюки выше колен.
Но вот мои мучители отступили несколько поодаль, расположившись напротив меня полукругом.
В центр выдвинулся Софон, поигрывая, как фокусник, ножом с длинным и узким лезвием. Его пустые глаза, казавшиеся двумя черными дырами, предвещали мне только страдания.
Подойдя почти впритык к клетке, он прошипел:
– Эй, умник! А ведь я тебя тоже вспомнил! Это ведь ты был тогда с этим хохмачом Загвоздкиным?! Ну, сейчас ты у меня пожалеешь, что родился на белый свет...
Он снова поиграл ножичком и вдруг неуловимым движением крест-накрест чиркнул меня лезвием по груди.
Тотчас выступила кровь, обильно сочась и стекая к животу.
Несмотря на острую боль, я понял, что Софон лишь надрезал мне кожу.
Сам же головастик отступил на лужайку и снял с крокодила намордник.
Так вот для чего он сделал надрезы! Чтобы запах крови раздразнил хищника...
Софон склонился к самой морде зверя и, похоже, прошептал тому что-то на ухо (крокодилье!).
Крокодил проурчал что-то в ответ, словно соглашаясь со своим поводырем, затем поскреб когтями землю и двинулся ко мне, слегка приоткрыв пасть, как бы примеряясь, с какой стороны сподручнее ухватить столь легкую добычу.
Неужели это конец?!
42. ПРИЗРАК ДЕНДРОПАРКА
Сверкнула очередная ветвистая молния, и в ее моментальной вспышке я увидел легендарный призрак графа Половецкого.
В развевающемся длинном плаще, в широкополой шляпе с пером, со шпагой в руке, он выдвинулся из-за тыльной стороны дворца и, притаившись в тени, зорко наблюдал сейчас за нашей группой.
Одна секунда, и он быстрым шагом двинулся к лужайке, продолжая, однако, держаться тени.
– Вызываю на смертный бой людей-оборотней, преступивших закон! – воскликнул он, впервые за двести с лишним годков обретая голос. И какой! – С нами крестная сила! Оружие на землю, ублюдки! Руки за голову! Вы окружены! Стреляем без предупреждения!
Его последние слова утонули в оглушительном раскате грома. Дождь хлынул сильнее.
Будто пришпоренные, бойцы-аллигаторы бросились врассыпную. Навстречу им из-за кустов выскочили фигуры в черных масках. По всему периметру лужайки завязалась отчаянная борьба, раздавались крики, вопли, густая ругань. Хлопнуло несколько выстрелов.
Как сквозь землю провалился крокодил, будто и вправду был исчадием ада. Исчез куда-то и его поводырь.
Один только Кайман стоял недвижно на прежнем месте, сунув руки в карманы своего цветастого халата.
Призрак графа остановился напротив него.
– Дрючок?! – с несказанным удивлением воскликнул Кайман. – Ты разве здесь? А я думал, в Старощанском лесу...
– Индюк тоже думал!
– Но ты не поверишь, дружище, до чего же я рад нашей нечаянной встрече! Вот сюрприз так сюрприз! – надо признаться, этот оборотень весьма быстро взял себя в руки.
– А уж как я рад!
– Дрючков, старина, ты не имеешь права держать меня на мушке! Я законопослушный гражданин. Просто вышел подышать перед сном свежим воздухом. Видишь, на мне домашний халат? А этих людей, что собрались здесь, я вижу впервые в жизни. Просто подошел к ним поинтересоваться, не случилось ли чего, может, нужна моя помощь? Тебе лучше отпустить меня по-хорошему, Дрючков. Иначе ответишь за превышение полномочий! Я намерен немедленно связаться со своими адвокатами!
– Говоришь, прогуляться вышел? – нехорошо усмехнулся Дрючков. – А почему выбрал для прогулок столь дальний закоулок?
Это и вправду был он, товарищ полковник. То, что я принял за шляпу, было капюшоном от накидки. А шпагой мне померещилась обыкновенная милицейская дубинка. Ну, а прочие детали дорисовало мое разгоряченное воображение.
– Я ведь живу тут, по соседству, – пояснил Кайман. – Задумался немного, вот и забрел на Папоротниковую гору. В Конституции, между прочим, не сказано, что гражданин не имеет права гулять там, где ему заблагорассудится.
– Так ты у нас знаток Конституции? – сощурился Дрючков. – Это хорошо. Значит, ты поймешь меня с полуслова. Слушай внимательно, Кайман! Кроме пуль, предназначенных сопротивляющимся бандитам, бывают еще шальные пули. Характер у них, как у той кошки, что гуляет сама по себе. Летают себе, где придется. Вот и ты гуляешь, где заблагорассудится... Так отчего бы вам не встретиться, а, Кайман? – С этими словами он аккуратно прицелился собеседнику в лоб.
– Нет-нет! – попятился Карманов, на глазах теряя свое наигранное спокойствие. – Я тебя все равно упеку! – вдруг завизжал он. – Сорву с тебя погоны!
– Кишка тонка, Кайман!
В этот момент из кустов на лужайку выбрался плечистый оперативник. За собой он волок упиравшегося Софона, руки которого, к моему величайшему удовлетворению, были скованы «браслетами».
– Товарищ полковник! – доложил оперативник. – Попалась гадина!
– Отличная работа, лейтенант! Давай его в машину, до кучи! – Дрючков повернул голову в его сторону.
В ту же секунду Кайман выхватил из кармана тот самый короткоствольный пистолет и тщательно прицелился:
– На пути шальных пуль встречаются ведь и менты поганые!
– Вовка! Берегись! – рявкнул я во всю глотку, и на сей раз мой голос прозвучал, как надо. – У него «пушка»!
Дрючков отреагировал мгновенно.
Два выстрела слились в один.
Из дождевика Дрючка, на левом плече, по касательной, вдруг исчезла полоска ткани.
Сам Вовка поморщился и прикусил нижнюю губу.
Одновременно несостоявшийся граф охнул, выронил пистолет и схватился за руку, весь скрючившись.
– Ой, больно! – закричал он. – Что ты наделал, оборотень в погонах! Я тебя на куски разрежу! Больно мне! – он принялся кататься по траве, сжимая раненую руку второй, здоровой.
– Покричи еще! – бросил ему Дрючков. – Почувствуй хоть немного, что переживали твои жертвы, которых ты предавал медленной казни! Это тебе и за Сашку Загвоздкина тоже!
Карманов перестал кричать и распростерся на траве, раскинув руки и как бы лишившись чувств.
Но я, с моим обостренным слухом, все же расслышал его горячечный шепот сквозь зубы:
– О, боже! Я ранен, ранен... Ладно, может, это и к лучшему... Теперь они обязаны доставить меня в больницу... А там посмотрим еще... Сейчас главное – выиграть время...
Кто-то из оперативников бросился было к Карманову, но Дрючков резко скомандовал: «Отставить! Это мой клиент!», и боец ретировался.
– Вовка! – крикнул я. – Там, за кустами боярышника, Клара! Этот подонок Софон убил ее!
– Увезли уже твою красавицу и сейчас оказывают ей помощь, – ответил Дрючков, подходя к моей клетке. – Может, и обойдется. Не паникуй раньше времени, Славка! – Он откинул хомут, фиксировавший мою голову, и принялся расстегивать ремни, стягивавшие мои запястья.
При этом сам он действовал, в основном, правой рукой.
– Эх, и почему вы не появились на полчаса раньше! – вырвалось у меня.
– Если бы да кабы... Ты вроде не нервная дамочка, чтобы пользоваться сослагательным наклонением...
– Ты же ранен! – догадался я. – Иди, пусть тебя перевяжут!
– Успокойся, мужик, – хмыкнул он. – Сейчас не до царапин...
И тут кое-что произошло. Неприметное серое бревнышко, невесть как оказавшееся посередине лужайки, вдруг ожило и зашевелилось. Я понял, что это Зубастик, обладавший, по-видимому, способностью к мимикрии. Пока на арене лужайки шла потасовка, он изображал из себя обрубок бревна. Но вот шум переместился в сторону, и инстинкт хищника, помноженный на запах свежей крови, взял свое.
Протрусив к лежавшему на траве Карманову, он замер на миг, а затем... Все произошло в долю секунды: пасть раскрылась и сомкнулась на раненой руке главаря. Раздался отвратительный хруст.
Карманов истошно завопил, дергаясь и дрыгая ногами.
Дрючков вскинул пистолет, и какое-то время прицеливался в рептилию.
– Нет, – покачал он головой, – стрелять в такой ситуации не имею права. Вдруг случайно попаду в гражданина! Замучаешься потом объяснительные писать...
При этом он даже не сдвинулся с места.
Между тем, крокодил продолжал мотать свою жертву по траве, как тряпичную куклу.
Вот ноги мафиози исполнили в воздухе подобие крутящейся мельницы и, дернувшись в последний раз, Карманов затих навсегда.
– Не повезло бедняге! – сокрушенно вздохнул Дрючков. – Говорит же народная мудрость: не рой яму другому... – Он нагнулся и поднял с земли поводок. – Ладно, зверь, похоже, поужинал, и теперь не опасен. Попробую его стреножить. Надо бы вернуть его в зоопарк. Представляешь, Славка, люди будут приходить, показывать на него пальцем и удивляться: это тот самый оборотень, который сожрал Карманова! Да с такого крокодила пушинки надо сдувать!
Крокодил неожиданно свернулся в кольцо, затем бросился в тень.
– Куда, стой! – Дрючков побежал за ним, на ходу расправляя поводок.
Где-то за кустами по-прежнему было шумно, но в пределах лужайки в данную минуту я оставался в гордом одиночестве (Кайман-Карманова уже можно было не принимать в расчет).
Самое парадоксальное заключалось в том, что я по-прежнему был пристегнут к клетке. Правда, мои руки были свободны, но перекладины на уровне груди и ниже не позволяли мне самостоятельно дотянуться до ремней, стягивавших мои ноги.
В глубине аллеи я видел Софона, которого оперативник могучего телосложения без особых хлопот тащил к машине.
И вдруг эта приятная глазу картина нелепо исказилась.
Улучив момент, Софон мощным ударом своего костяного лба вырубил явно не ожидавшего от него такой прыти оперативника и помчался по аллее обратно, к лужайке, прямо на меня, издавая подобие боевого клича.
Лейтенант, пришедший в себя, понесся в погоню, но он проигрывал головастику добрых два десятка метров, и эта дистанция, похоже, лишь увеличивалась.
Слева от меня к лужайке приближался Дрючков, но, не видя Софона, он не особенно и торопился.
А тот уже ворвался на лужайку, летя, словно ветер.
«Я сомну всмятку твою башку, умник!»
Увы, эта угроза адресовалась исключительно мне.
А что я мог?
Да, ко мне вернулась воля, но мое сознание еще блуждало между сном и явью. Мои руки были освобождены от пут, но мои ноги по-прежнему удерживались ременными петлями. Дрючок успел снять хомут с моей шеи, но я все еще не мог покинуть клетку, превратившуюся для меня в ловушку.
Едва заметив Софона, Вовка сразу же все понял и помчался тому наперерез.
Но он, товарищ полковник, запаздывал, запаздывал...
А Софон уже был передо мной. Вот он подпрыгнул, распластавшись в воздухе, чтобы долбануть своей огромной тяжелой тыквой в мою переносицу.
Я сделал единственное, что было в моих возможностях: присел, подогнув колени. При этом за моей спиной натянулись какие-то веревочки.
Софон все равно достал меня: правда, не лбом, а подбородком. Удар оказался дьявольски сильным, все померкло в моих глазах. Лишь еще какую-то секунду я находился в сознании, ясно понимая, что сейчас Софон ударит прицельнее и, может, не единожды, а Дрючков так и не подоспеет на подмогу.
Но тут случилось что-то странное. Раздался тихий, нарастающий свист. Затем мощные механические челюсти хлопнули Софона по ушам, вдавливая их в его кость. Веревки натянулись. Сработал, очевидно, противовес, и тщедушное тельце мрачного убийцы подпрыгнуло ввысь, влекомое старинным капканом, намертво держащим его своими зубьями за костяную голову.
Эту участь они готовили мне...
И это было последнее, что я запомнил...
43. ПОЛКОВНИК ДРЮЧКОВ
– Никто не мог предположить, что Софон ударит ее ножом, – в десятый раз повторил мне Дрючков. – Ведь даже для Карманова это стало полной неожиданностью!
Я соглашался, но скорее для виду, и мой собеседник понимал это.
Мы сидели в просторном кабинете Дрючкова. Тет-а-тет. Вовка был в милицейской форме. Кажется, я впервые видел его при погонах и, может, поэтому воспринимал как-то иначе.
Шли уже третьи сутки после того кошмарного вечера.
Пару часов назад меня отпустили из больницы. Ощущение, что по мне проехал асфальтовый каток, все еще сохранялось, но в целом я был настроен позитивно. Главным лекарством для меня стало известие о том, что здоровье Клары не вызывает серьезных опасений. Каким-то чудом нож профессионального убийцы рассек мышечные ткани, остановившись в сантиметре от сердца. Об этом сообщила мне навестившая меня в моей палате Наташа. Оказалось, именно она оперировала Клару. Наташа даже провела меня в хирургическое отделение и показала через щель в двери Клару с подключенными трубками. Пояснила, что она просто спит после операции. Через два дня можно приходить с передачей, лучше с фруктами. Расчувствовавшись, я признался, что видеопленка, порочащая Дрючкова, не более чем мистификация, выдуманная от начала до конца. Правда, с благими намерениями. Наташа ничего не ответила, но зыркнула на меня так грозно, что я предпочел умолкнуть.
Навестивших меня маму и Алексея успокаивал уже я. Впрочем, быстро выяснилось, что Наташа еще раньше позвонила матушке и выдала ей самую обнадеживающую информацию относительно нашего с Кларой здоровья. Однако ахов, охов и причитаний я выслушал предостаточно.
Алексей поведал мне, что его визит к следователю в 21.00 оказался безрезультатным. Цинюка на месте не оказалось. Алексей прождал его в коридоре битый час, а затем появился дежурный и сообщил, что следователя сегодня уже не будет. Вот такие порядки царят в прокуратуре. А ведь вызывали повесткой! Правда, Цинюк позвонил следующим утром, вежливо извинился и далее сказал, что дело принимает новый оборот, и отныне Алексей будет фигурировать в нем исключительно как свидетель, и что все обвинения с него снимаются. Алеша, похоже, встретил новость довольно равнодушно, зато матушка ликовала: справедливость восторжествовала!
Вроде бы все закончилось благополучно, однако меня удивил по-особенному пасмурный вид моего брата.
Поначалу я решил, что он расстроился из-за того, что разоблачение и смерть Карманова лишили его возможности увидеть напечатанной свою монографию.
Но оказалось, что все гораздо серьезнее.
Алешка буквально лишил меня дара речи, сообщив, что острова Речного Зверя в Белособорске больше нет! То есть, остров, в принципе, существует, но теперь его надо называть как-то иначе, потому что он изменил свою уникальную форму, превратившись в нагромождение камней.
Очевидно, произошло редкое природное явление – локальное землетрясение, предположил брат.
В тот вечер, когда в парке произошла перестрелка, мамина подруга Таисия Алексеевна, та самая, что живет в доме напротив центральных ворот «Дианы», позвонила маме, несмотря на поздний час, и сообщила, что в ее квартире трясется вся посуда и раскачивается люстра. Таисия Алексеевна когда-то пережила сильное землетрясение в Ташкенте, и, по ее словам, это выглядело очень похоже.
Ладно, Ташкент Ташкентом, но наше местное землетрясение, если только это было именно оно, проявило себя как-то весьма странно.
Не пострадал ни один дом, даже ветхий, а вот остров полностью изменил свой рельеф, словно бы провалившись верхней частью куда-то вниз.
Я долго пытался переварить эту новость, хотя, быть может, был одним из немногих, кто знал истинную причину этого печального для города события.
Я ведь накануне почти уверил самого себя, что не было никакого капища, что экскурсия в обитель древних богов мне привиделась под влиянием психотропных веществ, которые Карманов подмешал, очевидно, нам с Кларой за столом.
Но факт обрушения острова заставил меня оценить собственные «видения» иначе.
Тогда, при маме, я не стал ничего говорить Алешке, но на следующий день, когда он пришел в больницу ко мне один, я рассказал ему все без утайки, в том числе, и о своих сомнениях.
Алешка поверил мне сразу! Именно мой рассказ о неповторимых исторических памятниках, ставших жертвой каприза зажравшегося нувориша, и вверг брата в состояние грогги, из которого он никак не мог выйти...
А сегодня Дрючков, узнав о моей выписке, лично заехал за мной в больницу и привез меня в свой кабинет. От предложенного коньяка я отказался. Принесли крепчайший кофе. Я поискал глазами пепельницу, затем вспомнил, что Вовка не курит.
– Ладно уж, кури, – расщедрился он, будто прочитав мои мысли. – Пепел можешь стряхивать в блюдечко, но только не на ковер...
Пожалуй, мне стоило бы его поблагодарить. Не за разрешение курить в кабинете, разумеется, а за то, что в тот злополучный вечер он позвонил матушке и сообщил, что мы с Кларой угодили в маленькое уличное происшествие. Ничего, мол, страшного, но какое-то время нас подержат в больнице, так, для профилактики.
Если бы не этот его звонок, то даже не представляю, как мама пережила бы ту тревожную ночь.
Тем не менее, благодарить я его не стал, поскольку имел к нему свои счеты.
Какое-то время мы сидели молча, в унисон отхлебывая кофе.
Я приметил, что левую руку он старается держать в покое, но расспрашивать его не стал. Захочет – сам расскажет, не маленький.
Дрючков допил свой кофе и, наконец, заговорил:
– В нашем славном Белособорске вот уже третьи сутки подряд обсуждают две новости. Первую – о разрушении острова, вторую – об известных тебе событиях в парке. По обеим темам высказывается масса самых фантастических домыслов. Но все же первой темы мы с тобой, Славка, касаться не будем. Она имеет отношение к загадкам природы, и разбираться в ней должны геологи и сейсмологи... – он выдержал довольно продолжительную паузу.
Я не стал его прерывать, поскольку рассказывать о подземном капище в этом кабинете не собирался. Мне вовсе не улыбалась слава «второго» «академика» Полуденного...
Так и не дождавшись моего ответа, Дрючков повел свой монолог дальше:
– Собственно говоря, при обыске особняка Карманова обнаружен выход в старинный подземный ход, проложенный, очевидно, еще основателем парка, а может, даже раньше. Со стороны реки ход этот упирается в завал, расположенный ниже уровня берега. Не вполне ясно, с какой целью был проложен этот ход, и куда он вел. Надо, чтобы там поработали специалисты. Ладно, это тоже пока в сторону. Давай перейдем к тому, что, наверняка, интересует тебя гораздо больше...
Он пружинисто поднялся со своего места и заходил взад-вперед по кабинету, то и дело бросая на меня изучающие взгляды:
