Текст книги "Гомеостаз (СИ)"
Автор книги: Lampo
сообщить о нарушении
Текущая страница: 37 (всего у книги 51 страниц)
– Я и так всё тебе рассказываю. Просто без подробностей.
– Так в подробностях и суть. Может, если я буду знать больше, то смогу как-нибудь тебе помочь.
– Свари Бодроперцовое на всякий случай, я что-то замерз сегодня, – отмахнулся он и небрежно стянул ботинки.
– Рон, я серьезно.
Раньше она безвылазно торчала в Хогвартсе, но сейчас-то имела куда больше свободного времени и возможностей. Да и вообще, разве Дамблдор не «обещал» ей, что они с Роном просто обязаны сговориться за его спиной?
– Я тоже. Я ведь и так знаю всё, что нужно, продолжаю придерживаться плана, имею все возможные ресурсы благодаря Дамблдору. Мне пока просто не подворачивается возможность реализовать свои задумки. И ты мне в этом никак не поможешь.
– Сварить ещё и Феликс? – подколола она.
– От Авады в критичный момент он меня все равно не спасет, – поморщился Рон. – Ну, правда, Гермиона, я хожу и проверяю зацепки из будущего. Это непросто, потому что уже многое изменилось, но в принципе ничего интересного. Как бы двусмысленно не звучало в наших обстоятельствах, мне нужно всего лишь немного времени.
– И чего ты хочешь добиться? Прикончить всё же Беллу?
– В том числе, – спокойно ответил он, разглядывая дырку на носке. – Если бы я успел раньше, она не добралась бы до Джеймса.
– Не факт, что его убила именно она. Да и… Ты же не винишь себя? Мерлин великий, Рон, может, обсудим хотя бы это?
Он перестал отгораживаться от неё, но отозвался как-то устало:
– Никого я, кроме убийцы, не виню и уже сказал об этом всё, что хотел. Да, было бы здорово встретить Гарри вновь, но… Мы же не боги, чтобы всё идеально исправить. Да и что нужно было сделать? Закрыть Поттера и Эванс в подвале, отгородив их ото всех опасностей? Тебя вон все запирают-запирают, а приключения ты всё равно умудряешься находить.
– Хорошо, если ты так говоришь… – аккуратно подхватила она.
– И если ты так рвешься мне помочь, то, – Рон скорчил скабрезную рожу, испортив весь момент, – заштопай носок.
– Я тебе не мамочка, – цокнула Гермиона, пользуясь тем, что Молли тут ещё жива, и её упоминание не должно ранить его. – Мне и так приходится стирать, в том числе и твои вещи, включая постельное белье.
– Вот это трудовой подвиг! Как будто сложно наложить пару заклинаний.
– А ты знаешь чары очищения, которые не портят ткань? Я вот волшебством умею только отжимать воду, что, конечно, облегчает процесс, но все остальное всё равно приходится делать вручную.
Переключившись на не слишком серьезные перепалки, они опять закрыли все опасные темы. Так что Гермиона так и не смогла навязать свою помощь Рону и Аластору в какой-либо реальной форме и покинула убежище только в двадцатых числах июля, чтобы посетить Хогвартс. Из-за полнолуния конечно же. Наблюдать за Люпином ей по-прежнему было нужно, хотя сейчас это выглядело даже как-то жестоко: ему опять приходилось сидеть в Воющей хижине в волчьем облике, но теперь в компании одного Бродяги. Ведь больше никого не осталось.
Гермиона заглушила очередную саморазрушительную и, в целом, бесполезную мысль, как делала это все время до, занимаясь чем угодно, лишь бы не терзать себя. Рон был прав, хотя вряд ли его игнорирование случившегося можно было назвать адекватной реакцией. Но что им оставалось? Вместо молчания рыдать в обнимку? Пуститься во все тяжкие? Мучить себя риторическими вопросами? Хотя на них вполне возможно было дать рациональные ответы. В самом деле, много ли потерял мир без Питера? Долго ли протянул бы Джеймс, выживи он сейчас? Кому было бы лучше, если бы Эванс успела забеременеть от него или опять оставила младенца сиротой? Да, тот Гарри, которого они знали, уже не родится, но он не родился бы в принципе, учитывая обстоятельства. А, возможно, как Рон и предполагал, будет расти просто какой-то другой мальчик или девочка – ребёнок Лили.
Только с фамилией Блэк. Или Снейп. От этой навязчивой идеи избавиться было сложнее, хотя или потому что никакой новой информации она не получала. И как там дела у Эванс знала лишь в общих чертах: в порядке, к живым на данный момент родителям-магглам, у которых было, понятное дело, небезопасно, не возвращалась, остановилась в доме у Сириуса. Хоть она и являлась невестой Поттера вполне официально, с помолвкой и всем прочим, распоряжаться его имуществом не имела никакого права. И жить в доме в Годриковой впадине тоже, естественно.
Интересно, кому достанутся деньги Джеймса? Сейчас было живо столько народу… Те же Блэки почти в полном составе, с которыми у Поттеров наверняка имелись родственные связи. В её времени после смерти Гарри имущество отошло Андромеде Тонкс. Но тогда Визенгамот пошел ей навстречу, вынеся вердикт на основании устных договоренностей, предоставленных при помощи Омута памяти. Учтя её статус, потери в войне, наличие на попечении новорожденного внука… Может, сыграли роль какие-то связи, Гермиона не вдавалась в подробности.
В любом случае у Лили сейчас положение было куда лучше, чем у неё самой после войны: помимо хороших друзей имелись и родственники, и, потенциально, наследство от них же, и результаты ЖАБА были на руках. Не пропадет! А совместное проживание с Блэком могло дать толчок новым отношениям, как когда-то столкнуло их со Снейпом. Если Сириус и тут не поведет себя, как полный болван и не выкинет чего-нибудь глупого или мерзкого.
Хотя, с чего она взяла, что он сразу начнет её соблазнять? Во-первых, Эванс сейчас требовалась дружеская поддержка, а не любовные переживания уж точно. Так что Блэк как раз и не покажет себя идиотом, если будет вести себя прилично и уважительно. Во-вторых, вряд ли смерть Джеймса он воспринял, как освобождение пути. Очевидно, он и раньше считал свой интерес к Лили неправильным, почти предательством по отношению к другу. А сейчас это чувство, возможно, даже усилилось. Начни он вдруг встречаться с Эванс, это будет выглядеть так цинично. Уж Ремус его в этом точно не поддержит.
– Как вы, мистер Люпин?
Он уже одевался после первого вечернего осмотра, так что Гермиона решила разбавить молчание. Помфри ей больше не помогала, поэтому они находились сейчас только вдвоем во всей палате, а формуляры она уже закончила заполнять.
– Я не знаю, что ответить на этот вопрос.
– А я не знаю, как вас поддержать. Не хочется говорить дурацкие банальности, – когда её друзья умирали у неё на глазах, ей было только тошно от всей этой пустой заботы. – Но мы с вами недостаточно близки, чтобы моя искренность выглядела уместно.
– Думаю, вы уже все сказали правильно, – отозвался Римус, выходя из-за ширмы.
Гермиона улыбнулась, оглядывая его, и шагнула вперед. С Северусом сработало, так почему не должно было с Люпином? Он вздрогнул, когда она прикоснулась к нему, но вежливо обнял в ответ. А может, и вполне искренне, только недоверчиво. Учитывая его состояние, ему наверняка было тяжело подпускать кого-либо близко к себе. В детстве ещё как-то удавалось, но потом… В её времени он так и оставался одиноким с тех пор, как потерял всех школьных друзей. Только Тонкс смогла пробиться через стену мягкого отчуждения.
Ещё один многострадальный человек, который, слава Мерлину, пока имел надежду на будущее. А то она уже и сама что-то начала отчаиваться, хотя ещё ничего не рухнуло, просто приблизилось к оригинальным трагичным рамкам. Как будто на войне можно было обойтись без потерь! Но в самом деле, были же и положительные моменты. Лили выжила, Сириус не загремел в Азкабан, а у, к примеру, Аластора имелась поддержка, которая вроде как помогала ему не сорваться во тьму паранойи. Она имела в виду Рона, не себя. Северус, кажется, и вовсе держался подальше от Пожирателей, реализовывая себя на более мирном поприще, а не только через темную сторону. И в отличие от своей изначальной версии по её хронологии все же был куда счастливее. Из-за неё, как она смела надеяться.
Со стороны двери в Больничное крыло раздался свист. Они с Римусом, конечно, отстранились друг от друга, но совершенно спокойно. Естественно, это был Блэк, и ни она, ни Люпин из-за него нервничать не собирались.
– Сириус, – почти простонал Римус с усталостью в голосе.
Хотя его «классическое» дерзкое поведение, кажется, наоборот исключительно положительно влияло на обстановку. Как будто ничего и не случилось. Понимал ли это сам Блэк? Или он просто прятался за привычной маской, как и все они временами?
– То есть вы обнимаетесь, а «Сириус», – он издевательски изобразил тон Люпина, – тут я?
– Завидуете? – рассмеялась она. – Тоже хотите получить объятья?
– Возможно, – Блэк ухмыльнулся, уже подходя к ним.
– Да пожалуйста, мне не жалко, – она приглашающе развела руки в стороны.
– Я пойду, – объявил Римус. – Подготовлюсь.
– Зелье? – обеспокоилась Гермиона.
– Да, я взял, – он неловко нашарил пузырек в сумке, показал ей и сунул обратно, направляясь на выход.
Сириус смерил её взглядом сверху вниз, словно оценивал, достойная ли она кандидатура для такого дружеского жеста. И, судя по прищуру, сильно сомневался, что ему стоит прикасаться к ней. Но, тем не менее, подался вперед и обхватил плечи. Гермиона сжала бока в ответ.
– Мы с Лили и Римусом много разговариваем в последнее время. И о вас в том числе.
Конечно же он хотел что-то ей сказать. Вряд ли Люпин убежал просто от внезапного смущения. Наверное, они сговорились заранее.
– И что же вы про меня говорите?
Не то чтобы она прямо уткнулась носом в грудь Блэка, но все же они стояли достаточно близко, чтобы Гермиона впервые почувствовала его запах. Композиция была странная: резкая химическая вонь, возможно, бензин или что-то подобное (видно, Сириус возился сегодня с мотоциклом), и, внезапно, сладкая карамель. Это сразу проассоциировалось у неё с Эванс, хотя никаких обоснований для подобных выводов не имелось.
– Что, несмотря на все эти сплетни о вас, которые ходили по школе, – Блэк прочистил горло и отстранился от неё, – вы, вроде, неплохой человек.
– И если я кручу роман с мистером Снейпом тоже? – фыркнула она, делая шаг назад.
– Тогда у вас крайне дерьмовый вкус на парней, но да, всё равно. Вы помогаете Римусу. И мне… жизнь спасли.
Гермиона задумалась на секунду, не сообразив сразу. Точно, она же выдернула его из-под Авады в доме Медоуз. Но это было для неё таким естественным действием, что даже не отложилось в памяти. Когда Грюм заступился за неё, подозрительную незнакомку, было куда удивительнее, наверное, для них обоих.
– О, точно. А вы прикрыли мисс Эванс. Как она, кстати? – сместила тему с себя на более безопасный объект она.
Хотя и про Лили ей узнать, конечно, хотелось. Просто для общего развития. Но Блэк в ответ лишь пожал плечами.
– Может, ей нужна какая-то помощь? Зелье сна без…
Если отложить в сторону все противоречивые чувства к Эванс, кому, как не ей, знать, в каком она сейчас состоянии. Лучше её поняла бы, наверное, только Джинни из будущего. Они ведь обе ничего толком не успели.
– Не утруждайтесь, у нас все есть. И… она справляется.
Гермиона покивала, хотя это была очевидная вежливая ложь.
– А вы?
– Я знал на что шел, – опять сдержанность в его голосе сменилась практически раздражением.
Это тоже было преувеличением. Никто из них не думал о смерти всерьез просто потому, что они были молоды и ещё ни разу не сталкивались с по-настоящему страшными вещами лично. Джеймс мог начать осознавать после смерти родителей, но вырасти так и не успел. Римус, наверное, тоже относился более критично к происходящему, но был слишком мягким, чтобы повлиять на других.
Однако, Блэк сам начал разговор по душам, условно, она только подхватила.
– Надеюсь, ваши отношения с семьей тоже изменились после случившегося, – Гермиона вскинула руки, показывая ему ладони, чтобы опять не вывести мгновенно нахмурившегося Сириуса из себя. И как с ним справлялись друзья? – Я не лезу в вашу личную жизнь, но не теряю надежду.
– Полагаю, – даже как-то задумчиво отозвался Блэк, – они злорадствуют, что Джеймс… Он был мне как брат. Настоящий, а не этот трусливый…
– Ваш брат по крови не трусливый. Он просто другой.
Сириус поднял на неё пылающий взгляд, она махнула, закрывая тему.
– Рада, что вы хорошо держитесь, мистер Блэк. Такое, конечно, не пройдет бесследно, но, надеюсь, вы с мисс Эванс оправитесь. Не забывайте, что вы есть друг у друга. И у мистера Люпина, – Гермиона якобы отвлеклась на бумаги Римуса и замолкла.
Намек вышел не особо удачный, но изображать из себя купидона она не привыкла. Да и вряд ли могла на Сириуса эффективно повлиять. Точно не могла, выяснено опытным путем. Но это было в её интересах, чтобы Блэк и Эванс сблизились. Тут, конечно, многое зависело от расположения Лили. Как бы образцово Сириус себя не вел, если он ей не нравился…
Блэк, тем временем, свел брови к переносице, вглядываясь в её лицо, но тут же, словно опомнившись, опустил взгляд. Опять вполне себе резонно заподозрил её в легилименции, хотя ничего такого она сейчас на самом деле не предпринимала. Но задать неудобные вопросы не успел. Дверь в Больничное крыло тихо открылась.
– Мадам Фицрой, если вы освободились, мне нужно поговорить с вами с глазу на глаз, – объявил Дамблдор и легко кивнул Сириусу. – Мистер Блэк.
– Сэр, – поздоровался он и тут же «отпустил» её: – Увидимся утром, мадам Фицрой.
*
– На мой склад напали и казнили нескольких сотрудников, – недовольно отозвался Филч старший, с неприкрытым презрением смотря на Грюма. – Это сделали Пожиратели. С чего бы мне прислуживать им?
Раздражение Эрмия можно было понять. Аластор допрашивал его, судя по обстановке, точнее, её отсутствию, в том же здании, в котором он опоил «мадам Фицрой» Эйфорийным эликсиром в октябре. И к стулу Филч был точно так же привязан. Вот только если ему и дали зелье, то какое-то другое – радостным он совсем не выглядел.
– Из страха? – резонно предположил Грюм, на сей раз стоящий чуть в стороне, в темноте, а не нависающий над пленником.
Видимо, трогать старика ему было не интересно. Филч хмыкнул.
– С каким только контингентом я не работал за жизнь. Подобными угрозами меня не запугать.
– Однако, после происшествия вы обратились к профессору Дамблдору, стремясь укрепить с ним деловые связи. Почему?
– Уж не для того, чтобы получить защиту точно, – возмутился Эрмий. – Я хотел отомстить.
– За погибших сотрудников?
– Один из них был моим сыном. Это стало делом чести.
– Вы любили его? – видно, в последнее время это был самый популярный вопрос у Грюма.
Филч, судя по мимике, уже хотел ответить в своей привычной манере, но неожиданно скривился в отвращении и будто отключился, смотря в пустоту перед собой. Что на него так повлияло, Гермиона не успела толком обдумать. Банальный веритасерум с капелькой легких галлюциногенов, чтобы снизить самоконтроль? Старик казался ей достаточно крепким, и в психическом плане тоже, хотя ментальной магией он очевидно не владел.
– А вы любите грязь под ногами? – выпалил Эрмий, внезапно и жутко, едва не срываясь на крик.
– Вы рады, что он мертв? – Аластор даже не вздрогнул и не изменил тон.
– Дело моей жизни не должно было достаться ему, – зашипел Филч с ненавистью. – Кому угодно, даже этому идиоту Грэдишу, но не этому…
– Вы убили его?
– Я лишь убрал за собой дерьмо.
Гермиона вынырнула из Омута памяти до того, как предоставленный Дамблдором отрывок воспоминания Аластора закончился, и вытерла лицо, будто пытаясь смыть гадливое ощущение. Не то чтобы это было настолько неожиданным поворотом, она и так чувствовала, что что-то здесь не так, но такого уж точно не предполагала.
– Зачем? – не удержалась от вопроса, хотя скорее просто возмутилась она. – Зачем так поступать? Можно же было, я не знаю, лишить наследства Аргуса и послать нас всех подальше, разорвав все договоренности.
Скорее всего в её времени Филч как раз и сделал что-то подобное. Наверное, написал завещание, чтобы бизнес полностью перешел мистеру Грэдишу. В чьих профессиональных компетенциях Гермиона тоже, к слову, сильно сомневалась. Правда, благодаря его неразборчивости они с Северусом смогли заключить с ним выгодный контракт на поставки ингредиентов. Хоть из-за их работы всё по итогу и кончилось плохо, уж в этом Грэдиш точно виноват не был.
– Эрмий желал гибели своему сыну. Но не мог сделать это собственноручно, поэтому, как и всегда, оказал услугу за услугу.
– Приговорить к казни собственного ребёнка…
– Ужасная мотивация, но вы же и так, полагаю, всё понимаете.
Гермиона не понимала, но зажмурилась и помотала головой, пытаясь как-то смириться со всем этим. Теперь выходило, что виновата она была вдвойне. Её действия не просто привели Аргуса Филча к гибели, они спровоцировали Эрмия пойти на самые крайние меры. Он ведь мог избавиться от ребенка ещё в детстве, когда того не взяли в Хогвартс, но что-то его остановило. Может, жена, может, какая-то личная привязанность – он всё же растил его какое-то время, как желанного отпрыска. Потом Филч даже пытался устроить сына в их мире, хотя тут, вероятно, на него влияли уже не эмоции, а актуальная политическая ситуация и вопрос с защитой прав сквибов, несколько десятков лет поднимающийся в Министерстве и в обществе в целом. Радикальные отречения перестали одобряться широкой общественностью. Да и пока его единственный сын, жалкий сквиб, позорящий семью и его самого, был далеко, он, видно, ещё как-то примирялся с этим. А потом вмешалась она. И очень вовремя подвернулся Воландеморт со своей идеологией.
– Так нападения на «Серебряный котел» вообще не было?
– Было, но, наверное, правильнее будет назвать это инсценировкой. Пожиратели заранее обговорили детали с владельцем. Эрмий подумал о своем алиби и как раз в тот момент якобы находился на встрече.
– Как Аластор его подловил?
– Нашел несостыковки по времени. Позже выяснилось, что никакой сделки у Эрмия не было, и у контрагентов попросту подправлена память.
То есть он всё же лично поприсутствовал на казни сына. Или хотя бы проверил работу перед тем, как поднять тревогу. Вполне в духе этого человека.
– Другим такого повода было бы недостаточно, чтобы зацепиться и начать расследование. Мало ли где человек мог задержаться.
– Иногда въедливость Аластора дает свои плоды.
– А как Филч выяснил, где проходит встреча Ордена? Медоуз ему сказала?
– Нет. На несколько фиалов с зельями, что он передал ей, были наложены отслеживающие. Никому не пришло в голову проверять на безопасность каждый пузырек. Проследить за домом оказалось проще, чем нам казалось.
Гермиона вздохнула, подавляя желание высказать свою критику. Доркас следовало бы использовать Фиделиус сразу после того, как Мародёров приняли в Орден. Но она предпочла держать условное место для встреч открытым, чтобы принимать новых гостей, которые, возможно, захотят присоединиться к сопротивлению. И ведь не скажешь, что они не готовились к нападению и не подстраховывались, просто, как всегда, «так вышло».
========== Глава 41 ==========
Не было никаких правил, по которым появлялись бы призраки. Одни маги уходили бесследно, другие оставляли после себя потусторонний отпечаток без каких-либо внятных предпосылок. Конечно, исследователи всё равно пытались выявить закономерности. Кто-то утверждал, что в мире живых задерживались только души людей, которые совершили много зла и терзались виной. Или, наоборот, пострадали от чужих рук, к примеру, погибли насильственной смертью. Якобы сильные негативные чувства и удерживали мертвецов на земле, фигурально выражаясь. Звучало правдоподобно, но тому же профессору Бинсу, который продолжил работать, просто не заметив сам факт своей смерти, этот концепт совершенно не подходил.
Другие теоретики считали, что это событие было следствием волшебства, которое маг использовал в течение жизни. Результатом проклятий или темных ритуалов, а может, и обычного Ступефая. Вот так наложишь условно безобидное заклинание сотню раз и всё! Придется после смерти задержаться на этом свете. Проверить подобные предположения, естественно, не представлялось возможным. Чтобы выявить хоть какие-то корреляции, необходимо было бы следить за большой выборкой волшебников с ранней юности до смертного одра, ведя статистику использования ими всех возможных чар. Никто этим заниматься не спешил, но некоторых изыскателей спекулятивный характер рассуждений всё равно не останавливал. Они доводили идею до крайности и объявляли, что появление призрака – это своеобразное доказательство магической силы. Якобы только самые сильные волшебники могут получить шанс на вторую «жизнь» в посмертии. Это не выдерживало никакой критики даже на беглый критический взгляд.
Конечно же на парочке гипотез ничего не заканчивалось. Существовали ещё десятки различных предположений и откровенных бредней. Большинство из которых упиралось в вопрос, являлись ли призраки полноценными душами, застывшими в момент смерти, или представляли собой что-то вроде магического портрета – отголоска в вечности. Первый тезис часто сопровождался ещё и пространными рассуждениями о том, есть ли у магглов душа в принципе, раз после них никогда не остаются никакие духовные следы. Но это была уже совершенно другая тема.
Вся эта ненужная шелуха пронеслась в её голове, как определение из учебника в ответ на вопрос учителя. Видимо, просто сработала защитная реакция, как попытка переключиться на что-то более безопасное во время краткой передышки посреди боя. Хотя начавшееся после смерти Гарри и гибели от рук Невилла Нагайны трудно было назвать как-то иначе, чем бойня. Воландеморт отдал приказ казнить всех на месте без жалости. И вот сейчас они, немногие выжившие, стояли посреди разрушенного Большого зала полного трупов и смотрели на Тома Реддла и призрак Поттера, обвиняющего Лорда во лжи.
Ситуация действительно сложилась необычная, так как это заставило самого Воландеморта остановиться и опустить Старшую палочку. Он даже не успел среагировать на смерть Беллатрисы, как наверняка того хотел. А вместо гнева, судя по выражению обезображенного лица, испытывал что-то вроде торжества, увидев такое явное доказательство того, что его враг наконец-то действительно окончательно повержен. Впрочем, он мог как наслаждаться, так и попросту удивляться зрелищу, словно обычный человек. Часто ли призраки проявлялись буквально через полчаса после смерти?
Они, противники Тёмного лорда, тоже замерли. Никто не ожидал увидеть Гарри таким. Это деморализовало их, но не в смысле потери желания действовать, а по дословному значению. Молли ударила на долю секунды раньше других тем же очевидно темным проклятием, которым прикончила Лестрейндж. За свою дерзость она немедленно и поплатилась. Даже отвлекшийся Воландеморт все равно успел и защититься, и поразить саму Уизли, всё же отомстив за верную соратницу. Молли упала прямо рядом с Луной, не сумевшей отбиться от Беллатрисы чуть ранее.
Но тело ещё даже не успело коснуться пола, как в Воландеморта уже отправились сразу четыре Авады. Рон, Аберфорт Дамблдор, Кингсли и да, она тоже. Зеленый луч вылетел из её палочки, хотя она была серьезно не уверена, что ей хватит силы, чтобы создать полноценное Непростительное заклинание. Всё, что у неё имелось – чистая выкристаллизованная ненависть. Ни капли любви. Ни капли прощения. Ни капли жалости, о которой говорил Гарри.
Том прикрылся обломком стола и даже взлетел над полом, но кто-то из них всё же успел зацепить его. Тело упало навзничь, и хоть сражение за пределами Большого зала не прекратилось каким-то чудесным образом мгновенно само по себе, сразу стало как будто тише.
*
– Филч докладывал Лорду конкретно обо мне? – уточнила Гермиона ещё один насущный вопрос, напрямую касающийся её безопасности.
– Судя по всему он мало распространялся конкретно о членах Ордена, больше рассказывал в целом об организации.
Возможно, Воландеморт и сам не спрашивал Эрмия о ком-то индивидуально, чтобы не давать «внештатному сотруднику» слишком много информации о своих интересах. В паранойе Тому тоже было не отказать, как и всем им.
– К тому же крайне сомнительно, что мистер Филч мог точно знать, что вы будете присутствовать на встрече, – уточнил Дамблдор.
– Это хорошо. Наверное. За что его можно привлечь?
– Уж не за предательство несуществующего объединения магов точно, – усмехнулся Дамблдор. – Но за заказное убийство вполне. Тут вся надежда на Аластора.
Да уж. Удачи Грюму всё это доказать и не подставить Орден. В его стремлении добиться справедливости Гермиона, конечно, не сомневалась, но вот судебной системе доверяла едва ли. Хотя сейчас на их стороне был скорый на расправу Крауч, так что, вероятно, в каком-то формате Филч всё же поплатится за свой выбор.
– Но во всём этом есть и положительная сторона для вас, – продолжил директор. – Думаю, теперь вы можете беспрепятственно связаться с мистером Снейпом.
Действительно, сейчас оспорить, что Северус не был причастен к нападению, не смог бы даже Аластор. А она, кажется, не являлась основной целью операции Пожирателей, так что тоже могла выдохнуть.
– Я использую школьную сову? – тут же активизировалась Гермиона.
– Конечно.
– Вы не против, если он зайдет за мной в Хогвартс с утра? – и, естественно, заберет её к себе. Два вопроса в одном.
Если Северус, конечно, свободен. И сегодня, и завтра были будние дни, так что, пойдя на поводу у чувств, он рисковал опоздать в аптеку. Куда он все же устроился на работу, если верить долетавшей до неё информации от того же Грюма. Естественно, Аластор следил за Снейпом, не доверяя ему, и знал такие детали. Час для визита она, впрочем, собиралась назначить очень ранний – где-то пять утра, чтобы и закончить свои дела, и уж точно избежать ситуации с неловкой встречей Северуса с Мародёрами у границы антитрансгрессионного барьера. Но рассчитывать всерьез, что они просто чмокнут друг друга в щечки и разбегутся по делам было бы глупо. Да и рабочий день Снейпа вполне мог начинаться в такую же рань – с зельями имелось много сложностей по срокам изготовления.
Но Гермиона всё равно прикинула план воссоединения в голове ещё до того, как Дамблдор кивнул, улыбнувшись. А Северус вернул сову с ответом, очевидно, так быстро, как только смог. Хотя, когда та долетела от Хогвартса до Коукворта, было уже довольно поздно, так что он мог уже спать. Не самое удобное время не помешало ему и с утра. Снейп стоял у ворот школы точно в условленный час. Они с ним не виделись, вроде, всего пару недель, а, казалось, что целую вечность. Поэтому, наверное, и молчали, как воды в рот набрали, стараясь не делать резких движений и не начать целоваться прямо на месте.
Все лишние мысли: и тревожные, и печальные, и просто разумные, покинули голову в тот же момент, когда она его увидела. Он наконец сменил школьную мантию на такую же черную и невзрачную, но больше подходящую «рабочему» статусу. А кожа на его пальцах стала как будто ещё грубее – Северус взял её за руку, чтобы трансгрессировать. Выдержки и благоразумия хватило только на то, чтобы добраться до спальни. Так и не проронив ни слова, они переместились в Паучий тупик, практически добежали до дома и поднялись на второй этаж. Там Гермиона всё же успела прокомментировать ситуацию, хихикнув:
– Новая кровать?
Но незамедлительно потеряла возможность говорить в принципе. И одежды тоже почти сразу лишилась, тут же испытав мебель на прочность, упав на спину. Покупка была удачная: ничего даже приглушенно не скрипнуло. Северус поразглядывал её пару секунд, бесстыдно раскрывшуюся в ожидании, но всё равно залившуюся краской, и присоединился к ней, подминая под себя, сразу спускаясь к шее, а потом и к груди. Кажется, к этому моменту он разгадал и запомнил все чувствительные точки на её теле. Вот уж действительно талантливый ученик!
Хоть она так скучала, что воспламенилась мгновенно, на стандартной программе и миссионерской позе он не остановился. И без того доведя практически до исступления ласками, Северус потянул её в сторону, приглашая перевернуться на живот. Гермиона охотно подчинилась, вцепившись в откинутое кое-как одеяло в предвкушении. Матрас в очередной раз беззвучно прогнулся, а она протяжно выдохнула, принимая его в себя. Он даже не приподнял её бедра, просто заставил чуть раздвинуть ноги и прижался к заднице пахом. Опять «контролирующая» поза, не подразумевающая возможность маневров для неё, но почему бы и нет?
Впрочем, она всё равно попыталась задрать голову, привстав на локти, просто от переизбытка ощущений, неосознанно. Но и это сделать Северус ей не позволил, тут же вернув её обратно на простыню, склонившись и упершись лбом в плечо. При этом, хотя ему всё равно приходилось балансировать на руках, чтобы было удобнее двигаться, он как-то умудрялся то и дело касаться груди, то ли для её, то ли для своего дополнительного удовольствия. Это было даже слишком приятно. Гермиона уткнулась носом в подушку, чувствуя, что готова кончить в самые короткие сроки. Ещё несколько фрикций…
Северус даже не подумал отстраниться, излившись в неё, так и оставшись лежать сверху. Тяжело, но так по-особенному приятно. Будто она принадлежит ему без остатка, будто он может защитить её от всего мира. Такая слабость, которую она хотела бы себе позволить.
– Я скучала, – наконец заговорила Гермиона, стараясь перевести дыхание и распластаться поудобнее.
В воздухе остро пахло сексом и спермой. Северус всё же чуть сполз с неё, ложась на бок, но так и прижимался всем телом, гладя спину, изучая изгибы позвоночника и мягкость ягодиц. Словно забыл её и теперь открывал заново.
– Я тоже.
– Прости, что заставила тебя понервничать, – практически повторила Гермиона смысл своего письма.
– Я не нервничал. Знал, у кого узнать, что происходит.
– У Дамблдора, – фыркнула она.
– Профессор помог мне связаться с тобой, да. Но подробности произошедшего, про то, что на месте погиб только Поттер, и Пожирателям пришлось в спешке уходить, я узнал у Люциуса.
– Он был среди напавших? – эта информация и откровенность Северуса заставили её слегка напрячься.
– Нет, не думаю, – расплывчато отозвался Снейп. – Он просто… всегда в курсе всего.
– Положение обязывает, – согласилась Гермиона, чувствуя, как он дышит, прижимаясь к её макушке.
Северус все ещё поддерживал связь с той стороной. Но хотя бы больше не молчал об этом и здраво оценивал их поступки.
– Что ещё Люциус говорит? – как бы между делом уточнила она.
– Хочешь получить у меня информацию и пересказать её профессору Дамблдору? – теперь его пальцы легко касались бока и выступающих бедренных косточек.
– Не то чтобы. Втягивать тебя во все эти игры… Но мне хотелось бы снизить вероятность своей смерти. И всех остальных, – упоминать Лили напрямую ей не хотелось. – Хотя, наверное, гибели Поттера ты даже рад, – всё же вырвалось у неё.
