Текст книги "Доказательство рыцарства (СИ)"
Автор книги: Lait_A
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 21 страниц)
– Можно подумать, ты не знаешь ответ! – закатила я глаза.
– Знаю, конечно! – сверкнул улыбкой Бессмертный. – Твое неуемное любопытство просто не оставило тебе выбора!
Паразит!
Возможно, это прозвучит странно. Возможно, забавно или нелепо, но за все свои сто десять лет я ни разу не была в Парке развлечений. Особенно в таком Парке.
Огромный, яркий, блестящий, кричащий, он излучал ту атмосферу непередаваемого веселья и счастья, которая бывает только в детстве. Когда нет проблем, нет ответственности и обязанностей. Когда ВСЕ и ВСЕГДА хорошо. Когда тебе нет дела до того, что подумают люди и почему они ведут себя, как свиньи. Просто обсыпал урода песком и ушел играть в другую песочницу.
В другую же жизнь попасть нельзя.
Даже при условии того, что было три часа по полудню, народу в Парке кишело тьма. Максим шел впереди, ведя меня за руку, как на поводке, и люди обтекали его, словно вода – камень. Было довольно странное ощущение.
Впервые я шла за кем-то, а не кто-то за мной. Меня прикрывали, а не я.
С Нуадой мы всегда были наравне.
Это сравнение озадачило.
– Куда ты хочешь? – спросил Максим, выводя меня из потока толпы и заглядывая в глаза.
Я растеряно покрутила головой.
– Я не знаю… Ни разу не была в таком месте.
– Даже в детстве?! – поразился Бессмертный. – Пошли наверстывать упущенное!
И потянул в сторону… Американские горки!
Стыдно признаться, но я визжала. А мужчина хохотал надо мной. И почему-то обидно не было. Вышла я оттуда охрипшая, но жутко довольная. Подобный всплеск эмоций встряхнул и… разрядил общий фон моего настроения. Стало легче. В эмоциональном плане.
– Подходите, подходите! Испытайте удачу! – кричал зазывала. – Милая девушка, не желаете попробовать?.. – обратился колобок средних лет ко мне, когда мы проходили мимо.
– Пойдем? – потянула я Максима.
– Считаешь себя везучим человеком? – ухмыльнулся он, послушно идя за мной.
– Считаю, что умею стрелять.
– Давай так. – Он отвлекся, отдал деньги и снова оказался за моей спиной, подойдя на довольно-таки близкое расстоянии. Настолько близкое, что у меня волосы на затылке шевелились от его дыхания. – Сыграем на желание. Если выиграю я – загадываю тебе. Если ты – загадываешь мне.
– А если ничья? – поинтересовалась я, пытаясь немного отодвинуться.
– То я покупаю тебе… сладкую вату, – улыбнулся гладиатор.
– Идет, – кивнула я, привычным жестом беря в руки винтовку.
Редко доводилось мне использовать так плохо пристреленное оружие. Ну, собственно, здесь же не на профессионалов рассчитано.
Раз, два…
И тут рука Максима скользнула по краю куртки. Большой палец задел участок открытой кожи. Мимолетное, быстрое, по сути – ничего не значащее движение, но сердечный ритм сбился, и я промахнулась.
Рука тут же исчезла.
Я зарычала от негодования и уже без ошибок отстреляла обойму.
Когда я обернулась с вполне справедливым намереньем намылить кое-кому шею, этот «кое-кто» делал вид, что его интересуют проходящие мимо девицы – так внимательно он прослеживал каждую глазами, избегая смотреть в мою сторону. Я закатила глаза. Ну да. Рассказывай. Ни на секунду не поверила.
Бессмертный повернулся ко мне и тут же среагировал на летящий в него предмет – винтовку – поймав ее двумя пальцами за приклад. Глянув на ошарашенного мужика, перехватил ее по-нормальному. И занял позицию.
Раз, два…
Я пошла немного дальше, рассудив, что к этому можно прибавить и месть за кухонный розыгрыш, а посему ладошка моя конкретно так пробралась под еле застегнутую куртку и сквозь ткань царапнула мужчину по прессу. Дыхание у него резко сбилось, корпус дернулся назад, и его спина прижалась к моей груди. И да – я молодец! – он тоже допустил промах.
Я тут же отошла назад.
Когда отстрелялся, развернулся с таким видом, словно из-за меня у него сорвалась золотая медаль на Олимпийских играх. Я невинно улыбнулась, сцепляя руки за спиной, мол, я такая вся маленькая и невиновная, не ругайте меня, дяденька гладиатор. А то хуже будет.
– Пошли, грозная мстительница, куплю тебе твою вату, – буркнул он, протягивая мне здоровенного медведя. И куда я с этим пылесборником?!
В итоге дядька-продавец ошалело наблюдал, как тридцатилетний на вид мужчина вручает огромную вату со вкусом вишни двадцатипятилетней девушке, а та со счастливым писком начинает ее уплетать. Когда Максим откашлялся и попытался отобрать у меня хоть чуть-чуть – под «отобрать» я подразумеваю «нагло уворовать» – я сообразила, как мы выглядим со стороны, и перестала паясничать, хотя, видит Бог, очень хотела. Иногда приятно вернуться в детство.
По уши в розовой вате мы стояли в очереди за билетами на колесо обозрения.
– А почему его называют «чертовым»? – спросила я. Всю жизнь было интересно, но спросить как-то руки не доходили.
– Много разных историй, – пожал плечами мужчина и улыбнулся, когда я протянула ему последний кусочек, чтобы разделить поровну. – Ешь. Маленьким нужно больше сладкого. – Я показала ему язык, а он со смехом продолжил: – Некоторые говорят, что по стандарту в Америке было 13 кабинок, то есть чертова дюжина, отсюда и название. Другие считают, что когда Феррис его сконструировал, то для постройки дал рабочим очень маленькие сроки. Их постоянно подгоняли, и между собой они прозвали работу «чертовой». Название прижилось. И есть еще мнение, что «Чертово колесо» – это вообще другая штука, где платформа, как тарелка, с мягкими краями, и она очень быстро вращается. Центробежная сила раскидывает всех по бокам, а удержаться можно только в середине, но там кружится голова, нарушается равновесие – и здравствуй, край. Люди вообще любят придумывать всякие легенды.
– Так это не правда? – удивилась я, прикусывая конец палочки.
– Я верю только в версию Ферриса. Колесо, кстати, везде так и называют, кроме русскоговорящих стран.
– Откуда ты это знаешь? – поинтересовалась я, смотря ему в глаза.
– Когда долго живешь, привыкаешь знать все ответы на все вопросы.
Я вылупилась на него так, словно он в одно мгновение стал Халком.
– Что? – заподозрил худшее Максим.
– Мне точно так же однажды Мастер ответил. Просто вспомнилось… – Я пожала плечами. – У вас даже интонация одинаковая была.
Бессмертный мимолетно улыбнулся и нагнулся над окошком, где сидела кассирша. Билеты были у нас, и мы пошли в сторону аттракциона, что возвышался над всем Парком развлечений. Выше него был только центральный шпиль купола цирка. Вампир шутливо ткнул меня в бок и кивнул на шатер, мол, дитятко, хочешь сходить?.. Я остановилась на секунду напротив афиши, мимо которой мы шли. Там, под ярким оком фонаря, зажжённого в наступивших сумерках, был нарисован жутко разукрашенный клоун. Содрогнувшись, замотала головой.
– Не любишь клоунов?
– Ты знаешь, есть такая старая песня… «Арлекино» называется. Про клоуна. «Я – шут, я – Арлекин, я – просто смех, Без имени и, в общем, без судьбы. Какое, право, дело вам до тех, Над кем пришли повеселиться вы?» – пропела я услышанную когда-то песню, но которая въелась в мозг на долгие годы.
– Они сами выбирают профессию. Их же никто не заставляет…
– «Все кажется – вот маску я сниму, И этот мир изменится со мной, Но слез моих не видно никому, Ну что ж, Арлекин я, видно, неплохой!» – Я вздохнула. – Я не могу смеяться над ними. Мне их жаль. Потому что «А мною заполняют перерыв!» И им «одна награда – смех!»
Обернувшись на мужчину, я поймала его внимательный и несколько затуманенный взгляд. Задумчивый такой. Пронзающий, я бы даже сказала. Но потом Бессмертный улыбнулся и как ни в чем не бывало потянул меня к колесу.
Простояв еще десять минут в очереди, мы дождались, пока колесо закончит круг, и на ходу вбежали в кабинку. Круг идет полчаса. Вполне хватит, чтобы успеть выпытать все тайны.
– Ну? Ты обещал мне все рассказать.
Максим хмыкнул, но послушно начал повествование:
– Ты правильно догадалась – я действительно был рабом. Как младшего сына в семье, а соответственного самого ненужного и проблемного, меня продали за долги богатому вельможе, приближенному императора. Как ты можешь догадаться – это был Прародитель Ровель.
– Сколько тебе было тогда? – немного растеряно спросила я.
– Мне было десять лет. – Максим вздохнул и отвернулся от меня, всматриваясь в сверкающий город, который проглядывался сквозь деревья. – Я помню, как он оглядел меня, вертя пальцами за подбородок, словно я вещь. Но тогда это было нормальным. И Ровель купил меня, а семья рассчиталась с долгами в скором времени, но обратно меня выкупить не захотела. Я рос в такой обстановке, где человек – человечий волк. Ты не сожрал – тебя сожрали. Учился защищаться, быть упрямым, упертым, где того требовала ситуация. И Ровель однажды подозвал меня к себе и спросил: «Хочешь ли ты навсегда остаться рабом? Или готов рискнуть всем, особенно жизнью, и заслужить свободу?» И я был готов, Ани. Поэтому в двенадцать меня отдали в школу гладиаторов. В 100-ом году до нашей эры гладиаторские бои уже были любимым и массовым зрелищем, многие мечтали попасть туда. А меня туда занесло волей судьбы и Прародителя.
– Он уже тогда был вампиром, да?
– Да. Слуги перешептывались, что хозяин редко выходит в солнечную погоду на улицу, зато ночью почти никогда не спит. Что он слишком бледен для римлянина и слишком красив – для человека. Но я не обращал на это внимания. Моей работай было бегать по поручениям, присматривать за собаками и прочая мелочь. Внешность и дела хозяина меня не интересовали.
Он вздохнул и снова повернулся ко мне. Я невольно поежилась под его взглядом. Слишком задумчивый, слишком далекий. Абсолютно нечеловеческий, потому что люди не умеют так смотреть. Потому что не живут столько.
– В школе гладиаторов я проходил тренировки настолько тяжелые, что порой в прямом смысле трещали кости. Многие не выдерживали. Из трех сотен поступивших до реальных боев дошло только пятьдесят человек. Мы были сильнейшими. Мы были теми, кто смог выжить, приспособиться, не сломаться. Но у нас была общая цель: стать свободными. И в двадцать восемь лет я получил свободу. – Он на секунду замолчал. – Я пришел к своему хозяину и отдал деревянный меч, которым обозначают свободу. Ровель… Он не постарел ни на день. Мы выглядели ровесниками. Когда я спросил его об этом, он лишь насмешливо меня оглядел и предложил присоединиться к обеду, ведь теперь я был свободным, хоть в чем-то равным ему. Я не замечал, что от выпитого вина Ровель не хмелеет, не становится болтливее и веселее, в то время как на меня вино оказало поистине усыпляющее действие. Я уснул. А проснулся от боли укуса. Два дня в лихорадке, когда организм выбирал между тем светом и этим. Но я отчаянно не хотел умирать. Не для этого я шестнадцать лет сражался и терпел, чтобы умереть такой смертью. И в итоге – мое сердце остановилось. Чтобы через пару минут начать биться снова, но тише и медленнее. Я стал вампиром. Вторым чистокровным вампиром на Земле.
– А Александр? – поразилась я.
– Он был полукровкой, таким же, как ты. Ему было восемнадцать, когда я стал вампиром и когда Ровель нас познакомил. Он назвал меня своим сыном и относиться стал соответствующе. Он обучил меня всему, что знал сам, но никогда не говорил, откуда он такой взялся. Откуда пошел вампиризм. Но иногда мне казалось, что Ровель не был рожден. Что его просто создали. На что Прародитель, услышав мою догадку, горько усмехнулся, сказав, что так боги подстраховались. Хотя от чего – не мог ответить даже самому себе.
– Ты… ты любил его?.. – неловко спросила я.
– Да. Он действительно был хорошим отцом. Пусть немного жестоким и где-то деспотичным, но, ты знаешь, во многом он был намного человечнее всех людей, которых я знал. Потому что он ценил жизнь. В его доме никогда не было драк или смертных наказаний. Ровель никогда никого не казнил и не забивал до смерти за малейший проступок, как было в других домах. И он очень любил своего сына. Именно поэтому он создал меня.
– То есть?..
– Правильно, Ани. Я был пробником. Он создал меня, чтобы посмотреть, как человеческий организм переносит наш вирус и можно ли создать еще таких же, как он сам. Можно ли сделать его сына таким же, потому что Алекс был слабее в плане здоровья. В свои двадцать пять он действительно очень походил на Александра Македонского, совершенно не задумывался о жизни и несколько недолюбливал меня, потому что считал, что я – как вампир – был ближе Ровелю, чем он, родной сын. И тогда Прародитель укусил его.
Максим вздохнул и взял мои руки в свои, словно ища поддержки. Наша кабинка почти дошла до центра круга.
– Тогда я немного завидовал ему. Потому что Александр не испытывал всей той боли и ужаса обращения, когда у тебя словно заживо выжигают мозг, все органы и сердце, когда ты понятия не имеешь, что с тобой происходит и что будет дальше. Алекс стал третьим вампиром в нашем мире. И Прародитель стал обучать нас, как править, вести политику, скрываться от людей. К тому времени я уже привык к другому образу жизни, и мне было легче, чем Александру. Но все равно то первое впечатление, когда он увидел меня, стояло между нами. Он побаивался меня. А потом Ровель уехал. Чуть позже мы узнали, что он искал новые способы превращения человека в вампира. Поил кровью, делал переливание. Люди не становились вампирами в прямом смысле, но через какое-то время мы с Алексом догадались, что происходит.
– Вампиризм начал распространяться? – прошептала я, и Бессмертный кивнул.
– Пусть через несколько поколений, но те люди, на которых ставили опыты, все же передавали свои – наши! – гены своим потомкам. Те несли в клыках яд. Так появились вампиры. Но они не были потомками Ровеля. Так что вы, клан Лайт, можете быть спокойны. – Мужчина улыбнулся мне. – У Прародителя была одна совершенно особенная особенность: он мог чувствовать каждого вампира на любом расстоянии. И в 200-ом году нашей эры впервые был созван Конклав Полуночи, под таким названием вошла в историю эта кровавая оргия. У Прародителя было ангельское терпение, но потом он вышел из себя, увидев, что творили его «дети». Это было страшно, Ани. От его гнева вампиры сгорали заживо, многие лишились слуха и зрения, потому что перепонки и глаза лопались от силы Ровеля. Он, конечно, очень сожалел о содеянном, но именно благодаря этому появилась должность Великого Мастера вампиров. Первым Мастером стал Ровель.
Максим замолчал надолго. Мы уже перевалили наивысшую точку круга и теперь с черепашьей скоростью спускались вниз.
– А что было потом?
– Девятьсот лет, начиная от первого года нашей эры, мы правили вместе. Ровель, Алекс и я. Мастер, Советник и Палач. Иногда мы с Александром менялись местами, когда ему надоедали бумажки и жалобы вампиров, а мне – кровь по колено. В начале ее было особенно много, когда мы учили вампиров подчиняться законам беспрекословно. Потом у меня стало меньше работы, и Ровель отпустил меня «погулять по миру», как он выразился. Но в 1010-ом году я узнал, что Ровель мертв, а Александр стал следующим Мастером. Я приехал обратно, и мы с Александром поругались. Я не верил, что Прародитель сам захотел умереть. Да и Алекс был слишком спокойным для того, кто собственными руками оторвал отцу голову. С этого момента начинается история клана Бессмертных. И моя вражда с Мастером Александром. Все. – Он улыбнулся. – Я ответил на твои вопросы.
– Вау… – только и смогла выдавить я.
И тут кабинка дернулась, колесо замерло, а свет во всем Парке развлечений погас.
Внизу закричали люди, завизжали дети. В кабинках тоже стал раздаваться детский плач и взволнованные возгласы взрослых.
И только наша кабинка молчала.
Потому что я знала, что он сейчас сделает. И уклоняться почему-то не хотела.
Его рука пробралась под куртку и легла на поясницу, а другая аккуратно убрала пряди с лица. Я почувствовала, как его неровное, но жутко горячее дыхание опалило ухо.
– Можно?..
Мне захотелось его треснуть! Кто такое спрашивает?! Неужели не догадывается, что можно и даже нужно?! Нельзя давать мне время на подумать!
– Почему не ты стал Мастером? – спросила я, чем заставила Максима отпрянуть на секунду.
– Интересно? – усмехнулся он, снова приближая свое лицо к моему. Я оперлась о его плечи – висеть в пространстве между сидениями было не слишком удобно.
– Очень.
– Очень-очень? – лукаво переспросил мужчина, и его глаза каким-то немыслимым образом сверкнули в темноте.
– Ты ответишь или нет?! – возмутилась я.
– А ты? – передразнил он, усмехаясь.
– То есть если я соглашусь поцеловаться, ты мне ответишь? А если нет…
– …то нет. Будешь у Мастера допытываться.
Внутренне содрогнувшись от подобной перспективы, я нерешительно кивнула. Говорила же: надо было сразу целовать, а не тупые вопросы задавать! Видите? Я сразу начала колебаться!..
Все колебания исчезли мгновенно, стоило Бессмертному усилить натиск. Как в войне за право обладания, он отвоевывал территорию и тут же начинал уверенно теснить силы противника, то есть мое незначительное сопротивление в виде неловких попыток оторваться от него. И я вскоре сдалась, признавая свое поражение.
Его ладонь осторожно отодвинула ворот куртки, и горячие губы коснулись открытой шеи. Он слегка прикусил бьющуюся под кожей жилку зубами, и я дернулась в его руках. Послышался едва слышный вздох, и губы проделали дорожку из поцелуев к месту за ухом.
– Ты боишься, что я укушу тебя?..
– Нет… Рефлекс… – Ну зачем задавать такие сложные вопросы, когда ты вместо нормальной девушки держишь в руках расплавленный воск?!
– Но ты испугалась тогда, когда увидела в зеркале следы от моих клыков, да?
– Да, – честно призналась я. Тогда я вообще была всем напугана.
– Прости, я… просто дорвался до… тебя. Не мог удержаться… Но я не кусал тебя. Честно.
– Я знаю.
Мужчина еще раз поцеловал мою шею и с выдохом отпустил, напоследок пробежавшись горячими, чуть грубоватыми пальцами по коже спины, забравшись под майку.
– Максим! – Хотела возмутиться, но получилось какое-то томное недоразумение. Черрррт!
– Слушаю тебя, солнце мое! – со смехом поинтересовался Бессмертный.
– Не зли это самое солнце. А то оно спалит тут все к чертям!
– Хорошо, – легко согласился он и молниеносно притянул меня к себе опять.
– Ай! – пискнула я, когда кабинка опасно зашаталась.
Но вдруг дали свет. Кабинка слегка дернулась и поползла дальше, а вампир и не думал меня отпускать.
Наоборот, как раз. Завораживающе медленно поднес мою руку к губам и поцеловал в серединку ладошки, едва задев кожу языком. Я почувствовала, как кровь прилила к щекам, а сердце забилось с утроенной скоростью. Глаза Максима довольно и как-то порочно блеснули – без сомнений, он прекрасно расслышал мою реакцию на такое – по современным меркам – скромное соблазнение.
– Мне нравится твоя чувствительность, Ани.
– Макс… – едва слышно выдохнула я, поражаясь самой себе. Никогда я так быстро и остро не реагировала на мужчин!
Он лишь тонко улыбнулся, а потом резко развернул меня к себе спиной и усадил на колени, обвивая руки вокруг талии.
– Я не стал Мастером, потому что Александр был ближе Ровелю по крови. Он же был его родным сыном. А я так, всего лишь сын через укус. Поэтому я сводный брат Лавьера. Конечно, я мог оспорить его власть, но зачем? Быть главой целого, самого многочисленного, клана меня вполне устраивает. Ну уж теперь-то я точно ответил на все твои вопросы, да?
Я растеряно выдохнула и, чтобы хоть как-то отвлечься от самокопания, глянула вниз.
Земля была уже близко.
====== Глава 13. Даже в отпуске покою – “Нет!” ======
Меня разбудило давящее ощущение тишины и чего-то неправильного. Не то чтобы я была параноиком, нет, просто когда в огромном – чужом! – доме так тихо, это все же наталкивает на какие-то меры.
Например, извлечение пистолета испод подушки. Очень действенная мера. Особенно для меня. Сразу стало поспокойнее.
Доведённым до автоматизма жестом сняла с предохранителя, обхватила пистолет и, предварительно проверив коридор на наличие темных личностей, вышла из комнаты.
Возможно, мне просто показалось. Возможно, сказывает привычка быть всегда начеку…
А нет, не показалось. Неясный шум на первом этаже подтвердил мои опасения, что в доме кто-то посторонний. И это не Максим, ибо вампиры все всегда делают бесшумно…
В нижнем коридоре что-то упало. Мягко, почти не слышно, но тем не менее.
Точно не Максим. У вампиров никогда ничего не падает. Слишком хорошая реакция.
Пистолет был перехвачен удобнее, я вышла на лестницу. Оттуда было видно, как некто корячиться на кухне, отбрасывая длинную, бесполую тень. Я неслышно выдохнула, про себя закатывая глаза. Ну конечно, решила расслабиться я тут, ага, прямо пять раз!.. Даже в дом Бессмертного пробрались, гады! Что ж вам, злодеюкам невмиручим, на месте не сидится?!
Это была… Что за бред?!
Обычная человеческая женщина, причем в возрасте! Частое сердцебиение, дыхание с едва заметной хрипотцой и морщинистые руки. Аккуратный пучок седых волос, опрятное платье в крупный цветок и поверх него фартук…
– Вы – домработница?! – ошалело выдохнула я, опуская дуло в пол.
Женщина испуганно вскрикнула, тарелка в ее руке выскользнула и разбилась, а ее глаза в ореоле мелких морщинок потрясенно уставились на меня. А потом заметно округлились. Ну да, я наверняка представляла собой незабываемое до икоты зрелище: странная лохматая, неумытая девица в черной шелковой пижаме и пистолетом в руках. Чур меня от меня же…
– Простите, что напугала, – немного хрипловато со сна извинилась я, пряча пистолет в наплечную кобуру и тут же кидаясь к ней на помощь в уборке осколков.
– А вы… – Тут женщина прищурилась и кивнула каким-то своим мыслям. – Вы – Анетт Лайт?
– Э-э-э… Да, – еще слегка притормаживая с утреца пораньше, согласилась я. – Вы меня знаете?
– Конечно, Максим мне все уши про вас прожужжал. А кого еще, кроме вас, он мог привести в дом на закрытую территорию? В свое логово? – Она слегка улыбнулась и указала на стул. – Вы садитесь, мисс Лайт, завтракать будете?
– Да, спасибо, а вы…?
– Миссис Дженкинс, Аврора Дженкинс, – представилась дама в годах. На вид ей было около 55-ти, но чувствовала она себя явно лет на тридцать моложе… Забавно. – Мисс Лайт, что предпочитаете: омлет или блинчики с кленовым сиропом?
– Второе, однозначно второе, – улыбнулась я милой домработнице. – И лучше просто «Анетт». А вы не знаете, где Максим?
– Он оставил вам записку на столе… Извините, но я ее прочитала… Случайно… – замялась женщина, и я догадалась – случайности не случайны.
«Меня вызвали, я нужен клану, а ты спи, ни о чем не волнуйся и постарайся не застрелить миссис Дженкинс – она на самом деле добрейшей души человек, просто разговаривает много и – как правило – не звонит в звонок. Н. Т. М. Б.»
– Я не собираюсь вас расстреливать, будь вы даже самой болтливой женщиной на свете, – подняла я руки ладонями вверх. – И мне вы не показались так уж многословны.
– О, Анетт, вы просто меня не знаете…
Что ж, Максим оставил вполне уместные инструкции.
Миссис Дженкинс входила в ту распространенную категорию людей, которым собеседник в общем-то не требовался. Я могла молчать на протяжении минут десяти, но домработницу это совершенно не смущало, и она, не прерывая готовки, продолжала рассказывать обо всем на свете. С моей же стороны хватало «Ага» и «Угу», лишь бы в тему.
– А как давно вы работаете у Максима? – попыталась направить я разговор в интересующее меня русло.
– Почти десять лет. С тех самых пор, как Максимушка здесь поселился. Такой приятный мужчина!.. Всегда вежлив, терпелив, ни грамма не заносчив… Ах, дорогая, вам так повезло!.. – Она обернулась, чтобы наградить меня чуть снисходительной, но вполне искренней улыбкой.
– Простите, у вас в роду были славяне? – не удержалась я. Акцента у нее почти не было, но это «Максимушка»… Только славяне так склоняют имена.
– Да, бабушка по маме. А откуда вы узнали? – чуть удивленно приподняла она седую бровь.
– То, как вы называете Максима. Только славяне так говорят. Русские или белорусы. – Я пожала плечами.
Меня интересовало еще кое-что. Знает ли она, кем является ее работодатель?
– А ведь правда… Я даже не задумывалась, да и Максим меня никогда не поправлял… Милая, простите, вы не могли бы взбить яйца? А я пока сковородку достану.
Я молча кивнула и забрала у нее миску, пять яиц и венчик, начиная меланхолично выполнять просьбу. Аврора заглянула в один ящик, в другой, но искомой сковородки так и не нашла.
– Если вы ищете такую широкую, но тонкую, то она в нижнем ящике слева от вас.
Домработница заглянула в указанное место, достала искомое, а потом несколько лукаво глянула на меня. В ее выцветших голубых глазах плясали смешинки.
– Что?.. – тут же спросила я, продолжая работать венчиком.
– Максим, как правило, ничего не меняет в доме, и особенно в кухне. Это вы переставили ее? – Ее голос сочился какой-то добродушной усмешкой, чем-то неуловимо напоминая мне моих деда и прадеда.
– Простите, я по привычке туда убрала, но Максим ничего не сказал, и я забыла об этом… – несколько сконфуженно выдала я, прекрасно видя, к каким выводам она пришла.
Лицо женщины просто светилось одной мыслью: ага, если уже вещи переставляет, значит, уже ощутила себя хозяйкой. Значит, Максим небезразличен, а это значит, что и его поползновения в мою сторону вполне взаимны…
Насколько же люди предсказуемые существа!..
– Нет, что вы, что вы, дорогая!.. Ничего не имею против. Чувствуйте себя, как дома. – Она прищурилась, забирая у меня миску. – Я только рада буду, если Максимка наконец перестанет быть таким грустным.
Мне вспомнились слова Владимира о том, что Максим медленно умирает без надежды на взаимность. Я мысленно показала ему язык. Уж каким-каким, а умирающим Бессмертный выглядел в последнюю очередь, ибо умирающие так не издеваются над окружающими и не соблазняют бедолаг-вампирш.
– Вы знаете, он так по вам тосковал. Все время о вас думал и телефон всегда рядом держал, чтобы в любую секунду иметь возможность ответить… Вы просто не видели, но у него даже плечи опускались, когда на экране не ваш номер высвечивался, – непритворно грустно вещала миссис Дженкинс. – Мне было так его жаль…
– Я не могла ответить ему взаимностью… Раньше, – неуклюже оправдалась я.
– Да, я знаю. Муж, дети… Мне Максим про вас рассказал. Про то, что вы занимаете высокую должность, что очень сильная, что никому не позволяете решать за себя, что всегда вы прикрываете кого-то, а не вас… И теперь я вижу это. – Женщина обернулась на секунду и кивнула на пистолет под рубашкой пижамы. – Вы с виду очень молоды, Анетт. Но мне кажется, что пережили вы больше, чем я в свои пятьдесят семь.
И это действительно так. Наверное, от того, что я почти в два раза старше вас.
Она сказала «с виду»… Знает или нет?
– Но теперь-то уж Максим будет счастлив, да? – улыбнулась домработница, с надеждой глядя на меня. Удивительно светлая женщина – ни грамма фальши или лжи, она действительно искренне желает Бессмертному добра. – Он заслужил спустя столько прожитых лет…
– Сколько? – спросила я.
И тут Аврора прищурилась. В глазах заплясал тот же, что и у меня, вопрос. Знает или нет?
– По моим скромным подсчетам около двух тысяч двухсот лет. – И замолчала, ожидая моей реакции.
Я лишь снова кивнула. У меня вышла примерно та же цифра, плюс-минус лет двадцать.
– Значит, вы тоже вампир?
– Полукровка. Мать – человек, лишь после моего рождения ставшая вампиром, – пояснила я. – И много он вам рассказал?
– Я понимаю ваши опасения, мисс Лайт, но нет, я болтать не буду. Мне ни к чему. Да и вампиром мне быть уже поздно. – Миссис Дженкинс вздохнула и улыбнулась мне. – К тому же, насмотревшись на Максима, я понимаю, что и не хочу.
– Почему?
– Вечная жизнь – это, конечно, хорошо. Но ведь нельзя же сделать вампирами вместе со мной и всю мою семью? Сыновей, внуков, правнуков?.. – Я отрицательно мотнула головой. – Вот видите. А без них я вечной жизни не хочу. И не желаю видеть, как они будут умирать у меня на глазах.
Я с уважением взглянула на эту потрясающую женщину. Кто бы мог подумать, что за внешней беззаботностью и болтливостью скрывается не дюжий ум и мудрость?.. Но она права. Одна из самых страшных ловушек вечности – видеть, как умирают родные люди.
– К тому же вампиры питаются кровью, пусть редко и осторожно, но все же. А я панически ее боюсь, падаю в обморок от малюсенькой капельки! – воскликнула Аврора, выкладывая на тарелку еще один блинчик.
А еще вампиры ревнивые, вспыльчивые, сильные, проворные, коварные, одаренные твари, для которых приоритетом является только своя жизнь и жизнь семьи, а все остальные для них мусор, через который они привычно перешагивают на пути к своей цели.
Но это, естественно, я добавила про себя.
– Ты допустил на нашу территорию постороннюю!..
– Ты сам ее привел!..
– А как же Кодекс клана?..
– Молчать! – рявкнул мужчина, не сдержавшись, и треск деревянных подлокотников высокого кресла как удар молнии прокатился в наступившей тишине. – Молчать, или – видит Великий Прародитель! – я заставлю вас это сделать!
Максим устало потер виски. Нет, конечно, он догадывался, что будет нечто подобное, что недовольства остальных членов клана не избежать, но все же надеялся обойтись без столь открытой конфронтации.
Естественно, о том, что он вернулся не один, тут же узнали его братья. Но он никак не мог ожидать, что те, кто видел и знает Анетт Лайт, кто работал вместе с ней, могут так ополчиться против нее. Зачем?..
– Ты нарушил наш закон, Максим, приведя сюда девчонку-полукровку, – спокойно обвинил Вацлав, вампир из Праги времен ее первых князей Пшемысловичей.
– Этой «девчонке», как ты выразился, уже вторая сотня лет идет, – вступился за Лайт Николай, вампир, который когда-то был близким другом Дмитрия Донского.
– По сравнению со мной – она девчонка, – отмахнулся Вацлав, сверля главу клана неприязненным взглядом.
Увы, но даже Максиму не переделать заведенный порядок, как бы ему не хотелось изгнать Вацлава. Но в клан Бессмертных по приказу еще Ровеля входят все, кому больше семисот лет и кто мастерски владеет оружием, любым. И потомок Пшемысла прекрасно об этом знал. Поэтому столь уверенно высказывал свое недовольство. Такой вариант, как настоящая смерть, он, естественно, не учитывал.
Максим едва заметно прикрыл глаза. Он устал выяснять с ним отношения. Слишком часто этот вампир стал перебегать ему дорогу. Со своего кресла, что стояло спинкой к французским окнам на некотором возвышении по сравнению со всеми остальными, ему было прекрасно видно каменное выражение лица Вацлава, в то время как даже превосходное вампирское зрение не могло помочь оппоненту разглядеть лицо главы. Каменная маска на лице Пшемысловича могла значить только одно – он не один такой, за ним есть кто-то еще.
