Текст книги "Карми (СИ)"

Автор книги: Laise

Соавторы: ,
сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 25 страниц)

– Рано или поздно – придется, сердце мое, – Хэмсворт снова устроился рядом и с нежностью коснулся губами его лба. – Похоже, самой главной моей задачей станет реабилитация тебя в твоих же глазах. Я не смеюсь. Просто я это знаю. Иначе ты уничтожишь сам себя. А я этого допустить не могу.

– Я просто смертельно устал, мой капитан, – Том закрыл глаза, медленно выдыхая. – Чувствую себя вампиром, мечтающем о глотке свеженькой крови. А ты знаешь, как бесит и выматывает меня собственная слабость.

Хэмсворт со вздохом принялся ослаблять застежки на вороте-стойке мундира. На марше он предпочитал мундир. Всегда. И это добавляло ему шарма и лоска.

– Кусай, вампир. Моя кровь все еще полна запредельной энергии. Тебе должно подойти.

Том обжег дыханием его шею, а потом впился губами в кожу. Почти больно. Почти сильно. На мгновение замер так, а затем тронул потревоженное место языком, словно извиняясь. Потерся носом о плечо и затих, уютно сопя куда-то за ухо.

– Все будет хорошо, карми. Вот увидишь. Мой дом – твой дом. Моя жизнь – твоя жизнь. Ты часть меня. Я люблю тебя, карми. Спи… думаю, теперь ты поправишься скорее, – Крис погладил его по волосам. Я тоже посплю. Духи космоса… как же я устал!

Хиллэриен читал. Это было завораживающее зрелище. Высокая грациозная фигура, кресло, настоящая бумажная книга, одна из тех, что хранилась в личных архивах Хиддлстона. У ласок тоже были книги?

Он больше не носил своей странной одежды. Только широкие браслеты, как он знал, все еще охватывали запястья и предплечья ласки под стандартным комбинезоном.

«Хэймэ… здравствуй…те».

Лин тихонько прошел в кабинет. Ну и как объяснить свое явление? Разве только очередной книгой. Пятой за три последних дня. Ему нечем было заняться. Он часами сидел в медотсеке, рассматривая спящих. Кого-то он помнил по воспоминаниям Холио. Кого-то нет.

– Я должен учиться правильно говорить, – вслух ответил ему Хиллэриен, отрывая взгляд от книги. – Поэтому говорить буду так. Ты не возражаешь? – Он неуловимо изменился. Огонь в глазах не погас, просто… из него словно вынули что-то. Ось, стержень. Что-то, что заставляло держать спину прямой и идеально ровной. Нет, сейчас ласка не сутулился и плечи не были опущены, но у видевших его все равно было ощущение чего-то сломанного.

– Конечно же, нет, – улыбнулся дарк. – Более того, готов составить компанию и стать твоим собеседником. Я не думаю, что за минувшие годы традиции и нормы обитаемой галактики изменились. И, несмотря на то, что я омега-дарк, я неплохо знаком с историей не только родного мира, но и дружественных систем. Если ты этого хочешь.

С того самого разговора на челноке он больше ни разу не заговаривал со Стражем о себе. И о том, что произошло. Просто Хиллэриен попросил какую-нибудь книгу для изучения традиций Беты. И Лин ему помог.

– Я хочу понять тебя, – Хиллэриен улыбнулся, протягивая ему руку. – Мир огромен, но он далек. А ты рядом. И я не хочу наделать ошибок. Иди ко мне.

– Я… я это просто я. Меня понять не трудно, – Хайлин взял предложенную руку и сжал тонкие сильные пальцы. Слишком сильные, несмотря на кажущуюся хрупкость. – Хайлин Дорн. Омега-дарк.

– В моем мире не было омег и альф. Я должен понять вас. Тебя, – он потянул Хайлина на себя, усаживая рядом. – Ты все еще хочешь быть со мной? Я всего лишь осколок погибшей расы. Чужак. Ты еще можешь вернуться домой и завести семью, – Хиллэриен говорил тихо, неторопливо, невесомо поглаживая лежащие в его ладони пальцы.

– В твоем мире было то, чего лишен мир мой, – Лин покачал головой. – Мы путешествуем в кораблях, и это, наверное, дольше, чем ходить вашими Путями. Мы строим дома, а не взращиваем их. И в моей расе больше нет женщин. А у вас женщины когда-то были… Ты не осколок, хэймэ. Ни ты, ни те, кто еще спит. – Он нахмурился, уголки губ опустились вниз, образовав горькие складочки. – По вашим меркам я сущее дитя. Подросток, только-только таковым переставший быть, только потому, что во мне проснулось Зерно Сути. Ты забрал у меня часть Холио. Но я все равно чувствую тебя. И все-таки не знаю, хочешь ли ты быть со мной.

– Покажи мне – что значит быть с тобой. Именно с тобой. Отношения между Стражем и его Жрецом – другие. Не такие. Ты – все, что у меня есть в этом мире.

– Со мной, – Хайлин задумался, а потом улыбнулся. – Я не могу долго спать, потому – часто брожу сонными коридорами, или читаю. Я рано просыпаюсь, и очень люблю ходить по траве босиком. Люблю наблюдать за рассветом и закатом. Люблю искать что-то новое. Я очень беспокоен, потому и стал изыскателем. Быть со мной – значит быть в пути. Искать, спешить, или напротив, не спешить. Я ненавижу ошибаться. И всегда мучаюсь, пока не убеждаюсь в собственных догадках, или не нахожу им опровержений. Я никогда и ни с кем не был. Я не знаю, каково это. Но я любил однажды. И знаю что такое боль потери. Я не знаю, каково это – быть со мной. Наверное, никто не знает, каково это – быть с ним. Это можно только прожить.

– Мне нравится такой мир, – после недолгого молчания произнес Хиллэриен. – Я хотел бы стать его частью.

– Тогда будь ею, Хиллэриен. Просто будь. – Лин стек на пол, опускаясь перед лаской на колени. – Я не хочу останавливаться. Я хочу идти вперед. Я знаю, что ты есть. Знаю, что есть другие ласки. Знаю, что где-то есть уцелевшая колония и почти уверен, что они наблюдают за нами. Ласки старше и мудрее. Ласки многое пережили и теперь берегут жизнь в нашей галактике. И я хочу найти их. Рядом с тобой. Потому что ты мой карми. И не из-за того, что я узнал тебя глазами Холио. Не из-за того, что мое Зерно Сути пробудилось рядом с тобой. Мое сердце бьется быстрее, когда я вижу тебя.

Хиллэриен покачал головой и, отложив книгу, потянулся к нему, беря в ладони его лицо. Такой чистый. Такой невинный и чуть наивный. Светлый. Хочется сберечь его. Чтобы все время сиял также ярко.

– Спасибо, – выдохнул, касаясь губами губ. Мягко, невесомо. Ни к чему не принуждая.

– Нет, это тебе спасибо, – шепнул Хайлин, накрывая его ладони своими. Теплая волна поднималась изнутри, омывая тело. Хорошо. Так хорошо. Вечность бы так стоял.

Хиллэриен немного помолчал и отстранился, отпустив с улыбкой.

– Сколько времени займет обратный полет? Я забыл спросить об этом капитана, когда разговаривал с ним в последний раз.

– Не знаю, – легкое замешательство, нотка разочарования и капля недоумения. Все. Справился. – Я летел сюда долго. А хэймэ Томас сам помогал конструировать двигатели своего корабля, когда нашел свою Звезду. Так что не знаю, – Хайлин подался немного назад и сел на пятки, глядя на ласку снизу вверх.

– Я надеюсь, что у нас будет немного времени, чтобы решить, что делать. Мои братья спят и мне не хотелось бы будить их сейчас.

– Будет, но, наверное, совсем чуть-чуть, пока не придет в себя хэймэ Томас. Но и потом… хэймэ Крис говорил, что у его карми есть целая планета. Вернее планетоид. Там находится его база, так что место и время для того, чтобы пока еще спящие проснулись и немного поняли, что произошло – будет, – убежденно кивнул Хайлин. – К тому же у него большая коллекция артефактов. Может статься, что там будет что-то, что поможет отыскать других.

– Тогда нам остается только ждать, – Хиллэриен выдохнул, обмяк. – Том слишком слаб.

– Ты успеешь прочесть книгу. Ты уже очень хорошо говоришь на всеобщем. Есть время, хэймэ… карми… но тебя гложет тревога, я чувствую ее, но не могу понять, – дарк снова взял ласку за руку и губами прижался к пальцам.

– Для меня мой мир был жив еще вчера. Все изменилось слишком быстро. Я боюсь не успеть. Боюсь остаться прошлым. Немногие из тех, кто проснется, примет свою участь достойно. Кто-то уйдет в небытье. Кого-то сломает потеря любимых. Я страшусь неизвестности. И боюсь сделать ошибки, – Хиллэриен лаской провел пальцами по целующим его ладонь губам.

– Нет, – Хайлин поднялся, не отводя от него взгляда. – Ты не прошлое. Ты – мое настоящее и мое будущее. И я хочу этого всем своим сердцем. Ты сумел совладать с собой, ты сумел. Другие тоже сумеют, если ты поможешь им. Мы считали вас почти богами. А вы – такие как мы. И однажды мы поймем друг друга. Не можем не понять. Потому что нельзя не понимать того, кого любишь.

Хиллэриен покачал головой:

– Мы не боги. И я – не все. Как и ты – не мир. Ты – это ты. Я – это я. Ты хотел быть моим, ты мой, а об остальных я не хочу сейчас говорить. Всему свое время, Хайлин. И для тревоги, и для радости, и для любви, – он встал, неловким жестом оправляя задравшийся рукав. Все еще непривычно. Все еще странно.

– Прости, – сожаление и боль глубоко внутри. Хайлин коротко поклонился. – Я не должен был говорить так. Прости. – Полшага назад, разрывая расстояние. Чтоб не чувствовать волнующего тепла.

Хиллэриен вскинул голову, глядя на него с удивлением и тревогой. Он что-то не то сказал? Или не так? Как же трудно им понимать друг друга… Несколько мгновений он смотрел в потемневшие глаза Хайлина, а потом вдруг шагнул вперед, обнимая его крепко, сильно. Прижался губами к виску и прикрыл глаза.

«Слова приносят боль. Значит, они не нужны. Чувствуй, Хайлин. Тело лгать не умеет».

Лин зажмурился, чувствуя, как заполошно колотится сердце в груди. И дрожь по телу. И жарко. И коротит, кажется, каждый нерв.

«Я люблю тебя, карми. Ты чудо, которого я так давно ждал», – он обнял ласку за талию. Так правильно. Так хорошо. Так должно быть.

«Я не чудо, – смех ласки в голове отозвался волной тепла. – Я всего лишь потерявшийся Страж, которого ты нашел. Ты весь горишь» , – он провел ладонью по его спине, плечу, зарылся пальцами в волосы, невесомо лаская дыханием кожу лица.

«Это потому что я хочу тебя», – Хайлин застонал. Его тело отзывалось на каждое прикосновение, на невиннейшую ласку.

В ответ Хиллэриен надавил на его поясницу, принуждая прижаться к нему теснее. Провел губами по его скуле, сжал мочку уха.

«Ты похож на лиру, мой Хайлин. Отзываешься так звонко, так ярко».

«Я твоя лира», – выгнулся в его руках дарк. – «А ты – мой музыкант. Раз и навсегда».

На секунду он отстранился, а потом накрыл губами губы ласки. И поцелуй его был далек от невинности.

Хиллэриен ответил на него мгновенно, сильно. Стиснул, сжал податливое тело в объятиях.

«Я не дарк, мой Хайлин. Я не альфа. Но ты будешь петь в моих руках».

Лин вспыхнул мгновенно, отзываясь на прикосновения, на поцелуй, на слова, на жадную жаркую силу рук.

«Займись со мной любовью, карми…»

«Я боюсь причинить тебе боль. Только если ты поведешь меня…» – Хиллэриен укрывал поцелуями его лицо, ласкал дыханием влажные губы, сминая пальцами ткань одежды.

«Поведу…» – дарк отстранился, глухо застонав. Каким чудом ему это удалось – он и сам не знал. Просто казалось неправильным оставаться здесь, среди книг и мониторов. Им выделили крохотную каюту на двоих, и именно туда Хайлин потянул за собой ласку. – «Поведу. Я ничем не отличаюсь от тебя… я такой же… просто мое тело способно принимать семя и дарить жизнь, и еще я получаю удовольствие от этого не сравнимое ни с каким другим».

«Ты был с кем-нибудь?» – Хиллэриен покорно шел следом, с легким волнением стискивая его пальцы.

Лин обернулся, сверкнув шалой улыбкой.

«Нет, но я знаю об этом. Я твоя омега, несмотря на то, что ты не альфа и не дарк, и боли ты мне не причинишь».

«Не дразни меня», – Хиллэриен притиснул его к двери, как только та закрылась за ними. Вжался губами в губы, оставил влажный след на скуле и вдруг отступил, потянувшись к застежке. Он раздевался не торопясь, ничуть не рисуясь, и когда закончил, вытянулся перед Хайлином совершенно обнаженным.

«Ты альфа, хоть и не дарк», – только и смог что ахнуть Хайлин. Узкие бедра, длинные стройные ноги – Хиллэриен был тоньше и изящнее альфы, и все же… иначе как альфу его воспринимать было нельзя. – «Красивый».

Он сам рванул застежку на своем комбинезоне, только вот так просто и так грациозно раздеться не получилось. Он едва не запутался в рукавах, но когда осилил и это – просто коснулся раскрытой ладонью гладкой груди.

«Ты альфа, мое сердце…» – губы коснулись бьющейся под нежной кожей венки. – «Ты – альфа».

Хиллэриен обнял его, прижимая к себе. Кожа к коже, сердце к сердцу. Так горячо, так… жадно.

«Веди меня».

Кончики пальцев очертили ключицы, грудь. Ладони погладили сильные предплечья, скользнули на спину, несильно сжали подтянутые упругие ягодицы.

«Ты знаешь, что делать… ты уже показывал мне это, помнишь?» – быстрый всплеск. Он помнил картинку в деталях, переплетенные тела, безумный накал.

«Помню» , – Хиллэриен поочереди коснулся губами его век, снял улыбку с губ. Мягко увлек к ближайшей кровати и опрокинул на нее, накрывая своим телом.

Лин судорожно выдохнул и ногами обвил его бедра, чувствуя, как упирается в живот напряженный член. Его желают. Он – не чужой. Сверкающий восторг затопил сознание. Язык скользнул по зацелованным губам. Проник в шелковистую глубину рта.

«Тогда возьми меня».

«Да, мой маленький повелитель», – Хиллэриен улыбнулся ему.

Хайлин не знал, как нужно и как правильно. Как это может и должно быть. Но каждое откровенное прикосновение, каждый влажный поцелуй словно бил током. Крошечными разрядами-искорками, раскатывающимися по позвоночнику и вдоль тела. Хиллэриен целовал его сильно, изучал осторожно, аккуратно. Прослеживал пальцами изгибы и впадинки, проникал внутрь тела, словно уговаривая его открыться и довериться.

Лин кусал губы, тихо стонал в ответ на каждое новое прикосновение и горел. Невозможно, жарко, возвращая сторицей все, чем одаривал его карми. И доверялся. Доверялся всецело, точно и впрямь ждал этого момента всю свою жизнь.

«Доверься мне, – Хиллэриен прижался щекой к его виску, дыша тяжело, жарко. – Впусти меня, и я покажу тебе, что значит моя любовь».

«Я твой», – Лин расслабился и… открылся. Позволяя видеть и чувствовать себя, видеть и чувствовать собой. Позволяя узнать, каким он видит ласку и что ощущает по отношению к нему.

Это было все равно, что попасть в океан кипящей лавы. Жар, жар, жар… Он ласкал кожу, тек по венам. Когда каждое прикосновение отдается эхом. Когда тот, кто принимает, одновременно чувствует, как он берет. Странно. Сильно. Общие эмоции, одни ощущения. Это не Хиллэриен входил раз за разом в его тело, это Хайлин двигался меж раздвинутых бедер неторопливо, глубоко. Это он целовал и его целовали. Раскрытая книга, прозрачный воздух, идеальные отражения.

И когда это безумное эхо стало невыносимым – Лин закричал. Слишком много. Слишком ярко. Слишком сильно. Это гуляло по его телу… по телу его карми… по щекам потекли обжигающе-горячие слезы, но это были слезы торжества. Он стал целым. Он стал собой.

…Том проспал еще почти двое суток. За это время Крис провел тестирование всех систем корабля, несколько раз почти разбудил спящее свое сокровище, заставляя его поесть в таком же почти спящем состоянии, растереть его теплым влажным полотенцем трижды, выслушать восторги медиков по поводу скорости восстановления в коконах спящих ласок, и в конец озвереть от скуки. А скучать Крис Хэмсворт ненавидел так же сильно, как выбирать.

В кают-кампании было тихо. Вахтенные – на вахте, остальные члены экипажа тоже при деле. Исключение составляли только засевшие за каталоги метаморф и мистер Тай, и еще Хиллэриен, которому его карми проводил мастер-класс по общению с дарками.

– Как успехи, господа? – Хэмсворт опустился в свободное кресло рядом. Дурацкое начало разговора, но по-другому никак не получается. Разве что просто сидеть и молчать. Эти двое ощущались единым целым. И это порядком удивляло.

– Я научился ругаться по-бетански, – Хиллэриен улыбнулся мягко, но взгляд был цепким, немного настороженным. Он говорил не так бегло, как думал, но перестал делать ошибки в произношении слов, окончаниях и ударениях. – Мир изменился, стал жестким, но более интересным. И я вижу следы других ласок. Самый яркий – в дарках, естественно.

Крис тепло улыбнулся.

– Это, несомненно, прорыв. Ругаться по-бетански не всякий докер способен. Да что там, многие дарки ругаться не умеют. А ведь это такое же высокое искусство, как и способность разбираться в тонкостях бетанского этикета.

Рядом прыснул Хайлин, уткнувшись в плечо ласки.

– На самом деле мы изучали историю. Новейшую. Я ведь тоже многое проспал, – заметил он, отсмеявшись.

– Это довольно интересно на самом деле, – Хиллэриен мягко коснулся губами его виска и снова повернулся к Крису. – Что-то меня лично приводит в ужас, что-то – заставляет смеяться. Как Том?

– Все еще спит. Но уже к счастью не в коме. Просто спит. Его… почти выпили. Он обессилел. Я знаю, что мы виноваты в гибели Колыбели… и он винит себя во всем. Но он поступил гуманнее, чем поступил бы я.

Лицо Хиллэриена потемнело.

– Лишаться иллюзий всегда больно, – медленно произнес он, тщательно обдумывая каждое слово. – Я почти поверил в то, что сумею вернуть свой мир. Но на самом деле я попрощался с ним, когда лег в капсулу без надежды проснуться снова. А еще я знаю, на что способны кечи. Нас было слишком мало. Том сделал то, что должен был.

– Но не такой ценой, – голос Тома был тих, бесцветен. Он стоял на пороге, стиснув свои плечи, словно защищаясь.

– Этот мир был мертв, когда ты пришел, Хранитель. Наше солнце погасло, планета умерла. Она была нашей Колыбелью, но невозможно построить что-то новое, цепляясь за старое, – Хиллэриен гибко поднялся и подошел к Тому. Заглянул в глаза, а потом вдруг грациозно и плавно опустился перед ним на одно колено. Опустив голову. – Ты завершил нашу войну. Все принесенные жертвы больше не напрасны.

Том отшатнулся, вжался спиной в стену, глядя на склоненную макушку почти с ужасом. Тело сотрясла дрожь.

– Хватит… – произнес он. – Встань. Прошу тебя – встань!

Хиллэриен вскинул голову, улыбаясь тепло, почти нежно.

– Кечи призвали бы других, если бы остались жить. Они смогли бы открыть портал, чтобы впустить остальных. И тогда вашему миру пришел бы конец, – он встал и шагнул вперед, не отпуская взгляд. – Тебе нужно примириться с этим.

Том медленно закрыл глаза, обмяк, словно из него выпустили весь воздух.

Крис в несколько шагов преодолел расстояние, разделяющее их, и с силой обнял карми за плечи.

– Успокойся. Просто успокойся. Все закончилось именно благодаря тебе. Сейчас начнется что-то новое. И я хочу, чтобы ты был рядом, когда мы пойдем дальше.

Хиллэриен кивнул ему и отошел, напоследок бросив короткое:

«Вы нужны ему сейчас больше, чем можете себе представить».

– Я не… – Том осекся. – Не хочу пока об этом говорить. Сначала нужно вернуться домой.

– Мы идем домой, Том. Я проложил курс. Осталось только решить, когда мы включаем форсированный марш. Три дня. Может быть четыре, и мы будем в обитаемых системах, – Хэмсворт точно укачивал его в своих объятиях, согревая своим теплом и нежностью.

– Корабль не может без своего капитана, а я хочу сейчас тебя только себе, – еле слышно произнес Том. Так, чтобы услышал его только Крис. – Может, через час или два? Или… нет. Когда перейдем в режим гиперскорости.

– Значит, получишь, – шепнул в ответ Крис. – Выйду в прыжок и приду к тебе. Идет? А ты успокоишься. Перестанешь накручивать себя. И все будет хорошо.

– Я не накручиваю себя, Крис, – Том отстранился, отошел к столу. – Иди, я подожду здесь.

– Хэймэ, аймэ… рад был с вами увидеться, – Крис сдержанно кивнул. – Прошу вас обоих вернуться в вашу каюту. Через несколько минут мы отправляемся домой.

Он вышел, чувствуя спиной взгляды. Все будет хорошо. Все непременно должно быть хорошо.

– Том? – как только за ним закрылась дверь, Хиллэриен шагнул вперед.

– Все в порядке, – тот кивнул, слабо улыбаясь. – Ты… помог мне. Спасибо.

– Дело ведь не только в Колыбели, так? – ласка сузил глаза, и на дне зрачков загорелись искры.

– Это путешествие многое изменило, – отпираться Том не стал, только опустился в кресло, откидываясь на спинку. – Я больше не знаю, чего хочу. Последние годы я жил «Звездой» и тем, что она мне шептала. Вами. Тобой и твоей расой. Я сделаю все, чтобы сохранить тебя и всех выживших, помогу обрести дом или найти путь, но того, кем я был еще несколько месяцев назад – больше нет.

– Ты меняешься, – Хиллэриен опустился в кресло рядом. – Это значит, что ты жив. Просто что-то закончилось. Нужно время, чтобы оценить. Понять, кем ты стал.

– Да, наверное. Я слишком долго бежал от себя. Наверное, я просто устал.

– Нет. Просто ты перешел на новую ступень. Так нужно, Том. Прими себя, поверь в себя.

– Я… не могу, – Хиддлстон с силой потер лицо ладонями. – Словно что-то умирает внутри меня. Какая-то моя часть. В этом мире так много еще не разгаданного и неизведанного, но мне больше не хочется нестись, сломя голову, за разгадками.

Хиллэриен тихо рассмеялся и покачал головой:

– Ты просто стал взрослым. Не только здесь, – он коснулся рукой его лба, – но и здесь, – а потом – до груди там, где билось сердце. – Ты готов к новой жизни, другой жизни. Просто пойми, чего ты хочешь. Пойми, какой хочешь, чтобы она была.

Том помолчал немного, а потом хмыкнул:

– Ты мудр, Хиллэриен. Ты именно такой, каким я себе вас представлял. Сильные, мудрые и справедливые. Спасибо тебе, – Том кивнул и встал. – Теперь мне есть, над чем подумать. Но вам действительно лучше вернуться к себе.

– Конечно, Хранитель, мы послушные пассажиры, – Хиллэриен встал следом, приложив руку к груди.

Ответный смех Тома отрезала закрывшаяся за ним дверь.

Хэмсворт вернулся через два часа. Неслышной тенью скользнул в приоткрывшуюся дверь и прищурился, привыкая к мягкому полумраку каюты. В коридорах и рубке было светло. Здесь – уютно и сонно.

Том тревожил его. Беспокоил. За него болела душа или то, что капитан считал душой. И болело все отчетливее.

– Том?..

– Сколько нам еще лететь? – голос Тома донесся со стороны кровати, на которой вытянулся Хиддлстон, уткнувшись носом в подушку.

– Два стандартных дня, восемнадцать часов и тридцать две минуты, – отрапортовал Крис, проходя внутрь и останавливаясь рядом с постелью. – За это время мы с тобой можем успеть дважды поужинать, трижды пообедать, и трижды выпить кофе с чем-нибудь вкусным. Заняться любовью много раз, поговорить обо всем на свете. И сделать что-нибудь еще. Что захочешь.

– Какой богатый выбор, – хмыкнул Том и перевернулся на спину, отпуская подушку. – Все почти закончилось, да?

– Да, мистер Хиддлстон, – Крис присел на край постели и невесомо погладил кончиками пальцев его лицо. – Почти закончилось. И мы со всем справились.

– Пора подводить итоги? – Том выдохнул и сел в кровати, обнимая руками колени. – Черт, словно целая жизнь прошла.

– Что-то вроде того, – Хэмсворт с нежностью коснулся губами его плеча. – В той жизни ты очень долго не был моим. В этой – ты только мой. И я этому очень рад.

– И я все еще не знаю, что будет дальше, – Том потерся щекой о его волосы. – Теперь у нас есть МЫ. И мы должны решить, что делать теперь.

– Ну смотри, – улыбнулся дарк. – Мы возвращаемся. И у нас на борту – сокровища. Но, по моему глубокому убеждению, ласок никому показывать нельзя. Им просто не дадут покоя. А вот найти остальных мы просто обязаны. К тому же «Стрела» сейчас на марше. Ты их отправил в сектор Радуги, для изучения вероятных ммм… путей следования ласок. Не знаю, что там тебе еще «Звезда» нашептала. Думаю, у них непременно будут зацепки. Так что было бы недурно пока спрятаться у тебя и решить, куда мы отправимся дальше. В следующем году мой сын будет выбирать специальность. Он уже изъявил желание стать пилотом, как его отец.

Черты лица Тома затвердели. Как объяснить то, что сам не понимаешь? Показать, НАСКОЛЬКО ты изменился? Он мотнул головой и вернулся на кровать.

– Хороший план. И хороший выбор. Уверен, что он унаследовал от тебя твои таланты и станет отличным пилотом.

– Не сомневаюсь даже, – хмыкнул Крис. – Посмотри на меня, – кончиками пальцев он приподнял подбородок Тома, вынуждая его смотреть себе в глаза. – Сейчас тебе страшно. Ты думаешь, что все безвозвратно, что ты уже не тот обаятельный проходимец, которым был раньше. Это не так. Все не так. Ты – это ты. Ты вырос. Даже в Академии и после нее, до этого момента ты все еще был шкодным кадетом. Сейчас ты многое понял. И совершенно иначе все оцениваешь. Но ты – все еще ты. И ты не усидишь на одном месте долго. Ты снова заскучаешь. И тебе снова захочется в космос, в путешествие, в разведку… Я это знаю. Я тебя знаю.

– Ты меня полюбил таким, да? Шкодным кадетом, который выносил тебе мозг и трепал нервы. Но я изменился. Возможно, просто устал. Я – изменился. Но не уверен, что ты готов это принять. Что, если я больше не хочу искать неизвестно что и подвергать опасности себя и всех, кто рядом со мной? Что, если я хочу жить на твердой земле, а не в космосе? Что если?

– Поживем – увидим, – пожал плечами Крис, а потом обнял Тома, прижимая его к себе. – Все проверяется на практике. К тому же, ну глупо это, давать простаивать таким кораблям как «Струна». Просто преступление.

– Я не буду вмешиваться в дела ласок. Буду помогать по мере сил, но не более того. Теперь это – не моя головная боль.

– Как пожелаешь, карми, – Крис губами тронул его губы. – Я не сделаю ничего, чего ты не захочешь. Я хотел тебя. Давно и безнадежно. Теперь ты со мной. И больше мне от жизни ничего не надо. Твоя жизнь – моя жизнь. Ты – карми. Любовь-судьба.

– Но так нельзя, Крис, – почти с отчаянием выдохнул Том, отвечая на его поцелуй. – Это и твоя жизнь тоже. И только ты можешь решить, что с ней делать. Я знаю, что ради меня ты пойдешь куда и на что угодно, но что с твоими желаниями и мечтами?

– Том, – дарк обнимал его, и вдруг раскрылся, совсем как в пирамиде, позволяя увидеть, почувствовать то, что чувствовал сам. Для него Том не просто любовник. Он для него жизнь. Суть жизни. – Ты и есть мое желание.

Слепая, безрассудная, безграничная любовь. Неистовая и всепоглощающая. Обжигала, согревала. Том тонул в ней, такой нежной и сильной, почти безжалостной. Это действительно было страшно, больно, так сладко.

– Крис… – Том вздохнул судорожно, комкая ткани его рукавов. – Крис… – Здесь нет слов, нет звуков. Только чувства. Том застонал в голос, подаваясь вперед, целуя податливые губы с болезненной страстью.

– Да, Том. Именно так, – дарк с нежностью обнимал его, целовал, снова и снова убеждаясь, что никуда и никогда не отпустит этого человека. – Я люблю тебя. Я очень сильно тебя люблю.

– Я знаю, Крис. Теперь и навсегда знаю.

Эпилог

– Его зовут Инди. Но это ты знаешь. Полное имя Индиана Гардиан Хэмсворт. Ему четырнадцать полных стандартных лет. Это ты тоже знаешь. Он знает о тебе. И тоже трусит перед встречей, потому что человек, который покорил его отца, априори не может быть обыкновенным. А уж когда я сказал о том, что ты не просто человек, а мой карми, сын решил что ты чуть ли не космический дух, – Крис поправил выбившуюся из хвоста прядь волос и повернулся к Тому. Немного бледному, чертовски взволнованному Тому. Таким он Хиддлстона в последний раз видел… перед приснопамятным совещанием в академии, когда решалась судьба одного не в меру любопытного малька. – Он много читал о твоих похождениях, почти наизусть выучил твою биографию, но твердо уверен ни за что не проситься на стажировку ни на один из твоих кораблей.

– Кошмар какой, – проворчал себе под нос Том. – Надеюсь, ты не забыл ему сообщить, что я самый обычный человек? Ну, с поправкой на шило в заднице.

– Твое шило в заднице четко прослеживается на протяжении всей твоей биографии, так что расслабься, – Хэмсворт звонко поцеловал его в губы и, распахнув дверь в просторную светлую комнату, подтолкнул его вперед. – Нэри, мы дома.

– Тадэри, – не вихрь, но ураган. Светлоглазый и светловолосый. И очень, очень похожий на своего отца. Индиана Хэмсворт почти влетел в комнату. Немного неловкий, как котенок-подросток, он замер, жадно вгядываясь в родное и чужое, но такое знакомое по изображениям лицо. – Хэймэ Томас, очень рад вас видеть, – его разрывало от желания быть почтительным и вежливым в присутствии живой легенды свободных изыскателей, и еще большего желания повиснуть на шее отца. Несмотря на постоянные отлучки Криса у него были прекрасные отношения с сыном.

– Привет, я тоже, – Том смотрел на него с неменьшим интересом. Поймал почти тоскливый взгляд, брошенный на отца, и подмигнул, понизив голос. – Все в порядке, я отвернусь.

Инди широко улыбнулся. Правда, на шее Криса не повис. С силой сжал его руку, пальцами обнимая запястье, а уже потом обнял, счастливо вздохнув.

– Я соскучился, тадэри. Я так соскучился!

– Все хорошо, нэри, – шепнул Крис едва слышно. – Мы домой надолго, так что успеем не только помочь тебе с экзаменами, но и проводить в академию. Помнится, ректором там все еще мистер Дауни… Так что головная боль ему на лет пять-семь обеспечена…

– Тадэри, – Инди покраснел, а потом вдруг рассмеялся. – Большей головной боли, чем доставил ректору ты и хэймэ Томас я доставить вряд ли смогу. Вы просто вне конкуренции!

– Всегда есть к чему стремиться, – фыркнул Том, перестав делать вид, что не обращает на них внимания. – Уверен, что ты сможешь его удивить, – в его глазах затянуло флером мечтательности. – Я так давно не видел Реннера… Надеюсь, что этот старый лис все еще работает. Хотя тогда он не преминет на тебе отыграться за все, что я там творил, – Том улыбнулся и тряхнул головой.

– Думаю, старик не станет отыгрываться. Вот если мой распрекрасный сын что-то выкинет сам, тогда ему будет посвящено очень много внимания Реннера. Но не более того. Старик строг, но справедлив, – Крис с нежностью губами прижался к теплым светлым прядям волос, собранным в сложную косу, длинной достигающей лопаток. – Я чего-то еще не знаю?

– Вчера сдавали тесты. С вероятностью в восемьдесят семь процентов я – альфа. К тому же прошел слух, чей я сын. Пришлось заплести косу, поскольку я слишком молод, чтоб привлекать к себе внимание омег. Я не готов даже к Краткому созерцанию…

– Перевожу, – дарк взял Тома за руку и потянул вглубь комнаты. – Это значит, что на этого юношу заглядываются старшие омеги, а он не намерен любоваться ими даже пару дней.

– Как жестоко,– Том вздохнул и позволил провести себя по дому. – Крис, надеюсь, ты сказал молодому человеку, что там можно не только учиться.

– Думаю, что он в курсе, но выбирать в любом случае именно ему. Но… академия такое странное место! Иногда там встречаются самые настоящие карми, – Хэмсворт-старший тепло улыбнулся, а улыбка его сына стала отражением, почти точной лукавой копией его усмешки.

– Какой-то новый, неизученный вид курсанта? – поинтересовался Том, пряча улыбку.

– Что-то вроде того, – Крис обнял его за плечи. – Удивительный вид. Ты видишь его и забываешь об остальных на всю оставшуюся жизнь.