Текст книги "Карми (СИ)"

Автор книги: Laise

Соавторы: ,
сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 25 страниц)

– Джей?.. – почти с отчаянием позвал он без особой надежды на ответ, хотя глаза метаморфа были открыты.

Фигура мужчины на кровати изменялась. Угловатое жилистое тело обретало более мягкие, плавные очертания. Сюрреалистичное кино. Джея ломало и корежило, было почти видно, как невидимые руки мяли его как глину, придавая другую форму. Волосы светлели, черты лица тоже менялись, истончались под резцом художника…

– Тай… – тонкие, как паучьи лапки пальцы, сжались, точно Джей пытался ухватиться за воздух. – Вода… – голос тоже ломался, сейчас он напоминал подростковый фальцет, а в следующий момент вообще превратился в сипение и снова выровнялся, став в глубоким контральто. – Душ… надо…

Тайлер, не стесняясь, выматерился, а потом, отбросив сомнения и колебания, осторожно, чтобы не причинить лишней боли, поднял метаморфа на руки. Джея, лицо которого неуловимо менялось, становясь похожим на то, что Тай уже видел раньше. Но Джей же не должен был обращаться!

– Сейчас, потерпи, – Тай донес его (ее?) до душевой и опустился на пол на одно колено так, чтобы почти не касалось окровавленное, меняющееся тело холодного пола. Активировал душ и выдохнул сквозь зубы. – Температура?

– Тридцать пять, – выдохнул метаморф. Он находился на грани сознания от боли. И контролировать процесс не мог. Природа или сила ласок оказались сильнее, вышвырнув усталое существо на очередной круг ада. – Распыление…

Мелкие капельки воды взвесью ринулись на разбитое тело. Прохладные, почти невесомые, они помогали немного успокоиться, смывали кровь, но совершенно не мешали жадно дышать влажным воздухом кабины.

– Почему? – Тайлер отвел от лица пряди, чтобы не лезли в глаза. – Что случилось, Джей? – он с удовольствием бы помог, как-нибудь бы облегчил боль, но все, на что он был сейчас способен – просто держать на руках становившееся легче тело, да смотреть беспомощно в лицо.

– Не знаю, – ресницы стали светлее, и когда Джей в следующий раз открыл глаза… это уже была Джадда. – Я устала там, в пирамиде. В режиме поиска очень тяжело ходить. А может, на меня просто подействовала пирамида… я не знаю, Тай.

– И снова здравствуй? – криво усмехнулся Тайлер. – Хотя я не удивлен. Она на всех действует. Вытаскивает из людей их истинную сущность. Ты как? Может, позвать врача или в медотсек? Как я понимаю, переход не запланированный. И как же ты теперь? Хиддлстон, скорее всего, оставит тебя здесь, – говорить и говорить, только бы отвлечь от не самых приятных ощущений. Мелькнула на задворках сознания мысль о том, что надо будет попросить себе или Джадде отдельную каюту, чтобы не смущать. Мелькнула и отложилась заметкой на память.

– Нормально, – она вымученно улыбнулась – Просто слабость.

Джей спал без майки и теперь Джадда, с трудом повернувшись, грудью прижалась к груди Тая, пытаясь хоть так немного скрыть наготу. Отчего-то именно сейчас, слабая и беспомощна, она стыдилась своего тела.

– Спасибо тебе.

Тайлер содрал полотенце с вешалки и накинул на ее плечи.

– Не за что. Вернемся в комнату или тебе нужно побыть здесь еще?

– В комнату, – на мягкой ткани полотенца проступили светло-розовые разводы. Но могло быть хуже. Хотя, как знать, может еще будет. Гормоны в теле попросту взбесились. Слишком быстрый переход из одного состояния в другое без подготовки был чреват последствиями. – Я… могу впасть в истерику. Ты, главное, не пугайся и не обижайся на меня. Это гормоны.

– Никогда не умел обращаться с женщинами. Так что, ты уж прости, если вдруг сделаю что не так, – Тайлер, вымокший под душем, с трудом поднялся на затекших ногах и вернулся в каюту. Уложил девушку на свою кровать и прошел к кулеру. Налил воды, добавил успокаивающего и обезболивающего и, вернувшись, обнял Джадду за плечи, приподнимая, чтобы она могла попить. – Я могу попросить для себя отдельную каюту. Думаю, Том сможет это устроить.

– Не стоит, – качнула головой Джей. Прохладная вода освежила горящее горло. – Я не знаю, в какой момент может начаться обратный процесс… это как первая метаморфоза. Очень больно. Очень страшно. И есть риск загнуться.

– Тогда, может, в медотсек под присмотр врачей? – Тайлер поколебался, а потом осторожно присел рядом, сверху на полотенце накинув рубашку Джея, укрывшую грудь, живот и бедра девушки. Не то, чтобы он стеснялся, просто не хотелось неловкости.

– Тебе бы хотелось, чтоб человек десять наблюдали за тем, как ты занимаешься любовью, Тайлер? – спросила она, сжимаясь под импровизированными «покрывалами». – Метаморфоза – интимный процесс. Мы… мягко говоря, не любим меняться при посторонних. Это считается девиацией. Извращением, понимаешь?

– Это врачи, – Тайлер отставил стакан. – Они не наблюдатели. И им все равно. А я не смогу тебе помочь.

– Ты не понимаешь, – выдохнула Джей. Другая культура, другие обычаи, другая мораль. У каждого есть свои табу. И теперь ей будет стыдно показываться на глаза Таю. Наверное, самое верное решение – уйти. Только бежать со «Струны» некуда.

– Куда уже мне, – усмехнулся Тай. Недо-омега, недо-Жрец. – Только вот что я скажу… Мы слишком далеко от привычного нашего мира, а здесь все не так. Либо ты адаптируешься, либо сходишь с ума. Я пока еще не сошел с ума только потому, что не думаю об этом. О том, что произошло со мной и происходит с нами. Я просто живу и советую тебе поступать также. Время для сожалений придет потом. Или не придет.

– Ты не пойдешь против своей природы, Тай, – качнула головой метаморф. – Ладно, вызывай медиков. Буду жить в аквариуме.

– Я больше не знаю, какова моя природа, – Тайлер отвел глаза, а потом дотянулся до кнопки на стене. Теперь осталось только ждать. – Я могу помочь тебе одеться.

– Спасибо, – девушка с трудом села. Прятать глаза поздно. Поздно вообще что-то предпринимать. Остается только принять помощь. Довольно унизительно на самом деле одеваться с помощью мужчины, видевшего метаморфозу. Но с этим придется жить.

– Я исчезну с глаз твоих, как только буду уверен, что с тобой все в порядке, – Тай поджал губы. Почему-то это… ударило обидой. Какие бы приятельские отношения у них с Джеем не сложились, общаться с его дуальной формой Таю нравилось больше. Но, видимо, он снова оказался не в том месте и не в то время.

Отойдя к шкафу, Тай вернулся спустя несколько секунд с той самой туникой, которая была на Джадде в последний день перед предыдущей метаморфозой. – Вот. Все равно скоро придется переодеваться в больничный костюм. А потом, думаю, на корабле найдется нормальная одежда для тебя.

– Ты совсем не понимаешь, – Джей принялась неловко одеваться, стараясь не смотреть на Тая. – Я не хочу, чтобы меня видели другие. Чтобы мои метаморфозы видели другие. Тебя я воспринимаю. Других нет. Даже если бы мой отказ начать преображение перед Хиддлстоном означал бы выселение меня в открытый космос – он бы моей метаморфозы не увидел.

– У тебя не было выбора. А теперь ты не хочешь даже поднять глаза, хоть я и не видел по факту ничего. Все уже закончилось, когда я проснулся. Ладно, если тебя это напрягает, то не будем об этом,– он потер лоб, запоздало вспомнив, что сам еще щеголяет в одном влажном белье, но смущаться было глупо. А еще почему-то не выходили из головы слова Джея о Джадде.

– Ты второй человек в моей жизни, кто видит мое преображение, Тай. Первым была моя мать, – негромко сказала она. – Мне стыдно. Потому что обычно мы предлагаем увидеть метаморфозу только тем, кого выбираем. Так что как честный человек ты должен на мне жениться, – она рассмеялась глухо, немного истерично, а потом всхлипнула и замолчала.

– Глупышка, – Тай рассмеялся чуть ли не с облегчением. Все проще, чем он думал. И сложнее. И защемило сердце от давно позабытой нежности. Тайлер подошел почти вплотную, взял в ладони ее пальцы. – У тебя действительно не было выбора. Тебе нечего стыдиться, поверь. Пусть… – он мягко улыбнулся, – это будет нашим с тобой маленьким секретом. Я очень хочу, чтобы с тобой все было в порядке. И, знаешь, ты мне нравишься больше, чем тот угрюмый мужик, что был до тебя.

– Джей не угрюмый, – возразила Джадда. – Он просто отдувается за нас двоих. За себя и за ту девчонку… Ему трудно, потому что он не должен испортить ненароком то, что сделала я. Он балансирует чаще, потому что я бываю значительно реже. Я всего лишь необязательное, иногда ненужное существо. Иногда помеха. Я дуал. Но ему приходится со мной считаться.

– Ты – это ты. А не он. Для меня вы – две разных личности, вынужденные делить одно тело. Он очень тепло к тебе относится и, знаешь, я рад тебя видеть. Здесь полный дурдом, а ты мне кажешься островком спокойствия, – Тай прислушался к себе, что-то прикинул, а потом склонился к девушке, осторожно касаясь губами губ, раскрываясь. – Бери… Тебе нужна энергия…

Джей с нежностью поцеловала его и отстранилась.

– Я не дарк, и не потомок ласок, Тай. Я результат спонтанной мутации отдаленного мира со сложными условиями существования. Спасибо тебе за заботу. – В дверь деликатно постучали. – Медики явились.

Тай поджал губы и отстранился. Отшагнул в сторону, не мешая медикам. И только кивнул на вежливое предложение перестелить постели.

– Удачи, Джадда. Все будет хорошо.

– Да, – усмехнулась она. – Наверное. Все может быть…

Кошмар душил. Отчетливо, почти физически, как будто щупальца тяжелого вязкого сновидения прорвались в реальный мир и плотными кольцами сжимали его шею. Не позволяя сделать ни единого глотка воздуха.

Хайлин задыхался, силясь вырваться, выломиться из сна и не мог.

После того, как он очнулся на «Струне» он ни разу нормально не спал. Всякий раз он погружался в сновидение, как в мрачное болото, и возвращался из него, отчаянно ловя сухой кондиционированный воздух медотсека. Дважды ему делали уколы успокоительного. Но ведь невозможно жить на химии и антидепрессантах! Нельзя. Так недолго с ума сойти.

Предыдущие разы он легко выныривал. А теперь – не мог. Сон все сильнее опутывал его, с каждым трудным прерывистым вздохом утягивая в глубины все дальше и дальше…

…Белая раскаленная капля солнца в небе. Второй крохотной капельки рядом не видно: ведущее светило в системе двойной звезды поглощает свет крохотной звезды-спутника.

Каменные джунгли вокруг и ни единой травинки. Фиолетово-черный свет, взметнувшиеся к небу каменные ветви-вены, светящиеся все тем же фиолетовым светом, ярко, холодно, пульсируя в такт невидимому сердцу где-то в центре планеты. Здесь во всем чувствуется жизнь. Странная, нереальная, чуждая ему жизнь. Ею пропитана каждая пылинка на площади перед возвышающейся пирамидой. Монолитные грани сплошь укрыты тонкой резьбой и барельефами. Все то же переплетение сверкающих искрящихся вен, бесконечно тянущихся вверх, к солнцам.

Достаточно только подумать о вершине, и он оказывается там, на недостижимой простым смертным высоте, вознесенный над всем и вся, в холодном мерцании чудовищной энергии. Она окутывает тело, омывает душу, и кажется в этот момент он – всесильное божество, которому подвластно даже чудо творения жизни. Восхитительная, невыносимо прекрасная иллюзия. Раскинь руки – и воспаришь над монолитными стенами зиккурата, над огромным квадратом гигантской площади, над устремленными и нему лицами… прекрасными в своей чуждости.

Большие раскосые глаза, тонкие, будто выписанные кистями для каллиграфии черты, бледная кожа. Тонкие протяжные фигуры, облаченные в струящиеся фиолетовые одежды там, внизу, образуют концентрические квадраты. И каждый стоит на высоком постаменте. Каменное кружево постаментов становится все выше с каждым внешним квадратом. Те, кто стоит на внешних пирамидах где-то далеко, в милях от центра, точно вознесены над ним… Он почти видит их, застывших, неподвижных, ставших частью сложного построения, призванного или уничтожить или спасти целую расу. Уничтожить или спасти. Третьего не дано.

Спасти или погибнуть. Он чувствовал тяжелые взгляды на себе, испытующие, выжидающие его команды. И не нужно видеть медленного кивка головы, чтоб понять, что решение принято и обсуждению не подлежит. Там, за пределами зиккурата, за неприступными стенами – враг. И врагу не важно, выживут ли рядовые солдаты в ужасающем месиве бойни или нет. Врагу не важно, выживет ли вообще хоть что-то живое на планете. Все, что сейчас имеет значение – уничтожение расы. Псионов. Тех, кто способен работать с тонкими энергиями. Важен лишь результат. Цена не имеет ни малейшего значения.

«Хэймэ… кечи рядом…»

«Знаю…» – горькой волной боли. Во внешнем кольце, на узле силовых потоков – Хиллэриен, его Страж. И именно его страж готовился вступить в отчаянный бой, самый последний, без надежды победить. Только лишь для того, чтобы отстрочить неминуемую гибель тысяч и тысяч.

Призрачная угроза. Кечи. Поглощающие жизнь, извращающие сознание. Иной разум, иная мораль, иные правила. Существование, смыслом которой является… что? Они ничего не знали о кечах. Кечи просто однажды появились и все. Просто вынырнули из своих переходов, просто заполонили собой жизненное пространство, вытесняя всех, все живое, оставляя после себя шлак. И существуя в шлаке, под палящим солнцем, с чудовищной радиацией…

«Хэймэ… они ушли…»

«Уходите и вы, аймэ…»

Не дело это – погибать младшим. Те, кто может продолжить род, кто еще не до конца связал себя с энергией, должен жить. И это так же верно, как и то, что он будет отвоевывать у небытия каждый миг для младших.

«Хэймэ… если барьер будет закрыт, вы не успеете…»

«Жизнь – вот высшая ценность, аймэ, вы должны продолжить жизнь и возродить наш народ. Лишь это действительно важно…»

Со сторожевой башни взметнулась вверх пурпурная вспышка. Кечи. Рядом. И все, кто сегодня плетет – останутся одинокими. Их Стражи вступают в бой. Счет пошел на мгновения. Короткие или длинные – все решит их воля и их мастерство.

«Прощайте, хэймэ…»

«Чистых путей, аймэ…»

Где-то в глубине зиккурата еще раз мерно сжалось родное сердце и Путь, застонав, как натянутая струна, порвался. Последняя нить, связывающая их с безопасностью, исчезла, предоставляя горстку Жрецов и Стражей их судьбе.

И древние стены вздрогнули. Кажется, по переплетенным венам внешнего рубежа прошла волна судороги, по мощеной поверхности площади вокруг зиккурата, точно черному камню было больно от прикосновений чужаков. Храм стонал от боли, живое существо оплакивало всю боль, что только предстояло причинить этому миру тем, кто пришел сюда незваными.

«Стражи идут…»

Он чувствовал это. Чувствовал уверенное сильное движение по внутренним венам-путям, перемещение силы. Нельзя удержать внешние рубежи. Все, кто мог, покинул не только этот мир, но и эту часть Великой Бездны. Когда-нибудь и где-нибудь они уцелеют и, может статься, вернутся однажды. Когда-нибудь и где-нибудь, в других мирах под другими солнцами, родятся новые Жрецы и Стражи, способные управлять колоссальными силами Великой Бездны. И однажды Переход снова откроется.

Он чувствовал приближение Хиллэриена. Сердце убыстряло свой бег вместе с его сердцем. Страж спешит, но великолепно контролирует себя, виртуозно справляется с преобразованными потоками живой мощи – энергии их мира. Он сплетает новые и новые нити, порождает бесконечные полотна пространства, окутывая Храм, не позволяя кечам даже близко подойти к Жрецам.

Кечи. Колония решила, что их мир пригоден для жизни кечей. И теперь чужаки захватывали локоть за локтем долины и горы. Но даже если всем, кто остался под этим солнцем, сегодня суждено умереть – смерть не конец. Смерть это только начало. Каждый из ушедших станет частью энергии, что не позволит кечам пройти ни шагу вперед. А Великая Бездна всегда блюдет равновесие. Там, где есть место смерти – всегда найдется место и новой жизни. Только это остается неизменным. Всегда.

Высоко в небе, среди солнечных лучей, парили крылатые создания. Для них нет никаких преград. Для тех, кто вступал в последний бой, тоже не осталось преград. Небо – вот последняя грань. А впрочем, нет. Небо – не предел.

«Хэймэ, все собрались…»

Мощь распирала тело изнутри, грозясь распылить его на мельчайшие частички, смешать с воздухом и разнести по миру со штормовыми ветрами. И с каждым вздохом силы становилось все больше и больше. Сила кипела, ширилась, выходила за хрупкую оболочку его существа, нестерпимо-яркой фиолетовой звездой сверкая на вершине пирамиды. Чистая энергия.

«Хэймэ?..»

«Я справлюсь сам», – его решимость была столь же твердой, как и камни, из которых была сложена пирамида.

«Я остаюсь» – Хиллэриен стоял у подножия, где-то внизу, и его сердце билось в унисон с силой, разрывающей тело Жреца.

«Нет, карми, иди, я успею».

Фиолетовое свечение медленно стекало по линиям-венам к подножию зиккурата, концентрируясь, уплотняясь, собираясь в светящийся столб чистого пламени, взмывающего вверх, за пределы сферы.

«Холио…»

«Ты уже ничем не поможешь мне, я не хочу волноваться о тебе, карми, ты сделал даже больше, чем был должен. Иди, я успею скрыться…»

«Я буду ждать тебя. Теперь и всегда. Чистых путей, Жрец».

«Чистых путей, Страж…»

Один за другим Жрецы и Стражи уходили в пирамиду, чтобы там погрузиться в долгий, быть может даже бесконечный сон, из которого могут никогда не выйти. И все же, если есть хотя бы призрачная надежда на возрождение народа – они будут надеяться.

Стена снова вздрогнула. Первые кечи ступили на храмовую площадь. Он уже чувствовал их жажду. Что ж. Время настало. Столб энергии взмыл в небо, более не сдерживаемый никем и ничем. Взмыл, стремительно, неудержимо, связывая пылающие далекие солнца с планетой, и на мир обрушилась гибель…

…Она была красивой. Женщина, вырвавшая его из сетей кошмара. Такую, как она любой с радостью назвал бы сокровищем сердца и в момент заключил бы как минимум Союз Созерцания. Потому что такая красота на самом деле редка на просторах Вселенной. Правильная, тонкая, чувственная.

– Тише… тише… уже все хорошо…– она сидела на краю его постели и обнимала его за плечи. Ее тепло успокаивало. И только тонкие красивые пальцы были такими холодными, словно холод проникал сквозь ткань больничной рубахи. – Ты стонал во сне, я слышала. Меня в соседнем боксе поместили…

– Сон, – судорожно выдохнул Хайлин. Было странно сейчас чувствовать рядом живое существо. После всех этих плетений, стражей, жрецов и видений. – Я должен увидеть хэймэ Криса, – он поднял взгляд на женщину, пристально глядя в глаза, обрамленные пушистыми ресницами.

– Боюсь, что сейчас это немного невозможно. Несвоевременно просто, – женщина покачала головой и светлые волосы, рассыпанные по плечам, защекотали его шею.

– Это важно, – Хайлин осторожно приподнялся на руках, точно боясь, что силы, его тело, подведут его.

– Даже не сомневаюсь, – уголками губ улыбнулась женщина. – Ты что-то вспомнил?

Измученный взгляд дарка стал напряженно-подозрительным, а потом он вполне осознанным и волевым движением отстранился, почти выломился из рук женщины.

– Я – метаморф. Джей. Ты мог видеть мою мужскую дуальную форму. Высокий такой тип, суровой наружности, страшно раздражает мистера Хэмсворта. Собственно, он всех раздражает, – постаралась разрядить напряженность она. – Его имя Джейдан. Мое – Джадда.

– Я должен тебе верить?..

– Почему нет? – вопросом на вопрос ответила она. – Здесь нет случайных людей. Все, кто находится на «Струне» либо отобраны лично хозяином, либо, как мы с мистером Таем, явились по странной прихоти судьбы.

– Тай?

– Тайлер Тай, – кивнула она.

– Холодные руки, – поёжился дарк, снова меняя нить разговора.

– Это из-за спонтанной метаморфозы. Пару часов назад я и шевелиться толком не могла. В пирамиде… случился какой-то жуткий выброс энергии и когда мы вернулись, я… меня накрыло.

– Это больно? – дарк снова посмотрел в ее лицо, точно пытаясь отыскать ответ в мельчайших мимических морщинках, в том, как болезненно прищурились ее глаза и сжались в складочку губы.

– Для меня – да. Наша метаморфоза отличается от метаморфозы беты. Это нельзя сравнивать. Ваша метаморфоза – готовность дать продолжение рода. И у альф и у омег. У метаморфов преображение – это полная перестройка тела. Ломается каждая клетка моего тела, каждая химическая составляющая. И это больно.

Дарк на миг прикрыл глаза. В полумраке медотсека его лицо было бледным. Почти таким же бледным, как и лицо Джадды.

– Я вспомнил. Когда я лежал в капсуле – я не просто спал. Я считывал то, что сохранили ласки. То, что они хотели показать. Я видел катастрофу. Видел войну. Я видел, как последний из Жрецов открыл поток жуткой энергии и спалил все вокруг. Все живое. Он превратил мир в пепелище после того, как все ласки покинули его Путями. А Жрецы и Стражи те, кто открывал и закрывал Пути, укрылись в пирамиде.

– Мы нашли их, – медленно кивнула Джей. – Колодец под пирамидой. Там сотни капсул. А может и тысячи. Мы не знаем. Но все они живы. И еще… мы встретили там этого вашего чокнутого профессора.

– Камски? Жив?

– Без сомнения и более чем жив. Мы едва ноги унесли. Да и то благодаря Таю и капитану, – усмехнулась Джей. Слишком сумбурный разговор. Не похож на плавное течение беседы. Скорее на традиционное земное лоскутное одеяло. Кусочек информации о том, о сем, об этом. И не понять о чем все-таки речь.

– Он угрожал вам? – напряженно уточнил Хайлин.

– Он пытался добраться до нас. Но ему это не удалось.

– Он попытается снова. Боюсь, он сумеет выйти из пирамиды. Ему хватит на это безумия.

– Вокруг зиккурата – вакуум и почти космический холод. Дышать нечем. Он не сможет пройти, – нахмурившись, возразила Джадда.

– Поверьте… я должен поговорить с хэймэ Крисом, – упрямо повторил Хайлин.

– Капитан сейчас с мистером Хиддлстоном, – покачала головой метаморф.

– Карми?.. – на красиво очерченных губах дарка первый раз проскользнула улыбка. Мягкая, робкая и очень теплая.

– Судьба? – вернула ему улыбку женщина. – Да, наверное, так и есть. Так что придется нам с тобой говорить разговоры до утра. Или спать. И ждать, пока они изволят прийти к нам. Но, думаю, я оставлю сообщение для него.

– Не уходи, пожалуйста, – Хайлин поймал ее за руку в тот момент, когда она попыталась встать с постели. – Я не хочу снова кошмаров.

– Не уйду, – покладисто согласилась Джей. – Только одеяло свое принесу, ладно?..

Первый раз Том проснулся, когда корабельные часы показывали еще глубокую ночь. За дверью, да и за обшивкой корабля все было спокойно, но чувство внутренней тревоги не отпускало. Словно он что-то упустил. Или это так разговор с Крисом подействовал. Ему снилась эта ласка. Он не видел капсулы своими глазами, он их не чувствовал, но почему-то был уверен, что знает, какую именно он откроет. Кто-то был в пирамиде, кто-то, чье дикое желание жить притягивало его к себе, как магнитом, не давая остановиться и отступить назад. Пожалуй, он дал Силю слишком опрометчивое обещание не покидать корабль сутки. Том еще повертелся, пока потревоженный Крис не проворчал что-то и не сгреб его хозяйским жестом. Том хмыкнул, но успокоился, убаюканный теплым телом рядом, и уснул.

Второе пробуждение было гораздо лучше. По крайней мере, он чувствовал себя выспавшимся и вполне отдохнувшим, а с лица сопящего рядом капитана исчезла тень озабоченности и усталости. Пару мгновений Том изучал лицо Криса, а потом зевнул и запустил руки под одеяло, легко коснувшись губами губ.

– Без тебя бодрствовать скучно. А еще я хочу кофе.

– Кофе?.. мм... наверное, давно пора перенести персональную кухню в мою каюту, – дарк улыбнулся, так и не открыв глаз, и обнял Тома под одеялом, с мягкой силой прижимая к себе, все еще сонного и такого податливого. – Как ты себя чувствуешь, карми?

– Тебе не понравится. Слишком бодро, – Том хмыкнул, нахально прижимаясь к дарку. – Ты словно печка, Крис. И даже извиняться не буду за то, что разбудил тебя.

– Не нужно, – тот губами поймал его губы, целуя горячо и нежно. – Меня и так все устраивает. И твое «с добрым утром» и твое присутствие в этой постели. Было бы куда печальней не обнаружить тебя здесь, а услышать доклад о том, что ты, едва разлепив глаза, рванул исследовать окрестности.

– Играть в игрушки в одиночестве – не так интересно, – Том отвел от его лица спутавшуюся прядку, поерзал немного, пытаясь устроиться поудобнее, но вместо этого только теснее прижался к мужчине. – К тому же имею я право понежиться в собственной постели? Пока на это есть время и возможность. Как только мы выйдем за дверь, времени не останется ни на что.

– Я хочу, чтобы все наконец завершилось, – Крис открыл глаза и очень серьезно посмотрел на Тома, точно обласкав каждую черточку любимого лица, запечатлев его в памяти вот таким: легким и спокойным. – Я хочу покинуть этот мир, я хочу больше не чувствовать смерти вокруг, я хочу быть с тобой там, где не придется вздрагивать и думать: а не кажется ли мне вот это все? Эти капсулы, этот безумец и ты в моих объятиях.

– Ты же знаешь, что останавливаться нельзя, – Том провел ладонью по его руке вниз от плеча, и сплел их пальцы. – Нужно поставить точку. И чем раньше мы это сделаем, тем быстрее твое желание исполнится.

– Наглый и неприкрытый шантаж, – усмехнулся Крис. – И почему я тебе это позволяю?

– Мне вот тоже интересно, – Том усмехнулся, потянулся, втягивая капитана в поцелуй. Острый, неожиданно жаркий и страстный. – И почему ты это мне позволяешь…

– Мне слишком нравится твое общество, должно быть? И я слишком дорожу твоим расположением ко мне, чтобы лишиться его из-за какой-нибудь мелкой глупости?.. – Крис перекатился, подминая под себя любовника, и мягко толкнулся бедрами вперед.

– Расположением? – Том вскинул бровь, подаваясь навстречу. Рассмеялся, и тут же стал серьезным. – Я расположен к Силю, Таю, Джею. К ученым и своей команде. А ты… – он взял его лицо в ладони, открываясь, позволяя увидеть в своих глазах смятение и легкий страх. – А тебя я… люблю, Крис.

Крис замер. Застыл, глядя в его глаза. Кажется, даже сердце в его груди замерло. Замер пульс, застыл, завис на грани жизни и смерти, бытия и небытия. Чего только не было в глазах дарка. Смятение, изумление, восторг, безумная радость, бесконечное, необъятное счастье. Не просто желание. Не просто тяга. Не просто воля – быть рядом потому, что хочется. Нет. Много больше. Любовь.

– Я люблю тебя, Том. Мой сумасшедший, невозможный, прекрасный карми. Я люблю тебя, мое счастье. Сокровище моего сердца.

– Твое проклятье, – уголки губ Тома дрогнули. Выражения на его лице сменялись с такой скоростью, что прочесть их было невозможно.

– Счастье, – улыбнулся дарк. – Потому что мало кому везет так, как мне. Мало кто любит так, как я. И уж совсем не многих любят в ответ. Ты счастье, Том, а не проклятие. Запомни это раз и навсегда.

– Вчера ты был готов меня прибить, – Том запустил пальцы в его волосы. – Я заставляю тебя нервничать, дергаться, бояться за меня. Это – тоже счастье?

– Да, – уверенно выдохнул Крис, плавно втираясь в него всем своим телом. – Потому что пуста та душа, которая ни о ком не болит. А я – полон.

– Ты псих, Крис Хэмсворт, – Том выдохнул, выгибаясь. – Но ты – мой любимый псих, и это все меняет. Ты мой, Крис, слышишь? Ты – МОЙ.

– И сопротивляться этому я не намерен, – шепнул в его губы дарк, увлекая в новый поцелуй, чувствуя, как острые токи удовольствия прошивают тело.

– Я знаю, что жуткий собственник, – Том улыбнулся. Поймал краем глаза яркую вспышку и вздохнул. – Добро пожаловать в реальность. Кофе? Или сначала душ?

– Ты – в душ, а я – готовить тебе кофе, – Крис потерся носом о кончик носа Тома. – Извини, утренних газет нет, так что придется тебе довольствоваться сводками Силя.

Дарк соскользнул с постели очень естественно, незаметно, мимолетно коснувшись губами голого плеча Тома.

– Твоя каюта мне нравится больше, – проворчал Том, поднимаясь следом. – Там нет личных коммов, и Силь к тебе не сунется с докладом. – Он потянулся, выпрямляя кости. – И нет, это не намек, это открытый текст, – последние слова он произносил уже в ванной, дверь которой он только притворил, не закрывая плотно.

– В таком случае, начиная с завтрашнего дня, ты перебираешься ко мне. Работать можешь и здесь, но спать, есть и жить – у меня, – хмыкнул Крис, вызывая в каюту... вернее сказать, в апартаменты Тома передвижной бот, который сам же в свое время перенастроил как передвижную печку, поднос, холодильник и шкафчик для мелкой посуды.

– И даже не надейся, что я откажусь! – крикнул из душа Том, голос которого был приглушен за шумом воды. Пару долгих минут оттуда не доносилось ничего, а потом плеск воды поглотил тихий сдавленный стон.

Донесшийся из душа звук заставил Криса ухмыльнуться и, запрограммировав температуру на явившемся боте, сбросить наспех натянутые на голое тело штаны и войти в кабину, занятую Томом.

– Мог бы и не оставаться один на один с проблемой, – его ладонь накрыла пальцы любовника, обнимающие напряженный член.

Том зашипел сквозь закушенную губу, и откинул голову на плечо Криса:

– С тобой мне всегда хочется большего. Мы не вылезли бы из постели до конца дня. Это… – Том тяжело сглотнул, – не проблема.

– Как скажешь, – теплые губы мазнули вдоль шеи и прижались к чувствительному местечку за ухом. – Предпочту назвать это «комплимент от шефа»... маленькая радость в ожидании завтрака. Как тебе такая подача? – ловкие пальцы тем временем смахнули прочь руку Тома и теперь властвовали над напряженной плотью, то сжимаясь в кольцо, то почти невесомо поглаживая ствол от головки до самого основания.

– Не дразни меня. – Том застонал глухо, вжался задом в пах Криса, не замечая ни капель воды, стекающих по лицу, ни то, как судорожно сжат его кулак.

Ладонь дарка легла на его затылок, губы накрыли рот, язык проник в теплую шелковистую глубину, размеренно, властно, в такт уверенным движениям руки. Еще, и еще и еще. Пока хватало дыхания. Пока не свела сладкая судорога тело Тома в его руках.

– Сумасшедший, – выдохнул Том, цепляясь за стену душевой. Пару долгих мгновений он просто стоял, приводя дыхание в порядок, а потом отстранился, развернулся к капитану и снова приник к нему, опуская руку меж их телами, пока осторожно касаясь его напряженного члена. – Моя очередь.

Крис просто отдался его рукам, позволяя ему делать с собой все, что заблагорассудится. Единственная власть, которую он себе оставил – власть губ. Он укрывал лицо любовника поцелуями то быстрыми, то долгими и нежными. И все же контроль изменил ему, и он зажмурился, запрокинув голову, дыша сорвано и быстро.

– Да, Крис, так, – Том с какой-то голодной жадностью смотрел в его лицо, лаская взглядом черточки, кончики ресниц. Прижался губами к шее, терзая кожу в такт движениям руки. – Мой… Крис… – подался вперед, вжимаясь еще сильнее, сжал мочку уха, а потом шепнул: – Люблю тебя.