Текст книги "Ангел (СИ)"

Автор книги: Ла Рок

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 30 страниц)

– Хи, – неудачно давлю смешки и радостно любуюсь происходящей вакханалией.

(Тем временем) Сеть.

» Народ, кто смотрел репортаж про авиаугонщицу?

» Страх какой!

» Это она? Буферов то особо не видно.

» Глаза разуй, явно бабская причёска.

» Сейчас всяких метросексуалов вокруг! Где кто не поймёшь.

» У тебя просто острая интеллектуальная недостаточность! Нэ?

» Уккё.

» Молодая вроде девка, зачем ей самолёт?

» Что за надпись на футболке? Не могу понять.

» КАМИКАДЗЕ! Японский учи! Знай язык врага!

» Почему у неё принт на японском?

» Рейс из Токио.

» Нынешнее поколение безграмотное! Накупят одежды с непонятными символами и напялят на себя. А там всякая ерунда написана!

» Или флажок купят. А там всякая ерунда написана!

» Или тату сделает. На лбу. А там всякая ерунда написана!

» Задрали ерунду писать!

» кх-кх-кх-кх-кх-кх-кх

» Говорят жертв нет, а пострадавшие на носилках были! Заметили?

» Может, кто-то потерял сознание от испуга.

» Почему видно плохо?

» У телевизионщиков нет камеры нормальной?

» Прямой эфир и съемка с границ аэропорта.

» Радуйся, что такое качество есть.

» Там же всё перекрыто! Прессу дальше не пустили.

» Даже КБС? Государственный канал. Должны пускать.

» С какой стати? Журналюги не экстренные службы. Потом интервью возьмут.

» Во всём виноват злобный режим севера! Взрыв тридцать лет назад уже забыли? Коммуняки подорвали бомбу в этом же аэропорту. В восьмидесятых. Точно говорю, северяне устроили!

» Или очередная секта! Решили людей в самолётах вонючими газами травить? Не зря футболка с надписью на японском!

» Поменьше теорий заговора читайте. Так и свихнуться недолго.

» Кто работает конвоем? Армейцы 707 или КНП868?

» Без разницы! Они все крутые!

» Мансэ!

» Новый тип наручников на пальцах заметили?

» А такие бывают?

» Хок! Есть чёткая инфа! Эта девка забила спецназовцев кулаками!

» До смерти!

» Оммая!

» Да ты жжошь напалмом!

» А я её уже где-то видел…

(Тем временем) Помещение для интервью.

Кое-как подсушив документы, помятые костюмы вернулись за стол. Красивый диктофон приказал долго жить и мы общаемся в компании видеокамеры, стоящей позади их стульев. Второй электронный глаз висит в углу помещения и неизвестное число за дымчатым стеклом. Офигеть, сколько внимания…

– Сейчас двадцать седьмое ноября, – строго произносит старший инспектор и смотрит на запястье с часами, – точное время ноль три тридцать три. Старший инспектор Чон ЮнСон, вместе с ассистентом Ли ЫнХи присутствуют в аэропорту Кимпхо, для опроса пассажира Тао, – сухой голос запнулся, читая непривычное имя, – Ангел. Номер дела тысяча четыре триста тридцать восемь. Имя А-Н-Г-Е-Л, фамилия Т-А-О. Правильно? – пожилой кореец вопросительно поднял взгляд от папки с документами.

Вот же имечком наградили! Задумчиво смотрю в пустоту. Родителей не выбирают, а они возьми и окажись теми ещё оригиналами. Додумались выбрать имя, которое сложно произнести в Стране восходящего солнца.

«Ангео, опять опаздываешь?!», «Ангер, чего такая злая?», «Ангэ, уткнись страшным глазом в пол!», «Ан-тян, сортиры на третьем засорились, ковыляй убирать дерьмо лопатой!».

– Ксо-о… – тихо выдыхаю.

Случись возможность встретить двух недоумков, желающих выделить ребёнка! Увидеть неординарных личностей, выбравших необычное имя, обрекая на сплошные неприятности. Легко бы они не отделались! Пришлось бы их… Пришлось бы… Их… Обнять. И не отпускать. Никогда.

– Ангел! – настойчиво зовут, выдергивая из оцепенения. – Всё правильно, Ан-ян?

(-ян [양] – Суффикс, который присоединяют к женскому имени, при обращении к детям и подросткам.)

Меня зовут Ангел. Медленно киваю головой, моргая ресницами. Это моё имя.

По привычке или от недосыпа, старший инспектор выбрал сокращение на корейский манер, хотя мы используем английский. Крайне невежливо с его стороны…

Он совсем офигел?! Терпеть не могу коверканья имени! Да ещё от незнакомых людей! Кто ему дал такое право?! Я что, собачка?! Гав-гав!

«Молчание один из самых действенных способов защиты на допросе. Без физического воздействия его сложнее всего преодолеть. Ничего не говоря, легко ставить в тупик дознавателя, одновременно соглашаясь и отказываясь. В результате ведущему допрос не с чем работать. Пусть примут молчание за согласие, в любой момент оберну это против них…» – слабо мотаю головой и поправляю Фарэры.

В небольшом помещении настолько тихо, что можно услышать кварцевые часы, тикающие на запястье пожилого корейца. Его раскосые глаза смотрят внимательно. Девица рядом менее сдержанная и сверкает злобой во взоре.

«Следователь может сделать вывод, что ведёт допрос глупой овечки. Пусть думает так. Закончит быстрее, оставаясь ни с чем. В любом случае молчание даст время обдумать ответные действия и позволит выудить больше информации…» – очередной проблеск вызвал легкую ухмылку.

– Ан-ян, невежливо разговаривать со старшими, закрываясь очками, – ласково убеждает ЮнСон, – почему тебе их не снять?

Ага, щас возьму и сниму. Нас двое, вас сладкая парочка… И всё по чесноку! Слабо улыбаюсь и представляю стену, отделяющую меня от костюмов.

– Ан-ян, довожу до твоего сведения, – строго предупреждает ЮнСон, – особое внимание всех служб авиакомпании вызвала твоя личность.

Про душ из краски, надеюсь, они не знают. Какое им дело до происшествия в другом аэропорту? Там сфера ответственности японцев. Чего вообще прицепились? Молчу.

– На регистрации, сотрудниц авиакомпании удивили громкие крики, – сухо напомнил ЮнСон и вопросительно поднимает брови: – Объяснишь свое несдержанное поведение, Ан-ян?

Нервы заклинило от восторга! Ожидая путешествие на самолётике… Лёгкой усмешкой, я оцениваю интерес на сонном лице пожилого корейца. Естественно, меня от лекарства штормило… Ай! Чего уж там! И сейчас качает. Но им знать совершенно ни к чему…

– Специалисты службы безопасности отметили нежелание проходить арку металлоискателя, – огорчился ЮнСон и заботливо спрашивает: – Ан-ян, у тебя есть противопоказания?

На чуткость старшего инспектора не обращаю внимания, проявление нежности получилось до смешного напускным. Интересно другое: из вопроса следует, что медицинские данные им недоступны. Выходит, остальная информация тоже куцая.

Демонстративно поскрипываю кольцами и рассматриваю ладошки. А храбрый мизинчик совсем не болит. Даже синяка не видно. Молодчина…

– Офицер пограничной службы отметил в рапорте ненормальные зрачки, – терпеливо заявил ЮнСон и настойчиво выпытывает: – Ан-ян, какие ты принимаешь лекарства?

Ничуть не удивительно… Дурацкая таблетка! Но без неё вообще никак. Вернее ещё как! Каком к верху…

– Твоё опоздание на рейс! Пришлось искать по всему залу ожидания, – удивил осведомленностью ЮнСон и вкрадчиво спрашивает: – Не кажется, слишком подозрительно, Ан-ян? Ведь правда?

Старший инспектор и напарница кивают в полном согласии. Одновременное движение раскосых лиц напоминает деревянных болванчиков.

Ну да, вырубило от стресса, чего теперь хныкать… Так! Стопэ! Костюмы старательно обыгрывают наводящий вопрос и хотят получить определенную реакцию! Они предлагают согласиться с их утверждением. Не дождётесь. Слабо улыбаюсь в ждущие лица и продолжаю молчать.

– В итоге, самый подозрительный пассажир рейса это ты! – повышает голос ЮнСон. – Пришлось подключать службу воздушных маршалов! Каков результат? Что на это скажешь? Ан-ян?!

Молчание затянулось. Старший инспектор прищурился и решил прожигать дырки взглядом. Напарница не отстаёт и сверлит злобными глазами. Кудесница! Возможно, она даже не моргает. Её задела намокшая папка с документами? Или… Действительно тупая?!

– Следующий вопрос, – грозно нахмурился ЮнСон, – каким образом запрещенные вещества оказались на борту самолёта? – его палец указывает на серебристый тубус в одном из пакетов. – У тебя в багаже, Ан-ян!

Громко втягиваю носом воздух. Ироды! Сколько таблеток растранжирили… Действия старшего инспектора понятны, он пробует менять тактику и сменил тему. Выдалбливать нужное, через кучу уточняющих вопросов, не получилось, а значит дальше…

– Давно планировали угнать самолёт?! – орёт ЮнСон, привстав над стулом и упирая кулаки в стол.

Ясно, понятно! Старшему инспектору надоел спектакль одного актёра. Наконец-то! Хотя нужно отдать ему должное: умник решил кинуть загруженный вопрос и выбрал удачный момент, пока я зеваю в правую ладошку.

Такие провокации наиболее опасны! Не проявив внимание или отвлекаясь, легко оговорить себя. Если скажу да, тогда соглашусь. Отвечу нет и тоже соглашусь. Такая вот риторическая ловушка. Забавная…

Естественно, я могу оспорить его вопрос и отрицать столь глупое утверждение более развернуто, но тут же прозвучит обвинение в попытке избежать ответа, а дальше последует раскручивание нужной темы.

Не на тех напал! Продолжаю мирно зевать.

– Знаешь, что неразумные действия влекут катастрофы?! – лютует ЮнСон, закусивший удила.

Сразу загруженный вопрос. Старшему инспектору стоит их чередовать, так будет эффективнее… Надоел орать! Боль кусает сквозь толстый слой ваты. Отрубиться хочу! Отдохнуть… Ладненько, переводим стрелки.

Изображаю попытку гневно оправдать себя и резко вскидываю голову. Нависшее лицо ожидает нервный крик или возможную истерику. Да ему только это и нужно! Но я молчу.

Старший инспектор задумчиво моргает. Он не получил ожидаемой кульминации и выбирает дальнейшее направление развития допроса. По-прежнему заблуждается и считает ведущим себя…

Внимательно слежу за пожилым корейцем, пока тот втягивает воздух для очередного выкрика. Значит, решил продолжить давление. Пора.

– Софистика, – спокойно произношу.

Заумный термин затыкает крик. Единственное слово описывает ложные доводы и заставляет напрягать извилины.

– Разгерметизация! – заявляю громче.

Пусть нависающий кореец не расслабляет булки и обдумает технический термин.

– На рейсах применяют специальные боеприпасы, – информирует ЮнСон, – они безопасны и не могут пробить обшивку борта, а вот безрассудное поведение навредить волне способно!

Картинный гнев старшего инспектора улетучился давно, но прищур внимательных глаз продолжает буравить сверху.

– Готовы это сказать бритому с дыркой в животе? – напоминаю о действиях к которым не имею отношения и перевожу стрелки: – А давайте вспомним пассажира, в чью голову целились из бесхозного пистолета!

Старший инспектор уселся на стул и чешет седой висок. На задумчивом лице мелькнуло удовольствие от перехода к диалогу. Он просто ещё не понял… Да я сожру его с потрохами!

– Ан-ян, твои отпечатки на пистолете, – сухо обвиняет ЮнСон, – они всюду на оружии, с которого велась стрельба.

– Пришлось убрать опасную гадость, – пожимаю плечами и спокойно увожу разговор в сторону: – Победителей не судят.

– Странное утверждение, – задумчиво рассуждает ЮнСон, – судят всех.

Старший инспектор клюнул на реплику, которая окончательно разряжает обстановку. Он успокоился? Нафиг! К чертям игру в обороне! Переверну столы и использую его же тактику. Вытащу на свет другие факты. Заставлю перейти к защите. Ему глупо играть в молчанку.

– Специально отвратительно тренируете воздушных маршалов? – вкрадчиво начинаю и повышаю голос: – Нарочно допускаете подобную безалаберность?! – привстаю над стулом и яростно ору в озабоченные лица: – Готовы отвечать за расшатанные нервы и психологическую травму ребенка?!

Кольца скрипят в тишине, легко обдирая стальные подлокотники. Возможно, про нервы упоминать не стоило. Трудно расшатать что-то, улетевшее в тартарары! Но старший инспектор об этом не знает… Доступа к медицинским данным у него нет! И поэтому ЮнСон недовольно кривит губы, а напарница рядом задержала дыхание.

Стоит развить успех. Отпускаю подлокотники и падаю на дико бесящий стул. Добавлю ещё парочку загруженных вопросиков. Может, прошлых мало? А мне совсем не жалко! Они в край достали!

– Да ладно, забыли правила допроса несовершеннолетних? – тихо начинаю. – Данная процедура возможна только в присутствии родителя, либо преподавателя или детского психолога, – спокойно перечисляю и с издевкой уточняю: – Неужели забыли про дурацкого мозгоправа?!

Развожу ладошки в стороны, наручник громко клацает о металл подлокотника. ЮнСон усмехнулся и покачал седыми висками. Быстро очухался! Тёртый калач.

– На самом деле…

Бух! Громкий звук прерывает старшего инспектора. Бух! Кто-то невидимый снова ударил в одностороннее стекло. Пожилой кореец сморщился и встал со стула. Его внимательный прищур осматривает меня с головы до ног. Такой многообещающий взгляд! Дерзко усмехаюсь в ответ. Желание высунуть язык сильно, как никогда, но я сдерживаюсь. Недовольный ЮнСон хмыкнул и вышел за дверь.

Мы остались с помощницей инспектора тет-а-тет. Девица продолжает сверкать глазами, милому личику совсем не идёт злоба во взгляде. Вот чего ей стоило принести бутылочку воды, а не грязный стакан? Тогда и общались бы по-другому.

За время нашей беседы, девушка была на вторых ролях. Похоже, напарница не чета старшему инспектору. Она точно менее устойчива психологически, что видно по поведению. Не зря их поставили работать в паре.

Достала нервировать злобным взглядом! Пора её дожать.

Прикрыв глаза, я смотрю на колени и шмыгаю носом, в притворном смущении. Сейчас заплачу! Хнык-хнык…

Кольца снимают Фарэры. Акриловая дужка скользит по вороту футболки. Подрагивающая ладошка убирает чёлку за ухо и я медленно поднимаю взгляд на довольное лицо напротив.

Наши взгляды встретились. Небольшое представление не прошло даром и злобу сменила жалость. Ненавижу!

Мой дикий взор сметает дурацкое сочувствие. Девица сильно вздрагивает и судорожно икает. Карие глаза метнулись в сторону, как ошпаренные.

Наклоняюсь ближе к девушке. Резкое сокращение дистанции привлекает внимание и мне легко отловить потерянный взгляд. Раскрывая глаза шире, я даю возможность залипнуть в ненормальном взоре окончательно.

– Может, водички? – вкрадчиво интересуюсь и радостно киваю, растягивая жемчужную сталь.

Во второй раз девица икает гораздо громче! Она отрицательно мотает головой, похоже, вспомнила недавнее происшествие с водой и выставилась, глазами удивленного кролика.

Хихикаю в лицо напротив. Мою улыбку упорно тащит в оскал. Лекарство расщепляет слишком медленно! И содержимое таблетки по-прежнему гуляет в крови, провоцируя неадекватные действия.

– Ну, нет так нет, – довольно шепчу и отодвигаюсь к спинке стула.

Продолжаю сверлить глазами девицу напротив, пока возвращаю контроль над безумной улыбкой. Вот так хорошо! Встречный взгляд растерянно шарит вокруг, а от недавней злобы и следа не осталось. Сломалась.

«Жемчужная сталь»

111

(27 ноября 04:00) Помещение для интервью. Аэропорт Кимпхо.

Щёлкает ручка двери. Девица напротив воспряла духом и ровняет осанку. За время краткого ожидания она сгорбилась на стуле и мне стало её немного жаль. Ненадолго! Отсиженная задница по-прежнему ноет ягодицами.

Вернулся старший инспектор, а с ним играть в гляделки сложнее, поэтому усмехаюсь ожившей девице и опускаю взгляд, тряхнув головой. Чёлка закрыла правый глаз. За пожилым корейцем явился сотрудник в форме, который ловко отстегнул наручники и моя рука обрела свободу.

Игры кончились? Смотрю на благодетеля, отходящего к двери. А раньше он снять дурацкие оковы не мог? Наконец-то им надоело страдать ерундой!

Старший инспектор уселся на прежнее место. Некоторое время мы опять меряемся взглядами, пока я разминаю запястье. Любопытно! А может, на нём стоит взор попробовать? Вон как уставился, щуря раскосые глаза. Будет два рассеянных одиночества! Хотя нет, похоже, отлип и пришёл в себя.

– Эксперты изучили видеокамеры в самолёте, – любезно информирует ЮнСон, – твои действия правомерны, Ан-ян.

Теперь ситуация напрягает конкретно. Чем дальше, тем страньше… С какого перепуга старший инспектор добреньким заделался? Кто ему мощный втык организовал и хвост накрутил? Интересненько…

– От лица службы воздушных маршалов выражаю благодарность, – сухо объявил ЮнСон. – На данный момент устно. Исходя из заявления медиков, своевременное вмешательство предотвратило осложнения и спасло жизнь офицера Лим СанГи.

Формальный тон мало похож на благодарность! Таким голосом зачитывают приговоры…

– В то же время, – холодно продолжил ЮнСон, – обладание настолько сильнодействующими препаратами на территории Республики Корея, в соответствии с законодательством, является уголовным преступлением, что карается солидным тюремным сроком или смертной казнью. В зависимости от решения суда, – хмыкнул пожилой кореец и указал на серебристый тубус в одном из пакетов: – Поэтому мы конфискуем это.

Фига! Старший инспектор загнул… По-прежнему хочет взять на испуг? Нет, на полуострове действительно вздёргивают за шею! Но при контрабанде в особо больших размерах. Очень крупных. А тубус слишком мелкий. Ещё хитрец забыл упомянуть исключения из правил, а они есть всегда. Таблетки мне достались не от лёгкой жизни.

Достав рецепт из кармана штанов, я звонко шлёпаю его на стол. Двигаю бумажку к костюмам. Квиток шуршит по успевшей высохнуть жести.

Изучаю сосредоточенное лицо пожилого корейца, пока он долго рассматривает документ. Пусть только попробует наложить лапу на таблетки! Своё из него с мясом выгрызу.

– СТЧ? – интересуется ЮнСон, изучая рецепт.

– В медицинском справочнике поищите, – грубо отвечаю.

Скалюсь правым уголком рта и отрезаю последующие вопросы. Старший инспектор в край обнаглел и перепутал с личной справочной? У него для этого приунывшая напарница в наличии!

– И всё же, – настаивает ЮнСон, – подобные вещества запрещены к провозу на авиалиниях. Есть строгие правила…

– Данный препарат уже на территории Республики Корея, – копирую официоз старшего инспектора и требовательно смотрю в хмурое лицо напротив: – А раз таблетки использовались для своевременного вмешательства… Компенсируйте мои затраты!

– Действительно рассчитываешь получить настолько сильнодействующие препараты от нашей службы, – удивился ЮнСон. – Официальной. Правительственной. Организации…

Раскосые лица хлопают глазами. Парочка в шоке от безграничной наглости.

– Ан-ян, – опомнился ЮнСон, – ты вообще отдаёшь себе отчёт, с кем сейчас беседуешь?

– Что?! – восклицаю и канючу: – Вам лекарств на сотрудника жалко?

– Ты не наш сотрудник! – сердито взвился ЮнСон.

Вот! Таким старший инспектор меня устраивает гораздо больше. Слащавая благодарность ему совсем не к лицу. Ткну его палочкой снова!

– Как признать действия правомерными и спасать жизни, так всегда пожалуйста, – едко паясничаю, – а выдать пилюлек и сразу не сотрудник.

Пытаюсь вызвать очередную конфронтацию. Наблюдать вспышки гнева и глаза навыкате доставляет неописуемое удовольствие. Нефиг мариновать на стуле часами! Но мне всё мало.

– Или слишком велика благодарность, – ехидно улыбаюсь, – определились бы уже!

Грозно прищурившись, старший инспектор долго не моргает и тяжело дышит носом. Пожилого корейца сильно задевают манеры, в корне отличные от скромного поведения восточной девушки из привычного ему социума. Похоже, это реально бесит…

Замечательно! Главное, палку не перегнуть. Ух, какие глазищи злобные! Дядька того и гляди врукопашную полезет… Интересненько, что за ругательства сейчас витают у него в голове? Хорошо ему мозги компостируют! Приказали быть добреньким и он всеми силами указанию следует.

– Ставлю тебя в известность, – сердито предупреждает ЮнСон, – на время проведения следственных мероприятий Сеул покидать запрещено. Не советую мешать дальнейшему ходу расследования! Очень надеюсь, ты проявишь благоразумие и прислушаешься к нашим указаниям, Ан-ян.

Испытующий взгляд старшего инспектора полон сомнения в наличии у меня благоразумия. Что ж… Пожалуй… В этом он прав.

Да они могут подтереться своими запретами! Пусть сограждан притесняют! Дурилки картонные… Расстроившись на отказ возмещения таблеток, я шмыгаю носом и грустно молчу.

– Аэропорт Кимпхо готов организовать трансфер, – натянуто улыбается ЮнСон, – в какой гостинице забронирован номер? – за вопросом следует язвительный укол: – Или остановишься у друзей, которые тебя встречают?

– Башня Лоте, – иронично усмехаюсь, назвав один из самых дорогих отелей.

– Э… – напарница пучит глаза, старший инспектор тоже удивлён, – да, транспорт организуют…

Теперь ресницами хлопаю уже я. Они угорают, что ли? Сарказм по гланды ампутировали? Кто над кем стебётся?! Да нет, лица серьёзные… Вроде.

Через дверь входит знакомый сотрудник в формальной рубашке. Его руки держат фотоаппарат на ножках и небольшую табличку с крупным номером из наборных цифр.

– К-хм, – прочистила горло ЫнХи, – Ангел, согласно процедуре следственных мероприятий, необходима твоя фотография, – девица нервно улыбнулась, – у этой стены, пожалуйста.

Английский помощницы крайне далёк от идеального произношения старшего инспектора. Она указывает тонкой ладошкой на одну из стен, где видна разметка по росту, затем резко склоняет голову и заполняет бумаги, стараясь не поднимать взгляда от документов.

Сотрудник в формальной рубашке оказался ещё и фотографом. Довольно молодой парень установил в углу свою камеру.

Процедуру оформления взвалили на младших, старшему мараться не по статусу. Пожилой кореец сложил руки на груди и придал лицу нейтральное выражение. Его задумчивый взгляд изучает мои вещи.

Медленно поднимаюсь на отсиженные ноги. Мышцы одеревенели и держать равновесие трудно. Кольца стискивают угол стола.

Никакой слабости! Прикусив губу, я стараюсь не показать уязвимость. Только вперёд! Делаю шаг плохо гнущимися ногами.

Стою, жду у стенки. Ковылять пару метров и не рухнуть – плёвое дело. У меня большой опыт… Главное, что ноги держат и мышцы возвращают чувствительность, беспокоя волнами мелких иголок. Фигня всё…

В руки сунули дурацкую табличку, напротив залип фотограф. Молодой парень сгорбился, уставившись в видоискатель. В край задолбал… Пусть уже фоткает и свалит в закат! Или я возьму и надену гребаную фанерную дрянь ему на голову.

Чик-чирик! Слепит глаз фотовспышка.

Вот и первая фотка их разыскивает полиция… Ха! Нужно было растянуть улыбку пошире. Вообще, зашибись бы вышло. Ай, пофиг… Усталость берёт своё.

– Наш сотрудник проводит к автомобилю, – мрачно напомнил ЮнСон и задумчиво добавил: – Ангел, таких как ты, жизнь не жалеет… Даже в шикарных отелях.

Голубые костюмы собрались на выход и ждут стандартный поклон, ведь младшие всегда гнут спину, провожая старших. Жизнь их ничему не учит. Не обращаю внимание на хмурую парочку и собираю сумку, вытаскивая вещи из пакетов.

Демонстративно раскидываю лишнюю обёртку. Прозрачный пластик беспорядочно кружит и падает на бетонный пол. Надев толстовку, я стягиваю замок молнии. Фарэры занимают законное место. Ремень сумки на плечо. Вперёд, на выход.

(Немного позже) Один из служебных коридоров. Аэропорт Кимпхо.

Молодая девушка с хвостом каштановых волос на плече и пожилой коллега остановились рядом с кофе-автоматом. Пара официальных лиц в голубых костюмах отгоняет сильное желание поспать, угощаясь большими стаканами капучино.

– Сонбэ-ним, а почему изначально выбрана обвиняющая тактика допроса? – спрашивает девушка у старшего коллеги с седыми висками.

– Потому что обычные подростки сидят и писаются в таких условиях, – сердито отвечает ЮнСон, – а не исполняют трюки и требуют воды, смыть чёртовы орешки!

– Не понимаю, сонбэ-ним… Девочка, без сомнений, необычная, – ЫнХи повела плечиками в форменном пиджаке и добавила: – Крайне странная! Но стоит признать, её решительные действия предотвратили дальнейшее развитие нештатной ситуации…

– Что нам указали в характеристике? – недовольно уточнил ЮнСон. – Замкнутая школьница! Верно?

– Йе, сонбэ-ним! – согласилась ЫнХи.

– Которая расхаживает в футболке «Камикадзе»?! – возмутился ЮнСон. – Забудь! Мы имели дело с другой персоной.

– Но… Как же так, сонбэ-ним…

– ЫнХи. Лучше скажи-ка мне, кто ответит за выборку ошибочной характеристики личностных особенностей и психологических установок?

Невысокая девушка виновато склонила головку и молча переминается на месте.

– Нас специально выдернули для допроса на японском, – продолжает сердито выговаривать ЮнСон, – а подозреваемая шпарит на английском! И без акцента!

– Накладка в информационном отделе? – робко спрашивает ЫнХи. – Разве, такое возможно…

– Хочешь сказать, она выучила язык по буклету в самолёте, – шипит ЮнСон, срывая злость на менее опытной коллеге, – естественно, перед нами был не тот человек, чьё описание выдали в характеристике. А приёмчики во время допроса? Игра в молчанку? Откуда эти выкрутасы?!

– Сонбэ-ним, как всегда, прав, – потупилась ЫнХи, – крайне невоспитанная молодая особа…

– Не догоняешь! – возмутился ЮнСон. – Мы с тобой знаем, что следователь обязан сохранять психологическую устойчивость! Ведь так?

– Конечно, сонбэ-ним!

– ЫнХи, а почему необходимо спокойствие?

– Проще войти в доверие к объекту, сонбэ-ним!

– Глупости, ЫнХи! – воскликнул ЮнСон и менторским тоном поучает: – Только допрос, проводимый в условиях психологической уравновешенности дознавателя правомерен. И никак иначе! Чему вас только учат в академии…

– Вы совершенно правы, сонбэ-ним!

– Тогда почему молодой инспектор опускает голову и сидит на стуле, как бедная овечка? Объяснись, ЫнХи!

– Потому… Потому что… Эти ужасные глаза! Она так смотрит…

– Бредни, – сердито распекает напарницу ЮнСон, – девчонка всего лишь вставила линзы!

– Её взгляд совсем не похож на л-линзы, сонбэ-ним…

– Брось, ЫнХи, – ворчливо отмахнулся ЮнСон, – гораздо интереснее другое. Откуда полукровке известны такие фокусы? Она постоянно раскачивала ситуацию, шатая психологическую обстановку. И довольно удачно, чего уж скрывать… Кто кого допрашивал? Этому учат в японских школах? Не верю…

– А почему Чон ЮнСон сонбэ-ним внезапно оставил нас? – немного обиженно упрекнула ЫнХи.

– Сверху влезли, – брюзжит ЮнСон, – взяли и оторвали в середине процесса. Только колоть начал! А тут указание: отпускай и с концами. Бардак…

– Сегодня же проверю данные в подборке, – виновато обещает ЫнХи, – и обязательно разберусь с аналитиками, – убеждает напарница, глубоко склонившись.

Старший инспектор кратко оценил угол наклона собеседницы. Высота приемлемая. Девушка почти коснулась пола длинными волосами. Немного остыв, пожилой кореец хлебнул капучино из стакана и довольно вытирает пену с верхней губы.

– Не спеши, – сбавил тон ЮнСон, – по медицинской карте есть новости?

– Сложная задача, сонбэ-ним, – грустно отвечает ЫнХи, – островные, как обычно, откажут на официальный запрос, прикрываясь запретом на разглашение персональных данных.

Девушка вяло пожимает плечиками и осторожно пьёт капучино, стараясь не размазать помаду на губах.

– Жаль… – задумался ЮнСон. – Не могу понять с кем мы имеем дело, – признался старший инспектор и недовольно спросил: – Уже знаешь, кто явился забирать скандалиста?

– Аниё, – ЫнХи отрицательно мотает головой. – Еле успела доехать из информационного. Там всех будить пришлось, – вспоминает девушка и тихо спрашивает саму себя: – Может, поэтому и случилась накладка?

(Аниё [아니요] – Нет.)

– Наши из второй двойки поделились, – ЮнСон смотрит вверх, – парня увезли адвокаты «Кёнъён».

Девушка тоже запрокинула головку и рассматривает многочисленные трубы технических коммуникаций на потолке.

– Крутая фирма, – признала ЫнХи и задумчиво тянет: – С какой стати такие почести выпивохе из эконома…

– Пак! – резко сказал ЮнСон и стучит пальцем по седому виску, предлагая собеседнице подумать.

– Возможно, он из той самой семьи Пак? – шепчет ЫнХи. Она смотрит на старшего коллегу с большой долей обеспокоенности и нервно заключает: – Непростое будет дело.

– Чеболи, – нахмурился ЮнСон и недовольно почесал седой висок.

(Тем временем) Лимузин. Сеул.

Еду в представительском лимузине. Тёмный салон радует мягкой кожей и велюровой обивкой. Длинный автомобиль рассчитан на гораздо большее число пассажиров, но боковые диваны одиноко пустуют. Дико неправильная повозка…

В затемнении широких окон проплывают высотки, высотки… и ещё высотки. Местные здания не выглядят небоскребами в нормальном понимании. Они не загораживают небеса, как в Токио, поэтому здесь всегда много естественного света… А ночью видна Луна среди облаков.

Часто мелькают известные названия корейских компаний. Яркой рекламы до неприличия много! Снаружи полыхает обширное бесовство неона с надписями иероглифами, огнями высоток, подсветками фонтанов и тысячами вывесок, освещающих дорогу ночным путникам.

Плотный трафик на тротуарах и кипение жизни завораживают! Торговые центры, десятки баров, клубов и ресторанчиков уже открыты или совсем не закрывались. Местные очень мало спят, в среднем около шести часов в сутки, впрочем, как и жители Токио. Настолько раннее утро, а на улицах хватает трудолюбивых корейцев, спешащих по своим делам.

Многочисленные пешеходы легко объяснимы. Сеул главный мегаполис Республики Корея, что доказывает название, которое переводится как: «Столица». Просто и незатейливо… Кто бы мог подумать! Похоже, с названием местные не парились.

Кстати, тут проживает десять миллионов человек. А если считать вместе с окружающими деревеньками, то около двадцати. Офигенная плотность населения! При том, что по всей небольшой стране полтинник ляма народу, из которых почти треть обитает в столице или окрестностях. Многие стремятся жить в центре экономики, культуры и науки… И всем пофиг, что Сеул один из самых дорогих городов мира по стоимости проживания. Справляются как-то. Такие дела…

Бесстрашные корейцы! Если подумать, мы сейчас находимся в сорока километрах от демилитаризованной зоны, разделяющей полуостров. За границей правит враждебный режим севера, который на протяжении тридцати лет считал Сеул своей территорией, а Пхеньян всего лишь временным пристанищем руководства. Поэтому злобные коммуняки, а по сути такие же корейцы, изрыли пограничные холмы и отгрохали бетонные укрепления с пушками, торчащими в сторону южного соседа. И там несколько тысяч стволов! Весь мегаполис открыт удару длинноствольной артиллерии и ракетам средней дальности. Уязвимый город в любое время могут сравнять с землёй, по желанию левой пятки северного вождя. Даже ядрён батон не понадобится. Но местным, опять же, пофиг! Живут себе и в ус не дуют. Уважаю…

Что-то мысли разбрелись куда-то не туда. Вспоминаю ерунду всякую, а глаза закрывает… Хватит залипать в бурление жизни за окном! А то скоро вырубит с концами. Привстаю на мягком диване и усаживаюсь менее удобно.

Пора расшевелить вялые мозги и обдумать последние события. Что за фигня происходит? Агась…

Понятно, если бы костюмы с самого начала признали мои действия правомерными и выразили дурацкую благодарность: «Ля-ля, спасибо, вот тебе вкусная пироженка и шоколадная медалька на шею, а теперь исчезни и не мешай работать, давай до свидания!». И нет вопросов! Меня сразу в лимузин, сладкая парочка спешит по своим мутным делам. Все довольны.