Текст книги "Девятнадцать лет спустя... (ЛП)"

Автор книги: Knitchick

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 19 страниц)

– Ну, Гарри, я-то лично думаю, что Джинни крайне полезно будет посмотреть, в какие неприятности ее может втянуть ее-же характер, Мерлин знает, что я сталкивалась со всем этим много раз за эти годы, – добавила Гермиона тоном, пронизанным горечью.

– Но как мать, я даже представить себе не могу, как ей должно быть тяжело, – она тяжело вздохнула и откинулась на спинку стула, чувствуя, что сердце разрывается на части.

– Почему бы тебе не поговорить с Дианой, не помешает узнать, какие у тебя есть варианты, – Гермиона протянула руку и нежно пригладила непослушную прядь волос на лбу Гарри.

– Хорошая идея, я позвоню ей завтра. Я действительно скучал по тебе, Гермиона, – и Гарри крепко обнял ее, прежде чем откинуться на подушки.

– Итак… Теперь, когда ты переехала к большим мальчикам, можно мне занять твой старый кабинет? – спросил Гарри с озорной усмешкой, потянувшись за очередным печеньем.

Глава 31

Гермиона помчалась домой и едва успела переступить порог, как начала раздеваться.

– Черт, черт, черт… – выругалась она, увидев на часах время. Она весь день проторчала в суде и теперь опаздывала. Она должна была встретиться с Люциусом десять минут назад.

– Проклятие… Поппи! – закричала Гермиона, включив душ и пытаясь по-быстрому принять его.

– Да, госпожа? – сладко осведомилась Поппи, что прямо контрастировало с безумным поведением Гермионы.

– Я опаздываю, потому что эта надутая… О, неважно. Не могла бы ты, пожалуйста, послать записку Люциусу, чтобы он знал, что я опаздываю? Скажи ему, что я приду, как только смогу, – Гермиона попыталась одновременно снять лифчик и трусики, едва удержавшись у стены и чуть не упав навзничь.

– Спасибо, Поппи! – крикнула Гермиона через плечо, входя в душ, нисколько не смущаясь, что эльфийка видит ее голой.

"А это означает, что сегодня я опаздаю на прием. Черт. Черт. Черт! Эта глупая женщина сводит меня с ума, клянусь, ей следует навсегда запретить появляться в зале суда", – сердито бормотала Гермиона, намыливая волосы. Кто-нибудь должен избавить ее от этой мерзкой жабы.

Она быстро закончила принимать душ и высушила свои тело и волосы, зная, что пожалеет об этом, так как от этого всегда ее волосы курчавились.

"Может быть, Поппи поможет мне с прической…" – с надеждой подумала она, роясь в своем гардеробе в поисках подходящего наряда.

"Итак, когда вы дебютируете на публике с бывшим Пожирателем смерти, лучше быть в цветном платье или придерживаться однотонного черного цвета?" – думала она, изо всех сил пытаясь успокоить свои измотанные нервы, и добавляя один наряд за другим в кучу у своих ног.

Гермиона с Люциусом здорово постарались, чтобы сохранить свои отношения в секрете от всех, кроме близкого круга друзей… и Роуз с Хьюго, конечно, но Гермионе не хотелось слишком много думать о вчерашнем разговоре… во всяком случае, не сейчас. Хьюго воспринял новость хорошо, учитывая все обстоятельства. Но Роуз… ну, с Роуз могли быть проблемы. К счастью, сегодня вечером они устроились на площади Гриммо с няней Уотсон и своими кузенами, так что одним поводом для беспокойства было меньше.

Сегодня, однако, тайна перестанет быть тайной. Гермионе надоело прятаться, и она решила, так сказать, "выйти из шкафа". Сегодня вечером на ежегодном Рождественском балу в Министерстве Люциус будет ее кавалером.

"А я собираюсь опоздать…" – лихорадочно думала она, еще раз обдумывая свой выбор одежды, но решила, что ничего сверхподходящего так и не найдет. Она была слишком занята, чтобы ходить по магазинам за одеждой, поэтому ей просто придется надеть платье, в котором она была на прошлогоднем балу с Роном.

Гермиона вздохнула, вытаскивая черные мантии и примеряя их; они были более мешковатыми, чем раньше.

"Должно быть, это все мои марафонские занятия любовью с Люциусом, – подумала Гермиона с улыбкой, критически оглядывая себя в зеркале во весь рост. – Хотя, похоже, они никак не повлияли на мою грудь".

Гермиона могла бы поклясться, что из-за мантии та выглядела даже больше, чем обычно.

Мантия длиной до пола имела талию в стиле ампир и округлый вырез с длинными рукавами и простой окантовкой по краям. Она выглядела консервативно и… почти как у мамочки. Неужели раньше она действительно одевалась так… скучно? Может быть, Гермиона и могла преобразить почти все, но она никогда не овладевала тонким искусством пошива одежды и боялась начинать сейчас. Сегодняшний вечер был слишком важен. Сегодня вечером она покажет всему волшебному миру, что они с Люциусом – пара.

"Тогда, может быть, мы перестанем спать порознь и все время шнырять в поисках укромных местечек" – с тоской подумала Гермиона. Она устала от всех этих уловок, и сегодня все должно было закончится… к лучшему или к худшему.

– Поппи! – закричала Гермиона, пытаясь привести волосы в хоть какое-то подобие порядка.

– Да, госпожа? – спокойно спросила Поппи, чувствуя беспокойство Гермионы.

– Поппи, ты можешь мне помочь… пожалуйста? – почти взвыла Гермиона. – Это платье ужасно, а я не умею шить заклинаниями, – она была близка к слезам и обернулась, чтобы обратиться к своей эльфийке.

– Не говоря уже о том, что мои волосы похожи на крысиное гнездо, – она подняла несколько вьющихся прядей, чтобы подчеркнуть свою точку зрения.

– Но почему госпожа не надела платье мастера Люциуса? – растерянно спросила Поппи.

– Что? Платье Люциуса? – тупо повторила Гермиона, совершенно не понимая, о чем говорит Поппи.

– Мастер Люциус знает, что у хозяйки нет времени на покупки, поэтому он купил хозяйке платье для сегодняшнего вечера, – ответила Поппи, указывая на большую серебряную коробку, стоящую на самом видном месте у ее кровати.

Гермиона так спешила домой, что даже не заметила ее. Она быстро исправила свою оплошность и осторожно открыла коробку. Гермиона узнала название бутика, она однажды заходила туда и быстро обнаружила, что может либо выплатить ипотеку за шесть месяцев, либо купить одно платье, само собой разумеется, ипотека выиграла… к сожалению.

Внутри, завернутое в завитки папиросной бумаги, лежало красивейшее вечернее платье, и оно заставило все женские гормоны в теле Гермионы взбудораженно вырваться на поверхность. Она благоговейно достала его и прижала к телу, глядясь в зеркало во весь рост. Люциус хорошо справился… очень хорошо.

К счастью, Поппи была искусна в чарах красоты и быстро, но эффективно помогла Гермионе накраситься и уложить волосы, когда Гермиона осмотрела свою законченную внешность, она снова была благодарна за эту удивительную эльфийку. Быстро обнявшись с той в знак благодарности, Гермиона накинула серебристый плащ и аппарировала в министерство.

Люциус ждал ее в пустынном атриуме, выглядя спокойным и собранным, но при ближайшем рассмотрении она поняла, что все это было притворством, и на самом деле он нервничал так же, как и она. Он выглядел потрясающе красивым в своей черной парадной мантии с серебряной отделкой, которая была идеально скроена, чтобы подчеркнуть его впечатляющее телосложение. Его белокурые волосы сегодня были распущены, и контраст с черным был поразительным. Гермиона знала, что сегодня вечером он привлечет все женские взгляды, и прихорашивалась, зная, что он принадлежит ей.

Гермиона улыбнулась, увидев облегчение на его лице при ее появлении, и оно быстро переросло в искреннее мужское восхищение и желание, когда она сняла плащ и показно покрутилась для него. Люциус даже тихо присвистнул, увидев, как хорошо купленное им платье демонстрирует все ее достоинства, в то время как кажется, что нет. Люциус видел его на манекене и думал, что оно, конечно, будет смотреться на Гермионе очень хорошо, но он ошибался… платье выглядело просто потрясающе!

Лиф его украшали расшитые блестками лямки, которые дразняще намекали на ее полную грудь, в то время как украшение из них же на талии подчеркивало полные изгибы бедер. Юбка была из серебристого мерцающего шелка, открывающего разрез до бедра, который давал краткий проблеск четко очерченной икры и бедра.

– Ты уверена, что хочешь войти? – шелковисто замурлыкал Люциус, притягивая Гермиону к себе и целуя ее в шею. – Вид тебя в этом платье наводит меня на мысли… и они не включают людей наверху, – он похотливо ухмыльнулся, указывая на комнату над ними.

– Люциус, – игриво шлепнула его Гермиона, – Ты знаешь, что я должна появиться, и мы решили, что это будет наш большой "выход" сегодня вечером, кроме мистера Малфоя, ты выглядишь просто восхитительно, и я хочу показать тебя.

Гермиона сделала акцент на своем заявлении, притянув его к себе для горячего поцелуя, который не оставил сомнений в ее чувствах, но через несколько минут, затаив дыхание, она неохотно оторвалась от его губ.

– Я сомневаюсь, что кто-нибудь в этой комнате сможет оторвать от тебя взгляд достаточно долго, чтобы даже заметить меня… ты выглядишь восхитительно, моя дорогая. На самом деле, я хотел бы повторить свою предыдущую просьбу пойти в более уединенное место, чтобы я мог показать вам в мельчайших деталях, какое влияние оказывает на меня это платье? – сказал Люциус, когда его руки скользнули вниз по ее обнаженной спине, чтобы нежно схватить за обтянутую шелком попку и притянуть ее к своей твердеющей эрекции.

Гермиона с сожалением вздохнула, высвобождаясь из его объятий, ее дыхание было не совсем ровным. "Мерлин, как же этот мужчина заводит меня", – подумала она, должно быть, в миллионный раз за этот месяц.

– Оставь эту мысль на потом, ладно? Мы должны встретиться с Гарри и Ларой внутри, и мы просто оттягиваем неизбежное, чем дольше стоим здесь.

Она нежно поцеловала его в щеку, прежде чем повернуться к лифтам.

– Гермиона… одну минуту, пожалуйста, – Люциус схватил ее за руку и развернул спиной, прежде чем она успела уйти.

– Думаю, что ты немного не одета для этого события, – Гермиона опустила взгляд на свое платье, прежде чем снова нахмуренно взглянуть на Люциуса.

А тот продолжил, прежде чем она успела возразить, что именно он подарил ей такое откровеннуое платье.

– Я считаю, что ты забыла вот это, – с усмешкой сказал он, вытаскивая из кармана длинную коробку и протягивая ее ей.

Она испуганно замолчала, так как внутри коробки было спрятано самое изысканное ожерелье с бриллиантами и сапфирами, которое Гермиона когда-либо видела.

– Счастливого тебе Рождества, любовь моя, – пробормотал Люциус, уткнувшись ей в шею, после того как повернул ее, чтобы закрепить застежку. Бриллиантовое ожерелье украшал десятикаратный каплевидный сапфир, который идеально прилегал к кремовому декольте, демонстрируемому платьем.

– О… О, Люциус… оно так красиво, – сказала ошеломленная Гермиона, глядя на явно дорогое украшение.

– И оно – твое… – искренне ответил Люциус, расположение взгляда которого ясно давало понять, что он имеет в виду не ожерелье. – Теперь ему просто есть на чем хорошо выглядеть, – он поцеловал ее еще раз, и ей потребовалась вся сила воли, чтобы отстраниться.

– Ты станешь моей смертью, ты это знаешь? – шутливо спросила она, подходя к зеркалу рядом с лифтами, чтобы полюбоваться, как хорошо темно-синий камень дополняет серебро ее одежды.

Люциус подошел к ней сзади, обнял за талию и начал покрывать нежными поцелуями ее длинную изящную шею, покусывая сначала одно, а затем другое ухо.

Гермиона почувствовала, как ее кровь снова закипает, и поняла, что им нужно остановиться и войти внутрь… в конце концов.

Она застонала, когда он провел языком по ее уху и нежно пососал мочку. Собрав остатки силы воли, она вырвалась из его объятий и отступила от него. Заметив при этом, что он сделал больше, чем просто покусал ее за ухо.

– Люциус, – сказала Гермиона с притворным ужасом. – Будь добр, верни мне мои серьги… честно.

Гермиона покачала головой в притворном раздражении и улыбнулась ему, выжидающе протягивая ладонь.

– … О… – удивленно протянула она, когда Люциус подал ей набор серег, которые точно соответствовали ожерелью, которое она только что получила.

– О… Люциус… они… ты действительно не должен… Спасибо! – наконец добавила она, снова бросаясь в его объятия и крепко обнимая, прежде чем вернуться к зеркалу, чтобы надеть их.

– Они идеальны, – сказала она с благоговейным трепетом, отступая назад, чтобы получше рассмотреть подходящий набор.

Люциус повернул ее и слегка поцеловал, прежде чем отстранился, чтобы встретиться с ней взглядом, и его глаза наполнились чем-то странным.

– Нет, это ты идеальна… А они – просто кусочки дешевого стекла по сравнению с твоей красотой, – прошептал он, нежно проводя костяшками пальцев по ее щеке.

Гермиона почувствовала, как от его слов на глаза наворачиваются слезы, и притянула его к себе, чтобы еще раз обнять.

– Ты действительно такой милый Люциус, но это только одна из причин, почему я так сильно тебя люблю, – она закрыла глаза, когда чувства, которые она испытывала к нему, вдруг нахлынули, и, наконец, сделала глубокий вдох, чтобы взять свои своенравные эмоции под контроль, и отступила назад.

– А теперь хватит тянуть время, мы действительно опаздываем.… пойдем, – сказала она, втаскивая его в лифт.

– Кстати, напомни мне потом как следует поблагодарить тебя за платье, – прошептала она, незаметно похлопав его по заднице, когда двери лифта открылись на нужном этаже.

– О, я так и сделаю, не волнуйся, – соблазнительно прорычал он, когда они приблизились к месту назначения.

Гермиона почувствовала, как ее ладони вспотели, когда из-за больших двойных дверей Бального зала послышались звуки музыки и разговоры. Сделав несколько глубоких вдохов, чтобы успокоить нервы, она выпрямила спину, высоко подняла голову, схватила Люциуса за руку для поддержки и шагнула в двери.

Бальный зал был украшен яркой имитацией зимнего дворца с хрустальными драконами и башенками. С каждого дюйма потолка свисали сосульки, смутно напомнившие Гермионе Рождественский бал, который проходил во время Турнира Трех волшебников в Хогвартсе на четвертом курсе… за исключением того, что все вокруг было розовым; тошнотворно сладким розовым.

Гермиона взглянула на Люциуса, чтобы оценить его реакцию, и с трудом сдержалась, чтобы не фыркнуть, увидев выражение его лица.

– Что, во имя всего святого, это должно быть? – с отвращением спросил он.

Не в силах ответить из-за страха, что не сможет сохранить хладнокровие, она вместо этого указала на ледяные скульптуры, которые были выставлены на видном месте вдоль буфетного стола; дюжина кошек в разных позах.

– О боги… – пробормотал он, – организационный комитет возглавляла Амбридж, не так ли? – его возмущенный вопрос был полностью риторическим, что избавило Гермиону от необходимости отвечать.

Войдя, Гермиона и Люциус были настолько поглощены вульгарностью декораций, что не заметили, что большинство разговоров прекратилось, как только они вместе вошли в комнату. Однако к тому времени, когда они осознали это, шепотки вернулись всерьез вместе с тайными и не очень тайными взглядами.

"Ладно, пусть начнется веселье", – подумала Гермиона, вся надежда проскользнуть незамеченной испарилась, когда она увидела потрясенные взгляды на лицах вокруг них.

Она сделала еще один глубокий вдох, нацепила на лицо широкую улыбку, ободряюще сжала руку Люциуса и шагнула глубже в логово льва.

"О чем, черт возьми, я думала?"

Глава 32

Гермиона оглядела переполненный бальный зал, старательно отказываясь встречаться с кем-либо взглядом, пока искала своих друзей. Она чувствовала волнение Люциуса по его напряженной руке, но, к счастью, внешний вид волшебника этого не отражал. Он казался спокойным и собранным; воплощение высшего класса чистокровного общества.

К сожалению, в детстве Гермионе не давали уроков самообладания и приличий, и она изо всех сил старалась сохранить приятное выражение лица. Она думала, что на самом деле у нее все хорошо, пока Люциус не наклонился и не прошептал ей на ухо, что она выглядит так, будто ее мучает сильный запор. Испуганный смех, вызванный его комментарием, позволил ей расслабиться и придать лицу более естественное выражение.

Вскоре Гермиона поняла, что они не найдут друзей, стоя у входа; и им придется отойти от двери. Эти первые шаги показались ей на удивление трудными, поскольку ее потенциальный путь к бегству будто бы исчезал в толпе, смыкающейся за ними.

Сжимая руку Люциуса чуть сильнее, чем было необходимо, они медленно направились к открытому бару, кивая и вежливо улыбаясь парам, мимо которых они проходили, не желая вступать ни в какие разговоры, пока у нее не набралось бы смелости, чтобы поддержать саму себя.

Люциус, очевидно, чувствовал то же самое, когда быстро осушил первую порцию огне-виски и заказал еще одну. Гермиона остановила свой выбор на шампанском; они, конечно, пили только розовое, и как раз потянулась за вторым бокалом, когда услышала, как ее зовут.

Они оба повернулись, и Гермиона внутренне застонала, увидев приближающихся Молли и Артура Уизли. Было ясно, что Молли, как обычно, пребывает в ярости, и что Артур намеренно, и как обычно, безуспешно пытается сдержать свою буйную жену. Гермиона почувствовала поддерживающее тепло руки Люциуса на своей пояснице, и это помогло ей сосредоточиться, когда она посмотрела на своих бывших родственников.

– Молли, Артур, как приятно снова вас видеть, – любезно сказал Люциус, прежде чем Молли успела заговорить. Артур бросил на нее извиняющуюся улыбку, но прежде чем он успел что-то сказать, пронзительный голос Молли прервал его.

– Это… это просто наглость! – сердито прошипела она, полностью проигнорировав Люциуса и повернувшись лицом к Гермионе. – У тебя хватает наглости показываться здесь, девочка, разве недостаточно того, что ты отняла у Рональда моих внуков, а теперь выставляешь напоказ свой статус шлюхи Пожирателя Смерти перед всем волшебным миром?

Во внезапной тишине, воцарившейся между песнями, по всему залу послышались потрясенные вздохи, и все глаза оказались прикованы к зрелищу, созданному Молли. Гермиона почувствовала, как Люциус напрягся от привычного обвинения, но схватила его за руку и крепко сжала. Она уже привыкла к ее вспышкам, но ничего хорошего не получится, если Люциус выйдет из себя и проклянет эту раздражающую его женщину.

Гермиона изобразила на лице широкую улыбку, прежде чем ответить на обвинения Молли.

– Молли, – ласково сказала она, – Как… приятно снова видеть вас. В последние месяцы мне так не хватало вашей заботливой любви и поддержки. О, подождите… о чем я только думала, – добавила Гермиона нараспев, поддразнивая, прежде чем ее глаза проницательно сузились, и она понизила голос в безнадежной попытке сохранить их разговор более приватным.

– Вы совершенно неспособны видеть что-либо за пределами своего собственного крайне предвзятого и узколобого мировоззрения. К счастью, мне не придется больше обращать внимание на вашу злобную чепуху, – прошипела Гермиона, подойдя ближе и приблизив свое лицо к уху Молли, хотя и знала, что большая часть комнаты упорно прислушивалась к ним.

– Видите ли, дело в том, Молли, что с кем бы я ни решила общаться с этого момента, это исключительно мое личное дело, и я бы любезно попросила вас держать свою задницу подальше. Однако, если вы этого не сделаете, как глава Визенгамота, я буду вынуждена отправить вас на некоторое время в камеру Азкабана за клевету, – Гермиона сделала вид, что нежно улыбнулась Артуру, прежде чем повернуться к его разгневанной жене.

– А теперь, пожалуйста, потрудитесь убраться с моего пути, на самом деле здесь есть люди, с которыми мы бы хотели пообщаться. О, и Молли, прежде чем вы начнете разбрасываться такими милыми терминами, как "шлюха", то, возможно, захотите взглянуть на прекрасное поведение своей собственной дочери в последнее время, потому что, могу заверить, что она побеждает меня в этой категории, опуская руки… или должна сказать, спуская свои трусики перед кем попало…

Улыбка Гермионы стала шире, когда она схватила Люциуса за руку и, не обращая внимания на возмущенное удушье Молли, потащила его на танцпол.

– С таким же успехом можно позволить всем полюбоваться, как я прижимаюсь к своему мужчине, – раздраженно пробормотала она, злясь на наглость Молли и на то, что позволила словам той задеть себя.

Она вздохнула, почувствовав поцелуй Люциуса у своего уха, и ощутила, как гнев оставляет ее, когда расслабилась в его объятиях.

– Хорошо сыграно, дорогая, ты уверена, что тебе не следовало быть на Слизерине? – Люциус усмехнулся над ее строгим взглядом, зная, что она совсем не хотела сегодня вечером этой безобразной сцены, и понимая, что ему еще придется потрудиться, чтобы поднять ей настроение, игриво добавил:

– Хорошо, что я не слишком ревнив, – продолжил он, хотя руки, которые крепче обняли ее, опровергали его заявление, – потому что не нужно владеть легилеменцией, чтобы увидеть, что большинство мужчин в этой комнате задаются вопросом, что же на тебе надето под этим платьем.

Гермиона коварно улыбнулась Люциусу.

– Хорошая попытка отвлечь меня, милый, но я бы подумала, что это очевидно: у меня под платьем ничего нет, – она почувствовала его прерывистое дыхание и поняла, что ответ попал в цель.

– Шалишь? Хулиганка… – услышала она его бормотания себе под нос, и, внутренне улыбнулась, крепко обняв Люциуса, когда они грациозно закружились по полу.

Только начав танцевать, Гермиона почувствовала, как ее напряжение спадает. Можно было кое-что сказать о свидании с чистокровным представителем высшего общества; все-таки его танцевальные навыки были просто образцовыми. Гермионе нравилось ощущение, что ее кружат по танцполу, не отдавливая ноги, как это обычно случалось с Роном.

Как только мелодия закончилась, они неохотно отстранились друг от друга и направились к столам в поисках Гарри или Драко, и ее рука все еще крепко сжималась в сильной хватке Люциуса. Гермиона понимала, что они до сих пор в центре разговоров, но надеялась, что новизна от того, что их видят вместе, исчезнет после этого вечера.

Наконец, они заметили столик, за которым со своими партнершами сидели Драко и Гарри, и уже направлялись к ним, когда их перехватила невысокая кругленькая женщина в развевающемся розовом платье, которое делало ее похожей на свадебный торт.

"Черт возьми. Не она, не сейчас," – сердито подумала Гермиона.

– Ну-ну, полюбуйтесь-ка на нашу главу Визенгамота, – тошнотворно сладко поприветствовала ее Долорес Амбридж. – Я и не знала, что вы поддерживаете такие… сомнительные… знакомства, мисс Грейнджер, – добавила она со своей обычной жеманной улыбкой, от которой у Гермионы побежали мурашки.

– Боюсь, что… компания, которую я поддерживаю, – это мое личное дело, Долорес, так что, извините, но нам пора… – Гермиона начала двигаться вокруг подхалимки, но следующие слова остановили ее.

– Думаю, вы обнаружите, что сильно ошибаетесь, мисс Грейнджер. Я уверена, что министр очень заинтересован в том… какая у вас компания… и с кем вы общаетесь, будучи главой Визенгамота. Я обязательно проконсультируюсь с ним по этому поводу. Доброго вам вечера, – язвительно добавила она, повернулась и пошла прочь, направляясь прямо к министру и его жене.

Гермиона смотрела, как она приближается к министру, и это было все, что она могла сделать, чтобы сдержать свой шокированный смех, когда розовое платье Долорес внезапно исчезло, выставив ее на всеобщее обозрение. К сожалению, прозрачная сорочка, в которую она была одета, никоим образом не подготовила комнату в целом к шоку, вызванному видом нижнего белья этой подхалимки.

Гермиона получила ответы на так много своих вопросов, когда вместе со всем залом ахнула от ужаса, поняв, что в Долорес было брошено какое-то заклинание, теперь та оказалась облачена в тугой розовый кожаный корсет, обнажавший ее отвисшие груди и открывающий зажимы на каждом соске. На ней также были розовые чулки до бедер и никаких трусиков, чтобы прикрыть безволосую нижнюю часть, где к внутренним губам был прикреплен еще один зажим. Все зажимы объединялись тонкой серебряной цепочкой, тянущейся прямо из корсета.

Поняв, что произошло, Амбридж закричала от возмущения и развернулась, чтобы поскорей выбежать из комнаты, но не раньше, чем все увидели ее большой, покрытый целлюлитом зад. Гермиона почувствовала, как Люциус содрогнулся от отвращения рядом с ней, и повернулась к нему лицом, смех неудержимо срывался с ее губ, а в глазах виднелся укоризненный вопрос.

– Клянусь, это был не я, – быстро ответил он, – я бы, безусловно, хотел заколдовать эту сучку-ханжу, но тот, кто это сделал, вызывает у меня неумирающее восхищение, – усмехнулся он, глядя на Гермиону.

– Боюсь, что это был я… – испугано произнес Гарри, – вечно я вляпываюсь с незнакомыми заклинаниями… хотя, если бы я знал, что на ней было надето под под этим розовым платьем, я бы никогда этого не сделал, – он драматически вздрогнул. – Теперь мне неделями будут сниться кошмары об этой паршивой корове.

Гермиона рассмеялась и в благодарность обняла друга.

– Это было блестяще, Гарри. Не думаю, что теперь она поспешит, чтобы рассказать сказки министру, увидев выражение ужаса на его лице. Предполагаю, что его жена тоже будет над ним издеваться, если я не ошибаюсь, – легко добавила Гермиона, когда все смотрели, как покрасневший министр пытается успокоить свою жену, бьющуюся от смеха почти в истерике.

– Мне кажется, жене министра не помешало бы немного расслабиться, и, может быть, даже следует выяснить, где Амбридж взяла свой наряд, и купить его для себя, – протяжно заметил Драко Малфой, прежде чем Пэнси игриво шлепнула его по руке, чтобы он заткнулся.

– Ну что ж, все собрались, давайте поедим наконец, – она, заметив, что буфетные столы временно опустели, умирала с голоду, а еда выглядела такой аппетитной.

Остаток вечера, к счастью, прошел без происшествий, и они смогли повеселиться. По шкале сплетен явление всем Амбридж в нижнем белье превзошло Гермиону, появившуюся с бывшим Пожирателем Смерти, поэтому до конца вечера их оставили в покое.

После того, как большинство народу разошлось, за исключением, разве что заядлых пьяниц или танцоров, все три пары, наконец, спустились в атриум и, пообещав скоро собраться вместе, аппарировали каждая по своим домам.

Как только они вошли в дверь ее дома, Гермиона почувствовала, как пара сильных рук обхватила ее за талию и притянула к себе.

– Полагаю, ты собиралась поблагодарить меня за это платье, – промурлыкал ей на ухо Люциус, скользнув руками по телу и создавая жар везде, где он прикасался.

Улыбка Гермионы быстро превратилась в задыхающийся стон, когда пальцы Люциуса нашли ответ на то, что она носила под платьем. Его вздох удовольствия был почти таким же громким, как и у нее, когда он скользнул пальцем в ее влагу, отодвинув крошечный кусочек материала, называемый стрингами.

– Непослушная девчонка, так дразнишь меня, – прошептал он, проводя языком по ее обнаженной спине, отчего она покрылась гусиной кожей.

– Возможно, мне придется наказать тебя за то, что заставила меня ходить всю вечер с эрекцией, – он расстегнул бретельку на ее топе, и когда тот соскользнул вниз, начал ласкать обнаженные груди; его большие пальцы дразнили соски, превращая их в твердые пики. Она выгнулась под его руками и вонзила свою попку в его эрекцию, вызвав у него еще один низкий стон.

Он повел ее вперед, пока она не оказалась у дивана, и Люциус мягко подтолкнул ее через руку и приподнял платье, чтобы открыть аппетитную попку. За его ласкающими руками последовали горячие поцелуи и влажный язык, убравший наконец клочок ткани, который оставался всем, что стояло между ним и тем, чего он хотел больше всего.

Гермиона вскрикнула от удовольствия, когда язык Люциуса погрузился в ее влажный жар, и вцепилась в диван, чтобы удержаться на дрожащих ногах. Его пальцы заменили внутри нее язык, который отправился на поиски клитора, по пути исследуя каждый чувствительный дюйм кожи. Потребовалось всего несколько их волнующих прикосновений, прежде чем ее внутренности сжались, когда она облила его своими соками.

Не теряя времени, Люциус быстро встал и снял с себя одежду, прежде чем скользнуть в ее все еще дрожащее тепло, его собственная потребность в разрядке была почти первобытной, когда он безжалостно вошел в нее.

– Боги, женщина… ты сводишь меня с ума… не могу перестать… хотеть тебя… необходимость… быть… внутри тебя… все время, – задыхался Люциус, входя в нее снова и снова; его руки почти болезненно сжимали ее бедра, когда он пытался сдержать свое высвобождение, чтобы продлить почти невыносимое удовольствие сливаться с ней. Мерлин, он и в самом деле любил эту женщину.

Гермиона чувствовала, как его член становится тверже, толчки глубже, а темп все ускоряется и ускоряется. Он наполнял ее так, что она даже переставала понимать происходящее, и, казалось, что никогда не сможет насытиться им. Он громко простонал ее имя, потянувшись, чтобы потереть клитор, увлекая за собой, когда, наконец, взорвался и сам.

Ощущение его подергивающегося члена, когда он выпустил свое горячее семя в ее лоно, в сочетании со стимуляцией клитора было всем, что потребовалось, чтобы отправить Гермиону в судороги удовольствия, а ее дрожащие стенки будто выдаивали все до последней капли из пульсирующего члена, когда она выкрикивала его имя. О, Цирцея, каки же она любила этого мужчину.

Гермиона почувствовала, как Люциус рухнул ей на спину, и изо всех сил попыталась восстановить дыхание, чтобы встать. К сожалению, ноги подкашивались до пор, поэтому она была вынуждена оставаться на месте.

Потом она почувствовала, как слегка ослабевший пенис Малфоя выскользнул из нее, и Люциус поднимает ее на руки, осторожно неся вверх по лестнице. Он уложил ее на кровать и пошел наполнить ванну, прежде чем вернуться и раздеть, по-прежнему не произнося ни слова. Он снял с нее всю одежду, но оставил на теле ожерелье и серьги, чувствуя себя собственником при виде Гермионы, одетой только в его подарки. Затем залез в ванну и потянул ее за собой.

Гермиона прислонилась спиной к его широкой груди, потягивая шампанское, которое он попросил у Поппи, чувствуя себя невероятно расслабленной приверженицей декаданса, когда он сунул ей в рот кусочек шоколада и поцеловал. Сочетание дорогого шампанского, изысканного шоколада и еще более изысканного Люциуса буквально опьяняло, и Гермиона почувствовала, как ее кровь снова закипает.

Люциус оторвался от поцелуя и подвинулся так, чтобы оказаться к ней лицом, и, взяв губку, начал нежно, но тщательно ее мыть. Когда он добрался до рук, он взял ее пальцы в рот, лизнул и нежно пососал каждый, посылая желание в каждую клеточку ее существа.

Закончив с безымянным пальцем на ее левой руке, он отстранился, и Гермиона подняла глаза, чтобы понять, почему; а потом замерла, увидев свою руку. На ее пальце было самое красивое кольцо, которое она когда-либо видела. Это был сапфир квадратной огранки в шесть карат в платиновой оправе, обрамленный бриллиантовыми багетами. Гермиона почувствовала, как у нее перехватило дыхание, когда реальность ситуации затопила ее существо.