355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Карри » То, что меня не убьёт...-1 » Текст книги (страница 22)
То, что меня не убьёт...-1
  • Текст добавлен: 17 сентября 2016, 18:37

Текст книги "То, что меня не убьёт...-1"


Автор книги: Карри



сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 24 страниц)

А затем они оба обратили взгляды к гостям – и обнаружили, что их маленькая пантомима не осталась незамеченной. Гор смотрел с лютой злобой и завистью.

И Миль вновь ощутила, как где-то рядом крутится какая-то идея… Отвлекла неожиданная мысль: а что, если эту злобу – отнять? Не-е-ет… у этого, пожалуй, не отнимешь, а сам – не отдаст… Да и Виза может среагировать неадекватно…

Гость решил, что пора приступить к решению проблемы, ради которой он сюда и явился.

– Собственно, я приехал, чтобы пригласить вас, моя прелесть, влиться в мою семью, – обратился к девочке Гор.

Миль отрицательно покачала головой. Встала и, подойдя к дяде, обняла его сзади, положив голову ему на плечо. Юрий слегка обомлел: Миль впервые так поступила, вообще-то он всегда чувствовал её сдержанность в прикосновениях, – но расплылся в улыбке и накрыл ладонью её сцепленные замком руки. Миль, забирая его боль, поняла, почему он был так мрачен весь вечер, укорила себя за невнимательность… И – ухватила, наконец, ту самую ускользавшую идею! Отличную, замечательную идею! Вот только теперь надо было эту идею как-то воплотить…

Миль на минутку спрятала взгляд, даже зажмурилась, чтобы не выдать вспыхнувшую надежду блеском глаз.

А Ксанд тем временем объяснял Горигору, почему желание гостя на этот раз невыполнимо. Гор уже и так знал, что никто ему девочку не отдаст – ни по-хорошему, ни по-плохому – ни по-какому. Все доводы Владара можно было получить и по почте, но это если бы интерес к проблеме был невелик. А вот ежели решить проблему хотелось, то и делать это следовало лично, потому что на практике всегда возможны варианты, случайности, лазейки… Шансы возрастали, если рискнуть.

Очень вовремя устранилась Марийса… Будь она жива – шансов бы не было вообще. А так… лишь мальчишка-опекун… Непохоже, что он доставит слишком много хлопот.

Гор улыбнулся Юрию.

А Ксанд – это вообще другая кровь. Противник он серьёзный, но… Никаких прав на девчонку у него нет…

Гор улыбнулся и Ксанду.

Ксанд, от которого не укрылся ни один нюанс размышлений гостя, улыбнулся в ответ – мягко, почти нежно. На его взгляд, выбирая Гора в правители, соседи сильно ошиблись.

Но не зря говорят, что всякий народ имеет такого правителя, какого заслуживает… А жизнь, как обычно, сама всё поправит и расставит по местам…

Гор принялся рассказывать внучке о своей семье, доме, о клане, о городе, об их собственном местном Лицее… Это было даже интересно. Миль, делая вид, что слушает, медленно ходила меж кресел, рассматривая гостей. Лишь один отважился поднять голову и встретиться с ней взглядом – на миг, на большее его не хватило. Их ауры рассказали ей больше, чем хотели бы сами обладатели.

Такая хорошая идея… Если всё получится, Горигор больше никогда – в этом Миль была уверена – никогда не встанет у неё на пути. И замуж так скоропалительно выходить ей не придётся.

Она легко развернулась, чтобы вернуться на своё место… И замерла от резкой боли в животе. Это было так неожиданно, что она глухо вскрикнула. И застыла на месте, беспомощно ловя взгляды. Мужчины… одни мужчины вокруг.

Ксанд угрожающе воздвигся из кресла, но все Визы бездействовали. Гор, прервавшись на полуслове, вопросительно смотрел снизу вверх на ставшего вдруг очень страшным хозяина дома.

Первыми подоспели правильно оценившие ситуацию целители. Отпихнув охрану, сразу несколько их просочилось из толпы и, присоединившись к тем двоим, что уже находились

рядом с девочкой, полностью перекрыли доступ к ней. Ни дядя, ни сам Ксанд допущены не были.

Каждое движение причиняло ей острую боль, поэтому она не шевелилась. И полностью доверилась сильным тёплым рукам, осторожно уложившим её на что-то мягкое, укутавшим мало что не с головой… Потом её плавно понесли по знакомым коридорам и покоям, пока она не оказалась в своей постели, где её напоили чем-то и посоветовали уснуть… А чтобы она не нервничала напрасно, с ней оставили женщину-целительницу, удалив всех мужчин. Её доброе лицо и было тем последним, что Миль видела, засыпая…

Растерянным Ксанду и Юрию пришлось объяснять гостям и членам клана, что всё в порядке, причин для беспокойства нет. Бал продолжался. Гостям предложили либо присоединиться, либо отдохнуть с дороги – если, конечно, их дела здесь не закончены и они не хотят вернуться восвояси.

Гор, который далеко не был удовлетворён переговорами, решил, разумеется, остаться.

Его свита, напутствованная должным образом, растворилась среди танцующих, а сам он составил компанию старшему Владару – младший под шумок сумел улизнуть.

– Женщины… – ворчал Гор, посасывая через соломинку коктейль. – Вечно у них заморочки… Сколько живу – столько радуюсь, что я мужик…

Ксанд усмехнулся. В чём-в чём, а в этом вопросе он мог только присоединиться.

Само собой, Миль поняла, что случилось, ведь она снимала подобный приступ боли ещё в школе, у одноклассницы. Но у той боль была вовсе не такая… хотя точно в том же месте. А тут – …!!! Ничего подобного Миль просто не ожидала. И что – теперь так будет каждый месяц?! Плюс к тому болят её небольшие тугие грудки – их вообще не задень, всегда отвечают болью, особенно болезненны стали соски, пришлось заказать специальный бюстгальтер с резервом места, чтобы сосков вообще ничто не касалось, даже бельё.

Заметив, что девочка не спит, дежурившая целительница велела ей полежать неподвижно, а сама принялась водить над закутанным в одеяло худеньким тельцем обеими руками, словно ощупывая что-то в воздухе… Миль не возражала. Пусть сканирует.

Осмотр целительницу успокоил, и она разрешила пациентке встать. Против ожиданий, движения боли уже не причиняли. Неприятных ощущений вообще больше не было…

Целительница с довольной улыбкой проследила за сменой выражений на лице девочки:

– Ну как? Жалобы и пожелания есть?

" Да – чтобы этого кошмара больше никогда не было!» – от души возжелала Миль.

Женщина усмехнулась:

– Совсем избавить тебя от месячных, извини, нельзя, иначе ты не станешь женщиной, а будешь пустышкой. Но таких диких болей, как вчера, у тебя не будет отныне и впредь, это я гарантирую. Хорошо, кстати, что мы застали первые проявления – и тут же взяли их под контроль. Скажи-ка, а у твоей мамы всё было так же мучительно?

" Не знаю. Мне было всего четыре и я не обращала внимания на такие детали. Мама всегда выглядела… достойно.»

Целительница осознала невольную бестактность и принялась извиняться, но Миль прервала извинения взмахом руки. Напоминание о маминой смерти её совершенно не задело, лишь вызвало лёгкую тень печали на душе.

– Тогда пойдём со мной, я расскажу тебе немало интересного…

Лекция была короткой, но познавательной. Ничего не поделаешь, против природы не попрёшь… Слушая наставницу, Миль невольно посочувствовала обычным женщинам, у которых не было такой возможности свести свои неприятные эффекты в минимуму, как у вед. Да и средств гигиены, кроме примитивной марли с ватой, у советских женщин не было практически никаких… Любая веда в данной ситуации оказывалась в выигрыше – хотя бы в умении заставить своё тело управляться с процессом за пару-тройку дней, а то и менее. Миль этому ещё предстоит научиться. Но бал ей в этот раз придётся пропустить.

" Э, нет! Только не этот бал! " – как наставница ни спорила, а пришлось ей уступить.

– Ну, раз ты так любишь балы… – целительница развела руками. – Но не вздумай прыгать, бегать, и не больше одного-двух медленных – я подчёркиваю – танцев.

Миль усмехнулась. Это она-то – любительница балов. И пообещала вести себя смирно.

Целительница посмотрела с сомнением.

– Я всё-таки буду рядом! – предупредила она.

Да уж будьте, пожалуйста, поклонилась Миль. Мне и нужен-то всего один разговор.

Танцы были назначены, как обычно, на вечер. А делегации родичей ей пришлось принимать весь день. Первыми явились, разумеется, оба Владара – со Списком. Рукой Ксанда в нём были сделаны все возможные поправки и удаления, Миль оставалось только одобрить его работу. Стараясь выглядеть естественно заинтересованной, она пробежала глазами оставшиеся имена, где знакомых было – раз-два и обчёлся. Ксанд со своей обычной наблюдательностью ей не особенно поверил, но убедил себя, что это из-за недомогания у девочки такой вид, будто ей всё пофигу, напомнил, что она всё ещё может отказаться, и ушёл по делам.

Юрий же привычно протянул болевшую ладонь – Миль с жалостью приняла его боль. Показалось ли или действительно сегодня исцеление далось странно легко – просто влёт? Но повеселевший дядька завладел одной из подушек, взгромоздился на постель у Миль в ногах и до полудня вежливо отшивал делегатов вместо неё, (надо было видеть их огорошенные лица, когда они, рассчитывая на приватную беседу, обнаруживали такую подставу), развлекал племяшку песнями и анекдотами, а затем и вовсе объявил тихий час и запретил посещения до самого бала. И не ушёл, а так и остался лежать, прикрыв лицо ладонью в перчатке… Спал он или нет – Миль просто разглядывала его руку, прикидывала варианты и повороты развития событий и давала себе обещания, что уж с сегодняшнего бала кое-кто без подарка ни за что не уедет… И молила всех своих предков уговорить судьбу быть к ней снисходительной – хотя бы сегодня…

Часы пробили шесть. Юрий потянулся, сел, потёр лицо руками. В дверь постучали, а затем она приоткрылась и впустила знакомую целительницу.

– Вам, молодой человек, пора оставить нас. Если госпожа хиз-Владар не раздумала идти на бал – нет?… тогда надо бы встать, умыться, одеться и прочая, прочая, прочая…

Целительница, подталкивая в спину, выпроводила Юрия, и, прежде чем позволить девочке встать, внимательно её просканировала, не нашла причин отменить разрешение и принялась помогать и наставлять… Миль терпеливо слушала и кивала, опять соглашаясь не бегать, не прыгать, не делать резких движений… А когда настал черёд выбирать платье, остановила выбор на стареньком бархатном платьице – том самом, бабулиной работы: вдруг подумалось, что сегодня ей может понадобиться вся возможная поддержка, пусть и чисто моральная… Платье приятно скользнуло по коже и ласково облегло тело, прикрыв ноги до самых туфелек, блеснула на плече нашивка с исправно работающим золотым плетением. Миль довольно оглядела себя в зеркале и повернулась к целительнице.

Удивлённая целительница комментировать не стала – не её это было дело. С причёской Миль решила тоже не мудрить и просто заплела косу. Правда, ради праздника – чтобы Ксанд не краснел перед гостями – вплела в неё длинную нить мелкого жемчуга и уложила на затылке узлом. Как делала это бабушка…

Узел сразу утяжелил голову, движения приобрели плавность и величавость, осанка стала горделивой. Целительница довольно кивнула – в таком виде особо не поскачешь – открыла массивную дверь, пропуская девочку вперёд и пристроилась позади, то ли эскорт, то ли охрана…

Что ж, Миль не возражала. Всё равно кто-нибудь станет её опекать. Одной целительницей больше…

Брошенный небрежной рукой, забытый Список женихов сиротливо белел в тёмном углу под кроватью…

В зале вовсю танцевали, так что они вошли незаметно, Миль даже в кресле удалось возникнуть неожиданно: вот кресло пустовало, а вот оно уже занято – но только не для охраны, разумеется. Делегация Горигора во главе с ним самим располагалась сегодня несколько поодаль от подиума, ненавязчиво отделённого от толпы вроде бы ничем, кроме развлечений, и не занимающейся охраной. Делегаты даже танцевали и пользовались определённым успехом у дам клана Владаров… Горигор сидел в одиночестве и тянул что-то из бокала.

Ксанд, который как будто и глазом не повёл на кресло внучки, вдруг сказал негромко:

– Рад приветствовать. Как самочувствие?

Миль кивнула: «Спасибо, сносно.» О Списке он и не заикнулся, значит, времени у неё пока достаточно. Балы бывают длинными, не день и не два…

Ксанд кивнул в ответ. Юрий наклонился и со своего места сделал ей ручкой. Он блаженствовал, хотя бы потому, что ни одна молодая дама не смела приглашать его сегодня на танец – более того: они даже глазок ему не строили!

Однако долго так продолжаться не могло. Гор высосал достаточно, и скоро явно решится на какие-то действия… Вон глазами-то как прожигает…

Миль оставила кресло, подошла к дяде и сделала реверанс. Оркестр тотчас сменил ритм, зная, видимо, что быстрых танцев маленькая хиз-Владар сегодня не танцует.

Юрий не заставил себя упрашивать. Проходя мимо Ксанда, Миль послала ему долгий взгляд, тот понял правильно, насторожился. Незаметный знак охране, на который та никак, казалось, не отреагировала…

Целительница с недовольным лицом подошла поближе к Владару, но тот не соизволил обернуться – значит, следовало оставаться на месте.

Юные наследники Владара танцевали. И внимание зала понемногу сосредоточивалось только на них. Она – маленькая и хрупкая, слегка ещё угловатая, но в танце грациозная и уже женственная, он – высокий и по-мужски красивый и сильный (дамская половина присутствующих глаз не сводила), она – доверчиво полагающаяся на него, он – надёжный и заботливый… Оба – как два лепестка одного пламени, две стороны одной монеты, два крыла одной птицы, противоположности, дополняющие друг друга, как свет и тень, день и ночь… Брат и сестра…

Конечно, Гор не вытерпел.

– Разрешите, Юрий, пригласить вашу даму? – Гор не сомневался в результате, Миль по этикету не имела права ему отказывать. Но она ответила, вывесив надпись прямо перед Гором:

" Я не могу танцевать с тем, кому не доверяю. Да и бабушка моя этого бы не одобрила.»

И он купился! Потрогал висевшую в воздухе надпись, посмотрел с любопытством на свой палец и спросил:

– Ты не доверяешь своему родному деду, девочка? Я всё-таки твой родной дед.

" Бабушка считала вас мёртвым. Иначе получается, что вы её предали. Как же я могу доверять предавшему?»

Гор потемнел лицом и с угрозой проскрежетал:

– По крайней мере, меня она не проклинала, как того, кому ты доверяешь! – Что интересно, Виза на такое не среагировала.

Миль, всё ещё державшаяся за ладонь дяди – ту, что в перчатке, написала:

" Это давно уже только ожог, и он заживает! Юрий, покажи!»

Юрий, недоумевая, нехотя подчинился, расстегнул перчатку… и поражённо уставился на свою ладонь: ожог, и правда, затягивался на глазах. Люди вокруг придвинулись к нему, пытаясь рассмотреть, что там у него…

Гор вдруг шагнул вперёд и схватил младшего Владара за руку, вглядываясь в его ладонь: материнские проклятия просто так не проходят! А выполнить его условия – непросто, ой как непросто…

Миль улыбнулась уголком рта: у неё получилось! И даже насилия применять не пришлось.

А Гор тем временем заорал и затряс в воздухе кистью руки. Люди отшатнулись, свита, наоборот, кинулась к своему правителю, Визы на них предупреждающе затлели…

– Что это?! – орал Гор. – Что ты со мной сделала?!! Маленькая ведьма!!

Миль стояла неподвижно, а над ней, огромные и пламенеющие, развернулись буквы, в наступившей тишине бесплотный, но отчётливый женский голос (Владар вздрогнул и резко побелел) зачитывал их с мукой и словно бы доносясь издалека:

" Мильгаррад-хиз-Аххар-хиз-Грай-хиз-Владар, полноправная объявленная наследница своей бабки, Марийсы-хиз-Аххар-хиз-Грай-хиз-Владар, вступает в свои права, чтобы унаследовать по праву всё, завещанное ей с любовью. И сим заявляю, что Марийса ошиблась: её проклятие предназначено истинному предателю и сегодня оно его настигло! Ты, Горигор-хиз-Грай, предавший однажды и предающий вновь, отныне не сможешь забыть о своём предательстве, эти раны останутся у тебя на всю жизнь незаживающими до тех пор, пока ты не научишься благодарности, любви, добру, чести и верности. Проклятие наложено на тебя по праву и никто да не снимет его с тебя. С каждым твоим бесчестным поступком раны твои будут расти. Даже если ты отрубишь свою руку по плечо. Даже если ты от них погибнешь. Да будет так.»

Надпись пламенела в воздухе, огромные её буквы подавляли… Горигор взвыл, осознав масштаб постигшей его катастрофы.

Юрий подал ему свою старую перчатку:

– Подарить? На первое время сгодится.

Но Гор подарка не принял, швырнул перчатку в лицо Юрию – и промазал: тот легко, с улыбкой, увернулся.

А Миль быстро нагнулась, подняла и крепко сжала, комкая: нельзя быть таким беспечным и разбрасываться материалом. Как раз перед каникулами они проходили наведение порчи… В её руках перчатка зашевелилась, распадаясь на кусочки… которые Миль бросила прямо на пол – и отряхнула руки, наблюдая, как пол принимает в себя остатки: Дом окончательно признал её как Хозяйку.

Гор тоже пронаблюдал это и прошипел, пока ему перевязывали ладонь:

– Ведьма!

Миль в ответ мило улыбнулась, сделала ему книксен и, повернувшись спиной, покинула зал.

Она больше не собиралась спорить с судьбой. Ведьма так ведьма.

…В её спальне, где-то под кроватью, рассыпался пылью злосчастный Список…

13 октября 2011года.

Вне игры

 
Сквозь путаницу дней ломлюсь вперёд упрямо,
но, чуя за спиной родимое тепло,
миную на пути все рытвины и ямы:
открыта дверь моя – и мне идти светло.
Казалось – я всегда смогу туда вернуться,
но, словно книжный том, сквозняк захлопнул дверь.
И я совсем одна. И страшно обернуться.
И холодно спине: я крайняя теперь.
Как ёжится душа – испуганный подросток!
Сбивая ноги в кровь, я убегаю в ночь… —
Но выпадаю вновь на тот же перекрёсток:
пора уже решать, и некому помочь.
Да, этот выбор – мой, плохой или хороший.
Ну, хочешь – кости брось… А в спину мне сквозит:
– Не бойся, я с тобой. Уж я тебя – не брошу…
Чего ты так дрожишь? – Используй реквизит.
Всё зная наперёд – какой же это выбор…
Да хоть глаза закрой – а всё предрешено:
зелёные глаза. Наследственности глыба.
Родимое клеймо – родимое пятно…
Мне станет скоро мил нарядец твой неброский.
Я молча соглашусь: а может, повезло?
 
 
…И чёрное крыло уютно, по-отцовски,
укутало меня. И стало так тепло…
 

Завалившись на кровать, Юрий бренчал на гитаре. Нет, ноги он, конечно, свесил, чтобы не пачкать постель. Стало быть, как он считал, криминала никакого – ну, примнёт он немного покрывало, подумаешь. Ну и что? На то и кровать, чтобы человеку было удобно жить, как ему хочется. Почему в своём доме надо вести себя как-то так, а не иначе?

Но Миль, застав его на «лежбище», непременно начинала «ворчать» и швыряться разными предметами, не всегда мягкими. Поэтому Юрий предпочитал не нарываться. Тем более, что он прекрасно понимал, что причиной её плохому настроению вовсе не примятая постель, которую Дом непременно поправит, стоит с неё встать. Девочка переживает за него, непутёвого своего дядьку. Завтра Игра, отговоры ни к чему не привели, убеждения не подействовали. Вот и снимает племянница стресс, как умеет. И это ещё она по-божески буйствует, в руках себя держит…

Ладно бы это первая его Игра, так ведь нет же. Но девчонка нервничает… И Юрий её, в общем-то, даже понимает. Слишком много девочка потеряла за свои неполные семнадцать годочков. Слишком многих, если точнее… Только и остались – он, Юрий, да его отец, девочке – двоюродный, почти родной, дед.

Не считать же роднёй Горигора… Проклятого Грая, как зовут его за глаза собственные подданные…

Да, как ни странно, Гор получил-таки трон. Одарённая наследница у него имелась, пусть и не под его опекой – и свидетели тому были. Люди мотивировали свой выбор тем, что Проклятый по определению не сможет быть подлецом и они, таким образом, получат лучшего правителя в истории… Как хохотал Ксанд, узрев в зеркале лицо Горигора, узнавшего результат выборов! На недоумение внучки и сына он ответил:

– Даже самый лучший и честнейший правитель оказывается время от времени перед дилеммой: совершить то, чего требует его совесть или то, чего требует благо подданных, – и, покосившись на Миль, добавил: – Если Гор не совсем дурак, он откажется от трона.

И все трое внимательно следили за тем, как мнётся на глазах сотен людей Горигор-хиз-Грай, разрываясь между жаждой власти и желанием жить. Какое-то время Ксанд даже думал, что ошибся, что Гор устоит перед соблазном и не переоценит своих сил и способностей… Но Ксанд слишком редко ошибался в таких вопросах.

– Стало быть, – констатировал он, наблюдая коронацию, – ты у нас теперь практически Мёртвый Грай… Или Жадный Грай… Или Глупый Грай – что было бы точнее всего…

В том, что каждый из этих эпитетов верен, Миль, как и все изменённые, могла убедиться в течение следующих пяти с лишним лет: Проклятый Грай всё реже появлялся на публике, а если и появлялся, то со свитой целителей и в неизменной кожаной куртке – даже в летнюю жару… Кожа почему-то лучше всего прочего помогала переносить боль Проклятья… Которое прогрессивно увеличивало площадь ожога. Сперва это была перчатка. Которая вскоре стала высокой, до локтя… А потом и до плеча… В последнее время Гор везде являлся свету только в куртке с высоким воротником. И выглядел он при этих выходах – … Очень бледно, скажем так. Ни один обычный человек не протянул бы столько времени с такими ожогами…

– Мда… – протянул как-то за завтраком Юрий, наблюдая в зеркале измученное лицо Горигора. – Я почти готов ему посочувствовать…

Миль смотрела на мучения Гора совершенно спокойно. Даже не переставая наслаждаться свежим чаем. Когда У НЕЁ появлялись подобные сомнения, она вспоминала, как умирала бабушка… Как загибалась она сама – в грязном подвале с крысами… И все сомнения тут же отступали.

– Честно, мне его почти жаль, – взглянув на неё, повторил Юрий.

" А мне – нет, " – твёрдо ответила она. Неспешно допила чай, аккуратно поставила чашку, встала, и, изящно поклонившись родственникам, покинула столовую.

Юрий обратил взор к отцу. Ксанд развёл руками:

– Никогда не обижай женщину, сынок. Особенно, если она – ведьма.

И задумчиво проводил взглядом фигурку уходящей. Совсем неплохая фигурка…

Только очень … как бы это поточнее… небольшая она. Мелкая какая-то, что ли…

Вот ведь странно: почти восемнадцать девчонке, а выглядит всё подростком. В кого только? Все в семье – высокие, ну, более или менее, даже по линии её отца… разве что бабка по отцу не так чтоб рослая была. Может, в неё?

Одна надежда, что ещё подрастёт…

С того самого дня, как прокляла Грая, Миль больше не ходила на балы. И Совет ничего не мог поделать: Список был не просто бумажкой – а являлся Контрактом. Миль, хотя и по наитию, поступала совершенно правильно, вычёркивая из него имена: последнее из оставшихся в Списке стало бы именем Жениха, достаточно было лишь добровольно и без принуждения поставить под ним обе подписи – и брак становился реальностью. Но Список растаял, значит, согласия Невесты на брак больше не было. Совет остался с большим носом… В свете её близившегося совершеннолетия клан рисковал потерять девочку вообще: реши она, что желает самостоятельности – так и будет, никто не вправе возразить. Уйдёт в мир, станет жить по законам людей. Захочет выйти замуж за нормального человека – и выйдет. И тогда бабка надвое сказала, будут ли её дети одарёнными… Крепко подгадил клану тот вынужденный брак. Даже не состоявшийся. Ну – за что боролись…

Так что Миль появлялась в начале любого бала вместе с дедом и дядей, делала общий поклон, после чего разворачивалась и уходила. И никто уже не трындел ей про обязанности хозяйки бала. Считали за лучшее не травить девочке душу: как она ни храбрись, а нельзя быть очень довольной собою, навесив на пусть и самого большого негодяя даже абсолютно точно заслуженное им проклятие – если только ты не точно такой же негодяй, конечно. Марийса, например, прокляв сына, этого не перенесла…

Да и Миль, взгоромоздив на себя этакую вину, лишь на людях несла её совершенно невозмутимо – а в своих покоях поставила такую блокаду от любого подсматривания, что даже нимало нелюбопытных големов, занимавшихся уборкой в коридоре, от её дверей и стен натурально отшвыривало…

Нет, если она о чём и сожалела – то лишь о том, что никто не предупредил её заранее о реактивных свойствах любого проклятия: чем оно, проклятие, мощнее – тем больней бьёт отдачей… Особенно, если проклинаешь родного человека… Правда, знание этого закона

не спасло бы Гора от наказания, но хоть дало бы Миль возможность защититься… А так ей пришлось постигать способы защиты постфактум и ускоренным курсом. Спасибо ещё, основную часть отдачи приняла на себя Марийса… А остаточные явления в виде кошмаров по ночам да некоторых угрызений совести днём Миль научилась переносить довольно легко – тем более, что со временем они сходили на нет. Основным же средством лечения больной совести был старый бабулин постулат: «Умей отделять свои грехи от чужих – научись прощать себя – и живи дальше.»

Да это всё казалось ей теперь таким далёким и неважным по сравнению с предстоящей Игрой, в которой Юрий твёрдо вознамерился принять участие. Говорят, Игра затягивала.

Правила предписывали принять в ней участие каждому совершеннолетнему и закончившему обучение Изменённому мужского пола не меньше трёх раз в течение жизни. Если, конечно, он не являлся Главой клана, у тех во время Игры обязанности были иные. Да и обычно они к моменту коронации успевали не по разу принять в Игре участие, а некоторые и попадали на трон благодаря Игре… Женщин участвовать не обязывали – они всего лишь имели на это право. Но зато всякая незамужняя Веда, не участвующая в Игре и не обременённая потомством либо другими обязательствами, взамен участвовала в Лотерее, и призёры Игры могли потребовать её в качестве невесты.

Совет не зря нервничал: Миль твёрдо вознамерилась покинуть юридическое пространство клана и получить всю свободу, на какую могла претендовать. Надоело быть разменной монеткой в чужих… или, как в её случае – да пусть хоть и в родных руках.

Вот только дождётся, когда дядька вернётся с очередной своей забавы…

Миль нисколько не утешало, что эта Игра – уже вторая для Юрия. Она слишком хорошо знала, как любят подшучивать над людьми дядюшка Случай да тётушка Оказия… А уж Изменённые, Веды – были для этой шкодливой парочки излюбленным объектом для издевательств. Если могла с ними произойти какая-нибудь гадость – она непременно происходила.

Игры проводились в три этапа. Первый, общий – в условиях населённого города, и был относительно несложным. Основными требованиями для продвижения на следующий этап было не столько достичь заметных успехов, сколько: первое – не засветиться, второе – уцелеть, и третье – в зачётное время, не используя транспорта с двигателем, добраться до назначенного пункта. Горожан при этом разрешалось морочить как угодно, но – ни один человек не должен был пострадать никаким образом. Вот где игроки отрывались! Образовывая временные союзы и гордо путешествуя в одиночку, устраивая ловушки и уворачиваясь как от милиции, так и от соплеменников, попадая под удары боевых заклинаний и амулетов, используя всё, чему научились в Лицее и от родственников, они стремились донести на другую окраину города собственный жетон – и, по мере сил, лишить такой возможности соперников. Разумное ограничение запрещало применять любое оружие и убивать друг друга. Но никто не мог запретить неудачнику погибнуть случайно, от собственной глупости или неуклюжести…

За каждым шагом игроков будет следить множество глаз – зеркала позволяли видеть любой нюанс Игры, делались ставки. Ксанда не было дома уже с утра – как и другие Главы кланов, он являлся судьёй, и занимался подготовкой города к Игре. Завтра, с рассветом, Юрий будет стоять на окраине вместе со всеми желающими принять участие в Игре… А Миль останется… ну, не совсем уж одна – в доме полно народу и достаточно зеркал, хочешь, следи за Игрой у себя в покоях, хочешь – в тёплой дружеской компании под чаёк… вот именно: алкоголя изменённые не употребляли. Нет, не из принципа, а просто ни пиво, ни другие спиртосодержащие жидкости сознания им не туманили и удовольствия не доставляли, так – пойло и пойло. Их сообщество производило кое-что получше, и безо всякой абстиненции, неизбежной после надираловки. Зелья сразу после приёма приводили сначала к усилению Дара, а затем, довольно скоро, к ослаблению оного – и сопровождалось всё это взлётом и падением эйфории… Ничего не напоминает? Правильно, картина взрывной инициации, только в малом масштабе. Последующая слабость в сочетании с плохим настроением сделала бы приём эйфориака нежелательным – но эффект был нестоек и быстро проходил. Поэтому у зелья имелись свои поклонники. Другой состав выпускался в виде курительных смесей, с более длительным, но менее выраженным действием, так, лёгкое приятное головокружение в сочетании с яркими видениями – без отрыва от реальности… Но эти смеси портили лёгкие ничуть не хуже табака, а стоили дорого ввиду сложности производства, и основные компоненты целители предпочитали беречь для лечения особо сложных случаев, а не для баловства… Различались оба вида продукции дозировкой активного вещества, составами добавок и особыми авторскими примочками в рецептах, придающими конечному продукту очень разные свойства, от запаха и послевкусия до длительности воздействия на организм…

В общем, во время Игры атмосфера в большой гостиной оставалась чистой, но накалённой, надо было следить за ставками, а ситуация в игровой зоне менялась порой очень быстро.

Миль даже при своей нелюбви к сборищам сидела в кресле среди возбуждённо галдящих сородичей, стиснув кулачки. Зеркала здесь наличествовали в большом количестве, по всем стенам, да и у каждого в кармане обязательно водилось маленькое зеркальце, но сейчас все столпились перед огромным, во всю стену, заслуженным старинным стеклом в золочёной узорной раме: там, за стеклянной поверхностью – казалось, протяни руку и дотронешься – в предрассветных сумерках игроки по очереди подходили и получали из рук судьи жетон на цепочке – пока ещё гладкую пластинку. Вот и Юрий вешает на шею свой жетон, тот коротко вспыхивает, становясь именным, и угасает: имя игрока теперь словно всегда там было выгравировано.

Получившие жетон отходят в сторонку, где новички позёвывают, нервно переминаются, поглядывая друг на друга с любопытством и вызовом, а ветераны стоят, спокойно глядя на горизонт. День занимался как по заказу – не подумайте плохого, для Игры никаких воздействий на климат не допускалось: напротив, зрителям и хотелось бы, чтобы условия были как можно жёстче, да правилами принимались лишь естественные проявления погоды…

Едва светило обозначает своё присутствие, игроки молча начинают движение к ещё спящему городу. Ни тебе стартового выстрела, ни наставлений, ни торжественных речей… Всем всё известно. Кто-то устремляется бегом, кто-то просто идёт, вроде и не торопясь.

Вот пустеет щетинящийся прошлогодней травой пустырь, пересечённый асфальтированным шоссе, и судья тоже оправляется в путь, к домикам окраины.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю