Текст книги "Он и его кот (СИ)"
Автор книги: Kaoru13th
сообщить о нарушении
Текущая страница: 31 (всего у книги 33 страниц)
Томас решил выпить кофе – обычно это настраивало на рабочий лад. Особенно в такое время, как «не-до-полдень».
Томас вышел с кружкой в руке в коридор, чтобы немного проветриться, потом вдруг подумал, вошёл в лифт, спустился на самый первый этаж и вышел из здания. В самом деле – разве кто-то говорил о том, что на улице нельзя пить кофе, приготовленный в офисе? Никто. Поэтому прогулявшись по площади у здания, Том сел на скамейку неподалёку от маленького фонтана и достал телефон. Это было естественно, без этого он уже точно бы не вернулся к работе.
Он стукнул пальцем в строчку «дом» и приложил телефон к уху, слушая протяжные гудки.
– Да, – донеслось из трубки после краткого шуршания.
– Альфа, – позвал Том.
– Что?.. Том, что-то случилось?
Томас вздохнул воздуха, но снова выдохнул, чуть улыбнувшись.
– Просто услышать тебя хотел, – тихо проговорил он.
– Занимательно, – вполне оценил Хэмсворт.
– Извини, что позвонил, – принялся оправдываться лис.
– Да нет, как раз наоборот. Рад, что ты вспомнил обо мне. О том, что мне можно звонить. Хотел услышать – услышал?
– Да, если ты занят…
– Конечно, занят, но это – для других.
Том хмыкнул в трубку, слегка смущаясь неоднозначности слов оцелота.
– Ты сегодня раньше, чем бывало, – заметил Крис.
– Я не выдержал, – тут же выдал Том.
– Это к тому было твоё «альфа»?..
– Наверное, – неопределённо произнёс Том. – Я хотел спросить.
– Да?
– Нет… Я всего лишь кофе пью здесь… – сбился Том. – Потом.
– Скажи сейчас, – попросил не слишком эмоциональным тоном Хэмсворт.
Том подышал носом, принимая решение.
– Почему мы теперь не рифмуемся? – спросил он.
– Ты имеешь в виду?.. – не до конца понял Крис.
– Раньше мы рифмовались, когда говорили, – добавил Том. – То есть, не важно. Я не знаю, что именно хотел этим сказать и почему именно сейчас. Выкинь этого из головы! Я должен идти обратно в офис со своим кофе. У меня работы много. Я… извини, что отвлёк от дел.
– Это, типа, как про носки в рубчик? – игнорируя всё-всё, сказанное лисом, переспросил Крис.
– Да, – овечкой бякнул Том, впадая в тонкую и нечаянную нирвану взаимопонимания со своим самцом.
– Я перестал любить носки в рубчик: поэтому я не говорю о них.
– Первое правило клуба носков в рубчик… – чуть заикнувшись на самом начале фразы, произнёс Том боязливо.
–…не говорить о носках в рубчик, – закончил за него Крис. – Не волнуйся насчёт этого, лис. Всё, что нам нужно – любовь.
– Любовь – это всё, что нам нужно, – едва слышно отозвался довольный Том, перефразировав, как и Хэмсворт, строчку из песни Битлз. – Я… Я нашёл наши старые фотографии, – сообщил он осторожно. – Хочешь, вечером посмотрим?
– Посмо-отрим, – ответил Крис. – Знаешь, что… – задумчиво произнёс вдруг Хэмсворт.
– Уже хочу знать.
– Освободи дней пять от работы.
Хиддлстон удивлённо поморщил лицо в непонимании, думая о том, что услышал.
– Томас?
– Пять?
– Или неделю.
– Я… попробую, – пробормотал он. – Не рано для чего-то такого?..
– Это планы на далёкое будущее, То… сучка. Моя сучка. Даже не одёрнешь меня?
– Э… Не говори так, Крис, перестань, – перечислил свои обычные давнишние претензии Хиддлстон как имена оленей Санты.
– Наконец-то сучке нравится, что её зовут так, как зовут, – себе под нос пробубнил Крис. – Но ладно, пока ладно.
– Мне бы идти…
– Ещё одно: мне нужно тебе кое-что сказать.
– Что?
– Дома.
– Ты уходишь от меня?.. – сорвалось с языка Хиддлстона.
– Надо бы, но нет.
– Надо?
Крис заикнулся было, чтобы ответить, но промолчал.
– Мы вернём рифму, – сказал он.
– Назови меня…
– Сучка.
Томас закрыл глаза, утыкаясь в край кофейной кружки лбом.
– Люблю тебя, кот, – шепнул он. – До встречи вечером.
– Пока.
Хиддлстон взглянул на поверхность экрана. Неподалёку тихо-текуче журчал фонтан.
Было во всём этом лёгкое ощущение серого налёта, ощущение отсутствия первозданной свежести. Что-то медленно, ноюще, с запоздалым уколом обезболивающего срасталось внутри, какая-то невидимая хрупкая косточка. Тело изнывало от неловкого окостенения, просило новизны, избавления… но определённо было живо, раз всё это чувствовало.
Хотелось верить. Во всё, во что угодно.
Однажды квадрат больничного окна расширится до всей вселенной. Это неизбежно. Ведь как он говорит это: сучка. Как сладко он опять это говорит!
====== 93. Подруженька. ======
– Ну что, рассказать тебе то, что ты так жаждешь от меня узнать? – спросил, усмехаясь Хиддлстон.
– Я тебя из дома не выпущу, пока не расскажешь, – наполняя свой бокал, веско ответил Роберт Дауни. – Но сперва объясни-ка мне вот это, – он взял со стола книгу, перехватывая поудобнее, и кинул её Тому на диван. – Я когда увидел, решил, что у меня галлюцинации, а когда перевернул, то подумал, что кто-то украл твою личность.
– Ну что сказать… – улыбаясь, проговорил Том. – Личность мою никто не трогал, кроме тех случаев, о которых ты знаешь. Да, это моих рук дело. Разве так удивительно?
Роберт хмыкнул, огибая стол, подходя к дивану и усаживаясь рядом с Томом.
– Удивительно то, что я купил это, начал читать… и очнулся только на второй истории, – сказал он. – Вот уж не предполагал, что когда-нибудь такое увижу. Я бы ещё понял, если бы книга называлась как-то вроде «Тайм-менеджмент для деловых лисиц», но, извини, сборник сказок? Ганс Христиан Хиддлстон. Так тебя теперь называть?
– Называй, как хочешь, – благосклонно позволил Ганс Христиан. – Я давно уже разучился влиять на то, как ты меня называешь.
– Нет, ты мне всё-таки объясни: как так получилось, что сердитый лис в костюме ударился в описание приключений драконов с принцессами?
– Сердитый лис в костюме – это ты, – заметил Том. – А я просто в костюме.
– Допустим, что так. Но всё-таки?
Томас вздохнул.
– У меня трое детей. Тебе нужны ещё какие-то объяснения?.. Я долгое время не мог понять, что такое дети и как с ними следует общаться. Они как маленькие инопланетяне, прибывшие с исследовательской миссией, и, в случае чего, способные начать вооружённый конфликт. Мне нужно было понять, как найти с ними общий язык, потому что иначе мы не смогли бы сосуществовать.
– Ух ты, какие глубокие мотивы, – оценил Роб. – И что же, это твой детско-всеобщий учебник?
– В каком-то смысле да, – Том отпил чая из чашки, которую держал в руках. – Мне постоянно, в режиме нон-стоп приходится что-то объяснять, рассказывать, растолковывать. Ты берёшь в руки банан, начинаешь его чистить и тут прилетает: папа, почему ты чистишь банан так, а не иначе? А как правильно его чистить? А где у банана верх, где низ, почему он жёлтый, почему он длинный, почему яблоко круглое, почему апельсин кислый… И это ещё ерунда… Так что, по правде говоря, я не собирался писать никаких сказок, но когда ребёнок выстреливает своим «почему у меня есть пупок», ты глубоко вздыхаешь и думаешь: отмахнуться или прямо сейчас с места в карьер рассказать ему всё на свете? – Том помолчал. – Бывает, что я и отмахиваюсь, но, если есть хоть мизерная возможность задержаться в этом моменте и поговорить, я стараюсь говорить. Отсюда растут ноги у всех этих историй. Ты сам погляди: почему деревья растут вверх, почему птицы летают, почему люди друг друга любят или не любят, почему лужи мокрые, кто такие драконы, почему часы идут в одну сторону и так далее.
– Ты философ среди пятилеток, – с уважением в голосе произнёс Роберт, кивая. – Я так сильно в своё время не заморачивался.
– А я наоборот, – потирая чайную чашку, вздохнул Том. – Ожил.
– А был мёртв?
– Мгм, – согласился Том.
– Понятно, – искоса поглядывая на него, констатировал Дауни. – В другой раз, как начнёшь философствовать – зови меня. Я бы это послушал.
– Это обычно случается, когда мы куда-то опаздываем и я очень нервно пытаюсь завязать Алисе шнурки......и вдруг получается лекция на тему лёгкой промышленности, – копаясь в воспоминаниях, сказал Том.
– Значит, я рад за тебя, – проговорил Роб. – Что ты обрёл себя.
– Точно, – с довольным видом отпив чаю, сообщил Том.
– Ладно, про книжку я понял.
– Книжки, – поправил Том. – Их вообще три. Две со историями и ещё сборник размышлений на тему – но ту мы чисто сами для себя напечатали, так, пару штук.
– Мы – это ты и…
– Крис. Это вообще была его идея – он мой главный редактор, он и тот, кто велел мне начать записывать мои бредни.
– Вот тут мы плавно подходим ко второй волнующей меня теме, – постановил Роберт. – Скажи мне, не сочти за труд, какого чёрта?
– В смысле? – не понял Том.
– Всё ты понимаешь, – криво улыбнулся Дауни. – Когда мы с тобой в прошлый раз что-то пили у меня дома, ты ломал руки в красивых жестах отчаяния, беспрестанно сетуя на неразрешимость ситуации, в которой тебя не хотят.
– Что… я делал? – удивлённо переспросил Том. – Я ничего не ломал…
– Ну. Может, не ломал. Но всё остальное имело место быть, – напомнил Роб. – В итоге, как я понял, вы передумали что-то менять, он остался деревенщиной… тысяча извинений! Остался альфой и вы снова Бонни и Клайд.
– Нет, – отмахнулся Том. – Всё было не так! Там столько всего было, что…
– Но он альфа.
– Нет.
– Как нет? – нахмурил брови Роберт. – Я сам чуял!
– Ну да, – согласился Том. – Но не так всё просто.
– Чтоб у вас с ним – да было просто? Не смеши мой галстук.
– У меня не хватит остроумия на твой галстук, – признался Томас.
– Ну ладно, – опираясь локтем на спинку дивана, подсел поближе Роб. – Давай, как подружке: как у вас всё было? Прям всё-всё. Я, стерва, любопытная.
– Действительно хочешь знать? – колеблясь, спросил Том.
– Больше всего на свете.
– Ох… Когда он захотел стать омегой, я согласился и он перешёл на таблеточную диету…
– Угу, помню такое.
– …после чего я одурел, решил, что у нас нет будущего и ушёл, потом вернулся обратно.
– А он?
– Он сердился, но домой пустил из-за детей… и за моё отчаянное красноречие.
– И ты?
– Я вернулся, и он тогда взял и бросил свою затею с таблетками.
– А она?
– Кто?..
– Затея.
– Затея… закончилась, – пожал плечами Том. – Он психанул и в первую же ночь спустил все колёса в канализацию. И косу свою обкромсал чуть ли не под корень.
– А ты?
– А я молчал, чтоб обратно не выгнали.
– Не выгнали, стало быть?
– Нет, как видишь. Его ещё долго ломало потом: он то извинялся, то пытался быть альфой, то вспыхивал ко мне лютой ненавистью, то снова извинялся, яблоки жрал…
– Яблоки?
– Ну да. Разбудил меня ночью и протягивает яблоко, говорит: хочешь? Так с ним в кровати сидели и ели яблоки.
– А после яблок?
– Спать легли. Он тогда ещё сильно тронутый был и злился на меня.
– Мм. Короче говоря, если отбросить все твои лирические усложнения сюжета, его вылечило время и вы воссоединились.
– Н-нет, – отрицательно качнул головой Том. – Не совсем так.
– Тогда продолжай.
– В общем, когда он отошёл от лекарств, идея его не оставила, – сказал Хиддлстон. – Но он просто заткнулся и не мог придумать никакого выхода.
– Но вы его всё-таки нашли, надо полагать?
– О-о, это была кровавейшая из кровавейших битв… – усмехнулся Том, потирая бровь. – И она растянулась на годы. Это я раньше считал, что любую проблему два умных человека могут решить, стоит им один раз поговорить, а если не решили – стало быть, она вообще не решаема… Сейчас я не так категоричен в этом мнении. Да и теперь я не совсем уверен в том, что некоторые проблемы нужно решать… И что их можно решать до конца… Но это снова философия. На этот раз тридцати-шести-леток. В общем, ты хотел, думаю, услышать только вот что: он сидел со мной рядом, заливал молоком хлопья и между делом брякнул, что он омега… Всё.
– Что?.. – впал в прострацию Роб. – Ты так долго болтал и… к чему это было?
– Он омега, – улыбнулся Том. – Понимаешь?
– Не понимаю.
– А ты постарайся, – подбодрил Хиддлстон. – Он – омега, а я – альфа.
– И всё?
– Да, всё, – сказал Том. – Всё вот так вот незатейливо, а иногда жизни не хватает, чтобы такое понять.
– То есть вы просто решили быть, кем вам хочется, я не понял?..
– Мы просто сказали себе, кто мы есть, – допивая чай, поправил Том. – А не кем нас считает кто-то, кроме нас. Это до дебилизма просто; сложность всегда только в том, что каждому человеку надо понять для себя своё единственное «простое», в то время как именно поиски того, что следует понять, оказываются зверски сложными.
– Вы, стало быть, своё единственное нашли?
– Пока – да, – отозвался Том, поднимаясь, чтобы отнести в кухню свою кружку. – Но кто знает, чего нам в будущем ещё придётся поискать? Я смотрю на мелких и мне становится совершенно отчётливо видно, что в той части истории будет сто тысяч таких вот неразрешимых задачек, каждую из которых надо будет решить. Однако я полон оптимизма.
Роберт расслабился, растекшись по дивану и выдохнул: «Э-эх!..».
– А он? – резко поднимаясь и преследуя Томаса, уходящего в сторону кухни.
– А что «он»? – спросил Том. – С ним всё в порядке. Он и не переставал меня любить.
– Ты его, выходит, переставал?.. – нахмурился Роб.
– Тш-ш, – с хитрым видом прикладывая пальцы к губам, Томас зашипел на него и, пользуясь его замешательством, принялся мыть чашку в раковине.
– Не надо, просто поставь её! – очнулся Роберт.
– Уже вымыл, уже, – со смехом обернулся на него Том, оставляя чистую чашку и закрывая кран.
====== 94. Нос и уши. ======
– Хэмсворт, я вот всё думаю… – пробормотал Том, отматывая кусок нитки с катушки и отрезая его ножницами.
В это время Джеймс шумно скакал где-то за его спиной, производя одни и те же громкие звуковые рулады, а Крис, совершенно не услышав обращённой к нему речи, ушёл на кухню.
– Ла-а! Ло-о! Ла-а! Ло! – громко повторял Джеймс.
– Не кричи, пожалуйста, – обратился к нему Хиддлстон, забыв, что хотел сказать.
– Я не кричу, я пою! – возмутился Джеймс и продолжил: – Ла! Ло!
– А, извини, – понял Том. – Тогда не пой, пожалуйста.
– Но я хочу петь! У меня же есть голос, – резонно сообщил Джеймс.
– У всех есть голос, – заметил Том.
– А вот и нет, – оспорил Джеймс.
– Хорошо, не у всех, – сказал Том, с трудом вдевая нитку в иголку. – Но уже поздно, вечер. Попоёшь завтра.
– М-м! – капризно заныл Джеймс. – Мне сейчас хочется. Можно и вечером петь!
– Если не так громко, то пой, – сдался Том. – Но сперва скажи, что ты собираешься петь.
– Я – не что-то, я – так, – крутясь у дивана, проговорил Джеймс.
– Раз ты решил петь, так надо подобрать репертуар, – серьёзно произнёс Том, пришивая какую-то пуговку.
– Что такое рере… Что это такое?
– Репертуар. Ну-ка повтори: ре-пер-ту-ар. Ре…
– Ре.
– Пе…
– Ре-ре-пе-тар.
– Ну, близко…
– Что это?
– Это набор из нескольких песен.
– Зачем набор? Я хочу все подряд песни петь!
– Разумеется, – одобрил Том. – Но сначала надо текст выучить, ноты и, кстати, научиться петь.
– Зачем? Я ведь и так умею! Послушай: Ла-а!
Том опустил руки с шитьём на коленки, со вздохом посмотрев на Джеймса.
– Умеешь пуговки пришивать?
– Нет!
– А хочешь попробовать?
– Не хочу! Мне иголку трогать нельзя, я же маленький ещё! – выпалил Джеймс, поглядывая то на папку-лиса, то на детскую рубашку: его, кажется, пугала перспектива что-то шить.
Том слегка прищурился.
– Под моим руководством можно. Торжественно разрешаю сегодня трогать иголку!
– Не-ет! – недовольно завопил Джеймс.
– Она не кусается, я хочу, чтобы ты попробовал, – невозмутимо сказал Томас, поднимая шитьё с колен. – Будьте так любезны: займите место на диване.
Джеймс всё ещё стоял и боялся, как последний трус.
– Мистер? – поглядел на него Том, приподняв бровь. – Я вам за это зефирину организую мимо крисова запрета.
Джеймс понуро склонил головушку и пришёл на диван, садясь, куда велел Том.
– Я уже начал, – сообщил папа-лис, подсовывая свои длинные пальцы под руки Джеймса и вкладывая иголку с ниткой в его хватку. – Смотри: бери этой рукой пуговку, пальцем придерживай, а здесь иголку с ниткой. Надо всунуть её в эту дырочку, протолкнуть насквозь, потом перевернуть край – вот она вылезла. Тяни снова. Теперь крест-накрест в дырочку и снова в неё.
– Ай!
– К себе можно рубашку не пришивать. Чуть к ноге не приделал. Ну, это не страшно. Я сам себя, бывает, колю… Да, вот так, сюда, перевернул, вытянул, снова в ткань, снова вытянул. Понял? Теперь надо закончить.
– А как?
– Узелок такой сделаем: подцепляй кусочек, делай петельку, в неё иголку пропускай и вытягивай. Всё. Она закрепилась. Ножницы бери, вот тут режь… Готово. Починено. Рубашка вновь полноценна.
– На, – отдавая иголку Тому, торжественно проговорил Джеймс.
– Теперь ты умеешь пришивать пуговки, – возвращая иголку в катушку ниток и откладывая, сказал Томас. – Что, страшно было?
– Да нет, даже не трудно, – признался сын, равнодушно пожав плечами.
– Одну пришить – не трудно, это точно, – согласился Том. – А сошьёшь мне новый костюм на работу? А то старый надоел.
– Я не умею весь костюм… Ты чего пап? – улыбнулся Джеймс, не понимая, почему отец не втыкает в такую очевидную вещь.
– Даже я подвис, – выходя с книжкой из коридора со стороны кухни, сказал Хэмсворт, с приоткрытым ртом смотря на Тома. – Если бы я с такими подкатами за тобой ухаживал, мы бы до сих пор дальше первого свидания не продвинулись…
– Не мешайся! – отмахнулся от него Том. – Я пытаюсь провести аналогию.
– Я это редактировать не буду, если ты напишешь. Так и знай, – кусая банан, предупредил Хэмсворт. – Ты у нас слишком уже увлёкся фантазированием на тему альтернативных методов воспитания. Не надо искать аналогию, где её нет. Просто скажи мелкому, что, чтобы петь тоже надо учиться. И что со стороны свой голос не так слышится, потому что уши и рот далеко друг от друга.
И он победоносно дал Джеймсу укусить от своего банана.
– Это правда? – с бананом во рту, промямлил Джеймс. – Про рот и уфы.
– Правда, – тоже жуя банан, подтвердил Крис. – А то развели тут швейную фабрику…
– Хм! Тоже так же влезу, когда ты свои воспитательные меры предпринимать станешь, – тоном угрозы сказал Том, относя нитки на место.
– Ха-ха-ха! – расхохотался Крис, уходя в спальню и почти сразу вновь утыкаясь в свою книжку. – Напугал ежа…
– Ничего смешного! – сердито фыркнул Том себе под нос, но почти сразу улыбнулся. – Вот так, кот-оцелот, – подвёл он итог, встряхнув рубашку, складывая её и смотря на Джеймса. – Пойдём вторгнемся в детскую, – мотивируя это тем, что нужно убрать рубашку в шкаф, сказал Том. – И, кстати, Хэмсворт, я что-то тебе хотел!.. А. Нет. Не важно, – сказал он сам себе, вспомнив, что хотел сказать нечто приятное для оцелота, но теперь передумал.
====== 95. Детальки. ======
– Нам нужен дом, – пробормотал сонно Хиддлстон, валяясь на кровати.
– Нам не нужен. И тебе не нужен, – более активно копошась, поглаживая лисицу и сдержанно лаская, сказал Крис. – Когда слегка не хватает места лучше, чем когда больше, чем надо.
– Белья стирать много шибко… – зевнул Том. – Вечно что-то сушится. А так бы во дворе развесил и… и…
– Всё в пыли, во дворе-то. И ты, главное, представь, как целый дом убирать долго.
– Ой, если ещё и два этажа!..
– Себя представь с пылесосом, который тащится то вверх, то вниз, а потом ещё пылесосит лестницу…
– Всё, всё, – заворочался Томас на подушке. – Унялось. Нам ни в коем случае дом не нужен, я это понял. Может быть, лет через пять.
– Когда второй выводок оформим, тогда.
– За-аткнись, – велел Том, широко улыбаясь.
– Начал опять своё, – мусоля палец, чтобы перелистнуть страницу в книге, тоже улыбнулся Крис.
– Я думаю об этом, – сообщил Хиддлстон. – Нельзя сказать, что совсем нет. Думаю. Но дай мне хоть годик-другой отдохнуть…
– Ты исчерпал лимит отдыха, пока гулял на воле. Там год за два.
– Вы, знаете ли, тоже тут не пирожные кушали с чаем. На этой самой кровати.
– Ещё слово, и я вынужден буду скрестить с вами шпаги, – подозрительно изрёк Крис.
– Не время для дуэлей, – напомнил Томас, про себя радуясь, что оцелот смог так изящно избегнуть ссоры, на которую так опрометчиво чуть не нарвался лис.
– Ты совершенно прав, – сказал, тем не менее Хэмсворт. – Мой лимит тоже укоротился вдвое. Мы должны приступать немедленно.
– К выводку?
– Немедленно, Карл.
Том чуть повернулся к нему и, сдерживая улыбку, посмотрел на Криса.
– Ты…
– ПАПА! – влетел в спальню Джеймс.
– Который из?! – на той же громкости огорошил его с порога лис.
– Вы чего разорались? – негромко возмутился Хэмсворт.
Джеймс молча подумал секундочку и, прикинувшись смирным ребёнком, тихонько прошёл мимо кровати со стороны Тома и подошёл уже непосредственно к нему.
– Мы построили робота! – уже намного тише сообщил он. – Пойди, посмотри. И пусть Крис тоже пойдёт.
– Он же вот он сидит, – не понял Том, указывая на оцелота. – Зови его сам.
– Крис. Там робот. Мы…
– Ты можешь не шептать, – позволил Хэмсворт. – Просто и кричать тоже не обязательно.
– Прости, – совсем упал духом громкий, громкий оцелотик Джеймс.
– Неужели, я в детстве тоже такой громкоголосый был, а? – вставая с кровати, откинув книжку, сам себя спросил Хэмсворт.
– Надо у мамы твоей-то узнать! – ввернул Том.
– Не-не, – помотал башкой Крис. – Ещё окажется, что был!
– Наверняка будешь знать, этот – точно твой.
Крис оглянулся на Томаса с недоумённой улыбкой.
– А… в каком месте истории я мог в этом засомневаться?
Том, заметив, что отчасти сказал глупость, засмеялся.
– А что смешного? – спросил Джеймс, ведя родителей в детскую.
– Да так, – ответил Хэмсворт, не переставая улыбаться.
– Где там ваш робот? – поинтересовался Томас.
– Почему так долго? – с укором спросил Арнольд. – Я же держу!
– А он так не стоит? – подходя поближе и опускаясь на пол, спросил Том.
– Стоит, конечно! – сообщил Арни. – Но хромает.
– Вы создали хромого робота? – спросил Хэмсворт.
– Робот-инвалид – тоже человек, – заметил вполголоса Том.
– Деталек не хватило! – с выражением бывалого прораба, вздохнул Джеймс. – И Алиска свои не позволила…
– Я не дам! У меня розовые: красивые, – поставила ультиматум Алиса. – В смысле… – поглядев на Тома с Крисом, смягчилась она. – Я, конечно, дам… Но только, если они пластилином пообещают не залеплять.
– А вы что, залепляете? – поразился Том.
– Иначе глаза не держатся, – пожаловался Арнольд.
– Ненадёжная конструкция, – прокомментировал согбенный над роботом Хэмсворт.
– По-моему, всё равно клёвый, – решил Томас.
– Мы в другой раз лучше ноги укрепим…
– Вы бы лучше знаете что?.. Буквы в нашей книжке поучили, – как обычно добавил спавший в Крисе до этого момента строгий поучающий всех родитель.
Дети сразу приобрели на лицах разные степени отчаяния.
– Мы поучим, – вдруг сказала Алиса.
– Да ну? – не ожидал такого Крис.
– Если ты с нами будешь, – коварно добавила она. – Тоже учить.
– Так я ведь все буквы знаю, – улыбнулся наивный Крис.
– Тогда и не будем.
– Это же вам надо, – пожал плечами оцелот. – Буквы-то знать.
– Какой ты не хитрый, котик, – себе под нос шепнул, умиляясь Том. Но Крис его услышал.
– Но, в конце концов, я могу и повторить, – не меняя выражения лица и позы, добавил Крис. – Может, какую-то букву забыл?
Алиса заулыбалась. У мальчишек энтузиазма не слишком прибавилось, но им всё-таки хотелось, чтобы Крис что-нибудь поделал вместе с ними.
– Завтра почитаем, – постановил Хэмсворт.
– А сегодня на ночь? – в попытке добить его просьбами, заискивающе спросила Элис.
– Я должен свериться с расписанием!
– Не суетись, – как старый мафиози прищурился Том. – Сегодня твоя очередь, я помню.
– Коварство, – тихо рыкнул Крис и недовольно ушёл из детской смотреть свой сериал про каких-то байкеров.
Обычно он смотрел свой сериал тогда, когда чувствовал себя неловко после общения с выводком – когда было не ясно ругать или хвалить – и, чтобы просто мягко успокоиться и забыть, чего фыркал, он на полчаса переключался на выдуманных людей в экране, после чего возвращался обратно в реальность и снова становился строгим папочкой. Том далеко не сразу просёк это явление, но, когда понял, то перестал во время просмотра докучать разговорами, а иногда так даже садился неподалёку и подсматривал в ноутбук. Это было то, чего он не до конца понимал, но, тем не менее, по-омежьи принимал и одобрял.
Перед сном, «отчитавшись» в детской на две главы, Крис бродил по квартире задумчивый.
– Что-то мне это не нравится: ты мне то, я тебе сё, – сознался он Хиддлстону.
Тот понял, что смеяться нельзя и серьёзно ответил:
– Привыкай. Так мир утроен.
– Я не говорил, что это не так, – хмурился Крис. – Но раньше Лиса так не делала.
– Много кто раньше чего не делал…
– Но Алиса…
– Окей, кот, – устало согласился Том. – Я понимаю. А ты должен понимать, что она и дальше иногда будет делать то, что тебе не будет нравиться. Готовься.
– Хм!
– Нет, она правда будет делать то, что тебе не понравится, – повторил Том. – Она вообще когда-нибудь притащит в дом существо, скажет тебе, что любит это и уйдёт с этим жить. А ты из-за букв переживаешь.
– Не знаю, – сказал Крис. – Нормально ли, когда…
– Да, нормально, – перебил Хиддлстон. – Как ещё-то должно быть? Хочешь, чтобы кто-то сделал что-то хорошее тебе – сделай что-то хорошее ему. Ты как-то иначе жил до сих пор? Вспомни себя: что ты творил и говорил, когда был мелкий.
Вместо ответа Хэмсворт как-то хмуро задумался.
– У меня к тебе один вопрос, – прервал его размышления Том.
Крис перевёл на него взгляд.
– Хочешь меня? – с любознательным видом поинтересовался Том.
Хэмсворт окинул его взглядом и серьёзно ответил:
– Да, вообще-то… – осознавая это, сообщил Крис.
Том подошёл к нему, прихватывая за ухо, подтянул к себе и поцеловал в губы.
– Вот и я тоже, – сказал он.
Обхватив Криса за шею, лис наклонился за поцелуем и – получил его от уже порядком настроившегося на нужную волну оцелота.
Лирику прервало детское «ой!». Том отлип от Хэмсворта, замечая стремительно улепётывающую Алису в пижаме и с книжкой.
– Что ты хотела? – поймал её Том вопросом прежде, чем она успела окончательно сбежать. – Эй? Какое-то дело?
– Пусть просто идёт спать, – проворчал ему на ухо сильно покрасневший в виду случившейся сцены Крис.
– Иди ты спать, – попросил его Том, отправляя лёгким толчком в спальню.
Алиса стояла в дверях, тоже немного покрасневшая, боязливо выглядывая из-за косяка. Кажется, её косичка также была крайне смущена.
– Иди сюда, – позвал Том, усаживаясь в кресло.
Алиса подошла и влезла к нему на колени.
– Крис сказал, чтоб я спать шла, – шепнула она.
– Посидишь со мной чуть-чуть и пойдёшь, – тихо ответил Хиддлстон, чувствуя себя уставшим и прикрывая один глаз, обняв свою мини-лисичку. – Чего хотела-то?
– Спросить, чем всё закончится.
Она протянула книжку: Хоббит.
– А… – взяв книгу в руки, как бы припомнил Том. – Они вернутся обратно. Видишь: даже называется так – туда и обратно. Ничего у них не получится. Дракон сильно злющий, золото не отдаст.
– Бильбо не убьёт дракона? – с ужасом в голосе переспросила Алиса.
– Да я не помню, Алис.
– Как «не помню»? Ты не можешь не помнить! Ты же читал.
– Ну да, читал. Но точно не помню.
– И они никак не выгонят дракона?
– Вроде, нет… Но ты сама потом узнаешь.
– Не хочу, если не выгонят.
– А, может, и выгонят.
– Папа!
– Я не знаю, – усмехнулся Том, жмурясь и подтягивая на кресло ноги, жамкая Алису в объятьях.
– Ты знаешь, а мне не говоришь…
– Ты сама всё узнаешь, когда прочтёте книжку до конца.
– Ладно, – вздохнула Алиса и тяжко уронила затылок Тому на плечо.
Немного посидев, лисица-младшая потёрла бровь.
– Па, пусти…
– Не.
– Пусти.
– Не-е.
– Тогда неси!
– Да никто же тебя не держит! – тут же отпуская дочуру, выпалил Хиддлстон.
Прихватив книжицу, Алиса дошла до детской.
– Спокойной ночи, – сказала она.
– Спокойной ночи, – отозвался Том.
Она вошла в детскую, он – в спальню.
====== 96. Дома. ======
В синем небе расплывались едва заметные разводы перистых облаков. День обещал быть не слишком жарким. В глубине сыроватого смешанного леса чувствовалась зябкая прохлада, но на опушке, залитой ярким солнцем, было значительно теплее. По этому самому теплу и носились Арнольд с Джеймсом, мешая Крису искать что-то в глубине сумки, вытащенной им только что из багажника машины.
– Том, средство от москитов у тебя? – громко спросил он.
Хиддлстон щёлкнул замком дверцы и приоткрыл её. Он выглянул с водительского сиденья, на котором сидел с ногами в одних носках, сосредоточенно шнуруя правый кед, и спросил, пытаясь заглянуть за машину:
– Что?
Вытянув одну ногу, Том уткнул пятку в выступ на поверхности дверцы, чтобы та не закрывалась.
– Против москитов, – повторил Хэмсворт. – Не могу найти.
– Ищи, в сумке, – ответил Том, но его ответ потонул в воплях Арнольда и Джеймса, на которых прыгнула трогаемая пальцами лягушка.
– Она живая! – развизжался выводок на три голоса.
– А ну успокоились! – грозно рыкнул кошачий отец. – Ничего не слышно! Что ты сказал?
– Я говорю: ищи в сумке, – всё также безэмоционально продолжая шнуровать, пробормотал Том.
Крис вздохнул и принялся выкладывать всё из одной сумки в другую. Дети же, мигом забыв про рычание папаши прыгали вокруг лягушки, хрустели веточками под ногами, обдирали листья с кустов, наблюдали за муравьями на коре и занимались другими очень важными делами.
Перешнуровав всё, что только было можно, Хиддлстон натянул кеды на носки, затянул из шнурков крепкие заячьи уши и полез в бардачок.
Через мгновение он хлопнул дверцей и, сунув руки в рукава толстовки, прошуршал по ковру из прошлогодней хвои вдоль машины, подходя к Крису. Он протянул ему флакон со средством от москитов. Хэмсворт разогнулся от сумки с крайне рассерженным лицом, так что Том собирался поскорее отдать ему средство и умчаться в новых крутых кедах к детям изучать муравьёв, но, поскольку сделать он это слишком уж поспешил, то, отступая назад, запнулся об корень дерева и смачно рухнул в какую-то яму позади себя, с хрустом ломая огромные торчащие во все стороны лопухи и колючки.
– О… – послышалось из вороха травы, как только прекратился хруст стеблей.
Хэмсворт крепился, как только мог, но не выдержал и разразился хохотом.
– Ты жив? – смеясь и пытаясь заставить голос звучать хоть сколько-нибудь взволнованно, спросил Крис, сейчас же кидаясь, однако, вытаскивать лисицу из ямы.
– Чёрная… – проскулил Том, протягивая руку навстречу руке Криса.
– Кто?
– Толстовка чёрная! – прохныкал Том. – Была.
– Я отстираю, – пообещал сердобольный и одновременно с тем ржущий оцелот, вторгшись в яму, приминая траву и поднимая Томаса всего сразу и переставляя его из ямы обратно на твёрдую полянку около дороги. – Пока побудешь пёстрый. Красивый.
– Разве что так, – вздохнул Том, отряхиваясь и замечая, что шнурки на кедах также чрезвычайно околючлись за время посещения ямы.
– Пап, что такое? – спросила прилетевшая к машине от муравьёв Алиса.
– Да ничего, – выдирая из толстовки кусочки растений, сказал Том, чувствуя, как Крис осторожно отряхивает его со спины. – Запнулся и…
