Текст книги "Он и его кот (СИ)"
Автор книги: Kaoru13th
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 33 страниц)
1.
Том взглянул на таблетки в ладони, держа в другой руке стакан воды, и, поддавшись какому-то мгновенному порыву, скатил их к краю ладони, задерживая пальцами, отложил одну на стол, аккуратно прислоняя к краю чайной ложки. Он проглотил остальные, запив их водой, оставил стакан и поднял со стола стандарт с таблетками, лежащий справа от его руки; он отогнул один из уже вскрытых кусочков мягкой серебристой фольги над углублением для таблетки и вдруг завис, смотря на неё. Пришедшая мысль сбила его с толку, и он резко поднёс таблетку к губам. Но вдруг снова передумал, после чего уверенно вдавил таблетку обратно в блистер, загибая фольгу назад и приглаживая ногтем, засовывая в коробочку и, достав инструкцию по применению, погрузился в её бессмысленное прочтение. В соседней комнате зазвонил телефон. Том сложил инструкцию, всунув её в коробку, закрыл её, отставляя на место, подхватил свой стакан и отправился отвечать на звонок.
– А у нас тут кто-то не спит? – появляясь в кухне в светло-лиловой рубашке, серых костюмных брюках и тапках на босу ногу, подходя к радио и делая “Beautiful” Moby чуть громче.
– Я слышал, как ты ушёл в ванную, – пояснил Крис, – Должен же я был хоть кофе тебе сварить…
– Ты ничего не должен, милый, – Том обнял его со спины, улыбаясь, – Ты бессовестно долго безработный… Целых два дня! Но лучше б ты выспался, пока есть возможность.
– Мне нельзя встать тебе кофе приготовить?
– Можно, – шепнул Том, – Но ты не обязан.
– Я в курсе, – сообщил Крис, – Завтракать-то будешь?..
– Нет, – обдумывая решение, проговорил Том, – Нет, только кофе выпью. Поем во время ланча. Кстати, я позвоню, если будешь дома... Кофе! – он резко поднял вспенившуюся турку с плиты, перегнувшись через Криса, отвлёкшегося разговором и забывшим про свою миссию на кухне.
– Чёрт, – перехватывая ручку турки у Тома, нахмурился Хэмсворт, – Даже кофе не могу нормально сделать…
– У тебя просто другая специализация. Не драматизируй, – попытался воодушевить его Том.
– С работы сократили, кофе чуть не сжёг – какая ж у меня специализация тогда…
– Один чуть не сбежавший кофе никакого отношения к специализации не имеет, – Том открыл холодильник, доставая молоко, – Тем более, я поймал его. Хочешь поговорить об этом? Как это маленькому серенькому мне удалось поймать отпущенный на волю самим страшным и большим тобой кофе?
– Ты не серенький…
– Ну да, скорее бледно-рыженький.
Крис усмехнулся, наливая кофе для Тома в чашку.
– Ты знаешь, что для меня ты и не серенький и не бледно-рыженький…
– Я что-то такое предполагал с момента нашей первой случки. Да-да. Даже исходя из того факта, что ею всё не закончилось, хоть мне и казалось, что под утро ты порвёшь меня в клочья, а потом сожрёшь. И этим я закончусь, – Том покивал, припоминая всё это, взял чашку с кофе, добавляя в неё молока, – Но сейчас я говорил в общем, а не как это видишь ты. Я не хочу, чтобы ты расстраивался по пустякам. Хоть макраме плети, хоть борщи вари и завивай ресницы, ты не перестанешь быть собой, Крис.
– Да оно понятно, разумеется, – пробормотал тот, – Я понимаю, конечно, не перестану… Всё это как-то само собой подумалось.
– Знаю, – Том поднял чашку с кофе на руки, размешивая в ней сахар.
– Ты пахнешь, – тихо сказал Хэмсворт.
– А вот это не очень хорошо, – подняв на него широко распахнутые глаза, произнёс Том, – Но спасибо, что сказал. Лучше это заметишь ты, чем кто-нибудь на работе. И… лучше не… Крис! Я всё это залью парфюмом, не будем усугублять… проблему…
Вопреки своему же протесту, Том с блаженной улыбкой вжался в обнявшего его Хэмсворта, прокрадываясь по его шее за ушко, обнюхивая, удовлетворенно выдохнул, угнездившись щекой на скате его плеча. Он вспомнил о своём кофе, поднёс его к губам и сделал глоток.
– Остановись, мгновенье, ты прекрасно, – проворковал Том, скованный цепями очаровывающего его с ног до головы аромата.
Крис машинально поцеловал его волосы и вдруг ни с того ни с сего внезапно схватил за запястье.
– Ты чуть кофе не расплескал, – немного испугавшись, произнёс Том, – Что с тобой? – он поставил кружку на стол, чтобы и в самом деле не вылить кофе себе на рубашку.
– Кто это? – Крис поднёс руку Тома к его носу.
– А… Это? – он как следует внюхался в чужой запах, – Финансовый… Мой директор. Наш финансовый директор.
– У тебя на руке.
– Да. Он вчера на лестницу полез с лампочкой, а когда спускался, я проходил мимо и он уцепился за меня, – и тут же добавил, – Этому есть свидетели! Весь офис видел.
Крис слегка недоверчиво отстранился, подтягивая руку Тома обратно к своему носу.
– Слишком агрессивно.
Том невольно улыбнулся.
– Видимо, в меру собственной агрессии ты начисто не замечаешь пропитавшего меня насквозь твоего запаха, так что вспомни-ка об этом и пойми, что если ты его не ощущаешь, это не значит, что он куда-то делся.
– Возможно, но этот…
– Он не самоубийца. Подожди две недели, у нас будет корпоратив, я всё равно планировал позвать тебя. Теперь притащу обязательно. Чтобы ты посмотрел, господи прости, к чему ты пытаешься ревновать. Тот парковщик, которого ты учуял пару недель назад, был ещё красавчиком по сравнению с этим парнем. Собственно, по причине своего лишнего веса и неуклюжести финдир чуть и не сверзнулся с лестницы…
– Я понял, – остановил его Крис, – Прости, – как будто признавая свою вину, но, несмотря на это, приподнимая его руку и проводя по месту чужого прикосновения языком.
Том смотрел на это, подняв брови, будто спрашивая у мирового порядка, почему же ему в партнёры достался этот ужасный ревнивец, которого он, несмотря на его лёгкую придурь, так крепко и преданно любит.
– Понятно, – согласился Томас, не желая с этим спорить, – Так даже лучше.
Он снова взял свой кофе, отпивая немного.
– Но остальное я-таки залью парфюмом, – указывая на Криса, сообщил он.
Тот кивнул.
– Надо ещё в ванную зайти… – краем глаза глянув на часы на стене, проговорил Том, – Я напишу ближе к полудню, если не будет никакого аврала, и я смогу нормально уйти пообедать.
– Окей, – согласился Хэмсворт.
– Как назло именно сейчас приходится курировать два очень важных проекта, – с печалью в голосе сказал Хиддлстон, – Никак не мог от них отказаться. И самый завал начался как раз тогда, когда меньше всего хочется работать. Но чем быстрее я это закончу – тем лучше.
– Всё получится, – утвердительно кивнул Крис.
– Куда оно денется, – допивая кофе, согласился Том, – Пока ты со мной, всё остальное неважно.
Он позволил ещё раз поцеловать свою макушку в знак благодарности, после чего нашёл в себе силы, наконец, отлепиться от плеча и отправиться вон из кухни.
– Даже если будешь свободен недолго – всё равно позвони, слышишь? – пошёл Крис за ним следом, – Я буду рад с тобой выйти и на пятиминутный перекур.
– Я не курю.
– Я тоже, я в том смысле, что на короткий перерыв.
– Ясно, ясно, – оборачиваясь к нему от двери ванной, проговорил Том, хватая его, ходящего за ним повсюду, ну точно как большой котяра, за шкирку, и хорошенько поцеловал, – Люблю тебя, мужик! – с широченной улыбкой выпалил он, потрепав Криса по волосам, и ушёл в ванную, нарочно закрывая за собой дверь, чтобы остановить и его и себя заодно.
Этого Хэмсворту хватило, чтобы успокоиться, вспомнить о том, что он хочет спать и, зевая, отправиться обратно в спальню, мысля, что все необходимые указания розданы. Том же, оставшись один в ванной комнате, поспешно занялся процедурой избавления себя от последствий близости.
Если дома он мог позволить себе быть тёплой ласковой самкой большого усатого хищника, то за его пределами, не смотря ни на что, он оставался заместителем финансового директора компании, занимающейся поставками звуко-тепло-гидроизоляционных материалов и фасадных конструкций. И на работе он не имел права пахнуть самкой. На работе он вообще не имел права пахнуть никак. Поэтому следы своей личной жизни приходилось тщательно смывать с себя, в особо критические периоды предпочитая оглушать окружающих резким запахом духов, что было, тем не менее, куда лучше, чем выставленное напоказ желание сию же секунду заняться продолжением рода, которым он не собирался заниматься ни с кем, кроме Криса. Всё-таки природа природой, но этот человек вызывал куда большую палитру чувств, чем желание просто получить удовлетворение. Поэтому все эти неудобства приходилось терпеть, в течение очередного мучительного дня лелея мечту о вечернем возвращении домой. В лапищи дикого ненасытного кошачьего.
====== 2. Нос к носу. ======
Женщина, потянувшаяся было к банке с гусиным паштетом на полке супермаркета, вздрогнула, услышав рядом с собой вкрадчивый мужской голос, произнёсший дословно следующее: «Привет, сучка...». Она испуганно оглянулась, видя проходящего мимо мужчину с корзинкой супермаркета и мобильным телефоном, прижатым к уху, в который он своё милейшее приветствие и направлял, выглядя при этом, как довольный щурящийся на солнышке кот.
Женщина вздохнула с облегчением, посокрушавшись про себя насчёт катастрофической распущенности молодёжи, и положила гусиный паштет в свою корзинку, уходя в отдел овощей. А мужчина, почёсывая щёку окольцованным мизинцем и слушая сонного откофевшего от чёрного кофе и работы Томаса, отправился по указателю «рыба и морепродукты».
Мужчиной был никто иной, как Крис Хэмсворт, выбравшийся из дома за покупками и позвонивший по этому поводу своему партнёру с кратким вопросом, не нужно ли ему что-нибудь купить к ужину. Вынырнув на минуту из царства цифр, договоров, подписей и тихонечко под рабочим столом виляя хвостом, Хиддлстон, с трудом вспоминая повседневный человеческий язык, попросил, если Крис собирается купить что-нибудь мясное, приобрести куриных сердечек. А кроме сердечек, пожалуйста, пакет нежирного кефира, баночку маслин, маринованных помидорок, конфет с карамельной начинкой и тот большой пакет суфле, который они не взяли позавчера. Ну или хотя бы что-то из этого.
– Ты по списку мне начитываешь? – с усмешкой спросил Хэмсворт.
– Нет, я просто только что думал о том, чего бы я хотел съесть...
– А против форели ты что-нибудь имеешь?
– Нет-нет-нет, отлично! Форель – отлично! Можешь тогда даже сердечки не брать. Кстати, насчёт ланча. Я освобожусь в половине третьего. С удовольствием пообедал бы в твоей компании чем-нибудь японским. Ты сможешь?
– Да, конечно, я поэтому и пошёл в магазин сейчас.
– Тогда к двум я позвоню.
– Ладно.
– И заеду за тобой, если ты не против.
– Хорошо.
Выслушав ещё раз список заказанного, Крис пожелал Тому хорошей работы и сосредоточился на выборе продуктов.
На кассе он вновь столкнулся с женщиной, слышавшей начало его разговора. Она демонстративно встала в другую очередь, окинув Хэмсворта недобрым взглядом. Он попытался улыбнуться, но это ситуацию не спасло и он, в недоумении пожав плечами, стал выкладывать покупки из корзины, так и не сообразив, чем, собственно, он так не понравился совершенно незнакомой с ним леди. То, что он уже встречался с ней в магазине, Крис не заметил, а что при этом говорил – и подавно. Но даже, если бы он и соотнёс эти вещи, он бы лишь с некоторым допущением смог её понять.
Не потому, что употреблённое слово было неизвестно ему в том смысле, в котором другие могли его воспринять, конечно, он прекрасно знал о его общепринятом уничижительно-слэнговом оттенке . Но за время своей жизни он успел отвыкнуть от обычного его восприятия, как правило заменяя им словосочетания «мой партнёр», «моя самка» или попросту – омега. Он справедливо называл омег суками. А сукам, меж тем, это нравилось, почти у всех поголовно вызывая ассоциативную нежность к партнёру.
И своего Тома Крис с удовольствием называл сучкой. Мало задумываясь о том, когда и где он это говорит, из-за чего Хиддлстону пару раз приходилось краснеть за него в компании людей, далёких от этого. Но пока это удавалось обратить в шутку, а после отшлёпать неразумного котяру, вразумив больше так не делать на людях, всё было в порядке. Крис с охотой обещал, что такого не повторится, но, как и у всех котов, память на обещания у него была недолгой... Ещё и словечко это будто само по себе так и норовило лечь под язык в определённый момент, а он далеко не всегда наступал в стенах тёплой норки! Но даже сердясь на партнёра за очередную неуместную оговорку, Хиддлстон ощущал подсознательный трепет от сказанного.
Ведь дома, спрятанный от холодного безразличного мира, Том ловил такие слова, улыбаясь от той самой ассоциативной нежности. У каждой пары, независимо от частоты употребления другими партнёрами, именно «сучка» почему-то становилось самым близким, самым личным словом, так же как и тихое «люблю тебя» – казалось бы общее, обезличенное – всегда принадлежало каждым влюблённым в отдельности, становясь их глубоко личной тайной.
Каждый раз Крис буквально издевался над Томом, обзывая его своей «течной сукой» (даже когда это было вопиющим враньём), «сучкой», «сучечкой», даже «сучёнком». Маленьким и милым, хотя это тоже было враньём. По крайней мере насчёт маленького. Но то, каким был Том на самом деле, и то, каким был он для Криса, могло разниться как ночь и день.
Для остального мира Том, наверняка, выглядел чем-то вроде мужчины ростом под метр девяносто, одетого почти всегда в новенький приталенный костюм с жилеткой и галстуком сдержанного цвета. А благодаря своему самообладанию и ревностной заботе о гигиене – он подчас оставался не узнанным или – пуще того – принятым за альфу, запах которого подцепил накануне. В любом случае, со стороны Томас выглядел как почти полностью самодостаточный самец, что было в корне не верно. И для Криса это было яснее ясного. Внешний вид был не более, чем мишурой, бледной картинкой, затмевавшейся дурманящим ароматом остро пахнущей, манящей особи, самки, самой нежной и желанной ласковой суки, готовой, пусть не сейчас, но пойти на жертвы ради выведения его, Криса, котят.
Ещё, разумеется, было слово самка. Попроще. Приемлемо, но немного формально. Просто как понятие противоположности – самец и самка. Ничего особенно романтичного. Хотя «самочка» звучало уже намного теплее.
И «омега». Томасу слово никогда особо не нравилось. Возможно потому, что он сам был ею, или потому, что не испытывал нежных чувств к другим омегам, видя в них пусть часто и косвенно, но соперников в борьбе за самца. Само слово звучало как доведённое до абсолюта холодное определение. И, если бы Том мог выбирать, как именно называться, он предпочёл бы любую другую букву алфавита, вместо этой, вызывающей навязший на зубы стереотип блёклых, но плодовитых пухленьких и подслеповатых самок, не волнующихся в жизни ни о чём кроме взращивания многочисленного потомства.
И даже, будучи в себе абсолютно уверен, Том подсознательно пугался мысли внезапно превратиться когда-нибудь в такое великолепно безобразное существо. Он вообще с трудом мирился с мыслью о том, что ему придётся вынашивать потомство, предпочитая занимать свои будни каждодневной работой, из-за которой времени на самокопание у него не оставалось.
Что касается Хэмсворта и его работы, то у него всё было далеко не так ровно и определённо, как у Тома. За свой век он успел сменить множество рабочих мест, ни к одному из них так и не прикипев душой. Было дело, он просиживал ночи в серверной, потягивая что-нибудь из неизменной синей кружки, или чистил бассейны в дельфинарии, был охранником ночного клуба, писал статьи в журнале... В последний раз он писал статьи. Периодически кропал статейки для компьютерного журнала и вёл неприметную колонку. Но случилось так, что со временем несколько страниц издания перестали укладываться в бюджет и выгодно окупаться. Хэмсворт и ещё пара сотрудников безжалостно пошли под нож и, в итоге, Крис вынужден был получить расчёт и пожелание удачи на жизненном пути. Работал он большую часть дня дома, так что ему даже не понадобилось приезжать в офис – деньги перевели на счёт, уведомив о ситуации по электронной почте. Забытую в офисе синюю кружку Крис предпочёл оставить коллективу на память.
За всё это Крис чувствовал себя виноватым. За то, что к моменту знакомства со своей шикарной самкой, он не удосужился устроиться в жизни. Вернее, как ему казалось, он устроился. Но казалось так только до момента знакомства со своей шикарной самкой.
У Криса была небольшая квартира, недорогая машина, даже небольшие накопления на счёте, которые он считал внушительными, пока не понял, что Том легко может просадить подобную сумму в течение одного уикенда.
Поначалу, однако, такие мелочи казались несущественными. Всё было прекрасно, солнечно и безумно интересно. Как внезапное озарение. Две особи, внезапно столкнувшиеся носами в переполненном людьми городе. Крис ничего не знал о Хиддлстоне, но понял сразу, что эту свободную сучку он не отпустит, кем бы она в итоге не оказалась. Том выказывал благосклонное согласие на ухаживания, скрывая за внешним спокойствием свою заливающуюся восторженным тяфканьем душу. Кошачий хищник сразу взял его в оборот.
Не прошло и недели, как Хиддлстон, пытаясь соблюсти хотя бы видимость приличия, позволил альфе добраться до своего тела. Он охотно бы отдался ему первым же вечером, когда под гнётом нахлынувших ощущений было особенно трудно сдержать себя, но, изо всех сил подавляя в себе инстинкты, он пытался думать головой, хоть немного оценить самца со стороны. Не кидаться очертя голову в его объятья, с достоинством показать ему достаточное проявление своей сучьей гордости, чтобы впоследствии он не смел им пренебрегать.
Спустя пару дней привлёкший Тома аромат, ударивший сперва в голову, стал ровным, таким, что к нему запросто можно было бы привыкнуть... А после начался ад. С каждым новым днём Том улавливал всё более настойчивую просьбу, пока та, наконец, не переросла в приказ. В один из ни к чему не обязывающих совместных ужинов на исходе недели, Том, случайно встретившись с Хэмсвортом взглядом, ясно прочитал в его глазах поставленный ультиматум.
– Я заплачу, – Том полез за бумажником.
– Десерт ещё не принесли, – кося под дурачка, напомнил Крис.
– Нам нужно идти, – вынимая купюры дрожащими пальцами, не планируя сейчас возиться с банковскими картами.
– Хорошо, – согласился Хэмсворт, неторопливо потягиваясь.
– Я зайду в туалет, – в лёгкой прострации, пробормотал Том.
Он положил перед Крисом свой мобильный.
– Вызови такси. В начале списка.
– Ты разве не на машине? – спросил Крис вдогонку.
Том обернулся и его взгляд приобрёл осмысленное чёткое выражение, в противовес той мутноватой прострации, в которой от находился до этого.
– Вызови такси, – обстоятельно повторил он, и Крис заметил, как медленно расширяются его зрачки, съедая чернотой светлую радужку его блестящих глаз.
– Да, конечно, – чуть улыбнувшись, сказал Хэмсворт, догадываясь о причине просьбы.
Во-первых, заворожённая запахом самца омега за рулём автомобиля это ещё хуже, чем вдребезги пьяный гуляка, во-вторых, для приятного продолжения был неплох срочный элемент ухаживания – и он нашёлся сам собой.
Крис справился с заказом машины с лёгкостью, после чего отвёл в пришедшее такси уже свою самку и усадил на заднее сиденье, обходя автомобиль и садясь рядом. Повторив ранее названый оператору адрес, Крис немного расслабился. Но только немного. Дома у него был полнейший срач, но везти Тома куда-то вроде мотеля ему не позволила совесть.
Боялся Крис зря – бардак в его доме интересовал гостя меньше всего. Гораздо более важным едва ступившему на порог Хиддлстону казалось, разумеется, совсем другое. Не снимая обуви и удивляя своей самостоятельностью хозяина квартиры, Том прошёл в одну из комнат.
«Обследует», – захлопнув дверь, решил Крис, отправляясь следом.
Из-за волнения насчёт беспорядка, соображения, что он и не мог привезти его никуда, кроме дома, отошли на второй план. Он вспомнил об этом, только увидев суетящегося Хиддлстона.
– Извини, – промелькнул мимо Томас, уходя порывистыми шагами в кухню.
Пройдясь таким образом по всей квартире, Том пришёл в некоторое равновесие с самим собой: дома у Криса другими самками не пахло, значит, беспокоиться было не о чем. Дело оставалось за малым – найти подходящее место для случки и сделать всё возможное, чтобы не разочаровать его.
Самым приемлемым местом для столь трепетного дела, как первое соитие, Том избрал пол на кухне. Не слишком удобное, но и не самое изощрённое из возможных мест. Крис, не споря ни секунды, принёс из спальни толстое одеяло и пару подушек и расстелил всё это по полу. Едва ли им придётся укрываться – на кухне было тепло (возможно это была одна из причин, по которой Том избрал именно эту комнату, хоть и делал это абсолютно интуитивно) а вот смягчить твёрдый пол было очень кстати.
Осчастливив альфу выбором места, Том удалился в ванную.
====== 3. Нечто большее. ======
Под утро, измученный и изрядно потасканный в процессе случки Томас, не колеблясь ни секунды, ответил согласием на предложение встречаться.
Правда, за то, чтобы-таки ответить «да» на желаемый вопрос, ему пришлось заплатить невозможностью сидеть последующие пару дней, но к счастью дни эти были субботой (укороченным рабочим днём, в который можно в честь особого случая побегать по офису с кофе, делая вид, что ходить полезно) и воскресеньем (выходным, в который можно вообще лежать плашмя весь день и страдать ввиду скорого наступления понедельника).
За ночь было выяснено много полезных для последующих отношений особенностей.
Во-первых, у обоих чертовски разнилась манера ухаживания. Чтобы хоть немного угодить Хиддлстону, Крису пришлось, преодолев первое недоумение, играть и кусаться, а Тому, напротив – постараться свести привычные для себя игры к минимуму.
Хэмсворту, честно говоря, хватило бы и одного согласного мявка, после которого он сию же секунду свалил бы самку на пол, приступая к совокуплению и не обременяя себя лишней тратой времени. Ему хотелось поскорее попасть внутрь, оставляя все не относящиеся к делу вещи на потом. Тому такое поведение казалось странным, и даже немного обижало. Его переполняли эмоции, ему хотелось вволю наиграться, налаяться, устать и только после этого отдаться альфе на растерзание. Но первое решение по праву принадлежало Крису, так что Том вынужден был лишь кротко выполнять то, чего тот от него хотел, и тихонечко поскуливать. Иными словами, в дальнейшем вопрос требовал детальной проработки. Хотя, пока будущее виделось радужным, и, несмотря ни на что, удивлённые повадками друг друга, партнёры остались довольны прелюдией.
В её процессе в кухню-таки было притащено второе одеяло, по той причине, что Том нуждался в норе. Ну или в её подобии. Не то, чтобы это было необходимо, но с ней он чувствовал себя в безопасности. Накопав самке норку из одеяла, Крис справедливо решил, что сделал всё, что должен был, а поэтому имеет право на секс. Но всё вдруг стало опять не так просто, как он ожидал – Том принялся сопротивляться. Совсем ничего не понимающий и готовый впасть в отчаяние, альфа попытался настоять на своём и, как оказалось, принял верное решение. Позже Том пояснил, что просто так было принято. Немного посопротивляться, а после уступить.
«До чего у него всё сложно», – подумал тогда Крис.
Но, несмотря на то, что разницы Крис не уловил, в определённый момент непокорность самки действительно вызвала всплеск эмоций, как следует разогревая кровь и подталкивая к дальнейшим свершениям. После этого места для нежностей уже не оставалось.
Том ушёл из квартиры Криса на рассвете, испросив скромное разрешение встретиться после работы снова.
После этого, в течение нескольких дней, Хэмсворт взялся за совершение подвига (а для страдающего в присутствии самки от вожделения альфы такое поведение, несомненно, подвиг), который опроверг негативные ожидания Тома и заставил поверить его в то, что принцы на свете ещё не перевелись. Очнувшись от дурмана первой близости, Крис осознал, что он слегка не соответствует размерам своей омеги, хоть та и пытается делать вид, что всё в порядке. Тогда, на время отослав свою мускулинную сущность куда подальше, Хэмсворт принял решение смиренно ждать полного восстановления партнёра, каждый вечер тщательно вылизывая его и приводя в порядок, с тем, чтобы после уже не кидаться на амбразуру, а дать обоим спокойно привыкнуть к несоответствиям друг друга. Хиддлстон был тихо ошарашен таким поведением альфы – в его воспоминаниях самцы редко беспокоились о подобных мелочах. И он задумался, что, вероятно, ему встречались не те самцы. Или, может быть, ему, наконец, встретился именно тот самец.
Однако абсолютной уверенности в этом не было. Может быть, Крис посчитал, что в ту ночь свершилось зачатие его детёнышей? Рассудив так, Том собрал в кулак волю и, собираясь расставить толчки над i, честно признался Хэмсворту, что никакого потомства не будет и что он пока не считает себя готовым к этому.
– Мы поговорим о потомстве, только когда оба будем этого хотеть, – ответил Крис, и это прозвучало так неимоверно искренне и нежно, что Том понял – он попал на то, что зовётся «серьёзными отношениями».
– Что ты подумал обо мне, когда впервые меня увидел? – спросил Том, кусая яблоко, сидя на диване и закинув ноги на колени Криса.
– Ты показался мне неправильным, – вспомнил Крис, – И твой смех меня смешил.
– Сейчас перестал смешить? – улыбнулся Хиддлстон.
– Сейчас я к нему немного привык, но, когда ты вдруг начинаешь громко хохотать… Это нечто.
– А неправильным? Показался тебе неправильным? – переспросил Том, – Что это значит?
– Когда я смотрел на тебя, мне всё казалось, что в тебе что-то не так, – сказал Крис, – Взгляд цеплялся. Хотелось хорошенько рассмотреть, что именно не так, но боялся слишком откровенно пялиться.
– А теперь как? Рассмотрел? – поинтересовался Томас, грызя бок яблока.
Крис отрицательно покачал головой, облокачиваясь на спинку дивана.
– Осталось то, чего я не могу понять, – он подпёр голову рукой, глядя на Тома, – Наверное, так никогда и не пойму. Что же в тебе такое неправильное.
– Я просто громко пахну сучкой, а ты меня учуял, – пожал плечами Томас, обкусывая огрызок по кругу, – Вот взгляд и зацепился.
– В том и дело: я увидел раньше, чем учуял.
– Тебе кажется.
– Я уверен.
– Так что же, – откладывая остатки яблока на подлокотник дивана и отряхивая руки, – Я сам, лично, как есть, тебе приглянулся, ты хочешь сказать?
– Это совсем недолго было, несколько минут, пока не почувствовал, – он дотронулся до своего носа, – Но да, я думаю, да.
– А вот окажись я альфой, – предположил вдруг Том, – Что тогда?
– Ох, всё было бы куда сложнее, – потирая лоб и задумываясь о такой перспективе, проговорил Хэмсворт.
– То есть что значит «всё было бы»? – удивился Том, – Что же, и это бы тебя не остановило? Как бы это могло быть, интересно знать?
– Сложнее, – повторил Крис, – Намного сложнее. Но ты не альфа, слава богу, хотя сперва я чуть не подумал, что именно он… Том?
– Ну ты и псих, – очнувшись от задумчивости, пробормотал Томас, – Представить себе не могу, чтобы ты связался с другим альфой.
– Я только о тебе говорил.
– Вот то-то и оно, – покивал Том, подтягивая края кофты, накинутой на плечи, и глядя куда-то в сторону окна, – Что это был за праздник тогда?..
– Кажется, чей-то день рождения.
– Чей? Я не припоминаю.
– Я тоже. Да я и именинника лично, кажется, не знал.
Том усмехнулся.
– И я, сдаётся мне, не знал. Просто пошёл с другом за компанию. Нехорошо выходит: мы этому имениннику обязаны знакомством, но даже не помним, кто он.
– Счастья ему, здоровья и долгих лет жизни, – высказался Крис, – И на этом с него хватит.
К моменту восстановления тела Хиддлстона от первой ночи, у него в придачу как по мановению волшебной палочки закончилась течка. Это было крайне приятным обстоятельством, так как в её отсутствие можно было не забивать себе голову всей этой ерундой насчёт размножения, а заниматься любовью исключительно из взаимного интереса к сексу. Не опасаясь мелких неприятностей, приносимых течкой, и подчас тягостно долгих соитий.
В виду всего этого, пара запаслась внушительной пачкой презервативов и долгими вечерами начала потихоньку постигать всё заново, спокойно и по-человечески. Том оставался при этом трепетной самкой, но такой, которая при стечении обстоятельств сама могла устроить жаркую полночь на подоконнике любому самцу. Хэмсворт оставался властным самцом, но таким, который мог тихонько урчать, как маленький котёнок, когда его осторожно почёсывали за ушком.
– Скажи мне, кто, – спрашивал Том, валяясь в постели после очередного удачного вечера, – Скажи, всё равно придётся. Чьи вы?
– Кошачьи, – ответил Крис, уходя от ответа.
– Это я уже понял, – кивнул Томас, рассуждая, – А вот какие именно кошачьи? Тигр, ягуар, леопард?
– Нет.
– Пума.
– Не-ет. И я тоже не знаю и вашего предка…
– По мне сразу видно, что я лисица, – махнул рукой Том.
– Лисица?
– Мне говорили, что для лисицы я слишком честолюбив и привязан к месту, на котором живу, но тем не менее.
– Расскажи мне, какие вы.
– Только если после этого ты признаешься мне, кто твой предок.
– Хорошо, договорились, – согласился, наконец, Крис.
– Хм… Лисицы… лисицы… А что тебе рассказать?
– Как у вас принято создавать пары, например.
– Обычно бывает так, что есть самка, – Том принялся взмахивать ладонями, – Вокруг неё вертится много самцов, оспаривающих право ею обладать, она в этом всём мало участвует, а потом идёт и делает потомство с победителем. Щенки немного подрастают – и все свободны. Самка – в одну сторону, самец – в другую, дети – в третью. Это в идеале.
– Что насчёт любви?
– Самка, очарованная силой победителя, часто верит в то, что любит его. Или в самом деле любит. Это не мешает обоим в определённый момент решать, что любовь прошла и это прямой повод к тому, чтобы расстаться. Бывают исключения, конечно, но редко.
– Тебя тоже очаровывает сила?..
– Я у тебя неправильная лисица, ты должен знать. Не сердись… Несмотря на все твои приказы, от тебя едва различимо пахнет неуверенностью. Но это наоборот не плохо. Ты полон настоящей жизни, ты сомневаешься во многом из того, что они привыкли принимать, как должное. Ты бываешь нежным и чувственным, и ты не боишься, что тебя признают за это слабым. Я думаю, это намного больше того, что обычно считают силой… А теперь говори, кто твой предок, потому что ты обещал!
– Ладно, ладно! Оцелот мой предок…
– Это такие… – прищурился Том, – Это большие коты, верно? Пятнистые коты?
– Да, – грустно согласился Хэмсворт.
– Огромные коты! Усатые! С пушистой шкурой! Ах, это прекрасно. Наверняка у них мягкие ушки и тишайшая походка. И, наверное, самые милые на свете котята, – добавил Том в конце и Крис оживился после его слов, – Бывают, интересно, рыжие оцелоты?..
