Текст книги "Он и его кот (СИ)"
Автор книги: Kaoru13th
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 33 страниц)
А, может быть, всё было бы иначе. Может быть, подцепил бы какого-нибудь альфу-диктатора, тот настоял бы на выводке, заставил утирать сопли детёнышам, торчать дома и всё было бы почти так же. И закончилось бы острым алкогольным отравлением. Или громким хлопком двери. Но скорее бы, так и не началось.
Над головой раздался шорох открываемого окна.
– Дурак, – чуть слышно вздохнул Том, предвкушая наполненную назойливыми летучими насекомыми спальню.
Оцелот зажёг свет.
На это лис и вовсе безнадёжно улыбнулся, после чего поднялся и поспешил вернуться наверх – случилось что ли у них что-то?
Котят Том нашёл на кровати – те прыгали и бесились, как сумасшедшие, играя с носком Криса, царапая его и катаясь с ним по подушкам. Лис не удержался от усмешки, глядя на это бесчинство. В этот момент вернулся Крис с щенком в руках.
– Это ещё что такое!? – вскинулся он, кидаясь на помощь своего носку и отбирая его у котят.
Щенок, чтобы усилить эффект грозного отца, звонко тяфкнул.
– Тише! – скомандовал Хэмсворт, – Ты чего?
– Ты строжишься, и она – строжится, – закрывая окно, пояснил Том, – Я, с твоего позволения, прикрою. Налетят всякие мотыли и мухи, с ними никакого сна не будет. Створку с сеткой открытой оставлю. А что, собственно, произошло?
– Ничего не произошло, – почёсывая щенка по голове, ответил Крис.
– Ты, вроде, спал, когда я уходил…?
– Я-то спал, – согласился Крис, – Но в этой спальне не один я решаю, когда спать, а когда выть.
– Вот оно что, – стягивая кофту с плеч, сказал Том, – Ты не выспишься так. Проваливай-ка ты вниз, забирай подушку и – на диван.
– Не… Не провалю, – с вызовом произнес Крис.
И щенок снова поддержал его неумелым лаем. И поплатился за это – Крис обхватил головку лисички пальцами и, оттянув край майки, насильно принялся чистить ей глаза.
Том смотрел на это из-под руки – вот кому следовало быть мамашей! Надо бы не ему, а этой большой оцелотине родиться омегой. Не просто сука была бы, а образец трепетного материнства.
Закончив возиться с лисичкой, Крис отсадил её в специально отведённое для потомства в их нынешнем виде место – на слегка видоизменённое старое кресло, позаимствованное с первого этажа и застеленное пелёнками. Лисице-младшей сидеть в одиночестве не нравилось. Она, высунув нос из-за ограждения, тихонько заскулила.
– Подожди, – совершенно серьёзно попросил её Крис, садясь на кровать и принимаясь за чистку глаз котят, – Видишь, я занят?
Это лисицу не удовлетворило.
– Том, возьми её на руки, – очень жалостливо попросил Хэмсворт, усевшегося с другой стороны кровати Тома, на которого упорно лез один из котят, – Пожалуйста!
Хиддлстон, не говоря ни слова, исполнил его просьбу.
– Я видел одну-единственную фотографию себя самого в твоём возрасте, дорогая моя, – официальным тоном, сказал Томас, подхватывая лисичку на руки и поднимая над собой, – Но, могу твёрдо сказать, Алиса, мы с тобой похожи.
– Алиса?.. – изумлённо переспросил Крис, – Но…
– Алиса, – кивнул Том, перехватив его взгляд, – Знакомься – это Алиса, Алиса, знакомься, это Крис. Крис – это Алиса, Алиса – это Крис, а это – пудинг.
– Какой пудинг? – пробормотал Хэмсворт.
– Из Страны Чудес, разумеется, – Том подхватил лисичку под грудь, обходя кровать и вновь усаживаясь.
– Я думал, мы пока не станем давать имена, пока не всё ясно с человеческой внешностью…
– Может быть, это неправильно, – пожал Том плечами, – Но я ничего не могу поделать. Это – Алиса. Вы можете обжаловать решение.
Крис в недоумении посмотрел на Тома, на щенка и, ничего не сказав, отпустил одного из котят, ловя другого и начиная и над ним проводить обряд очищения краем майки.
– У меня нет других вариантов, – проговорил он, в конце концов.
– Тебе не нравится?..
– Мне нравится.
– Ты скажи, если что…
– Я скажу, если что. Я запрещу тебе, если что, – пообещал Крис, – Мне всё нравится.
И отчасти – ему действительно нравилось, и ещё – потому что Тому, наверное, и вправду виднее. И вкус у него лучше. И пусть он назовёт их теми именами, под которыми сможет их полюбить.
Первым тему переезда поднял Крис, потому что Том, хоть и был на грани нервного срыва, упорно молчал. Но, услышав слова оцелота о том, что пора бы им подумать о возвращении, первым делом вцепился в него в знак благодарности и позволил отцепить себя только спустя минут пять, когда успокоилось взволнованное сердце.
В самом деле, всё было не так ужасно. Всё совсем не было ужасно. Только ночные концерты детёнышей, только режущиеся острые зубки, только строгая бабушка, подчас своими молчаливыми упрёками и исправлением сделанных омегой ошибок в ведении хозяйства доводившая Тома до нервного тика, и – полное отсутствие приятной занятости. С одной стороны – Том всегда мог встать и выйти из дома, чтобы спастись от всех напастей разом. Но он не мог. Ведь Крис проводил дни на работе и, значит, ни с какими детьми управляться не мог по определению.
Замечая уныние лиса, то, что сам тот назвал бы «тихо чахнуть», Крис и заговорил о возвращении. Идиллия на лоне природы не могла тянуться вечно.
Всё необходимое было доведено до конца в предельно краткие сроки: не прошло и недели, как семейство готово было покинуть гостевой домик и отправиться в далёкий обратный путь. И под конец недели, перед самым отъездом, его необходимость даже заставила Хиддлстона немного погрустить. Всё-таки проведённые здесь полгода были вполне себе серьёзным сроком.
Здесь многое успело произойти. Многое было понято, многое обговорено. Широкая кровать в спальне была свидетелем многих великолепных любовных свершений. Впрочем, не только она, но и коридор у ванной, диван на кухне и ещё, что особенно трепетно умалчивалось, задний двор дома.
У лисье-кошачьей семьи и небольшого домика, ставшего им временным жилищем, было достаточно совместных тайн. И поэтому, несмотря на то, что отъезд был неминуем, было немного грустно покидать эти старые, слегка пропитавшиеся запахом жильцов, стены.
– Кажется, только вчера приехали, – сказал Том, – Последнюю ночь на этой кровати спим.
Оцелот, порядочно устав за день, слушал омегу вполуха. Котята спали, зарывшись под покрывало у себя на кресле. Теперь они носили каждый по своему гордому имени. Тот, у которого на лбу было больше пятнышек, звался Арни, а его брат, с пронзительными тёмными глазами – тот был Джеймс. Алису же, тихонько уснувшую между подушек на большой кровати, никто не стал будить, и она, перекатившись во сне поближе к Тому, улеглась мордочкой, ему на предплечье.
– Когда их ещё не было, – шепотом продолжал Том, – Я думал, что, может, мы здесь останемся навсегда. Когда мы только вошли в этот дом, мне так показалось. И ещё я думал, что здесь ничего не изменится. И до скончания века мы будем вдвоём с тобой… Жить здесь. Покрасим веранду, наконец. Я, чем черт не шутит, научусь сносно готовить. Будем изредка приезжать в Мельбурн, ходить куда-нибудь, смотреть новые фильмы… Будем заниматься сексом на этой кровати, а после обсуждать урожайность фруктов. Со знанием дела. Мы к тому времени уже должны будем что-то в этом понимать… Ты спишь?
– Нет, я слушаю… – промямлил Крис.
– М-м, – протянул Том.
– Ты бы хотел разбираться в урожайности фруктов?..
– Почему бы нет? Если бы мы только этим и занимались, что б нам ещё обсуждать.
– Сексуальное бельё?
Томас усмехнулся.
– Всё-таки ты уже практически спишь… – произнёс он, – Завтра отправимся в Мельбурн. А мне вдруг захотелось никуда не ехать.
– Давай не поедем…
– Нет уж, поедем, как договорились. Хотя, тебе-то здесь лучше, чем в городе…
– Мне хорошо везде, где тебе хорошо.
– Какой идеальный партнёр, ты только посмотри…
– А ты меня не ценишь…
– Да как же не ценю? – умиляясь, проговорил Томас, – Только и думаю, что о тебе. Мало?
– Нормально, – разулыбался Крис.
– И всё же грустно всё это, – глядя в потолок, сказал Том.
– Прощаться всегда грустно.
– Я думаю, мы вернёмся сюда как-нибудь, – предположил Том, – Уже впятером.
– Веранду покрасим.
– Веранду покрасим, – покивал Том с улыбкой, – Лучше спать. Не то я сейчас встану, пойду на улицу с чашкой кофе, буду до рассвета пялиться на звёзды, а утром, весь в слезах, буду умолять никуда не ехать.
– Слабо себе это представляю, – донеслось от Криса.
– Ехехе, – выдал Том, – Что ж я, воодушевиться звёздами и поплакать не могу?
– Поплачь, поплачь… Жилетку надеть или так сойдёт?
– При тебе я не собираюсь.
– Мне выйти… Мне выползти?
– Нет, вот ты уснёшь – и я стану рыдать в подушку.
– Я проснусь. Я всяко от такого проснусь. Отведу в ванную и заставлю умываться ледяной водой.
– У тебя нет сердца, – сокрушённо вздохнул Том.
– Есть. Но маленькое.
– Ехехе-хе-хе-хе! – утыкаясь в ту самую подушку, в которую обещал рыдать, засмеялся Томас.
– Это больше похоже на правду, – решил оцелот.
Том наклонился к нему, стараясь не разбудить Алису, и поцеловал в заросшую щёку.
– Слушай…
– Подожди, я сейчас отнесу Алиску к котятам.
– Хорошо.
Крис вернулся в постель и, ничего больше не говоря, притянул к себе Томаса, целуя его. Тот доступно всё объяснил чуть раньше. Своим запахом.
====== 39. В Австралии хорошо, а старая нора лучше новых двух. ======
Томас, придерживая сумку-переноску, приобретённую в Мельбурне, стоял на лестничной клетке, разглядывая ровно окрашенные светло-кофейной краской стены, и испытывал от созерцания такого незамысловатого, казалось бы, зрелища тихую, как тонкое счастливое поскуливание, радостную эйфорию. За поворотом коридора медленно захлопнулись двери лифта, и даже этот ничего не выражающий отзвук в этот момент показался Хиддлстону до безобразия очаровательным.
Крис, не желая ставить сумку на пыльный пол, возился с ключами дольше положенного. Но вот замок всё же поддался его ухищрениям и Хэмсворт, толкнув дверь, вошёл в прихожую, привычным жестом небрежно откидывая ключи на тумбочку у зеркала. Томас, подождав пока альфа уберёт обе – свою и его – сумки от входа, и, неуверенно заглянув в квартиру, просочился следом, закрывая дверь и приваливаясь к ней спиной.
– Давай, – протянув руку к переноске, сказал Крис.
Том снял её с плеча, чувствуя, как выводок, лепеча на своём кошачье-лисьем жаргоне, принялся скакать по её дну, протянул Крису, после чего стал развязывать шнурки на ботинках. Хэмсворт, первым делом, отправился в кухню, просто потому, что она была ближе всего к прихожей. Там, поставив переноску на пол, он открыл замок, откидывая крышку, присаживаясь на корточки и осторожно заглядывая внутрь. Младшее поколение от страха перед новым местом, куда им предлагали выйти, боязливо толпилось у задней стенки. Крис отодвинулся немного, обхватив щиколотки руками, и продолжил молча наблюдать за ними.
Оцелот по имени Джеймс решился первым сделать попытку выбраться из сумки, но, стоило в кухню зайти лису-старшему (а теперь Том вполне мог именоваться именно так), как Джеймса словно ветром сдуло обратно к остальным, на которых он от испуга напрыгнул, пряча в пушистых шкурках усатую мордочку. Том, понимая что нечаянно напугал мелкого, замедлил движения, подходя к Хэмсворту и, немного наклоняясь и опираясь на подоконник, пристроился рядом, также, как и он, с интересом наблюдая за реакцией малышни.
Джеймс, не желая мириться с первым позором, вновь пополз к выходу. Алиса и Арни, принюхиваясь, двинулись следом. В конце концов, оба оцелота, тыкаясь любопытными носами в пол кухни, вышли-таки наружу, оставляя Алису в одиночестве и растерянности стоять на грани между сумкой и полом.
– Элис, – позвал Том, наклоняясь ниже и медленно опуская руку к полу.
Лисичка завиляла хвостиком, попереминалась с лапки на лапку, и, прижав уши, внезапно ринулась к Тому и его ладони, удивляя своим перемещением братьев котят, глядящих ей вслед. Хиддлстон подхватил щенка, поднимая на руки, Крис же поднялся на ноги и погладил малышку по голове кончиками пальцев. Не успели господа взрослые лис и кот полюбоваться на свою Алису, как оцелоты пробежались по намеченному ею маршруту и дружно принялись драть взрослым носки, выражая всем своим видом тот факт, что тоже нуждаются во внимании.
Том, скептически улыбнувшись, покосился на Криса.
– Не надо, – попросил Хэмсворт, обращаясь к пятнистым комкам на полу, – Нельзя.
В ответ Арни издал такой пронзительно жалостливый писк, что Крис, с большим трудом удержав выражение лица строгим, поспешил смыться с поля боя, признав своё полное поражение, и ушёл в ванную комнату.
Том же, не желая баловать крохотных самцов, опустил на пол и лисичку, предоставляя пока всем троим волю бегать по квартире, где им вздумается.
***
– А это что такое? – вслух проговорил Крис, замечая стоявший у холодильника, бумажный пакет, вроде как из Макдональдса.
– Это мой ремень, ребят… – доносилось из гостиной голосом Хиддлстона под фон из дневных новостей с телевизора, – Вы же так задушитесь. Нет…
Крис заглянул в пакет и обнаружил, что это не какой-нибудь мусор или что-то вроде этого – в пакете находился самый настоящий обед. «Реннер», – подумал Крис, криво улыбнувшись, после чего принялся доставать содержимое пакета на стол.
– Мне он нужен… – в гостиной Том продолжал общаться с выводком, – Возьми брелок. На! Он вкусный, я попробовал. Ну вот… Брелок за ремень, – шум открывающегося отделения шкафа.
Крис заметил в пакете записку. На ней было набросано скорописью: «Томасу от неизвестного поклонника». Покачав головой и решив про себя, что Джереми болван, Хэмсворт скомкал его литературный труд и, не думая лишнего, отправил в мусорное ведро.
– Том! Нам Джереми еды из Мака оставил на кухне! – громко сказал Крис в сторону комнаты.
– Да, я видел! – отозвался Том.
– А… – Крис проглотил следующую реплику.
Он и записку видел, да?.. Впрочем, какое это имеет значение. Это же Реннер и теперь Том точно это знает.
Признав суть проблемы несущественной, Крис целиком и полностью занялся изучением содержимого коробочки с изображением чизбургера.
– Не корми её с рук, – вздохнул Крис, в то время как Томас, сидя на полу в кухне (надо признать, полы в квартире были изрядно почищены), скармливал мясо из своей порции Алисе.
– Почему? – спросил тот, не прекращая отламывать небольшие кусочки для лисёнка.
– Ну… Так не надо, – не найдя веской причины, но зная, что это плохо, сказал Хэмсворт.
– Но она же хочет, – кивнул Томас на лопающего щенка.
– Но нельзя с рук-то.
– Да почему? – удивился Хиддлстон, – Раз хочет, пусть ест. И вообще… кто бы говорил, – и он коварно улыбнулся.
– Так, Том! – по инерции втягивая живот, фыркнул Крис.
– Но-но-но-но, – примиряющим тоном протараторил лис, – Началось. Я две недели назад вообще, как корова, выглядел. Да, честно говоря… Я по сей день корова, – слегка смущаясь этого обстоятельства окончил он.
– Вот именно, – обстоятельно заявил Крис, но тут же спохватился, – В смысле, не что корова, а что по сей день.
– Хорошенького помаленьку, – вывел Том, – Чем больше поест мяса, тем меньше меня потом будет мучить.
– Мучить? – переспросил Крис.
– Ты это видел? – приподнимая мордочку Алисы и демонстрируя Хэмсворту недавно прорезавшиеся замечательные новые лисьи зубки.
– Разве они мешают? – искренне удивился Крис.
– Нет, они у неё съёмные, – покачал головой Томас, – Когда ест – снимает. Что ты опять лицо великомученика сделал? Разумеется, мешают. Не смертельно, но бывают инциденты. От тех, которые на диване сопят, обычно больше достаётся, чем от неё. Всё-таки сука, с ней попроще. Те ещё и коготками норовят след оставить…
Крис, удручённый неразрешимостью проблемы, задумался.
– Как начнут меняться, так перестану, – сказал Том, подкармливая Алису и кусочком булочки, – Что ты там не говори, а месяца мне хватит. Поедят искусственное, не облезут.
– Облезут.
– Точно, облезут, – улыбнулся Том, неожиданно даже для себя сморозив нечаянную шутку, – Так почему нельзя с рук кормить? Ты так и не объяснил.
– Ну, мол, что… – начал было Крис, но махнул рукой, – Корми. Тебе лучше знать. Ну их, эти советы.
====== 40. Шикарная самка. ======
Стоя перед большим зеркалом в ванной, Хиддлстон застёгивал пуговицы на жилете. Во всей остальной квартире разливалось звонкое своей тишиной раннее утро, понемногу наполняющее комнаты своим неуверенным светом.
Закончив с последней пуговицей, Том, отмахнув полу пиджака назад, и опёрся рукой на бедро, разглядывая своё отражение. Встряхнув руку, он стал застёгивать пиджак, поправил узел галстука, одёрнул воротничок рубашки. Наклонившись к зеркалу, Том потёр какое-то пятнышко на щеке пальцем, пригладил свою уже достаточно отросшую аккуратную бородку, и, удовлетворившись зрелищем, потянулся за гребнем. Он зачесал волосы на бок, заправляя их за уши, и поправил выбившуюся прядь расчёской.
Прикрыв глаза, он самодовольно усмехнулся, наблюдая в зеркале тщательно прибранного красавчика лиса, кардинально отличавшегося от недавнего лиса-фермера со всклоченной шевелюрой, в безразмерных кофтах и следами трёхдневной щетины на щеках.
Любование собой грозило приобрести грандиозный размах, но, пока Том, витая в облаке высокомерия и дорогого парфюма, в который раз вымерял правильность положения прядей причёски, от двери ванной донеслись шаги. Том, гордо вертящий носом перед своим отражением, не замечал ничего вокруг. Упоение накатывало всё сильнее и внушительнее, как вдруг в ванной погас свет.
Он неожиданности лис чудовищно перепугался, резко обернувшись и чуть не снеся тылом раковину. Пару мгновении он продолжал изумлённо глядеть в темноту, после чего выдохнул, слез с несчастной раковины и направился к двери, на ощупь открывая её и выбираясь из ванной.
Углядев спину вяло бредущего в гостиную Криса, он скорчил сердитую мину и, подлетев к тому сзади, обхватил за шею. Хэмсворт повернул к нему сонную физиономию, с трудом соображая, что это значит, а Том, покрепче ухватив расчёску, многозначительно истыкал ею его бок.
– Ай, ай… Том… – пытаясь вывернуться из его рук, выпалил пятнистый кот, постепенно догадавшись о причине сучьего недовольства, – Я думал, ты уже ушёл!
Хиддлстон недовольно дыхнул носом ему в ухо.
– Я нечаянно, – всё ещё пытаясь оправдаться, пробубнил Крис, – Я не знал, который час, а там было так тихо… Можно я пойду спать?..
– Нет, нельзя, – заявил Том.
– Пожалуйста, можно я пойду… – и широко зевая, закончил, – …спать...
– Проводишь меня и пойдёшь, – сказал на это Хиддлстон.
– М. Ну когда так, то хорошо, – согласился Крис, и Том соизволил отпустить его, заполучив вполне приятное обещание в плату за свой глупый испуг, устроенный полуспящим оцелотом.
Вручив Хэмсворту расческу, с которой тот так и остался стоять в прихожей, Том открыл свой дипломат, на всякий случай ещё раз проверяя его содержимое, счёл увиденное идеальным, и закрыл его обратно, после чего повесил его на плечо. Он быстро влез в начищенные ботинки, и, поправив чёлку, поднял глаза на подошедшего альфу. Улыбнувшись, попутно одёргивая рукава рубашки, Том, вместо того, чтобы прощаться, лишь тихо выдохнул, не двигаясь с места и тихонько поедая глазами своего аппетитного, хоть и вопиюще утреннего кота. Крис поднял бровь, не совсем понимая, что означает такой поворота сюжета. Я ведь тебя провожаю и хочу пойти спать, как говорится, а ты на меня уставился, будто никогда раньше не видел.
На самом деле, Тома одолевали чрезвычайно противоречивые мысли. Виной тому был непростительно долгий полугодовой перерыв в привычной работе.
С одной стороны – он горел поскорее вернуться в знакомый офис, услышать последние новости и начать вливаться в рабочий процесс, с другой стороны – он помнил, как высоко ценили его прежде, какой репутацией он пользовался и как позволял себе себя вести, отбирая лучшие проекты и ориентируясь исключительно на собственную заинтересованность. Станет ли всё, как прежде? Забудется ли без приведения аргументированной причины его взбалмошная выходка с увольнением? И, в конце концов, сможет ли он… как раньше? Кто его знает, как отразится на лисице смена на нервную упорядоченную по строгому графику работу после размеренного и неторопливого быта на ферме? Когда даже если ты опоздал на плантацию на полдня, ничего страшного не происходит. Ты сам решаешь – выйти ненадолго в выходной день, пораньше встать завтра, просто немного ускориться по сравнению с обыкновенно вдумчивым и степенным распорядком… или заставить отрабатывать пропущенное время всегда готового оказать помощь Хэмсворта. Тот и впрямь всегда готов был прийти на выручку. Хотя бы потому, что эти самые опоздания обычно случались по вине его же ночной любвеобильности и нежелания утром будить так сладко спящую самку.
В городе, на старом месте о таком разгильдяйстве следовало забыть сразу. Да и то, что господин директор согласился принять блудного замдиректора в отчий офис с тем, чтобы составить с ним диалог об условиях его дальнейшей работы, в чём пока ещё были заинтересованы обе стороны, не давало ровным счётом никаких гарантий. Том очень хотел рассказать всё это Крису, поныть в его тёплых объятьях, пролепетать по-сучьи жалобно «Крис, любовь моя, мне так страшно туда идти!», но, в то же время, он совершенно отчётливо понимал, что не сделает этого ни в коем случае. Так уж он привык поступать. Но, независимо от привычек, на душе было неспокойно, и лис жаждал получить от большого кота как можно больше приятного настроя, перед тем, как выйдет из дома. Чтобы всю дорогу до работы только и вспоминать это маленькое прощание, воображать себе аромат своего самца и получать от этого удовольствие.
Молчание очаровавшегося Тома и непонимающего этого Криса было прервано топотом лапок по полу: котята и щенок, заметив отсутствие спящего оцелота, перебудили друг друга и принялись искать его по комнате. Так и не найдя никого сколько-нибудь похожего на папу, мелочь наперегонки кинулась в гостиную, а из неё – дальше, вносясь прыжками в прихожую и, наконец, находя там потерявшегося родителя. И, что было ещё приятнее, даже не одного, а сразу двух, непонятно зачем стоящих друг напротив друга и не говорящих ни слова.
Крис оглянулся на топот, улавливая перемещение пушистых прыгунов от выхода из гостиной к своим ногам, а Том, не давая ему опомниться, развернул его к себе и поцеловал. Собственно, этого Хэмстворт и ждал, вот только замысливал он нечто вроде быстрого чмока, планируя к тому же сохранить свою сонливость ненарушенной, а получил качественный глубокий поцелуй, в процессе которого был ещё и хорошенько облапан за зад.
– Ты же пахнуть будешь, – справедливо заметил уже полностью проснувшийся Крис, выдохнув после такого внезапного проявления лисьей страсти.
– Да? Ну и пошло оно всё к чёрту, – сказал на это Хиддлстон, поглаживая его ягодицу пальцами.
– Раньше ты после такого ещё полчаса в ванной торчал…
– Раньше от меня не пахло коровой, – сообщил Том, – А сейчас – пахнет. Тот сам дурак, кто на такого позарится.
– Дурак?..
– Я теперь собственность трёх самцов и одной самки. Поэтому да. Полный дурак, если возжелает связаться с парнем с таким многообещающим шлейфом ароматов.
Крис почувствовал, как в его штаны вцепились кошачьи коготки, и Арни, перебирая лапами, живо вскарабкался по его одежде наверх, забираясь на плечо и, покачиваясь, уселся на нем.
– Вот это дела! – обхватывая его рукой, чтобы не свалился, произнёс восторженный трюком Хэмсворт.
– Кому-то мозгов чересчур досталось, – сказал Том, – Не растерялся, пока сестра с братом по полу круги нарезают, – он краем глаза глянул на часы, – О. Чёрт. Опаздываю.
– Иди скорей.
– Боже, в первый же день опаздываю, – сокрушённо произнёс Томас, открывая дверь.
– Позвони потом обязательно, – велел Крис.
– Хорошо, хорошо…
– Как поговоришь с начальством, сразу, – добавил он, – Не забудь.
– Да всё в порядке будет, не волнуйся, – придавая интонации как можно больше небрежности, бросил Том.
– А я буду волноваться, если не позвонишь.
– Понял, понял, понял, – покивал Том.
– Удачи, – пожелал Крис удаляющемуся в сторону лифта Хиддлстону.
– Спасибо, – ответил тот на ходу, – Иди уже, спи. Хороших снов.
– Иди уже, спи… – передразнил Крис, сомневаясь, что после всего этого сможет заснуть.
Лис скрылся за поворотом. Он нажал кнопку вызова лифта и, от нечего делать, выглянул из-за угла, проверяя, закрыл ли Хэмсворт дверь или ещё нет. Тот замер с ручкой в руке, смотря на Томаса с выражением лица «Ну ещё-то что?». Облагодетельствованный лаской альфы лис, исполненный желания повалять дурака, поднёс лапу к губам и, поцеловав пальцы, отправил Крису воздушный поцелуй. Тот недовольно сдвинул брови, после чего, качая головой, захлопнул дверь, ворчливо щёлкая замком на придурь суки. Но, как бы то ни было, Том улыбнулся на это краем губ и, заодно радуясь пришедшему лифту, стал размышлять о том, каким именно путём ему лучше было бы добраться на работу.
====== 41. Горячая сплетня. ======
Хвост горделиво пушился. Том ничего не мог с этим поделать. Все его попытки усмирить своё хвастливое эго приводили лишь к тому, что хвост предательски начинал пушиться ещё сильнее, неизменно подрагивая от каждого пойманного взгляда коллег. Теперь уже снова – коллег.
Только когда хвостатый лис забрался в укромный уголок, прижимая к уху мобильный телефон, внутреннее напряжение как будто бы немного отпустило его лисье сердечко, позволяя дышать ровно и хоть сколько-нибудь связно соображать. Крис, после ухода Хиддлстона так больше и не вернувшийся в постель, выслушал рассказ о разговоре с начальством, имевшим весьма благополучный итог, редко вставляя краткие комментарии по тому или иному поводу.
– Возможно, я задержусь допоздна, – сообщил Том.
– Жаль…
– Самому бы не хотелось, ужас, как не хотелось бы.
– Я думал, ты рад перспективе вернуться к прежней работе. Нет?
– Немного.
– Немного? С виду так показалось, что тебя это чертовски воодушевляет.
– Воодушевляет, конечно, но вовсе не значит, что я не хочу вернуться домой вовремя.
– А ты не переживай, я дождусь. Не каждый же день так будет.
– Не каждый. Прости.
– Пойди выпей чашку чая и успокойся. Всего, небось, колошматит сейчас.
Том сдержал усмешку, кривя губы.
– Именно так, – предпочёл он всё же согласиться.
– Знаешь, работа – твоя личная сука, которую ты в праве безнаказанно спаривать. И, пока она тебе не надоела, займись этим. Получи удовольствие.
– Пока что она тут на мою невинность покушается, – с ударением на слове «мою», заявил Томас.
– Покажи ей, кто из вас реальный альфа-самец. Я знаю, ты умеешь. Вставай и дерись.
– Первое правило клуба поставщиков изоляционных материалов и фасадных конструкций – никому не говорить о клубе поставщиков изоляционных материалов и фасадных конструкций, – усмехнулся лис, – Хорошо, кот. Тогда пошёл я драться, раз уж всё равно встал.
Дверь приоткрылась и на балкон, куда Том спрятался от назойливых глаз, выплыла госпожа Рыжая Секретарша с целью посмолить сигаретой, потому как балкон обычно использовался именно как офисная курилка. Томас даму не заметил, а та, вальяжно поднеся сигарету к губам, застыла, смотря на его профиль и не решаясь прикуривать.
– Так-то лучше. Хорошего дня, – отозвался Крис, поддерживая позитивный настрой своего лисёнка.
– Вам тоже, – сказал Том, – Ещё раз прости, что бросил вас на весь день. До вечера. Я люблю тебя, – и, услышав ласкающее слух «я тебя тоже», отключил телефон, небрежно почёсывая кончик носа и, на ощупь сунув телефон в карман, повернулся. И только тогда заметил секретаршу. Та, не сводя с Тома глаз, прикурила свою сигарету и затянулась. Он хотел, было пройти мимо неё, но она так настойчиво впивалась в него глазами, что он приостановился, глядя на неё. Отведя сигарету от губ, она как будто бы собиралась о чём-то поведать. Том не выдержал и заговорил первым.
– Что-то не так? – спросил он.
В ответ она загадочно улыбнулась и, затягиваясь снова, отвела глаза, уставляясь в прозрачное стекло, за которым приглушённо шумел городской квартал. Том счёл уместным ответить на это невинной улыбкой, независимо от того увидят её или нет, и убраться с балкона, пройдя за спиной женщины.
Добравшись до своего нового стола (не очень, правда, нового, но увиденного утром впервые), он вдруг подумал, что примерно в момент её появления на балконе, он заявил, что встал и о том, что кого-то любит. Забавно.
Усевшись поудобнее на офисном стуле, Том стал разбирать отданные ему с начальничьего барского стола папки с теми мелкими делами, которыми он согласился заняться, пока не войдёт в курс дела и «не подхватит волну».
«Бросил вас на весь день», «Люблю тебя» – подумалось Тому, когда он поднял глаза на циферблат круглых часов на стене напротив. Не очень-то хотелось становиться самой горячей сплетней офиса, но, похоже, он сделал абсолютно всё, для того, чтобы обречь себя на это. Полгода его, значит, не было, а после вернулся – и с какой-то подозрительной любовью, разговоры о которой ещё и принёс в стены офиса, чего прежде никогда не случалось. Подозрительно, даже если не брать в расчет безумную тягу секретарши к любым сплетням в принципе. Дать, что ли, этой огненной мадам взятку за молчание?
Том посмеялся сам над собой за такие мысли и решил оставить всё, как есть, не находя в этом какой-либо реальной угрозы.
Огненная мадам, однако, так просто сдаваться не собиралась.
Ближе к полудню она незаметно подобралась к забывшемуся в царстве цифр Томасу и, всеми силами изображая из себя кроткого агнца, опустилась на стул рядом, держа навесу чашку кофе. Том же, в отместку её настойчивости, изображал из себя человека категорически этого не замечающего.
– Прошу прощения, – извинилась она, передвигая папку, после чего поставила на освободившееся место чашку, – В это время, если мне не изменяет память, вы обыкновенно готовили себе кофе. Я взяла на себя смелость приготовить его для вас, пока вам приходится ютиться здесь на проходе, как менеджеру…
Том вскинул на неё взгляд, якобы только после её слов заметив её присутствие.
– Мне здесь вполне комфортно, – заверил он, – Огромное спасибо за кофе. Я, в самом деле, собирался сделать себе чашечку в скором времени.
– Зачем же вы будете утруждать себя, – делано улыбнулась она, – Вам стоило позвонить мне, я всегда рада помочь. После вашего… увольнения произошло множество перемен, появилось огромное количество новых сотрудников, сменился, кстати, директор маркетингового отдела…
– Да, да, я обратил внимание, – согласился Том.
– И поэтому мне особенно приятно оказать вам эту маленькую услугу, – подвела она итог, – Ваше возвращение несомненно послужит на пользу обстановке в офисе. Если, конечно, вы не задумаете снова исчезнуть.
– Не задумаю, – кивнул Том, приняв добродетельно-довольный вид.
– Очень хорошо, – сказала она, – Вы пейте кофе, пейте. Я вам мешаю?
