Текст книги "Найти во всем этом смысл (СИ)"

Автор книги: Kachelofen

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 25 страниц)

Глава 7

После того, как мать уходит, я рисую Брайана спящим. Он так красив всегда, чем бы ни занимался. Я весь блокнот заполнил уже его портретами. Всю неделю возвращался с работы в раздрызганных чувствах и рисовал его. Поверить не могу, что он пришел. Сказать, что это неожиданно, – ничего не сказать. После того, как он целую неделю и знать меня не хотел, а вчера проделал такое в «Вавилоне»…

Но когда он появился сегодня у меня на пороге, мне и в голову не пришло его выставить. Несмотря на то, что я уже договорился с матерью. Даже если бы он не был под кайфом, я все равно выбрал бы его. Из всех людей в мире я бы, наверно, выбрал его.

Он просыпается, и мне с трудом удается сдержаться и не спросить его, зачем он пришел и почему удолбался среди бела дня.

Брайан все равно не ответит. Я знаю. Я волнуюсь за него, ему ведь всего восемнадцать. Но он всеми силами стремится быть независимым, и мне приходится это уважать. В его годы я любое посягательство на свою независимость, воображаемое или реальное, воспринимал, как повод немедленно дать отпор. К тому же мне и без того известно, что дома у него ужасная обстановка, и он изо всех сил пытается держаться. А раз он не желает обсуждать свои проблемы, зачем я буду заводить о них речь? Захочет, сам все расскажет. Пару раз он уже удивлял меня, вдруг выдавая какую-то личную информацию. Сам, наверно, этого в тот момент даже и не осознавал.

Все между нами не так, как в прошлые выходные. Что-то изменилось. Брайан изменился. Зовет меня отсосать ему в душе, и это больше похоже на приказ, чем на просьбу. Наверное, нужно послать его на хуй. Кем это он себя возомнил? Но потом я, кажется, понимаю. Он проверяет границы, изучает, как далеко может зайти, прежде чем я оттолкну его. Он все же совсем еще мальчишка.

В общем, я делаю то, что он хочет, а потом позволяю ему грубо трахнуть меня в постели. Что, к моему удивлению, приносит мне больше удовольствия, чем можно было ожидать.

Я думал, у нас снова будут ленивые выходные, наполненные бесконечным сексом. Может, на этот раз чуть менее нежным, раз ему приспичило утвердить контроль. Ему еще многому нужно научиться. Может, в сексе он и опытней меня, но пока не понимает разницы между тем, когда за главенство приходится бороться, и тем, когда его отдают по доброй воле.

Есть, конечно, риск, что, если я не начну сопротивляться, он станет меня презирать. Брайан не похож на человека, который снисходительно относится к слабости, своей или чужой. Но мне хочется показать ему, что я не сдамся, что бы он ни делал. И впустить его после того, как он всю неделю со мной так обращался, было частью стратегии. Ну и на самом деле позволять ему трахать меня, когда и где ему захочется, вовсе не так уж трудно.

А потом он говорит, что хочет в «Вавилон», – и вот этого я не ожидал. Расстраиваюсь немного, хотел ведь провести вечер с ним вдвоем. Но показаться вместе в «Вавилоне» тоже довольно заманчивая перспектива.

Мы с ним танцуем. Наверно, я скоро к этому привыкну – каждый уикенд развлекаться, бродя вместе по клубам и барам. Воздух вокруг нас словно наэлектризован. И вот он спрашивает, не хочу ли я трахнуться.

Я полный идиот. Всегда был и, наверное, всегда буду. Думал, Брайану не удастся сделать мне еще больнее, даже, если он очень сильно постарается. Дело даже не в том, что он хочет трахнуть в задней комнате не меня, а какого-то незнакомца. Хуже всего то, что он хочет, чтобы и я занялся тем же. И ему совершенно наплевать, что я буду трахать другого у него на глазах. Опускаю взгляд в пол, чтобы он не видел, как мне больно. Не позволю ему это понять. Не позволю! Чего я, в самом деле, ждал? Что он захочет быть вместе? Быть со мной? Или хотя бы трахнуть в задней комнате именно меня? Остается только посмеяться над собственной глупостью.

Но я все-таки не сдаюсь. Пусть идет в заднюю комнату, я сожму зубы и притворюсь, что мне плевать. Может, не добившись желаемого, он прекратит свои игры. Не попадайся на его удочку, Джастин! Я стою у бара. Подходит тот, правый, парень и зовет меня танцевать. Удивляется, наверно, что я так и не поволок его в заднюю комнату. Люди ведь именно за этим сюда и приходят.

Покончив с левым парнем, Брайан возвращается на танцпол, словно ничего и не случилось. По его мнению, наверно, и правда все отлично. Он ведь все время так делает. Ухмыляется мне, хватает второго парня и теперь тащит в заднюю комнату его. И вот тут я ломаюсь. Может, у меня все-таки не хватает на это сил. Иду к бару, и мне кажется, что все надо мной смеются. Это вряд ли, конечно. Тут никого не колышет, кто кого трахает. В этом же весь и смысл, верно? В анонимности.

Пора мне отправляться домой. Хватит унижений! Бывало раньше, что парни плохо со мной обращались – конечно, и близко не так, как Брайан, – и я много лет назад дал себе слово, что не позволю этому повториться. Брайан стал исключением – наверное, я делал поправку на его возраст. А теперь вот не понимаю – чего, собственно, ради? Я что, правда, думаю, что если все от него выдержу, у нас что-нибудь получится? Ага, как будто такое в принципе возможно.

Просыпаюсь от того, что кто-то настойчиво колотит в дверь. На часах три ночи, так что я догадываюсь, кто это может быть. Как только ему удается всякий раз проскакивать мимо кодового замка? Будь он снаружи, я попросту вырубил бы домофон и спал себе дальше. Кого я, впрочем, обманываю? Я сразу бы сломался, понимая, что ему больше некуда податься посреди ночи. Хотя вообще-то мог бы, как обычно, переночевать у Майкла. Ах, да, Майкл же уехал навестить какого-то родственника.

Открываю дверь и даю ему войти. Нет у меня сил притворяться, что я его выставлю. А он опять проделывает то же, что и утром, – прижимает меня к двери и набрасывается с поцелуями. И я не сопротивляюсь, потому что вообще не могу ему сопротивляться. Но когда он пытается стянуть с меня пижамные штаны, я его отталкиваю.

– Нет.

Оглядывается через плечо.

– Почему? Опять мама?

– Нет.

– Отлично!

Снова принимается меня целовать, и приходится оттолкнуть его резче. Он очень силен. Ну а я зато очень зол – больше на себя, за то, что оказался такой тряпкой. И ярость помогает мне прийти в себя. Он прижимается крепче и ухмыляется.

– Опять будешь притворяться, что не хочешь? – дразнит он. – Что на этот раз? Я слишком юный? Слишком пьяный? Слишком спешу? Хочешь, чтобы я пошептал тебе на ухо всякую сладкую хуйню перед тем, как трахнуть?

– Нет.

– Прекрасно! Потому что я не буду. А у тебя стоит.

Он отстраняется и ухмыляется нагло. Хотелось бы мне ненавидеть его хоть в половину так сильно, как я ненавижу себя.

– Я хочу, чтобы ты принял душ.

Он расплывается в ухмылке и прижимается ко мне, потираясь членом о член.

– Так вот, что тебя бесит? Запах других парней? Спорю, что заставлю тебя забыть о нем. Мы педики, Джастин. Это наш образ жизни.

– Это твой образ жизни, Брайан. А не мой.

– Ты говоришь, как натурал. Даже хуже! Как жена натурала.

Снова отталкиваю его.

– Ничего подобного. Я говорю, как я. Прими душ или спать будешь на диване.

Подныриваю ему под руку, а он слишком пьян, чтобы меня удержать. А, может, он и не хочет этого делать. Он ведь никогда силой меня ничего делать не заставляет. Он давит и давит морально, но физически – никогда.

И я, не оглядываясь, иду в кровать. Ведь самое страшное, что он прав. Он смог бы, легко смог бы заставить меня забыть все, что сделал. Я совсем не могу ему сопротивляться.

Брайан шествует в ванную, на ходу распинаясь:

– Знаешь что? Ты мне не бойфренд! Ты мне даже не друг! Я прихожу сюда только потому, что мне негде спать. Мне с тобой просто удобно! И потрахаться всегда можно. К счастью для тебя, потому что иначе меня бы тут не было. Но если ты и дальше будешь ныть, как домохозяйка, я пойду куда-нибудь еще. Блядь, да я лучше домой пойду, чем буду это слушать.

Наконец, он все же уходит в душ. А я подтягиваю к себе колени и сворачиваюсь калачиком. Я много лет не плакал – просто повода не было – а сейчас, кажется, не сдержусь. Моя жизнь просто все время шла себе и шла мимо. И сейчас мне хочется, чтобы так было и дальше. Потому что, оказалось, что быть влюбленным ужасно больно. По крайней мере, быть влюбленным в Брайана Кинни.

Голый и влажный после душа, он ныряет в постель.

– Все, я чист. А теперь снимай штаны, я хочу тебя трахнуть.

Он вообще когда-нибудь слышал о прелюдии? Или хотя бы о том, что с парнем, которого хочешь трахнуть, нужно быть ласковым? Ему, впрочем, не нужно. В задней комнате «Вавилона» все, что от тебя требуется, это быть классным.

Лежу на своей стороне кровати, смотрю на него и думаю – я вообще хоть немного ему нравлюсь? Иногда мне кажется, что да. Когда он не ведет себя, как засранец, он вроде как даже бывает нежным. В прошлые выходные мы смотрели вместе дивиди, и он обнимал меня и гладил по волосам. Такое ведь не проделывают с тем, кто совсем не нравится? Он словно доктор Джекил и мистер Хайд. Так стремится спрятать свои раны, а когда по незнанию их заденешь, набрасывается, как подстреленное животное.

Он лежит на своей стороне постели, смотрит на меня и ждет, когда я сдамся. Потому что знает, что так и будет. Хотелось бы мне верить, что он ошибается.

А потом он вдруг улыбается мягко и зовет:

– Иди ко мне!

Нежно и соблазнительно. И я иду. Вот и все, что мне от него нужно. Чтобы он был со мной нежен, улыбался и обращался хоть с капелькой уважения. Все остальное не обязательно. Он слишком юн, чтобы ждать от него того, что я ищу в отношениях. Но времени у нас много, а я терпелив.

Я точно знаю, что он трахнул уже двоих в «Вавилоне». И когда я ушел, вряд ли остаток времени он сидел в одиночестве и кусал себе локти. Но ему восемнадцать, и энергия в нем так и кипит. Он легко может довести меня до безумия, если постарается, – а он все время старается. Когда за окном рассветает, у меня такое чувство, словно он уже несколько часов удерживает меня на самом краю. И это при том, что я уже трижды испытал оргазм. Измученный, я умоляю его дать мне кончить. И когда, наконец, он это делает, я выстанываю его имя и засыпаю в его руках.

Когда Брайан позволяет себе просто быть самим собой, он совершенно неотразим. Умный и веселый, и очаровательный. И всегда невероятно соблазнительный, даже когда не прикладывает для этого никаких усилий. А сколько в нем врожденного изящества! И он все это прекрасно осознает и не гнушается использовать в своих целях. Но когда он перестает рисоваться, он еще более красив. Когда не играет в свои игры, не пытается кому-то что-то доказать или любой ценой настоять на своем. Тогда вдруг становится виден парень, в которого я влюбился. И из-под тщательно подогнанной маски начинают просвечивать его честность, цельность, чувство юмора, цинизм, заботливость – да, иногда он бывает и заботливым, чаще всего, во время секса, и ранимость.

Когда же Брайан начинает вести себя, как говнюк, он разрушает все вокруг. Он очень проницателен, а психологию людей разгадывает так хорошо, словно специально этому учился. Однажды, благодаря этим качествам, он станет превосходным рекламщиком. И они же позволяют ему так точно бить по больному.

У него проблемы с доверием. Что, в общем, не странно с его-то семейным анамнезом. О котором я давно догадался по синякам и случайно оброненным репликам. И он полагает, что лучшая защита – это нападение.

Я все это знаю. Как и то, что не смогу мириться со всем этим вечно. Я так люблю Брайана, когда он позволяет себе ослабить оборону и просто наслаждается жизнью. В такие моменты мне просто хочется быть с ним рядом. Но когда он принимается меня мучить, я понимаю, что должен научиться либо останавливать его, либо защищаться. Я многое про себя понял за эти три недели, и знаю теперь, что у меня не хватит сил выносить это вечно. Иначе, в конце концов, я погибну.

Воскресным утром Брайан пытается меня разбудить, но я проспал только три часа и никак не могу проснуться. Он хочет, чтобы мы снова поехали к нему за одеждой, но у меня глаза не открываются. И я разрешаю ему взять мой джип и съездить самому, а сам снова засыпаю.

В следующий раз я просыпаюсь от того, что он прижимается ко мне, голый. Он так ласков со мной, что я едва осознаю, что происходит, пока он не принимается мягко в меня вталкиваться. Мы лежим на боку, и он удерживает меня за бедро. Тянусь через плечо к его щеке, а он наклоняется и целует меня. Так нежно. Я и не знал, что он способен на такую нежность. Хотелось бы мне понять, что ее пробудило.

А потом, пока я пытаюсь вынырнуть из блаженного тумана в наш бренный мир, он лежит рядом, на спине, и курит. Я давно понял, что лишних вопросов ему лучше не задавать, так что интересуюсь только:

– Вещи забрал?

– Ага. Я джип слегка стукнул, но вмятина почти незаметна.

– Что? – подскакиваю я.

А он смеется.

– Проснулся, наконец? Шучу я, все в порядке с твоим джипом. А ты спишь по полдня, как старикашка.

Смотрю на него укоризненно – я люблю свой джип. Ворчу:

– Мне всего двадцать девять.

А потом бросаю в него подушку. Он хохочет и запускает ее обратно. А затем бьет меня своей собственной. И следующие двадцать минут мы бьемся подушками, деремся, хохочем – и снова трахаемся. И еще раз. И из постели за весь день выбираемся только раз – заплатить курьеру, что принес тайскую еду.

Не хочу, чтобы наступал понедельник. В прошлый раз он все на хуй разрушил. И мне так хочется придумать, как нам быть дальше, чтобы больше этого не произошло. Но сейчас нам вместе так хорошо и спокойно, что я боюсь даже начинать этот разговор, чтобы все не испортить. У Брайана настроение меняется каждую минуту. Неосторожное слово или жест – и он тут же взвивается. И в отместку делает мне больно. Понедельник все ближе, а мы так ничего и не обсудили.

Утром мы не разговариваем. Зато занимаемся сексом – и это уже прогресс по сравнению с прошлой неделей. Я высаживаю его там же, где и в тот раз, и еду на подземную парковку. Оставляю джип на своем законном месте, выхожу и закрываю дверь. И тут же ко мне подходит Кип Томас.

– Доброе утро. Можешь уделить мне пару минут?

– Привет. Конечно. В чем дело?

Кип вот уже шесть месяцев работает в отделе Уоррена Сигела. Я видел пару его проектов. Довольно впечатляюще.

Он оглядывается по сторонам и, убедившись, что никто нас не слышит, выдает:

– Я хочу перейти в твой отдел.

– Яааасно. А что случилось? Какие-то проблемы в твоем?

– Нет-нет, там все в порядке. Просто мне бы хотелось работать с тобой. Потому что ты лучший.

– Хмм… – Я направляюсь к лифту, а он следует за мной по пятам. – Мы так обычно не поступаем. Моя команда полностью укомплектована. Тебе придется подождать, пока освободится вакансия, и отправить официальный запрос. Который я, конечно же, рассмотрю.

На самом деле, я не совсем честен. Просто что-то в этом парне мне не нравится. И я не горю желанием ежедневно с ним контактировать. Но знать ему об этом не стоит. Да и к тому же, сейчас в отделе и правда нет вакансий, так что у меня есть полное право ему отказать. И даже если он подаст официальное заявление о переводе в мою команду, я не обязан его принимать. Своих сотрудников я подбираю сам. Одно из преимуществ руководящей должности.

– Лучше бы ты сам сказал Уоррену, что хочешь забрать меня к себе, – говорит он, когда мы входим в лифт.

– Не могу. Нужна чертовски уважительная причина, чтобы сманить к себе сотрудника из отдела Уоррена, и еще более уважительная, чтобы уволить кого-то из моих.

– Это верно. Но тебе же не трудно найти такую причину – ты босс.

Смотрю на него, не понимая, откуда такая самонадеянность. С чего это он решил, что я стану оказывать ему услугу? Да мы едва знакомы. Он хорошо работает, но не настолько же.

– Я всегда считал, что мы должны держаться вместе и помогать друг другу. Кругом столько дискриминации. Так ведь было бы только справедливо, правда?

Наконец, до меня доходит, о чем это он.

– Ты считаешь, я должен по особому к тебе относиться, только потому, что мы оба геи?

Я знаю о его ориентации, но отказываюсь понимать, при чем тут это.

– Ну да, поэтому. И еще потому, что мы ходим в одни и те же клубы. К примеру, в «Вавилон» по пятницам и субботам.

И тут я, кажется, понимаю. А он улыбается все омерзительнее. Отчаянно пытаюсь вспомнить, что он мог видеть. И в пятницу, и в субботу мы с Брайаном танцевали в клубе, и он буквально впечатывался в меня сзади, да еще и рукой поглаживал по промежности. Господи!

– Это шантаж? – холодно спрашиваю я.

– Да что ты, вовсе нет. Просто, как я уже сказал, считаю, нам лучше держаться вместе.

Двери лифта открываются, он кивает мне, и выходит, бросив на ходу через плечо:

– Подумай об этом.

Медленно иду через офис. Блядь! Блядь! Блядь! Так я и знал. Так и знал. О чем, блядь, я только думал?

Синтия заходит в кабинет вслед за мной и ставит передо мной кофе.

– Трудный уикенд?

– Ммм?..

– Обычно ты здороваешься на входе.

– Прости. Задумался.

– Я могу помочь?

– К сожалению, нет.

Через десять минут появляется Брайан.

– Закрой дверь.

Приподняв брови, он подчиняется.

– В чем дело?

Пересказываю ему диалог с Кипом. Удивительно просто, как спокойно мне удается об этом говорить.

– Блядь! – с чувством выдает он.

– Совершенно с тобой согласен.

Несколько минут он сидит молча, потирая указательным пальцем губы.

– Этот Кип Томас в любую дырку без вазелина влезет.

Невольно смеюсь. Исчерпывающая характеристика. Кивнув, опускаю голову на стол. Не хочу я с ним работать! Тем более, даже если я поддамся, он на достигнутом не остановится.

– Ладно, я разберусь, – вдруг говорит Брайан.

– Что?

– Да так, есть одна идея. Отпустишь меня ненадолго? Поручи мне что-нибудь такое, чтобы я мог свободно перемещаться по офису.

– Да что ты задумал?

– Ты, правда, хочешь знать?

– Конечно. Боюсь, ты сделаешь только хуже.

– Ну, прости, не могу сказать. Чем меньше ты знаешь, тем лучше.

Ладно, так какие у меня варианты? Я могу пойти у Кипа на поводу и положиться на его милость. Мне бы этого решительно не хотелось. Бог знает, чего еще он от меня потребует со временем! Так что, видимо, единственный выход – это рассказать обо всем Марти. Все зашло слишком далеко, и последствий уже не избежать. Уже то, что я спал с Брайаном до того, как он стал моим интерном, могло мне навредить. Но рассказ Кипа меня просто утопит. Меня уволят и внесут в черный список. Что бы там Брайан ни сказал, меня обвинят в сексуальных домогательствах на работе. Ему восемнадцать. Никто не поверит, что я не использовал свое положение, чтобы заставить или, по крайней мере, принудить его заниматься со мной сексом. И его практика тоже пойдет на хуй – вместе с грантом на обучение.

– Джастин, – зовет меня Брайан так же вкрадчиво и хрипло, как делает иногда в постели. – Дай мне попробовать.

Ладно, хуже вряд ли будет. Кивнув, даю ему задание – составить список всех не пошедших в разработку рекламных концепций за прошлый год. И подсчитать, сколько времени было на них затрачено. Этого хватит на пару часов. Кивнув, он выходит из кабинета.

Пытаюсь сконцентрироваться на работе, но мысли куда-то уплывают. Скоро я смогу получить деньги со своего трастового фонда. Как ни странно, увольнение не так уж сильно меня пугает. Вообще-то я всегда хотел заниматься чем-то более близким к искусству – потому и мечтал о должности арт-директора. Так что больше всего в этой ситуации меня волнует будущее Брайана. Что ему делать, если грант пойдет прахом? Не верю я, что его родители смогут или хотя бы захотят оплатить ему высшее образование.

В течение дня мне дважды звонят коллеги и очень вежливо интересуются, зачем я отправил своего интерна собирать информацию, которая на фиг никому не сдалась. Отвечаю, что просто хотел сплавить куда-нибудь Брайана и спокойно поработать. Пусть уже успокоятся, я здесь босс, в конце концов. По крайней мере, пока.

До конца дня Брайан так и не появляется. Вечером я собираю портфель и спускаюсь к машине. Весь день мне страшно хотелось позвонить ему, но я не знал точно, чем он занят, и боялся помешать. Представления не имею, что он там придумал. Надеюсь только, он не прибьет Кипа. Этого засранца мне ни капли не жаль, не хочу просто, чтобы Брайану пришлось за него отвечать. Он временами бывает слегка импульсивен.

Стоит мне завести двигатель, как из тени выступает человек, и я едва не сбиваю его. Чертыхнувшись, в первый момент думаю, что это Брайан. Но это не он, это Кип. Он наклоняется к окну автомобиля, и я опускаю стекло.

– Что тебе нужно? – спрашиваю сухо.

Я уже твердо решил, что не поддамся на его шантаж. Если бы не Брайан, я бы уже признался во всем Марти и о попытке шантажа не преминул бы упомянуть. Если уж мне тонуть, я и Кипа за собой утяну.

– Хочу поздравить, – бормочет он. Похоже, он совсем пьян. – Невероятно умно было послать мальчишку делать за тебя грязную работу. Не думал, что ты на такое способен. Но он был чертовски хорош. Такой старательный. И в рот берет превосходно. Это ты его натаскал? Прямо профессионал.

Господи… господи, Брайан, что ты наделал?

***

Я знаю, я мудак. Я этого и не скрываю. Родители вечно твердят, какой я эгоистичный и неблагодарный. И Дебби так говорит временами, когда ей кажется, что я обидел Майкла. А Майки и говорить ничего не нужно – я по глазам вижу. И все они вечно хотят, чтобы я был для них кем-то, кем я быть не могу. Или просто не хочу. Да пошли они все на хуй! Это моя жизнь и мои правила. Да, я эгоистичный мудак. И что теперь?

Правда, Джастин до сих пор ни о чем меня не просил и давить не пытался. Но я знаю, что он тоже чего-то от меня хочет. Все хотят. Он позволяет мне вести, но не бежит следом, не задавая никаких вопросов, как Майки. Джастин словно бы подчиняется мне просто из любопытства. И если ему не нравится, что происходит, он тут же кладет этому конец. Майкл бы с обрыва вместе со мной спрыгнул. А Джастин – нет. Сам бы не спрыгнул, да еще меня бы попытался стащить.

Впервые он не поддается мне, когда заставляет пойти в душ. Я сразу знал, что он из этих – «давай любить друг друга до смерти и никого больше не трахать». С другой стороны, потом-то он меня не выгнал. Так что, может, мне удастся его слегка перевоспитать. Мне не жалко, могу принимать душ каждый раз, перед тем как его трахнуть. Вообще-то, честно сказать, если бы он трахался с другими, может, мне бы тоже хотелось, чтобы он потом принимал душ. Ага, будто бы он станет трахаться с другими! Правда, в тот первый вечер, что мы встретились, Тодд ведь ему отсасывал…

Выхожу из душа, и мне хочется только трахать его и трахать. Он так невероятно горяч, а сам этого даже не понимает. Но я-то видел, как парни в «Вавилоне» на него заглядывались. Я за эту ночь уже троих трахнул, но знаю, что все равно смогу заставить его кончать и кончать, и кончать. Я так хочу… Так хочу его видеть и слышать, и чувствовать, и хочу, чтобы это длилось и длилось, как можно дольше. И когда он кончает в последний раз, прошептав мое имя, – так отчаянно, так чудесно – я знаю, что теперь смогу, наконец, уснуть.

Будь у меня машина, я в жизни бы никому не позволил ее трогать. Поверить не могу, что он разрешил мне взять джип. Забрав одежду, катаюсь по городу еще часа полтора – просто для удовольствия. И воображаю, будто машина моя.

Вернувшись, вижу, что Джастин еще спит. Раздеваюсь и ныряю к нему, прижимаясь всем телом. Он такой теплый. Едва разлепляет глаза, когда я вхожу в него, а потом толкается назад и накрывает ладонью мою щеку. Я его целую. Не думал, что медленный нежный секс может быть таким охрененным.

Наконец-то я узнал, сколько ему лет. Чуть больше, чем я думал. Вау, а выглядит, как малолетка! Но мне, на самом деле, это не важно. Мне же восемнадцать. Все, с кем я трахаюсь, всегда меня старше хоть немного. Иначе как бы я смог у них чему-нибудь научиться? Правда тех, что выглядят старыми и унылыми, я не трахаю никогда. Мне и не нужно. Самые классные жеребцы в очередь передо мной выстраиваются.

Раньше я никогда не проводил весь день в постели, занимаясь сексом. Я как будто бы никак не могу насытиться. С того дня, как впервые пришел на Либерти-авеню, я трахался уже сто тысяч раз. По два парня за вечер, иногда больше. Но ни разу такого не было, чтобы поцелуй или ласка, или просто случайное прикосновение тут же заводили меня снова. А ему-то двадцать девять, как он может идти со мной вровень? Надеюсь, в его возрасте и я так же смогу.

Не хочу думать о понедельнике. Знаю, все снова испоганится, и я буду злиться. Как он вообще может сначала проводить со мной выходные, а потом снова ударяться в причитания – «о боже, боже, что я наделал». И только потому, что нам снова надо на работу. Он стыдится меня, а я не хочу с этим мириться. Не должно быть в жизни ни извинений, ни сожалений. У меня вот их нет.

Утром мы трахаемся в душе. Клянусь, если он снова начнет извиняться и отдаляться от меня, я ему задницу надеру. В данном случае – в метафорическом смысле. Но, кажется, на этот раз он решил ничего не говорить, и я поступаю так же.

Войдя в кабинет, сразу вижу, что он расстроен. Раньше даже, чем он просит меня закрыть дверь. Он даже не бледный, какой-то серый весь. Опять что ли начнет читать мне лекцию, как вести себя на работе? Только не это! Но все оказывается еще хуже.

По-моему, я знаю, кто такой Кип Томас. Это тот парень, что раздевает меня глазами всякий раз, как видит. И не только меня – Джастина тоже. Он еще гаже, чем Сэп. Блядь! Ну и что теперь делать? Не могу же я допустить, чтобы меня отсюда выперли. Мне нужно закончить практику. Какого хуя мы не вели себя потише? Как можно было так вляпаться? Я ведь всегда умел сосредоточиться на главном и забить на все остальное.

А потом у меня появляется идея. Может и сработать, хотя Джастину точно не понравится. Он же у нас такой принципиальный! Но типы вроде Кипа Томаса по правилам не играют. По крайней мере, по тем, которых придерживается Джастин. Но победить их можно – если включиться в их же собственную игру.

Прежде, чем начать воплощать мой план в жизнь, иду в аптеку и покупаю там все, что нужно. А затем – к начальнику соседнего отдела. Не начинать же с Кипа – он тогда сразу догадается. В общем, я иду к Саванне Брисон и прошу ее дать мне информацию, которую типа как просил собрать Джастин. Ее это слегка напрягает. Она ведь так занята, а тут я со своей фигней. Улыбаюсь, извиняюсь и предлагаю ей отослать меня к кому-нибудь из младших сотрудников. А потом сорок пять минут допрашиваю какого-то бедолагу, внося никому не нужные данные в никому не нужную таблицу. И все время посматриваю в сторону туалета. Мне нужно поймать Кипа одного.

И, наконец, удача мне улыбается. Так всегда происходит – я сам ее заставляю. Уоррен Сигел бесится еще больше Саванны. Улыбаюсь ему – что, наверно, бесполезно, он натурал из натуралов, – и снова предлагаю послать меня к кому-нибудь из младших сотрудников. Может, скажем, к Кипу Томасу?

– Отличная идея! – радуется Уоррен.

Так что в одиннадцать я уже в личном кабинете Кипа.

– Чего тебе? – поднимает он на меня глаза.

Окинув его оценивающим взглядом, улыбаюсь:

– Мистер Тейлор попросил меня найти информацию о том, сколько концепций было забраковано за последние 12 месяцев. И сколько человеко-часов затратили на их разработку.

– Он издевается что ли?

– Наверно. Не удивился бы, учитывая, как он со мной обходится. Ублюдок сегодня злой, как черт. – Тут я притворяюсь, будто случайно сболтнул лишнего, и прикусываю губу. – В смысле… Мистер Тейлор меня попросил, так что… приходится выполнять, – добавляю я, не оставляя ни малейшего сомнения в том, что я думаю о мистере Тейлоре и его идеях.

Кип усмехается:

– Да он, похоже, целый день с тебя не слезает?

А я ухмыляясь в ответ:

– Он бы не отказался.

– Не в твоем вкусе?

– Неа. Но приходится притворяться, чтобы он мне не насолил, – это чтобы объяснить, почему же я был с Джастином в «Вавилоне», если он мне вовсе не нравится. Раз Кип сам не брезгует шантажом, легко поверит, что и Джастин ничем его не лучше.

Он встает, захлопывает дверь и незаметно закрывает задвижку. Подавляю усмешку, прикидываясь, что ничего не заметил. Да его ничего не стоит надуть. Дебил!

Он возвращается, становится ровно напротив меня, опираясь бедрами о стол. Бросив взгляд на его промежность, вижу, что там дело уже пошло. Ну и отлично, все пройдет быстро. Подняв глаза, натыкаюсь на его мерзкую улыбочку. Наш школьный физрук три месяца улыбался мне так, после того, как я отсосал ему в душе. Пока я не пригрозил ему, что если он от меня не отстанет, то скоро лишится работы, потому что я пооткровенничаю с кем надо.

– Так и кто же в твоем вкусе?

Улыбаюсь ему и облизываю губы. А затем поднимаюсь, притягиваю его к себе и целую. Он не выше Джастина, но ощущается в моих руках и вдвое не так хорошо. Весь какой-то деревянный – в плохом смысле – и ужасно целуется. Весь трясется от радости, что ему так повезло. Знает же, что парни вроде меня на таких, как он, дважды и не смотрят. Говорю же, дебил!

Толкаю его на колени, и он жадно набрасывается на мой член. Как и большинство парней, особенно, боттомов. Я делаю минет только избранным и никогда не становлюсь на колени. Но тут придется сделать исключение. Блин, он и в рот берет тоже плохо, и все это длится дольше, чем я рассчитывал. Начинаю уже бояться, что нас застукают. Тогда уж точно моей практике конец. Приходится вспомнить сцену из последнего порнофильма, что я смотрел, и это, к счастью, помогает.

Он поднимается на ноги, широко ухмыляется и снова лезет целоваться. Толкаю его к столу и расстегиваю ему брюки. Взяв в рот его член, тут же вспоминаю, почему обычно я с коротышками дел не имею. Маленькие члены не заводят. По крайней мере, на колени вставать не пришлось – только наклониться. Он очень быстро кончает, буквально за две минуты. Поэтому я и заставил его сначала мне отсосать – знал, что после этого все быстро закончится. Встав на ноги, вытаскиваю пластиковый контейнер, что купил в аптеке, и сплевываю в него. Кип страшно изумляется. В общем, не удивительно. Многие не глотают, но, смею предположить, банку, чтоб сплевывать, с собой таскают единицы.

– Какого хуя ты делаешь? – спрашивает он, подскакивая со стола и торопливо заправляясь.

– А на что похоже? – крепко завинчиваю крышку. – Собираю улики.

– Что?

– Все просто, Кип. Вот тут у меня улика, доказывающая, что ты заставил меня тебе отсосать. Да еще и сделал это в своем кабинете во время рабочего дня. Твоя сперма перемешалась с моей слюной. Ни у кого и сомнений не возникнет, что между нами произошло.

– Ах ты говнюк мелкий! И чего ты этим добьешься? Тейлора это не спасет!