Текст книги "Найти во всем этом смысл (СИ)"
Автор книги: Kachelofen
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 25 страниц)
Глава 12
Мы с Брайаном замечательно проводим выходные. Он даже не против самых обычных занятий: мы общаемся, смотрим фильмы и телепередачи, разговариваем, готовим, ходим в качалку, в воскресенье обедаем в ресторане подальше от Либерти-авеню и просто расслабляемся. И, конечно же, трахаемся. Много трахаемся. Теперь, когда он больше не мой интерн, мне проще отпустить себя и просто получать удовольствие. А проводить время с Брайаном – вообще сплошное удовольствие.
Единственной ложкой дегтя становится то, что в субботу мне чуть ли не силой приходится заставить Брайана выполнить обещание и позвонить Майклу. До самого вечера он не сдается и игнорирует мое зудение, а потом, когда, наконец, соглашается, я и сам уже начинаю жалеть о своей настойчивости. Из доносящихся до меня реплик можно с уверенностью заключить, что разговор складывается не очень. Майкл явно все еще расстроен после вчерашнего и заводится только больше, когда Брайан объявляет, что не появится до конца выходных.
В принципе, я Майкла отлично понимаю. Там, у бильярдного стола, Брайан чуть ли не вешался на него, а спустя пять минут безжалостно бросил. Брайан сколько угодно может твердить, что Майкл все понимает. Но я то знаю: когда ты влюблен, ты каждый раз ведешься на такое, потому что никогда не перестаешь надеяться. Вот как я, например. Хотелось бы думать, что на месте Майкла я давно бы уже все это прекратил. А не отирался бы вокруг Брайана в качестве безотказного мальчика для битья. Мне, конечно, тоже приходится мириться со всем этим Брайановым дерьмом, но мы с ним хоть сексом регулярно занимаемся – а это все же какие-никакие, но отношения. О Майкле же Брайан говорит так, что любому очевидно – трахаться с ним он не будет. С другой стороны, порой он ведет себя с ним так, что нетрудно догадаться, почему же до Майкла никак это не дойдет. В этом возрасте, когда дело доходит до любви, мало кто руководствуется здравым смыслом. Да что уж там, я и в своем возрасте в вопросах любви им не отличаюсь.
Брайан стоит у окна и разговаривает с Майклом, а я нарезаю продукты для обеда, усиленно делая вид, что не прислушиваюсь. Потом он дает отбой, подходит ко мне, молча вынимает у меня из рук нож и волочет меня в спальню. Там он целует меня едва не до боли, стаскивает одежду, приспускает собственные брюки и трахает меня почти без подготовки. Хорошо, что это не первый наш раз за сегодня, иначе вышло бы довольно грубо. Не то чтобы, правда, мне это не доставило удовольствия… Кончив, он обрушивается на меня и лежит ничком. А я долго еще прочесываю пальцами его влажные волосы. Пока, наконец, он не объявляет, что страшно голоден, а я что-то и не думаю его кормить.
В воскресенье мы снова едем к нему – взять свежую одежду и рубашку для ресторана. Сидя в машине, я гадаю, что об этих еженедельных поездках думают соседи, и не придет ли им в головы поделиться наблюдениями с его родителями. Но Брайан только отмахивается и говорит:
– Не думай об этом.
Сам он, похоже, так и делает.
Самое трудное – это, трахнувшись в понедельник утром, оставить его в постели и уехать на работу. Как бы мне хотелось остаться с ним! У него ведь еще две недели каникул…
Когда вечером я возвращаюсь домой, в лофте его нет. Я весь день твердил себе, что так и будет, и все равно мне ужасно обидно – хоть бы записку оставил. А потом я вдруг замечаю, что он не забрал выстиранную с вечера одежду. Улыбаясь, открываю нижний ящик комода и складываю ее туда. У Брайана свой собственный способ оставлять записки. Нужно только уметь их прочитать.
Во вторник вечером, приехав в ЦГЛ, понимаю, что как-то тут подозрительно много народу. Я специально хотел подойти незадолго до закрытия, оставить постер и сразу же уехать. С того самого субботнего утра, когда Дэн и Скотт заявились в лофт, я никого из своих здешних друзей не видел и честно могу признаться, особенно по ним не скучал. Но сегодня все как нарочно тут собрались.
Лорен сообщает, что сейчас начнется заседание комитета, и я обязательно должен на нем присутствовать, потому что, кроме прочего, обсуждаться будет и постер для карнавала. И у меня не получается ей отказать. Я много лет ходил на все заседания и вообще считал это место вторым домом. Никто же не виноват, что я вдруг перестал здесь чувствовать себя комфортно. Да и какие, собственно, у меня планы на вечер? Сидеть дома и ждать, что Брайан объявится или хотя бы позвонит? В общем, я проверю сообщения и, подчиняясь правилам ЦГЛ, неохотно выключаю телефон.
Замечаю среди присутствующих Дебби и радостно занимаю место рядом с ней. Не знаю, почему она сегодня решила прийти – она редко сюда наведывается, слишком занята в PFLAG – но не хочу спугнуть удачу и лишних вопросов не задаю. Заседание тянется бесконечно. Дэн толкает очередную поучительную речь, а Теннис рявкает на каждого, кто осмелится отвлечься. Я люблю женщин, честно. Натуралки, лесбиянки, неопределившиеся – без разницы, я со всеми могу найти общий язык. Но Теннис – просто гопник какой-то. Если уж хочешь быть бучем, делай это как Мелани, с долей самоиронии. Вот Мелани мне нравится.
Наконец, меня просят показать постер. В эти выходные я – по совету Брайана – внес в него кое-какие изменения, и рисунок теперь выглядит сексуальнее.
– Подчеркни член, – посоветовал он. – Что за радость видеть на афише горячего парня, если невозможно разглядеть, чем он оснащен.
Да уж, насчет Брайана я не ошибся, он станет гениальным рекламщиком. «Вангарду» лучше держать ухо востро.
– Джастин, как красиво! – первой отзывается Линдси.
Она ходит сюда только пару месяцев – с тех пор, как начала встречаться с Мелани. Кажется, она студентка. Изучает живопись или что-то в этом роде. Благодарно ей улыбаюсь.
– Да, но что за посыл он несет? – хмурится Теннис.
– В смысле?
– Он же практически непристоен, – вклинивается Дэн. – Весь зациклен на сексе.
Он сверлит меня взглядом, и я понимаю, что речь идет не совсем о постере.
– Яааасно, – отвечаю я. – Смотрите, в чем тут дело. Если мы хотим, как и в прошлом году, просто созвать старых друзей на чаепитие, нам, конечно же, нужно быть смирными, семейственными и приветливыми. И тогда к нам придут те же люди, что и в прошлом году, и пожертвуют столько же денег, что и в прошлом году. Но если мы хотим получить больше денег – что, как я думал, и является целью карнавала – нам нужно привлечь новый контингент. Новых людей. С иным кругом интересов.
– Людей вроде твоего нового бойфренда? Как там его? Брайан? – выплевывает Дэн. – Людей, которые не вылезают из «Вавилона» и трахаются в задних комнатах и подворотнях? Мы, правда, хотим, чтобы они к нам присоединились?
– Брайан ему не бойфренд, – возмущается Дебби. – Он просто…
Я успеваю предостерегающе сжать ее руку. Как ни удивительно, она замолкает, бросает на меня долгий взгляд, а затем продолжает
– Солнышко прав. Ничего нет плохого в Либерти-авеню. Не знаю, почему вы, блядь, от нее носы воротите. Мы же – сообщество. И должны все вместе бить в одну цель. И если у нас есть шанс привлечь больше людей и получить больше денег, так что в этом плохого? Это же для доброго дела. А вот эта афиша, – она указывает на постер, – приведет к вам столько парней с Либерти-авеню, сколько вам и не снилось.
– Вам-то откуда знать, – презрительно бросает Теннис, – вы вообще не гей.
– Ну, я немногим хуже, – огрызается Дебби, скрестив на груди руки. – А вот вы ничем не лучше гомофобов, если пренебрегаете людьми только потому, что вам не нравится стиль их жизни.
И вот тут разверзается ад. Все начинают орать одновременно. Это самое веселое заседание комитета за все годы! Дэбби распекает Дэна и Теннис, не забывая, впрочем, бросать на меня вопросительные взгляды, которые я решительно отказываюсь замечать. А все остальные участники дискуссии меж тем набрасываются друг на друга, как голодные гиены.
И вдруг ор перекрывает громкий свист. Все, как по команде, замолкают, оборачиваются и видят поднявшуюся на ноги Мелани.
– Давайте вернемся к нашим баранам, а? – говорит она. – Итак, суть проблемы в том, что нам нужно больше денег. И если постер Джастина способен нам их раздобыть, значит, пустим в ход его. Полагаю, семейных посиделок у нас было достаточно, настало время для взрослых развлечений. И некоторым из нас нужно просто нанять на вечер бебиситтеров для своих детей или остаться дома, если формат мероприятия задевает их нежные чувства. Джастин прав. Если мы этого не сделаем, мы соберем те же жалкие крохи, что и в прошлом году. И как это, интересно, поможет центру?
Все постепенно успокаивается, и начинается более цивилизованная дискуссия о том, какие развлечения стоит счесть взрослыми, а какие нет. Правда, Дэн, Теннис и Лорен все равно отвергают большинство предложений. Думаю, если какие новые посетители и забредут на карнавал, они не надолго там задержатся. Эти люди безнадежны. Отказываются от уймы денег ради каких-то сомнительных идей о том, как следует себя вести истинным гомосексуалам.
Дебби наклоняется ко мне ближе и шепчет:
– Откуда Дэн знает Брайана?
– Спроси лучше, откуда он столько знает о Либерти-авеню и трахе в задних комнатах, если никогда там не бывал.
Она смеется, а потом снова смотрит на меня серьезно:
– Так откуда Дэн знает Брайана?
Ладно, я знал, что так просто с толку ее не сбить.
– Пару недель назад он видел его у меня в квартире.
– И что же Брайан там делал?
Вздохнув, молча смотрю на нее.
– Ты, блядь, не мог, – выдыхает она чуть громче.
Обернувшись, вижу, что Дэн с интересом за нами наблюдает, хотя и не может ничего расслышать со своего места. От души надеюсь, что не может.
– Дэб, – строго говорю я. – Если кто-нибудь об этом узнает, и мне, и Брайану крышка. Не поступай с ним так. Практика нужна ему для поступления в колледж. Никто из этих людей не должен ничего узнать.
– Джастин, ему восемнадцать! – расстроено качает головой она. Мне очень, очень жаль, что я упал в ее глазах. И я могу ее понять. Правда. Я знаю, как все это выглядит со стороны. – Если б это был Майкл, я бы тебя просто отлупила. А Брайан мне как сын.
– Тогда, пожалуйста, поступи с ним, как поступила бы с сыном, и ничего не говори. Никому! Иначе ты испоганишь ему жизнь.
– Ты, правда, думаешь, что я сказала бы что-нибудь этим людям? Но тебе я скажу, Солнышко: я очень разочарована. Не знала, что ты западаешь на малолеток.
– Я и не западаю. Только на Брайана.
После окончания заседания я подхожу к Мелани. Она как раз надевает пальто и одновременно нашептывает что-то Линдси. У этих двоих, похоже, очень срочные дела.
– Могу я спросить твоего профессионального совета? Это не отнимет много времени.
– Конечно, – отвечает она.
Посылает своей подружке довольно унылую улыбку, но все же отходит со мной в тихий закуток.
– Какие-то проблемы?
– Точно не знаю. Надеюсь, что нет.
– Дай мне доллар.
В растерянности лезу за кошельком.
– Тебе что, мелочь для автомата нужна или?..
– Ничего такого, – перебивает она, вытаскивает купюру из моего кошелька и сует ее в карман джинсов. – Теперь ты мой клиент, и я гарантирую тебе конфиденциальность. Так в чем дело?
Не будь я геем, я бы точно влюбился в Мелани. Конечно, если бы и она была натуралкой тоже. Мы уже давно с ней приятельствуем, даже почти что дружим.
Улыбнувшись, объясняю:
– На работе у меня был интерн. Между нами возникла ммм… взаимная симпатия. Допустим, когда его практика окончилась, мы начали встречаться. Что нам грозит?
– В плане закона? Ничего. После завершения практики вы можете делать, что хотите. Если, конечно, вас не волнует, о чем будут болтать за вашей спиной. Я так понимаю, ему больше двадцати одного?
– Эээммм…
– Оу. Ясно. Сколько ему?
– Восемнадцать.
– Ну, это не противозаконно. Но люди будут судачить еще больше, – пару секунд она молча смотрит на меня. И я чувствую, как краснею под ее взглядом. – Естественно, если у вас ничего не было, пока ты был его боссом, – добавляет она.
– Естественно, – тем же тоном произношу я. – Но Дэн видел его в моей квартире. В то время он еще был моим интерном, хотя Дэн об этом не знал.
– Вот это плохо.
Угу, скажи мне что-нибудь, чего я не знаю.
– Что конкретно Дэн видел? Мог ли он подумать, что между вами есть что-то предосудительное?
Переступаю с ноги на ногу.
– Брайан вышел из душа. И спросил меня, собираюсь ли я возвращаться в постель. И, да, на нем было только полотенце.
Пару секунд она таращится на меня, а потом принимается хохотать так, что окружающие удивленно на нее оглядываются.
– Ой, хотела бы я видеть Дэнову физиономию в тот момент!
И меня тоже разбирает смех.
– О, да, это было незабываемо, – соглашаюсь я.
Затем она снова становится серьезной.
– Мне ведь не нужно тебе говорить, что Дэн ни в коем случае не должен узнать, что Брайан в тот момент являлся твоим интерном?
– Ага, я понимаю. Не думаю, что в ближайшее время буду плотно общаться с Дэном.
– Верное решение, – говорит она, бросая долгий взгляд на ждущую у выхода подружку. Линдси выглядит совсем юной и очень хорошенькой.
– Ну, не буду задерживать, – говорю с легкой завистью, потому что сам-то, наверно, проведу ночь в одиночестве. – Спасибо.
– Не за что, – она разворачивается, чтобы уйти, но вдруг оглядывается. – Этот Брайан, наверно, реально нечто, раз ты пошел на такой риск. Надеюсь, все образуется.
– Спасибо. Ну теперь иди осчастливь свою подружку.
– О, это уж непременно.
Мне удается уйти, не ввязавшись в еще одну перепалку с Дебби. Пусть даже теперь она меня недолюбливает, я все же надеюсь, что ее привязанность к Брайану заставит ее держать рот на замке и не откровенничать с кем попало. Мне жаль, что я ее расстроил, но, в принципе, я никогда особо не был с ней дружен, так что как-нибудь проживу без ее одобрения.
Больше всего меня беспокоит то, что я должен рассказать о случившемся Брайану. Если Дебби стукнет в голову с ним поговорить, он должен быть к этому готов. Вот только он не любит, когда я сам пытаюсь с ним связаться. Начну названивать – и он тут же решит, что я загоняю его в клетку, и исчезнет. Все должно быть на его условиях. Он появляется, когда ему вздумается, а я не должен его искать. С ним обращаться нужно, как с пугливым животным. Взвесив все за и против, решаю, что Дебби, наверно, все же не станет ничего говорить. Да и что такого она может сказать? Если бы дело касалось меня, моя мать скорее язык бы себе откусила, чем сказала бы что-нибудь моим друзьям.
Но следующим вечером, когда я, едва успев переодеться после работы, открываю дверь на стук и тут же сталкиваюсь с матерью, я понимаю, что всего не предусмотрел. Мне достаточно одного взгляда на ее лицо, и вот я уже, вздохнув, разворачиваюсь и иду в кухню. А дверь оставляю открытой, чтобы она могла войти.
– Я говорила с Дебби, – изрекает она, остановившись по ту сторону кухонной стойки. Уже одно то, что она не пытается устроиться поудобней, говорит, что разговор мне не понравится.
– Я так и думал.
Или нет. На самом деле думал я только о том, что Брайан вот уже пару ночей не показывается в лофте. И к разговору с матерью совсем не подготовился. А следовало бы. Не стоит вступать в конфронтацию с моей матерью, не вооружившись, как следует.
– То есть, ты расскажешь мне о Брайане?
– Не думаю.
– Это ведь тот мальчик, которого я видела тут в прошлый раз?
– Да. Я вас друг другу представил. Помнишь?
– Ты не сказал, что он твой интерн.
– Мам, мне двадцать девять лет. Я что, все еще должен перед тобой отчитываться?
– Ты прав. Тебе двадцать девять. А ему восемнадцать. Он едва перешагнул возраст согласия.
Вздохнув, начинаю готовить ужин.
– Мам, ты же его видела. Когда я его встретил, я не знал, сколько ему лет, и не знал, что через три дня он станет моим интерном. Если б знал, я бы и близко к нему не подошел. Но я не знал. Просто так получилось.
– Но потом ты все выяснил, и это тебя не остановило. Мы с Дебби прикинули и поняли, что я видела его здесь ровно в середине срока его практики. О чем ты только думал? Ты хоть понимаешь, в какие неприятности мог попасть? Заниматься сексом с тинейджером уже само по себе плохо. Но заниматься сексом с тинейджером, который является твоим подчиненным, – вне закона. Джастин, он же мальишка!
– Мам, Брайан кто угодно, только не мальчишка.
– Нет, мальчишка. Я сразу поняла.
– Ты старая! Для тебя все, кто моложе тридцати, – дети.
Она тут же взвивается, а я чувствую укол вины. На самом деле мама вовсе не стара и выглядит куда моложе своих лет. Я просто взбесился и ляпнул, не подумав.
Вздыхаю:
– В чем конкретно ты меня обвиняешь?
– В том, что ты использовал этого мальчика. Что занимался сексом со своим подчиненным. Что превратился в какого-то анекдотичного стереотипного гея.
И тут моему хваленому самообладанию конец. Удалось же ей так точно ткнуть в больное место! Я сам много лет разглагольствовал о том, как печально, что многие геи так одержимы молодостью и сексом. И теперь мне трудно признать, что сам-то я ничем от них не отличаюсь. Но осознание этого рот мне не затыкает. И я ору. Громко.
– Я не потому с ним трахался, что он был несчастным загнанным в угол интерном. И не потому, что ему восемнадцать, а я – тайный педофил. Я трахался с ним, потому что люблю его.
Меня слегка трясет – я ведь впервые в жизни кричу на мать. И употребляю при ней такие выражения. Но это не имеет ничего общего с тем чувством, которое охватывает меня, когда я понимаю, что она смотрит куда-то поверх моей головы. Смотрит на кого-то, кто только что вошел в кухню.
Брайан.
Пиздец!
***
– А ну постой! – командным голосом орет из кухни Дебби.
Ничего нового. Жизнь Майки так тщательно контролируется, что сразу проскочить наверх ему очень редко удается. Куда чаще ему приходится сначала являться в кухню и подробно обо всем докладывать. Вообще-то Майки давно бы уже пора перерезать пуповину. Ему девятнадцать в следующем году. Как ему строить собственную жизнь, если он обязан ежедневно отчитываться перед матерью?
Самое удивительное, что он вроде как и не возражает. Ну да, он бесится, раздражается, ноет, но я-то хорошо его знаю. Если Дебби перестанет терроризировать его своей любовью, он просто пропадет. Это, кажется, единственное, в чем мне повезло с семейкой. По крайней мере, предки меня не достают, и я могу делать, что угодно. Ну то есть, наверно, знай они, что мне на самом деле угодно делать, они бы этого не позволили. Но пускаться в выяснения им неохота. А мне только того и надо, верно?
Майки плетется в кухню, а я направляюсь к лестнице. Иногда я остаюсь и отираюсь рядом с ним в надежде, что в моем присутствии Дебби побыстрее от него отстанет. Вот только это никогда не срабатывает. Дебби вообще плевать, слушает ее кто-нибудь посторонний или нет. Не то, что мои родичи, которые из всего делают тайну. Впрочем, может, Дебби просто нечего скрывать?
В общем, если она заводится надолго, я просто поднимаюсь наверх и жду Майкла в его комнате.
Но на этот раз Дебби возвещает:
– Не ты! – Она поворачивается ко мне и подманивает пальцем. – Ты! А ты, милый, иди наверх, – обращается она к Майки.
– Маааам! – тот всегда страшно смущается, когда его матери приходит охота поговорить с кем-нибудь из его друзей.
Не понимаю, почему. Как по мне, так Дебби веселая, заботливая и зациклена на сексе не меньше, чем мы. К тому же, она принимает его ориентацию. Моя мать, узнай она, что я гей, наверно потащила бы меня к экзорцисту. Если бы вообще хоть раз на меня после взглянула. А Майки не ценит того, что имеет.
– Иди в комнату, – заявляет она тоном, не терпящим возражений.
Майкл смотрит на меня, и я поощрительно киваю. Тогда он топает наверх. Уверен, он там сейчас засядет на верхней площадке и будет подслушивать. Не знаю только, догадывается ли об этом его мать.
– Не собираешься мне рассказать, что там у тебя с Джастином? – начинает она, как только его шаги стихают.
Вот это да! Она собирается говорить со мной о Джастине? Как он вообще попал в наш разговор?
– Что у меня с Джастином?
– Ты с ним трахаешься, не так ли?
– Не твое дело, с кем я трахаюсь, – холодно отвечаю я.
Никогда еще я не был с ней так резок. Обычно стараюсь держаться в рамках вежливости. Какой бы надоедливой она ни была, она все же мать моего друга и заслуживает уважения. Правда, чем старше я становлюсь, тем меньше во мне в принципе уважения к людям. Уважение еще заслужить нужно. А то, чему меня предки учили – уважать всех старших поголовно просто потому, что так положено, –гребанное дерьмо. Дебби всегда присматривала за мной, и за это я многое ей спускал. Но сейчас ей удалось завести именно ту тему, которую я ни с кем не желаю обсуждать. Я ей не сын. И лезть в мои дела она не имеет права.
– Брайан, – мягко начинает она, мгновенно поменяв тактику. – Я просто пытаюсь присматривать за тобой, потому что, видит бог, родители твои этого не делают. Джастин – прекрасный парень, но он намного тебя старше. И нельзя ему было заниматься сексом с таким юным мальчиком.
Я насмешливо фыркаю.
– А что, ты думала, я только с малолетками трахаюсь? У них ничему не научишься. И какое вообще значение имеет возраст?
И зачем только она каждый раз поминает моих родителей?
– Такое, что по возрасту он ближе скорее ко мне, чем к тебе. И к тому же он твой начальник. Вы в страшные неприятности могли попасть.
Смотрю на нее во все глаза. Я и не задумывался раньше, сколько ей лет. Да и с чего бы? Как-то повода не было. Но вообще, если подумать, Майклу-то восемнадцать. А она всегда говорит, что родила его очень молодой. Выходит, она всего лет на пять старше Джастина? Черт, вот это уже реально пугает.
– Так в чем, собственно, проблема? – спрашиваю я. – В возрасте? В том, что он был моим начальником? Или вообще в чем-то другом? А, может, это как-то касается Майки?
Она мнется, и я понимаю, что попал прямо в точку. Выходит, она, правда, хочет, чтобы мы с Майки были вместе? Да не может быть, она слишком хорошо меня знает. Какая мать пожелает такого своему сыну? А, может, она просто волнуется за Джастина? Она ведь дружит с его матерью. А, ну точно, в этом все и дело. Переживает за «Солнышко».
– Брайан, милый, послушай меня. Если он, правда, тебе нравится, и ты хочешь завести с ним отношения, лучшего ты и выбрать не мог. Джастин отличный парень. Умный, юморной, успешный… И симпатичный! Но если ты с ним просто трахаешься, как… со всеми остальными, то я прошу тебя, оставь его в покое. У него своя жизнь. И ты можешь всю ее расхуячить. А он этого не заслуживает. Он мне нравится, я не хочу, чтобы он страдал.
– Ну, такова жизнь, правда? Переживет как-нибудь. Откуда ты вообще обо всем узнала?
– Какая разница? Я знаю, он не совсем тебе безразличен, раз это длится уже так долго. Так вот, если он тебе правда нравится, может, ты отпустишь его?
– Зачем бы мне это делать, Дебби? Чтобы не причинить ему боли? А, может, уже слишком поздно? Или, может, дело вовсе не в Джастине? Может, ты о Майки печешься?
Она сверлит меня глазами, и на мгновение мне кажется, что моя тактика сработала. Вот сейчас она заведет свою обычную песню о том, что ее сын заслуживает лучшего обращения. Я ее пару раз уже прослушал. И лучше прослушаю в третий, чем буду думать о Джастине.
И вдруг Дебби улыбается изумленно.
– А он ведь тебе в самом деле нравится.
Делаю вид, что не въехал.
– Конечно, Майки мне нравится. Он же мой лучший друг.
– Не Майкл, а Джастин. Он тебе правда нравится. Иначе ты сказал бы – забудь о нем, это был просто трах.
– Забудь о нем, Дебби, это был просто трах.
Ее улыбка делается только шире.
– Пожалуйста, милый, будь осторожен. Если ты все испортишь, не представляешь даже, какие будут последствия.
– Ну, он уж точно выживет, – повторяю я, а потом выхожу из кухни и направляюсь к лестнице.
Хватит с меня этой болтовни.
– Он-то, может, и выживет. Но я не о нем волнуюсь.
Останавливаюсь на секунду, а потом разворачиваюсь и быстро иду к выходу. Нет у меня больше настроения и дальше тут околачиваться. Что за хуйню она вообще несет? Закрывая за собой дверь, вижу, как Майкл смотрит на меня с верхней ступеньки лестницы.
Я провел с Майки целых три дня. Наверно, хотел как-то загладить свою вину за выходные. Очень уж он расстроился. Я, правда, не понимаю. Майкл знает, что он мне как брат, и что я никогда бы его не трахнул. Не то что бы я это ему прямо говорил, конечно, но он знает. Если б этому и суждено было случиться, то гораздо раньше, когда я еще экспериментировал. Ладно, однажды я ему почти что подрочил, но это же была всего лишь игра. Он понимает.
Он видел меня с кучей парней. Мы ведь вместе тусуемся, так что он постоянно видит, как я затаскиваю их в заднюю комнату в «Вавилоне» или в уборную в «Вуди», или даже в туалет в кафе «Либерти». И никогда ничего не говорит. Иногда даже хвастается перед другими, скольких парней я трахнул. Но Джастин для него – как красная тряпка для быка. Он не только грубит ему при встрече, он еще и мне постоянно про него гадости говорит. Послушать его, так Джастин прямо-таки заставляет меня его трахать.
Я все время твержу Майклу, что Джастин для меня просто трах. Он не любовник мне и не бойфренд – хуйня все это. Я даже говорю ему, что он мне не друг, хотя это теперь уже вроде как и не совсем правда. Ну а почему бы и нет? Что тут плохого? В наших с Майклом отношениях это все равно ничего не меняет. Мы с ним через многое прошли – через всякую фигню в школе и с моими предками. И в клуб первый раз ходили тоже вместе. И я продолжаю ему твердить, что не обойдусь без своего верного тыла. А ему нравится. Он считает, мы с ним – Бэтмен и Робин.
Но первое, что я слышу от него, заявившись к нему в понедельник днем, это:
– Твой босс, наконец-то, отпустил тебя поиграть?
– Не хмурься, Майки. Тебе не идет. И Джастин мне больше не босс.
– Тогда почему ты все еще с ним тусуешься?
Пожимаю плечами. У меня нет на это ответа, так что я просто говорю то, чему проще всего поверить.
– Свободная квартира. Бесплатная еда. Бесконечный секс.
– У тебя и здесь есть все то же самое, – возражает он и смотрит на меня вызывающе.
Вау! Вот это новости! Что это он себе такое надумал?
– Кроме секса, – говорю я, подчеркивая каждое слово, и внимательно на него смотрю.
И отчаянно желаю, чтобы он подтвердил мои слова. Потому что, что делать в противном случае, я не знаю.
Он долго молчит. Потом опускает глаза и, фыркнув, кивает:
– Да, кроме этого.
С облегчением обнимаю его за плечи.
– Ты же знаешь, Майки, что я тебя люблю. Всегда любил и всегда буду.
– Я тоже, – отвечает он.
И все налаживается.
В общем, последние три дня я, в основном, тусовался у Майки, только на ночь домой ходил. Родители привыкли, что по выходным меня нет, но если я и на неделе перестану ночевать дома, они захотят узнать, где это я околачиваюсь. Так что я только изредка себе это позволяю.
Странно, но каждый раз, когда я провожу выходные у Джастина, мне потом трудно заснуть одному в постели. А, может, и не странно. Думаю, мне просто не хватает многочасового траха. После этого всегда легче уснуть.
В общем, Дебби вздумалось на меня насесть, как раз когда мы с Майки, наконец, вернулись в нужное русло. Я привык, что она вечно читает мне нотации, но и подумать не мог, что ей интересно, с кем я трахаюсь, – если это не Майки, конечно. Я даже не понимаю толком, что ее так волнует. Разница в возрасте? Или то, что я был его интерном? Или чувства Джастина? И вообще в ее интерпретации все выглядит так, будто у нас с ним отношения. А у нас нет никаких отношений! Мы просто трахаемся. И, конечно, Майкл там, на лестнице, слышал каждое слово. Великолепно! Теперь мне снова налаживать с ним мосты. Почему только люди вечно лезут не в свое дело?
Итак, скорее всего Дебби узнала обо всем от матери Джастина. И, наверно, мне стоит его предупредить. Его мама на вид не тот человек, кто так просто все это спустит. Но явившись к нему, я понимаю, что уже поздно. Джастин с матерью уже вовсю орут друг на друга. Вернее, он на нее орет.
Я успеваю услышать только несколько последних предложений, но и этого довольно.
Пару минут мы все просто стоим, как истуканы. Джастин и его мать таращатся на меня, как будто я с неба свалился. А я ведь всего лишь вошел в дверь, которую они сами же и не закрыли.
Первой в себя приходит миссис Тейлор.
– О, привет, Брайан. Как приятно снова тебя видеть.
Джастин смотрит на нее, как на умалишенную, но ее самообладанию можно только позавидовать. Сколько бы я ни презирал подобных людей, я все же не могу не восхищаться их способностью держать лицо. Их, наверно, этому в частных школах учат.
– Да уж, конечно, – ухмыляюсь ей.
Не знаю, чему это я так радуюсь. Я даже не понял толком, что тут у них происходило, так что, наверно, это сказывается моя обычная любовь к неловким ситуациям. Большинство своих сентенций я изрекаю просто для того, чтобы шокировать публику и посмотреть, как все тут же начнут мяться и юлить. А еще мне страшно нравится, что я застал этих двоих врасплох. Джастин всегда так неебически собран, и его мать, думаю, тоже не привыкла терять контроль над ситуацией.
Джастин бросает на меня быстрый взгляд и тут же краснеет до ушей. Может, вспоминает, что только что сказал, вернее, прокричал. И тут вдруг и до меня доходит тоже.
– Мам, можешь дать нам с Брайаном минутку? – просит он, не глядя на нее.
– Джастин…
– Мам, просто уйди, а? Пожалуйста! Мне нужно поговорить с Брайаном.
– Джастин, не думаю, что…
– Мам, – наконец, он к ней оборачивается.– Это моя квартира. Я прошу тебя уйти. Вежливо! Можешь просто послушаться?
Пару секунд они меряют друг друга взглядами, как два готовых ринуться в бой гладиатора, а потом она начинает собирать вещи. Интересно, хватит ли у меня когда-нибудь смелости вот так же послать своих родителей? Он ведь именно это только что и сделал – только в вежливой форме. До сих пор я всегда старался своих предков просто избегать. Их общества, их поучений, их внимания. Но однажды я хочу все же ясно и четко сказать им: «Отъебитесь от меня», и чтобы им не осталось ничего другого, кроме как подчиниться.
– Я позвоню, – говорит она и, проходя мимо меня, очень вежливо прощается. – До свидания, Брайан.
– До свидания, миссис Тейлор, – говорю я и добавляю с сарказмом. – Было очень приятно снова повидаться.
И она, без промедлений и колебаний, бросает через плечо:
– Мне тоже.
А потом, не обернувшись, выходит на лестницу. Дверь снова остается открытой – этому тоже, наверно, в частных школах учат.
Смотрю на Джастина. Он нервно покусывает ноготь большого пальца.
– Дебби узнала про нас, – говорит он. – И, как ты можешь видеть, поделилась с моей матерью.
– Да уж вижу. Откуда она узнала?
