Текст книги "Высматривая путь. Том I (СИ)"

Автор книги: JohnLemon

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 22 страниц)

Отто разлегся в тени березы и жуя травинку, заложил за голову руки. Судя по размеренному дыханию, он умудрился даже придремать.

Эскель бросил беглый взгляд на низушка, а после от души взмахнул ведром выплескивая остатки прохладной воды на коня. Тот замотал головой и начал гарцевать на месте. Вот уж любил он барахтаться в воде. А потом еще и замахал мокрой гривой, подняв в воздух столп брызг.

До слуха ведьмака донесся тихий девичий смех. Он бросил взгляд из-за плеча, но разговор так и не решился начать. Боязно было сказать что-то не то, а еще больше не хотелось поворачиваться лицом к Дере. Показывать ей свои увечья во всей красе и увидеть в ее глазах страх вперемешку с отвращением. Он уж слишком часто ловил такой на себе. Так вот приглянется ему какая девка, он ей улыбается как дурак полоумный, а она скривится, сплюнет и отвернется.

– Красивый у тебя конь. Сразу видно – порода, – начала разговор Дера как ни в чем не бывало.

– Спасибо, – хрипло буркнул ведьмак, но уперто не хотел оборачиваться.

– А моего коня ты видел? – все не унималась Фредерика.

– Видел. Хилый он ужасно.

– Да. Притащили его такого. Откармливаю вот. Болезнь кожу изъела, а сам худой, что аж ребра светятся, – она остановилась и придирчиво осмотрела содержимое передника.

– Чего ж ты коня-то больного взяла?

– Не знаю, – повела плечом Дера, а после заправила за уши падающие на лицо пряди и бросила взгляд на широкую спину ведьмака.

Он бережно вытирал Василька белой сухой тряпицей.

– Как в глазищи его глянула, так аж в сердце что-то перевернулось, – выдохнула травница возвращаясь к своему занятию, – вроде скотина, а в глазах ум видно. Будто человек в нем какой сидит.

– А может, то принца заморского заколдовали и тебе спихнули? – усмехнулся Эскель.

– А если и так, – нахмурилась девушка. – Я его выхожу, и он еще вам покажет всем! Будет такой конь, что ого-го! – взмахнула она кулаком в воздухе.

– Хорошо, – ведьмак так и не обернулся к ней.

– И отправлюсь с ним на Юг или дальше на Север к Драконьим горам! А что? Девки мечтают все, и я тоже хочу!

– Опасно одной путешествовать сейчас. Обожди как война закончится.

– А я и обожду.

Он торопливо погрузил на плечи коромысло с двумя пустыми ведрами, а третье взяв в руку, пошел к колодцу. Фредерика же, сделав вид особой занятости, копошилась в цветах и старалась даже не смотреть на удаляющуюся широкоплечую фигуру. Вот любили же ведьмаки насмехаться над ней. То один все по макушке бил ладонью, то этот теперь колкостями так и сыплет. Вздохнув, девушка принялась с остервенением вырывать из земли коренья первоцвета.

Эскель воду натаскал быстро. Дважды даже успел сходить, а когда вернулся то девки и след простыл. Отто лишь шастал туда-сюда по двору, да траву какую-то все выискивал. Оставив ведра у порога, ведьмак только хотел размять шею да проверить как там Василек, как медальон на его груди слабенько так дрогнул. Но и того было достаточно. А еще взгляд этот прожигающий на затылке вызывал неприятное чувство в груди.

Обернувшись в сторону леса, он нахмурился всматриваясь. И медальон его, конечно не подвел. Держась руками за ствол березы, из-за него очень неуверенно выглядывал темный силуэт. Ведьмак сделал шаг вперед, а силуэт с места не сдвинулся. Внезапно в нос ударил запах свежескошенной травы и марены. Нет, Дворовой* так не пах, да и лесной дух тоже. Эскель нахмурился и сжал в кулаке медальон. Тот уж больно нервировал своим дребезжанием. Два огромных глаза смотрели на ведьмака не отрываясь. В целом, существо это напоминало ребенка, но уж больно щекастого и грязного. Да и глазищи эти таращились особо неприятно. Только тогда, когда тот, видимо чутка осмелев высунулся из-за дерева, Эскель понял, что перед ним Божонтка**. Кто ведь еще мог так сильно пропахнуть мареной?

Дера выскочила на порог и чуть было не перевернув ведра, крепко ругнулась, а после увидела вдалеке ведьмака, стоящего к ней спиной, при этом что-то увлеченно высматривающего в лесной чаще. Сделалось до жути любопытно, и девушка чуть ли не вприпрыжку преодолела между собой и ведьмаком расстояние став около того по правую руку.

Она посмотрела в лес и на Эскеля. Затем снова в лес, убедилась, что ничегошеньки там нет кроме берез и травы и обернулась снова.

– Что ты там высматриваешь такое? Увидел, чего интересного? Так и мне расскажи, вместе посмотрим.

– Скажи, у вас есть молоко и хлеб?

Фредерика непонимающе оглядела профиль ведьмака и вскинула в удивлении брови.

– Сливки есть, но на что они тебе?

– Налей чуть в тарелку, мякиш хлебный положи и сюда неси.

– Ты проголодался? Так я сейчас репу запеку.

– Неси, кому говорят?

– Эскель, – внезапно спросила она и ведьмак наконец обернулся к ней.

На лице девушки застыл неподдельный ужас. Зрачок расширился, губы побледнели, как и все лицо, а тонкие и ледяные пальцы тут же сжали его предплечье. Он уж было подумал, что это морда его такой эффект произвела, но дело тут было в другом.

– Скажи, там что, нечисть какая? Или дух проклятый? – хрипло прошептала Дера.

– Вот дурында, придумывала себе ерунды, – заливисто рассмеялся ведьмак сощурив глаза. – Неси давай что просил, – утирая слезы снова заговорил он.

И она пошла в хату на негнущихся ногах, но благо что быстро вернулась. Принесла тарелку сливок и хлебного мякиша, как просили. Если бы еще Дера не дрожала как лист осиновый на ветру.

– Давай, Божонтка прикормить нужно. Иди.

Фредерику передернуло от слов так, будто ее прошиб сильный озноб. Она поджала губы, но двинуться с места не могла. И только когда теплая рука ведьмака осторожно подтолкнула ее в спину, ноги сами понесли вперед.

Шла она недолго. Но и те пять шагов дались ей с огромным трудом. Ее пугало все. Даже щекочущая босые ноги трава.

– Эскель? – дрожащим голосом проблеяла Дера и обернулась.

– Ну что такое? – улыбнувшись своей привычной кривой улыбкой, ведьмак скрестил на груди руки.

Его расслабленная поза успокоила травницу, но все еще недостаточно.

– Оно близко, да?

– Да прямо перед тобой. Выглядывает вон из-за березы, таращится на тарелку, – его голос был до боли веселый, но девушку это только нервировало.

Знаком ли ему этот страх, когда ты знаешь, что рядом кто-то есть, но ты его не видишь? Судя по всему – не очень. Она сделала еще один шаг, когда услышала громкое:

– Стой. Ставь тарелку и отходи.

Дера неуверенно качнулась вперед, но присела в траву. А когда присела, то и тарелку перед собой поставила прямо на землю, но так уж бережно, что тут сердце любого дрогнуло бы. Она молилась всем известным богам чтобы это загадочное существо не прыгнуло ей прямо в лицо, как тот риггер из сна. Иначе ее крики услышали бы в самом Третогоре.

– Молодец. А теперь иди сюда.

Услышав заветные слова, травница так резко припустила в сторону ведьмака, что аж пятки сверкали. А когда, наконец, ей удалось торопливо скрыться за его широкой спиной, то облегченно выдохнула.

Искать спасения было не у кого, а от спины шел такой жар, что грех было не прикоснуться. Что девушка и сделала. Прижала ладони и лоб к жесткой ткани рубахи и выдохнула еще раз. Спокойно так стало. Оказалось очень приятно чувствовать себя защищенной.

А у Эскеля внутри все скрутило. Будто кто кулак засунул да провернул раз-другой. Холод от ладоней ощущался даже через рубаху, а от разгоряченного дыхания Деры, мурашки толпами бегали по коже. Вцепившись пальцами в предплечье, он тихонько вдохнул и выдохнул пытаясь успокоиться. Одним богам известно, как его подкупали эти прикосновения, ее бесстрашие, ее радушие и простота слов и поступков. Она не кричала ему, что он мутант, не шарахалась как от прокаженного, не таращилась на изуродованное лицо до неприличия и даже позволила себе коснуться его. Какая бы еще девка была настолько глупой или отчаянной? А может просто доброй? Ведьмак пока еще не разобрался, но моментом насладиться успел.

– Это существо точно не опасно? – внезапно заговорила Дера отпрянув от его спины.

Эскель готов был застонать от возмущения, но благо – не стал.

– Это Божонтка. Дети это, которых не успели богам представить по всем обрядам. Померли они раньше, чем мир увидать смогли, – стараясь скрыть хрипотцу в голосе заговорил ведьмак. – Не опасные они. Но могут и шкодить. Редко бывает такое, но, если Божонтка в дом твой пришел, его лучше задобрить и прикормить. Будет оберегать вас с Отто от нечисти всякой. Ты его не увидишь, как ни старайся. Но как почувствуешь, что рядом кто-то есть, или трава вдруг как-то не так качнется, а ветра не было и нет – значит Божонтка рядом. Ты ему песню какую спой или историю расскажи. Они такое любят.

– А он в хату не залезет ночью?

– Может. Но зла не причинит. Так, посудой погремит да успокоится. Ты главное еду ему после сумерек оставляй на пороге. По утру увидишь пустые тарелки – не пугайся.

– А если бы я его прогнала?

– Не знаю таких случаев, чтобы его кто прогонял. Он полезный помощник, вот увидишь.

Эскель наконец повернулся к девушке встретившись с ее светлыми зелеными глазами. Она смотрела на него с таким детским трепетом, что аж не по себе стало. На него так прежде еще не смотрели. Почесав пальцами правую щеку, он наконец перевел взгляд на порог хаты.

– Давай я тебе воды нагрею, а то смердит от тебя за версту, – и хитро усмехнувшись, двинулся в сторону крыльца.

– Сам ты смердишь! – вспыхнула травница и приложив ладони к горячим, раскрасневшимся щекам поплелась за ведьмаком.

– Быть не может. Я ж в бадье валялся вон только вчера ночью, – негромко рассмеялся тот, а после назидательно проговорил. – А ты как с хутора вернулась, так и не обмылась. Даже одежду не сменила, – добравшись, он взял два ведра и толкнув плечом дверь понес их в хату.

– И то правда, – поуспокоилась Дера. —А ты мне знаки свои покажешь? – спрятав руки за спиной, она нагнала ведьмака уже у двери в свою комнату.

– Покажу, – наливая в бадью воду, Эскель снова улыбнулся.

Да и по-другому уже не получалось. Пусть и улыбка у него была та еще, да и манеры далеко не благородные, да и на рыцаря он мало походил, но хотелось сделать что-то для травницы. Например, наполнить бадью, воду нагреть, а тут она еще со знаками этими привязалась. Ну как тут отказать?

Девушка присела на колени и опираясь предплечьями о деревянные борта внимательно смотрела как наполняется ее личная купальня.

– Чего там высматриваешь?

– Да я чтобы не пропустить ничего.

– Вот чу̀дная, – Эскель присел рядом на одно колено и опустил в воду правую руку.

Сложил снова в диковинную фигуру пальцы и вода пошла кругами. А через мгновение-другое и вовсе пар повалил.

– Во дела так дела! – воскликнула Дера упираясь уже ладонями в борт. – Вчера такого не было.

– Вчера я уставший был. А сегодня, глазом не моргнешь, а вода уже нагрета.

– Фокусник! – воскликнула девушка с, воистину, детским восторгом смотря на воду. Еще бы руками похлопала для пущего эффекта.

– Ведьмак.

– А что это, значит ведьмак не может быть фокусником? – улыбнулась она краем глаза осмотрев его профиль.

– Ты что, магии никогда не видела? В Оксенфурте же училась вон три года целых.

– Нет, за магией – это в Аретузу, – мечтательно вздохнула она, умостившись у бадьи так, чтобы руки положить на борт, а на них голову.

Эскель нагрел воду до максимально горячей температуры, но, чтобы не сгорела хата и вышел за еще одним ведром воды. Разбавил, пощупал рукой. Вроде приятная и теплая.

– Хотела стать чародейкой? – он глянул на девушку искоса, но продолжал упорно делать вид особой занятости.

– Хотела. Да все девки мечтают быть чародейками, – грустно вздохнув, она опустила руку в воду и легонько поводила пальцами. – Внешность подлатать, знаниям уникальным обучиться, умения особые получить, да и на груди правителя обычно очень тепло.

– Тебе не нужно внешность латать. У тебя с этим проблем нет. А знаний и навыков уникальных у тебя и без того достаточно, – бросил невзначай ведьмак и только потом понял, что говорить такого не стоило бы. Как-то неуместно прозвучало.

– Спасибо, – вымученно улыбнулась Дера. – За все.

– Не за что.

Выпрямившись и сделав шаг назад, Эскель потоптался на месте, а после вышел за дверь. И пока все не усугубилось ему нужно как можно быстрее подготовить Василька и выехать в Оксенфурт. Чувствовал он, что чем дольше тут сидит, тем быстрее угасает его желание куда-либо уезжать, а для ведьмака это – губительно.

* – у восточных славян домашний дух, мифологический хозяин двора, который обитал в хлеву вместе со скотиной и имел облик маленького человечка.

** – В польской мифологии призрак ребенка, умершего до крещения. По своему поведению, божо́нтка, при должном обращении, является незримым помощником по хозяйству. Часто сердобольные хозяйки оставляли им в чашке немного пищи, и те в знак своей благодарности, защищали дом от злых духов.

Комментарий к Часть 9. Божонтка

Не бечено

========== Часть 10. Ладная девка ==========

Фредерика неторопливо потянула за завязки на вороте, заставляя ткань плавно съехать с плеч. Пояс на юбке поддался быстро, и та рухнула к ее ногам. Следом можно было и от рубахи избавиться окончательно. Переступив грязную одежду, девушка прошлепала к своей кровати и достала из-под нее свой любимый сундучок. Выудив оттуда несколько склянок, она приподняла их повыше, решив взглянуть на просвет, нет ли там осадка. От бадьи шел приятный пар, отчего воздух в комнате постепенно становился душным и влажным. Откупорив чуть запотевшие флаконы, Дера вдохнула резкий запах лавандового масла и масла жимолости. Она берегла их как зеницу ока. Ведь, будучи студенткой академии, тогда совсем еще юная алхимичка таким трудным для себя путем многократной перегонки смогла получить по целой унции того и другого. Больше просто не успела. Так что это было единственное, что осталось у нее от прошлой жизни, где она была, относительно конечно, но счастлива. Эти запахи будоражили воспоминания похлеще любого трубадурского завывания.

Если так уж сильно придаваться ностальгии, то можно вспомнить, что у нее было все, о чем могла мечтать юная, упивающаяся жизнью девица. Ее учили, а она училась и жадно впитывала всевозможные знания. Ей давали свободу, а она пила и кутила от души под громкие песни студентов-музыкантов в «Алхимии». У нее была крыша над головой, друзья под боком, денег всегда хватало, ведь отец раз-другой да оставит на ее личном счету в банке пару тысяч крон. Она делала все, что хотела, и ни разу не задумалась о завтрашнем дне. А теперь вот, в восторг ее приводит горячая вода в бадье и то, что для этого не нужно было топить печь. А еще эти замусоленные полупустые флаконы с маслом.

Девушка добавила ровно пять капель того и другого и, наклонившись, помешала воду рукой. В нос тут же ударил запах. Словно духѝ из самого Боклера кто разлил неподалеку. Она вдохнула полной грудью и, перешагнув через борт бадьи, осторожно погрузилась в горячую воду. Тело тут же расслабилось, пусть и кожу чутка покалывало. Хотелось немного полежать вот так, помечтать, а потом уж заняться волосами.

Волосы Дера мыть не любила. Мороки с ними было до боли много, а состригать не хотела. Они ведь как-никак украшали ее. Пусть и вечно спутанные, и с колтунами кое-где от ветра. Но моющее средство для головы собственного приготовления очень хорошо выручало. Еще в Оксенфурте все подруги над ней подшучивали, когда она делала его из белого булочного мякиша, настаивая тот с истертыми в порошок шалфеем, ромашкой и жимолостью – для запаха приятного, а потом смесь втирала и смывала теплой водой. Волосы тогда долго оставались чистыми и на солнце переливались, словно перья птицы какой диковинной. Подружки смеяться-то смеялись, но за средством таким немудреным захаживали. Еще любила Дера намешать чего эдакого из яиц и меда. Но тут такими богатствами не разжиться, не то что хлебом, так что приходилось менять травы и смотреть уже по итогу, как и что с волосами произойдет. А ничего необычного не происходило. Просто от одних трав волосы были гладкие и шелковистые, а от других – сухие, но зато не грязнились дольше.

Перевернувшись на живот, Фредерика потянулась к табурету с остатками мыла из мыльнянки и чистотела, а еще за средством для волос и мочалом. Поизносилось оно конечно, но вдруг повезет выбраться на хутор или в Карстен и прикупить себе немного липового лыка, а то в лесу у хаты лип днем с огнем не сыщешь. Еще немного повозившись, девушка взяла в руку деревянный ковш и принялась поливать свою макушку ароматной водой.

Эскель все возился со своим конем под соломенным навесом. Седлать его он не любил, но и на скорую руку этого делать не стоило. Нужно все перепроверить много раз, прежде чем гнать галопом. Переломанные ноги и шея в его планы не входили. А конь только ерепенился, как будто подменил его кто. Ржал громко, хвостом ударил раз-другой, благо что не по лицу, и даже пытался встать на дыбы. Повезло еще, что увернуться получилось.

– Да что с тобой? Как заведенный, – все пыхтел ведьмак, пытаясь накрыть войлочным по̀тником спину Василька.

Но тот снова взбрыкнул. Да так взбрыкнул, что своего хозяина чуть не опрокинул.

– Если не успокоишься, я тебя насильно усмирю, понял? – даже у такого, как Эскель, терпение было не железное.

Тут собираться надо, а животное решило ни с того ни с сего характер показать.

– Черт с тобой! Вот же холера! – он отбросил по̀тник на перекладину коновязи и пригрозил коню указательным пальцем. – Даю тебе десять минут. Не успокоишься – пеняй на себя.

Василек громко заржал и торопливо погарцевал в сторону леса. Остановился на опушке и принялся как ни в чем не бывало жевать траву да хвостом своим длиннющим обмахиваться – мух гонять.

Закинув на плечо седло, а свободной рукой ухватив тряпку, которой коня вытирал, Эскель двинулся в тень под хатой. Нечего время зря терять. Пока бесы Василька отпустят, он седло до конца в порядок приведет, и крепления ремней не помешает на надежность проверить. Устроившись как раз за садом, под окном у хаты, ведьмак положил перед собой седло и принялся остервенело его начищать. Разозлило его, что так некстати конь этот непутевый взбрыкивать начал. Всегда ведь был спокойный и терпеливый, а тут нашло на него непонятно что.

Над головой приятно шелестели листья, ветер раздувал в стороны порядком отросшие волосы, а птицы так заливисто щебетали, что слушать их было одно удовольствие. Словом – благодать. Внезапно этот самый ветер донес яркий аромат жимолости. Да такой резкий, что Эскель, чуть приподняв голову, шумно вдохнул. Слух уловил негромкий всплеск воды. Не стоило и перебирать варианты, чтобы понять, – нелегкая принесла его ровно под окно комнаты Деры. Усмехнувшись, он продолжил корпеть над седлом, а сам все прислушивался. Когда до его острого слуха донеслась тихая песня, сердце и вовсе замерло. Сразу так и не понять было, о чем девушка таком пела да еще так увлеченно. Но если прислушаться, то получится кое-что разобрать. Слова были не мудреные, но ему все равно нравились.

Гуси, гуси, вы летите высоко,

Вы летите высоко и уж видите вы всех,

Гуси, гуси, вы летите высоко,

Уж вернитесь вы ко двору, ко двору милого моего

Да расскажите ему,

Да расскажите ему, что замуж я выхожу,

Ждала его я пять с половиной лет

А голова моя уж начала седеть*

Дера все пела и пела, а Эскелю внезапно захотелось заглянуть в окно да посмотреть, как там купание ее проходит. Не сказать, что он был уж сильно охоч до баб, но сейчас отчего-то было очень трудно удержаться. Наконец, взглянув на спокойно пасущегося Василька, а потом, осмотревшись по сторонам, он понял, что Отто поблизости нет. Все шло к тому, чтобы совершить задуманное. И он совершил. Отложил чуть ли не затертое до дыр седло в сторону, а сам развернулся к окну и присел так, чтобы из-за рамы выглядывали только глаза да лоб. А что? Ничего дурного он не делает и даже если никаких прелестей Деры не увидит, так хоть на силуэт поглядит.

Девушка сидела прямо в центре бадьи к нему спиной и выполаскивала в воде волосы, чуть повернув голову вправо. Она перебросила мокрую копну на одну сторону, открывая вид на острое плечо и спину. Спина у нее была крепкая, не то что у дворянок новиградских, и ровная, с осанкой, как у настоящей аристократки. Он еще на хуторе заметил, что шла травница неспешно, плавно, как плыла. Кметки так не ходят и подавно. Таскают на себе тяжестей столько да обувь изношенную носят, что и походка у них другая – твердая, небрежная, как у мужичья. Он увидел, как Дера бережно пропускает мокрые волосы сквозь длинные тонкие пальцы и пытается осторожно распутать пряди. Внезапно ведьмак поймал себя на мысли, что ему нравятся ее волосы. Пахли они, правда, в их первую встречу девичьим по̀том, кровью и пылью. Но даже это ему нравилось. Засмотрелся он так, что и не заметил, как девушка вылила на себя последний ковш воды и поднялась, показав ему во всей красе свои бедра и ноги. Волосы она небрежно перебросила за спину, а когда кончики едва коснулись округлых ягодиц, Эскель понял, что пропал. Из оцепенения его вывел голос Отто.

– Ай, мастер ведьмак, вот от кого-кого, но от вас я такого не ожидал.

Того будто молнией ударило. Стыдно стало неимоверно. Словно он пацан какой-то, застуканный за чем-то непристойным. Торопливо отползя в сторону, он выпрямился и, проведя тыльной стороной ладони по лбу, повернулся к низушку.

– Ладная девка, так чего не поглядеть-то?

Он старался отшутиться как умел и искренне надеялся, что Дера его не заметила и не услышала.

– Ваша правда, мастер. Но…

– Но?

– Не пудрите, главное, девке мозги. А то увяжется еще за вами и сгинет где-нибудь. Я-то знаю, какие вы, мутанты. Тут одна, там – другая иль третья. Я ее своими вот руками обучал всему. Да и добрая она, волевая. Может, и впрямь медичкой хорошей станет, а может, и в столицу решит податься. А вы не губите ее. Поглядели, и будет с вас, – Отто скрестил на груди руки и нахмурился.

– Да какая уж одна, другая, третья? – скривил губы Эскель, а сам скрестил руки на манер травника. – Ты рожу-то мою видал?

– Видал. Но знаем мы, как могут девки за вами увиваться по деревням да хуторам. Вы их околдовываете может чем, не знаю, – низушек мотнул головой и нахмурился сильнее. – Но Дерку мою не троньте. Хорошая девка, пусть живет себе спокойно. Она-то на вашу рожу и не глядит совсем, уж знаю я ее, добрую душу. Но лучше вам другую найти, – Отто резко махнул рукой, будто безмолвно дав понять, что разговор окончен.

Эскель вздохнул и, чуток пораскинув мозгами, понял, что в чем-то травник был прав. Не созданы ведьмаки для серьезного чего и детей у них не бывает. А Фредерика девка здоровая, молодая. Да и он по ее меркам уже старик полноценный. Что он дать ей может? У самого ни кола ни двора; денег и тех нет. Конь, два меча да пара добротных сапог.

– Ты прав, – наконец проговорил ведьмак и, подхватив седло, обошел низушка, направляясь в сторону соломенного навеса. – Собираться пойду. До заката нужно в Оксенфурт попасть.

Отто долго еще взглядом его спину прожигал. Потом, видать, надоело ему и скрылся в хате.

Дера нашла в огромном сундуке чистую расшитую рубаху с красными кисточками на завязках, длинную темно-красную юбку и плетенный пояс с балабонами. Сама была вся такая чистая, что аж захотелось принарядиться. Волосы вычесывать пришлось долго. Думала, что гребень сломает – столько колтунов насобирала. Но когда закончила и покрутилась у зеркала, то сразу же пришла в восторг. Не знала, правда, для кого она так выряжалась. Сошлась на том, что просто настроение было такое. А как смазала кожу своим особым средством и растерла руками по волосам пару капель масла лопуха, придирчиво осмотрела себя в зеркале. Удостоверилась, что все выглядит прекрасно, радостно крутнулась на месте и побежала вон из хаты.

– Мастер ведьмак! – закричала она, стоя на пороге.

Эскель крепко-накрепко стягивал ремни седла, не забывая подбадривать словом и лаской терпящего все эти действия Василька. Уже и одеться успел. Куртку еще рано утром в надлежащий вид привел, сапоги почистил да мечи вынес, поставив их неподалеку у деревянной стены. Остались последние приготовления и можно было выдвигаться.

– Мастер ведьмак! – все кричала Дера.

Он слышал крик и чувствовал яркий горьковатый травяной запах, который уже туго связался в его памяти с травницей, но как-то не удосужился пока отозваться. Седло было важнее, а Фредерика минуту-другую обождет.

– Эскель!

– Ох и шумная ты девка, – буркнул он, не скрывая улыбки. – Сейчас закончу с седлом и… вот, все, – он намотал кусок кожаного ремня на кулак и с силой потянул на себя. Василек заржал, а седло, наконец, село на его спине как влитое.

А когда он отряхнул друг о друга руки и повернулся, то сию секунду рефлекторно сжал ладонью свой медальон. Тот был спокоен и болтался себе на цепи, но иначе ведьмак не мог. Уж до боли не по себе стало, когда увидел он этот пояс с красными балабонами и юбку эту темно-красную, а еще волосы длиннющие и взгляд хмурый. Встречался он уже с такой девкой. Во сне том встречался, когда утопленница его ко дну чуть не утащила.

– Ты что, собрался уехать и слова мне не сказать? – она уперла руки в бока и тепло ему улыбнулась.

– Нет, – только и смог выдавить, а как пришел в себя от оцепенения, резко обернулся к Васильку, стараясь схватиться рукой хоть за что-то твердое.

Сжав пальцами переднюю луку седла, он сделал глубокий вдох искренне надеясь, что внешне был абсолютно спокоен и ничем себя не выдал. Так-то оно и было, только глаза, даже такие как у него, выдавали его с головой. Оттого он и прятал их от Деры всегда, оборачиваясь к той спиной раз за разом. Чтобы не подумала чего лишнего.

Травница плавно спустилась с крыльца и двинулась в сторону ведьмака, пряча руки в складках юбки.

– Может, тебе в дорогу еды собрать? – поинтересовалась она, обходя коня кругом.

Заметив это, Эскель ловко закинул себя в седло, совершенно забыв о том, что оставил у хаты мечи. Опустив руку к ремням, на которых обычно висела перевязь с оружием, он тихо выругался себе под нос. И только хотел слезть с коня, как под рукой оказалась Дера, а перед лицом ее светлые глаза, которые смотрели на него с нескрываемым интересом.

– Мечи забыл? – участливо поинтересовалась она.

Ведьмак молча кивнул, но взгляд, как любил, в этот раз отводить не стал.

– Я подам, обожди, – она в одно мгновение оказалась у хаты и ловко подхватила мечи за наплечную перевязь, охнув. – Тяжеленные какие. Как ты ими машешь?

– Привык уже. Давай сюда, – он протянул к ней руку в перчатке и нетерпеливо поманил пальцами.

Травница, звякнув ножнами, потянулась к ведьмаку, а тот, торопливо ухватив их, быстро закрепил на седле. И только он решил вернуть себе вертикальное положение и послабить поводья, как ощутил, что Дера взяла его руку своими и с силой сжала. Да так, что аж кожа на перчатках захрустела. Странное было ощущение. От ладоней такой жар шел неимоверный, а кончики пальцев – ледяные.

– Спасибо. И…, – она замялась, отведя взгляд в сторону, – заезжай еще, если вдруг проездом будешь.

– Вам спасибо. За все, – он не выдергивал руку, а лишь внимательно смотрел на едва высохшие переливающиеся русые пряди, на тонкие пальцы и на этот плетеный пояс.

Он сразу его узнал. Не мог не узнать. Но разобраться со всей этой чертовщиной решил позже. В голове было и без того уж больно много мыслей и лучше ими заняться тогда, когда разум станет чистым, а душа уймется.

Дера неловко перемялась с ноги на ногу, а потом, наконец, отпустила ведьмака и отошла чуть назад, спрятав руки за спиной.

Эскель послабил поводья и сжал ногами бока Василька. Тот зафырчал и быстро зашагал по тропинке, ведущей к большаку. Еще немного, и он перешел на рысь, а там и на галоп. На мгновение прикрыв глаза, ведьмак подставил лицо ветру. Вдали от этой непутевой девки ему наверняка станет гораздо лучше и дурь из головы быстро выйдет.

* – перевод песни Percival – Husičky (перев. чешский «Гуси»).

Комментарий к Часть 10. Ладная девка

Бечено

========== Часть 11. «Под розовым бутоном» ==========

Василек бежал бодро. Эскеля аж холод пробрал от ветра до такой степени, что пришлось застегнуть куртку. Но, до моста они добрались быстро. Гораздо быстрее, чем ведьмак предполагал. Приостановив коня, он неторопливой рысью повел его через мощеный мост. У ворот стояли сонные стражники. Один лениво облокотившись на алебарду, кажется, дремал, а второй громко зевал, но держался. Придав своему лицо как можно больше серьезности, ведьмак решил чуток ускориться. От греха подальше. Ведь надлежащих бумаг у него не было, а штраф платить нечем.

Стражник, тот, что был пободрее, даже и не думал его останавливать. Лишь бросил косой взгляд да сплюнул.

Миновав ворота и проехав вглубь города, Эскель осмотрелся. Оксенфурт встретил его уличным шумом со всех сторон. Даже сквозь эту какофонию, он отчетливо слышал стук молота о наковальню, песни пьянчуг у корчмы в конце улицы, и ругающуюся себе под нос женщину, остервенело метущую деревянное крыльцо. Съестные запахи, доносившиеся с площади, смешивались в единое целое с цветочными ароматами лавки по правую сторону от него. По сравнению с уединенной хижиной Отто и Деры тут творился настоящий хаос. Можно сказать – праздник жизни и цивилизации. Ведьмак чуть пришпорил коня и медленно повел его дальше, то и дело осматривая дома.

А тут было на что посмотреть. Огромные окна, в которых красиво отражались закатные лучи солнца, встречались повсеместно. Высокие, разноцветные, островерхие крыши упирались шпилями в небо. И такие же необъятные каменные и деревянные постройки, окружали со всех сторон. То тут, то там мелькали лавки, магазины и магазинчики, мастерские и отовсюду доносился шум. Не смотря на позднее время никто не спешил закрываться. Видимо этот город не спал никогда.

Он ловко направил Василька вправо, когда дорога вильнула – повел мимо борделя. Понять, что это именно бордель, было не трудно. Пахло оттуда цветами, мускусом, пудрой и Туссентским красным. Не дорогим, но и не самым дешевым. Как раз таким, чтобы и клиент почувствовал себя важным господином и при этом не сильно раскошеливаться за поставку. Проезжая, аккурат, под одним из балконов этого вычурного здания, ведьмак поднял голову и бросил взгляд на стоящую на нем девицу. Та была в чем мать родила, не считая легкой повязки на бедрах и двух кусков тонкой воздушной ткани, что прикрывала ее груди.

– Заезжай, милый, – услышал он ее голосок, когда начал разворачивать коня, чтобы тот вписался в очередной поворот.

Остановиться решил в постоялом дворе «Три звоночка». Смущало лишь то, что находился он на центральной площади, и шумные трубадуры наверняка не дадут ему как следует отдохнуть, горланя свои песенки. Но, с другой стороны, можно напиться так, что и пушечные залпы не разбудят, какие уж трубадуры.