Текст книги "Высматривая путь. Том I (СИ)"

Автор книги: JohnLemon

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 22 страниц)

========== Часть 1. Фредерика де Бейль ==========

Девушка устало прикрыла глаза и кулаком закрыла рот, перекосившийся в приступе зевоты. Уже битый час она усиленно старалась не уснуть, старалась сохранить внимательность и остатки концентрации, но увы, лекция была слишком долгой и нудной.

И пусть господин Ла Вуазье был уважаемым алхимиком и в целом обладал весьма обширными знаниями во многих смежных сферах, это никак не влияло на его монотонный голос, скептический взгляд и ужасающую дотошность. Одна ошибка в формуле, один неверно заданный вопрос и студент рисковал провести остаток дня в компании профессора, а не пинты реданского светлого и подвыпивших одногруппниц.

Поэтому все молчали, старались бороться со сном и воздерживались от любых комментариев. Благо, что Ла Вуазье так легко входил в раж, что даже и не пытался отследить заинтересованность студентов на их сонных и измятых от подпирания руками лицах.

– Эй, п-ш-ш-ш, эй, – шепот донесся до чуткого девичьего слуха очень остро, заставляя встрепенуться и оглянуться.

– Чего тебе?

– Сегодня вечером в «Алхимии» будут снова выступать студенты «Изящных искусств». Давай сходим, а? – девушка, кому принадлежал шепот, лукаво сощурила глаза и закусила нижнюю губу.

Усталый вздох не помог, впрочем, как и внезапно выдернувшая из полудремы одногруппница тоже. Студентка потерла пальцами глаза, размазав при этом угольно-черную подводку.

– Опять думаешь, что Славко будет там?

– Конечно! Он всегда участвует во всех выступлениях. И, признаться, – девушка наклонилась чуть ближе, уложив при этом стянутую шелковой рубахой грудь на деревянную поверхность стола, – это ему только на пользу. Он очень талантливый музыкант. Так что… я думаю, если я буду чаще появляться на его выступлениях, то он… – на ее щеках вспыхнул румянец, заставляя собеседницу едва слышно хмыкнуть.

– Ладно, – шепнула та в ответ, – только не напиваться я не обещаю.

– Я сама куплю тебе три пинты ривийского фруктового, только прошу, не бросай меня одну! – девушка сложила тонкие ладошки в молебном жесте и состроила такую сладенькую мину, что отказать ей было трудно. Или все же три пинты ривийского сделали свое дело?

– Да хорошо, хорошо. Я же сказала, – зафырчала собеседница, но тут же подскочила на месте так, словно ее чем-то огрели по голове, руками сметая на пол исписанный наполовину пергамент и перо.

– Госпожа де Бейль, вы всерьез считаете, что можете без труда назвать все вариации применения реторты? Может быть, вы готовы рассказать мне о классификации и форме этого чудно̀го приспособления? Или, может быть, вас больше интересует, сможете ли вы выпить все три пинты ривийского фруктового, которое так любезно обещалась купить милая Алисья?

– Я… – начала было оправдываться девушка, как внезапно ее запястье обхватило что-то холодное и влажное, от чего кожа тут же покрылась мурашками.

Внутри неприятно все стянуло тугим узлом.

Нервно сглотнув подошедший к горлу ком и обернувшись, студентка застыла в ужасе, а после, когда осознала, что за руку ее держит совершенно не Алисья своими тонкими длинными пальцами, а самый что ни на есть настоящий монстр, разразилась таким диким воплем, отчего все присутствующие тут же позакрывали ладонями уши.

В тщетных попытках она старалась сбросить щупальце, которое оплетало ее руку все выше, и когда оно добралось до локтя, ей показалось, что еще мгновение, и она потеряет сознание. От отвращения, от запаха, от страха.

– Отцепись! Боги! Мерзкая тварь! Отцепись! – вопила девушка, с диким отвращением хватаясь пальцами второй руки за липкую поверхность щупальца. Мерзкая шершавая кожа, покрытая небольшим слоем чего-то склизкого, неприятно касалась ладони и подушечек пальцев. Рвотный позыв нагрянул очень неожиданно. Благо обед все же удалось сдержать в пределах желудка.

Еще немного. Еще чуть-чуть. Но увы, хватка была слишком сильна. Еще один вздох, и время будто бы замедлило свой ход. И как же иронично, что последнее, что запечатлелось на сетчатке широко распахнутых глаз – это прыгнувшее прямо в лицо чудовище. А после была темнота.

***

Резко сев на кровати, девушка приложила ладонь к вздымающейся груди, еле скрытой под легкой тканью ночной рубашки. Вдох-выдох. И еще раз. И еще. Столько, сколько потребуется, чтобы окончательно восстановить дыхание. Нечесаные волосы неприятно липли к влажным от пота шее и щекам. Сморгнув с ресниц остатки сна, она откинула в сторону колючее шерстяное покрывало и опустила босые ступни на деревянный пыльный пол.

Уперевшись руками в матрац, который таковым был лишь условно (скорее, это тканевый мешок, набитый сеном), девушка сделала еще один вдох и осмотрела комнату. Все стояло на своих местах. Покосившийся деревянный шкаф, который она чудом отремонтировала еще на прошлой неделе. Стол с помутневшим от засохших брызг зеркалом и стул. Вот в углу огромная деревянная бадья и табурет с огрызком мыла в деревянной коробке, кучей откупоренных бутылочек и куском ткани, служившим мочалкой.

Медленно поднявшись на ноги и проведя рукой по припухшему ото сна лицу, она раздвинула короткие светлые шторки, запуская в комнату солнечный свет. Близилась осень, а значит и солнце уже было ласково-теплым, а не жгучим. И, судя по тому, как неуверенно оно еще посылает свои лучи, сейчас раннее утро.

Распахнув окна, девушка уперлась руками в раму и перевалилась через нее, осматривая садик под окном. Травы только-только пустили крепкие ростки, а значит еще немного, и можно будет собирать первый в этом месяце урожай. Нужно еще подыскать место для них, а то Отто как обычно завесил все своими связками вербены, которую давно уже пора было снять, обобрать лепестки и закрыть в банках. Подумать только, раньше он даже и не задумывался об удобстве. Хранил все как придется, продавал все в таком же непотребном виде, но знал: такие травы, которые имеются у него, больше нигде не достать. По крайней мере, в пределах Оксенфурта. Поэтому люди брали. Чаще всего, конечно, это были кметы из ближайших селений. Но иногда заезжали и более зажиточные господа.

А однажды, всего лишь раз, она помнит, как на пороге их с Отто хижины появился ведьмак. Тогда девушка с заправленной за пояс юбкой и в поношенных ботинках топтала влажную от полива землю в саду у хаты и распыляла свежеизготовленный токсин. А то тля совсем изъела всю чемерицу.

Подошел он тихо, практически бесшумно, и бесцеремонно принялся наблюдать за копошащейся в саду девушкой, излишне вызывающе сложив на груди руки. Это она уже потом заметила, когда вздрогнула и обернулась, едва разогнув затекшую спину, буквально затылком ощутив чужое присутствие.

Коротко стриженные темные волосы, кожаный жилет, рубашка с коротким рукавом, медальон на шее, два меча за спиной, легкая ухмылка на тонких губах. Он смотрел на нее оценивающе, будто на диковинную вещицу на прилавке у торговца, этими своими глазищами. Желтые и с вертикальным зрачком. Как у ее кота Коськи. Он тоже так любил поглядеть на свежесваренную похлебку в тарелке или на торчащее из корзины с продуктами колечко колбасы.

Тогда Отто как-то подозрительно торопливо выскочил во дворик, поприветствовал гостя и поспешно завел его в дом. Девушка лишь умостилась поудобнее под окном и старалась подслушать их разговор. Все же не каждый день в их захолустье бывают ведьмаки. И, ко всему прочему, жутко было любопытно, что же он такого решил прикупить у травника.

На удивление ничего замысловатого он не брал: пару пучков вербены и обязательно свежесобранной, пару бутылочек краснолюдского спирта, раствор ртути и немного царской водки. Странное сочетание, конечно. Но черт разберет этих ведьмаков, что они там алхимичат. Девушка вжала голову в плечи и подползла поближе к окну. Тогда она впервые узнала, что ее своеобразный опекун, коллега и сосед (все в одном лице), оказывается, продает что-то из-под полы, а также не прочь скупить редкие и достаточно странные ингредиенты. Будь то кровь гуля или язык утопца. Конечно, какому кмету придет в голову просить у травника пятую эссенцию, которая стоила баснословных денег из-за трудности получения. Ну или корень мандрагоры. Вряд ли кто-то из сельских вообще знает о существовании таких ингредиентов. А уж про способы их применения и говорить не стоит.

Тогда-то она впервые ощутила так называемые «нечеловеческие возможности» ведьмака на собственной шкуре. Как раз в тот момент, когда даже дыша через раз и совершенно не шевелясь, продолжая слушать его разговор с Отто, из окна высунулась рука и похлопала ее по макушке, растрепав и без того неухоженные волосы. Подскочив на месте и замахав руками, словно на нее налетел рой ос, девушка упала аккурат на филейную часть в самую грязь. Юбка платья была безнадежно испорчена, а из окна на нее смотрели два желтых глаза с нескрываемой насмешкой. В этот самый день она возненавидела ведьмаков с их треклятыми способностями, но также и восхитилась ими, но где-то очень глубоко в душе.

– Эй, Дера! – закричали откуда-то из глубин палисадника, – ты долго будешь стоять ворон считать? Омела сама себя не прополет!

– Да иду я! Иду! – возмутилась девушка, с силой захлопнув окно. – Вот же вредный карлик.

– Низушек, попрошу!

– Может быть, ты ведьмаком обратился? С каких пор так хорошо слышишь?

– С рождения!

– Тогда почему тебя не дозваться, когда ты с Майерсдорфами в гвинт играешь, а?

В ответ тишина. Дера усмехнулась и прошла в сторону зеркала. Рядом со столом обнаружился металлический кувшин. Как и ожидалось, пустой. Хочешь умыться – придется поработать. Благо, что к таким нюансам она привыкла давно. Точно так же, как и к ведру в комнате, вместо полноценного ночного горшка, как и к выгребной яме вдали от засаженных садов. Благо, что купалась она в деревянной бадье, как настоящая аристократка. Но не каждый день, конечно же. Это далеко не походило на жизнь в общежитиях Оксенфуртской академии, но и в этом всем был определенный шарм. А что главное – здесь было безопасно.

Подхватив одной рукой кувшин, а второй ведерце, наполовину заполненное ночными испражнениями, девушка поспешила к выходу из дома, даже не удосужившись обуться. Природа ее встретила остатками росы на траве, прохладной землей, все еще не прогретой после ночи, и ласкающим слух шелестом листьев. Для начала нужно было очистить ведро, а уж потом сходить за водой к колодцу.

Фредерика де Бейль, а для близких теперь просто Дера, с детства мечтала стать чародейкой. Хотела научиться владеть магией так же умело, как и Тиссая де Врие, пристроиться у какого-нибудь правителя на груди и беззаботно радоваться жизни, понимая, что нет того, чего она не могла бы себе позволить: роскошные приемы, банкеты, балы; многочисленные прекрасные мужчины; сила, мощь и красота. Особенно красота. Да, черт возьми, даже самая забитая девчонка из-под Драконьих гор и та мечтала быть чародейкой.

Но у Фредерики не срослось. Ведь отец даже нарек ее так в честь многоуважаемого дальнего родственника, и ко всему прочему был уверен, что для будущей чародейки это идеальное имя. Звучное, сильное, прекрасное. Но разве может одно лишь имя помочь? Определено – нет, как бы ты не верил в его силу.

Мать Фредерику с детства не жаловала, считая чуть ли не самым уродливым и бестолковым отпрыском среди всех своих детей. Нескладная с детства, с весьма посредственными способностями. Ей не давалось пение, не давалось рисование, не давалась игра на музыкальных инструментах, не давались языки и математика. Ей ничего не давалось, кроме прополки цветочков в горшках на подоконнике. Поэтому мысли о том, чтобы отдать дочь на обучение в Аретузу даже и не посещали голову госпожи де Бейль. Фредерика была неприлично высокой как для девушки, с неприлично плотной фигурой, с неприлично объемными бедрами и неприлично большим носом. Волосы молодой госпожи де Бейль были отвратительного русого цвета, не то что у матери – великолепного, насыщенного оттенка, а глаза и того хуже – невыразительно-зеленоватые. Вообще всю Фредерику можно описать этим удобным словом – невыразительная. Однако, единственное, за что хвалила ее мать, так это за вкрадчивый голосок и тонкие аккуратные пальцы рук. Ведь должно хоть что-то особенное быть даже в таком человеке! В остальном же юная госпожа де Бейль была безнадежна и посредственна.

К слову, Фредерика была одной из наследниц реданского аристократа, который всю свою жизнь провел подле короля, в надеждах и стремлениях. Положение он заслуживал долго, упорно и в методах себя не ограничивал, вот только решимость его все чаще подводила. Мучило его лишь одно – чтобы дети, в особенности единственная дочь, росли в достатке, сытости и на бархатных подушках. И она росла. Росла на радость разве что самой себе и заодно стояла пятой в очереди на наследство и хотела выйти замуж за графа. Только за такого, как описывают ее любимые романы: высокого, благородного, безумно красивого и безнадежно влюбленного в нее. Ровно до тех пор, пока не сбежала из семейного гнезда в Оксенфурт. Раз уж не получилось с чародейством, думала тогда юная Фредерика, то должно получиться с наукой, а там и замужество, может, замаячит на горизонте. Пристроилась на кафедру Алхимии, а после благополучно была такова. Ровно в тот день, когда король Радовид V Свирепый заточил ректора академии, аккурат после получения им степени магистра каких-то там наук. Дера уж и не помнит каких. Помнит лишь то, что бежала из общежития в пригород, не оглядываясь, и осела в домике у травника-низушка Отто.

И вот так, сидя в деревянном нужнике среди леса, босая, с нечесаными волосами и в засаленной ночной рубахе, Фредерика де Бейль окончательно поняла всю иронию своей жизни.

Комментарий к Часть 1. Фредерика де Бейль

Бечено

========== Часть 2. Лихо из Подлесья ==========

Вычесывать волосы после сна было неприятно. А еще неприятней было оттого, что девушка знала – коснись ее кос ветер еще разок, и они снова приобретут свой привычный непотребный вид. В любом случае в свои двадцать три уже пора бы начать заботиться о своем внешнем виде чуть больше, чем просто мыть голову и стирать одежду.

Нет, Дера не была совсем уж безнадежна в вопросе ухода за собой. Еще во времена учебы в академии она всегда заплетала свои, постоянно вьющиеся, волосы в тугую косу, а порой, когда настроение и время позволяли, могла соорудить на голове нечто посложнее. Ее одежда всегда была чистой, по крайней мере, вся ее часть, кроме рукавов: те вечно были заляпаны какими-то очередными реагентами, с которыми девушка сражалась на досуге, пытаясь, грубо говоря, превратить кусок камня в золотой слиток. Да, в изысканиях она была идеалистка и своих мировоззрений не гнушалась никогда.

Так или иначе, а только благодаря бесконечному смешиванию этих дурно пахнущих ингредиентов Фредерика смогла побороть сухость губ, неприятные подростковые высыпания на коже лица и даже с помощью втираний очередного своего «изобретения» ей удалось увеличить в объёме копну своих волос. Побочные эффекты тоже наблюдались. Порой приходилось избавляться от аллергической реакции или подозрительного вида высыпаний. Ведь даже небольшая проба на реакцию с кожей, проведенная на собственном запястье, не давала идеального результата и приходилось использовать смесь по назначению. Но это были мелочи. Доработать пропорции, улучшить рецепт и – вуаля: средство работает так, как должно, и никак иначе.

Это было до ужаса приятно, когда с каждой новой идеально выведенной рецептурой приходило осознание того, что не только магия в этом мире может творить чудеса, но и наука, бесконечные эксперименты и неисчерпаемое упорство. Уж чем-чем, а упорством юная алхимичка могла похвастаться.

Наконец покончив с волосами, девушка отложила на прикроватную тумбу гребень, который остался у нее еще с тех незапамятных и беззаботных времен жизни в родном доме, и опустилась на колени. Ловкие руки вытащили из-под кровати небольшой сундучок. Ключ от него всегда висел на поясе у Деры. Щелкнув замком, девушка достала несколько необходимых склянок с разноцветным содержимым и отошла к зеркалу. Комната тут же наполнилась неприятными травяными запахами, спиртовой отдушкой и еще чем-то горьковато-сладким.

Эту смесь собственного производства девушка наносила на кожу лица уже несколько лет, от чего та оставалась чистой и имела приятный глазу бледноватый – аристократический оттенок. Отставив склянку на столик, она намазала губы чем-то маслянистым и темным, а остатки этой жидкости растерла в пальцах и нанесла на распущенные волосы. Да, до чудодейственных заклинаний и пресловутой гламарии далеко, но постоянство использования и точная рецептура тоже делали свое дело.

Однажды Фредерика даже задумалась о том, что могла бы открыть свою лавку в Новиграде и продавать ужасно мнительным зажиточным дамам какие-нибудь чудодейственные средства. Интересно, как много денег она бы заработала на этом?

– Дера! – закричал откуда-то из глубины дома Отто. – Ты бы поторопилась, а то небо затягивает. Того и гляди дождь начнет срываться.

– Иду-иду! – отозвалась та.

Если небо и впрямь затягивает тучами, то нужно успеть за несколько часов прополоть всю омелу и собрать чистотел. Иначе дождь загубит все ростки, а молодняк можно продать подороже, чем полноценно отцветшее растение. Как она успела узнать у низушка: не для всех растений одинаково полезен дождь. Некоторые все же стоит поливать специальным раствором, а при любом подозрении на непогоду – прикрывать тряпицей или же вовсе собирать урожай. Привычно завернув за пояс край подола, девушка торопливо всунула ноги в разношенные рабочие ботинки и поспешила в сад.

***

Путник медленно гнал коня по узенькой проселочной дорожке. Время близилось к полудню, а солнечный свет уже с трудом проникал сквозь набежавшие тучи. Стоит поспешить и добраться до ближайшего селения, и, если верить указателю, так удачно установленному на развилке подле деревни Стежки, то до ближайшего жилого поселения примерно тридцать верст. Если не сильно загонять коня, то добраться можно примерно за три часа тихой рысью. Подняв голову и сощурившись, он оценил обстановку с погодой и вернулся к созерцанию маячившего впереди пейзажа.

– Должен успеть, – тихо пробормотал мужчина, а после устало обвел расфокусированным взглядом горизонт.

Пейзаж же был совершено незамысловатый. Да и что на большаке можно увидеть? Степь, поля да леса. Порой, конечно, дорога сворачивала в особо живописные места, но случалось это настолько редко, что можно было на пальцах одной руки пересчитать.

Мужчина громко зевнул; с присущей ему самоотверженностью он боролся с подступающим сном. Конь шел не быстро и не медленно. Мерные покачивания из стороны в сторону только сильнее убаюкивали, а солнце, как назло, приятно грело макушку и плечи даже сквозь плотную ткань куртки.

Животное добродушно зафырчало, чем заслужило небольшое зеленое яблоко, выуженное из седельной сумки.

– Ничего, друг, скоро отдохнем, – ободряюще похлопав коня по массивной черной шее, путник вернулся в привычное положение и легонько стукнул того пятками по бокам.

Отдых и впрямь не повредил бы, учитывая, что в пути они находились уже вторые сутки. Без нормальной еды, без крепкого сна и без крыши над головой. Та ночь, проведенная на сеновале, к сожалению, в компании коня, а не миловидной девушки, за полноценный отдых могла сойти с трудом. Дорога с севера была непростой, пусть, по сути, они забирались на север все дальше: Велен, после – Оксенфурт и Новиград. В любом случае теперь, учитывая военное положение, чуть ли не в каждом селении была работа для ведьмака.

Трупоеды, приманиваемые запахом разлагающихся тел, которые, увы, не удавалось полноценно собирать и сжигать, все ближе подбирались к заселенным участкам. Одичавшие собаки терроризировали многие ветвленья дорог, стоило лишь чуть углубиться в лес. На погостах все чаще селились кладбищенские бабы, а кметы, хватаясь за головы, строчили заказы и завешивали ими доски объявлений. И все же хорошо, что не все были обучены грамоте так, как полагается. А то зная этих мнительных и суеверных деревенщин…

Собственно говоря, заработать лишнюю крону не было плохим делом, учитывая к тому же невысокую сложность работы. Поистине, интересные и сложные случаи, требующие особой подготовки, встречались крайне редко, а оплачивались они щедро. Но на безрыбье и рак – рыба. Принципы принципами, а кушать хочется всегда. Да и рубаха имеет свойство рваться, так же, как и меч приходить в негодность. Даже такой хороший и уникальный как ведьмачий. Так что две такие вот кладбищенские бабы могли обеспечить несколько ночей приятного сна в кровати и под крышей, горячую еду и теплую ванну. А если докинуть десяток-другой гулей и, на худой конец, утопцев, то и провизии немного можно было закупить, меч подточить у кузнеца и приобрести чего любопытного у местного травника. А там добраться до Оксенфурта или Новиграда, и удача уж наверняка преподнесёт заказец на какого-нибудь вампира, желательно высшего, ну или на худой конец волколака, а может быть, если повезет, то и полуденниц, которых кметы до жути боялись, а оттого и докинуть чего не гнушались к установленной стоимости.

Он громко зевнул, утерев пальцами выступившие на глазах слезы. Осталось еще немного. Главное – не уснуть.

Деревня Подлесье встретила путника огромными лужами, где нежились несколько свиней, грязью и шумной ребятней, которая так и норовила попасть под копыта его коня. Пока он целенаправленно вел его к центру деревеньки, то успел насчитать порядка восьми домов, а также одну небольшую корчму, где и намеревался остановиться, привязать коня и пройтись к доске с объявлениями.

Местных он предпочитал расспрашивать только в крайнем случае. Обычно они осторожничали, но, тем не менее, подходили сами и просили помощи, если та требовалась.

Наконец добравшись до коновязи, мужчина ловко спрыгнул с седла и, перекинув через голову коня поводья, крепко-накрепко того привязал.

– Отдыхай пока. Ты молодец, – шепнул он ему, ласково огладив гриву и вытащив из-за седельных сумок связку ножен с мечами, двинулся в сторону развилки. Аккурат туда, где красовалась доска с записками.

Кметы шептались, расступались, а некоторые и того хуже прятались по хатам. Но его это совсем не впечатляло, да и удивлять уже перестало давно. Может быть тогда, когда он впервые выехал на большак, то и возмущение по этому поводу перло из него, как черти из бочки. Уж и не припомнить. Давно это было. Но денег заработать надо. Так что, перебросив через плечо перевязь мечей, но все еще держа их одной рукой за ремень, он принялся внимательно рассматривать потрепанные бумажки, прибитые к поверхности гвоздями.

– Продам телегу… – задумчиво бормотал мужчина, почесав правую щеку указательным пальцем, – куплю горшки без дыр, отдам собаку даром… хм…

– Мастер ведьмак, – послышалось откуда-то из-за спины, – хотел поспрошать, не нужна ли вам работа?

– Отчего же не нужна? Нужна, – обернувшись, ведьмак смерил внимательным взглядом своего собеседника. Вроде ничего подозрительного не нашлось. Правда потряхивало мужика, то ли от волнения, то ли от страха.

– Славно то как… неужто боги, наконец, сжалились и послали нам избавление?

– Смотря от чего избавляться собрались.

– От бестии в лесу.

– Что за бестия? Опиши хоть ее.

– Да что же описывать-то, если сам я ее своими глазами в жизни не видал?

– Тогда с чего ты так уверен, что это именно бестия какая? Может животные какие-то осмелели и начали в деревню забредать?

– Да с того, что людям она покою не дает вот уже сколько дней-то.

– Так, может, видел ее кто? Мне нужны хоть какие-то сведенья.

– Старый Вилем, должно быть, видел бестию эту. Но он вам ничего не скажет. Сердцем он слаб. Нашли его утром на полях. Так что люди бояться ночами-то выходить. Но вы не смотрите на меня так, мастер ведьмак. Поговорите с Агнетой. Она ее точно видала.

– И что, сердце у нее не остановилось?

– Да какой там, мастер! Агнета баба такая, что троих мужей своих пережила. Что ей сделает бестия-то?

– И то верно, – сдержанно усмехнулся мужчина. – Где найти эту вашу Агнету?

– Возле корчмы крутилась вот недавно. Поспрошайте там.

– Будь здоров!

Как ведьмак и ожидал, разговор с этой Агнетой ничего конкретного не дал. Видела что-то, но не знаю, что видела. Впрочем, каждый второй кмет, описывающий свой же заказ, говорил примерно так же. Все чего-то боялись, а чего именно, никто объяснить толком не мог.

Добредя, наконец, до своего коня, мужчина порылся в седельных сумках, выудил оттуда несколько склянок и приспособил их в карманы куртки. Так же перекинул мечи за спину, закрепив на груди ремень, и двинулся к полям. Вроде там обитала эта загадочная бестия. Тучи все сильнее затягивали небо, и мокнуть под дождем совершенно не хотелось. Нужно было поспешить. Но если теперь подумать, то разговор с этой самой Агнетой не был таким уж и бессмысленными. По крайней мере, круг подозрений сузился до призраков. А именно к чему-то, что похоже, как минимум, на полуночницу. Повезло так повезло.

Сделав глубокий вдох, ведьмак решил прокрутить в голове еще раз все заметки по борьбе с такого рода существами из бестиария. Если все пойдет как нужно, то уже через пару часов он будет нежиться в наполненной теплой водой бадье и ожидать горячий ужин в компании приличного мешочка с кронами. А еще было бы неплохо опрокинуть в себя пинту-другую. Жаль только, что сторговаться забыл. Ладно, сторгуется уже после выполнения заказа.

Добравшись до полей, ведьмак все же решил сделать небольшой обход. Ничего примечательного, кроме разве что многочисленных следов от сапог, он не нашел. Когда в сознании уже успели прорости зерна сомнений в том, что это может быть совсем не какой-то не упокоенный дух.Внезапно глаз зацепился за валяющийся неподалеку кусок тряпицы.

Присев на корточки, мужчина поднял его, понюхал, хмыкнул и отбросил в сторону. Тряпица эта была истлевшей, пахла землей и чем-то терпким, похожим на кровь. Ну что же, теперь он и впрямь заинтересовался. Может быть, этот заказ окажется не таким уж и тривиальным, как остальные?

Терпкий запах был несильным, но ощущался на удивление четко, а вот следы, оставленные кем-то с широким шагом, привлекли внимание. Возможно, этот кто-то бежал, да и сами следы были небольшие, похоже – женские. Делать нечего, придется идти по ним, авось и приведут куда. А они и впрямь привели. Аккурат к иссохшей окровавленной траве. Присев у места, ведьмак склонился чуть ниже, принюхавшись. И впрямь кровь. Убили тут что ли кого? Хотя, если учитывать те маленькие следы, то, вероятно, женщину.

Взгляд привлек окровавленный нож, так небрежно брошенный прямо в траву. Надо же какой несмышленый убийца тут промышляет. Покрутив в руке находку, он все же положил его в небольшую кожаную сумку, переброшенную через плечо, и двинулся дальше, заприметив на смятой траве огромные следы, будто тут тащили мешок, под завязку набитый зерном, или, может быть, тело.

Следы завели его глубже в лес. Прислушавшись, мужчина не заприметил ничего подозрительного, кроме пения кукушки и шелеста листвы на кронах деревьев. Все было относительно спокойно, но смущало кое-что другое. Например, небольшой холмик прямо посреди тропы, шагах в двадцати от него. Оказалось, что холмик этот ничто иное, как могила. А на могиле, как и полагается, осталось письмо, присыпанное землей и изъеденное солнцем. Развернув пергамент, мужчина устало вздохнул. Ну вот, пожалуйста, очередное убийство из-за ревности или неразделенной любви.

– Что за люди? Сами же создают себе проблемы, а потом отчаянно ищут ведьмака, чтобы тот все эти проблемы решил, – засунув письмо в ту же сумку, где и лежал нож, мужчина сделал глубокий вдох. Нужно было возвращаться в деревню, поговорить с этим чудаковатым старостой и не забыть сторговать хорошую цену.

Ведьмак вернулся к хате, у которой сидел староста и выстругивал что-то из куска древесины; мужчина обернулся проверить, на месте ли его конь, а после с успокоенной душой обратился к мужику:

– О, мастер ведьмак! Уже вернулись?

– Да. Побродил я по полю вашему и нашел кое-что, – достав из сумки нож и письмо, он протянул их старосте. – Знал ли ты неких Зулю и Букая?

– Что? Боги милостивы, конечно знал! Да их вся деревня знала. Только пропали они. Как в воду канули. Думали, может, подались куда на север счастья искать…

По лицу мужика ведьмак понял, что тот взгрустнул не на шутку, потому решил свести разговор к более меркантильным вопросам.

– Судя по всему, завелась у вас тут полуночница. Зулю-то вашу убили. Вот и обратилась она. Бродит по полям, народ пугает. Взяться за нее нужно сейчас, иначе приживется и начнет по хатам ходить.

– Страх-то какой! Дух неупокоенный?! – заохал мужик, забыв уже и о деревяшке в руке, и ноже, которым эту деревяшку строгал.

– Можно и так сказать, – ведьмак задумчиво почесал пальцами правую щеку. – Я бы взялся за нее, но не бесплатно, конечно же.

– Не забесплатно, разумеется, мастер, – мужик оживился. – Обещалось, значится, двести крон. Но я еще пятьдесят могу накинуть. За участливость вашу.

– Сто.

– Еще сто?

– Нет, двести как условились и еще сто сверху.

– Ох… мастер, ведь нам…

– Сто крон, староста. Иначе сами свою полуночницу изводите, – тут главное, чтобы голос был как можно тверже и эмоций поменьше. Так эффект лучше производится и можно сторговать действительно хорошие деньги. Мало того, если верить россказням товарища по цеху, который такими вот секретами делился, то он минимум двести пятьдесят крон брал за полуденницу или полуночницу.

– Так и быть. Докинем мы еще сто крон. Поспрашаю по деревне, может, кто что может дать.

– Поспрашай, – хмыкнул мужчина, понимая, что ведь схема-то действительно рабочая. – Но скажи еще вот что, где молодые ваши собирались обычно?

– На поляне собирались. На западе от деревни за полями. Ох… вот же горе, воистину! Зуля наша призраком обратилась!

– Добро, – кивнул ведьмак. – И вот еще что. Пусть все ночью по хатам сидят и двери запрут. А к тебе я за оплатой приду после полуночи. Если уснешь, то дверь не запирай. Кошель оставь у входа на полу справа. Я как вернусь, оплату возьму, а останки призрака оставлю на том же месте в доказательство. Понял?

– Понял, мастер. Все сделаем!

Напоследок кивнув старосте, ведьмак двинулся к коню. Все же переживал он сильно, когда оставлял животное – вот так без присмотра и надолго. Сердце не на месте было. Проверив, что за те часа полтора, что он гулял по полю и вынюхивал следы, с тем ничего не случилось, он удовлетворенно выдохнул и, сняв с руки перчатку, огладил растрепанную черную гриву. В принципе, план действий был прост: пристроить коня в стойло под покровительство старосты, заранее заказать себе комнату и ужин, так как вернется он за полночь как всегда уставший, грязный, как черт, и жутко голодный, ну и выпить эликсир-другой, скорее, для страховки, чем по необходимости.