Текст книги "Высматривая путь. Том I (СИ)"

Автор книги: JohnLemon

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 22 страниц)

– Лаборатория – это замечательно, но тут больше простора для творчества, не находишь? Да и экспериментальное садоводство тоже вещь полезная, если знать, как применить.

– Ну ты ведь меня не подпускаешь к своим драгоценным грядкам. Только омелу полю да коренья чемерицы собираю, – отозвалась девушка, сосредоточено наполняя округлую склянку с плоским дном и высоким узким горлышком.

– Сегодня же тебе все покажу, не беспокойся, – радостно сообщил Отто. – И расскажу о перспективах.

– Только после того, как разберусь с мужичьем и их свиньями.

– Договорились!

Дера поспешно вытерла руки о передник и выбежала во двор, держа в руках две емкости.

– Итак, господа хорошие, – начала она сразу как переступила порог. – Вот вам два средства, – она протянула их мужикам. Те с особой и какой-то даже нелепой осторожностью взяли эти чудо-средства и с подозрением осмотрели со всех сторон. – Это мазь и масло. Мазать трижды в день. Вначале обработать маслом, а после нанести мазь на поражённые участки. Через неделю приведете своего хваленого коня и как раз расскажете, как там ваш скот.

– Да хранят вас Боги, госпожа травница! – закланялось мужичье и попятилось к забору. – Через неделю непременно будем здесь!

– Идите уже. И про коня не забудьте! – она вскинула вверх кулак на всякий случай, пригрозив им.

***

К полудню Эскель как раз добрался до Больших Сучьев. Деревня и впрямь оказалась на порядок больше, чем Подлесье, но и хаты выглядели беднее, как и сами люди. Зато неподалеку было озеро. Он сразу почувствовал легкий свежий ветерок и запах камыша. Может быть, удастся убить пару утопцев. Все же за одного можно выручить две кроны. Впрочем, здесь и без утопцев было чем заняться. В деревне обнаружились и торговец, и кузнец. Все так, как и обещал корчмарь. Да и сам ведьмак до сих пор не понимал, почему это мужик с ним так разоткровенничался. Неужто он ему в душу запал? Эти мысли заставили громко хмыкнуть и кривовато усмехнуться. Детвора тут же запищала и бросила врассыпную. Наверное, уж до боли жутко он выглядел вот с такой вот улыбочкой и своими глазищами. Это почему-то повеселило мужчину, но он постарался сдержать смех. Негоже ведьмаку раскрывать кметам, что он не так уж и отличаются от них самих.

Доехав до хаты, где женщина упорно терла белье в руках, стараясь выстирать его в огромном деревянном тазу, он решил приостановиться и разузнать, что тут и к чему в этих их Сучьях. Рядом валялся мыльный корень и щелок. Видимо, до изготовления моющего средства руки так и не дошли, так что пришлось мешать все в процессе.

– Добрый день, хозяйка, – обратился к ней Эскель, осторожно подведя коня ближе.

Женщина подняла голову и отшатнулась, прижав ладонь к груди, которая так и норовила вывалиться за края распахнутой рубахи.

– Боги! Напугал-то как, ведьмак… – выдохнула она, тут же утерев лоб раскрасневшейся от стирки рукой. – Чего хотел?

– Работу ищу. А еще провизии закупить хотел да к кузнецу зайти. Не подскажешь, кто тут где, милсдарыня?

– Да какая ж я тебе милсдарыня? – раскраснелась женщина. – Гленна я, жена мясника местного.

– Эскель, – мягко кивнул в ответ ведьмак.

– Имя-то у тебя красивое, звучное. Хоть и выглядишь ты уж до боли жутко. Ни разу не встречала человека с такой вот мордой, – Гленна на мгновение задумалась, осматривая мужчину, а после продолжила, не давая тому ответить: – За работу поспрашай у охотника нашего. Волки в последнее время совсем уж обнаглели. В деревню стали заходить. То куру какую утащат, то с собаками погрызутся. Может, вместе с ним и избавите нас от напасти. Ты, вроде, на вид крепкий.

– А с кузнецом что?

– Кузнеца найдешь в соседней хате. Хотя в такое время он обычно возле нее работает. Долбит своим молотком по наковальне и долбит, все мозги уже мне изъел долбежом своим.

Эскель усмехнулся.

– А торговец?

– Торговец во-о-о-он там стоит, погляди. У хаты покосившейся. Яйца мне вчера тухлые продал, ирод!

– Благодарю вас, Гленна, – мужчина снова склонил голову, чем вызвал сдержанную улыбку у женщины.

– Глазища у тебя страшенные, как и морда, но вижу мужик ты хороший. Ты, если что, за шпиком заезжай. Я тебе хороший подберу, не вонючий!

– Если буду проездом, заеду.

Пришпорив коня, Эскель двинулся дальше. Корчмы в Сучьях не было и подавно. Так что лучше все дела сделать до заката и выдвинуться в сторону «На распутье». Совершать очередной марш-бросок без сна и еды он совершенно не хотел, на мгновение подумав, что может было бы неплохо поскакать прямиком в Яворник. Да и коня жалко, да и к ночи он явно не успел бы. А вот кузнец и впрямь оказался в соседней хате, вернее, возле нее.

– Приветствую вас, мастер! – воскликнул мужчина. – Мечи интересуют? Может выковать чего? Но это уж ждать придется день-другой. Я не краснолюд, быстро не кую.

– Мне бы меч заточить и почистить, – спрыгнув с лошади, ведьмак приподнял седельные сумки и вытащил из-за ремней ножны с серебряным клинком. – Только будь осторожен. Если увижу что-то, что стало не так как было, голову с плеч снесу.

– Как скажете, мастер! – мужчина мелко задрожал, но меч забрал, почти с завидной нежностью достав его из кожаных ножен. – Великолепный меч, милсдарь! На славу сделан!

– Конечно на славу. Как же я плохим мечом буду чудищ-то рубить? – усмехнулся Эскель, тем не менее, вытащив второй меч из ножен. – Ты вот что. За конем моим присмотри, а я пойду пройдусь. Ненадолго.

– Как скажете, милсдарь ведьмак! Как скажете, – раскланялся мужчина, а милсдарь ведьмак тем временем стащил с лошади седельные сумки и закинул их на плечо.

– И вот еще. Где охотника вашего искать?

– Да он обычно тут по месту околачивается. Но может еще в хижине своей быть. Это на северо-запад через лес. Но вы там не ходите. Волки в последнее время злющие.

– Спасибо, – бросив последний косой взгляд на перепуганного кузнеца, ведьмак двинулся в сторону купца.

Дело с купцом ладилось быстро. Закупив все необходимое, Эскель двинулся в указанном направлении в поисках загадочного охотника. Одиноко стоящий мужик у хаты, где женщина активно выстирывала белье в бадье, сразу привлек внимание ведьмака. Лицо задумчивое, взгляд грустный, движения какие-то дерганные.

– Я ищу охотника. Не подскажете, где его найти?

– Ты его нашел. Чего тебе? – буркнул мужик в ответ, заставляя ведьмака нахмуриться.

– Мне тут сказали, что работа у тебя какая-то может быть. Волки, вроде как, в деревню захаживают, – начал издалека Эскель, почесав затылок.

– Да, есть такое дело. А вы, стало быть, ведьмак?

– Стало быть, он самый.

Мужчина замялся, скрестил на груди руки, осмотрелся по сторонам и продолжил:

– Тогда у меня для вас есть работа, – он говорил тихо, почти шепотом, бросая странные взгляды в сторону стирающей женщины, – а с волками-то я и сам совладаю.

Эскель причину конспирации не понял, но создавать человеку проблем не хотел.

– Слушаю.

– Жена моя пропала. Последний раз ее видел дней пять назад на рассвете. Я уходил на охоту, а она спала. Как вернулся, ее и след простыл.

– Может, она уехала куда? К родственникам, например, или на ярмарку?

– Нет, – подала голос женщина у бадьи с бельем, – моя сестра так надолго никогда не пропадала.

Охотник устало вздохнул, а Эскель продолжил:

– Вы пробовали ее искать?

– Конечно, мастер ведьмак! Мы в деревне у каждого спросили. Так ее никто не видел. Наверное, ушла, пока все спали. А я ей говорила, чтобы сама никуда не ходила! А она не слушала, – запричитала женщина.

– Мы с мужиками прочесали лес. Никаких следов не нашли, – подхватил рассказ охотник.

– Ладно. Пойду в лес осмотрюсь, может, вы чего не заметили. У местных поспрашиваю. Не могу поверить, что ее никто не видел.

– Ганя вообще была… ну то есть и есть, конечно, девушкой скрытной. За детьми кузнеца приглядывала, а еще с женой мясника – Гленной – особенно сошлась.

– Вот у них и спрошу. Постараюсь вашу жену найти, но ничего не обещаю, – кивнул, будто в подтверждение своих собственных слов ведьмак, и, перехватив сумки на плече покрепче, двинулся в сторону хаты, где до недавно общался с Гленной.

– О, вернулся-таки, ведьмак! – воскликнула женщина, уже принявшись за разделку небольшой свиной туши. – Обожди чуток, я вот как раз закончу и за шпиком тебе схожу.

– Вернулся. Я о Ганне хотел спросить. Может, знаете, куда она могла пойти? Тревожило ее что? Ну или вела себя как-то странно.

Гленна утерла окровавленные руки о фартук и задумчиво подперла пальцами подбородок.

– Дай подумать… вообще да, заходила ко мне Ганя поболтать. Но если хочешь знать мое мнение, так ее, скорее всего, волки эти самые, о которых я говорила, и сожрали. Неделю назад выли они как-то уж больно громко. А Ганя, может, за грибами в лес пошла и с концами.

– Спасибо, – кивнул в знак благодарности он и двинулся в сторону леса. К кузнецу заходить не захотел. Вряд ли он чего толкового сказал бы.

Лучше всего будет осмотреть лес и поискать следы. Так надежнее и проще делать выводы.

Обойдя небольшое озерцо по берегу, Эскель как раз вышел к опушке леса. Странный запах привлек его внимание мгновенно. Может, ветер так удачно его донес, а может, и тянуло неимоверно сильно. Шерстью воняло, грязной и пыльной, а еще чем-то терпким. Прикрыв глаза, он устало вздохнул. Опять кровь. Причем она довольно навязчиво заманивала его своим ароматом вглубь леса. Он уж было и поверил Гленне, что Ганю эту могли волки сожрать. Но хотелось, конечно, все проверить.

– Милсдарь ведьмак, – послышался тонкий девичий голосок за спиной.

Обернувшись, мужчина порядком удивился тому, что не услышал шаги и не почувствовал запах щелка вперемешку со слабым ароматом пота.

– А, это ты, – нахмурился Эскель. – Зачем в лес за мной пошла? Слышала же, что волки тут.

– Слышала. А еще вам лучше Ганьку не искать, мастер, – девушка как-то подозрительно заломила руки, а после сделала робкий шаг в сторону ведьмака.

– Это еще почему?

– Потому что так лучше для всех будет. Тем более для Неллена и меня. Я вам заплачу, мастер. Двести крон дам, – девушка засуетилась, заставила мужчину нахмуриться сильнее, но, тем не менее, выудила откуда-то из складок юбки небольшой кошель и, звякнув монетами, протянула его Эскелю. – Умоляю вас, милсдарь.

– Что я вашему охотнику скажу? Репутацией жертвовать я не стану, – покрепче перехватив ремень на плече, мужчина сплюнул в траву.

– Никому нет дела до Ганьки. Кроме ее мужа. Но я, уж поверьте, помогу ему пережить горе утраты.

– Ты же сестра ее. Разве же так можно?

– Померла Ганя! Померла! И я точно знаю это! – закричала девушка, но кошель не убрала, продолжая настойчиво тыкать им в сторону ведьмака. – Возьмите деньги, мастер. Тут все, что у меня есть. Умоляю вас! Заклинаю! Не ищите вы эту дуру!

Эскель задумчиво почесал правую щеку, а после, сузив глаза, уставился на протянутый кошель. Думал он долго. Да настолько, что девушка успела изрядно вспотеть и побледнеть.

– Не стоит репутация ведьмака двести крон, – наконец изрек он после затянувшегося молчания.

Сжав в руке злосчастный кошель, она с остервенением бросила его в траву. Тот развязался и золотые монеты, подпрыгнув, разлетелись во все стороны.

– Раз денег не возьмете, так возьмите меня! Я еще никем не тронутая! Но ради Неллена… я и на такое пойду, – она резко вцепилась руками в края рубахи и дернула их в стороны с такой силой, что ткань моментально затрещала, а маленькие белые ниточки рассыпались в стороны. Небольшая, но достаточно красивая грудь вывалилась наружу. Кожа на ней тут же покрылась мурашками, а аккуратные розовые соски затвердели. Девушка дышала часто и хотела было дорвать свою несчастную рубашку до конца, если бы не возглас ведьмака.

– Да что же ты, ополоумела совсем? – возмущенно зарычал Эскель, бросившись к девушке, чтобы та, наконец, прикрылась, но внезапно остановился.

– Если вы тронете меня – я закричу, – быстро проговорила она на полтона тише. – Скажу, что вы заманили меня в лес, зачаровали своим взглядом ведьмачьим. Скажу, что снасильничать меня хотели, а разговором с Нелленом только прикрылись.

Ее глаза сузились, а взгляд стал холодным, что у ведьмака аж испарина выступила на спине. Девушка поднесла руку к горлу и сжала на нем свои тонкие пальцы. Обломанные и черные от грязи ноготки впились в светлую кожу.

– Я придушу себя и скажу, что это вы меня держали так. Скажу, что вы снасильничали чистую девку. Скажу это Неллену и старосте. И тогда…

– Я понял, – прервал тираду Эскель.

С одной стороны, он понимал, что дело тут не чисто. И раз эта безумная баба решилась даже на такие ухищрения, то она наверняка приложила руку к исчезновению сестры. И, по-хорошему, нужно было бы разобраться со всем этим и покинуть эти треклятые Сучья. Но с другой стороны, слухи между деревнями ходят быстро. И если из-за его внезапно взбунтовавшейся совести и принципов в ближайших селениях на него пойдут кметы с вилами – будет уж совсем плохо. Деньгами он в таком случае уж точно не разживется. Путь не близкий, а в кармане всего лишь сто крон. Обреченно вздохнув, Эскель поднял взгляд на бледное девичье лицо и дернул уголком губ на манер ухмылки. Как там Геральт говорил? Меньшее зло?

– Давай сюда свои деньги. Неллену скажу, что следов не нашел.

Облегченно выдохнув и напрочь забыв о расхристанной рубахе, девушка упала на колени и принялись собирать монеты, срывая при этом в запале травинки и скребя ногтями землю.

– Я… я… я не забуду вам этого, мастер, – наконец заговорила она взволнованно. – Вы правильно поступаете. Я вам клянусь, мастер! Правильно!

– Давай уже сюда кошель, – нетерпеливо протянул руку Эскель, тряхнув головой, от чего темные пряди выпали из-за ушей и упали на глаза.

– Прошу вас, прошу, милсдарь, – затараторила девушка, подскочив к мужчине и вложив ему в ладонь кошель.

Бросив неоднозначный взгляд на девичью грудь, он лишь поджал губы и, выхватив деньги, направился прочь. Но, внезапно остановился и бросил через плечо:

– Ты прикрой сиськи. А то если в деревне чего дурного заговорят, прирежу тебя и твоего Неллена.

– Непременно, мастер! Непременно! – она запахнула разорванные края рубахи и заправила ее за пояс юбки. – Скажу, что ткань прохудилась и разорвалась.

– Уж скажи, – буркнул ведьмак, твердо зашагав в сторону озерца. Резко захотелось окунуться в прохладную воду. И не раз.

***

Отто по-хозяйски окинул взглядом вход в небольшой сарай за хатой и обернулся к переминающейся с ноги на ногу Фредерике.

– Только ничего не трожь, – пока еще спокойно сказал он. – Сперва выслушай все, что я буду рассказывать, до конца.

Дера закивала, но переминаться не перестала. Уж больно не терпелось ей посмотреть, что же там за такие диковинные растения прячет господин Бамбер. Ее безудержная фантазия рисовала уже травы и цветы самых невероятных форм и размеров.

На деле же все оказалось гораздо прозаичнее. Внутри сарая было темно, тесно и воздух стоял затхлый. Удушливо пахло пыльцой и горькими травами.

– Боги, – девушка закрыла ладонью лицо, – ты что тут такое скрещивал?

– Ничего особенного, – деловито ответил низушек, подходя к одному из темных углов. Привычным жестом чиркнул камнями, поджигая толстую и высокую свечу. Помещение тут же наполнилось теплым светом.

– Ну, судя по тому, что потомства твои гибриды так и не дали, эксперименты прошли неудачно? – девушка сделала несколько шагов вперед и тут же пожалела об этом. Глаза заслезились от резкого аммиачного запаха. – Чято так смердит?

– Навоз так смердит, милсдарыня. Вы ведь, наверное, и навоз доселе не нюхали? – скривил губы в ехидной ухмылке Отто.

– Навоз-то чей, а, господин Бамбер? У нас тут скота нет, и в город ты не выбираешься, – нахмурилась Дера, понимая, что вопрос этот был, скорее, риторический.

– Очень смешно, госпожа де Бейль.

– Да ты свихнулся, Отто. Зачем своим-то удобрять?

– Мне нужны были срочно удобрения! Растение не приживалось и помирало. Я должен был что-то сделать!

– Так, все. Я больше не могу, – девушка поспешно выскочила наружу и сделала глубокий вдох. Но от того легче не стало. Мерзкий запах аммиака и горькой пыльцы смешался воедино и будто въелся в ноздри. Захотелось вырвать. Но благо она сегодня ничего еще не ела.

– Если хочешь получить что-то редкое и дорогостоящее, то, за чем будут со всего Севера съезжаться, то не только своим дерьмом начнешь удобрять, – обиженно буркнул низушек, скрестив на груди руки и выйдя следом за Дерой. – Я уж думал, что ты должна понимать всю ценность моих изысканий!

Фредерика сделала глубокий вдох, а после обернулась и расплылась в лукавой улыбке.

– Вот теперь только попробуй скажи, что тебе конь ни к чему.

– Кто о чем, а ты о коне этом проклятом! – взмахнул руками низушек, в одно мгновение раскрасневшись.

– Это только первый шаг, господин Бамбер, – продолжила улыбаться Дера. – Нам нужны хорошие удобрения, нам нужно хорошее освещение, нам нужно расширяться. А ко всему прочему, может, вообще организовать в этом зловонном сарае лабораторию? Начну перегонку практиковать. Будем эфирные масла добывать и продавать.

– Какие грандиозные планы у вас, госпожа де Бейль, – смягчился низушек. – Но скрещиванием все же лучше заниматься только мне.

– Не буду противиться, уж поверь мне. Просто травы ведь можно не только продавать в сухом или свежем виде, ведь так? – она прозрачно намекнула. Но, увидев задумчивое лицо своего коллеги и учителя, убедилась, что намек он понял, как нужно.

– Твоя правда, – наконец сказал он. – Но все же в травах я разбираюсь лучше, а оттого займусь планировкой расширения.

Дера понимала, что Отто очерчивает свою территорию и против не была. Если ему не придется больше скрывать своё, как он говорил, экспериментальное садоводство, то так и помочь ему будет проще. А там, гляди, и выведут какую-нибудь травку-муравку уникальную. Да и от побочных продуктов такого скрещивания тоже может быть прок. Девушка кивнула, будто бы сама себе, и заулыбалась шире. Что ж, это было потенциально прибыльное дело, а прибыльные дела были Дере по душе.

Комментарий к Часть 4. Волчья ягода

Бечено

========== Часть 5. Утопленница ==========

В нос ударил запах застывшего воздуха. Свежий, чуть сладковатый и пробирающий будто бы до костей. Эскель пошевелил носом, принюхиваясь. Быть грозе. Сделав глубокий вдох, он блаженно прикрыл глаза. Конь мерно покачивался под ним, а терпкий запах лошадиного пота, которым тянуло от черной гривы, совсем не раздражал. А скорее наоборот – успокаивал и заставлял забыться. Ветер принес долгожданную прохладу, выбивая заправленные за уши темные пряди волос. Ведьмак любил пересекать большак. Тут было все уже до такой степени родное, что со временем он перестал так настойчиво ждать зимы и рваться обратно в холодную крепость. За все те годы, что он провел в долине, она, может, и стала для него своеобразным домом, но не полноценно. Пусть и по молодости он отчаянно пытался вспомнить, кем он был до того, как его забрал старый ведьмак, кем был рожден и главное – где. Он самоотверженно пытался воскресить в своей памяти хоть что-то. Хотя бы какие-нибудь крупицы, осторожно собрав которые он, вполне вероятно, смог бы успокоить свои душу и разум. Даже прибегал к помощи чародейки. Она была до боли сговорчивой, но тот грустный взгляд, которым она смотрела на него, когда он озвучивал свою просьбу, Эскель не забыл до сих пор. Так случилось, что крупиц он так и не отыскал, а душу и разум успокоило время.

В небе громыхнуло так, что конь громко заржал и чуть было не встал на дыбы. Благо всадник вовремя опомнился, наклонился вперед и послабил поводья.

– Э-э-эй, тише, тише, Василек. Ты чего так струхнул-то?

Тот зафырчал, немного погарцевал на месте и громко заржал.

– Ну все, успокойся. Тише, – натянув поводья, ведьмак вывел его на дорогу и слабенько пришпорил. Конь фыркнул еще раз, но относительно спокойно двинулся вперед.

Деревянная арка и колышущаяся на ветру табличка с выкрашенным красным крестом, прикрепленная к своду веревками, появились перед Эскелем как-то неожиданно. Громыхнуло еще раз, и темное небо прорезала вспышка молнии. В этот раз он быстро повел коня вперед, мысленно благодаря судьбу за то, что позволила ему добраться до того, как пустится ливень.

Пока он совладал с брыкающимся ни с того ни с сего Васильком, пока снял седельные сумки, пока достал из-за креплений седла мечи, то все-таки полило. Да так полило, что на пороге корчмы он появился до нитки промокший и раздраженный.

С грохотом распахнув деревянную дверь, ведьмак уверенно шагнул внутрь. Лицо тут же обдало жаром и запахом самогона. Желудок жалобно заурчал, а из груди вырвался тихий стон облегчения.

– Добро пожаловать, милсдарь, – после неловкой паузы заговорил корчмарь.

Эскель неуверенно кивнул и смел ладонью с лица прилипшие мокрые пряди.

– Чего изволите? Комнат не сдаем, но вас можем устроить за печью. Там аккурат места вам хватит. Согреетесь, просохнете и отдохнете с дороги, – закинув на плечо светлую тряпку, он еще раз осмотрел ведьмака и, вздохнув, достал из-под деревянной поверхности рюмку и бутылку.

– Самогончиком буряковым не желаете ли взбодриться?

– Не откажусь, – стянув с рук мокрые перчатки, мужчина двинулся к столу.

– Нам тут выродки ни к чему! – послышалось из глубины зала. – Мало собак одичавших и утопленников этих?

– Та тише ты, Вацлав, – шикнул кто-то, а после послышался звук удара чего-то тяжелого о что-то деревянное и скрип ножек лавки по полу.

– А я что, смолчать должен? У нас тут выродок ошивается! Девок еще наших зачарует или деток покрадет!

– Не нужны мне ваши девки и дети, – подал хриплый голос Эскель, осушив вторую стопку.

– Да врет он все, ирод поганый! Вы на рожу его поглядите! Страхолюдина какая! Все знают, что отродье ваше бесчинства творит! Детей забираете прямо с хат!

Ведьмак перевел взгляд на корчмаря. Тот налил ему еще. Две монеты зазвенели по деревянной поверхности стола.

– Эй, Богумил! Ты чего этого выродка не погонишь взашей? – все не унимался Вацлав и, кажется, его сдерживали от драки только два меча, которые Эскель любовно поставил у ног, оперев о стенку стола.

– А ну сядь и хлещи дальше свою бормотуху! И скажи спасибо, что я тебя взашей не погнал. Уже сколько дней не просыхаешь тут? А мастер отогреется да, может, проредит утопленников-то наших, – корчмарь спрятал бутылку под стол и, скинув с плеча тряпку, поманил рукой Эскеля за собой.

– Да чего это мы сами со своими утопленниками не справимся?! – врезал кулаком по столу мужик, переворачивая початую стопку.

– Да сядь ты уже! – закричало мужичье за столом и потянув Вацлава за рубаху, быстро того усадили. – Выпей и успокойся.

Ведьмак подхватил мечи, поправил на плече сумки и побрел за корчмарем.

– Вы уж не серчайте, милсдарь, – начал тот. – Вацлав мужик хороший, токмо пьет не просыхая после того, как дочь его снасильничали, а она возьми да утопись в реке. Они ж в Яворнике жили. А теперь он тут все время высиживает. Работу какую для местных сделает, а что заплатят – пропьет.

– А что за утопленники у вас тут? Дочка что ли из реки ночами выходит?

– Ой, Боги. Вы что говорите такое? То злыдни нам покоя не дают. Да и то не всегда. Как река зацветет по жаре, так и лезут оттудова, как говно из… ну вы поняли.

– Понял-понял. Завтра на рассвете прорежу ваших злыдней.

– Сколько хотите-то?

– За злыдней?

Корчмарь кивнул и отодвинул льняную штору. За ней была та самая печь, а еще огромные стеклянные бутылки с самогоном. Эскель вздохнул. С таким раскладом ему и напиваться не придется. Парами бражными надышится и спать завалится.

– По пять крон за штуку, – ляпнул ведьмак сумму наугад, авось пройдет. – Языки навырываю, принесу сюда. Сколько языков насчитаешь, столько и заплатишь.

– Добро, мастер, – корчмарь переставил две бутылки к стене. – Вы уж извиняйте. Только нацедил, а Ягна еще в поруб* не снесла.

– Утром заплачу за ночлег. Как с утопцами разберусь, – закинул мечи и сумки на печь ведьмак, а сам принялся стаскивать сырую куртку с плеч.

– Как угодно будет, милсдарь. Я вам тут шторку прикрою, и никто вас не потревожит.

– Спасибо, – ведьмак взялся за сапоги.

– Опочивайте. Покойной ночи.

Разделавшись с одеждой, Эскель разбросал ее по печи, где нашел место, а сам подтянулся и залез на неё. И, судя по измятой подстилке, на ней уже кто-то лежал до него. Скорее всего, корчмарь отдыхал. Сама печь была достаточно большой, так что уместиться даже такому, как ведьмак, не составило труда. Отодвинув мечи и сумки к стене, он закинул руки за голову и устроился поудобнее. Рубаха лежала неподалеку – сохла, а штаны неприятно липли к ногам. Но ничего. За ночь должны просохнуть даже на нем. Тепло от печи шло хорошее. Легкий запах перебродившей браги дурманил голову, а от тепла и тихого потрескивания догорающих поленьев клонило в сон. Шум в корчме постепенно затих, свечи погасли, а громкие шаги уже не прогоняли пьянящую дремоту. Эскель, мерно дыша, пребывал в состоянии слабой неги. Тело приятно ныло от долгого пребывания в седле, да и усталость брала свое.

Он и не услышал тихую девичью поступь, и не уловил легкий аромат полыни. Лишь вздрогнул и приподнялся на локтях, когда штора резко распахнулась и на него уставились два огромных глаза, в которых плескались блики от зажженной свечи.

Девушка лет шестнадцати глядела на него в полном недоумении и лишь открывала и закрывала рот, намереваясь что-то сказать, но ни звука так и не издала.

– Прости. Я напугал тебя, – решил прервать неловкое молчание ведьмак. Лишь позже, опустив глаза чуть ниже, заприметил, что девка-то была в ночной сорочке, а налитая грудь ее призывно выглядывала сквозь легкую светлую ткань, а при свете пламени свечи она выглядела особенно завораживающей. Собственно говоря, как и вся девичья тонкая фигура и черные волосы, заплетенные в свободную косу, которую она так деликатно перебросила через плечо, дабы скрыть проступающую наготу.

– П-п-прростите, милсдарь… я-я-я не знала, что… – залепетала она, а Эскель взмолился, чтобы она прекратила вот так смотреть на него и шевелить своими пухлыми бледными губами.

И он молчал. Просто смотрел на нее и ждал, что же произойдет. В одно мгновение он и забыл о своем увечье, которого до сих пор все еще немного стеснялся, и о том, что лежит на печи голый по пояс, и что согнутое колено очень удачно прикрывает то, что пока такой юной девице видеть не стоит.

– Я возьму только бутылку для…

– Бери, – выдавил из себя ведьмак, стараясь не смотреть на то, как она приблизилась к печи, глубоко наклонилась, вытаскивая из неизвестных ему закромов небольшую бутылку, и как быстро просеменила к выходу, не забывая плотно задернуть за собой штору.

Сделав глубокий вдох, он снова лег и уставился в потолок. Да, он заметил, как перепугалась она, взглянув на него. Как искривились ее губы, когда взгляд преместился правее по лицу, и как вздымалась ее грудь от учащенного дыхания. Да и что греха таить, он прислушивался к ее дыханию. Тяжелому и быстрому. Она боялась его – это не ново. Собственно говоря, как и не ново то, что в ее глазах он увидел отвращение. Выдохнув, ведьмак решил побыстрее успокоиться и постараться уснуть. Утром ему еще утопцев проредить нужно.

– Эскель?

Он вздрогнул и распахнул глаза. Теплый девичий голос позвал его так неожиданно, что заставил даже стушеваться. Прохладный ветер донес влажный запах цветущей реки. Шелест камыша резанул по слуху, заставляя принять сидячее положение.

– Эскель, это ты?

Он снова услышал этот голос и заозирался по сторонам. Никого не увидел, но медальон на шее едва заметно дрогнул. Это ведьмака и насторожило. Сделав глубокий вдох, он все же поднялся на ноги, едва не поскользнувшись босыми ногами на отчего-то влажной траве. Находился он аккурат недалеко от берега реки. И место это казалось ему до боли знакомым, хотя в той местности, где он был, все реки были похожи и одинаково красивы.

Внезапно до его слуха донесся тихий всплеск воды. Затем еще один. И еще. Будто кто-то резвился, но как-то осторожно, без остервенения. Ноги сами понесли его ближе к воде, а медальон на шее тем временем дрожал все сильнее. Это заставило напрячься и вытянуться словно струна. Оказавшись на берегу реки, ведьмак осмотрелся. На небе краснел закат. Солнце намеревалось вот-вот скрыться за лесополосой на горизонте. А это значит, сумерки были уже очень близко. Всплеск воды вернул его взгляд на водную гладь, по которой пошли круги. Запах зацветшей воды усилился, а в голове появилась до ужаса навязчивая идея подойти еще ближе к кромке берега. Впрочем, медальон подозрительно затих и больше не подрагивал на груди, а значит, что и волноваться было не о чем. Но от осознания этого расслабиться все равно не получилось.

Сделав несколько шагов вперед, мужчина почувствовал, как прохладная вода приятно лизнула пальцы ног. Где-то вдалеке послышалось пение кукушки и от сердца почему-то резко отлегло. Присев на корточки, он потянулся к воде и зачерпнул ее руками. Умыв лицо раз-другой, он внезапно вздрогнул, резко ощутив чье-то присутствие. Над гладью воды возвышались два васильковых глаза и внимательно наблюдали за ним. Он долго всматривался в них. Они привлекали его, манили, гипнотизировали. Еще мгновение, и глаза эти оказались совсем близко. А вместе с ними из воды показалось тонкое бледное девичье тело. Она шла к нему, словно дева речная, – медленно и величаво. Черные мокрые волосы облепили острые плечи и вздернутую небольшую грудь. Поступь у нее была тихая, практически невесомая. А меж тем, взгляд приковывали лишь васильковые глаза.

– Я ждала тебя, Эскель.

Этот певучий голос, казалось, проник в само сознание, заполняя и затуманивая его. Ведьмак выпрямился, провел мокрыми руками по волосам, убирая надоедливые пряди назад, но взгляда не отвел.

– Я так ждала тебя, – все продолжала дева. – Как только я увидела тебя, сразу захотела прикоснуться. Такой сильный, такой ладный, такой прекрасный.

Последнее слово до боли остро кольнуло в самой груди. Будто кто иголку вогнал, да покрутил, чтобы наверняка достала в самое сердце. А тем временем дева оказалась совсем близко. Она приложила маленькую ладонь к его лицу. Тонкими холодными пальцами огладила пересекающий правую щеку шрам. Поднялась к самому уху, а после плавно переместилась к губам. Подушечки ее пальцев были мокрые, холодные, но до боли нежные. Они ласкали так, как его еще никто не ласкал. Они вели по изуродованной и вздернутой вверх из-за увечья верхней губе, перемещались на нижнюю, а после – на подбородок, шею и на грудь. Но Эскель будто бы и не замечал этого. Все его внимание было приковано к огромным васильковым глазам. Прекрасным и таким безжизненным. А когда губы девы оказались достаточно близко, чтобы ощутить ее прохладное дыхание, было поздно.