Текст книги "Демон-хранитель (СИ)"

Автор книги: Joanne X

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 18 страниц)

Она хрипло рассмеялась в ответ и прошептала:

– У меня ноги трясутся.

Я поцеловал её и притворно-угрожающим тоном сказал:

– Если ты меня не покормишь, я съем тебя.

– Я тебе еще пригожусь, – ответила Эмма и поцеловала меня в щеку.

– Аргумент, на который у меня нет возражений, – обречено проговорил я и привстав, посадил Эмму на стол, оправив на себе одежду.

– Джер, мы сделаем это вместе, – проговорила девушка и, притянув меня к себе, вновь поцеловала.

– Мне определенно нравится это «мы», – произнес я, ответно целуя всё более требовательно, – Сатана с этими блинами, – сипло проговорил я и, взяв хохочущую Эмму на руки, понес наверх.

На утро я проснулся от настойчивых поцелуев Эммы, что-то мыча, я притянул её к себе, в надежде, что мы еще немного поспим. Материализация наложила на меня и этот отпечаток человеческого бытия – я уставал, хотел спать и спал. С удовольствием для себя отмечая, что мне нравится эта грань моего Равновесия. Но Эмма не успокаивалась, настойчиво целуя меня и шепча на ухо:

– Ты сам просил разбудить тебя пораньше.

– Эм, – в отчаянии простонал я и открыл глаза.

– Вставай, соня, у тебя какие-то дела, – Эмма еще раз поцеловав меня в глаза, встала, я пытался ухватить её за руку, но тщетно.

Через какое-то время, позавтракав, мы стояли в дверном проеме и целовались. Не в силах расстаться. И снова в нашей паре остановился я и проговорив, спешно ушел, чувствуя, что еще чуть-чуть и мы снова проведем день в постели:

– Я скоро буду.

– Не сомневаюсь, – прилетело вслед и я, хохотнув, сел в автомобиль, махая рукой.

Мне предстояло посетить своего друга, старого черта бывшего тренера по крылоборству и теперешнего владельца бара падших. Я знал, что он тот, кто может помочь мне. Авто подкатило к проулку и я, посмотрев по сторонам, скорее на привычке, нежели чувствуя какую-то опасность, нырнул в грязную подворотню и уже через какое-то время был в моем бывшем любимом месте. Тренер, увидев меня, широко улыбнулся, но его улыбка осеклась когда он взглянул на меня несколько внимательнее.

– Выпьешь? – спросил он меня.

Я отрицательно мотнул головой и тихо произнес, озираясь по сторонам:

– Мне нужна твоя помощь.

Тренер понимающе кивнул и показал мне рукой на подсобку. Бармен махнул кому-то из помощников, и он встал на его место. Мы незаметно юркнули с ним за дверь.

– Прежде всего, я хочу спросить, что с Душой? – обеспокоенно спросил тот, когда дверь за нами закрылась.

– Она со мной, – ответствовал я.

– Ты материализован… – утвердил он.

– Мы прячемся с Эммой, учитель, и мне нужна твоя помощь.

Он вздохнул и спросил:

– Чем я могу помочь тебе, Геральд?

– Мне нужны все необходимые документы для меня и Эммы – для жизни и для работы, для всего. Нам нужно раствориться в мире людей, и чтобы нас никогда никто не смог найти, – с горячностью воскликнул я, – назови любую цену, демон…

Я увидел, что он поморщился и проговорил:

– Сочтемся, а пока дай-ка мне подумать…

Умолкнув, я смотрел на его задумчивое лицо и он наконец сказал:

– Я помогу тебе, один мой друг – специалист в подделке документов.

Бывший тренер по крылоборству достал из кармана сотовый телефон и, поймав мой изумленный взгляд, как бы говорящий, что демоны обычно общаются по другому, на что он проговорил немного смущенно:

– Что?! Это удобно – сам поймешь.

Я широко улыбнулся. Тренер сделал звонок с просьбой о помощи. А я сидел в баре, ожидая документы, удивляясь оперативности и готовности помочь бывшего учителя.

Через какое-то время документы были готовы и переданы мне.

– Благодарю тебя, тренер.

– Не стоит благодарности, Геральд, однако, не появляйся здесь больше, судя по всему, ты в большем дерьме, чем был до того, как за Эммой пришел Гавриил.

Мы крепко обнялись и я вышел из помещения, понимая, что вот именно сейчас я стал настоящим человеком, а закрывая дверь в бар, понял, что назад мне путь заказан, да и хотел ли я? Дверь в бар захлопнулась навсегда, как я смел думать, отделяя меня от мира ангелов и демонов, их статусов, их борьбы за власть, непомерного честолюбия и всепоглощающего тщеславия.

Комментарий к 19. Равновесие. Часть вторая

https://vk.com/wall-194439725_637

https://vk.com/doc592086541_563974815?hash=a65636285116021d63&dl=6ba95293d5f496c44a

https://vk.com/doc592086541_563345481?hash=63fa2959be42996c25&dl=b36b578b311ba408b4

Грустный трунь автора – жемчужинки, ваше молчание настораживает и медленно, но неуклонно вгоняет меня в депрессняк…

========== 20. Кольцо демона (от лица обоих главных героев) ==========

Солнечный свет бил в полуприкрытые шторами окна, я видел его сквозь закрытые веки, улыбаясь. Так спокойно и хорошо мне не было ещё никогда. Мне есть с чем сравнить, будучи когда-то по одну из сторон Равновесия. Я вижу этот свет в людях, который так причудливо переплетается с тьмой, существующей в их душах, безраздельно царившей и в моей. И он не обжигает, как меч престольного ангела в сражении, этот свет как ты, Эмма, будит во мне самое светлое, что всегда было.

Открывая глаза, я вижу тебя. Твои руки и волосы разметались по подушке, ротик чуть приоткрыт. Ты так сладко спишь, что я мгновенно загораюсь. Тянусь к тебя и оставляю на твоих соблазнительных губах легкий поцелуй, отстраняюсь, чтобы полюбоваться, чтобы еще сильнее ощутить желание, пульсирующее сейчас во мне, так что вся кровь прилила к низу, заставив голову отключиться. Ты никак не реагируешь. Я коварно улыбаюсь и медленно стягиваю одеяло, постепенно обнажая твое потрясающее тело. Ты неосознанно поворачиваешься ко мне и обнимаешь, теснее прижимаясь. А я дрожу и настойчивее целую тебя: ты уже где-то между сном и явью, улыбаешься, однако потом вновь ускользаешь от меня в царство Морфея. Подтянувшись на руках, я подминаю тебя под себя, ты слабо сопротивляешься и твои глаза распахиваются. Изумруд всё ещё затуманен сном, но губы растягиваются в довольной улыбке и ты, подавшись бедрами вперед, встречаешь меня, запрокидывая голову на подушку от удовольствия, вздрагивая. Ты тянешься за поцелуем и тут же его получаешь: глубокий и жадный – в этом весь я. Ты стонешь, двигаясь мне навстречу, я целую твою шею, спускаюсь к впадинке на ключице, чуть кусая нежную кожу, чувствую твое горячее дыхание на плече, легкое его покусывание. Движения становятся ненасытными, но пока только нарастают. Я где-то между небом и землёй, весь превратившийся в ощущение: твои нежные руки на моих крепких плечах как шелк неба, укрывающий меня по ночам, когда я парил в небесах, твои ноготки, слегка царапающие спину, нежные губы, целующие меня в висок и шепчущие моё имя и какие-то глупые пошлости, сильнее разжигающие меня, твоя чувственная дрожь как ответ на мою страсть, бесконечность ног, скользящих по моим ягодицам в такт нашим движениям. Хочу тебя настолько остро, что еще чуть-чуть и взорвусь. Немного суетливо мои пальцы движутся от напрягшихся сосков, обводя мягкие изгибы тела, спускаются вниз и ласкают точку сосредоточия твоего удовольствия. Твой стон в мои губы – ты окончательно сводишь меня с ума, дрожа и сжимая мои бедра своими, и я растворяюсь в тебе, двигаясь быстрее, замирая, чувствуя твои руки на моих плечах, легкие поцелуи на закрытых веках… Притягиваю тебя к себе, кутая в одеяло, обнимая, чувствуя твои стройные ноги на своих бедрах.

– Геральд, ты змей-искуситель… – хрипло прошептала Эмма, удобнее устраиваясь в моих объятиях. – Такое сладкое пробуждение и ещё целый день работы.

– Ммм, не хочу, чтобы ты работала, – произнес я и отодвинулся от девушки, беря подбородок пальцами и заставляя посмотреть в глаза.

– Джер, обсуждали же…

– Это моё желание, – произнес я и очертив взглядом губы, прильнул к ним.

– И аргументы у тебя железные, – шепнула она, спустившись ладошкой к моему паху, чуть приласкав меня и хрипло хохотнув.

– Но ты все равно будешь работать, – утвердил я, видя и ловя её боевой настрой.

– Да, пока малыш не захочет появиться на свет, – произнесла Эмма и поцеловала меня. – А теперь надо вставать.

Я немного поморщился: сегодня мне предстояло собеседование в одной из школ города. Мои документы в школьный округ, в территориальных границах которого мы с Эммой жили, были сданы давно, но бюрократы соизволили ответить только сейчас. А еще я прошел все девять кругов «ада»: от заполнения различных анкет и формуляров до личной встречи с руководителем школьного округа. В общем-то, своей атмосферой и духом, земные чиновники от образования ничем не отличались от небесных. Одним миром мазанные.

Эмма поцеловала меня и скрылась за дверьми ванной комнаты, оставив меня одного в размышлениях. Мне было не в первой обучать, однако то были взрослые люди, здесь же были подростки. Вспоминая строптивую Эмму, я всем телом холодел. Но сам предмет, который мне предстояло преподавать был для меня известен и знаком – история – иногда с такими подробностями и подоплекой, о которой не догадывались даже те, кто участвовал в событиях непосредственно.

С чувством легкого волнения и коротко брошенным взглядом на дверь в душ, где сейчас была Эмма, я встал и чуть потоптавшись, грустно вздохнул и спустился в кухню. Снова вздохнул, но уже глубже – я увидел кофе-машину. Загрузив душистые зерна в отсек и залив водой другой, мысленно упомянул всех известных мне богов во главе с Шепфа и осторожно нажал на кнопку. Упрямый автомат что-то коротко и, как мне показалось, злобно булькнув, затих. Я взбешенно взвыл. За спиной раздался тихий смех Эммы. Повернувшись, улыбнулся.

– Ты опять сражаешься с кофе-машиной, мой Дон Кихот? – давясь от смеха, промурлыкала моя девочка. Подойдя к столу нажала кнопку и машина мерно заработала.

– Да эта тварь хуже легиона ангелов, – злобно проворчал я и тут же получил горячий поцелуй, а моя ладонь привычно легла на пока еще плоский живот Эммы, и я ощутил под руками слабую энергию нашего ребенка, которая соприкасалась с моей. Я почувствовал в этом прикосновении… радость.

Я озадаченно отстранился от любимой и девушка вопросительно посмотрела на меня, а я прошептал чуть сбивчиво, давясь эмоциями безотчетного восторга, целуя её в лоб:

– Ребенок радуется.

Эмма крепко обняла меня, и я ощутил в этих объятиях присутствие третьей энергии, пусть пока слабой, но это существо тянулось к нам и укутывалось нашей любовью, было самым-самым любимым. Но пора было выныривать из нашего кокона гармонии и возвращаться в реальный мир. Машина сварила нам кофе, тостер приготовил горячий хлеб. Человечество изобрело так много автоматов, что облегчило себе в разы жизнь, только при этом огрубело тоже в разы…

Позавтракав и собравшись, я довез Эмму до её места работы – кафе «У Катрин», однако мы ещё долго не могли распрощаться и, решив вначале коротко обняться, затем беззаветно целовались до того момента, пока она локтем не впечаталась в клаксон на руле и мы, вздрогнув, заливисто рассмеялись, поражаясь нерасторопности Эммы и моему нежеланию отпускать её от себя ни на миг. Воспользовавшись небольшой паузой, она выскочила из автомобиля.

– Уже скучаю, – проговорил я, когда девушка склонилась к окну и улыбалась мне, тоже не в силах расстаться.

– Я сильнее, – проговорила она и легкой походкой вплыла в здание.

Я чуть нахмурил брови, вспоминая о предстоящем, и завел автомобиль. Мне предстояло собеседование. Навигатор заставил меня попетлять по дорогам, но всё-таки я нашел здание школы. Вышел из авто, проследовал к высоким решетчатым воротам и глянул табличку, из которой следовало, что при удачном стечении обстоятельств я буду преподавать в старшей общественной школе. Громыхнув ключами от автомобиля, я вошел в ворота учебного заведения, и мрачно исподлобья глядя по сторонам, равнодушно взирал на учеников, встречающихся мне по дороге.

Мне довольно-таки быстро удалось найти кабинет директора школы, где была указана её фамилия – мисс Сфодри, кстати, очень говорящая для меня, знающего почти все языки мира, в том числе и греческий, обозначающая любимый мною в прошлом грех. И вот уже через некоторое время я сидел напротив женщины средних лет, миловидной и пока ещё не растерявшей своего женского цвета, строго выглядевшей в наглухо застегнутом пиджаке и буравящей меня сейчас взглядом маленьких колючих карих глаз. Я отвечал не меньшим, мрачно глядел ей прямо в глаза.

– Геральд Нильсен? – спросила она, и её голос мне не понравился – он неприятно царапнул меня, и видя, что я чуть кивнул, продолжила также неотрывно смотря мне в глаза: – У вас не плохой послужной список, почему именно моя школа? – слово “моя” она особенно выделила и вновь глянула на меня.

– Я могу подыскать что-то другое… – начал было я, не понимая, что от меня хотят и зная, что это не лучшее начало для собеседования и вообще для человека ищущего работу, как будто это от меня, а не от неё зависело, возьмут ли меня на работу в эту школу.

Женщина немного поубавила спеси, из чего я мог предположить, что это было лишь рисовкой, но на самом деле она отчаянно нуждалась в кадрах, хотя я не мог объяснить себе почему это так, ведь школа была в приличном районе и выглядела очень сносно.

– Постойте, мистер Нильсен. – несколько торопливо произнесла директор, но затем взяв себя в руки, спросила: – Расскажите немного о себе, – и неожиданно я почувствовал немного не профессиональный интерес: глаза женщины скользнули по моим неокольцованным пальцам.

– Как меня зовут, образование и опыт работы указаны в резюме, копии документов вам прислали из школьного округа, а хобби у меня нет, – «Кроме того как иногда спасать задницу Эммы», – подумал я про себя.

Директриса поежилась под моим холодным взглядом и замолчала. Я уже было подумал, что провалил собеседование, однако после некоторых раздумий, женщина произнесла:

– Мистер Нильсен, должность учителя по истории ваша, завтра же я введу вас в курс дела.

Мы пожали друг другу руки, попрощавшись, и я вышел за дверь под пристальным взглядом управляющей школой. Наверное, мне бы было все равно и я бы остался безучастным к происходящему, но я воспринимал свою маленькую победу глазами Эммы, которая бы искренне порадовалась за меня. И я радовался, осознавая, что становлюсь земным еще сильнее, соблюдая Равновесие, которое хранить оказалось проще всего, потому что я был рядом с Эммой, просто учился быть человеком. Я поспешил уехать, потому что оказаться в другом месте для меня было намного важнее, сильно волнуюсь, ведь я впервые устраивал для моей девочки сюрприз.

***

Сегодня очень жарко. Или это так организм реагирует на беременность? Я взглянула на работающие вовсю кондиционеры, и тыльной стороной предплечья вытерла пот, при этом непослушные кудряшки вылезли, и я в отчаянии простонала. Увидев, что меня ждут за столиком возле окна, я хотела было подойти к ним, как хозяйка кафе, где я работала официанткой, миловидная женщина по имени Кэтрин, перехватив мою руку тихо произнесла, заботливо оглядев мою хрупкую фигуру:

– Ты не важно выглядишь, может передохнешь, до конца смены осталось чуть?

– Ммм, спасибо, просто сегодня как-то по-особенному душно, но я еще успею пару-тройку столов обслужить, – произнесла я, мне не хотелось кому-то жаловаться, я была рада, что у меня есть работа, и я могу вносить посильную лепту в наш с Джером семейный бюджет, пусть даже и скромную.

Хозяйка утвердительно кивнула и я, приняв заказ, отнесла его на кухню, на которой было ещё не комфортнее, вернувшись снова в зал, где мне показалось настолько хорошо, что я уже внутренне перестала ныть, настраиваясь на конец смены и с нетерпением ожидая, когда за мной приедет Геральд. Я уже была готова уйти в подсобку, как увидела вошедших в кафе двух колоритных мужчин: один из которых называл другого Дэв и отчаянно жестикулировал, а второй – Тони, он был спокоен и холоден, но временами потирал свой квадратный и, как мне показалось, до блеска отполированный подбородок. Они являли собой два разных полюса и я, улыбнувшись, дождалась пока они выберут столик, отчаянно споря друг с другом даже в таком, казалось бы, простом вопросе, подошла к ним и спросила:

– Что будете заказывать?

Тот, кого называли Тони сразу отозвался, заказав немудреный список блюд от бургера до американо. Дэв же, подняв на меня глаза, больше их не опускал. Я смущенно улыбнулась и еще раз спросила, подумав, что он не расслышал моего вопроса:

– Что будете заказывать?

– Вы моя «пленница», – произнес он, и я подумала, что Дэв вот-вот задохнется, потому что видела, что он забыл, как дышать.

– Простите, что? – пролепетала я и растерянно посмотрела на его более вменяемого приятеля.

– О, девушка, не обращайте внимание, – ответил тот, обворожительно улыбаясь. – Дэв чудит. Кстати я, – он, с легким эротичным интересом оглядел мою фигуру и проговорил: – Энтони Вуд, режиссер.

Он немного сдулся, когда увидел, что я никак не отреагировала на его слова, и к тому же выражение моего лица давало однозначно понять, что такие взгляды в мою сторону непозволительны. Я услышала, как коротко хохотнул Дэв и снова произнес загадочно, смотря прямо мне в глаза:

– Ну точно – это «пленница».

– Тебя Ли убьет, – откидываясь на спинку стула, произнес Тони.

Дэв вынул визитку и протянул мне её молча, продолжая мерить меня взглядом. Я немного растерянно взяла карточку и взглянула на неё, где красивым оттиском значилось: Дэвид Тарино, режиссер, был указан телефон и адрес. Я равнодушно пожала плечиками и, положив визитку в задний карман джинсов, еще раз поинтересовалась, что будет заказывать тот, кого называли Дэвом. Тот чуть побледнел, но из себя выдавил:

– Сладкий раф.

А Тони взорвался истеричным хохотом, вдогонку мне, понесшей их заказ на кухню, с удовлетворением повторяя слова:

– Дэв, не все хотят быть актрисами и не все тебя знают.

– Ну, почему же, – произнесла я, повернувшись к столику. – Вы, Дэвид Тарино, известный режиссер, а ваш фильм «Преступное читалово» навсегда в моем сердце, – прежде, чем скрыться за дверью подсобного помещения, я увидела, как открылся рот от изумления у Тони и как радостно блеснули глаза у Дэва.

Смена была закончена и я, выйдя в зал уже переодевшаяся, заметила, что парочке режиссеров, что зашли пообедать в скромное кафе «У Катрин», уже принесли их заказ. Но взгляд Дэва все равно неотрывно следил за мной. Однако оба вылетели у меня из головы, как только порог переступил мой Джер. Он поздоровался с Кэтрин. Я, радостно подбежав к нему, обняла его, целуя в смеющиеся губы. Он завел мои непослушные пряди волос за ушки, и я почувствовала острую потребность в нем прямо здесь и сейчас.

– Кыш отсюда, – смеясь, проговорила хозяйка, уловив наш однозначный настрой.

Геральд, схватив меня и перебросив через плечо, смеясь произнес:

– Да, мэм, – и вынес меня за двери.

Я так никогда и не узнала, что сказали Вуд и Тарино друг другу, смотря на нас, наверно, что-то вроде того:

– Эта девушка прекрасна, – произнес Тарино, с сожалением глядя нам вслед.

– А этот мужик не напоминает тебе Трейга из Мондианы? – проговорил Вуд, дожевывая кусок бургера.

Однако Дэв стал почти завсегдатаем кафе, где я работала, чем повысил количество посетителей у Кэтрин.

Но сейчас я обреченно болталась на плече Геральда и даже не просилась, чтобы меня поставили на землю. Это было бесполезно, тем более, что ладонь Джера властно лежала на моих ягодицах. Перед автомобилем он поставил меня на ноги и его взгляд, который ему подарили самые голубые арктические льды в этой вселенной, горячо скользнул по мне так, что я почувствовала, как у меня подкашиваются ноги. Я схватилась за его сильные руки, он поддержал меня, обнимая и целуя в висок.

– Как собеседование? – спросила я, вглядываясь в его безмятежные голубые глаза, внутренне сжимаясь от нетерпения и готовая в случае чего поддержать.

– Завтра приступаю к работе, – ответил он, улыбаясь. – А теперь отпразднуем, у меня мороженое и его надо быстрее съесть.

– Домой? – в нетерпении, с легкой хрипотцой в голосе проговорила я, руками скользнув по его торсу и обняв в ответ.

– Позже, нетерпеливая моя. – прошептал он, усмехаясь, целуя мои глаза, находя губы, прижимая к себе, заставляя меня почувствовать жгучее желание и буквально вжаться в него, ощутив запах кожи – древесно-эвкалиптовый, дурманящий мне голову, скользнув руками под черную водолазку, чуть царапнула грубую кожу так, что он подался мне бедрами навстречу и предупреждающе прошипел: – Эмма, мы на многолюдной улице.

– Точно не домой? – еще раз проговорила я, дерзко взглянув ему в глаза, видя, как во льду разгорается огонь, ощущая нетерпение, и торжествующее обезоруживающе улыбаясь.

– Теперь точно домой, – проворчал он и под мой смех и его шепот со словами что-то вроде «чертова дьяволица», мы сели в автомобиль и Джер рванул так быстро, как никогда не ездил.

Вещи мы снимали прямо в прихожей, нетерпеливо целуясь, обнимая друг друга. Геральд одним рывком взял меня на руки и понес в спальню. Мир качался и сгорал в страсти вместе с нами. Нам удалось насытиться друг другом только к ночи.

– Чёрт, – выругался он и мрачно исподлобья посмотрел на меня, – Эм, ты и Шепфу сведешь с ума, – мороженое в салоне…

– Оно безнадежно растаяло и испорчено, Джер, – поспешила я его «успокоить», смеясь.

Он посмотрел на меня и сгреб в свои объятия, крепко обняв.

– Куда мы хотели отправиться до того, как решили поехать домой? – спросила я, вглядываясь в его черты, кусая за подбородок.

– До того как ты решила, что нам надо домой, – уточнил Геральд, рассмеявшись, даря мне мимолетный поцелуй.

– До того как ты поехал домой, – подразнила его я.

– Остановись, – проговорил он, улыбаясь, и добавил, вставая с постели, – и одевайся.

– Куда мы? – удивленно спросила я.

– Оденься потеплее, – загадочно проговорил Джер.

Я была в предвкушении и мои руки подрагивали от волнения. Убрав из авто растаявшее, превратившееся в сладкую лужицу мороженое, мы уселись в машину и через какое-то время стояли у дверей высотного здания Лос-Анджелеса, смотря наверх. Геральд двинулся к дверям.

– А я-то думала, что ты домчишь меня до верха на крыльях… – начала было я, разочарованно растягивая слова.

– Я не хочу рисковать ни тобой, ни нашим дитя, – серьезно произнес он и взяв меня за руку повел к дверям здания.

Охранник было встретил нас достаточно сурово, но затем смягчился, не без силы воздействия Геральда, конечно, и уже минут через десять мы были наверху самого высокого здания Лос-Анджелеса. Я крепче сжала руку моего хранителя, когда он шагнул к парапету. Джер удивленно вскинул брови и произнес:

– Ты же летать со мной собиралась.

Я гордо подняла подбородок и сделала шаг к нему, на секунду зажмурив глаза. Он рассмеялся и переплел наши пальцы. А я поняла его состояние.

– Что тебя беспокоит, Джер, скажи мне, – нарушила я установившееся молчание и чуть пожала его пылающие ладони, зная его эту особенность и выводя из задумчивости, заметила, что ладони стали терпимо теплыми.

Он глубоко вздохнул, и я увидела печаль в его глазах.

– Я боюсь, Эмма… – проговорил он, и его тоска ощутимо разлилась в воздухе, охватывая тревогой моё сердце, я взглянула на него вопросительно.

Он повернулся ко мне и взял в свои крупные ладони моё лицо, внимательно разглядывая, как будто увидев впервые. Его пальцы завели мои растрепавшееся на ветру волосы за уши и он, наклонившись лбом к моему лбу, лаская щеки большими пальцами, поделился своими страхами:

– Боюсь не успеть.

Я молчала и ждала его слов, я чувствовала, что ему было необходимо выговориться. Все существующие земные заботы и радости отошли на второй план. Джера расстраивало что-то глобальное.

– Боюсь не успеть спасти тебя, – прошептал он то, что действительно беспокоило его, то, что было предметом его тревожных мыслей, то, что снедало его и я знала, что он рассматривает все варианты для того, чтобы мы были вместе всегда.

– Ты успеешь, если это потребуется, а я буду очень осторожной, – в свою очередь поспешила его заверить я. – Тебе не нужно думать об этом, давай постараемся жить как обычные люди, которые не знают своего смертного часа и не готовятся к нему, они просто живут и каждый день встречают кто как может и проводит его каждый по своей мере отпущенного ему.

– Моя философ, – грустно улыбнувшись, произнес Геральд и поцеловал кончик моего носа, – замерзла? – спросил он, видя, что я кутаюсь в свитшот, притягивая к себе, согревая огнем адского пламени или священным небесным огнем.

– Уже нет, – ответила я, неожиданно почувствовав его дрожь, скорее нервную, и в недоумении посмотрела на него.

Геральд вдруг заволновался как мальчишка и его глаза стали словно ледяные яркие звезды. Я никогда не видела его таким и теперь завороженная смотрела на него. Он выпустил меня из своих объятий и начал опускаться на правое колено. Я вскрикнула от радости и тут же зажала рот ладонями, видя, как он достает из кармана брюк ювелирную коробочку, открывая её и доставая кольцо с ярким голубым сапфиром, таким же, как очи демона. Он чуть прикрыл глаза и его веки задрожали, он волновался и в тоже время я поняла насколько это было важно для него: соблюсти человеческие ритуалы, ведь это его, демона, с десятком сотен лет жизни ставило на одну доску со мной с простой Душой, женщиной, которую он любит.

– Я… Эмма… – начал он сильно волнуясь, затем глубоко вздохнул и взял себя в руки, – Эмма, я люблю тебя, готова ли ты разделить со мной жизнь?

У меня по щекам бежали слезы и я кивнула, тихо прошептав:

– Хоть день, хоть вечность.

Почувствовала, как по моему пальчику скользнуло колечко, а сильные руки притянули меня к себе, скрепляя взаимное согласие крепким глубоким поцелуем от которого кружилась голова и подкашивались ноги, от которого, казалось, за спиной выросли крылья.

Небоскреб. Ночь. Яркое сияние голубого сапфира и твоих ледяных глаз. Демон и Душа. Непозволительное перекрестие одиноких судеб вопреки всем законам Вселенной.

Комментарий к 20. Кольцо демона (от лица обоих главных героев)

https://vk.com/wall-194439725_656

https://vk.com/wall-194439725_670

========== 21. Учитель. Ева ==========

Посвящается Е.К.,

с бесконечной любовью

и надеждой, что боль не бесконечна

Я оправил на себе черную водолазку и вошел вместе с директрисой в просторное помещение учительской. Несколько тусклый свет выделил лица учителей – моих коллег: любопытные, заинтересованные, равнодушные, озабоченные или раздраженные. Опустил одну руку в карман брюк, другой перебрал ручку широкой сумки-портфеля. Я не чувствовал ни смущения ни раздражения, ни один из них не задел моего любопытства. Обыкновенные люди в обыденной ситуации в их обычной жизни.

– Коллеги, хочу представить вам нашего нового учителя по истории, – зычно проговорила мисс Сфодри и для привлечения внимания звонко хлопнула в ладоши, – мистер Геральд Нильсен, прошу любить и жаловать.

Они по одному представились, на что я лишь холодно кивал, зная, что возможно с некоторыми из них я буду пересекаться на уровне «здравствуйте-досвидания». Мне указали на мой стол, он был маленьким и узким и я ненароком и с тоской вспомнил свой кабинет в небесной школе. И удивился себе, а на ум пришли слова ангела Фенцио, который частенько называл меня философом, обученным убивать. Две склонности, которые были в моей биографии: служба Сатане с моим клише профессионального убийцы и его самого ярого приспешника на битвах и пирушках, а так же служба, скорее для души, в школе ангелов и демонов.

Мне нравилось преподавать, преподносить знание, учить думать, учить понимать себя и природу своих мыслей, составлять свое собственное мнение о складывающейся действительности. Но там, наверху, я обучал уже взрослых людей, а здесь мне предстояло учить подростков, которые однако не верили ни одному твоему слову, враждебно относились к любому взрослому в их жизни, считали, что уж они-то точно умнее всех вместе взятых, а опыт предыдущих поколений, ну так, для взрослых, а еще они не умели думать.

– Ты в курсе, что тебя поставили в класс к самым сложным детям в школе? – произнес голос рядом со мной и я, повернув голову, увидел за соседним столом худого молодого учителя, он улыбнулся и я почувствовал к нему человеческую симпатию, несмотря на то, что он так бесцеремонно обращался на «ты», не озаботившись представиться.

Я поднял бровь и промолчал, пожав плечами.

– Генри Савольски, – произнес он, представляясь уже сам, и подал руку для пожатия.

Руку я пожал. Он хотел еще что-то сказать, однако прозвучал звонок, и я вышел из учительской так же спокойно, как вошел. Уже вскоре нашел нужную учебную аудиторию. Я вошел в класс и до этого жужжащий улей вдруг умолк и сорок глаз вперились в мою высокую фигуру. Положив портфель на стол, я мрачным взглядом исподлобья осмотрел всех присутствующих и поздоровался. Со мной также поздоровались: человека два-три жидкими нестройными голосами.

– Меня зовут мистер Нильсен, я буду вести у вас уроки истории, – произнес я, оглядывая класс и написал свое имя на доске, затем повернувшись к классу вновь мрачно посмотрел на детей, – и у меня есть правило: если кому-то неинтересно, они могут выйти прямо сейчас и не ходить на занятия вообще.

Где-то из середины послышался окрик:

– Эй, как это понимать?

Я отошел в сторону, чтобы разглядеть выкрикнувшего – это был мальчишка четырнадцати лет, блондинистый и с дерзкой челкой, одетый в кожанку, с ухмыляющимся лицом.

– Не «эй», а мистер Нильсен, – и указал пальцем на доску, где было написано моё имя.

– Да ты придурок, – выкрикнул он, строя рожу, бросая мне вызов и в мигом ставшей тишине кто-то хохотнул, но, в целом, класс замер, ожидая моей реакции.

– Ты сам такой, Лео, – услышал я звонкий голос с последней парты, принадлежал он юной девушке, похоже она сама от себя не ожидала такой смелости.

– Заткнись, шлюха, – проговорил он нагло и загоготал, класс поддержал его громким улюлюканьем.

Девушка втянула голову в плечи и, сильно покраснев, начала отчаянно выводить какие-то каракули в своей тетради. Я нахмурил брови.

– Можешь идти, Лео, – проговорил я, внутренне смиряя себя, зная правила школы и необходимость им следовать.

Парень недоумевающе смотрел на меня и произнес:

– Как это?

– Иди, Лео, – спокойно повторил я, – переступай ногами и иди к выходу, можешь не возвращаться, я не расстроюсь.

– А куда мне идти, к директору? – переспросил он, недоуменно улыбаясь, растерянно вставая из-за парты.

– Мне все равно, – произнес я, холодно улыбаясь.

Он оскорбил другого ученика. В небесной школе он бы остался без крыльев и ужина, здесь ему это сошло с рук, но терпеть этого «балагура» на хотя бы этом уроке я был не намерен.

Парень рассмеялся и, театрально раскланявшись, вышел из аудитории. Класс вначале рассмеялся, но затем снова умолк и напряженно смотрел на меня. Я, чуть усмехнулся и продолжил свою прерванную речь: