Текст книги "Я подарю тебе меч (СИ)"

Автор книги: Jess_L

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 26 страниц)

– Ну, что там еще, Нед? – король, сидя на коне, высился над ними со скучающим видом. – Кончай с этим безумцем, и возвращаемся.

– Роберт, – Эддард подошел к его стремени и произнес вполголоса: – Он говорит, что убито все командование Дозора. Может, конечно, он просто сошел с ума, и все это – горячечный бред, но я должен хотя бы послать ворона в Черный замок. А этого парня придется подержать под охраной, пока я все не выясню.

– Ну так забирай его, – ворчливо приказал Роберт. – И распорядись, чтобы все твои знаменосцы были готовы выступить на Королевскую Гавань.

– Я не могу этого сделать, светлейший государь. Не раньше, чем получу ответ от лорда-командующего.

– Ты его получишь завтра. Или послезавтра. Сколько нужно времени, чтобы ворон долетел до Черного замка и вернулся обратно?

– Не меньше недели.

Роберт застонал.

– Пусть Иные тебя заберут, лорд Эддард Старк! Хорошо же, завтра я отправлюсь на охоту. К моему возвращению ты получишь все письма и все решишь, и мы сразу же двинемся на юг.

Роберт охотился почти неделю, сопровождаемый тремя десятками рыцарей, ловчими и двумя дюжинами собак, и добыл двух оленей и матерого вепря, чью тушу за всадниками тащили четверо слуг. Из Волчьего леса он вернулся в отменном настроении, но оно сразу пошло на убыль, как только встречавший его во дворе Винтерфелла Эддард сказал, что ворон из Черного замка так и не прилетел.

– Седьмое пекло! Может, проклятую птицу вместе с ее письмом уже переваривает ястреб, или какой-нибудь браконьер готовит из нее суп. Ты же не веришь на самом деле этому сумасшедшему. Ну кто, скажи на милость, способен вырезать всех офицеров Черного замка, да так, что знает об этом один этот слабый разумом парень?

Выдержать бурю, которую король обрушил на его голову, было непросто, но Нед стоял на своем.

– Я послал еще трех воронов: по одному в Черный замок, Восточный Дозор и Сумеречную Башню. И отряд всадников – на тот случай, если, как ты говоришь, светлейший, птиц подстрелят или перехватят.

– И сколько придется ждать возвращения этого отряда?

– Две-три недели. Роберт, прошу тебя, нельзя выступать на юг, не зная, что творится у нас за спиной…

Король, не дослушав, развернулся и зашагал к гостевому дому, обдав Эддарда и спешившихся всадников из своей свиты брызгами подтаявшего снега и грязи, разлетевшимися из-под тяжелых сапог. Нед печально посмотрел ему вслед. Их многолетняя дружба снова трещала по швам. Роберт никогда не любил, чтобы ему перечили, и когда он стал королем, эта черта его характера только усилилась. Нед взмолился про себя, чтобы вороны вернулись с ответом, и ему не пришлось бы испытывать королевское терпение слишком долго.

И на следующий день ворон прилетел – но не из Черного замка, а из Драконьего Камня, с посланием королю Роберту Баратеону, первому этого имени. Когда Нед, неся свиток, вошел к королю, тот только проснулся и пил в своих покоях темное пиво из полированного рога. Опустошив рог, он бросил его на стол, взял письмо и стал читать. Нед с тревогой наблюдал за тем, как король постепенно менялся в лице.

– Что случилось, светлейший? Это же письмо от твоего брата, – свиток был запечатан гербом Баратеонов, и Нед разглядел подпись Станниса. – У него кто-то умер?

– Читай.

Роберт протянул письмо. Рука его подрагивала, а глаза были совершенно мертвыми. Это пугало куда больше, чем его обычные вспышки гнева. Эддард взял в руки бумагу.

– «Возлюбленный мой брат! Честью нашего дома клянусь, что написанное далее есть чистая правда. – Глаза пробегали по ровным, выведенным аккуратным почерком мейстера строчкам, а разум отказывался верить прочитанному: – Я имею неоспоримые доказательства того, что отрок Джоффри, отрок Томмен и девица Мирцелла суть не твои законные наследники, а плоды гнусного блуда и кровосмешения бесчестной Серсеи Ланнистер с ее братом, Джейме Цареубийцей…» Роберт, это какой-то бред! – Нед поднял голову от письма. – Не знаю, как твой брат мог придумать такое. Может, это колдовство – я слышал, что его жена выписала себе в компаньонки какую-то ведьму из Асшая. Или это вообще писал не он…

– Он писал, он, – голос Роберта был глухим и безжизненным. – Ты дальше читай. Он в какой-то древней хронике выкопал все случаи браков Баратеонов и Ланнистеров, и там сказано, что дети в таких браках всегда рождались черноволосыми. А мои – Серсеины! – все трое золотисты, как истинные Ланнистеры.

– Так бывает, – Нед подумал о своих детях, четверо из которых пошли мастью в мать, а не в него. А потом о Джоне. Если вдруг окажется, что Станнис Баратеон прав, кто тогда является законным наследником трона Семи Королевств?..

Роберт мотнул головой.

– Ты моих бастардов вспомни. Сколько их всего, одни боги ведают, даже я всех не знаю. Но, кого видел, – все черноволосы, как угли. И не раз, и не два я дивился, в кого же Джоффри пошел – ну никак не в меня! И нрав у него совсем не мой: мелкий, трусливый ублюдок, чуть что – прячется за материнскую юбку. А Серсея – да я даже не помню, когда трахал ее в последний раз! Она так холодна и высокомерна, что от одного ее вида у меня все опускается. Тем более что вокруг полно девок, гораздо более приятных. Но кто-то же должен был ее ублажать, так почему бы не ее близнец?.. Так что правду, правду мой сволочной братец написал! – король стукнул кулаком по столу так, что пустой рог подскочил и упал на пол. Неда это, как ни странно, даже немного успокоило: король в ярости, значит, готов действовать. – Только он просчитался, как и все они. Он, когда это писал, видел, небось, уже, что я его своим наследником назначу.

– Но, если написанное – правда, то он и есть твой наследник, светлейший…

– Ну уж нет, – упрямо сказал король. – Я еще не старик, которому не пережить и одной зимы. Когда отправлю Серсею и ее выродков на плаху, женюсь снова. У меня еще десять сыновей будет!

Услышав, как легко Роберт упомянул о казни детей, которых до сих пор считал своими, Нед ощутил дурноту. Ему снова вспомнились дети Рейгара, их брошенные к подножию трона окровавленные тела, завернутые в красные плащи Ланнистеров. А потом перед глазами встала Лианна, прижимавшая к себе маленького Джона.

– Роберт, прошу тебя, не стоит так торопиться. Нужно будет вызвать Станниса в Королевскую Гавань, подробно его расспросить. И в любом случае детоубийство – немыслимый грех…

Король его не слушал.

– Эй! – крикнул он слугам, которые внесли завтрак. – Тащите еще пива!

Он опрокинул в себя еще рог, рыгнул и вытер рот ладонью.

– Все, Нед, довольно, я устал от проволочек. Казни своего дезертира или оставь гнить в камере, как пожелаешь, а все письма прикажи пересылать тебе в Королевскую Гавань. Мы выступаем немедленно. Ночной Дозор получит помощь, как только государь разберется с более насущными делами.

3.

Эддарду удалось отсрочить исполнение королевского приказа лишь на один день – и то только потому, что расквартированные в зимнем городке дружины его знаменосцев не могли сняться с места в одночасье. На следующее утро он в походном доспехе и плаще, верхом на лошади, с хмурым видом наблюдал, как латники, конные и пешие, выстраивались в колонны под предводительством своих лордов. Роберт, в меховом плаще с капюшоном, восседал на огромном черном жеребце. Барабанщики выбивали гулкий неторопливый ритм, звучавший в ушах Неда траурной музыкой. Этот поход не только хоронил все его надежды найти сестру и племянника, но и вынуждал оставить Север, которому, возможно, угрожала серьезная опасность. В замке оставались Кейтилин и дети; слова прощания были сказаны, и он обнял их всех в последний раз. Робб, его старший сын и наследник, проводил их верхом до границ зимнего городка, поклонился королю и своему отцу и поскакал обратно.

Эддард ехал медленно, с тяжелым сердцем. Когда колонна достигла поворота, за которым Винтерфелл был бы уже не виден, он остановился и обернулся. Над холмистой равниной, расстилавшейся вокруг замка, плыл темный туман. Он скрывал ворота и часть тракта, но все равно Эддарду показалось, что их догоняет какой-то всадник. Он отдал приказ войску остановиться. Пока посыльный скакал к голове колонны, откуда даже на расстоянии был слышен возмущенный рев Роберта, всадник подъехал ближе, и Эддард узнал своего сына, с которым недавно простился.

– Робб? Что случилось? Мать что-то просила тебя передать? – он сразу же подумал о Кет.

– Отец! – Робб осадил лошадь, поравнявшись с ним. – Как хорошо, что вы еще не успели далеко отъехать. Только что вернулся отряд, который ты отправлял в Черный замок.

– Так скоро? – удивился Нед, он не ждал возвращения посланных им людей раньше, чем через две-три недели.

– Они не доехали до Стены, – быстро проговорил Робб, его светлая кожа разрумянилась от скачки и от волнения, – но они поймали еще дезертиров. Много!

Эддард схватил за узду ближайшую к нему лошадь, велел всаднику:

– Скачи к королю, передай мои слова: выступление придется отложить. Я возвращаюсь.

– Мы не дезертиры.

Стоявший перед лордом Эддардом Старком парень был выше него ростом и шире в плечах, хотя вряд ли давно начал бриться. Как и остальные дозорные, которых задержал отряд десницы – их было шестеро, и самому старшему нельзя было дать больше двадцати. Лошади их выглядели измученными долгой скачкой, одежда была истрепана, а сами они едва стояли на ногах, но держались с достоинством и смотрели прямо в глаза, что расположило к ним Неда.

– Тогда что вы делаете здесь, так далеко от Стены? Лорд-командующий послал вас с поручением?

– Лорд-командующий мертв. Мы приехали просить помощи.

Дозорных усадили за стол в Большом чертоге; ели они с жадностью изголодавшихся. Нед не собирался их торопить, но старший, быстро опустошив миску, встал и поклонился королю, восседающему на помосте с лицом мрачнее тучи, и деснице.

– Ваша милость, лорд Старк. Мы шестеро – Пип, Албетт, Раст, Джерен, Дареон и я, меня Гренн зовут, – мы недавно стали дозорными, месяца не прошло, как присягу дали. Мы, может, что не так сделали, прощения просим. Всех, кто знал, что надо делать, – Старого Медведя и прочих – всех убили.

Роберт, уже несколько минут в раздражении барабанивший пальцами по столу, рявкнул на него:

– Да скажи ты уже толком, что у вас случилось, Иной тебя забери!

Гренн сглотнул, дернув кадыком.

– Иные и случились, ваша милость.

– А еще грамкины и снарки, – Роберт грузно поднялся с высокого кресла. – Старк, мы только зря теряем время с этими молодчиками. Они считают нас дураками, которых можно купить бабьими россказнями. Готов поклясться, что они сами перерезали своих офицеров. Повесить их, и дело с концом. Мы и так потеряли из-за них немало времени.

Гренн задрожал и упал на колени. Его спутники побросали ложки и присоединились к нему.

– Мы ничего такого не делали! – закричали они вразнобой. – Мы не виноваты, ваша милость!

Нед повернулся к королю.

– Роберт, несколько мальчишек не смогли бы перерезать всю верхушку Дозора, это совершенно невероятно. Их нужно тщательно допросить; нужно выяснить, что там произошло на самом деле.

Король нетерпеливо дернул плечом.

– Допрашивай. Только побыстрее.

Он вновь опустился в кресло и вытащил из-за пояса кинжал с рукоятью из драконьей кости, который принялся втыкать в столешницу, не обращая внимание на происходящее. Но, когда Гренн перестал дрожать и заговорил, рука короля замерла на рукояти, так и не вытащив кинжал обратно. А Нед на мгновение ощутил леденящее дыхание страха, от которого все волоски на теле встали дыбом.

4.

Начало рассказа, тем не менее, было вполне обыденным. Вечером того дня, когда Гренн и его товарищи принесли присягу, Черный замок огласился звуком сигнального рога.

– Один сигнал, – сказал Гренн, – означал, что возвратились разведчики.

Было время ужина, новоиспеченным братьям устроили целый пир, и они блаженствовали. Животы были полны хлеба и мяса, а головы гудели от выпитого вина.

– Лорд-командующий за последние месяцы послал за Стену несколько отрядов, о которых с тех пор не было никаких вестей. Поэтому мы гурьбой повалили во двор встречать разведчиков, было интересно, кто же наконец вернулся. Выглядели мы, правда, так себе: на ногах держались нетвердо и плащи нацепили кое-как, так как пальцы не справлялись с завязками. Но, увидев четырех братьев, которых еле втащили в ворота, мы даже немного протрезвели. Покрытые запекшейся кровью, в изорванных плащах, они выглядели скорее мертвыми, чем живыми. Двоих я не знал; Бедвик, старый разведчик, сказал мне, что это Каменный Змей и Далбридж, из Сумеречной Башни. Двух других я помнил хорошо: Отор и Яфер Флауерс ушли в разведку вместе с Беном Старком где-то с месяц назад, и до сих пор о них не было ни слуху ни духу.

– Они сказали что-нибудь о Бене? – не выдержав, прервал его Нед.

– Нет, м’лорд. Неизвестно, что с ним, и, может, оно и к лучшему. Потому что…

Он снова замялся.

– Продолжай, – велел ему Нед, на мгновение устыдившись, что позволил беспокойству за брата взять над собой верх.

– Во двор вышел лорд-командующий и все старшие офицеры. Внизу было уже совсем темно, только верхняя кромка Стены еще алела в последних лучах уходящего солнца. Но уже сильно похолодало, и с севера шли тяжелые тучи, предвещавшие сильный снег, как говорили бывалые разведчики. Риккер, замещавший Бена Старка на должности Первого разведчика, толкнул носком сапога одного из лежащих – тот не подал признаков жизни. «Вне сомнения, мертвы», – объявил он. «Но я видел, как они вышли из леса, – возразил Алан – тот, кто протрубил в рог. Он как раз успел, запыхавшись, спуститься по лестнице со Стены. – Они дошли почти до ворот и только там упали. Неужели им совсем нельзя помочь?» Риккер, ворча, наклонился над Яфером Флауерсом, приподнял ему одно веко – и вдруг закричал, оседая в снег. В животе у него торчал его собственный кинжал. Никто из нас не заметил, как Яфер вытащил его из ножен.

Дальше все было, как в очень страшном сне. Четыре мертвеца ожили. Их руки опухли и почернели, как кровяная колбаса, лица были белее молока, а глаза горели синими огнями. Хотя раньше ни у кого из них не было синих глаз…

– Они были, как сапфиры, – вставил тот, кого Гренн представил как Дареона. – Так поется в любовных песнях: твои глаза, как яркие сапфиры… – он то ли хихикнул, то ли всхлипнул.

То, что на каждом из мертвецов были смертельные раны, а голова Яфера и вовсе болталась на нескольких сухожилиях, не помешало им убивать. Пошел снег, с каждым мгновением становясь все гуще. Он слепил глаза, и почти ни у кого из братьев, только окончивших ужинать, не было с собой оружия серьезней кинжалов. Несколько человек бросились в оружейную, но Змей и Далбридж перехватили их.

– Я видел, как Бернарр вонзил одному из них меч в грудь так, что лезвие вышло со спины, но тот – это был, кажется, Далбридж – похоже, даже не почувствовал боли. Он выдернул из своей плоти меч и разрубил Бернарра от шеи до середины груди.

– А что лорд-командующий? – спросил Нед и сам удивился тому, как хрипло прозвучал его голос. Он ожидал, что Роберт сейчас захохочет и обзовет весь рассказ «нянюшкиными сказками», но король молчал, лишь буравя дозорных мрачным взглядом.

– Его убили одним из первых. Похоже, именно офицеры были их основной целью. Нас… новобранцев почти не трогали, разве что тех, кто оказывался у них на пути. Мы… прощения просим, м’лорд, ваша милость, мы, даже когда трезвые, не очень хорошие бойцы. Сир Алиссер, наш наставник, всегда говорил, про меня и других ребят, что мы способны только свиней пасти, а мечи держим, как навозные лопаты. Поэтому, когда я увидел, как расправляются мертвяки с умелыми рыцарями и благородными лордами, а их самих ничто не берет, думал только: «Семеро, защитите меня», – Гренн виновато повел плечами. – Я побежал к септе. Мы все побежали. Под защитой богов было как-то спокойнее, да и стены защищают, а дверь толстая и с запором. Сначала мы ее не заперли. То есть, я хотел запереть, а Пип сказал: «Давай посмотрим, сейчас их уложат, точно говорю». Чудовищных мертвяков было всего четверо, а братьев в Черном замке – несколько сотен. Даже при том, что большая часть – или такие, как мы, неумехи, или старики, чье лучшее время давно прошло, хороших бойцов тоже хватало. Но, когда я приоткрыл дверь, слегка, первым, кого я увидел сквозь пелену снега, был Бернарр. С рассеченным плечом и грудью, он был похож на дуб, расколотый молнией на части, но он двигался и убивал. И он шел прямо к нам, и его глаза горели синим огнем. Я захлопнул дверь и заложил ее засовом, и мы сидели там на полу и молились всем богам, старым и новым, пока не охрипли. Последовало несколько ударов, но дверь выдержала.

– Горе-вояки, – пробурчал Роберт. Неду показалось, что под напускным безразличием тот скрывает собственный страх. Ему самому, по крайней мере, было страшно. Пришел враг, которого не ждали, о котором забыли за тысячи лет, и с которым неизвестно, как сражаться. Притом, что и другие, привычные враги, никуда не делись.

– Но вы все-таки покинули септу, – напомнил Нед. – Значит, битва выиграна? Или в Черном замке остались эти… мертвяки, о которых ты говоришь?

– Ни то, ни другое, – качнул головой Гренн. – В септе мы просидели долго. Даже поспали там – выходить было страшно, а спать хотелось. Через толстые стены и дверь почти не проникал шум, и мы никак не могли понять: кончилось уже все или нет. И не случится ли так, что, когда мы выйдем, окажемся в лапах мертвецов. Но у нас уже урчало в животе, и в конце концов голод оказался сильнее страха. Когда мы все-таки рискнули покинуть септу, то обнаружили, что уже настал день, снегопад кончился и светило солнце, и в Черном замке никого не было. Ни живых, ни мертвых. Ни души, кроме нас шестерых.

– И вы решили отправиться за помощью в Винтерфелл?

– Нет, м’лорд. Мы были в полной растерянности и не знали, что делать. Думали, может, двинуться за помощью в Сумеречную Башню или Восточный Дозор. Ну, то есть, я так предложил. А Албетт сказал, что, может, мертвяки тоже туда направились, и нам стоит сразу бежать на юг. Но я сказал, что, если мы пойдем на юг без разрешения лорда-командующего, то нас примут за дезертиров и повесят. В общем, мы решили переждать один день. Набрали в трапезной еды и вернулись в септу – там было не так страшно. Но до следующего утра больше ничего не случилось. А утром мы проснулись от чудовищного грохота. Подумали вначале, что это вернулись мертвяки, чтобы обрушить Стену. А это армия одичалых ломала ворота.

Гренн замолчал, облизывая пересохшие губы. Ему на помощь пришел другой дозорный, невысокий и лопоухий:

– Потом они выломали двери септы и вытащили нас наружу. Я уж подумал – пришел наш последний час, нас убьют, чтобы напиться нашей крови из чаш, на которые пойдут наши черепа, или что там говорят про обычаи одичалых. Но они нас не тронули.

– Там была женщина, – подал голос Дареон. – С Мансом. Это она вступилась за нас, когда нас нашли. Сказала, что мы – всего лишь мальчишки и не причиним вреда, и ее послушались. Кажется, она у них что-то вроде королевы…

– А потом она отвела нас в сторону и велела идти в Винтерфелл, – подхватил Джерен. – К вам, лорд Старк. Велела рассказать все, что с нами было, и сказала, что вы нам обязательно поможете.

– Женщина? – Нед почувствовал вдруг странную щемящую боль в груди. – Как она выглядела? Она назвала себя?

– Невысокая, темноволосая, – сказал Гренн. – Красивая. Я не очень разбираюсь в этом, м‘лорд, но и Пип, и Дареон тоже сказали, что она красивая.

Парни закивали. Гренн растеряно посмотрел на Неда:

– И она сказала, что она… Я не знаю, м’лорд, может, это и неправда, что она сказала…

– Да говори же, наконец, мямля! – Роберт стукнул кулаком по столу, так, что подпрыгнули стоящие на нем кубки. – Что она сказала?

– Сказала, что она сестра лорда Старка, ваша милость. Лианна Старк.

Что-то теплое потекло у Неда по щеке. Он коснулся ее рукой и потом с удивлением посмотрел на свои мокрые пальцы, а слезы закапали на серое сукно камзола. Кажется, он плакал молча, но даже если бы что-то проговорил, то не услышал бы собственного голоса в оглушительном реве Роберта:

– Лианна!

========== Часть 17. Старый бог ==========

1.

Перед тем, как войти в пещеру, они развели маленький костер и зажгли от него факелы, сделанные из смолистых веток, но все равно с каждым шагом тьма вокруг становилась все гуще. Ход был узким, кое-где невысокие Бенджен и Джон с трудом протискивались между каменистыми стенками и пригибались, чтобы пройти под нависающими сверху корнями чардрев. Факелы давали больше теней, чем света, их дрожащий, мерцающий огонь выхватывал из темноты то каменную бахрому, с которой капала вода, то застывшие от времени потеки древесной смолы, то причудливые разломы и трещины, напоминавшие силуэты зверей или людей. В одном месте Игритт посветила в сторону и потянула Джона за рукав.

– Больше, чем у Тормунда, – она хихикнула. Джон посмотрел на торчавший из стены под острым углом толстый каменный отросток почти в локоть длиной, на который она показывала, и тоже прыснул от смеха, вспомнив хвастовство и побасенки старого разбойника.

– Ты знаешь, куда мы идем? – негромко спросил его Бенджен из-за спины, и Джон тут же опомнился, стараясь скрыть неуместное веселье.

– Нет. Но, думаю, нас скоро встретят.

И он крикнул в обступавшую их темноту:

– Эй, есть здесь кто-нибудь?

Потом повторил это на древнем языке, и еще на диалектах теннов и моржовых людей. Но никто не ответил. Только в переплетениях корней над их головами негромко переговаривались вороны.

Когда путники спустились ниже, пещера разделилась. Игритт посветила в один проход, потом в другой. И там, и там была непроглядная тьма.

– И куда дальше? – спросила она.

Пока Джон в растерянности медлил с ответом, Призрак обнюхал землю в левом проходе, оскалился и побежал направо. Им ничего не оставалось, как пойти следом. Они миновали еще две развилки, и вдруг стены пещеры расступились, а потолок ушел куда-то ввысь. Каменные зубы, свисавшие с потолка и растущие из земли вверх, соединялись посередине, создавая впечатление подземного леса. Пещера полнилась звуками: в гулкое эхо шагов вплетался стук капающей воды и шелест крыльев мечущихся где-то под потолком воронов.

– Ух, ты, – прошептала Игритт, – тут целое племя поселить можно. Интересно, она похожа на чертог в замке?

– Она больше даже, чем главный чертог Винтерфелла, – так же шепотом ответил Бенджен, который внимательно осматривался по сторонам. Под ногой у него что-то хрустнуло, и он наклонился, разглядывая, на что наступил. – Кости! Не знаю, есть ли сейчас здесь кто живой, но когда-то они тут точно были.

Он положил руку на пояс, ближе к рукояти меча.

Джон поднял одну кость. Это оказалось птичье крыло с почти истлевшими перьями. Но дальше лежали и другие кости, непохожие на птичьи или звериные, и слишком миниатюрные для останков взрослых людей. Дети? Или же… Джон взял в руки маленький череп и понюхал. От костей исходил слабый запах увядших листьев и скошенной травы. Ему вдруг вспомнилась матушка Гутрун. Пока была жива, она рассказывала им с матерью о свойствах растений, повадках зверей и обычаях далеких племен. Был в ее историях и маленький мудрый народец, живущий в тайных лесных убежищах. Матушка Гутрун говорила, что сама не встречала никого из них, лишь слышала от своей наставницы, которой в детстве довелось увидеть Дитя Леса.

И старейший из великанов, Мег Могучий, помнил их. У великанов было свое наречие, звучавшее как рев их мамонтов, но во многом сходное с древним языком. Джон понимал от силы одно слово из трех, но рассказ Мега о людях-белках, живших в лесах бок о бок с великанами до прихода людей, запомнил хорошо. И теперь, похоже, что он стоял на их кладбище. Ему стало очень грустно. Скорее всего, этот маленький народ давно вымер, ведь, желая спастись от Иных, к армии Манса присоединились самые отдаленные и диковинные племена, и людей-белок среди них не было. Но тут же Джон подумал, что кто-то из них может быть жив. Ведь кто-то же звал его сюда.

Джон снова крикнул в темноту слова древнего языка, и эхо повторило его зов много раз. А когда оно, наконец, утихло, стали слышны звуки, похожие на пение птиц. Звуки, чистые, как зимний воздух, и такие печальные, что ему вдруг захотелось заплакать. Он всмотрелся в ту сторону, откуда они доносились, и встретил взгляд больших блестящих золотистых глаз.

Их обладатель был ростом с ребенка и едва достигал Джону до груди. Но в нем не было ничего детского, скорее, он напоминал маленькое деревце: закутанный в плащ, сплетенный из листьев, с кожей, пятнистой, как древесная кора. Образ довершала переплетенная плющом копна волос, блеснувших в слабом свете факелов красновато-золотым отливом осенней листвы. Призрак подошел к человечку, обнюхал, а тот, не выказывая никакого страха, хотя лютоволк почти нависал над ним, погладил белый мех ладонью, похожей на когтистую птичью лапу.

– Боги, – прошептал Бенджен за спиной у Джона. – Он будто бы вышел из сказок старой Нэн… Никогда бы не подумал, что они могут существовать до сих пор…

Игритт потрясенно молчала, лишь с присвистом выдохнув сквозь сжатые зубы.

Дитя заговорило. На этот раз в хрустальной мелодии, пронзительной и трогательной до самых глубин души, почти угадывались слова. И хотя смысл их был Джону непонятен, жесты человечка были достаточно ясны – он приглашал их следовать за ним.

Они пошли по узкой тропинке, петлявшей между черепов и спускавшейся все ниже, все глубже к центру холма. После одного, особенно крутого спуска, когда земля сыпалась из-под ног, и, чтобы сохранить равновесие, пришлось хвататься за корни, Джон едва успел затормозить на самом краю отвесного уступа, у подножия которого бурлила невидимая во тьме вода. Факел выпал у него из рук, и Дитя Леса ловко подхватило его. Потом сверху, как со снежной горки, съехала Игритт, и осторожно, проверяя ногой каждый камень, спустился Бенджен.

– Как мы перейдем на ту сторону? – спросил он.

Другого берега видно не было. Естественный мост, выточенный в скале водой и временем, казался узким и непрочным, а его конец терялся в испарениях над пропастью.

– Ваш путь окончен.

Подпрыгнув на месте, Джон повернулся на звук этих слов. Бенджен выставил вперед факел, за его плечом ахнула Игритт.

Корни, оплетавшие склон пещеры, принадлежали, наверное, самому большому чардреву в мире. На их ответвлениях сгрудились вороны, множество воронов, десятки, может быть, сотни. А в центре, будто на троне, сидел старик, такой древний, что казался ожившим трупом. Корни росли вокруг него и прорастали сквозь него, прямо из скелета, обтянутого тугой и жесткой кожей, проклевывались новые побеги. Он казался одним целым с деревом, если бы не остатки некогда черных одежд. А лицо, такое же белое, как кора чардрев, казалось высеченным на стволе ликом, по одной стороне которого расползлось, как густая смола, кровавое родимое пятно. Сквозь пустую глазницу на месте одного глаза пророс тонкий корень. Но второй глаз открылся, и он был зряч и тоже – кроваво-красен.

Голос старика был тих и бесстрастен. Так могли бы говорить камни, черепа или древесные корни. Или мертвецы. Джон испугался было, но тут же сообразил, что упыри не говорят. Никто и никогда не слышал от них ни слова.

– Это вы звали меня? – спросил Джон хрипло, почти не узнавая собственного голоса.

– Звал? – похожий на черную трещину безгубый рот чуть приоткрылся. – Да, можно и так сказать. Звал. Хотел посмотреть на тебя, родич, пока я еще способен видеть собственным глазом.

Джон не мог отвести взгляда от этого странного и страшного лица. Родич?.. Но тогда он может быть только…

– Вы – Старк? – выдохнул он. – Или Таргариен?

Живой мертвец еле заметно качнул головой.

– Ни то, ни другое, – проскрипел он. – Но прапрапрадед твоего отца, король Дейрон по прозвищу Добрый, был моим единокровным братом. Я был десницей у него и двух его сыновей. Мое имя Бринден, но люди называли меня Кровавым Вороном.

Едва он произнес эти слова, как вороны, до этого сидевшие вокруг молча, как почетный эскорт, снялись со своих мест и с громким граем унеслись в темноту.

Джон опустился на землю прямо там, где стоял, не обращая внимания на впившиеся в тело острые камешки и осколки костей, и положил рядом свой мешок. Он уже знал, что нескоро покинет эту пещеру. Тысячи невысказанных вопросов крутились в голове, и он просто обязан был их задать.

2.

В пещере Джон потерял счет времени. Наверху дни и ночи сменяли друг друга, но внизу всегда была тьма, которую лишь слегка рассеивали несколько факелов. Наружу Джон выходил, чтобы поохотиться с Призраком, когда лорд Бринден спал, – старик быстро утомлялся и часто засыпал, не договорив фразу, – но большую часть времени проводил рядом с ним.

Кроме их маленького провожатого, в пещере жили и другие Дети Леса. Сколько их всего, Джон не знал, он видел только тех, кто приносил людям еду и следил, чтобы они не блуждали по темным проходам, уходящим дальше и глубже, возможно, даже к самому центру земли. Они не говорили на общем языке, и во всех их движениях сквозила настороженность, как у пугливых оленей.

– Люди причинили им немало зла, – прошептал старик в дереве. – Люди вообще склонны сперва убивать, а потом думать. Они чтят вас, как моих гостей, но не жди от них любви.

Один из Детей, показавшихся на глаза Джону, отличался от прочих – его радужки были кроваво-красными, как у Призрака. Он долго глядел на Джона, а потом, прежде чем уйти, пропел что-то нежное и печальное.

– Он говорит, что ты сильный оборотень, – перевел Бринден. – Но я и так это знаю.

– Вы поэтому позвали меня? – не выдержал Джон. Он все пытался понять это. Ведь не только же для того, чтобы пообщаться со своим последним родственником, старик посылал ему сны. И как он их посылал, Джону тоже было интересно.

– Нет. Тому, что должен знать оборотень, ты обучился и без меня. Их не так и мало на свете, хотя лишь один из тысячи рождается с даром менять шкуры. Но лишь один из тысячи оборотней может стать древовидцем.

Джон вспомнил, как всегда у чардрев с вырезанными на них ликами его не оставляло ощущение, что они наблюдают за ним, и поежился.

– Они – древовидцы? – спросил он, кивнув в сторону, куда ушел красноглазый человечек.

– Некоторые из них.

– И вы?

– И я.

– А что это значит – быть древовидцем? Что вы – и они – можете?

Старик фыркнул, так, что тонкие белесые корешки, пробивавшиеся сквозь его лицо, едва колыхнулись.

– Тебе незачем это знать. Этого дара у тебя нет.

Джон слегка приуныл. Воображение уже успело нарисовать ему воодушевляющую картину, как он становится волшебником-древовидцем и сокрушает Иных при помощи магии. Но, тут же подумал он, если их дар мог бы уничтожить Иных, почему они этого не делают?..