Текст книги "Я подарю тебе меч (СИ)"

Автор книги: Jess_L

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 26 страниц)

Серая Звезда подняла голову. За спиной кто-то дернул полог, и пятно серого света на шкурах стало шире. Лианна собралась было повернуться – и не смогла. Тело одеревенело, будто накануне она целый день таскала тяжелые камни. Но, даже не видя, она чувствовала человека, заслонившего входной проем. Грудь у нее сдавило, сердце бешено заколотилось.

– Где она? – спросил вошедший.

А голос у него не изменился, подумала Лианна. Совсем.

– Разуй глаза, Старк, – ответил Манс откуда-то снаружи.

Она все-таки обернулась, очень медленно. Поднялась.

Каждое мгновение, казалось, растягивалось на столетия.

Человек в черном плаще, мешкавший у входа, сделал шаг вперед. Потом еще один.

– Лиа? – позвал он неуверенно. И еще раз, напряженней и громче, будто увидел наконец живительный свет костра после долгого пути в снегах: – Лиа!

Она бросилась ему на грудь.

2.

Суп получился сытным. Они ели, сидя на шкурах в шатре Манса, вчетвером – Рябинка быстро съела свою долю и убежала к реке, где все еще продолжалась игра. Джон пришел последним. Лианна попыталась представить их с Беном друг другу, но Джон буркнул, что они уже знакомы, взял миску и уселся в самый дальний угол. Лианна встревожилась, но не стала расспрашивать. Захочет, расскажет сам, что между ними случилось. Или расскажет Бен.

Ее брат, несмотря на то, что явно был голоден, проглотил всего несколько ложек. Он бросал взгляды по сторонам, глаза его расширились, когда он увидел Серую Звезду. Но больше всего он украдкой изучал лицо сестры. Что он там искал – ту девочку, которой она была пятнадцать лет назад? Она улыбнулась ему:

– Я знаю, что постарела.

И Бен тоже, отметила она про себя. Седины еще не было, но несколько резких линий перечеркивали лоб, и складки в углах рта придавали лицу усталый и изможденный вид.

– Ты не изменилась, – возразил брат, и Лианна рассмеялась. Все свои морщинки она видела каждое утро в прозрачной воде, которой умывалась, разбив предварительно покрывавший ее за ночь лед.

– В Ночном Дозоре, оказывается, учат говорить комплименты.

Она наполнила медом рог и протянула ему.

– Мне нужно многое сказать тебе, сестра. – Он отпил глоток. – Но сначала я хочу спросить кое-что, – и он в упор поглядел на Манса: – Она твоя пленница?

– Что?! – вырвалось у Лианны. «Так вот что он думает!»

– Нет, – ответил Манс. Он не улыбался, но в глазах, заметила Лианна, плясали смешливые искорки.

Бен, казалось, удивился.

– Значит, ты отпустишь ее без выкупа? – спросил он с сомнением в голосе.

Манс слегка наклонил голову, разглядывая его в ответ.

– Отпущу куда?

– Домой. Лиа, – твердо сказал он, – я пришел забрать вас с Джоном домой.

«Он не сказал Бену, что мы живем вместе», – дошло до Лианны. Отвернется ли от нее брат, когда узнает? Что ж, самое время выяснить.

– Мой дом теперь здесь, – сказала она.

– Здесь? – Бен с непонимающим видом обвел рукой задымленный шатер, такой убогий по сравнению с самым маленьким замком. – Лиа, я говорю о Винтерфелле! Разве ты не хочешь вернуться?

Она молчала, не в силах подобрать слова, и он продолжил:

– Ты сама просила помощи, помнишь? Прости меня, что я не откликнулся сразу, но теперь тебе и Джону ничего не мешает вернуться. Я провожу вас до Черного замка и отправлю послание Неду, дальше он о вас позаботится.

Манс слушал его, кусая губы. То ли развлекался, то ли злился.

– Забавно, – сказал он. – Вы, поклонщики, обвиняете вольный народ в том, что мы крадем ваших жен – хотя по обычаю никогда не крадут чужих женщин, только дочерей. А ты, получается, явился в мой шатер, чтобы украсть мою жену?

Настала очередь Бена изумленно восклицать:

– Что?!

Лианна глубоко вдохнула и сказала:

– Он мой муж.

Глаза Бена расширились. Он дернулся, будто от боли, расплескав мед из рога, и тут же миска с горячим супом опрокинулась ему на колени. Бен глухо выругался.

Лианна вскочила:

– Пойдем со мной. Тебе нужно переодеться и проверить, нет ли ожогов.

Бен провел рукой по жирным потекам, испачкавшим черное сукно его бриджей.

– Мне не во что переодеться.

– Могу одолжить свои штаны, Старк, – предложил Манс. – Для дорогого гостя и родича ничего не жалко.

Лианна внутренне поморщилась от скрытой в его словах издевки. Но Бен спокойно возразил:

– Вряд ли у тебя еще остались черные. А одежду других цветов дозорные не носят.

– В самом деле, – Манс криво усмехнулся. – Ты мне напомнил, Старк, отчего я оттуда ушел. Плевать, что мир вокруг рушится, самое главное – быть одетым по уставу.

Воздух в шатре, казалось, заискрил и начал потрескивать. Серая Звезда внимательно разглядывала мужчин, насторожив уши.

– Крушение мира устава не отменяет, – кивнул Бен. – Кроме того, прости мне мою откровенность, но мне претит носить одежду дезертира.

Торф в ведрах горел все так же жарко, но Лианна вдруг вся словно заледенела. Ей показалось, что еще немного, и двое дорогих ей мужчин бросятся друг на друга, и она не понимала, как этому помешать.

– А мои возьмешь, дядя? – Джон отложил пустую миску. – Мне они велики, тебе будут как раз. И они почти черные… в темноте.

На миг в шатре повисло молчание, затем Бен слегка улыбнулся и встал.

– Давай, племянник. Посижу в темноте, пока моя одежда не высохнет.

И сразу будто разжалась ледяная рука, сжимавшая сердце, и пропало оцепенение. Лианна отдернула полог:

– Пойдем.

3.

Палатка, которую Лианна использовала по большей части для хранения и приготовления снадобий, была маленькой и тесной, загроможденной горшочками с медом и рыбьим жиром, мешками с корой и высушенным мхом. С потолка свисали пучки лекарственных трав, заставляя наклонять голову.

– Чье это жилище? – спросил Бен.

– Мое, – ответила Лианна и, перехватив удивленный взгляд, который он бросил на едва помещавшееся среди всех этих вещей узкое ложе, добавила: – Здесь спит Джон. У него пока нет жены и своего шатра.

Джон как раз достал из-под шкуры, служившей ему одеялом, штаны из оленьей кожи, которые она шила ему на вырост. Лианна протянула их Бену:

– Держи. Я подожду снаружи.

Но, когда она собралась выйти, брат перехватил ее запястье.

– Сестра, – он с напряжением вглядывался в ее лицо, – если он держит тебя силой…

– Нет. – Она мягко высвободила руку. Но брат не собирался легко сдаваться.

– Он дезертир, Лиа. И он не принц Рейгар. Он просто одичалый с большим самомнением и самозваным титулом. Я могу понять, почему ты влюбилась тогда, но сейчас…

– Этим самозваным титулом называют его и к югу от Стены, а значит, не такой уж он и самозваный, – тихо, но твердо возразила Лианна. – А что до его дезертирства… то я – последний человек в этом мире, который стал бы его в этом упрекать.

Брат посмотрел на нее с удивлением, будто почувствовав ее невысказанные мысли. Но сейчас она не желала объясняться или оправдываться. Ему нужно было переодеться, ей – собраться с мыслями. Поэтому она лишь качнула головой и вышла из палатки.

Но спокойно подумать у нее не получилось: снаружи ждал Манс. Не успел за ней задернуться полог, как он обнял ее.

– Зачем ты злил его? – спросила Лианна, привычно уткнувшись в его плечо, чтобы найти в тепле его тела убежище от мороза, уже щипавшего ей щеки. Его старый плащ, который она штопала уже много раз, пропах горьковатым дымом, а под ним угадывались запахи кожи и железа.

– Плохой из меня переговорщик, – сказал Манс извиняющимся голосом и погладил ее по волосам. – Может быть, у тебя выйдет лучше.

Лианна отстранилась.

– А если я решу вернуться? Уйти с ним? – она с вызовом посмотрела на мужа, чьих мыслей и намерений сейчас не понимала, и это ее вдруг разозлило. – Что ты тогда будешь делать?

– Хотел бы я, – медленно произнес Манс, – быть таким же благородным, как лорд Старк, и сказать тебе: ступай со своим братом, дорогая, так для тебя будет лучше и безопасней. Но я не такой благородный, каким хотел бы быть.

Он вдруг нехорошо усмехнулся, добавив:

– Нет, вру. Даже не хотел бы, – и с силой заключил ее в поистине костедробительные объятия. Лианна успела только тихо пискнуть, когда его губы накрыли ее. Поцелуй обжег ей рот, но этот жар был приятным и желанным. На этот раз она смогла отодвинуться, только когда Манс отпустил ее. На губах остался пьянящий вкус крепкого меда, и ей захотелось его слизнуть.

– Нет, ты не такой, – она качнула головой, – и я рада этому. Я никуда не уйду. Опасность нужно встречать вместе и не прячась, лицом к лицу. Я надеюсь, Бен это поймет.

И она снова вошла в палатку.

Бен, в кожаных штанах, которые пришлись ему почти впору, сидел на шкурах. Рядом Джон на корточках сосредоточенно затачивал свой маленький меч. Он был ему уже слишком короток, с грустью подумала Лианна. Как и ее собственный «Разящий врагов», остающийся пока безымянным клинок Джона был легким и тонким, так что Манс иногда в шутку звал его иголкой, созданной для женских рук. Джон от его слов каждый раз отчаянно краснел. Лианна знала, как ее сын хотел сражаться длинным мечом, пусть даже при его росте ему пришлось бы носить его за спиной, но железное оружие в Застенье было редкостью. Его либо привозили из набегов, либо снимали с трупов убитых дозорных, и ни один такой меч не мог сравниться прочностью и остротой с изделием Миккена. Лучше были разве что легендарные мечи из валирийской стали, секрет изготовления которой был давно утрачен.

Бен тоже обратил внимание на меч и клеймо на нем.

– Теперь понимаю, как Миккен сразу узнал тебя, – сказал он. – Ты не должен был тогда убегать. Нед бы принял тебя с радостью. Никакая опасность тебе не грозила.

– Роберт Баратеон тоже принял бы меня с радостью? – Джон отложил камень, закатал рукав куртки и провел лезвием вдоль руки, проверяя остроту. Взмахнул клинком, смахивая тончайшие волоски, и спрятал меч в ножны. – Как моего отца?

Бен поморщился.

– Я не знаю, что тебе известно о тех событиях. Все не так просто. Таргариены своими преступлениями вызвали гнев большей части Семи Королевств, что и послужило причиной Восстания. Роберт победил принца Рейгара в честном поединке. И это после того, как тот похитил твою мать – его невесту.

– Маленьких Эйгона и Рейнис тоже убили в честном поединке? – не выдержала Лианна.

Бен отвел глаза. Джон устроился удобнее, обхватив руками колени и положив на них подбородок.

– Ты хочешь сказать, дядя, что, если я вернусь в Семь Королевств, Роберт примет меня с распростертыми объятиями и вернет трон?

Бенджен нахмурился.

– Ты мальчишка, Джон, а не король, – сказал он резко. – Я знаю, какая опасность вам угрожает, я сам столкнулся с этим… этими существами, которые убили моих братьев. Я предлагаю вам спасение, а ты сидишь и рассуждаешь о троне, на который не имеешь никакого права. Бастарды в Вестеросе ничего не наследуют.

Джон вскочил, сжав кулаки.

– Я не бастард! – выкрикнул он. Лианна шагнула вперед, чтобы встать между ними. Драконья кровь в ее сыне проявлялась редко, но бывали мгновения, когда она брала верх над старковской невозмутимостью, и такие вспышки пугали. Но Джон только глубоко вздохнул и добавил спокойнее:

– Я – Джон Таргариен, законный сын принца Рейгара Таргариена и законный король Семи Королевств. Мне не нужны милости от Роберта, я сам окажу ему милость – в тот день, когда его убью.

Бен тоже встал.

– Нехорошо, сестра, что ты забила ему голову этими сказками, – сказал он ей с осуждением.

Лианна скрестила руки на груди.

– Из Речных земель мы отправились на Остров Ликов. – Давно уже не вспоминала она обстоятельства своего первого брака, но сейчас вдруг вся сцена всплыла в ее памяти. – Когда лодка заскрежетала днищем по песку, солнце как раз опустилось за верхушки чардрев, которыми зарос весь остров. Рейгар на руках вынес меня из лодки. Казалось, сейчас все накроет полная темнота, но в листве вдруг стали зажигаться огоньки. Они мерцали, как звезды, кружили и двигались, и чем вокруг становилось темнее, тем ярче они горели. Их свет вел нас сквозь густой лес к чардреву, огромному и старому. Вокруг стояли зеленые люди в одежде из коры и листьев. Там мы преклонили колени и обменялись клятвами.

Бен смотрел на нее удивленно и даже немного растерянно.

– Ты этого никогда не говорила.

Лианна пожала плечами.

– Это было… небезопасно говорить. И тогда, и сейчас. Наибольшей милостью, на которую мне было позволено надеяться, было то, что Джона отберут от меня и отдадут в Ночной Дозор. Или убьют. И с тех пор ничего не изменилось, ведь так?

Не предполагая ответа, Лианна продолжила:

– Когда я просила Дозор о помощи, то просила не для себя. Не нужно спасать нас. Спасите их, – она мотнула головой, выбившиеся из косы волосы хлестнули ее по щекам. За тонкими стенками палатки она чувствовала, как живет огромный лагерь, как греются у костров, под шкурами, обнимая друг друга, мужчины, женщины и дети, и даже великаны, устроившиеся вместе со своими огромными косматыми мамонтами на стоянку на другом берегу реки. – Все они – живые существа. Неужели вы, дозорные, бросите их умирать от рук и чар нежити? И будете равнодушно смотреть на это со своей Стены?

Бен усталым жестом потер лоб.

– Ты просишь одновременно слишком мало и слишком много, сестра. Я могу спасти вас двоих. Я могу пообещать – и обещаю – что буду защищать вас ценой своей жизни. И Нед тоже – я уверен, что теперь, когда он стал десницей короля, он сможет потребовать от Роберта любые гарантии неприкосновенности для тебя и Джона. Но я не могу пойти к Роберту с просьбой пустить за Стену орду одичалых – тех самых одичалых, что веками грабили и убивали наших крестьян, которые боятся их как огня – и одновременно сообщить ему о том, что среди одичалых находится сын принца Рейгара, считающий его, Роберта Баратеона, узурпатором.

– Не нужно спасать нас, – глухо повторила Лианна. Она ожидала подобного возражения.

Но тут Джон поднял руку, привлекая внимание.

– Ты хочешь сказать, дядя, что если я отрекусь от своих притязаний и признаю Роберта королем, он разрешит вольному народу поселиться к югу от Стены? Ты уверен в этом?

У Лианны сжалось сердце. Она знала, как мечтал ее сын отомстить за отца и показать себя достойным его памяти. Знала, что скрывалось сейчас за его спокойным голосом. Ей хотелось броситься к нему и обнять, но вместо этого она застыла на месте. Это было его решение.

Бен, кажется, тоже понял это. И покачал головой.

– Я уверен только в том, что сделаю для этого все возможное. Уверен, что Нед сделает. Хотел бы я обещать большее, но не могу. В этом, по крайней мере, есть хоть какая-то надежда. Другой я не вижу.

Джон обдумал его слова с бесстрастным лицом.

– Хорошо, – наконец, сказал он. – Я пойду с тобой, если действительно другой надежды не будет. Я помню, что я тебе должен. Но сначала… – он погладил кожаные ножны своего меча, – сначала я хотел бы проверить кое-что. Последнее время мне снились странные сны. Белое дерево с человеческим лицом, более живым, чем все вырезанные на чардревах лики, которые я когда-либо видел. Оно зовет меня в какое-то место, которое находится где-то к северу отсюда, – Джон на мгновение замолчал и прикрыл глаза, потом продолжил: – Я думаю, я узнаю его, когда увижу. Оно обещает… обещает нечто, очень важное для нашего спасения. Я рассказал об этом старейшинам, Хаггону и Гризелле, они уверены, что снится мне это не просто так. Что такие сны посылают боги, и мне нужно отправиться на зов.

– Мы уже говорили об этом, – прервала его Лианна. Она знала об этих его снах, и они ее пугали. – Все это слишком расплывчато и слишком опасно. На нас и так постоянно нападают. Ты вряд ли найдешь кого-то, кто захочет тебя сопровождать, а далеко ли ты уйдешь на север в одиночку?

Сын был уже взрослым, и она понимала, что давить на него и навязывать свое мнение неправильно, но мысль о том, что он вернется упырем с черными руками и синими глазами, была хуже смерти. Обычно, когда Лианна так резко высказывалась против каких-то его идей, Джон смирялся и отступал. Но не сейчас.

– А если я буду не один? – Джон повернулся к Бену. – Дядя, ты видел упырей и Иных, сражался с ними и смог добраться досюда живым. Ты пойдешь со мной?

Несколько мгновений Бен серьезно смотрел на него, потом наклонил голову.

– Мы верим в одних и тех же богов. Если они обещают помощь, то я пойду с тобой, племянник.

Лианна только обреченно вздохнула. Настал ее черед смириться.

========== Часть 14. Сны и явь ==========

1.

Джону снилась битва. Воины вольного народа выкрикивали грозные боевые кличи, устремляясь вперед, на ряды закованных в железо рыцарей. Рыцари были ростом с небольших великанов, и их нестерпимо блестящие доспехи щетинились шипами и рогами. Они выставили вперед длинные копья, и как только первая волна атакующих достигла их, люди начали падать. Джон узнавал лица: Великий Морж, магнар теннов, Хаггон, Тормунд… Манс все еще бился, в самой гуще врагов, его длинный меч вздымался и опадал, черно-красный плащ развевался, как знамя, и это дарило надежду. Но тут Джон посмотрел назад, и надежда пропала. Они были окружены: с севера тоже подошли рыцари. Их лица были белы, как снег, глаза горели синим огнем, а ледяные доспехи сверкали еще ярче железных. Джон в ужасе закричал – и проснулся.

Огонь в жаровне, похоже, погас. В палатке было темно и очень тихо, не слышалось даже дыхания спавшего там же Бенджена.

– Мы обречены, – беззвучно прошептал Джон в эту темноту, – но если я сдамся… Если я предам память об отце и позволю Роберту править… Поможет ли это спастись остальным?

О своем спасении он не думал. Он знал, что не сможет жить в королевстве под властью убийцы отца. Уйти в Ночной Дозор или броситься на меч? Он подумал о матери и закусил губы. Она ведь тоже не сможет. Что бы сделал на его месте отец – сдался бы или сражался до последнего?

Джон как наяву увидел серебряного принца, умершего еще до его рождения, из темно-индиговых глаз которого текли кровавые слезы. А потом серебристые пряди вздернулись вверх, превращаясь в толстые корявые ветви, слезы застыли подтеками смолы в складках древесной коры, а рот, ставший безгубой впадиной, произнес:

– Мужчина сам принимает решение. Смотри и думай.

Тьму снова наполнили отблески битвы. Поле было покрыто глубоким снегом, и рыцари в латах проваливались в сугробы и застывали, становясь похожими на снежных человечков, которых Джон любил лепить в детстве. Когда ледяные рыцари скрестили с ними мечи, то железное оружие сломалось, и железные латы окрасились красным. Дымящиеся от человеческой крови ледяные клинки обрушились на Стену, и Джону показалось, что Стена содрогнулась. И над всем этим на высоком холме вздымало свои ветви чардрево с искаженным горестью ликом, подобно старику, рыдающему на пепелище своего дома. У белых корней зияла глубокая расщелина, а на ветвях сидели вороны и оглашали ночь хриплым карканьем.

«Снова сон», – подумал Джон, а вслух произнес:

– Значит, они не смогут выстоять против Иных. Но Стена? Она же неприступна.

– Кто бы говорил, – голос божества был тих, но неожиданно саркастичен. – Ты сам перелезал через нее, а твои соплеменники делали это множество раз.

– Я хотел сказать – неприступна для Иных, – поправился Джон. – Ведь для этого ее и строили?

– Да, – прошелестело чардрево, – она пропитана магией, противостоящей им. Но на каждую магию может найтись другая магия. Опасно считать врагов глупее и беспомощней себя.

– Значит, спрятаться не получится? Но что же тогда делать? – прошептал Джон в отчаянии. – Если даже железо против них бессильно?

– Есть оружие сильнее железа.

В руках у Джона вдруг оказался длинный меч с темным клинком, по которому волнами расходились разводы. Гарда и навершие сияли золотом, на перекрестье ярко горел рубин. Меч был на удивление легким: Джон взмахнул рукой, и он взмыл ввысь, как птица. Завороженный, Джон сделал шаг, другой – и оказался у Стены в окружении белых теней. Меч в его руке зажегся алым пламенем, взлетел, будто по собственной воле, и ледяные клинки, встретившись с ним, вскипели и исчезли.

Кто-то – Иной или упырь – подкрался сзади и тронул его за плечо. Джон резко развернулся, занося меч, – и чуть не столкнулся лбом с Бендженом, наклонившимся над его ложем. В палатку сквозь щель снаружи проникал тусклый серый свет, в жаровне под слоем золы дотлевали последние угольки. Дядя уже снова был одет во все черное.

– Дурной сон? – спросил он. – Ты метался и что-то шептал.

– Не знаю, – Джон потряс головой. – Нет.

Он сжал пальцы в кулак, пытаясь вспомнить ощущение рукояти из сна. С таким оружием не сравнится ничто, даже его маленький клинок, выкованный Миккеном. А если с его помощью можно убивать Иных… «Боги, я хочу этот меч! За ним я пойду хоть в Земли Вечной Зимы».

Джон сел и потянулся за сапогами.

– Долго тебе собираться? Когда выходим?

– Все уже собрано.

Мешок с запасной одеждой мать подготовила ему еще с вечера. И положила туда хлеба и мяса, которых хватило бы на неделю пути, сколько Джон ни доказывал, что еду они раздобудут охотой. «Вы идете на север, – тон Лианны не допускал возражений. – Если вас будут преследовать, вам будет не до охоты, да и зверей вы не найдете. Они чуют ходоков и бегут от них». Ему пришлось согласиться.

Джон застегнул пояс с мечом, накинул овчинный плащ и посмотрел на дядю:

– Я только попрощаюсь с матерью и Мансом. И еще кое-с кем.

2.

«Кое-кем» была Игритт, и с ней попрощаться так, как намеревался Джон: легко и с улыбкой, не получилось. То есть, попрощаться вообще не получилось. Игритт ждала его, одетая для долгого похода: с мешком, коротким луком и колчаном за плечами и топориком у пояса.

– Со мной боги никогда не говорили. Отправлюсь с тобой – хоть на чудо полюбуюсь, – заявила она. – А если ты и твой родич-ворона заплутаете или будете мешкать, – она смерила взглядом Бенджена, – то у меня есть, чем вас поторопить.

И она погладила свой топорик.

Отговаривать ее, упирая на опасности пути, было бесполезно: она бы только разозлилась. Джон обернулся к дяде, взглядом спрашивая, не против ли он такой компании.

– Я не против, – Бенджен слегка улыбнулся. – Два меча и лук с топором это лучше, чем просто два меча.

–Тогда решено. Идем. – Джон мог признаться себе, что рад этому.

Они с Игритт несколько раз были близки – каждый раз по ее инициативе. Не то, чтобы Джон стеснялся или она ему не нравилась. Но наутро он всегда задумывался о том, что если любит ее, должен поставить собственный шатер и украсть ее в жены. А потом представлял ее в украшениях, как у золотоволосой королевы из Винтерфелла, сидящую рядом с ним за столом в том сказочном Красном замке, который он никогда не видел, и решал, что похищение придется отложить, пока он не вернет себе трон и корону. Мужчина, связанный клятвой мести, не должен давать других клятв. А теперь он собирался отказаться и от короны, и от мести. И Джону впервые пришла в голову мысль, что где-то это и к лучшему. Как только они вернутся из этого похода, он сможет украсть ее и жениться.

Самым сложным оказалось объяснить Игритт, что, наверное, им не стоит спать вместе при Бенджене. После дня пути – относительно спокойного, хотя и тяжелого, так как идти пришлось по свежевыпавшему снегу – она расстелила свои шкуры рядом со спальным местом Джона, залезла под них и прижалась к нему. Дядя, который взялся сторожить первым, посмотрел на них как-то странно, но ни слова не сказал. И Джон плюнул на объяснения. Главное, что им вдвоем было тепло, так, как, наверное, не бывает даже у королей в их замках, если они спят одни. После торопливой любви Игритт сразу заснула, а Джон скользнул в шкуру Призрака и развлекся ловлей мышей под снегом: нырял в сугробы, выследив добычу по тонкому писку и еле заметному шевелению, набивал живот маленькими теплыми комочками. Вернувшись в человеческое тело, он сменил дядю, уже почти дремавшего у их маленького костерка. Оставшись одна, Игритт недовольно заворчала во сне, но Призрак разлегся у ее бока, и она снова уснула, уткнувшись лицом в его мех.

На следующее утро Бенджен спросил Джона, не думал ли он о вступлении в Ночной Дозор.

– Думал, – коротко ответил Джон. «И о самоубийстве я тоже думал».

Бенджен прищурился.

– У тебя могло сложиться неверное представление о нас, если ты слушал рассказы Манса. Он был хорошим разведчиком, но плохим дозорным.

Они медленно шли сквозь сугробы, Призрак бежал впереди, оставляя за собой борозду взрыхленного снега, Бенджен и Джон расширяли ее и утаптывали, а Игритт шла за ними, держа в руке лук с наложенной стрелой, и зорко оглядывалась по сторонам. Но Джон время от времени касался разумом Призрака и чувствовал, что вокруг пока все спокойно.

– Я не знаю, как он познакомился с твоей матерью, – продолжил Бенджен, стряхнув с плаща налипший снег, – и что побудило ее жить с дезертиром. Твой отец, по крайней мере, был принцем…

– Дядя, – Джон остановился и обернулся. Слушая рассказы матери, он привык думать о Старках с любовью, да и ее младший брат ему нравился, но оскорблять мать он не даст. – Мой отец умер, и второго такого нет, и не будет. Но Манс – самый достойный из всех, кого я знаю, и ни мать, ни я никогда не будем корить его за дезертирство. Он помог нам, когда весь ваш Дозор отказался. И я рад, – добавил он совершенно искренне, – что мать с ним счастлива. Каждый человек должен быть счастлив, хотя бы немного.

Бенджен наклонил голову, признавая его правоту. Чуть не врезавшаяся в него Игритт обругала их обоих за медлительность, и они пошли дальше.

Позже Бен сказал:

– Лианна говорила, что ты еще не женат. Кто тебе тогда эта девушка?

– Я хочу жениться на ней, – ответил Джон. – Мы, наверное, сделаем это, когда наш народ будет в безопасности.

Бенджен посмотрел на него с удивлением:

– Ты считаешь себя законным Таргариеном. Как думаешь, часто ли твои предки вступали в браки с простолюдинами?

Джон порылся в памяти.

– Мать рассказывала мне о Дункане Принце Стрекоз и его Дженни.

– А о том, что он отрекся от престолонаследия?

Джон кивнул.

– Видишь ли, короли, принцы и лорды заключают династические браки с дочерями королей, принцев и лордов. Чтобы расширить свои владения или получить военную помощь. Такое важное дело не оставляют на волю чувств.

«Ты не знаешь простых вещей, а хотел быть королем», – услышал Джон в этих словах и почувствовал себя уязвленным.

– Если бы я женился на Игритт, будучи королем, то это тоже был бы династический брак, – медленно проговорил он. – Который объединил бы народ Семи Королевств со свободным народом. Но если мне все равно придется отречься, то какая разница? Я смогу жениться на ком захочу. – «Если Роберт не прикажет меня казнить».

Призрак впереди почувствовал его настроение, развернулся и подбежал к нему, разбрасывая искрящееся облако снега. Джон ухватил его за густой мех.

– Все в порядке, приятель. Давай, лучше сбегай на разведку.

Дядя заинтересованно смотрел вслед белому лютоволку, и Джон спросил:

– А что в Семи Королевствах думают об оборотнях?

– Боятся, – скупо обронил Бенджен.

– И убивают?

– Да, – Бенджен опустил взгляд.

Джон невесело усмехнулся.

– Куда ни кинь… Выходит, отречением дело не закончится? Манса убьют за то, что он дезертир, а мать и меня – за наших зверей.

– Вы можете скрыть это, – Бенджен кивнул на Призрака.

– Ты не понимаешь, о чем говоришь, дядя, – вздохнул Джон. – Это как пытаться скрыть свою руку или ногу. Проще отрезать. А расстаться с Призраком для меня будет тяжелее смерти.

– Значит, ты сомневаешься в своем решении спасти всех такой ценой?

– Я – нет, – твердо ответил Джон. «Если не будет другого выхода». – И мать, я уверен, тоже.

Он не добавил, что сомневался в решении Манса. Когда они прощались, Джон почувствовал, что тот явно что-то недоговаривает, но не стал допытываться причины. Отправляться нужно было, не мешкая, с Мансом оставалась Лианна, которая наверняка знала больше и могла на него повлиять. Да и прямой ответ Джон вряд ли бы получил.

3.

Они забирались все дальше к северу. Джон не знал этих мест, и все же чувствовал, что они идут правильно. В этом же его убеждало и поведение воронов: птицы, очень похожие на тех, что он видел во сне, сопровождали их, перелетая над головами с ветки на ветку, поодиночке или по двое, по трое. Каждый раз, поднимая глаза к небу, Джон замечал пару-другую черных крыльев. Да и Призрак трусил по нетронутому снегу уверенно, как по давно знакомому следу.

Видя, что Джон шел вперед, не колеблясь, Игритт тоже никакого беспокойства не выказывала. Но Бенджен был напряжен.

– Ты видел это место в своем сне? – спросил он, когда они вышли к заледеневшему озеру с россыпью поросших лесом скалистых островков.

– Нет, – признался Джон. – Сны были обрывистыми и размытыми, и я не все запомнил. Но я уверен, мы идем в нужную сторону.

– А ходоки? Ты их чувствуешь?

– Нет.

Бенджен с сомнением покачал головой и проверил, как ходит меч в ножнах.

– На пути сюда меня преследовали почти неотрывно. Эта передышка в любой момент может закончиться.

Джон не стал спорить. Ему самому то, что белые тени и упыри пока не учуяли их маленький отряд, казалось божественным вмешательством и еще одним доказательством верно выбранного направления, но жизнь научила его, что осторожные живут дольше. Он тоже передвинул меч на поясе, чтобы его удобнее было выхватить.

Дальше они двинулись вдоль берега, который сильно забирал по дуге вправо и удлинял их путь, но, после того, как Призрак нашел лунку, из которой вытащил рыбину, Джон решил, что по льду идти слишком опасно. Поэтому следующую ночь они встретили на берегу, прячась от сильного холодного ветра в низкорослом кустарнике. Правда, зато их запасы пищи пополнились свежей форелью.

Среди ночи Джона разбудил приглушенный вскрик Игритт. Одной рукой нашаривая меч, вторую он протянул к ее шкурам и в первый миг смертельно испугался, обнаружив, что ее нет рядом. Потом вспомнил, что сейчас был ее черед сторожить, и встал, пытаясь высмотреть ее в непроглядной тьме и одновременно подзывая Призрака.

– Что случилось? – дядя тоже был уже на ногах.

– Игритт…

Призрак потянул Джона за штаны, и, обернувшись, он увидел алое пятнышко света и высвеченную им фигурку. В три прыжка он оказался рядом с ней.

– Ты меня напугала…

– Смотри.

В руке девушка держала горящую ветку из костра и указывала ею на скованную льдом поверхность озера у самого берега. В слабом свете Джону сперва показалось, что ветер просто намел снега и разрисовал темный лед диковинными силуэтами. Но потом он присмотрелся.

– Боги, смилуйтесь над нами.

Черный силуэт прямо под его ногами принадлежал, без сомнения, человеку. И у него были широко открытые синие глаза. Джон отпрянул.

– Там еще есть, – Игритт махнула веткой туда, где изгиб берега терялся в темноте.

– Почему они не нападают? – тихо спросил подошедший Бенджен, держа в руке меч.