Текст книги "Айрин, графиня из Бездны (СИ)"

Автор книги: Izzi Genius

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 28 страниц)

Бежавший к ней отец видел, как зверь бросился на дочь, как они упали на землю, как кровь брызнула в разные стороны.

– АЙРИН!

Зверь стоял над девочкой, и Гленн рубанул, от себя, разрубая шкуру, кости, панцирь. Пинком Гленн отбросил расползающуюся тушу, из которой торчало сломанное копье. Айрин лежала на земле, живая, почти невредимая, лишь левый рукав куртки набухал кровью.

– Зацепил – виновато сказала она и показала на левую руку. Там в куртке виднелись рваные раны. Отец упал на колени и обнял дочь. Крепко-крепко.

Домой они добрались, когда солнце уже перевалило за полдень. Гленн старался, как мог, но всё равно с его ранами переход дался тяжело.

Зайдя в дом, Аури усадила отца на кровать и попыталась снять с него куртку.

– Сначала себя – остановил её Гленн.

– Но ведь я уже протерла свои царапины! А у тебя серьёзные…

– Сначала – себя!

Больше Айрин не спорила. Она быстро скинула куртку и верхнюю одежду, вытряхнула рюкзачок на кровать рядом с отцом, взяла медицинскую сумку и раскатала её на столе. Намочила тряпицу в спирту, сорвала с руки наспех сделанную повязку и быстро, но аккуратно принялась обрабатывать свои раны. Следы от зубов были рваными, но неглубокими – куоргу не хватило сил захлопнуть пасть как следует. Отец с постели внимательно наблюдал за ней. Лишь когда дочь завязала узел на повязке, он произнес: «Хорошо», давая понять, что теперь можно заняться им.

С отца всю верхнюю одежду пришлось срезать. Четыре ужасных полосы протянулись от пояса до самой шеи. Айрин сбегала за стоявшим в сарае тазом и налила туда воды. К этому времени Гленн впал в забытье. Аури насыпала в воду горсть обеззараживающего порошка и принялась тщательно промывать раны, вычищая оттуда всю гниль, весь мусор, что забился под кожу. Затем достала самый неприкосновенный запас, оттуда вынула листья-скобы и стянула рваные полосы на теле по всей длине. После этого ещё раз обработала раны септиком и из последних запасов ткани плотно перевязала отца. Когда она затягивала потуже концы для перевязки, Гленн ненадолго очнулся.

– Ты молодец – улыбнулся он и попытался поднять руку, чтобы погладить дочь – Ты всё правильно сделала.

Айрин улыбнулась в ответ и легла рядом, обняв отца за плечи.

За окном темнело. Наступал вечер.

Глава 3. Последний день

В Эйд-Кейсарской Империи, что объединила в себе Двенадцать Королевств и Свободные Земли, наступило лето. Молодой Король, правитель Йонгланга, готовился принимать Императора на своём столетнем юбилее. Совет свободного государства Лар-на-Рен отклонил просьбу итанских мятежников о помощи. Король-Мореход, правитель Эйгона, приступил к строительству моста, что должен был соединить два его самых крупных острова. А в Митендории Айрин стояла у окна и смотрела на первых в своей жизни чужих людей. На конях, одетые в одинаковые одежды, они столпились перед подъемным мостом и что-то выкрикивали. Айрин увидела, как один из них спешился, подошёл к рычагу и начал крутить его, опуская мост. Девочка взяла копье и вышла наружу.

Стоя у дома, Аури наблюдала, как опустился мост и шестеро всадников – она научилась-таки считать до десяти – въехали во двор. Теперь Айрин разглядела, что они все вооружены – ружьями и саблями. Солдаты. У одного из них одежда выглядела более пёстрой, а на поясе висел пистолет. Он к ней и обратился.

– Привет, малышка – улыбнулся солдат, подводя к неё своего коня – Позови своего отца.

– Здравствуйте – Лин успела научить дочь приветствовать других людей – Отец на охоте, в Лесу.

– А когда вернётся?

Аури пожала плечами, наблюдая, как остальные солдаты разъезжаются по двору.

– Может, до обеда, а может, и к вечеру.

– А ты можешь ему дать знать, что мы здесь?

Аури промолчала. Воспитанная на сказках, она сразу распознала вопрос с подвохом.

– Ты что, боишься? – спросил командир – Девочка, мы солдаты короля, а не разбойники. Мы не причиним тебе никакого вреда. Просто нам нужно поговорить с твоим отцом. Так что мы сейчас зайдем в дом и подождем его.

– Нет – твердо ответила Айрин – Но можете остаться во дворе.

Солдаты переглянулись

– Ты смелая девочка – рассмеялся командир – Но мы всё-таки войдём в дом.

Соскочив с лошади, он направился ко входу. Остальные тоже начали спешиваться и подходить к дому. Айрин покрепче сжала копье.

– Что это? – внезапно остановился один из солдат и указал пальцем на стену. Три полосы тянулись через всю стену. Отец замазал их клеем, но всё равно было видно.

– Это от когтей стрыги – ответила Айрин.

– Защити нас Свет и Четверо Сотворенных – зашептал солдат и попятился назад – Так о хозяине правду говорят!

– У них небось и в доме какая-нибудь тварь сидит – сказал другой.

Командир и остальные замерли, разглядывая следы.

– Не мелите чушь – неуверенно проговорил командир.

– Вы можете остаться во дворе – повторила Айрин – А я вынесу вам еду и напитки.

– Хорошо – ответил командир и махнул своим людям – Располагайтесь.

Айрин поняла, что они слышали рассказы об отце. Гленн не хотел сообщать властям о стрыге. Но за голову чудовища была назначена награда в два золотых, и хотя вряд ли кто-нибудь из ныне живущих получал её, закон есть закон. Появление отца в городе с головой твари вызвало настоящий переполох. Власти города обвинили Гленна в обмане, но тот отвёз двух чиновников в Змеевы Пасти, и показал им тело. Новость об этом разошлась далеко за пределы города Плесиль, её напечатали даже в столичной газете, и многие люди специально приезжали посмотреть на голову, которую выставили у городских ворот. В близлежащих городках и деревнях после этого стали крепче запирать двери и выставлять ночных сторожей. В трактирах и гостиницах люди начали рассказывать о воине, что сумел одолеть чудовище. Гленн уже и сам был не рад, но ничего поделать не мог.

Командир присел на ступени рядом с Айрин, задавая ей пустые вопросы, солдаты расселись на земле и принялись играть в кости. Девочка то и дело поглядывала на дорогу, ожидая появления отца. Командир тоже посматривал в сторону моста. Но Гленн появился не там, где его ждали. Он вышел из-за разбитого сарая, с копьем в одной руке и ножом в другой.

– Королевские солдаты у меня в доме? Какая честь!

От неожиданности многие повскакивали, хватаясь за оружие. Но командир махнул им рукой и направился к хозяину.

– Гленн Роу? Рад приветствовать. Меня зовут Эдмунд Пай, я десятник в королевской гвардии. Извини, что вот так вломились. Решили, что лучше ждать здесь, чем в Лесу.

– Хорошо – кивнул отец и посмотрел на Аури – Иди в дом.

– Так чего вы хотите, командир? – спросил Гленн, когда девочка скрылась за дверью.

– Ты слышал, что поданные Итании восстали против своего короля, и теперь грабят селян и убивают солдат?

– Какое мне дело до Короля-Обжоры и его поданных?

– Тебе – никакого, но наш король, храни его Четверо, решил помочь правителю Итании. Две тысячи солдат через неделю погрузятся на корабли в Визвотере и отправятся к тем берегам.

– Рад, что нашему правителю не чуждо сострадание к ближним.

– Так как отправится всего две тысячи – продолжил командир, не обращая внимания на насмешку – Король приказал послать самых лучших воинов. А ты недавно убил стрыгу. В одиночку.

– Она была ранена – ответил Гленн – И я устроил на неё засаду.

– Да хоть бы и вовсе она была без лап. Парень, ты убил стрыгу! Такие солдаты всегда нужны королю, и он им щедро платит. Один золотой каждый месяц – что скажешь?

– Скажу, что королю он нужнее, чем мне.

Командир кивнул и достал из-за пазухи бумагу.

– На этот случай у меня есть приказ.

Айрин, зайдя в дом, места себя не находила от любопытства и волнения. Подходя к окну, она внимательно смотрела на солдат, стараясь запомнить их как можно лучше. Спустя десять минут она увидела, как солдаты садятся на коней и уезжают. Отец, стоя у рычага, провожал их взглядом. Когда последний проскакал по мосту, и Гленн начал поднимать его, Айрин выбежала на улицу.

– Чего они хотели, пап?

Гленн, подняв мост, мрачно зашагал к дому.

– Мы уезжаем, Айрин. Ты будешь жить с матерью, а я отправлюсь служить королю.

Аури остановилась как вкопанная. Она увидит маму? Она будет жить с мамой? Сердце билось так, будто сейчас выскочит из груди. В голове стало тесно от мыслей. Нужно было все хорошенько обдумать и разобрать. Но отец не дал на это времени.

Сборы были быстрыми. Гленн упаковывал вещи в сумки, Айрин собирала свои отдельно. Когда они вышли из дома, отец накрепко заколотил двери и окна. Затем вывел лошадь за ров, уложил поклажу, посадил на неё Айрин, поднял мост, запрыгнул в седло сам и лошадь неторопливо затрусила по дороге, всё дальше увозя их от дома. Айрин смотрела на провожающие их деревья и не могла угнаться за происходящим. Ей казалось невероятным, что ещё утром она проснулась в доме, а сейчас покидает его и к вечеру встретится с матерью. Неторопливым ходом они доехали до места, где дорога упиралась в городской тракт. Там отец поехал быстрее. К обеду они миновали городские ворота, а через час уже спешивались у нужного им места..

– Здесь работает мама?

Айрин, задрав голову, разглядывала длинное четырехэтажное здание из бурого кирпича. Здание было усеяно множеством окон. Слева на улицу из стены выпирала большая дверь из темного дерева с ручками в половину роста девочки.

– Нет, здесь она живет. Хотя да, тут она и работает.

Они зашли внутрь и оказались в длинном широком коридоре, посреди которого у правой стены стояла деревянная кабинка с окошками из мутного стекла.

В кабинке сидело непонятное существо. Оно было похоже на человека, но выглядело очень странно. Кожа была сморщенной и серой, фигура – сгорбленной, волосы на голове росли редкими прядями. Отец оставил дочь на пороге и подошел к кабинке. Существо внутри заговорило с ним. Это смутило Айрин больше всего. Всё время, что отец разговаривал, Айрин не могла отвести глаз от обитателя кабинки. Закончив, Гленн поманил дочь к себе. Пройдя по коридору сквозь здание, они вышли в большой внутренний двор. Со всех сторон их окружали кирпичные стены, утыканные дверьми.

– Папа, кто это был? – шепотом спросила Айрин отца.

– Это? – Гленн показал себе за спину – Привратница. Можешь называть её тетушка Сильва.

– Так это человек? А почему она так выглядит?

На лице у отца появилось странное выражение. Он начал улыбаться, все шире и шире, потом спрятал лицо в ладонях, но Аури видел, как вздрагивают его плечи. Отец смеялся. Он беззвучно хохотал и никак не мог остановиться. Ему потребовалось несколько минут, чтобы прийти в себя. Аури все это время стояла нахмурившись, и пыталась понять причину веселья.

– Только не говори матери, что я смеялся – отдышавшись, сказал Гленн – Она меня убьет! Ох, Свет Всемогущий. «Так это человек!» – смех снова начал разбирать Гленна и он зажал себе рот.

– Вот что – наконец произнес он – Мы сейчас найдем какое-нибудь людное место, и будем внимательно рассматривать всех прохожих. Кажется, мы с твоей матерью позабыли рассказать тебе о самом важном – о старости. Спрашивай, а я буду отвечать. Только тихо, хорошо? Ах, разорви меня Свет! – воскликнул Гленн, пораженный еще одной мыслью – Младенцев-то ты тоже не видела!

Весь остаток дня они провели, сидя на скамейке и глядя на входивших и выходивших из дверей людей. Только теперь, увидев их разнообразие, Айрин начала понимать, как мало она знает о мире.

Наступил вечер, и люди из дверей стали выходить нескончаемым потоком. До самого конца, пока Линария не вышла к ним, Айрин не верила, что сейчас увидит маму. Лишь когда та наклонилась, чтобы обнять дочь, Айрин осознала происходящее. Она прижалась к матери и расплакалась. Лин тоже не скрывала слёзы. Гленн стоял рядом и неловко переминался с ноги на ногу. Когда радость первой встречи прошла, и Айрин разглядела лицо матери, она удивилась, как та изменилась. Линария стала тоньше, пропала мягкость, возле глаз залегли морщины, волосы поредели. Даже цвет лица был нездоровым.

– Мне пора – раздался голос отца.

Он крепко обнял и поцеловал жену, а затем опустился на колено перед дочерью.

– Значит, ты уезжаешь на войну?

– Ну, дело знакомое – улыбнулся Гленн – И она хорошо оплачивается – он подмигнул дочери и прошептал на ухо – Выбил себе золотой и десять серебряных в месяц, представляешь?

– А насколько ты уедешь?

– Эта война долго не продлится, так что я быстро вернусь. А как только вернусь, мы тут же уедем отсюда. Может, даже твой день рождения встретим в новом доме.

– Там, где нет войны?

– Там, где нет войны – улыбнулся Гленн, обнял дочь и крепко-крепко прижал её к себе. А затем быстрым шагом, не оборачиваясь, прошагал по двору и скрылся за дверью.

Несколько минут мать и дочь стояли молча, пытаясь смириться с грустью от расставания.

– Ну что, ты готова? – нарушила молчание Линария, и крепко взяв дочь за руку, повела её в комнату, где им предстояло жить.

Комната располагалась на третьем этаже, была маленькой, узкой и с четырьмя странными кроватями по углам. Айрин впервые видела, чтобы над кроватью ставили ещё одну кровать. Впрочем, она сегодня многое увидела впервые. Линария принялась разбирать вещи и складывать в стоявший рядом шкаф, а Айрин подошла к окну и раздвинула занавески.

Город удивил её. Впечатление было бы сильнее, если бы не радость от встречи с матерью и грусть от расставания с отцом. Когда они проезжали по улицам, казалось, что они едут по дну оврага. Дома, огромные как холмы. Толпы людей, слитых в единую массу. Тысячи звуков, запахов, механизмов. Гленн говорил что Плесиль – это небольшой город, но Айрин он казался бескрайним. Из окна она видела улицу напротив, и в какое здание ни ткни – каждое отличалось от другого.

– Это что такое?

Лин смотрела на копьё и дротики, заботливо укутанные в мягкую кожу. Дротики были особой гордостью Айрин, отец недавно подарил ей новые, увеличенные, и они больше походили на кинжалы без рукоятки.

– Ты что думаешь, в городе тебе это понадобится?

Айрин молчала, не зная, что ответить. Мать смотрела на нее, и вдруг всплеснула руками.

– Ты посмотри, как ты одета!

Айрин оглядела себя, не понимая, в чём дело. На ней была та же одежда, в которой они выехали из дома, и Айрин нигде её не запачкала. Лин подошла к дочери и внимательно её разглядывала.

– Надо же. А ведь дома мы никогда и не обращали внимания. Ладно. Завтра же тебя отведу к портному, и оденем тебя в новое платье. А сейчас – пошли на ужин.

Ужинали они в этом же здании, на первом этаже. Комната, показавшаяся Айрин больше их двора, была забита столами и людьми, облепившими эти столы. Люди ели, говорили, смеялись, ссорились, и Айрин в этой суматохе вдруг почувствовала тоску и усталость. Слишком много всего сегодня произошло. Лин усадила дочь за свободное место и вскоре вернулась, неся в руках поднос с тарелками, стаканами и хлебом.

Еда Айрин не понравилась совершенно. Дома почти каждый день они ели мясо. Даже когда Лин уехала в город, Гленн, засучив рукава, старался готовить не хуже, чем жена.

Сейчас же в её тарелке лежал комок безвкусной каши. Айрин была достаточно голодна, чтобы съесть это, но удовольствия не почувствовала.

– Мам, а почему ты не готовишь здесь еду? – ковыряя ложкой в остатках, спросила девочка – У тебя она в десять раз лучше!

– Мы сами не готовим еду – вздохнула Лин – Нам негде и некогда. Это специальная столовая, здесь специальные люди кормят рабочих, а барон им за это платит.

– Понятно.

– Не расстраивайся – улыбнулась Линария – Тут есть всё. Даже магазин со сладостями. Так что купим тебе нормальной еды. Ты такую даже дома не ела.

– Хорошо – повеселела Аури и быстро доела свою порцию, после чего чуть не уснула прямо за столом. Девочка смутно запомнила, как она добралась до кровати. Её уложили на верхнюю. Уже засыпая, Айрин подскочила и замерла, пораженная внезапным озарением.

– Что случилось – с тревогой спросила Лин, подходя к дочери.

– Ничего – Айрин прикусила губу, чтобы сдержать дрожь в голосе – Просто во сне почудилось.

Она вспомнила, как поставила трех своих друзей на кухонный стол, чтобы они не мешали собираться, и там они и остались. И всё время, пока Аури не провалилась в сон, у неё перед глазами стояли Фуф, Буул и Сир Римус, одиноко сидящие посреди темного Леса.

На следующий день, позавтракав, Лин отвела дочь к швеям. Те померили девочку, покрутили её, задали вопросы и отпустили, сказав явиться вечером. После чего Лин ушла на работу, строго-настрого наказав дочери не уходить далеко от фабрики.

Оставшись одна, первым делом Айрин направилась в странную комнату в конце коридора, двери в которую закрывали шторы. Оттуда доносились странные звуки и непонятные запахи. Открывая дверь, Айрин готовилась увидеть необычных зверей или чудные механизмы. Но там её ждало ещё большее потрясение. Младенцы. Комната была большой и светлой, в ней стояло несколько кроваток с высокими стенками, у которых сидели две женщины. Они тепло поприветствовали девочку и предложили подойти поближе. Осторожно ступая по полу, она подошла к кроватке и заглянула внутрь.

– Ой, мамочки – не удержалась Аури и тут же прикрыла рот рукой. Внутри лежал крохотный человечек, забавно размахивающий руками. Девочка испытала такую нежность, что испугалась сама. И всё время, что Айрин там стояла, она боролась с желанием взять ребенка на руки. Маленькие, чистые, совершено беспомощные – и такие забавные!

Поблагодарив женщин, она отправилась на улицу. Но перед этим пару минут набиралась смелости, чтобы заговорить с существом из кабинки.

– Здравствуйте – дрогнувшим голосом сказала Айрин, подходя к окошку. Старуха внутри приподнялась, разглядывая девочку.

– Я дочь Линарии Роу.

– А, этой – старуха опустилась обратно на стул – Ну, здравствуй. Жить тут будешь?

– Да.

– Ясно. Скажи, а это ведь твой отец тут вчера ходил, да?

– Да.

– Хорош – старуха облизала свои толстые дряблые губы – Повезло ей, мамке твоей. Слыхала, он стрыгу убил?

– Да.

– А ты не больно-то разговорчивая, а? – старухе подозрительно сощурилась – Что, нос воротишь?

– Нет – ответила Айрин – просто я жила в Лесу, и ещё не знаю, как правильно себя вести. Так мама говорит.

– В лесу? – старуха снова привстала с кресла – Это в котором? Это в Бездне, чтоль?

– Бездна от нас была далеко.

– Дела – протянула старуха – А ведь я помню, мамка твоя так и говорила поначалу. А потом перестала. И как оно там, в Лесу?

Айрин пожала плечами.

– Живется.

Старуха опять опустила сна кресло и задумчиво почесала голову.

– Дела – снова протянула она – Значит, говоришь, не знаешь, как себя вести?

Айрин закивала головой.

– Ну ты заходи, если что. Я тут всегда сижу. Эти – старуха кивнула в сторону двора – меня зовут тетушкой Сильвой, значит, и ты так называй. Послушаешь тетушкины истории – улыбнулась старуха – Поучишься манерам.

– Спасибо – Айрин кивнула, повернулась и пошла к выходу. Перед самой дверью она глубоко вздохнула, потянула за ручки и с самым решительным видом вышла на улицу.

Впоследствии Айрин не могла вспомнить свой первый выход в город. Для неё все они слились в один поток впечатлений. Ей всё казалось невероятным. Множество домов. Множество людей. Их походка, их поведение, их громкий говор, смех, ругань. Девочка буквально впитывала в себя эти ощущения.

Лишь к концу месяца она освоилась настолько, что посмела отойти от фабрики и потерять её из виду. И с каждой новой улицей город казался все более непостижимым. Айрин терялась от обилия и разнообразия. Дома здесь были не просто огромные, они были разные. Однажды Айрин увидела, как в окнах одного из особняков стояли и смеялись совершенно голые женщины. А возле другого дежурили вооруженные и бдительные солдаты. А были дома, возле которых толпились сотни людей. И дома, мимо которых все спешили пробежать. И ещё, и ещё, и ещё дома! Вечером, перед сном, Аури задавала матери тысячи вопросов, на которые та давала слишком мало ответов. Линария и сама понимала, что нужно готовить и учить дочь жизни в городе, но сил уже не хватало.

Зато Айрин хорошо запомнила вечер первого дня. Мать, вернувшись с работы, сразу же отправилась с ней к швеям. Там девочку уже ждала готовая одежда. Одна из женщин быстро одела её, несколькими движениями поправила невидимые складки и подтолкнула к зеркалу. Линария с улыбкой наблюдала за дочерью.

Айрин смотрела в зеркало и не узнавала себя. На ней был приталенный синий кафтанчик, опускавшийся почти до колен, рубашка из темного полотна, темно-синие брючки, а под ними – крепкие ботинки из поскрипывающей кожи. Всё было настолько красивым, что Айрин пощупала одежду рукой, не веря глазам.

– Мама! – только и смогла прошептать Айрин, разглядывая себя.

– Ну и заставили вы меня поработать, госпожа Роу – сказала главная швея – Но ведь оно того стоило, а?

– Да – прошептала Лин, быстрым движением смахнув с глаз слезы. Весь наряд обошелся ей в баснословные двенадцать серебряников, но женщина ни на секунду не пожалела о них.

– У самой сердце радуется – продолжала швея – И ведь слава Четверым, что смогли из готового подобрать. А если б шить?

Когда, расплатившись, мать вела её обратно, Айрин, щупавшей свою одежду, пришла в голову одна мысль.

– Мам, ты знала, что я приеду?

– Конечно. А как ты думаешь, к кому сначала пришли люди короля? Твой отец слишком постарался, чтобы ему поверили. Очевидцы. Совет. Чиновники в Пастях. Десятник у меня даже место не спрашивал, лишь уточнил, правильно ли он понял.

– Два золотых – ответила Айрин – Два года твоей работы – так сказал папа.

Сама она увидела уже достаточно, чтобы решить, что лучше станет есть землю, чем задержит маму здесь на один лишний день.

С этого дня у Айрин потекла совсем другая жизнь. Для работников распорядок был строгий. Одиннадцать часов мужчины и женщины в замызганной форме стояли у чанов и приборов барона Сильдре. На обед отводилось двадцать минут. В воскресенье барон великодушно разрешал работникам заканчивать на три часа раньше. Деньги всегда платились дважды в месяц. Работники очень ценили свое место и держались за него. А у Айрин была полная свобода, лишь бы она возвращалась до десяти вечера, и поэтому за день у неё скапливалось достаточно впечатлений. У Линарии, исправно выполнявшей свои обязанности, к вечеру не хватало сил отвечать на все вопросы дочери, и та быстро нашла другой источник ответов. Тетушка Сильва, как и обещала, взяла на себя роль учителя, отвечая на все вопросы. Айрин спрашивала у неё даже то, на что уже получила ответ от матери, уж очень сильно ей нравилась манера общения старухи. Та так необычно и ярко рассказывала, что Айрин не могла удержаться и постоянно забегала к ней в каморку. Там Айрин и получала большую часть разъяснений. Сильва целыми днями сидела в будке, оглядывала каждого зашедшего пристальным взглядом и временами прикладывалась к зелёной бутылке, стоявшей под столом. Свое место она заработала тем, что в молодости была молочной няней одного из детей барона. Жила она неподалеку, одна, поэтому была первой, кто входил в здание, и последней, кто его покидал. Девочка так и не смогла до конца понять, в чём именно состоит работа старухи.

Линария первым делом решила рассказать дочери о самой важной вещи в обществе – о сословиях. Она понимала, что её дочь обладает определенными навыками и сможет постоять за себя в случае опасности, но вот незнание основ может её погубить.

– Мы принадлежим к четвертой ступени, самой низшей – объясняла Айрин мать – Мы не имеем права владеть землей или предприятием. Мы не можем занимать должности в городском совете. Мы не можем иметь офицерские должности в армии. Если мы совершаем преступление, наша ступень отягощает нашу вину. Увеличивает – поправлялась Лин, видя непонимающий взгляд дочери – Городские госпитали могут отказать нам в лечении.

– Подзаборные крысы имеют больше прав, чем вы – говорила тетушка Сильва, делая щедрые глотки из бутылки – Шаритесь по всем углам и тяните всё, что плохо лежит! А кто не тянет – работает так, что спина в дугу сворачивается. У ваших ни капли манер, ни на грош благородства. Зато из вашего брата получаются самые отпетые мошенники и самые жестокие убийцы. Я сама родилась на четвертой ступени – с гордостью добавляла она – Знаю, о чём говорю.

– Затем идёт третья ступень. Твой отец был из третьей ступени. На самом деле мы не сильно отличаемся. Подняться с четвертой на третью может каждый. Третья ступень – это четвертая, получившая немного денег, или хорошую работу, или просто не совершавшая преступлений. Ограничений у них нет, но и власти – тоже. Большинство подданных короля – это люди третьей ступени.

– То же дерьмо, что и четвёртые. Только кучка с бантиком – сплёвывала тетушка – А иногда ещё и хуже. Бывает, оденутся чистюлями, дом заведут, даже кусок земли под себя загребут – а внутри всё гнилое. Но! – поспешно добавляла старуха – Есть среди них и порядочные. Вот как я, например – свою ступень честно заслужила!

– Вторая ступень – это богачи и землевладельцы. Учёные, учителя, управляющие у мелких дворян. Совет города. Даже суд – это всё они. Этой ступени достичь нелегко. К ней идут всю жизнь, а иногда и не одну.

– А – презрительно махала рукой Сильва – Тут и сказать нечего. Так, подошва на ботинке знати. Плюются от нас, простых людей, но и благородные от них нос воротят.

– Самая высшая для нас ступень – первая. Это очень богатые и влиятельные люди, у которых просто нет благородной крови. Первая ступень очень могущественна. Иногда даже они правят городами и землями. Или состоят в свите короля. У них есть все, кроме привилегий знати.

– Самые подлые твари – потрясала пальцем перед носом Айрин тетушка Сильва – Забрались на самый верх, а к благородным их и не пускают. Всё могут, всё имеют – а самый нищий шевалье выше них стоит. Ух, как они нам за это мстят!

– Всё это были те, в ком течёт обычная кровь. Выше нам уже не подняться. У благородных знатность и влияние определяют титулы. Нижний из них – это шевалье. Любой рожденный с благородной кровью, если он не из королевской семьи, получает титул «шевалье». Они – самые многочисленные среди знати. Восемь из десяти благородных, что ты встретишь, будут с таким титулом.

– Фу-ту ну-ты – тетушка Сильва корчила презрительную рожу – Только между ног у мамки пролез, а уже – шевалье! Благородство так и прёт, не успевают вытирать! Ещё ничего не сделал – а на любого простолюдина может ссать. Никчемный народец, свою жизнь как мухи проживают.

– Дальше идут бароны. Этот титул даёт лично король за особые заслуги. Или его покупают, за большие деньги. Бароны правят городами, угодьями, банками. Они занимают должности при короле.

– Если видишь, что благородный поперек себя шире – это барон! – Сильва крутила вокруг себя руками, будто изображая бочку – Все они жирные и наглые. Но – толк от них есть. Если благородный стал бароном, то он либо богат, либо с головой. И так и так выходит, что им хоть шевелиться пришлось.

– Высший титул, что может получить благородный не из королевской семьи – это граф. Самые малочисленные из благородных. Графский титул дарует лично Император, и нужно очень постараться, чтобы его заслужить. Графы могут быть кем угодно и заниматься чем угодно. Бывало даже, что графы правили королевствами.

– Ох, и опасные твари! Ох, и лютые! – Сильва даже бутылку откладывала в сторону, говоря о графском сословии – Уж лучше верфольфу в морду плюнуть, чем с графом поссориться. Вот эти – тетушка многозначительно смотрела на Аури – никогда свой хлеб зазря не едят. Хошь найти графа – езжай на любую войну. Возле кого трупов больше всего будет – это они и есть. Тьфу, изнанкины отродья! Слава Четверым, их меньше, чем медяков в моем кармане. А то бы мы вообще головы поднять не смели.

– Все остальные – герцоги и принцы – это члены королевской семьи и их родственники.

– А как можно быть родственником, но не членом семьи?

– Вот например, если бы я была королевой, то ты – Лин погладила Аури по щеке и та засмеялась – Была бы принцессой. Но вот твои дети – они бы были герцогами и герцогинями. И их дети– тоже. Понимаешь?

– Ого – удивилась Айрин – Так это же их сколько должно быть, за все годы?

– Немало – согласилась Лин – Но и не много. Они же тоже умирают.

– Про этих ничего говорить не буду – сказала Сильва, стоило Айрин заикнуться о герцогах – За оскорбление королевской крови полагается тюрьма и плети.

– Но я никому не скажу – настаивала Аури.

Тетушка Сильва невесело рассмеялась.

– Эх, деточка, я уже больше полувека живу, и людей-то знаю. Все вы поначалу порядочные, да улыбчивые, а как понадобится – так хуже куоргов делаетесь.

– А вы их не оскорбляйте – попросила Аури – Просто расскажите о герцогах.

В ответ старуха лишь презрительно сплюнула. Это был единственный отзыв, который получили благородные королевской крови от тетушки Сильвы.

– Если родители стоят на одной ступени, то их ребенок становится на ту же. Если же ступени родителей разные, то ребенок становится на низшую. Правда, это можно изменить – заканчивала свои наставления Линария.

После всех полученных разъяснений один вопрос сильнее всего волновал Айрин.

– Мам, а как люди получают эту благородную кровь?

– Что значит – как? – удивилась Линария – Они с ней рождаются.

– А если не родился, тогда как?

– Никак – пожала плечами Лин.

– Но вот в сказках – продолжила Аури – Принц женится на прачке, и она становится принцессой.

Линария вздохнула и притянула дочь к себе.

– Во-первых, сказки – это сказки. Пора тебе прекратить их слушать. Сказки выдумывают, чтобы развлечься, и в них может быть всё что угодно, а в жизни – нет. А потом, если принц женится на прачке – это была такая нелепица, что Линарии потребовалось перевести дух – То она станет принцессой, но не благородной.

Айрин подняла на мать круглые от удивления глаза.

– А так бывает?

– Ни разу не слышала – ответила мать – Но благородные не из королевской семьи иногда берут в жены простых девушек из богатых семей. Тогда такой девушке даётся первая ступень, неважно, на какой она была до этого, а её дети будут благородными шевалье.

– А может у короля, или принца родиться ребенок без магической крови?

– Да что у тебя все короли да принцы – в сердцах воскликнула Лин – Не знаю, о таком я тоже не слышала.

– А как определяют, у кого есть кровь?

– Обычно при рождении. Кровь поджигают, и если ничего не происходит, то значит, в тебе самая обыкновенная кровь.

– А что должно произойти, если ты – благородный?

– Не знаю. Разное говорят. Красный огонь. Синий огонь. Яркий огонь. Не знаю.

– Кровь горит черным пламенем – зловещим шепотом рассказывала Сильва, вплотную наклонившись к Айрин – И слышатся голоса тех, кто находится в Изнанке. И чем громче голоса, тем больше в тебе крови. И шепчут они – СУЧЬЯ КРОВЬ!