Текст книги "Время. Ветер. Вода (СИ)"
Автор книги: Ида
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 20 страниц)
Молоденький с острой бородкой официант подошел к нам и протянул меню.
Мы заняли столик возле окна, и, ещё не успев даже снять куртку, Вика объявила:
– Я буду пиво.
– Какое ещё пиво? – фыркнул Артём придирчиво изучая меню.
– А какое там есть?
– Не нужно тебе пиво.
– Ну, подумаешь, – она ласково взяла его за руку. – Я же не за рулем. Просто расслабиться немного.
– Ты и так спала всё время.
– Я ночью плохо спала. Тебе жалко?
– Да, потому что ты сейчас пива напьешься, а потом каждые пять минут будешь просить машину остановить.
– Ну, пожалуйста, – её молящим глазам мог позавидовать даже кот из Шрека. – Столько нервов с самого утра.
– Хочешь честно? – Артём облокотился локтями о стол и доверительно подался вперед. – После того, что произошло вчера, я тебя боюсь. Думаю, тебе не стоит пить. Никогда.
– А что произошло? – рассердилась Вика. – Ничего не произошло! Я вообще-то пошутила, а ты поверил.
– Пошутила? – брови Артёма удивленно поползли вверх. – Не знаю, о чем ты, но я имел в виду сраженного Макса.
Вика облегченно рассмеялась.
– Я же не знала, что он такой впечатлительный.
– Ну вот откуда у меня гарантии, что после пива тебе опять не захочется «пошутить»?
– Зато, если он снова потеряет сознание, то уже не сможет никуда убежать, – заметно повеселев, расхохоталась она.
Тогда Макс встал, подошел к стойке и уже через минуту вернулся с бокалом пива. Поставил перед Викой и молча сел на своё место.
– Спасибо большое, – она благодарно накрыла его руку ладонью и сжала. – Ты настоящий друг.
Но Артёму этот поступок очень не понравился. Скрестив руки на груди и высокомерно задрав вверх подбородок, он откинулся на спинку дивана и, не скрывая раздражения, произнес:
– Выгодно быть настоящим другом за чужой счёт.
От этих слов Макса передернуло:
– Зачем ты это сказал?
– Затем, что я был против, а ты сделал мне на зло!
– Ты чего такое говоришь? – губы Макса побледнели, а кулаки сжались.
– Не обращай внимания, – Вика захлопала ресницами. – Он так просто. Из вредности.
– Слышь, – голос Макса звучал приглушенно и гневно. – Я прямо сейчас встану и обратно до Москвы пешком пойду.
Я думала, Артём попросит прощения, но он неожиданно распалился ещё больше.
– А чего пойдешь-то? Бегать разучился?
В его ясных голубых глазах появилось то, чего прежде я не замечала: колючий холод и неприкрытый вызов.
Макс молча поднялся и направился к выходу. Я вскочила за ним, но Артём, быстро перегнувшись через столик, схватил меня за руку. Пальцы у него были длинные и сильные.
– Сядь на место.
– Некрасиво попрекать человека деньгами!
– Сядь на место!
Я в растерянности опустилась на диван.
– Не о деньгах речь, – он немного смягчился. – Ты вообще заметила, что со вчерашнего дня мы только и делаем, что занимаемся его проблемами: потерялся, промок, упал в обморок, убежал? И это за два дня. А я с ним живу! Думаешь, он весь такой замечательный? Просто ты одна из тех, кто покупается на его жалостливые истории.
Ответить я не успела, потому что мы увидели в окно, как Макс, выходя из кафе, столкнулся со здоровым бритым типом с широченной шеей и чумными глазами навыкате. Двое его друзей зашли в кафе, а он притормозил, постоянно оборачиваясь на стоявшую с самого края Пандору, выглядевшую и в Москве-то броско, а здесь и вовсе затмевающую всё вокруг.
Макс же был так разозлен, что выскочив, врезался в парня плечом, и даже не оглянувшись, почесал дальше.
Однако бритый явно обиделся. Быстро вытянул руку и схватил Макса за капюшон. Того резко откинуло назад. Со злостью развернувшись, он оказался прямо перед самым носом парня, который был гораздо выше и здоровее его.
Макс попробовал освободиться, но парень продолжал крепко держать. Лицо его искажала злобная гримаса. Но Макс тоже уже прилично завелся, так что не нужно было слышать их слов, чтобы догадаться, к чему всё идёт.
– Видишь! – в подтверждение своих слов Артём ткнул пальцем в окно, после чего, косо поглядывая на столь же неприятных друзей того типа, добавил: – Приготовьтесь сматываться. Как только выйдете, идите к трассе. На нас даже не смотрите, чего бы не было. Мы не знакомы. Ясно?
– А еда? – разочарованно вздохнула Вика.
– Не в этот раз, – схватив куртку, Артём поспешил к выходу.
Макс со злостью откинул державшую капюшон руку, и парень сразу ударил его кулаком наотмашь. Макс медленно осел на колени, парень замахнулся ногой, но пнуть не успел. Артём вылетел из дверей и с наскока отпихнул его.
Чуть оступившись, но не потеряв равновесия, бритый выпрямился и развернулся к Артёму. Держась на безопасном расстоянии, тот с дежурной улыбкой на лице принялся ему что-то втирать. Очевидно, не самое приятное, потому что, низко наклонив голову и вытянув шею, бритый тут же попер на него.
И Артём, шутливо отскочив назад, в своей привычной разгильдяйской манере принялся водить его по кругу, чем окончательно разозлил.
Бритый воинственно ринулся вперед.
С лёгкостью перепрыгнув на ходу бетонную клумбу, Артём добежал до машин и, дразня, остановился. Ослепленный яростью парень кинулся его ловить.
Он бросался на капоты машин и пытался схватить Артёма за куртку, но тот каждый раз со смехом уворачивался. Забава явно доставляла ему удовольствие.
Вскоре позади бритого нарисовался Макс и, дождавшись, когда он в очередной раз кинется на машину, отвесил ему хорошего пинка.
Вика громко расхохоталась, сцена действительно выглядела комично: бритый уже не знал, за кем бежать.
Однако спустя пару минут, когда у него в руках неожиданно появился пистолет, нам стало не до смеха. Вика ахнула. Сделав круглые глаза, Артём исчез за машинами со скоростью суриката. Макс тоже пропал.
Выбраться со стоянки незамеченными было невозможно: до кафе, леса, и уж подавно до шоссе, везде – открытое пространство. Поэтому бритый, тут же почувствовав себя хозяином положения, небрежно похлопывая пистолетом по руке, стал медленно прохаживаться между машинами.
Время от времени он нагибался, чтобы определить местоположение парней в просвете между колесами, но безуспешно.
И вот пока он обходил длинный красный грузовик с белой головой тигра на двери кабины, Пандора медленно выкатилась из своего ряда, а затем резко, с громким юзом развернувшись, помчалась в сторону шоссе.
Парень выскочил на площадку, но было поздно. Стремительно набирая скорость, Пандора уже неслась вверх по дороге.
И тут мы обе очнулись, вспомнив, что Артём велел уходить.
Однако в следующую же минуту дико разъяренный бритый влетел в кафе и прямо от дверей заорал:
– Чё сидите, козлы?!
Один из его друзей в перевернутой козырьком назад бейсболке, с длинным шнобелем и на редкость гадливой улыбкой, замер с набитым ртом. Вся его шея до самого подбородка была словно вымазана в грязи, но, приглядевшись, я поняла, что это татуировки.
На столе рядом с ним лежала бейсбольная бита.
Третий, тоже бритый и не менее уродливый приятель, с короткой окладистой черной бородой и сколотым зубом, приподнялся навстречу.
– Что за шухер?
Но бритый был уже возле их столика.
– Поехали, – скомандовал он. – Сейчас же. Малолеток одних вылечить нужно.
– А чё было-то? – чавкая, пробубнил татуированный.
– Главное, что будет!
– Бошки посшибаем? – помахав битой, спросил он.
– И не только. Ты две канистры бензина взял?
Бородатый кивнул.
– Всё так серьёзно?
– Выбесили, сучата. Тачка у них палевная, ща быстро нагоним.
Они быстро собрались, крикнули официанту, что вернутся позже и умчали на высоко посаженной и сильно напоминающей Джип машине. Её агрессивную «морду» украшала широкая решетка, а багажник на крыше – квадратные прожекторы. На заднем стекле красовалась размашистая надпись: «На Берлин!».
– Что делать? – Вика в ужасе зарылась пальцами в волосы.
– В полицию звонить. Ты слышала, что они говорили? Зачем им бензин? Нет, сначала нужно ребят предупредить, – трясущимися руками я достала телефон, нажала на вызов, но ничего не произошло. В трубке стояла подозрительная тишина.
Я выбежала на улицу и попыталась поймать сигнал там. Несколько минут носилась с трубкой по всей площадке, вставала с вытянутой рукой на клумбы и бордюры, но индикатор связи так и не ожил.
Тогда я вернулась в кафе к официанту и попросила телефон. Но молодой человек лишь сочувственно развел руками, что, мол, стационарного телефона у них никогда не было, а сотовая связь пропала во всём районе два часа назад, потому что вышку «как обычно» подмыло, и она рухнула. Из года в год так происходит, а её всё равно каждый раз ставят на тоже место.
– Артём – козёл, – заявила Вика, когда я вернулась к ней. – Если бы не полез, этот боров попинал бы Макса и ушел, а теперь вот что.
– Мы сами виноваты. Он сказал идти к шоссе.
– Но они же не могут бросить нас здесь? Они вернутся за нами?
– Ты видела, что у тех страшил настоящий пистолет! Ты понимаешь, что они их не просто побьют? Они жуткие. Бешеные.
– Ага. А потом вернутся и убьют нас.
– Вика! Я не шучу, – до меня постепенно доходил истинный смысл произошедшего. – Мы попали в ужасную ситуацию.
– Это точно. Разорванными джинсами тут не отделаешься. Ещё и тот придурок достал пялиться, – Вика кивнула в сторону сидевшего через пару столиков от нас немолодого неопрятного вида мужчины с красным обветренным лицом. – Нужно уходить отсюда.
Она встала.
– Если мы уйдем, то как встретимся с ребятами?
Но вместо ответа Вика испуганно опустилась на место. Я обернулась. Возле меня с бокалом пива в руке стоял тот самый мужчина с красным лицом.
– Что, девчонки, проблемы? – он беспардонно потеснил Вику, прижав к оконному стеклу.
– Я ж вижу, что проблемы.
Голос у него был тихий и скрипучий.
– Давно тут за вами наблюдаю. Хана вашим пацанам. Зря они с Гашишем связались. Гашиш такое не спустит, из-под земли достанет, – он помолчал, с интересом глядя, какой эффект произвели на нас его слова. – Но я могу вам помочь.
– Интересно, как? – Вика опасливо покосилась на него. – Вы их уже не догоните. А связи нигде нет.
Мужчина с загадочным видом сунул руку за пазуху, вытащил оттуда рацию и положил перед нами на стол.
– Тут до поворота на поселок километров десять одна дорога. А гаражи наши сразу за ним. Ребята мои там сейчас, – он кивнул на рацию. – Могу напрячь их. Перехватят ваших пацанов и в гаражах спрячут. Гашиш туда точно не сунется.
– Конечно звоните! Или как это называется… Связывайтесь, – на миг мне показалось, что вот-вот всё благополучно разрешится. – Пусть спрячут.
– А мы что вам за это? – подозрительно спросила Вика.
Мужчина хитро прищурился и неожиданно схватил её за пальцы. Вика со злостью отдёрнула руку, но оказавшись запертой между ним и стенкой, запаниковала.
– Тихо-тихо, – успокаивающе проговорил он, не переставая поглядывать на её руку. – Колечки у тебя красивые. Моя дочка такие любит. Я ей из Ярославля обещал привезти, но что-то не сложилось. Обижается теперь. Третий день не разговаривает. Понимаешь? Одного будет достаточно. Пальчики у тебя тонкие, прям как у неё.
Вика растерянно посмотрела на меня.
– Когда ты уедешь в Голливуд, у тебя таких море будет, – заверила я.
– Не знаю, – она пыталась что-то сказать мне взглядом. – Подумать нужно.
– А некогда думать, – мужчина отхлебнул из кружки. – Ребятам моим ещё выехать нужно и до места добраться, а если у ваших скорость нормальная, то минут через десять они уже там будут. Поворот на поселок проскочат и прямо в железную дорогу упрутся, а там до переезда дороги в хлам разбиты. Гашиш их враз на своём танке догонит.
– Мы согласны, – ответила я за Вику.
– Только кольцо сразу.
Он взял рацию.
Сначала в ней раздалось шипение и треск, а потом искаженный голос:
– Саныч, ты?
– Я, я. Ты сейчас в гаражах? А Димка? У меня к вам дело…
И пока он объяснял им, что нужно метнуться к шоссе, дождаться «разрисованный Форд» и спрятать пацанов у себя, потому что Гашиш им стопудово головы оторвет;
Вика, перегнулась ко мне и зашептала:
– Какой-то он мутный. Ты веришь в его дочку?
– А какой смысл ему врать?
Это был слабый аргумент, но Вика всё же сняла кольцо:
– Скажу Артёму, пусть другое мне купит.
Закончив давать указания, Саныч встал, опрокинул в себя остатки пива и сунул Викино кольцо в карман:
– Ну всё. Поехали.
– Куда? – мы с Викой недоуменно замерли.
Он криво усмехнулся и вытер руки о штанины:
– Вы же хотите встретиться со своими ребятами? Я вас прямиком до места и доставлю. Других вариантов нет.
========== Глава 12 ==========
– Поверить не могу. И вы так запросто поехали с этим человеком? – Ольга Леонидовна всплеснула руками. – Как же так, Вита? Мама тебя постоянно предупреждает об осторожности. А Вика? Почему она согласилась?
– Я знаю. Поступок был глупый и опрометчивый, но в тот момент казалось, что это единственный выход, к тому же нас немного успокоило, что его интересовали Викины кольца, а не мы. Вика, правда, подошла к официанту и спросила, правда ли этот Саныч местный, и, когда официант подтвердил, немного успокоилась.
– Какая разница, местный или нет? – Ольга Леонидовна осуждающе покачала головой. – Ты меня удивляешь.
– Вы не понимаете. Это здесь в тишине и покое принимать разумные решения легко, а когда вокруг потоп и паника, хватаешься за первую попавшуюся соломинку. Мы рисковали, но надеялись проскочить. Люди попадают в неприятности не оттого, что глупые или неосторожные, они попросту в этот момент находятся немного в другой реальности.
В кабине грузовика оказалось просторно. Пахло бензином, табаком и рыбой. Немного теснясь, мы с Викой устроились в единственном пассажирском кресле.
Саныч, глянув исподлобья на нашу возню, предложил пересесть на узкую, заваленную пакетами и тряпками лежанку позади себя, но заметив над ней календарь с голыми женщинами, мы одновременно отказались.
А как только немного отъехали от кафе, он вдруг задумчиво сказал, словно мы его спрашивали о чем-то:
– А что вы хотите – апрель. Тут у нас в это время постоянно что-нибудь случается. В прошлом году мужика в лесу нашли. На сосне висел, метрах в десяти от земли. Одёжкой зацепился. Как он туда попал и сколько провисел – одному Богу известно. Ещё ребенка на площадке качелью прибило. Опоры подмыло и зашибло насмерть. А в тринадцатом году пацан в колодец провалился. И трактор с груженым прицепом потерял управление. В людей возле остановки врезался. Девчонку ещё мертвую в канаве с грязью нашли. Не помню уж, когда. Пьяная была и утопла. Сосед мой пальцы циркуляркой отпилил. Хорошо, лодочник его на тот берег перевез, а то бы так и остался без пальцев. Один умник на Джипе через мост решил проехать. Машину к чёрту утопил и сам еле выжил. Злая река у нас. Нехорошая обстановка. Вот только сейчас слышал, из городской психушки извращенец какой-то сбежал и в наши леса подался. Теперь уж точно беды не миновать. Помнится, пару лет назад за одну ночь три девушки пропали. А на завтра грозятся электричество отключить. Столбы опять подтопило. Каждый год на одни и те же грабли.
– Зачем вы нам всё это рассказываете? – не выдержала Вика.
– Затем, чтобы ясно вам стало. Случись что – неоткуда помощи ждать. А сколько людей без вести исчезло… И не сосчитать. Я своей дочери в это время вообще запрещаю из дома выходить. Полиция же только в городе, и тут на всю неделю затопа беспредел начинается.
Рация противно закряхтела, затрещала, послышался механический голос:
– Эй, Саныч, Гашиш проехал, а пацанов не видел твоих.
– Как так? Вы точно хорошо смотрели?
– Точнее некуда. Никого до Гашиша не было.
– Понял. Ждите. Ща скоро к вам с девчонками приеду.
– Почему наши не проезжали? – удивилась я.
– А кто их знает? – пожал плечами Саныч. – Спрятались. Не глупые, видать. Так то и хорошо. Радуйтесь, что Гашиш не догнал их.
– Но как мы их теперь найдем? Нам нужно вернуться в кафе.
– Ща доедем до гаражей, а там видно будет.
– До каких ещё гаражей? – Вика нервно заёрзала. – Отвезите нас назад. В кафе.
– Теперь уже никак. Где я тут развернусь? Сама подумай.
– Нам нужно назад, – твёрдо сказала Вика.
– Да накой вам эти клоуны? – Саныч глупо хохотнул. – Я вас сейчас с отличным парнем познакомлю. Понравитесь ему, он вас и до кафе подвезет. Ну, не сегодня, так завтра или послезавтра. Всё равно в ближайшие дни никуда вам отсюда не деться. Ребята у нас негрубые. Покормят, обогреют.
Вика впилась ногтями в мой локоть и зашептала на ухо:
– Надо сматываться.
Я украдкой посмотрела на Саныча. Немигающий взгляд уперся в дорогу, на губах играла бледная усмешка, сосульки волос на лбу качались в такт подвесной иконке на лобовом стекле.
За окном мелькали деревья.
– Остановите машину, – решительно потребовала Вика.
– Как так остановить? Зачем ешё?
– Писать хочу! – выкрикнула она. – Очень сильно.
– Минут пять и на месте будем.
– Я не дотерплю!
Вика судорожно запрыгала на сидении.
Саныч недовольно скривился, но машина начала притормаживать. И только грузовик встал, мы, как спелые яблоки, попадали из кабины.
– А теперь бежим, – крикнула Вика, и мы резво рванули по трассе в том направлении откуда приехали.
Мчались долго, не оборачиваясь. Вика на каблуках летела быстрее меня. Наконец, когда дыхание совсем сбилось, я притормозила, Вика за мной.
Остановились. На дороге позади нас не было ни души. Грузовик Саныча скрылся за поворотом.
– Говорила, не нужно с ним ехать, – она наклонилась, пытаясь отдышаться.
Волосы рассыпались на лицо. – Больной придурок. Сейчас бы завёз нас. Ищи – свищи. Одни озаботы кругом.
На всякий случай я проверила телефон. Сигнал так и не появился. Мы медленно двинулись в сторону кафе. Шли по самому центру дороги. Машины не ездили. Лес стоял вокруг тихий и тревожный. Приглушенный стук викиных каблуков был единственным звуком, нарушавшим настороженную тишину.
– Человек может умереть внезапно и в любой момент, – ни с того ни с сего сказала Вика. – Просто выбежать за хлебом в магазин напротив и попасть под машину или выпасть из окна, намывая стёкла майским днем. Вот мы живем, думая, что это навсегда, а потом в один прекрасный день тебе звонит подруга и говорит, что у вашей общей знакомой в семнадцать лет случилась сердечная недостаточность, и она умерла прямо на улице.
Вика многозначительно замолчала, и мне вдруг тоже вспомнился один случай.
– Как-то я торопилась к первому уроку и решила срезать по дорожке, проходящей через газон под окнами дома. Передо мной на расстоянии вытянутой руки шла женщина. И тут откуда-то из окон многоэтажки прямо между нами приземлился замороженный пакет молока. Шлёпнулся с таким звуком, что, попади он кому-то на голову, череп бы точно проломило. Представляешь? Всего-то один шаг между нами.
– Вот видишь, – Вика развернулась и пошла спиной вперед. – Можно всю жизнь ходить по канату под куполом, а потом подавиться рыбной костью за ужином. Но прежде, чем это произойдет, жизнь всегда предупреждает, посылает какие-то знаки. И если ты их чувствуешь, если прислушиваешься к ним, то у тебя будет тот самый спасительный шаг, то расстояние вытянутой руки, где замороженный пакет тебя не достанет. Понимаешь, о чём я?
– Не совсем.
– О том, что осторожность никогда не помешает, – она ободряюще улыбнулась, и я поняла, что это попытка оправдать страх.
Из-за плотной стены леса с обеих сторон ветра почти не ощущалось. Он бродил где-то по верхушкам сосен и снова нагонял облака.
Впереди показалась автобусная остановка. Очень кстати, чтобы остановиться и перевести дух, однако, приблизившись к ней, мы заметили странного вида мужчину в серой, сильно потёртой куртке и синей спортивной шапочке петушком. Он тоже заметил нас и заинтересованно вперился взглядом.
Мысль о передышке отпала сама собой, и мы, не разговаривая и стараясь не смотреть в его сторону, по-деловому прошли мимо. Краем глаза я успела заметить, как мужчина глупо заулыбался и, сложив губы в трубочку, поцеловал воздух.
Мы ускорились. Быстрым шагом прошли ещё немного, и я оглянулась. Держась на некотором расстоянии, он шёл за нами. Вика тоже посмотрела, увидела его и побледнела.
– Вот чёрт.
На скорости из-за поворота выскочила машина, и мы едва успели отскочить.
А когда она умчалась по извилистой дороге и скрылась за лесом, Вика резко развернулась в сторону нашего преследователя:
– Мужик, тебе чего?
Но он не ответил, а продолжая глупо щериться и сверлить нас взглядом, сделал обеими руками такой жест, будто трясет большой грудью.
Стало ещё неприятнее.
– Иди отсюда, – крикнула Вика, торопливо застёгивая куртку.
Мужик помотал головой и продолжил идти к нам.
– Будем отбиваться или сваливать? – в Викином голосе послышалась дрожь.
Тут же вспомнился эпизод с разодранными джинсами.
– Я не умею отбиваться.
– Тогда бежим, – она резко схватила меня за руку и потащила за собой.
Мои пятерки по физкультуре – обычная дань аттестату отличника. Но страх подгонял. Я летела, не чувствуя ног. То, что Вика держала мою руку, замедляло нас обеих, и когда расцепились, стало легче. Я два раза обернулась, но никак не могла понять, преследует ли нас мерзкий мужик или нет.
Асфальт мелькал, деревья кружились.
Вика же назад не смотрела, просто неслась сломя голову, яростно работая локтями и всё больше увеличивая расстояние между нами. А потом мысок её сапога запнулся о выбоину в асфальте, и она со всего маху шлёпнулась на колени.
Я кинулась к ней. Но она поднялась сама. На джинсах серые грязевые полосы, на ладони ссадина, глаза воинственно сверкают. Гневно сжав губы, схватила отколотый кусок асфальта и повернулась с такой злостью, как если бы мужик уже стоял у неё за спиной.
Но никого не было.
– Козлина, – выругалась она, одной рукой поднимая вывалившийся из кармана телефон, а вторую с камнем держа наготове. – Нужно было сразу по башке вломить.
Нервно вздрагивая от возбуждения и лихорадки бега, мы постояли немного, подозрительно вглядываясь в пустую дорогу и полумрак деревьев, а потом снова пошли.
– Может, просто бомж? – высказала я предположение, чтобы немного её успокоить.
– Терпеть не могу бомжей, – она сунула камень в карман. – По мне бомжи ещё хуже наркоманов и самоубийц.
– Всё равно жалко их.
– Жалко? Вот только не надо, – она гневно встряхнула волосами. – Насмотрелась я на них по горло, и, в отличие от тебя, не по телеку. Почти все они хотят так жить, понимаешь? Хотят того, что с ними происходит и ищут этого. Был у меня дед знакомый, его бабка склеротичка от себя выписала, а дочка к себе не прописала. За границу уехала, а квартиру стала сдавать. Зимой ему сосед переночевать разрешал, а летом он в лесу сидел. Но всё равно сам прокормиться пытался: старые книжки и журналы по помойкам собирал и продавал на развалах. И тётку знаю – отсидела за сына четыре года, а он за это время квартиру пропил. Но и она себе нашла угол. В армянском ресторане за еду и кровать работает. А на улице увидишь, никогда не скажешь, что бомжиха. А остальные… Жаловался как-то один, что жена его задрала, начальник задрал, на водку денег не хватало, вот и положил на всех. Ушел и теперь считает, что освободился. А у самого ни одного зуба во рту не осталось и хроническое недержание. Что же это за человек, который лучше под себя гадить будет, чем проблемы решать?
– Ну, бывают же обстоятельства, – я всё ещё оборачивалась.
– Обстоятельства со всеми бывают, – она попробовала оттереть грязь на джинсах. – С рождения так. Один богатый и зажравшийся, а у другого ничего нет. Но каждый волен поступать со своей жизнью на своё усмотрение. Можно всё слить и остаться у разбитого корыта, можно саморазрушаться или вообще ничего не делать и смириться с тем, что ты навечно никто. А можно по камушку выстраивать свой замок. Свой собственный. В котором королевой будешь ты. У каждого есть выбор. В этом все одинаковые. Все равны. Но кто-то предпочитает нытьё и страдания, а кто-то борется. Вот тогда и начинает работать энергетический баланс: что у них убыло, становится твоим. Ладно, тебе не понять. Ты из тех, кто с рождения, как сыр в масле.
– Вик, а ты правда была в детском доме?
Мы остановились. Она лизнула ссадину на руке и потёрла пальцем.
– А что?
– Просто интересно. Ты говорила, что не знаешь маму, а оказывается, знаешь.
– Слушай, я к тебе не лезу, и ты не лезь, – сказала она не то, чтобы зло или недовольно, а как бы ставя перед фактом. – Если я что-то рассказываю, значит, так и есть.
С этими словами она спрыгнула с дороги на песчаную обочину и, как ни в чем не бывало, прямиком направилась в лес.
– Ты куда?
– Угадай. От самого кафе терплю.
Подобрав куртку и расстегивая на ходу штаны, она скрылась за деревьями.
Я снова проверила телефон. Если мама мне не дозвонится, то она станет названивать Анастасии Фёдоровне, выяснит, что та в больнице, разнервничается ещё больше, позвонит Эле и тёте Кате, поймет, что и они про меня ничего не знают, и тогда у неё случится приступ паники. Она обязательно отыщет кого-нибудь из своих знакомых, может, даже студентов и отправит к нам домой проверить меня. А когда дверь в квартиру им никто не откроет, начнется настоящий кошмар.
Я достала пакетик эмэндэмок, надорвала его и высыпала на ладонь несколько шариков, обычно я раскладывала их на шесть кучек по цветам: красные, желтые, оранжевые, голубые, зеленые и коричневые. Голубых всегда почему-то оказывалось меньше, и я оставляла их напоследок, до тех пор, пока не сравняются с остальными. Поэтому когда из леса раздался пронзительный визг, я как раз обдумывала, стоит ли отложить голубые в другой карман. От неожиданности рука дернулась, и разноцветные шарики рассыпались по дороге.
В том, что кричала Вика, сомнений не было. Я почему-то сразу подумала, что дело в том самом неприятном бомжеобразном мужике, и не ошиблась. Это действительно был он. Вика стояла наклонившись, а мужик тянул за розовый мех капюшона, из-за чего спина её оголилась, и из-под расстегнутых джинсов выглядывала тонкая полоска трусов. Одной рукой он держал Вику за капюшон, а другую по локоть засунул ей под куртку.
Вика вцепилась когтями в ему в руку и пыталась дотянуться до него ногой.
– Отпусти! – крикнула я.
Но на лице мужика не отобразилось ни капли понимания, лишь та же глупая, блуждающая улыбочка.
На глаза попалась палка. Вика сказала «по башке», но я так не могла, вместо этого огрела его по спине, совсем слабо огрела, и он удивленно развернулся ко мне. Однако этого хватило, чтобы Вика вырвалась, разогнулась и сразу же залепила кулаком ему прямо в кадык.
Мужик захрипел и обхватил пальцами шею. Вика двинула ему одной ногой по колену, а второй пыталась попасть в пах, но промахнулась.
Он больше не улыбался. Его рот искривился, открывая неровный ряд жёлтых зубов, глаза сузились и заслезились. Вика отскочила, вырвала у меня из рук палку и треснула ему по уху. Схватившись за лицо и заскулив, как собака, он опустился на колени в прелую, гнилую листву.
Мы снова побежали. Деревья мелькали беспрерывно, и боковым зрением казалось, что мужик неотступно гонится за нами. Бежали долго, до тех пор, пока я не почувствовала, что ещё немного и сердце просто выскочит из горла. Кровь прилила к голове и бешено пульсировала в висках. Рот пересох. Правую ногу натёрло.
Внезапно деревья кончились, мы выскочили на узкое железнодорожное полотно, и какое-то время ещё бежали вдоль него.
Потом Вика вдруг остановилась и легла прямо на шпалы. Я медленно доковыляла к ней, чувствуя, как саднит натёртая пятка.
Она лежала и смотрела в небо.
– Нужно было бить сильнее и прямо по затылку, тогда бы он сразу вырубился. Небо такое красивое. Погляди. Даже удивительно, как там всё спокойно. Смотришь и кажется, что никуда не нужно спешить, ничего делать, просто достаточно вот так лежать и быть его частью.
Я присела рядом с ней на корточки.
Она медленно сунула руки в карманы. После чего также неторопливо, немного растягивая слова, произнесла:
– Кажется я его посеяла. Телефон. Выпал из кармана.
– Хочешь вернуться за ним?
– Я уже не знаю, чего хочу. Просто смотрю на небо и кажется, что плыву. Оно меня успокаивает.
Я тоже пошарила по карманам, нащупала свой телефон и облегченно вздохнула. Между пальцами застрял шарик Эмэндэм, и, когда я достала руку обратно, он выкатился и заалел красной ягодой в коротенькой траве.
– Идем, – сказала я. – Нам нужно выйти на дорогу. Там всё-таки безопаснее.
– За телефон мне Фил такое устроит… Звонить будет – не дозвонится, в четверг приедет, и мне крышка. Кольца нет, телефона нет, начнет расспрашивать, где была и с кем.
Вика закрыла глаза и принялась глубоко вдыхать воздух. Её длинные ресницы едва заметно подрагивали. В волосах запутались веточки.
– Как ты думаешь, Артём серьёзно про Полину говорил?
– Вик, давай потом. Тот мужик нас может и здесь найти.
– Нет, ответь.
– Наверное, серьёзно.
– И ты думаешь, что из-за этого он такой… Такой… Холодный. Нет, равнодушный. Нет, чёрт, не могу подобрать нужное определение.
– Мне кажется, ты просто очень открыто лезешь к нему. И поэтому он над тобой посмеивается. Шутит.
– Я лезу? – она с негодованием села, от апатичной расслабленности не осталось и следа. – Ну, хорошо. Да. Лезу. Но это так важно, как ты не понимаешь? Мне просто уже не до его шуток. Иначе, иначе… Я не знаю, что мне вообще делать. Буду на улице жить. Как бомж.
– Вик, а он тебе хоть немного нравится? Сам по себе. Или ты всё время притворяешься?
– Нравится, конечно, но порой этот глумливый пафос и детское самодовольство бесят.
– А хочешь, я с мамой поговорю, и, может, она разрешит тебе у нас немного пожить? Они на этой неделе прилетают.
Вика подняла брови домиком, жалостливо выпятила нижнюю губу, затем обняла меня и крепко прижала к себе.
– Ты такой ребенок, это нечто. Так бы и удочерила.
Быстро чмокнула меня в щёку и поднялась.
– Пойдем, поищем телефон?
– А если мужик всё ещё там?
– Плевать, – она отряхнулась. – Фила я боюсь гораздо больше. Сейчас только найду палку побольше и так этому придурку врежу, всю жизнь помнить будет!
Я взглянула на часы в телефоне. С момента, как мы вылезли из кабины дальнобойщика, прошло каких-то сорок минут, а такое чувство, будто вечность. Зарядки оставалось совсем мало. Натёртая нога побаливала.
Немного пройдя в обратном направлении, мы с неприятным удивлением обнаружили, что не можем найти место, откуда вышли к путям.
Лес везде был одинаковый. Чёрные от сырости голые стволы, корявые ветви в обнимку с еловыми лапами. Со всех сторон поваленные и покосившиеся деревья. Под ногами скользкий ковер из хвои и прошлогодней листвы, кое-где ещё лежал тонкий слой сероватого, покрытого твёрдой коркой снега.
Мы пробирались по направлению к дороге наугад. О том, чтобы искать телефон, не могло быть и речи, хотелось уже поскорее выйти из этого пропитанного удушливой влагой и нашим страхом леса.
