Текст книги "Беленорские хроники (СИ)"

Автор книги: Hougen

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 23 страниц)

– Моя мама сказала мне сделать это… – с трудом шевеля губами, прошептал Свифт. Джекс поддался вперед, пытаясь расслышать невнятное бормотание. – Ее голос… Она сказала, что мне станет легче…

– Здесь только я, – отшатнувшись, Дастин пригладил спутавшиеся волосы соломенного оттенка назад и сцепил ладони на затылке, не понимая, что лучше предпринять в такой ситуации. – Лорд Джексон. Ты меня не узнаешь? – влетевший в комнату Кейси был остановлен красноречиво поднятой ладонью с требованием оставаться за порогом и не встревать. Все итак балансировало на грани.

– Она тоже их слышала, – будто оторванный от реальности, Валеска продолжал говорить с пустотой. Внезапно его разом потускневшие зеленые глаза распахнулись и прошлись по лику спасителя. Точно окаменев, тот перестал дышать – лишь подрагивающий подбородок выдавал его волнение. – Вот он стоит и думает: эта душевная болезнь обрекает тебя на то, что ты всю жизнь будешь бесполезным, никчемным безумцем, как и твоя мать. Может, это правда так. – запрокинув голову, юноша бредил. – Они все считают меня монстром.

– Я тоже убил свою мать, – казалось, северянин впервые по-настоящему привлек его внимание. Губа оказалась зажата между зубов от безысходности – он мысленно выругался, кляня себя за нарушение клятвы. Ведь лорд никому не рассказывал о том, что произошло. Мелкая дрожь в руках пробуждала воспоминания о том злополучном дне.

– Повернись. Я хочу видеть твои глаза, – топор дрожал вместе с рукой. Но лишь мгновение. Одно.

– Она это заслужила, – смочив пересохшие губы слюной, Джексон взглянул на потолок. Может, ответ будет дан свыше? Или прощение. – Да, она заслужила все дерьмо, которое с ней произошло. – едва справившись с вставшим в горле комом, он снова перевел взгляд на распростертого на полу Свифта. Так и не сумевшего расстаться с фирменной полуулыбкой даже на пороге смерти. – А потом я просто наблюдал за тем, как… моего брата забивают до смерти. У него были рыжие волосы. Как у тебя.

– Зачем ты мне все это рассказываешь? – мертвенная бледность контрастировала с красными губами и яркими веснушками, создающими причудливый узор на изможденных щеках.

– Потому что мы люди! Мы совершаем ошибки! У нас есть изъяны! – он сорвался. Присел на корточки перед полумертвым соратником и сцепил зубы от гнева. – Я не знаю, что там тебе говорят твои голоса, но вот он я. – с этими словами Джекс ударил себя по груди. – Из плоти и крови. И я не вижу ни одного повода называть себя монстром только потому, что ты спасал свою жизнь. Но раз ты жаждешь с ней расстаться – да будет так. Я не стану мешать. Однако не надо вскрывать вены и заливать всю комнату кровью. – резво подорвавшись, Дастин подошел к огромному окну и распахнул створки, после чего, вдохнув свежий воздух, развернулся и подошел ближе. – У тебя есть два варианта. В обоих я протяну тебе руку помощи. – в подтверждении благородных намерений он выставил перед собой раскрытую ладонь. – Вариант первый. – свободной левой рукой он продемонстрировал указательный палец. – Я помогаю тебе подняться, довожу до террасы, а ты все делаешь сам и на этом мы заканчиваем. Твоя боль пройдет, а я поведаю королю, что ты сильно упился и не справился с равновесием. Не к чему беспокоить монарха понапрасну. Вариант второй. – к указательному пальцу присоединился средний. – Ты хватаешься за руку и молишься своему богу о том, чтобы я стал последним человеком в замке, который видел твои слезы. – поджав губы, Свифт прикрыл покрасневшие глаза и сморгнул обильную влагу. – Я не буду ждать вечно.

– Знаешь что, Джексон, – схватившись здоровой конечностью за протянутую руку, Джеремая на пару секунд замер. Невыносимо долгих секунд, вызвавших недоброе предчувствие. Но как только Дастин потянул юнца на себя, тот оттолкнулся от стены и выпрямился, слегка покачиваясь на подгибающихся ногах. – Назовешь меня Иеремией еще раз – я вырежу тебе сердце. – вымученная улыбка смертника буквально вырвала вздох облегчения. Придерживая пошатывающегося юнца, коваль заключил его в объятия. Скорее для самоуспокоения. Он поддавался жалким порывам заплакать – ведь так когда-то спасли его никчемную жизнь.

– Мы все были свидетелями смерти близкого человека. Когда это происходит, мы способны лишь на две вещи. Либо мы бежим от этой боли. Либо позволяем ей выжечь клеймо в нашем сердце. И тогда оно будет гореть вечными воспоминаниями. – волантиец судорожно сглотнул подступающие слезы, раскачиваясь на месте в такт учащенному сердцебиению. – Большинство из нас не были жестокими по своей природе. У нас всех проблемы с родителями. Но это не делает нас монстрами.

Забывая делать глубокие вздохи, Валеска впивался пальцами в плечо неожиданного утешителя. Мать никогда не жалела избитого ребенка, а отец издевался над ним в перерывах между распитием вина. Забота незнакомца настораживала, однако северянин казался искренним. Разлепив веки, Джеремая обнаружил испуганного темноволосого мальчишку, бегло осматривающего кровавые лужи на полу и пропитавшуюся повязку. Оттолкнув гвардейца, сторожившего вход, он развернулся и побежал куда-то вниз, явно запаниковав от увиденного. Но воин уже ничего не мог с ним поделать – его аккуратно уложили на постель и подложили подушку под затылок, отставляя раненное предплечье.

Пока взбудораженная придворная знать разносила слухи о странном происшествии в замке, король наслаждался тренировкой на ипподроме, освещенном клонившемся ко сну солнцем. Отпрыгивая от мастерских выпадов более крупного соперника, Никлаус красовался перед старшим сыном, сидящим на прогнувшемся канате в центре. Показывая искусные приемы фехтования, Ланнистер отвлекался и пропускал как минимум дюжину потенциально опасных ударов, но острие ни разу не коснулось тела изворотливого бойца. Прошло не менее семи лет с тех пор, как он дрался с настоящим противником, но изнурительные каждодневные физические нагрузки поддерживали его тело и дух. Размяв шею и оттерев рукавом скопления пота на покрывшемся морщинками лбу, государь принял стойку и поднял меч на уровень щеки. Эрнандо, взмокший после двадцатиминутного поединка, широко ухмыльнулся, хрустнул костяшками и приготовился свалить оппонента с ног.

– У тебя трудности с атакой справа, – констатировал дорниец своим хрипловатым голосом с южным акцентом. Взвесив тяжелый меч, гигант выпрямился и принялся сокращать расстояние между ними. – Нашлепка не мешает? – автоматически потянувшись к ткани, прикрывающей израненную плоть на правой стороне лица, Лев чуть не стал жертвой собственной глупости. Южанин бросился на него, но просчитался и, проехав по песку, круто повернулся. – Видимо, нет.

– Я победил Гэбриэля без всяких затруднений! И носил нашлепку побольше! – он перестал выходить на люди без накладки на отсутствующем глазу из-за боязни травмировать детей. Впечатлительные и шаловливые, они могут воспринять зияющую красноватую пустоту, покрытую пленкой, как наказание отца за грехи. Им хватало вопросов от младших и смущенного молчания – старших. – А вот тебе точно не помешали бы уроки вежливости! Особенно в обращении с монархами. В конце концов, ты забыл, по чьей милости носишь белый плащ?

– Напоминайте ему об этом как можно чаще, Ваше величество! – придержав взмыленного мустанга, пробежавшего около трех кругов на обширной территории, Клиган спешился и, удерживая поводья, критически осмотрел сражавшихся. – Сам факт того, что он – самый высокий из гвардейцев, не дает ему право быть напыщенным козлом. – громко рассмеявшись, мужчина мгновенно вскочил обратно в седло, стоило Кворгилу изобразить праведный гнев и кинуться в сторону обидчика. Проскакав еще пару метров, ловкий наездник направил брыкающегося коня к трибунам и резко остановился. – Тебе понравилось небольшое представление? – нахмуренные черты лица разгладились, привнося толику прежней беззаботной веселости и тщательно замаскированной нежности. Он веровал, что не создан для семейного счастья, но вот они: жена и трехлетний сын, восхищенно тянущий руки к родителю. – Отдыхаешь?

– В такую жару? Не смеши, – просторное золотистое платье подчеркивало широкие карие глаза, часто излучавшие вселенскую теплоту. Несмотря на внешнюю отстраненность и надменность в позе. Ей не хотелось прозябать остаток жизни в скучной столице, особенно в статусе заложницы короны – горячо любимый дядя, присоединившийся к Лжепророку, внес весомый вклад в ее нынешнее положение, а брак с королевским гвардейцем не изменит семейного грехопадения. – Долго еще будешь кататься? Я бы прогулялась по окрестностям ближе к вечеру. – положив ладонь поверх мужской, Лукреция едва снизошла до улыбки. – Или поиграла бы в шахматы. Господи, да что угодно, лишь бы не проводить…

– Папа! Папа! – раздавшийся вскрик пробудил внимание апатичной публики. Обернувшись, Клаус не успел выронить боевой меч, как в него влетела девочка с покрасневшим лицом и растрепанными от бега волосами. Приобняв отца за бедро, принцесса уткнулась в ткань кафтана и задрожала. – Тимоти видел его… он был таким напуганным, но не захотел идти к тебе или маме… – вопреки всхлипыванию, говорила она уверенно и четко, как истинный первенец большого семейства. – Дядя Джеремая… он… весь в крови.

– Что? Какого дьявола?! – заметив мчащихся по ипподрому служанок и нянек, Цербер сцепил зубы и поднял дочь на руки, дабы передать заботливым надсмотрщикам, не в первый раз терявших из виду прытких львят. – Клиган, идешь со мной. Быстрее! – гвардеец моментально спешился, передав коня слуге и, кинув прощальный взгляд на семью, последовал за венценосцем. Длинный белый плащ уже взметнул вихри пыли, оседающей на коже и заставляющей морщиться.

– Присоединимся к отцу немного позже, ладно? – исподлобья взглянув на тихого мальчика, сжавшего в кулаке деревянную фигурку собачьей головы, Лукреция ожидала протестов, но тот пожал плечами и кивнул. Ее единственный сын был слишком тихим, будто боялся получить наказание за эмоции или чувства. Нет, ее детские страхи не должны передаться невинному малышу, росшему в любви. – Давай вернемся в замок? Ты не против, Северус? – тот вновь проигнорировал внутренние позывы выразить согласие иначе, чем с помощью скудного кивка. – Замечательно.

Спустившись по ступенькам трибун вниз, они выбрались с арены и направились к огромным воротам, преграждающим путь к центральному донжону. Стражники пропустили их сразу же, убедившись, что семья живет внутри и может беспрепятственно передвигаться по всей территории крепостных валов. Леди Клиган не могла не отметить, как загорелись глаза сына при виде сияющих доспехов и остриев выставленных копий – он впервые отвлекся от игрушки и застыл в благоговейном трепете. Еще один солдат. Ступив в витиеватые коридоры, разветвляющиеся в начале, девушка придерживала ребенка за локоть, не давая свернуть и, оступившись на ступеньках, сломать себе шею. Мастера перестроили бастион так, что все дороги неизбежно приводили в тронный зал, куда бы ты не намеревался пройти. Поэтому отправной точкой служило просторное помещение с куполом и разноцветными витражами, украшающими пол редкими узорами. Поправив завязки на детском кафтане, Лу услышала неприятно резанувший по ушам смех.

– Это платье что, пользуется спросом в вашей глуши? – одна из придворных дам позволила себе как-то странно хихикнуть и полустыдливо прикрыть рот ладошкой. Трое ее товарок обступили девушку в алом наряде, выгодно оттеняющим собранные в хвост темно-каштановые волосы. – А что ты сделала с глазами? Похожа на сороку! – на сей раз прозвучал заливистый хохот.

– Постой здесь и никуда не уходи, ты меня понял? Иначе я разозлюсь, – выставив указательный палец для усиления серьезности приказа, Лукреция тяжело вздохнула и, заправив выпавшую прядь обратно в легкий пробор, натянула привычную ироничную улыбку. Мальчик не шелохнулся, наблюдая за ней из-за угла. – Приношу извинения, я тут проходила мимо с сыном и нечаянно подслушала разговор. О чем болтаете?

– Северянка, – презрительно фыркнула одна из великосветских дам, словно принадлежность к региону в другом конце карты являлось чем-то противозаконным и противоестественным. – Вам подружиться не мешало бы. Вы бы прекрасно спелись с бастардами. – Лу скользнула взглядом по незнакомке. Ее шея, украшенная тонким ожерельем, заметно дрогнула от услышанного. На секунду показалось, что она расправится с обидчицей при помощи спрятанного в подкладках одеяния кинжала, но гнев выдавали лишь скошенные брови. – Хотя вы ничем не отличаетесь, полагаю?

– Нет, почему же. Северяне отличаются друг от друга. Например, мой брат был Сыном Анархии. Я не уверена, слышали ли вы о них, но раньше они разыскивали еретиков и вешали без разрешения лорда и короля. А еще мой родной дядя был этим самым еретиком и, знаете, он убил несколько серьезных парней. Не перечислю все имена, но Алломер был искусным убийцей. Интересно, его кровь забурлит с новой силой, если я воспользуюсь предоставленным шансом? – не отводя глаз от лица испуганной собеседницы, леди Клиган вплотную подошла к ней и стряхнула несуществующую пылинку с платья, вынуждая отшатнуться. – Другие северяне менее опасны, чем клан Сервинов. Запомни это. – дамы с наигранным чванством поспешно покинули зал, доставляя Лу неимоверное удовольствие. – Знаешь, пару лет назад я бы наверняка возглавляла их и так же глумилась над тобой.

– Что изменилось? – подала голос жительница юго-востока, изучая профиль молчавшей девушки. Та не спешила отвечать, поглядывая вслед разбежавшимся особам.

– Я уточнила – пару лет назад. Успело бы наскучить, – наконец повернувшись, Лукреция критически осмотрела юную особу в красном платье, так раззадорившим окружающих. Они завидовали, боясь признать, что ткань сидит идеально. – Судя по всему, ты – Ребе Коннингтон? – она подтвердила столь удачную догадку. – Черт, да твоя семья может купить половину Севера. – не совсем понимая, к чему были произнесены подобные слова, Ребе неуверенно приподняла бровь. – Северус, подойди ко мне. – мальчишка неспешным шагом вышел из-за угла и присоединился к их компании, протягивая матери руку. – Не забывай о том, что я тебе сказала. Они не забудут. Как и то, что я – племянница безбожника. – уголки пухлых губ дрогнули в улыбке, когда леди кивнула и потянула малыша за собой в отдельный коридор, таким образом оставляя новоприобретенную подругу наедине со своими мыслями.

Пока тронный зал полнился очередными слухами, под сводами тонущей в солнечных лучах комнаты сновали обеспокоенные люди, перешёптывающиеся о состоянии тяжелобольного. Северянин сумел добежать до второго этажа, не вылив половину воды из ведра, и привести лекаря, который перевязал весьма глубокий порез. Он не задавал лишних вопросов, принимаясь за работу и оставляя раненного в покое после ее выполнения. Джексон, подпирающий стены со скрещенными руками, наблюдал за процессом, попутно не впуская внутрь любопытных зевак. Им хватило перепуганного принца. Лучше избежать объяснений с Его величеством и постараться сохранить хрупкий баланс внутри крепости. К счастью, один из недавно посвященных гвардейцев полностью поддерживал их и сторожил вход. Им следовало держаться вместе, раз их так сплотило горе другого человека.

– Врач сказал, жить тебе долго и счастливо, – откинувшийся на подушки Джеремая неотрывно глядел в пустоту на потолке. Устало потерев вспотевший лоб, Джекс опустился на край кровати и склонился над отдыхающим смертником. Нездоровая бледность проходила, оставляя на месте яркие веснушки. – Не веришь в счастливую жизнь? Да брось. Скоро у тебя появятся близкие люди, к которым придется привыкать. А дети должны будут привыкнуть к такому уродливому отцу. – приглушенно засмеявшись, Свифт впервые подал признаки жизни и разлепил веки. На разбитом лбу красовался расползавшийся кровоподтек, верхняя губа разбита, шрам пульсировал, а забинтованная рука была странно согнута. Складывалось ощущение, будто его пытали четверо суток. – Хотя я бы трижды подумал, прежде чем с тобой связываться.

– Тогда почему ты здесь? – вопрос поставил коваля в тупик. Он итак не отличался словоохотливостью, однако произнес воодушевляющую речь, а теперь еще и утешал самоубийцу. Задумавшись, Джексон собирался сменить тему разговора, но их прервал заглянувший внутрь гвардеец с донесением о том, что в их сторону двигается монарх со свитой. – Черт. Хочешь, чтобы я попросил его отложить визит? – рыжеволосый отрицательно покачал головой, приподнялся на локтях и сбросил простыню. – Тогда постою за дверью. – медленно поднявшись, северянин направился к выходу и взялся за кольцо.

– Эй, – хриплый голос, казалось, исходил из потустороннего мира, что не могло облегчить ситуацию. Продолжая отворять дверь, Дастин полуобернулся в ожидании вопроса. – Почему ты раньше мне не рассказывал о своей матери?

– Я не знал, что сказать, – пожав плечами, лидер Сынов шумно выдохнул и вышел за порог. – До сих пор не знаю. – оказавшись снаружи, Джексон поклонился взволнованному монарху, не обратившему никакого внимания на препятствие перед собой и скрывшемуся за открытой дверью. Впрочем, лорду плевать: привалившись к стене, он прислонил затылок к холодному освежающему камню. Этот день определенно отнял гораздо больше сил, чем другие.

– Вы тоже там были! – грубоватый детский голос вынудил мысленно застонать и опустить глаза вниз. Каково же было удивление кузнеца, когда перед ним предстала гордая принцесса с нахмуренными бровями и спутавшимися кудрявыми волосами. – Брат сказал мне. Вы помогали моему дяде, правда?

– Ваша светлость! Невежливо так обращаться к…

– Я, в отличие от Тимоти, никому не тыкаю, – оборвала служанку Фиона, отмахиваясь от попыток как-либо осадить себя или сделать замечание на публике. – Но благодарю вас. Вы очень храбры, сир.

– Я не рыцарь, – поправил Дастин, широко улыбаясь при виде задумчивого лица малышки. Боги, как же он иногда скучал по своим детям. – Тем не менее, рад заслужить благодарность Вашей светлости.

– Оу. Попрошу отца это исправить, – не придавая значения причитаниями сопровождающих, Львица сделала шаг в сторону невысокого мужчины и положила руку поверх его собственной. Боже, разряды острой боли буквально пощипывали кожу в том месте, где они соприкасались. Девчушка не походила на Тару в детстве и не обещала стать ею в отрочестве – она была красивее. – Я подожду его с вами и это не просьба. – задохнувшись от возмущения, нянька пробормотала извинения, но воина, кажется, забавляло происходящее.

Тем временем дверь неожиданно захлопнулась, отрезая находившихся в покоях от внешнего мира с его бесконечными страданиями. Побарабанив пальцами по деревянной поверхности, Лев не спешил вторгаться в личное пространство родича, привставшего не постели и придерживающегося за спинку стула. Исследовав помещение взглядом, Клаус поморщился: мебель перевернута, на полу кровавые разводы, плохо размытые водой, а на стене – запекшиеся красные следы. Настоящая камера пыток с замызганными прутьями. Увы, комнату можно считать одной большой клеткой. Для вольнолюбивых безродных зверей.

– Ты в порядке? – проведя ладонью по завиткам отросших темно-каштановых волос, монарх склонил голову набок, рискуя подойти ближе и притронуться к дрожавшему брату. – Мне поведали, что ты был не в себе. Сейчас гораздо лучше?

– Это не так называется. И тебе об этом точно известно.

– Мне плевать, что вещают другие. И ты знаешь – я говорю правду. Я не практикую ложь кому-либо. Особенно членам семьи.

– Конечно.

– Послушай. Я знаю, тебе тяжело. Ты не привык сидеть на одном месте в четырех стенах. Если бы мог, я бы придумал тебе развлечения или погнал бы защищать прибрежные территории от пиратов. Но я хочу видеть тебя рядом с троном. Рядом с моей семьей, – положив ладонь на дрогнувшее плечо, Лев испустил вздох. – Я не планировал здесь задерживаться надолго. Мы с Даниэлем любили запрыгнуть на коней и помчаться в любой регион, ночуя под открытым небом в степи, кишащей головорезами и ползучими гадами. Представляешь картинку? Самый могущественный человек Беленора спит в песке со скорпионами.

– Забавно.

– Обещаю, скоро станет легче, – грустно улыбнувшись, первородный положил руку на затылок брата и прижал к своей груди, успокаивая. Они не должны страдать из-за ошибок родителей. Все кончено. Пора научиться верить в себя. – Через пару дней мы поедем в новый храм святого Николаса крестить младшего. Карл кричит по ночам, не переставая – не хочу даже думать, что начнется в купели. Ты же сопроводишь меня? – он и не надеялся на положительный ответ. Большое скопление народа пугало Свифта, не совсем уверенного во вновь обретенном титуле.

– У меня другая вера. Не хотелось бы пугать прихожан, – разочарованно хмыкнув, венценосец не стал уговаривать юношу идти против убеждений. – Но мы отпразднуем крещение твоего ребенка позже. Все равно собутыльник из меня ужасный.

– И не поспоришь, – рассмеявшись, Никлаус пару раз легонько хлопнул лорда по спине, а затем сразу же побрел к двери и, замешкавшись на мгновение, бросил: – Постарайся не травмировать детей. Ты можешь резать при них кого угодно, но только не себя. Они жутко переживали. Думали, ты умираешь. – раскрыв рот от удивления, Джеремая потер большим пальцем переносицу, смахивая непрошеные слезы и кивая. – Отдыхай.

Не приняв совет короля к сведению, Валеска вскочил на ноги, придерживаясь за раненное предплечье, и выбрался из комнаты, прислоняясь спиной к закрытой двери. Белые плащи как раз скрылись за углом, когда взволнованно-хмурый Джексон вышел на свет и бегло осмотрел самоубийцу, задерживая взор на перебинтованной неподвижной конечности. Рыжий проводил его взгляд и раздраженно клацнул зубами, дергая трясущимися челюстями.

– Оставить тебя одного? – как ни странно, северянин правильно угадал направление мысли. Он будто проник в подсознание спасенного мальчишки и выудил наружу потаенные желания. Ограничившись едва заметным покачиванием головы, волантиец дал понять, что хочет осмыслить случившееся. – Ты можешь обратиться ко мне в любой момент. – не дожидаясь ответа, кузнец приказал Сынам следовать за ним и двинулся в конец коридора.

– Спасибо, – прошептал Джеремая с закрытыми глазами, но готов был поклясться, что чертов Дастин все расслышал и махнул рукой, отрицая важность всего мероприятия по спасению. Опершись спиной о неровную каменную поверхность, он простоял так несколько минут – или, может, часов – пока чье-то мягкое прикосновение не пробудило от глубокого погружения в себя. – Что такое? – шарахнувшись в сторону, он чуть не потянулся к клинку, совсем невовремя вспоминая, что оставил оружие в покоях. – Зачем так делать?

– Хотела убедиться, что вы все еще дышите, – девушка не чувствовала вину или неловкости. Видимо, именно это взбесило Свифта, раз он пренебрежительно прищурился и резким движением отбросил назад рыжие пряди. – Как ваше самочувствие?

– Какая разница? Боже, да почему никто не может оставить меня в покое? Я что, похож на калеку или идиота? Я нуждаюсь в постоянном надзоре? Или уходе? Какого блядского дьявола вы все крутитесь возле меня?

– А ты прав, – оправившись от шока, изрекла Ребе и поджала губы, не позволяя себе сорваться. – Мне сказали, ты себе вены резал. Духу не хватило закончить? Что ж, очень жаль, на одного тупого кретина в столице было бы меньше. – пусть она и незаконнорожденная дочь великого лорда, но обращаться с собой подобным образом не даст никакому изнеженному аристократу. – Fuck you. – убедительный довод был приправлен крепким ругательством на втором языке. Не потрудившись сгладить конфликт, леди Коннингтон оттолкнула замершего солдата и гордой поступью шагнула в отдаленные покои. Не поворачиваясь, дабы не встретиться с обреченными зеленоватыми глазами, она распахнула двери в чужую опочивальню. – Черт возьми! Валерио!

На полу, посреди небольшой квадратной комнаты, распластался высокий молодой человек. Закинув одну руку за голову, второй он прижимал к мерно поднимающемуся животу бурдюк с вином. Красная жидкость растеклась пятном на одежде, вымазав шею и пролившись на плитку. Он не издавал звуков, однако порою вздыхал чересчур громко и перебирал пальцами кудрявые темно-каштановые волосы. Неосознанно он крутился в полупьяном бреду в порыве найти удобную позу. Выругавшись и потерев виски от подкатывающего недомогания, Ребе вздохнула и потянулась к перепачканному кафтану. Ей предстояло дотащить тяжелого юнца до кровати и не зацепить по дороге мебель с хрупкими вазами. Мысленно просчитывая весь маршрут, девушка понимала, что справится не с первого раза. Попытка поднять родного брата за испачканную ткань провалилась – тот лишь застонал и перевернулся набок.

– Раньше я и за меньшее мог… – остальная часть фразы застряла в горле при виде распростертого на полу тела с признаками опьянения. Он хорошо помнил это хриплое сопение, бессвязное бормотание и подергивание кончиков пальцев. – Проклятье…

– Кто разрешил тебе войти? – проскрежетала Ребе, моментально смолкая, когда рыжеволосый воин подхватил ее перепившего родственника подмышки и потянул на себя, ожидая помощи. Отказываясь воспринимать реальность происходящего, она приподняла лорда за худощавые болтающиеся руки. Вместе они справились с непосильной ношей и, в конце концов, затащили ту на постель. Не без труда расправившись с простынями и накрыв родственника, Коннингтон села подле него и прикрыла лицо ладонями. Тяжелые золотые серьги звенели при каждом движении – пришлось снять их и отбросить на столик в углу. – Почему ты помог мне?

– Я не ради этого сюда пришел. Но потом увидел, как ты пытаешься его поднять – неправильно, кстати – и, не знаю, поддался инстинкту, – расположившись по другую сторону от пьяницы, Джеремая пожал плечами и поудобнее устроился на деревянной спинке. – Таскал пьяных отца и мать с восьми лет. Не растерял навык. – печально усмехнувшись, солдат поймал на себе изумленный сочувствующий взор. Вопреки всем ожиданиям, его это не оттолкнуло. – Нам, к слову, нельзя сидеть тут вдвоем. Наедине, я имею ввиду.

– О, к черту. Мы тут втроем, – запротестовала придворная дама, отмечая, что наслаждается громким смехом волантийца. Через пару секунд он расслабился, принял более непринужденную позу.

– Твой брат, да? – Валеска старался проигнорировать занывшее сердце, трепетно ожидающее ответа, и тот факт, что оно забилось быстрее из-за легкого утвердительного кивка. Чета Коннингтонов не так давно прибыла к королевскому двору в качестве почетных заложников ради узаконивания бастардов погибшего аристократа. Они получили необходимые бумаги с печатью монарха, вернулись обратно в замок, дабы уладить проблемы с территорией, а потом приехали в столицу. – Почему он пьет?

– Возможно, ты слышал историю о том, что мы с ним – незаконные дети лорда Седрика? Отец любил нашу мать, но не настолько, чтобы пустить жить в крепость. Довольствовался близлежащей деревней и не выезжал за ее пределы. На самом деле, он не мог иначе – обязанности перед прошлым королем, потребовавшим не вступать в новый брак под угрозой лишения земель и титулов. Клаус же оказался менее жестоким правителем и пообещал узаконить нас. Все было бы куда проще, если бы мама… не умерла задолго до отца. Затем и он погиб в той войне. Повезло, что государь держит слово, а то род Коннингтонов бы пресекся, – убирая с братского лица слипшиеся пряди волос, Ребе чуть отвлекалась от необходимости исповедоваться. Но ее никто не заставлял. – Нас родилось семеро. Большая семья. – Свифт ошеломленно присвистнул. – Выжили мы с Валерио и еще две сестры. Другие погибли вместе с отцом, хотя он не собирался их признавать. Не был уверен, что они от него. По крайней мере, меня он называл любимой дочерью. – слабая улыбка тронула тонкие розоватые губы. Безмятежная и такая легкая. Придя в себя, девушка небрежно махнула рукой. – А как насчет твоего отца? – вопросительно изогнутая рыжая бровь стала ответом на столь неожиданный вопрос. За мимикой последовал вполне предсказуемый жест: юноша потянулся к изуродованной щеке. – Ты касаешься шрама всякий раз, как слышишь это слово. Полагаю, твое детство сложно назвать счастливым.

– Как у большинства, – поначалу он предполагал ограничиться едким комментарием, найти предлог для ухода и навсегда распрощаться с людьми, пытающимися извлечь омерзительные воспоминания из больного пульсирующего сознания. Тем не менее, она не требовала ответа. И не ожидала, что он так просто раскроется. – Мой родитель часто избивал меня. Потом упивался с матерью и засыпал на улице или в конюшне. Вместе с ней или без нее. Тогда я перетаскивал их в хижину. Но на следующий день все повторялось. Побои, выпивка и спасение. Не знаю, в каком состоянии боялся его больше: в минуты здравого рассудка или вусмерть пьяного бреда. В обоих случаях побои были нестерпимыми. И этот шрам – от него. – проведя ладонью по крестообразному рубцу, Король Волантиса выдохнул скопившийся в груди воздух.

– А зачем ты это с рукой сотворил?

– Не в первый раз, – накрыв перевязанное предплечье здоровой рукой, Джеремая поморщился. Боль не прошла. И вряд ли когда-либо пройдет. – Мне захотелось. Знаешь, что обо мне говорят в столице? – Ребе подыграла и отрицательно мотнула головой. – Они считают, что я похож на маму. Что я такой же, как она.

– Какой?

– Безумный, – ровный, спокойный тон, каким было произнесено признание, поразил самого юнца, а повисшая в пространстве тишина не способствовала умиротворению. Зато помог донесшийся шепот на грани сновидения:

– Каково это – быть безумным?

– Ощущение, словно меня накрыли мокрой простыней. Я не могу двигаться, не могу говорить, дышать еще труднее. И возникает непреодолимое желание получить новые шрамы, – указав на изрезанную конечность, усеянную мелкими бледными полосками с красноватыми гранями, мальчишка впервые не устыдился собственных увечий. – Хреново выглядит, правда?

– Не только у тебя есть шрамы, – скользнув пальцами к вырезу на груди, Ребе неспешно, наслаждаясь реакцией мужчины, оторвавшего затылок от спинки кровати и приоткрывшего рот, отодвинула ткань на ключице в сторону, демонстрируя отметину на выпирающей косточки. – Дядя Роланд. Почтил нас своим присутствием и попытался склонить меня к противоестественной связи. – Джеремая фыркнул, сцепляя зубы от накатывающей ярости. – Расслабься. Я ударила его камнем и оттолкнула. Он достал кинжал, слегка оцарапал мне кожу и был избит моими братьями. Разумеется, отец не покарал никого из нас, а Роланда изгнал. Его убили в каком-то постоялом дворе через пару лет.