Текст книги "Ревнитель веры (СИ)"

Автор книги: histrionis

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 19 страниц)

– Серьезные вещи здесь происходят. Если хочешь, можешь поучаствовать. Если не хочешь – проваливай.

– Да мать твою! – вспыхнул Этьен. Идущий рядом Берас застриг ушами. – Почему ты не сказал ничего раньше?

– Тогда было слишком рано. – Дарел поднял голову, взглянув на проглядывающее сквозь облака солнце. – А сейчас – самое время. Но ты это… Ты не серчай особо. Ты ж со мной. Тебе ничего не будет.

– Пламя, да не во мне же тут дело! – Этьен нервно оглянулся на эотасианцев впереди, пытаясь высмотреть среди них Рено. – Я же здесь, сука, не один!

Дарел вздохнул. Усмешка медленно сошла с его лица.

– Сколько ж с тобой все-таки мороки… – тяжело выдохнул он, дотронувшись пальцами до переносицы. – Ладно, проваливай со своим ненаглядным. Вас двоих не хватятся. Только за тобой должок будет.

– Кто не хватится? Армия-то?

– Ну ты и дурак, – усмехнулся Дарел. – Иди уже, не теряй времени.

Этьен инстинктивно сделал несколько шагов вперед, затем резко обернулся. Посмотрел на Дарела очень неприветливо.

– Если все это в итоге обернется для нас с Рено каким-нибудь дерьмом, то я тебя, знаешь ли, и в следующей жизни достану.

Дарел рассмеялся.

– Буду рад такой встрече.

========== X. По собственной воле ==========

Когда Этьен подошел к эотасианцам снова, те старались не обращать на него внимания. А когда все же обратили, то начали смотреть на него все как один очень неприветливо. Этьен злостно сплюнул.

– Рено, планы изменились. Мы уходим.

Эотасианцы резко замерли.

– Что случилось? – обеспокоенно приблизился к нему Лют. – Почему ты вдруг принял такое решение?

– Это неважно, – огрызнулся Этьен. – Нам с вами не по пути, вот и все. Рено, пойдем.

– Ну уж нет. – Рено нахмурился, повысил голос. – Мы уже договорились. Никуда я не пойду.

Этьен раздраженно потер пальцами виски.

– Слушай, давай ты не будешь здесь устраивать сцену? Пойдем. Хотя бы поговорим.

– Я никуда не пойду. Если хочешь что-то сказать, говори всем.

Берас, вившийся неподалеку, резко зарычал, глядя куда-то на восток. Этьен выругался.

– Я попросил тебя вежливо. Не заставляй применять силу.

– Применять силу? И вот так ты, значит, общаешься с друзьями?

– Друзья, – вмешался Лют, – давайте не будем переходить на повышенные тона…

– А ты вообще сюда не лезь, эотасианская шавка! – рявкнул Этьен. – Это совершенно не твое дело!

– Да как ты смеешь!

Раздался выстрел.

Со всех сторон их окружал лес, неожиданно понял Этьен. При беглом взгляде он казался редким, но, стоило только всмотреться меж стволами, как глаз натыкался лишь на непроглядную пеструю зелень. Этьен должен был догадаться раньше, чем это могло им грозить. В конце концов, в дирвудских лесах пропало немало людей Вайдвена. Но со времен похода прошло достаточно времени, чтобы инстинкты Этьена успели ослабнуть. Чтобы он не сумел предугадать момент, когда они окажутся в западне.

Вооруженные люди всего за несколько мгновений объяли их плотным кольцом. Человек десять, если не больше; у некоторых в руках Этьен успел разглядеть мушкетоны.

На какой-то момент все оказались дезориентированы, и в воздухе повисла вязкая, неприятная тишина. Но затем в хвосте группы эотасианцев раздался крик, и тогда внутри у Этьена что-то щелкнуло.

Он резко схватил Рено за предплечье, сильным пинком оттолкнул приближавшегося к ним человека. Кого-то за его спиной уже схватили; нападавший, что стоял от них справа, быстро бросился в их сторону. Этьен впился в руку остолбеневшего Рено еще крепче, прикрыл на короткий миг глаза, пальцами свободной руки дотронулся до виска. Раздался гулкий собачий рык. Это было хорошо.

Первым делом Берас кинулся на человека, бежавшего к нему справа, резко впился зубами ему в ногу, потянул в сторону. Когда тот с коротким вскриком упал, пес бросился влево – к тому, которого Этьен давеча пнул, – и с разбегу на него запрыгнул, вцепившись тому в плечо. Этьен почувствовал на губах влагу. Понял, что действовать надо сейчас.

В первую очередь он с силой толкнул Рено обеими руками вперед: тот очнулся и, все еще еле соображая от страха, бросился бежать в заросли. Этьен прыгнул следом, но тут вдруг инстинктивно обернулся, высматривая в общей толкучке Дарела.

Нет, его не схватили. Хватал он сам.

Этьен успел усмехнуться прежде, чем Берас прыгнул прямо перед его носом. С живота у пса капала кровь, но он словно не ощущал этого. Этьен знал, почему. Но спасать собаку не стал, бросившись следом за Рено, и пропал через секунду меж стволов.

Остальные эотасианцы шибко не сопротивлялись. Их быстро связали, несколькими холостыми выстрелами пресекли всякие попытки к бегству. Собаку уложили чуть раньше – двумя пулями в спину. Дарел, пнув напоследок труп пса, тяжело вздохнул.

– В последнем рапорте этого не было, – прокомментировал кто-то из солдат. – Почему не прирезал сразу?

– Это вызвало бы большие подозрения, не думаешь?

– Определенно. Но тогда мы могли бы обойтись без раненых.

– Кем были те двое? – спросил другой, сидя на земле и потирая окровавленное плечо. – Будем преследовать?

– Нет, они не с ними. Просто прибились на одну ночь.

– Дарел! – крикнул откуда-то сзади усаженный на колени Лют. – Что это значит?!

– О, дружище. – Дарел вязко улыбнулся, не оборачиваясь. – Это значит ровно то, о чем ты подумал.

– Да как ты мог, несчастный безбожник! У нас же был план! Ты же сам его придумал!

– Ну, мне кажется, это должно натолкнуть тебя на некоторые мысли.

Эотасианцев, крепко связанных, быстро выстроили одной колонной. Командир солдат, полный человек с фетровым беретом на голове, вышел вперед, подозвал к себе Дарела.

– Приятно слышать тебя где-то помимо отчетов, – улыбнулся он.

Дарел мимолетно отдал честь.

– Аналогично, капитан.

– И все-таки, что с теми двумя? Собака принадлежала им?

– Ну, тут такое дело…

– Значит, им, – вздохнул командир. – Меня это беспокоит. Фактически, они совершили нападение на военнослужащих. При исполнении.

– Ой, да забудьте. Они испугались. В таком деле всякое бывает.

– Я могу это допустить, но все же. Ты ничего не почувствовал в тот момент, когда на Андреса напала та псина?

Дарел обернулся на едва не рыдавших эотасианцев. Смотрел на него один Лют. Смотрел очень и очень неприветливо.

– Ну, чтоб вас успокоить, – Дарел потер затылок, – я могу сходить за ними. Но, надеюсь, вы мне это зачтете.

– Магранов огонь, надо же, и правда тот самый Дарел, – шумно расхохотался капитан. – Только-только вернулся в строй, а уже клянчит премию! Хорошо, иди. Но меч держи при себе.

– Так точно.

***

Когда за его спиной раздались два ровных выстрела, Этьен явственно ощутил, что вот-вот потеряет сознание. Попали не в него – в конце концов, убежать он уже умудрился достаточно далеко, пусть кровь из носа у него и хлестала без остановки, – но в голове все равно помутнело. Он медленно перешел на шаг, согнулся, схватившись за голову, и, не удержав равновесия, все-таки упал. Лицом – прямо в куст. И тут вдруг спазматично рассмеялся.

Вот это и впрямь очень смешно, думал он, зажимая пальцами виски. Просто до коликов в животе смешно. Только-только все начало устаканиваться, только у него перед глазами вырисовались какие-то планы, и тут раз – как и не было ничего. Эотас, видно, точно не умер. Потому что вряд ли какому еще богу пришла бы идея над Этьеном так скверно подшучивать.

Он поднялся, отряхнув плащ и вытянув из волос запутавшиеся в них ветки. Заметил, что эотасов символ у него на груди стал почти не виден под слоем свежей крови.

– Вот те раз, – вслух посетовал Этьен. – И где ж мне теперь еще одного такого портного искать…

– Какого портного?

Этьен даже оборачиваться не стал. Только улыбнулся.

– Была в одной западной деревеньке портняжка с чувством юмора. Редкое качество для человека такой профессии.

– Ну, я с портными мало знаком, – сказал Дарел, выходя вперед. – Мы форму не от них самих получаем.

Этьен утер рукавом кровь с губ, сплюнул куда-то в сторону.

– Ладно, в Хель эти прелюдии, – процедил он. – Ты меня если скручивать пришел, то не тяни. У меня еще дела.

– Это ж какие?

– Всякие сайферские дела. Башку твою изнутри взорвать, например… Ну, ты понимаешь.

Дарел нервно усмехнулся. Правая его кисть дернулась в сторону рукояти меча.

– Ты бы поаккуратнее с такими вот заявлениями. Я ж и поверить могу.

– А я предельно серьезен. Из-за тебя мы влипли в передрягу. Такое, знаешь, не очень настраивает на дружелюбный лад.

– Ой, Этьен… – Дарел напряженно потер лоб обожженной рукой. – Я ж пытался этого избежать, право слово. Так уж вышло, что поделать. Но мы все еще на одной стороне, поверь мне.

Этьен неприятно сощурился, медленно, чтобы снова не потерять равновесие, сложил руки на груди.

– Поверю, что поделать. Не в том я состоянии, чтобы еще с кем-то воевать. С остальным потом разберемся, мне еще надо искать Рено.

– У тебя из носа…

– Ай, забудь, – отмахнулся Этьен, делая неуверенный шаг вперед. – Ты идешь?

Дарел вздохнул.

– Иду, куда деваться.

Они разыскали Рено минут через пять среди зарослей малинника. Тот сидел на коленях, еле слышно что-то бормоча. Этьен, увидав это, сумел только вздохнуть.

– Эй…

Рено дернулся, быстро взглянул на подошедших. В глазах у него блеснул испуг.

– Это они тебя?..

– Нет, нет. – Этьен вновь утер губы. – Это… Ой, неважно. Ты как?

– Не знаю, – пожал плечами Рено, медленно поднимаясь. Протянутую Этьеном руку он проигнорировал. – Только вы, значит, сумели…

– Нет, не совсем. Считай, что только я.

– Как это?

Дарел вздохнул, пренебрежительно махнул рукой в сторону Этьена, закатив глаза: мол, рассказывай, раз так невтерпеж.

– Из-за него это случилось.

Взгляд у Рено в один миг словно бы помутнел. Он вздрогнул, сжал руки в кулаки. В следующее же мгновение вдруг дернулся в сторону Дарела, замахнулся с каким-то бессильным рыком, вмазал по воздуху – Дарел увернулся, будто бы и не напрягшись. Рено едва не упал, отклонившись в сторону замаха, но затем ударил опять – снова мимо. Попытался еще раз, но на этот раз Дарел просто перехватил его руку, быстро вывернув ее за спину и усадив Рено на колени.

– Сволочь! Последняя сволочь!

– Уймись, юноша, – спокойно выдохнул Дарел. Одной рукой он держал Рено за предплечье, второй уже тянулся в сторону его волос.

– Лучше уймись сам.

Этьен возник рядом с ним очень быстро, одним легким движением выудил из его ножен меч. Сделал шаг назад и с усилием выбросил его куда-то в кусты.

– Эй! Это собственность эрла!

– Да мне искренне срать, чья это там собственность, – зло проговорил Этьен. – Дарел, отпусти его. Рено, успокойся. Ты ему все равно ничего не сделаешь.

Дарел с силой толкнул Рено вперед, сам отпрянул назад, тут же неудовлетворенно вздохнув и скрестив руки на груди. Рено уперся локтями в землю, прерывисто вдохнув; плечи у него дрогнули.

– Как же это подло… Как же… низко…

– Успокойся, – мягко проговорил Этьен, присев рядом и положив Рено руку на спину. – Соберись. Новым насилием мы все равно ничего не решим. Как и слезами.

– Боги, смотреть тошно, – зло пробурчал Дарел, оглядывая округу в поисках меча. – Распустил нюни, как девка какая. А сам даже всей правды не знает.

– Ой, да заткнись уже.

Свой меч Дарел нашел ровно к тому моменту, когда Рено уже более-менее успокоился. Они с Этьеном сидели рядом, бок к боку, на толстой подстилке из мха, украшенной редкими опавшими листьями. За их спинами тихо шелестели осины и буки, кряхтели тонкие сосны. Птицы молчали, напуганные выстрелами. Кругом стояла глубокая, какая-то первобытная тишь.

Дарел подошел к ним, уверенно запихивая меч обратно в ножны. Затем, закончив, взглянул на них и со вздохом вновь скрестил руки.

– Садись, чего уж.

Не отнимая рук от груди, Дарел тяжело бухнулся перед ними, не сводя при этом насмешливого взгляда с Рено. Тот, подтянув колени к груди, смотрел на него очень и очень зло.

– Теперь рассказывай.

– Чего рассказывать-то?

– Я вот тоже не понимаю, – вдруг хрипло сказал Рено. – Такой, как он, может только врать. Нам нельзя здесь вот так вот сидеть. Нужно идти на помощь.

– О-о, – усмехнулся Дарел, – с этим ничего не получится. Я это лично проконтролирую.

– Ну, теперь я хотя бы понял, зачем ты за нами уплелся. – Этьен выпрямился, уперся ладонями в скрещенные колени. – Тем не менее, ты должен объясниться.

– Никому я ничего не должен, – прыснул Дарел. – Я здесь только из-за своего желания. И говорить тоже буду только из-за него.

– Да сколько можно! – Рено едва не вскочил, но Этьен быстро утянул его обратно на землю. – Я не собираюсь сидеть здесь без дела и выслушивать бредни этого… этого… Убийцы! Нам нужно идти и спасать остальных!

– Уймись, Рено, – серьезно сказал Этьен. – Я ничего не собираюсь делать, пока мы не проясним ситуацию. И ты тоже.

– Хватит решать за меня!

– Уймись.

Рено опять попытался встать, грубо стараясь отпихнуть Этьена, но тут воздух неожиданно дрогнул. Рено тихо осел обратно.

– Опять эти сайферские штуковины, – поморщился Дарел.

– Прекрати. Лучше начинай уже рассказывать.

– Да пожалуйста. Тебе по сути или с начала?

– Давай уж с начала.

И Дарел, вздохнув, начал рассказывать.

– Давным-давно, еще в годы моего детства…

– Не с такого начала.

– Ой, уже и шутку пустить нельзя. – Дарел достал из-за пояса трубку, прикурился. – В общем… Да Воэдика с ним. В общем тут не получится.

Я состою на службе у местного эрла уже больше, дай-ка подумать… Ну, лет десяти – точно. Всякие у меня на службе годы были – плохие, хорошие, даже военные, – и всякие за эти годы со мной происходили ужасы. Некоторые, особливо недавние, мне и припоминать страшно. Тем не менее, что бы там со мной ни приключалось, стойким оставалось только одно: моя верность эрлу. Я хочу, чтобы вы двое понимали это предельно ясно, потому как дело это во всем приключившемся играет роль не последнюю.

В послевоенные времена, когда эотасианский вопрос стал перед Дирвудом ребром, эрлу понадобились люди, которые могли бы его порешить верно и, как бы сказать… Безболезненно. Поэтому он собрал отрядец и разослал его членов по разным уголкам владения. Особливость их работы была в том, что они были вольны сами решать, как и что делать – главной задачей стояла необходимость очистить владение от всех эотасианских задниц. И ваш верный слуга, будучи членом этого самого отряда, придумал свою, значит, стратегию, как это все провернуть. Но не сам и не сразу, конечно. В этом мне сильно подсобил знакомый вам мэтр Лют.

С Лютом мы познакомились в небольшой деревеньке, посреди которой стоял замечательный и известный во всем владении эотасианских храм. Лют был племянничком местного настоятеля. Особливо примечателен храм этот был тем, что хранилась в нем какая-то эотасова реликвия – и задачей моей там, на официальном, так скажем, уровне было ее изъятие в пользу эрловской казны.

Лютов дядя, настоятель Каин, человеком оказался ну очень уж набожным и в вопросах, так скажу, веры непреклонным. Когда разговор зашел об их храмовой реликвии, он вывалил передо мной какой-то несчастный камень и велел с ним убираться восвояси. Шутник херов. После я ходил к нему не раз и не два, был вежлив и мил, всеми силами пытался ему показать, что я ему не враг – но как об стенку горох. То же касалось и его племянничка. Когда я пришел к ним в последний раз, они и вовсе не пустили меня на порог. И тогда я уже начал угрожать.

Я этим не горжусь, честно вам скажу. Но дело есть дело, и иных способов его разрешить я тогда не выдумал. В сердцах, как последний довод, я им ляпнул тогда что-то вроде того, что храм в случае неповиновения и вовсе дотла сожгут… И об этих самых словах я по сей день жалею более всего прочего. Потому как настоятель решил, что лучше уж он сделает это со своей любимой святыней сам.

Я до сих пор не пойму, чем вообще он тогда думал. Я всякое об эотасианцах слышал, да даже сам их знал, но чтоб кто из них, да еще и настоятель, выдумал учинить такое… Бред бредом, казалось бы. Ну и все ж.

Ближе к вечеру третьего дня, когда деревенские начали расползаться по домам, я решил наведаться к церковникам вновь. Хотел, наверное, извиниться, попытаться потолковать снова… И в храм меня даже пустили. Только вот Каина нигде не было. По крайней мере, в наземной части постройки.

Сначала раздался дикий треск где-то под землей. Когда я спустился вниз, то обнаружил, что вход в подземелья завален обвалившейся стеной. Каин, понимаешь, со своими фанатиками заперся изнутри вместе со своей драгоценностью. Я вроде как хотел до них докричаться, растащить завал этот херов, но все бестолку. Сейчас я понимаю, что мне не стоило даже пытаться, потому как многого тогда получилось бы избежать. Но я оставался внизу, как последний кретин. И потому, когда наверху разбились витражи и храм начал полыхать, пути к отступлению мне обрезало.

Не помню, как выбрался. Наверное, так бы там и окочурился, если б оказался дохликом типа вас. Очухался я уже снаружи. Как полагается, с ожогами на пол рожи. А храм, понимаете, от деревни стоял совсем недалеко, и сам выстроен был по большей части из камня, потому очень быстро пламя перекинулось на соседние дома. И деревня заполыхала.

Вытащить удалось не всех. Женщины, дети… Вспоминать тошно. Многие так и сгорели за запертыми дверьми. Благо, хотя бы виновника нашли очень быстро.

Каин, понимаете ль, племянничку поручил свое хозяйство спалить. А тот от рождения, видно, криворуким оказался, потому как итог… Ну, сами знаете. И народ выживший, значит, самосуд над ним и его дружками решил учинить. Остальных быстро прирезали, а вот Люта, хе, помучить решили. Избили, значит, руку ему отсекли, хотели уж и вторую, но пришлось вмешаться. Не по-людски это было, знаете. Даже после всего этого.

Ну и повел я его, значит, к эрлу во дворец на суд. А Лют таким разговорчивым парнишей оказался, все твердил что-то там про эотасову любовь, про милосердие, все дела… И тут меня осенило. Раз он языкастый такой, почему б этим не попользоваться? Ну и тут начался спектакль. Я ему, мол, прости ты меня, братец, святой ты человек, нельзя тебя под суд. Ну, а он, балда легковерная, возьми да и поверь каждому слову.

В итоге мы с ним порешили, что наберем к себе народу побольше из таких же вот несчастливцев, да и махнем всей гурьбой в Редсерас, где им задницы уже никто не надерет. Ну и начали, значит, по окрестным весям разыскивать таких же вот, как ты там недавно выразился… Юродивых, да. Долго мы этим занимались, год почти. Несколько таких вот мелких группок насобирали. Мы с Лютом договорились, мол, он мне людей, а я их в нужные руки и до Редсераса. Ну, вы понимаете.

И вот надоела мне в последнее время эта вся афера так, что с одного только вида этих рож кишки уже скручивало. Будто б на войне лишний год просидел, знаете. Ну я и сказал Люту, мол, все, дело это уже небезопасное, понаберем кто останется, да и пора б самим в Редсерас отправляться. Ну и, значит, при вас им их Редсерас и устроили.

Этьен, я тебе так скажу: в то, что я тебе сказал в подвале, я верю совершенно искренне. Поэтому я тебе, считай, и не врал. Хотя бы в этом, хе, вопросе. Боги – это, бесспорно, важно. Но они от нас далеко и до наших дел им интереса мало. А закон, понимаешь, есть закон. Он учит нас верности, благодаря ему в Дирвуде есть хоть какое-то подобие мира, которое те же боги накануне пытались у нас отнять. Так что если выбирать из всего этого что-то одно, то я выберу закон, каким бы он там ни был. И о выборе своем жалеть точно не буду.

Комментарий к X. По собственной воле

начинать основной конфликт на половине писанины – могу, умею, практикую

извините

========== XI. Плата ==========

– По-твоему, мы должны вот так легко поверить во весь этот бред?! – вспылил спустя несколько секунд молчания Рено, вскочив с места. Этьен, не успевший его удержать, только тихо вздохнул. – Ложь! Сплошная неприкрытая ложь! Ни единому слову не верю!

– Ой-ой-ой, вы только посмотрите, как вспетушился-то, – неприятно усмехнулся Дарел. – Это ты у нас тут, значится, самый правый? Может, для разнообразия тогда че-нибудь умное наконец скажешь, а?

Рено, нахмурившись, сжал руки в кулаки. Этьен тяжело выдохнул, прикрыв лицо ладонью.

– Ты – несчастный, отвратительный человек, – медленно сказал Рено сквозь зубы, – убивший и предавший столько людей, что мне даже страшно представить, выставляющий все это сейчас как какое-то геройство, прикрывающийся какой-то там глупостью про закон… Ты действительно не видишь, насколько ты мерзок? Как ты вообще смеешь так себя вести сейчас после всего, что сделал?

Дарел медленно, со вздохом поднялся, спокойно заглянул Рено в глаза.

– Слушай, тебе эти парни так сильно мозги промыли, что я тебя за все эти слова даже не виню. Просто хочу, чтобы ты знал, что выглядишь сейчас со стороны очень и очень жалко.

Рено оскалился. На скулах у него заходили желваки. Этьен все еще оставался сидеть на земле, прикрывая лицо рукой.

– Мне все равно, как я сейчас выгляжу. Совершенно искренне все равно. Я тебя просто спросить хочу: ты правда, ну вот прям от сердца считаешь, что в твоих поступках есть хоть сколько-нибудь там чести? И тебя совсем не мучает совесть за то, что ты загубил жизни стольких хороших людей?

Дарел вдруг рявкнул, рефлекторно схватился за рукоять меча.

– Да что вообще такой молокосос, как ты, может знать о чести?! Тупоголовый мальчишка! Возомнил себя святошей, да? Пытаешься мне тут на совесть надавить? Да кто ты, Колесо тебя задави, такой, чтобы указывать мне на то, что правильно, а что нет?! Ты ведь даже понятия не имеешь, о чем говоришь! Тебя там не было!

– Мне и не нужно там быть, чтобы понять, что ты клевещешь на невинных людей! Проклятый садист!

– Тупоголовый кретин! Мамаша-то, видно, думать не научила!

– Моя мать хотя бы не вырастила из меня такую безумную псину!

Разъяренное выражение лица Дарела сменилось вдруг совершенно бесстрастным. Он резко и молча схватил Рено левой рукой за ворот рубахи, с силой поднял его над собой, быстро наставив ему на горло обнаженный меч. Рено рефлекторно схватился за державшую его руку, но даже с прижатым к шее лезвием не отвел от Дарела ненавистного взгляда.

– Хель, ну конечно… Давай еще и меня. Чтобы потом совсем не отмыться…

Дарел премерзко улыбнулся.

– Назови меня псиной еще раз, скотская морда, и я так и сделаю.

И тут вдруг Дарел отпустил из рук и Рено, и меч, резко осел на землю и, схватившись за голову, тихо взвыл. Рено, упав на живот, быстро зашарил руками в поисках меча. Но, найдя, тут же его выронил, неожиданно сильно вздрогнул и застонал, также схватившись за голову.

– Как же вы оба меня достали.

Этьен медленно поднялся. Из носа у него вновь выступила кровь, но он больше не обращал на нее внимание.

– Как базарные бабы, вот честное слово, – спокойно сказал он, подняв с земли меч и по-ребячески им помахав. – Моя рыба здесь самая лучшая! Нет, твоя уже два дня как стухла, а вот моя зато какая! Ничего подобного, гнусная врунья, ты вообще ничего в рыбе не понимаешь! И так далее.

Он отошел в сторону, медленно осмотрелся кругом в поисках возвышения. Приметив небольшой мшистый холмик, довольно улыбнулся и аккуратно возложил на него меч. Рено с Дарелом все так же продолжали тихо постанывать позади.

– Этьен, – едва слышно взмолился Рено, – пожалуйста…

– Тихо-тихо, друг мой. Потерпи еще немного.

Этьен плавно выпрямился, вдохнул побольше воздуха, посмотрел на лес вокруг. Солнце мягко освещало устланную мхом и листьями полянку, раскинувшуюся у основания толстого ствола бука в окружении кустов малины. Солнечный свет, проходя через древесную крону, дробился на земле десятками крохотных кружков, редко подрагивавших при малейшем колебании ветра. Шумно стрекотали где-то в вышине сороки. Этьен, сделав еще один глубокий вдох, осторожно сполз вниз.

– Хватит с вас, пожалуй.

– Гребаный сайфер, – проскрежетал все так же лежавший на земле Дарел, едва очухавшись, – да я с тебя… Я с тебя, сволочь, живьем шкуру спущу!

– Ты слова-то фильтруй, дружище. Или еще раз хочешь?

Дарел, бессильно зарычав, начал медленно подниматься. Рено даже не пытался шевелиться. Уткнувшись лицом в сведенные вместе руки, он продолжал тихо лежать на земле, и только дрожавшие плечи выдавали его нынешнее состояние.

– Извиняться смысла не вижу, – тяжело вздохнул Этьен, – но хочу заверить, что больше это не повторится. При условии, что вы опять друг на друга не полезете с кулаками.

– Да кто ты, Хель, такой, чтобы мне тут условия ставить? – прошипел Дарел, направляясь к поблескивающему на пригорке мечу.

– Тот, кто может поджарить изнутри твою дурную башку, например. – Этьен зло сплюнул. – И только попробуй сейчас дотронуться до меча.

– Это собственность…

– Да ты, сука, думаешь, я с тобой шутки шучу? Я сказал, ты его не тронешь. До тех пор, пока я не решу, что нам всем делать, никто из вас пусть даже смотреть на него не смеет!

– Мамочки, – закатил глаза Дарел, скрещивая руки на груди. – Какая важная утка.

– Заткнись.

Этьен аккуратно поднялся, утер кровь с лица, несмело подошел к Рено. Тот, успокоившись, сидел на земле со скрещенными ногами, бездумно глядя в одну точку.

– Эй. Давай отойдем.

Рено молча поднялся и, едва не пошатнувшись, сделал шаг вперед. Этьен хотел было положить ему руку на плечо, но, отчего-то вздрогнув, не стал.

– Я за тобой слежу, так и знай, – обернулся Этьен к Дарелу. – Попробуешь что-нибудь выкинуть, и я сделаю то же самое снова. Только теперь у тебя кровь из ушей пойдет.

– Да пожалуйста.

Дарел махнул в его сторону рукой, потянулся к поясу за трубкой. Этьен, несмело вдохнув, сделал шаг следом за Рено.

Остановились они у расположившегося невдалеке поваленного ствола, успевшего порасти мхом едва не полностью. Расстояния этого хватало, чтобы Дарел их не услышал, но оставалось достаточным для того, чтобы Этьен мог хорошо видеть полянку, на которой остался меч. Рено спешно сел на поваленную корягу, равнодушно взглянул на Этьена.

– Что ты хотел?

– Извиниться. – Этьен быстро обернулся в его сторону, поджав губы. Слова давались ему с явным усилием. – Прости меня. Но все это правда было нужно, чтобы никто из вас не наделал глупостей. Я не хотел так обходиться с тобой.

– Без разницы, – пожал плечами Рено. – Как угодно уже можешь обходиться. Мне все равно.

Этьен отвернулся. Лицо его на мгновение исказилось.

– Я считаю, Дарел говорил правду, – спустя минуту спокойно сказал он. – Я не остановил вашу ссору вовремя, потому что мне нужна была его злость. Помнишь трюк позапрошлой ночью? Так я…

– Можешь не объясняться, Этьен. Мне правда плевать.

Этьен нахмурился.

– Почему?..

– Потому что я и так понимаю, что ты сейчас скажешь. Ты с самого начала был против эотасианцев, у тебя нет никаких причин хотеть им помочь. А с Дарелом ты сдружиться уже успел, я это заметил, поэтому, конечно, ты примешь его сторону. Не знаю, правда, почему ты не позволил ему меня убить. Или сам этого не сделал. Я ведь тут больше не к месту.

– Боги, Рено… – Этьен резко сел рядом с ним, схватил его за плечи, повернул всем корпусом к себе. – Зачем ты говоришь такое?..

– Разве это не правда?

– Конечно же нет! Конечно же ты здесь к месту. Я ведь делал это для тебя в том числе. Мне жаль, что я поступил так, но мне нужно было наверняка знать, о чем он думает. Ты ведь это понимаешь. Иначе я не смог бы отговорить тебя от твоей самоубийственной…

– Ну вот. – Рено скривился, отвернувшись. – Отговорить меня, да? Ради меня же? Прекрати, ради всех богов. Мне уже совершенно невыносимо. Ты это делал только для себя самого. Потому что это тебе нужно, чтобы я никуда не рыпался и остался целехонек, потому что это тебе ведь плохо будет, если со мной что случится. И плевать ты хотел, что я по этому поводу думаю и чувствую.

Этьен отстранился.

– Это не так.

– Конечно, это так. – Рено поднялся. – Боги, как же это все нелепо… Говоришь, ты чужие чувства ощущаешь, как свои? Так почему же тогда тебе при этом на них так глубоко наплевать?

– Прекрати. Я не…

– Да дай ты уже мне наконец сказать, что я думаю. Мне так это надоело. Почему ты вообще пытаешься меня заткнуть? Может, боишься услышать то, о чем сам уже догадываешься?

Рено смотрел на него сверху вниз взглядом пустым настолько, что у Этьена по спине пробежал неприятный холодок.

– О чем ты?

– Ах, ну наконец-то, – выдохнул Рено, отведя глаза. – Слушаешь меня, неужели! Все-таки я до этого момента дожил! Так вот знаешь, что я думаю? Тебе никогда не было дела ни до кого, кроме себя. Я в этом уже убедился. Поэтому ни единому твоему слову я больше не поверю.

Этьен не стал возражать. В ответ он лишь молча опустил голову.

– Хотя, знаешь, уже без разницы. – Рено махнул в его сторону рукой. – Это больше не важно. Пойдем, пока этот… Пока он там ничего не учудил.

Рено уверенно сделал шаг по направлению к оставленной ими поляне. А Этьен продолжал еще некоторое время сидеть на мшистой коряге, слушая беспорядочный стрекот сорок. И понимая, что собственную боль так ярко, как сейчас, он не ощущал уже давно.

– О, голубки прилетели, – усмехнулся Дарел, поднимаясь с земли. Клинок оставался на том же месте, где Этьен его и оставил. – Наворковались уже?

– Боги… – Рено вздохнул, отойдя к венчавшему полянку толстому буку. Слева от него, всего в двух шагах, лежал меч. – Ты правда считаешь себя остроумным?

– Ну, всяко поостроумнее тебя.

Этьен, глядя себе под ноги, медленно прошел к лежавшему на земле мечу, тяжело уселся от него чуть поодаль. Рено откинулся спиной к мшистому стволу, скрестил на груди руки.

– Вот так сцена. – Дарел насмешливо цокнул языком, подошел к Этьену ближе, оставив клинок позади себя. – Что вы там такое нарешали-то в итоге?

– Ничего, – тихо отозвался Этьен.

– Многообещающе, однако. Давай тогда решай сейчас.

Этьен молчал, косо поглядывая на блестевшее под солнечными лучами лезвие, чуть скрытое правой ногой Дарела. Голова его была пуста абсолютно.

– Дарел… Ты ведь не высказал после своего рассказа никаких требований.

– Надо же… – Дарел почесал затылок. – Слово-то какое – требований… У меня к тебе не требования, а, так скажем, дельные советы. Первый из них: не ходи спасать эотасианцев. Все равно ничего не выйдет. У солдат тех, Этьен, отличная психическая сопротивляемость, так что такие штучки, как показанные тобой ранее, на них не сработают. Фактически, ты перед ними беззащитен.

– Ясно. Второй совет?

– Отдай мне Рено.

Этьен на миг обомлел, поднял на Дарела глаза. Рено, до этого равнодушно глядевший на копошившихся в кустах птиц, резко обернулся.

– Что?

– Ну, что-что… Он такой же крышей двинутый, как Лютовы дураки, ты разве не видишь? Ему среди них самое место. Я тебе этого предъявлять сначала не хотел – ну, вы там друзья, вроде как, все такое… Но сейчас иное дело. Этьен, поверь, он тебя до добра не доведет, нечего тебе с ним водиться. Такой импульсивный эотасианец, пусть и совершенно ничтожный, все равно какую-нибудь пакость учинить может. Я таких уже видел – знаю, о чем говорю.