Текст книги "But you remember? (СИ)"

Автор книги: Heilende

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 39 страниц)

Не щадя и не давая секунды на размышления. Страстно, горько почти больно. Царапая кожу и вбиваясь так словно в последний раз. Тишина трещала по швам, заполняя помещение стонами вперемежку с криком. Помутнение и слепая страсть.

Ей нравился вкус его крови со скулы, нравилось задевать рану и слышать его шипение, пропитанное рыком острого удовольствия, нравилось, как в полутьме сильно выделялся лиловый синяк на виске, нравилось касаться влажного лба и потом слизывать его кровь со своих пальцев. Нравилась эта грязь, нравилась тьма, в которую она катилась. Мужчина вбивался в неё с каждым разом настолько, что она морщилась от боли и удовольствия. Лишь распыляя его ещё сильнее.

– Я хочу по-другому, – горячо шепчет она ему на ухо, впиваясь пальцами в напряжённые плечи, и он поддаётся, отстраняясь и ложась на постель. Ловко перебравшись сверху и помогая себе, она вновь сливается с ним в одно целое, запрокидывая голову назад и закатив глаза от наслаждения.

Сейчас в голове вспышками всплывал мутный ненужный образ другого.

Она старалась не вспоминать.

Гарри сжал её бедра, с такой силой насаживая глубже, жёстче и она не сопротивлялась. Эта близость, между ними была спустя долгий месяц, он поклялся себе, что не притронется к ней. Он знал, приезд Малфоя, не сулил им ничего хорошего. Но слова что она скучала по нему, давали надежду. Надежду на то, что он не потеряет её. Мужчина не выдерживает и кончает первым, входя в неё особенно глубоко, прижимает к себе и чувствует её ответную дрожь. Они пролежали так ещё несколько минут.

– Таблетка, – её шёпот выводит его из помутнения.

– Что?

– Я пропитала таблетку ядом, – Гермиона поднимается на руках, убирая волосы на одно плечо, и смотрит в зелёные широко открытые глаза, – и дала ему её проглотить, заставила, засунула её ему в глотку.

Словно его сейчас выдернули из толщи воды и вернули в реальность. Воздух раздирал ноздри.

– И мне не жаль, – губы расползаются в улыбке.

========== Глава шестнадцатая: Воспоминания усталой красоты ==========

Комментарий к Глава шестнадцатая: Воспоминания усталой красоты

Иллюстрации: https://m.vk.com/wall-160296487_18

Музыка: Hidden Citizens – Paint It Black

Прошу прощения что так долго, планировала ещё вторую главу, но она странным образом пропала с фикбука, а я забыла её сохранить на пк и теперь страдаю ))

Постараюсь в скором времени исправиться. Спасибо Вам всем кто читает и ждёт, Вы меня вдохновляете.*

Твёрдые иголочки комнатного символического дерева неприятно покалывали детскую ладошку, отчего девочка морщила свой аккуратный носик, но продолжала укреплять стеклянный шарик с небесно-голубой ленточкой на одну из веток.

– Почему ты это делаешь сама? – спрашивает светловолосый мальчик, только что вошедший в её комнату.

– Гермиона сказала, что это делают все к Рождеству, – она оборачивается и улыбается, – и мне это даже нравится. Я могу сама выбрать шарики и повесить их.

– Но ведь так делают маглы, – Скорпиус морщит нос и закрывает за собой дверь в комнату, – у нас это всегда делали домовые эльфы.

– Твой папа очень строгий, – возражает Ками и отворачивается к шкатулке с разноцветными шариками.

– Он нестрогий вовсе, – мальчик пожимает плечами и подходит к девочке, осторожно заглядывает в шкатулку слегка приподнимаясь на цыпочки.

– Строгий-строгий, – она сжимает в ладони шарик и опускает голову, добавляя уже тише, – я немножко соскучилась по Гермионе, а папа её больше не приглашает.

– А ты ему говорила об этом? – светловолосый мальчик опустился рядом с подругой и протянул раскрытую ладонь, – давай я помогу?

Ками с определённым недоверием оглянулась на мальчика и насупилась, будто бы он мог легко сломать её ценные стеклянные шарики или вовсе всё испортить. Но немного призадумавшись, схватилась двумя руками за малахитовую шкатулку и подтащила к нему ближе, чтобы было удобнее тянуться.

– Только аккуратно вешай. У папы какая-то другая тётя появилась, – буркнула она, – я услышала разговор бабушек.

Ками привыкла звать Нарциссу бабушкой, они крайне часто проводили вместе время и к тому же дети их домов были достаточно близки, да и миссис Малфой не была против новоиспечённой внучки.

– Другая тётя? – Скорпиус не совсем понял такого формулирования и заговорил шёпотом, будто бы их могли сейчас услышать и отругать, – а тётя Гермиона была с твоим папой?

– Нет, – она усмехается, – но, наверное, могла бы, она такая добрая. А теперь папа постоянно уходит к какой-то Люси. Это я опять же у бабушек услышала.

– Ты что, их подслушивала? – возмутился Скорпиус, застывая с поднесённой рукой к ветке.

– Будто ты так не делал? – девочка прицокнула языком и сложила руки на груди надув губки, – все так делают, и вышло это у меня случайно.

– Как же, специально, – светловолосый мальчик улыбнулся и возвратился к прерванному занятию.

– И, кажется, она собирается замуж за папу.

– Замуж? – изумлённый взгляд небесно-голубых глаз.

– Угу, папа пригласил её к тебе на день рождение.

– Но мой папа сказал, что будут только родственники, – мальчишка потянулся за последней игрушкой.

– Вот-вот, а значит, точно, замуж собралась! – пробормотала девочка, следя за действиями Малфоя-младшего, – а ещё будет тётя Пэнси.

Губы девочки сложились в широкую улыбку, а глаза с пытливостью вонзились в Скорпиуса, мальчик замер в который раз, открыв уже рот, после закрыл его и ещё раз открыл.

– Тётя Пэнси хочет жениться на моём папе?! – вышло даже громче, чем хотелось.

– Кто на ком хочет жениться?

Дети словно мячики подскочили на месте и напугано оглянулись назад к дверям, словно их застали за самым страшным преступлением. На пороге стоял Драко Малфой. Мужчина уже ходил без трости. Лечение шло ему на пользу, остаточные боли и судороги лишь иногда тревожили. Скорпиус, видимо, не особа, умея себя контролировать, немедля с порога огорошил своего отца вопросом:

– Папа, ты хочешь взять в жёны тёти Пэнси?

– Что, прости? – Одна бровь мужчины взметнулась вверх.

И Ками разразилась оглушительным заливным хохотом, откидываясь на спину и придерживаясь за живот, сквозь смех, выдавливая из себя: «Скорпиус…дурачок…не могу». Мальчик нахмурился и обиженно скосился на подругу, Драко же позволил себе беглую ухмылку.

– Ками, нехорошо обманывать! – взбунтовался мальчишка, упирая руки в боки, – хватит хохотать, ни смешно, ни разу!

– А вот и смешно, – отозвалась она, вставая с пола, и прижала ладошки к покрасневшим щекам, – дядя Драко, а можно попросить вас?

– Давай так, я возьму с тебя обещание, а потом выполню твою просьбу? – мужчина зашёл в комнату и опустился на стул.

– Какое такое обещание? – Ками чуть наклонила голову набок, с любопытством разглядывая дядю.

– Ты не будешь больше говорить таких ужасных вещей Скорпиусу, – Драко перемещает вопросительный взгляд на ёлку, – а почему вы её сами украшаете?

– Ками так захотела, – мальчик пожал плечами.

– Хм, – девочка вздёрнула подбородок, – похоже, вы сами дядя, испугались?

– Весьма проницательна, – мужчина переводит взгляд на девочку, – тётя Пэнси очень жуткая дама.

– Прямо как Ками! Неудивительно, что она сдружилась с тётей Пэнси в первый день.

Драко не выдержал и фыркнул в ладонь, которой прикрыл рот, потирая скулы тем самым скрывая усмешку. Ками нахмурилась и показала язык светловолосому мальчонке. Да, Ками была довольно своеобразным чадом, даже можно сказать, тяжёлым и капризным. Все новоиспечённые няни в буквальном смысле слова вылетали из их дома на четвёртые сутки, девочка их изводила своими причудами, довольно неуместными и обидными шутками, сбегала и пряталась подолгу. Из-за чего миссис Забини или сам Блейз порядком натерпевшись, конечно же, сразу увольняли недобросовестных нянь. Только позже уже стало ясно, что девочка была у себя на уме и делала всё намеренно. Теперь всё время девочка проводила либо с бабушкой, либо с отцом, отнимая у него больше всего времени. Поэтому, когда она познакомилась с Пэнси, симпатия между ними сформировалась как-то чересчур стремительно.

– Хорошо, я не буду больше шутить так, – Ками отвернулась от Скорпиуса и всецело отдала свою заинтересованность Малфою старшему, – а вы дядя, исполните мою просьбу?

– Ну конечно, я же обещал, – мужчина покорно кивает.

Стоило бы не раскидываться подобными обетами. Кто бы знал, что чуть позже он пожалеет о сказанном.

– Пригласите, пожалуйста, Гермиону? Папа позвал какую-то Люси, а я очень соскучилась по Гермионе.

Кратковременное замыкание, словно бы обдали только что студёной водой и мышцы все разом напряглись ожидая новой волны.

– Дядя Драко? – девочке стало немного не по себе и уже боялась получить отказ. Поэтому поспешила добавить, – она правда очень хорошая, и Скорпиусу она тоже понравилась!

– Угу, – кивнул в подтверждение мальчик, когда серые глаза отца пронзительно скользнули к нему, вопрошая без слов.

– Хорошо.

– Вы напишите ей, правда? – глаза Ками засияли, и она захлопала в ладоши, – спасибо большое!

Оставляя удовлетворённых детей одних, и возвращаясь к себе, Драко направился в свою комнату. Вышагивая по длинному коридору, мимо открытых дверей он оттянул широкий ворот водолазки на горле, словно ему было нестерпимо жарко. Что-то тяжёлое повисло внутри. Очутившись уже в своей комнате, он призвал домовика и поручил ему составить пригласительное, и отослать адресату. С адресом отправки встал другой вопрос, но здесь уже пришлось домовику выяснять самостоятельно. Драко, честно говоря, не хотел этим заморачиваться. Сейчас у него была запланирована встреча со смотрителем Азкабана.

Надев мантию, он отправился в магическую тюрьму. Необъятный бушующий океан вокруг, как всегда, был неспокоен. Пройдя за железную массивную дверь, мужчина осмотрелся, брезгливо отмечая влажные стены и пронизывающий холод, что гулял в этих мрачных углах. Его встретил высокий довольно внушительных размеров смотритель Винсонт Уркан, одет, наверное, в несколько странных мантии, на шее висела связка ключей, а на поясе покоился большой карман, из которого торчал кончик его палочки.

– Мистер Малфой, – у Винсота был довольно грубый низкий голос с хрипотцой.

– Я к заключённому.

– Да, я помню, – смотритель кивает и прячет руки в нагрудные карманы, – боюсь, встречи не будет, если только с трупом.

– Что вы имеете в виду?

– Этот мужик подох, ещё вчера утром его нашли мёртвым.

– Разве поцелуй дементора должен был состояться так рано? – Драко неосознанно ёжится и надевает тёплые перчатки.

– Это был не поцелуй, – мужчина отрицательно качает головой и скалится в кривой ухмылке, – он траванулся. Ну, или его отравили.

– Что? – Малфой замирает, – что значит, его отравили?

– Мистер Малфой, они преступники, нам глубоко плевать каким образом они подыхают в этих стенах, одним узником меньше. Либо едой отравился, желудочек слабенький, либо его отравил прошлый посетитель. Что маловажно, больно хороша и мила она была.

– Что за посетитель?

– Имени не могу назвать, забыл, скажу только что девушка приходила, хорошенькая такая с министерства, с официальными бумажками.

***

Пытаясь что-то высмотреть в языках пламени, мужчина и не заметил, как к нему на подоконник у открытого окна приземлилась белоснежная сова. Ухнув пару раз и похлопав крыльями, она всё же добилась его внимания. Гарри вздрогнул, моргнул несколько раз быстро и только потом повернулся на звук, обнаружив почтовую сову. Забирая у неё письмо, он приметил совершенно необычный белоснежный конверт с изящным обрамлением по краям зелёных цветов и коричневую печать, что сдерживала края конверта. Герб печати он узнал сразу же, сглотнув, он тут же разломал печать и достал небольшого размера светло-коричневый клочок бумаги идеальной квадратной формы. Всего лишь несколько официальных слов. Пригласительное.

«Гермиона Джин Грейнджер, приглашаем Вас 25 декабря в 15:00 на именины Скорпиуса Гипериона Малфоя в связи с недавно прошедшими событиями празднество было перенесено. Местопребывания особняк мистера Забини. Будем рады Вас видеть.

Драко Люциус Малфой»

Чуть ниже была приписка уже другим почерком, Гарри мог только предположить, кто бы мог это написать: «P.S Ками очень настаивает на Вашем приезде, она была бы рада увидеть Вас снова».

Мужчина в эту же секунду смял безжалостно жалкий клочок бумаги. Гарри сам не понимал, что сейчас в нём за ярость пробуждалась. Ему бы следовало отпустить Гермиону и не мучить ни себя, ни её. Но жалящий эгоизм глушил в нём весь здравый смысл. Он поклялся, что они не встретятся, поклялся, что он не посмеет даже находиться с ней в одном помещении, даже если внимание требовали ни в чём не повинные дети.

Плевать.

Жалкий клочок пригласительного и белоснежный конверт уже корчились в пламени камина. Взгляд мужчины был прикован к печати Малфоев, что плавно растекалась, теряла контуры, и размывала герб семьи.

***

– Гермиона, вы делали какие-либо поступки за последние три месяца, о которых могли сожалеть? – задавала свои дежурные вопросы Александра.

Гермиона сидела в особенно глубоком кресле, вытянув ноги перед собой и скрестив пальцы рук. Девушка сосредоточенно разглядывала кучерявое облако на голове женщины, именуемые как волосы. Женщина на вид была лет сорока, рыжие кучерявые волосы, скорее всего, крашенные, зелёные глаза и всегда выделенные бордовой помадой пухлые губы. Пухлые губы это ещё мягко сказано, и миниатюрная родинка на левой щеке. Весь образ был довольно сносным, комплекция нетолстое и не худое, так скажем, женщина была в теле и наверняка вызывала множество восхищений у мужской половины. Но насколько было известно Гермионе, женщина обходила мужчин стороной и придерживалась определённого направления ввиду Феминизма. И эта женщина, имея совершенно определённые проблемы с собой самой, занимается психотерапией для таких тронутых, как Гермиона Грейнджер.

– Нет, никаких, – девушка отрицательно качает головой и отводит взгляд.

Наверное, спроси её об этом ранее, Гермиона бы ответила, что она убила человека и сейчас не может найти себе места. Но нет, она спит, ест, гуляет и занимается сексом. Абсолютно не вспоминая, того что сотворила.

– Мне сейчас показалось, или вы что-то скрываете от меня? – Александра чуть поддалась, вперёд откладывая блокнот и укладывая ладони на колени, – вы же помните, можете говорить всю правду. Вы можете мне полностью доверять.

Проницательностью этой женщины не занимать, всё же она работает с Гермионой более пяти лет.

– С чего вы решили, что я могу что-то скрывать от вас? – задаёт девушка, встречный вопрос, возвращая взгляд к доктору.

– Ваша последняя анкета, её результаты меня настораживают.

– А что-то изменилось? – Гермиона вопросительно изгибает бровь, играя роль удивлённой и встревоженной пациентки.

– Изменились вы, мисс, и я вижу эти изменения в вашем поведении, в ваших словах и во взгляде. Вы пришли ко мне затравленной, напуганной несчастной девочкой с тяжёлой душевной травмой. И я бы хотела, – женщина поднимается с кресла, – чтобы вы сейчас были со мной честны.

– Возможно, я иду на поправку?

Александра замерла на месте с поднесённой рукой к диктофону, с помощью которого она всегда записывали их диалоги, и все кассеты хранила отдельно. На каждого особенного пациента.

– Гермиона, вы лучше меня знаете что…

– Что люди не идут на поправку, а лишь находят в себе силы жить дальше?

– И вы их нашли?

Девушка непроизвольно улыбнулась и запрокинула голову назад, вглядываясь в светлый потолок, пальцы расцепились, и руки послушно легли вдоль тела, еле касаясь жёсткой ткани брюк на бёдрах. Почему-то этот вопрос вызвал в ней улыбку, нихрена она не нашла сил дальше. Она существовала, вцепившись мёртвой хваткой в Гарри. Высасывала из него всю энергию, он жил за них обоих. Он вытаскивал её с того света раз за разом. Он боролся и за себя, и за неё. Она лишила его всего, обрезала все связи с внешним миром, лишила возможности находиться где-то, кроме работы и дома, возле неё. Неосознанно. Она все семь лет просто уничтожала его. А он живёт как ни в чём не бывало.

– Гермиона, что с вами? – доктор обеспокоенно взглянула на уже хмурое лицо пациентки.

– Доктор, я же паразит? Я мучаю Гарри? – карие глаза выглядят уставшими, потерянными.

– Он ведь с вами добровольно находиться рядом, и я говорила с вашим молодым человеком, он любит вас.

– Нихрена вы не доктор, раз так и не поняли что нелюбовь – это, – получилось даже слишком грубо, грубые слова пригвоздили ошарашенную женщину, а Гермиону это только сильнее взбесило, – какой нормальный человек подпишется на то, чтобы добровольно ухаживать за суицидальной умалишённой девкой?

– Гермиона, он ведь всегда рядом с вами, верен вам, беспокоиться за вас искренне. Эта жертвенность не просто так дана для вас.

– Серьёзно? Да широкая душа Гарри Поттера известна всему ми… – девушка запнулась чуть, не проговорившись о магическом мире, но быстро исправилась, – всем его друзьям и знакомым друзей. Он просто не может пройти мимо, чтобы не помочь, а я с ним, с детства. Как вы думаете, не стал бы он жертвовать всем ради меня? Подруги детства, которая тоже успела пожертвовать многим ради него? Отказавшись от самого дорогого для неё?

Тонкие пальцы впились в мягкие подлокотники, а глаза почти потемнели от злости, губы были плотно прижаты, щёки наливались нездоровой краснотой, и всё лицо стало покрываться пока что еле заметными пятнами. Александра не собиралась сразу же отвечать на вопрос, она давала возможность пациентке выговориться. В этой ситуации это было бы правильнее всего. Возможно, ей станет больше известно о состоянии Гермионы.

– И я вам скажу куда больше, Гарри неверен мне.

– Что? – женщина напряглась.

– Вы удивлены? – она улыбается и почти шепчет, делая акцент, на каждом слове вливая в них по капле яда, – я убедилась в этом недавно. Подозревала около двух лет. Дорогой, правильный Гарри Поттер оказался очень, испорченным, спит с двумя сразу, и знаете что? Меня это устраивает. Мне настолько плевать, что когда я вижу и чувствую, как он отстраняется от меня, чтобы лишний раз не трогать, сама лезу ему в штаны. А он такой податливый, может быть, даже он изменяет ей со мной, и так будет, верно, сказано?

– Вы знаете её?

– О да, знаю, она моя бывшая подруга.

– Почему вы так выразились, будто он изменяет ей, а не вам?

– Потому что, – улыбка становится шире, – я забрала его у неё, когда съехала с катушек.

– Вы говорили с Гарри?

– Зачем?

– Но ведь это ваши отношения, и в них есть третья сторона.

– Думаете, стоит поставить точку? – улыбка уходит с губ так же быстро, как и появилась, а на лбу пролегла задумчивая морщинка.

– Вам не нужно ставить точку. Это ведь ваши чувства, ваша семейная…

– Нет никакой семьи, доктор, нет никакой любви. Только плотская, и то порой я теряю и её. А ещё эгоистическое желание, чтобы он был рядом и не оставлял меня одну. Иначе я сдохну.

– Что вы имеете в виду в своих последних словах? – Александра отрывается от блокнота, пухлые губы дрогнули, а зелёные глаза расширились, отражая немой страх и волнение.

– Вам полную литературную расшифровку этого слова? – Гермиона морщится и облокачивается обратно на спинку.

– Вы понимаете, что это заявление может вынудить меня сделать определённые действия по отношению к вам?

– Запрятать в дурку?

– Мисс, прошу, выражайтесь компетентнее, это на вас не похоже.

– Ах да, я отошла от своего канона, и совсем не соответствую вашим представлениям, простите, доктор, – тон голоса сменился моментально. Вновь вернулась та самая тихая смиренная пациентка, что стала мягче и даже добродушнее внешне. Лицо будто преобразилось вмиг, пряча те дикие острые черты лица, что выражали одну дикость и злость.

– Гермиона, пожалуйста, послушайте меня, вам стоит для начала всё обсудить с Гарри, да, возможно, напоминаю, что, возможно, вы являетесь его якорем, из-за чего он не двигается вперёд. Но вам стоит поговорить и вы должны, – она делает акцент, – должны всё ему рассказать. И решить, что делать вам дальше.

– Отпустить его? – Гермиона смотрит на свои колени и прячет кулаки в карманах зелёного кардигана.

– Я думаю, он скорее отпустит ту девушку, нежели вас. У вас, конечно, неординарные отношения, но бороться стоит, и это будет полезно для вас, вы сможете отвлечься в который раз от вашего состояния.

– Вы так думаете? – девушка, недоверчиво косится на доктора проглатывая слова с тем, что она каждый драный день и ночь рвёт на себе кожу мысленно.

– Я уверенна, вы просыпаетесь каждый день, вы продолжаете дышать, вы приходите на наши сеансы, вы говорите, а значит ещё живёте, – Александра тянется через узкий столик и доброжелательно касается колена девушки, – прошу вас не отчаиваться, Гермиона, вы прекрасная девушка, вы сильнее чем думаете, просто вам нужна помощь и вы не должны от неё отказываться. Скажите мне вот ещё что, мы с вами давно об этом не говорили.

Слова доктора почему-то не тронули ни одну клеточку её гнилой души, они впитались и ненужным грузом упали в прожорливую пустоту, что так удобно устроились в ней. Она ожидала, какого угодного очередного вопроса от своего психотерапевта, но никак именно этого. Об одном упоминании она лишалась, какой-либо возможности дышать и мыслить. Ей становилось внутри невыносимо больно и зябко. Она не любила все разговоры, касающиеся именно его.

– Тот мужчина, о котором мы с вами так давно не говорили, вы ещё что-то чувствуете к нему? Я отчётливо помню, что эта тема приносила вам мучительную боль, но нам необходимо об этом сейчас поговорить.

«Ну, так и какого чёрта ты об этом заговорила, раз, знаешь?» мысленно девушка уже вгрызалась ей в шею зубами, прогрызая сонную артерию, и слушала предсмертные хрипы.

– Ничего не чувствую, доктор, – противовес своим мыслям отвечает Гермиона, – я очень устала, можно мы на сегодня закончим?

Александре остаётся лишь согласно кивнуть и пожать холодную ладонь своей пациентке. Сняв в вешалки пальто и шарф, девушка попрощалась и вышла, оставляя женщину с неприятным осадком на душе. Впервые их разговор был таким эмоциональным и таким коротким. Все предыдущие сеансы длились по два часа и больше, Александре поначалу приходилось тянуть из девушки всю историю клещами. В какой-то момент доктор прониклась симпатией к этой девушке и сопереживала ей, не каждая бы смогла пережить подобное. И не следовало, конечно, привязываться личной симпатией к пациенту.

Выходя уже из-за дверей небольшого типичного дома, где принимала Александра, Гермиона кивнула прислуге и спустилась по лестнице вниз к винтажному металлическому забору. Как только пальцы коснулись холодных прутьев, девушка замерла и огляделась по сторонам. Было необычайно тихо. Дорога пустовала, не одной машины, воздух будто застыл, а мир погрузился в гиблую тишину. Высокие здания, словно серые изваяния, возвышались над этим миром внизу, заключая в своё серое кольцо.

Что-то было не так.

Всплеск сильной магии. Она ощутила её сразу же, стоило ступить за ворота. Палочку девушка опрометчиво оставила дома, и почему именно в такой момент?

– Попалась, пташка, – раздаётся знакомый голос со стороны, девушка быстро поворачивает голову, всматриваясь в фигуру мужчины.

Собственной персоны Струпьяр, она думала он погиб ещё во время войны. Оступившись назад, девушка сжала концы шарфа, она быстро огляделась по сторонам и увидела ещё три фигуры идущие к ней.

– Палочку не захватила, грязнокровка? – ухмыляется егерь, вынимая свою палочку.

– Мне хочется с ней поиграть, – кричит другой пожиратель, его лицо она не сразу узнаёт.

– Долохов, успеешь ещё наиграться, – голос схожий на рык звучит прямо за спиной и она застывает, ей несложно узнать его обладателя.

Оборотень Фенрир Сивый. Сердце готово пробиться наружу, взгляд карих глаз скользит по местности, ища возможность убежать и скрыться хотя бы во дворах. Как только когтистая лапа оборотня пытается опуститься на её плечо, она срывается с места и бежит в ближайший двор, пытаясь как можно быстрее перебежать дорогу.

– Мелкая, – рычит оборотень, захватывая когтями лишь воздух.

– Далеко собралась?! – кричит Долохов, и бежит за ней, вместе с другими егерями, нанося магические удары и заставляя жертву вилять из стороны в сторону, резко останавливаться и отстраняться от заклятий.

Когда заклятие ударило по ногам, Гермиона вскрикнула и упала на землю, больно, ударившись ладонями и, к тому же приложилась скулой об бордюр. Перед глазами всё поплыло, череп пронзила дикая боль, всхлипнув, она вновь попыталась подняться, но была резко остановлена верёвками, что обвились вокруг её лодыжек, один из самых быстрых егерей довольно скалился и уже тянул её к себе магией, волоча по заснеженной земле.

– Нет! – кричит она переворачиваясь на спину и пытается высвободить ноги.

– Она у меня! – кричит он.

Вдруг по всему периметру раздаются хлопки и какие-то шелестящие звуки. Словно что-то пытается пробиться к ним, но тщетно. Гермиона не сразу понимает, что происходит, но ей достаточно этого момента, чтобы выхватить палочку из рук невнимательного егеря, что отвернулся оценивая источники шума.

– Ступефай! – кричит она, парня отшвыривает в сторону, а непослушная палочка, выскакивает из рук обжигая пальцы.

Зашипев от боли, девушка быстро развязывает ослабевший узел и вскакивает с земли.

– Это мракоборцы! Девчонку хватайте и валим! – даёт команду Фенрир, оборачиваясь к невидимому барьеру, – у нас пятнадцать минут, через этот барьер они не пройдут!

– Не дайте ей выйти за барьер! – Струпьяр вместе с Долоховым возвращают своё внимание к жертве и срываются с мест, тем самым почти окружая её с двух сторон.

Гермиона быстро оглядывает расстояние до ближайшего укрытия, молясь лишь на своё везение, она срывается с места и бежит к ближайшему строению, оббегая машину, поскальзывается и уже готова вновь поздороваться с асфальтом, но ловко была поймана в чьи-то крепкие руки. Она буквально впечаталась лицом в чью-то грудь по инерции вжимаясь всем телом и ощущая кончиком носа, мягкий мех мантии, замирает.

Она клянётся, что почувствовала среди мужского одеколона лёгкий отпечаток мяты.

Вцепившись пальцами в воротник, девушка хочет крикнуть и вырваться, но её довольно грубо одёргивают в сторону и вот она, оказывается, за чьей-то спиной. Лишь мгновение, поднять взгляд и увидеть светлые волосы, широкую спину и вытянутую руку с палочкой перед собой.

– Вы, наверное, забыли, что я могу проходить через ваши барьеры.

– Малфой! – Струпьяр замирает, и остальные егеря останавливаются позади него.

– А я надеялся ты сдох под теми развалинами, – негодующе выплёвывает Долохов.

– Предатель, – рычит Фенрир.

Этот барьер был создан лишь для обладателей чёрной метки и их последователей, мракоборцам просто невозможно пройти сквозь них. Но и барьер недолгий, когда эффект спадает, то и теряется его магическая сила. Сейчас десятки Авроров стояли за барьером и были готовы в любую минуту ворваться в бой. В эту секунду несколько ярких заклятий летит в сторону Малфоя, но он успевает аппарировать, схватив Гермиону выше локтя. Девушка теряется в пространстве и в ответ цепляется за его руку словно боясь отцепиться и вылететь в чёртову неизвестность.

– За нами хвост, – шипит он, когда они касаются твёрдой почвы под ногами, они оказываются в каком-то лесу. Драко вскидывает голову и исчезает вновь. Как и множество остальных пожирателей, они, трангрессировали оставляя после себя магический след.

– Они пытаются запутать нас! – кричит один из Авроров, оказавшись в каком-то парке вместе с напарником.

– Следуем за ними!

– Найдите мистера Малфоя и мисс Грейнджер! Остальные за пожирателями!

Раздаются крики со всех сторон, хаотичная телепортация сбивала со следа, но и забирала очень много сил. Не имея больше возможности таскать за собой девушку, Малфой появляется у какого-то дома прямо посреди пустынной улицы. И не сказав, ни слова затолкал девушку в дом, захлопывая дверь и оставляя её в кромешной тьме и тишине неизвестного ей дома. Лишь хлопок за дверью свидетельствовал о том, что он исчез. Бешено колотящее сердце в груди с болью ударялось о грудную клетку, прорывая мышцы. Неровное дыхание срывалось с открытых губ, всё тело трясло как в лихорадке. Не смея больше терпеть и прокручивать в голове лица пожирателей, она опускается на пол, затыкая свой рот ладонями.

Ей было страшно. Страшно оказаться снова у них. Забытые самые кошмарные моменты из прошлого прорывали сознание. Страшно возвращаться к умершим воспоминаниям. Страшно до одурения и помутнения в глазах. Услышав ещё несколько громких хлопков за дверью, она вздрагивает и отползает назад, вжимаясь спиной в стену желая слиться с ней в одно целое и испариться. Зажимая рот с дикой силой, старается не проронить ни звука, она дрожит, не отводя взгляда от двери. Словно она сейчас откроется и отдаст её пожирателям или егерям. Хоть бы она не открылась.

Хоть бы ей просто исчезнуть из этого мира.

Хлопок. Хлопок. Хлопок и глухой удар, от которого она вздрагивает всем телом и вскрикивает, сама того, не ожидав, вновь вжимается в стену скользя взглядом по двери. Два хлопка и тишина. Гермиона зажмурилась и уткнулась в скрещённые руки на коленях, она пыталась вслушаться в тишину.

– Можешь открыть глаза, – мужской голос вклинил её в эту стену, в этот дом, в этот тяжёлый воздух и расщепил на мелкие-мелкие крупицы.

Она боялась открыть глаза. Скрип старых половиц уведомляет о том, что он сделал несколько шагов по направлению к ней. Она замирает и перестаёт дышать.

– Посмотри на меня, – этот мертвенно спокойный голос врезался в её мозги, как нож в масло. Медленно, глубоко, принося медленную жгучую боль от каждого проведённого следа от лезвия.

Гермиона сжимается только сильнее. Как она хочет поднять голову и посмотреть на него, посмотреть, наконец, в лицо и увидеть, как он изменился. Увидеть так близко, заметить каждую морщинку, каждый волосок, заглянуть в почти бесцветные уставшие глаза. Но, не может. Не хочет.

Не будет.

Дверь в дом открывается настолько резко, что девушка вздрагивает и рывком поднимает голову, слегка сощурившись от света. К ней подлетел Гарри, сгребая в охапку и прижимая к себе абсолютно бесцеремонно, абсолютно не смущаясь чужих глаз, ни серых глаз, ни глаз Авроров, что прибыли вместе с ним к укрытию. Малфой отступает в тень и молчит, просто смотрит. Авроры затоптались на пороге, иногда оттеняя пару в полумраке, они осматривались по сторонам, ожидая ещё какого-нибудь непредвиденного нападения.

– Гермиона, всё хорошо, слышишь, всё хорошо, – шепчет Гарри, сжимая её лицо в своих ладонях и целуя влажные щёки, – их нет, всё хорошо, они не заберут тебя. Прости меня, прости, я должен был пойти с тобой…