Текст книги "But you remember? (СИ)"

Автор книги: Heilende

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 39 страниц)

– Умер, – пробормотал другой пожиратель.

– Долохов, убери это отсюда.

Миссис Грейнджер словно одичав, кидается на юношу, снося его с ног, происходит недолгая потасовка и зелёный луч вонзается ей в спину. Карие глаза медленно тускнеют, тело обмякло и с глухим ударом падает на пол. Нарцисса даже не успела схватить женщину и уберечь от неминуемой гибели. Уберечь хотя бы одного родственника девочки. Что она вообще сделала? Ничего. Не сделала и не могла.

– Идиот! – рычит Долохов на другого пожирателя, – хватит на сегодня магии!

***

– Возможно, нам удастся засечь хотя бы их передвижения? – предполагает один из авроров, машинально поглядывая на часы.

– Они очень давно не проявляли никакой активности, у нас стоит табу на любое запретное заклинание.

– Но и ждать мы не можем, – вздыхает Свон, устало потирая переносицу, – к тому же эти юноши все пороги отбили всех возможных мест, где могут прятаться пожиратели.

Говоря о юношах, он имел в виду Драко Малфоя и Гарри Поттера. Не сговариваясь и не говоря ничего друг другу, Поттер просто следовал за Малфоем с небольшой группой мракоборцев, они обследовали каждое возможное убежище пожирателей. Сколько они потратили на поиски? Иногда только позволяя себе уснуть на некоторые пару часов. Блейз весь извелся, пытаясь утихомирить своего друга и требуя помощи у матери. Но все попытки кончались сплошными неудачами. Прошло почти два месяца, пятьдесят три дня и двенадцать часов.

Драко просто разбивал руки в кровь. Изводил себя, прибывая в своем доме. Лихорадочно хватался за любой возможный повод выбраться к новой точке, где могли находиться они. Она…

Гарри потерял сон, Джинни всячески пыталась его подбодрить, хотя порой просто молча, сидела, рядом сжимая холодную ладонь парня. Молчание было лучше любых слов. Отдавая возможность работать отделу мракоборцев и министерству, он оставался либо дома, либо в кабинете у Министра в ожидании новостей бок обок с Малфоем. Гарри каждую секунду думал о своей подруге, боялся за её состояние, боялся за то, что могли с ней делать, боялся за её родителей. Боялся. Его трясло, и сводила сума неизвестность.

– Она… – начинал Гарри и тут же затыкался, слова, будто о невидимую стену бились и застревали в горле.

– Что? – спрашивал Драко сидя напротив, переводя взгляд со стеклянного кувшина на столе министра на юношу.

– Гермиона, она… – вновь попытка сказать секрет, что обещал хранить.

Драко выжидающе молчал, как-то устало и обреченно смотрел на Поттера. Ему было совершенно не до бесед. Они, всегда молчали, сидели и ожидали, что теперь изменилось, что хотел сказать Поттер?

– Что ты чувствовал к Гермионе? – слова выбрались наружу, прежде чем Гарри смог остановить себя.

– Я не обязан тебе отвечать, Поттер.

– Нет, обязан! – юноша начинает злиться, и сжимает кулаки, старается не сорваться на крик, – она мой самый близкий человек и я имею полное право знать, что ты чувствовал к ней?! Дорога ли она тебе? И какую ответственность ты готов взять на себя?

– О какой ответственности идёт речь? – Драко поднимает голову, когда Гарри резко поднимается и подходит к нему.

– Ты…скажи. Скажи мне, – ногти ранят кожу, взгляд зелёных глаз прожигает и люто ненавидят, – ты бы бросил её спустя время, если бы она поехала с тобой тогда?

– Только если она сама этого желает, – голос смертельно спокоен, взгляд серых глаз не выражает абсолютно ничего, кроме дикой усталости, о чём свидетельствуют покраснения и потемневшие тени под глазами.

Гарри прикусывает губу и закрывает глаза, борясь со своими внутренними волнениями, что волнами вибрировали и не давали успокоиться. Лишь маятник на столе был единственным источником звука в этом маленьком кабинете.

– Что ты чувствуешь к ней?

– То, что тебе не следует знать.

– Если бы она попыталась вернуться назад, ты бы принял её? – Поттер не сдавался, сейчас у него была единственная попытка поговорить с Малфоем. Он чувствовал, что обязан своей подруге.

– Она сделала свой выбор.

– Малфой, она просто испугалась…

– Мы все боимся. Я, например, завидный трус, Поттер, не так ли? Что тебе ещё нужно услышать? – Драко поднимается с кресла и равняется почти с Поттером, только блондин на несколько сантиметров выше, – говори, пока я могу.

– Она любит тебя…

Драко смотрит в зелёные глаза сквозь стёкла очков и сжимает кулаки в карманах куртки.

– А это точно? От неё я такого не слышал, – блондин пожимает плечами и ухмыляется.

– Малфой, – он не сдерживается и хватает юношу за грудки, сминая рубашку и куртку в кулаках, – я не прощу тебя, если она будет страдать!

– А кто заступиться за меня? Или вы святая троица считаете, что кроме вас никто более не достоин жалости и защиты? М, Поттер? отвечай, – Драко даже не попытался вырваться.

Сказать по правде, Гарри даже растерялся, он позабыл обо всём вокруг. О том, что Малфои тоже простые люди. Образ предателей и пожирателей смерти, надменных и хладнокровных волшебников, вот что навсегда въелось в его мозг. Он их презирал. А сейчас, стоя здесь и смотря на последнего отпрыска семьи Малфоев, видит перед собой совершенно другого человека. Не того трусливого, высокомерного ублюдка Драко Малфоя. Будто бы совершенно другой человек. Может быть, Гермиона была права и Гарри судит по прошлым поступкам, в особенности по поступкам Малфоя старшего, которого уже нет в живых. А ведь Драко тоже умеет чувствовать. Он тоже живой человек со своей историей. Пальцы медленно разжимаются и выпускают ткани. Оба не шевелятся, но первым говорит Драко.

– Так о ком ты говорил в самом начале, я слушаю.

Только Гарри не смог уже ничего сказать, потому что в кабинет вошёл министр магии, и за ним заходит Люк Свон, переговариваясь недопустимо громко. Они даже не обратили внимания на молодых людей, что так стремительно удалились друг от друга на достаточное комфортное расстояние.

Драко с каждым днём контролировал себя всё реже и реже. Блейз словно тень ходил за ним и следил за каждым шагом, от чего уже несколько раз они буквально чуть не подрались. Сейчас бы потерять друга и выдать его истинное состояние под носом у министерства. Себе бы Блейз такого не простил никогда. Поэтому синяки и ссадины его не волновали. Ссоры с другом так же были маловажные.

Дни тянулись, сдавливая надежду. Драко стоял у открытого окна, опираясь руками на подоконник, и судорожно дышал. Рубашка беспорядочно была заправлена в брюки, руки подрагивали. Холодный взгляд серых глаз впивался в белый подоконник, желая его раздробить на мелкие кусочки. Зелья перестали помогать, он сдерживал себя с трудом. Стал реже появляться на глазах у министра, но не бросил поиски. Он побывал почти везде.

Внезапно в голову проскочила дикая мысль подобно мангусту, что пробирался в укрытие. Глаза скользнули к оконным рамам. Самое надёжное место, где никто не будет искать, это у тебя под носом. Что за место это могло быть? Думай Драко. Взгляд лихорадочно скользит по сухому фонтану, откуда раньше сливались струи воды. По высокой светлой трубе и останавливается на верхушке.

Единственное место, что он не смотрел.

Заброшенный дом его бывшего однокашника. Там покоился его погибший отец пожиратель смерти. Как странно, что Теодор Нотт вообще отказался приехать в школу, и насколько было известно Драко, тот поступил в больницу Святого Мунго, ограждая себя от общества нормальных людей. Оттолкнувшись от подоконника, Драко быстро заправляет рубашку, тянется за пальто и подбирает палочку со стола, сгребая в другую руку галеон, что так заботливо был передан Поттером. Один у него, другой и у Гарри. На тот случай если бы кто-то из них смог найти хоть зацепку, то мог бы дать сигнал.

– Далеко собрался? – раздаётся голос Блейза где-то со спины.

– Или иди со мной, или не мешай.

– Драко, я не могу тебе позволить уйти.

– Конфундус, – холодно и беспощадно, Блейз замирает на месте, – я предупреждал.

Драко прячет предметы в кармане, и трангрессирует из дома наплевав на все правила министерства.

Поттер сидел в кухне, гипнотизируя взглядом кружку с остывшим чаем. Где-то там, у дверей послышались голоса, это была Джинни и Рон, что изредка заходил к ним, интересуясь, как продвигаются поиски, но понимал, что этот вопрос был задан зря, потерянно опускал плечи и как-то виновато смотрел на сестру.

***

В клетке осталось лишь двое. Измученная женщина, что спала, облокотившись спиной о стену, и обнимала себя за предплечья, пытаясь хоть немного сберечь тепло и девушка, сидящая в дальнем углу сжавшись в комочек. Невидящим взглядом, уставившись в самый дальний тёмный угол. Но этой тьмы было мало. Она так желала, чтобы её накрыло с головой, и она больше никогда не просыпалась и не видела обреченный взгляд женщины напротив. Трезвое сознание треснуло, словно самому изысканному хрусталю. Каждодневные пытки, издевательства заканчивались ничем. Это уже не приносило должного удовольствия преступникам. Но приносило достаточно боли пленнице.

Двери в темницу снова зашумели, пропуская на лестницу кусочек света, и тут же закрылись. Послышались шаги, и Нарцисса открыла глаза, отстраняясь от клетки. Фигура Грейнджер еле шелохнулась, забиваясь в угол как можно сильнее, плотнее, словно желая слиться с ним и исчезнуть из этого мира. Нарцисса знала, что сейчас будет и лишь сильнее сжимала предплечья пытаясь отвернуться и не видеть. Не видеть и не слышать. Лязга цепей, глухих криков и безобразных разговоров насильников.

Гермиона попыталась вырвать тощие израненные руки, брыкалась и рычала подобно зверю пытаясь скинуть с себя тяжелое тело пожирателя. Уставшее сердце вновь и вновь разгонялось до бешеных ритмов, боль, как стрела в полёте вонзалась в её тело, заставляя кричать и умолять остановиться. Лихорадкой и агонией вперемежку. Когда очередной раздирающий толчок причинил нестерпимую, колющую боль девушка вздрогнула и ухватилась израненными пальцами за руку мужчины ударяя того в грудь, но была резко прижата к полу, отчего удар пришёлся по затылку и всё вокруг поплыло.

Взгляд карих глаз скользит по грязному потолку, стене, решётки, по фигуре что напротив и замирает на железной пряжке ремня, откуда сбоку виднеется металлическая рукоять ножа, или кинжала. Она не стала разбирать и поборов свою слабость одним рывком вытащила его и ударила по тому, кто сейчас особенно низко склонился к ней и обдавал горячим дыханием её висок. Мерзким вонючим дыханием. И смеялся, пыхтел и смеялся, упиваясь безвольностью жертвы.

Удар пришёлся в изгиб шеи, отчего тот захрипел и попытался встать. Она не помнит, сколько раз успела ударить, но удары следовали друг за другом. Быстро. Даже слишком. Глубже и глубже вгоняя в тёплую плоть, откуда уже пульсировала и брызгала кровь. Охваченная слепой яростью, и силами из неоткуда, она вцепилась в него мёртвой хваткой нанося удар за ударом уже не разбирая мест. Её лицо исказила гримаса наслаждения, а с губ срывался смех. Она не помнит, сколько её уже сдерживало человек, но фигур было достаточно много. Её губы кричали: «Нравится ублюдок, нравится?!» она, словно зверь металась по клетке, вырываясь из крепких рук, кричала, вырвалась, кусалась. Лицо и вся левая половина её была пропитана чужой кровью, сбитые в раны пальцы сжимали прутья, пытаясь вырваться.

Покой пришёл чуть позже. Девушка словно выпустила дух наружу и рухнула на пол, утыкаясь лицом в пол, пальцы оставляют ржавый прут, и ладонь безвольно падает рядом. Она кричит. Кричит в пол. Будто это он во всё виноват. Кричит, срывая голосовые связки. Нарцисса сжимается лишь сильнее, с глаз льются слёзы, и немая мольба застревает где-то на языке, теряясь в темноте.

Когда тьма стремительно рассеялась на лестнице, когда все факелы зажглись разом, когда прозвучал лязг открывающихся дверей в клетку, когда чьи-то тёплые пальцы касались лица, Нарцисса напугано сжалась, не веря, уставилась в лицо единственного и самого дорого человека, что она молила каждый день прийти за ней. Женщина попыталась вырваться, но еле уловимый шепот родного человека заставил успокоиться сразу же: «Это я, мама, я, всё хорошо, я рядом…» и она всхлипывает, сжимая его в объятьях, и дрожит.

Не сразу смогли найти в соседней клетке девушку. Гарри метался от клетки, к клетке заглядывая во тьму, и вот она. Искалеченная, абсолютно пустая, грязная, измученная лежит в самом дальнем углу на боку и пустым взглядом смотрит куда-то перед собой. Или не смотрит вовсе. Присутствующие на миг замирают. Можно только представить, что здесь происходило. Но представлять было страшно.

Гарри осторожно, шаг за шагом, приближался к ней. Неприятные хлюпающие звуки на полу отдавались жуткими марашками в теле. Лужи крови вперемежку с грязью. И не только это. Кусочки и сгустки чего-то придавали этому месту липкий страх и отвращение. Ещё шаг и пальцы неуверенно тянуться к ней. К её хрупкому раненному плечу, кофта разорвана и давала прекрасно увидеть грязную рану. Когда её касаются, она вздрагивает и слишком неестественно быстро поднимается и кричит. Ударяет по рукам и отползает в дальний угол. Гарри замирает и шепчет что-то в темноту, словно испуганного зверька пытается выманить на свет.

Всё происходит слишком непредсказуемо. Вырываясь и брыкаясь в крепких руках мракоборцев, она пытается рвануть вперед и хочет собственными руками уничтожить его. Не узнаёт. Не слышит. Не видет и проклинает. Драко испугался этого. Испугался и не верил своим глазам. Не верил тому, что видит перед собой ту, когда-то милую, назойливую, смешную, занудную, милую, сердобольную и добрую Гриффиндорку. Как много определений ей можно дать.

Безумство и истерия.

Она не узнавала никого вокруг. Дрожала, брыкалась, кричала и умоляла остановиться, не делать ей больно. Умоляла не трогать и вернуть ей то, что они забрали. Когда её увели, в ушах звенела тишина, мёртвая тишина этого места. Ни он, ни Поттер не смели шелохнуться. Образ вспышками вставал перед глазами. Давил и заставлял молчать. Сбивчивые слова Нарциссы над ухом: «Пожалуйста, не будьте так жестоки…ей пришлось многое пережить…пожалуйста, осторожно…» раз за разом воспроизводились в голове. Её увели следом за Грейнджер. Обе будут помещены в больнице Святого Мунго.

На протяжении двух недель, Малфой приходил к палате Гермионы Грейнджер и смотрел через стекло на её мёртвенное тело в койке. Не шевелится, не просыпается. Лишь размеренное слабое дыхание давало понять – живая.

Слишком многие толпились возле её палаты днём. Никого не пускали внутрь. В первый день Драко поспел прийти и хотя бы просто убедиться, что она будет в порядке. Она же будет? Ступая по широким пустынным коридорам, пахнущим свежим постиранным бельём, спиртом и многочисленными травами, он уверенно идёт к её двери, где толпится основная часть семьи Уизли и Гарри Поттер. Никто ему ничего не говорит. А нужно ли?

Взгляд серых глаз падает на стекло и скользит быстрым взглядом по белой комнате и койке, на которой покоиться она привязанной несколькими широкими ремнями. Пытается вырваться, выгибаясь в спине и сжимая забинтованные пальцы. Несколько мужчин сдерживают её, а полноватая женщина вводит ей что-то в руку, отчего девушка медленно успокаивается и проваливается в сон. Эта женщина и выходит к ним, чтобы что-то важное передать. Драко стоит дальше всех, но ему достаточно хорошо слышно.

– Я не могу вам пообещать, что она скоро придёт в норму, над ней совершались многочисленные пытки круциатусом, проникали так же в сознание, достаточно много побоев, – она смотрит в свой блокнот и с каждым разом слова всё неувереннее исходят с её губ, словно ей больно эти слова говорить, – над ней было многократное физическое насилие, девушка потеряла много крови и смеем предположить по анализам… она была беременна. Приблизительно два месяца может быть три.

Пол, стены, всё окружающее летит к чёрту, стираясь в одно сплошное мутное пятно. Рука тянется к стене, его уносит в сторону и он чудесным образом приземляется на скамейку, которая к счастью здесь находилась. В лёгких стало так невыносимо жарко, горячо. Рука прижалась ко рту, ко лбу, к щекам. Хаотично. Словно пытаясь вытереть что-то. Содрать и скинуть. Но ничего не было. Мёртвенно бледная кожа потеряла цвет, покрылась испаренной, глаза предательски защипало, но щёки были сухи. Он не мог даже заплакать. Просто потеряно пялиться куда-то в пространство. Его затрясло словно в лихорадке. Силясь встать со скамьи и уйти. Он всё же встаёт, неуверенно шагает в сторону, дальше отсюда. Дальше.

День за днём он приходил, но его не впускали. Присутствующие семьи Уизли редели. С каждым разом меньше и меньше посетителей. К ней не впускали. Даже когда она проснулась, уже не буйствуя, девушка просто лежала в койке посреди пустой палаты и смотрела в потолок, очень редко моргая. Здесь остались лишь Малфой, Джинни и Гарри. Джинни приходила с утра и уходила после обеда. Гарри здесь был всегда. Он винил себя. Проклинал себя. Злился. Злился что, желая причинить ему боль, причиняют боль окружающим, его близким. Драко даже застукал ссору двух вечных друзей. Поттер с завидной яростью отталкивал от себя всех. За раз.

«Теперь понимаешь?» раздавалось безмолвное обращение к Поттеру, и застревало где-то в воздухе, даже не дойдя до адреса.

Теперь здесь были только они двое. Первое разрешение на посещение пациентки использовал Поттер. Он сидел рядом с ней, сжимая тёплую ладонь, и молчал. Потому что на все его слова она не реагировала. Порой юноше казалось, что она его просто не узнаёт.

– Ты спас папу и маму? – вдруг хриплый голос разрывает тишину комнаты, отчего Поттер вздрагивает и поднимает взгляд.

Гермиона всё так же лежала, не шевелясь и не сжимая ладонь друга в ответ. Обращенный взгляд карих глаз в потолок, сейчас были обращены на него. Этот взгляд резал. Ранил. Абсолютно пустые. Не выражающие ничего.

– Где папа и мама? – спрашивает она вновь, бледные губы еле шевелятся.

Гарри хотелось задушить себя до синяков на горле. Он не знал, что сказать, не знал, как сказать. Не знал вообще как себя вести. Ему хотелось её просто обнять и утешить. Хотя кому к чёрту нужны его утешения?

– Они умерли, – шептала она, губы тронула слабая почти незаметная ухмылка, – я точно видела их тела. Видела, как они закрыли глаза. Я тоже хотела закрыть глаза и не открывать их никогда.

Словно безумная она улыбалась.

– Прости меня… – шепчет Гарри, опуская взгляд не в силах даже смотреть на неё.

– Они забрали у меня моего ребёночка, – рука девушки медленно выскальзывает из пальцев Гарри и в этот же миг звенит пощёчина.

Гарри отшатнулся, напугано всматриваясь в искаженное лицо девушки, и стремительно отступает назад, потому что она встает, подбирая со стола кувшин с водой, словно какое-то оружие заносит над головой и собирается уже нанести удар, но в палату тут же вбегают двое мужчин и подхватывают за руки. Она извивается и кричит.

– ГДЕ ТЫ БЫЛ?!!! ВЕРНИ МНЕ ИХ! ВЕРНИ! ВЕРНИ НЕМЕДЛЕННО!

Юноша напуганным взглядом смотрел на подругу и отступал к дверям. Слова подобно хлысту били по мозгам. Разрывая и раня. Оставляя вечные следы.

А затем она затихала, плакала и умоляла вернуться к ней. Умоляла обнять и защитить. Умоляла и плакала.

– Почему ты не зайдёшь к ней? – рискнул Гарри впервые обратиться к спине Малфоя, что стоял у окна и смотрел на спящую.

– Не могу.

– Она была бы рада видеть тебя…

– Ты так думаешь? – он разворачивается и зло смотрит в лицо брюнета, – я думаю, она не рада тому, что вообще просыпается. Так о чём речь, Поттер?

– Ты ей нужен, она говорила о тебе.

– Знаешь что самое поганое, Поттер? – Малфой слишком быстро подходит к нему, почти вплотную заглядывая в глаза, – Я этого пиздец как хочу, но не могу. Если бы я в тот самый момент пришёл за ней, то её бы ты никогда не увидел. Никогда слышишь? И она бы никогда не досталась этим ублюдкам. Но я струсил. Сидел рядом с будущей невестой. Как думаешь, Потти, у меня есть право туда зайти? Точно такое же, как у тебя. Ведь это благодаря тебе она мишень для пожирателей, точно так же как и моя мать, за которую я отвечаю и обязан её беречь! А ты заходишь и что-то блеешь ей в ответ! Только ей нахер не нужны твои слова! Твоё присутствие!

Драко не заметил, как его понесло. Откуда такое многословие взялось в нём, откуда такое дикое желание изничтожить весь мир. Малфой чувствовал, как гниёт внутри. Разлагается. Все, что было ему дорого, и что он мог приобрести, в одночасье рухнуло. Ему было стыдно, страшно, плохо и больно. Драко отстранился от юноши, словно от чумы и уже направился прочь, как беспощадно был остановлен холодными словами в спину.

– Я добьюсь её выздоровления, я верну её. Но если ты сейчас уйдёшь, Малфой. То я никогда тебя не подпущу к ней. Слышишь? Никогда ты даже не посмеешь посмотреть в её сторону. Коснуться. Я клянусь. Клянусь, что смогу добиться её и защитить. Но если ты уйдёшь сейчас…то никогда больше не вернёшься в её жизнь. Твой уход лишь сделает ей больнее! Трус!

Гарри сжимает кулаки и тяжело дышит, смотря в спину бывшего врага. Драко замирает и перестаёт дышать. Губы плотно сжаты, сердце в груди лихорадочно бьётся о грудную клетку пытаясь вырваться через горло наружу. Хотелось взреветь, рвануть в палату и исчезнуть вместе с ней. Не слышать угроз Поттера, не слышать слов матери о будущей невесте и наконец, светлом будущем их семьи. Так как пожиратели вновь за решёткой, и в этот раз прочно. Не слышать никого вокруг. Но нет. Он всегда поступает не так. В который раз ломает себе кости и кровоточит изнутри.

Шаг, не назад к палате, а вперёд.

– Никогда, Малфой! Ты не увидишь её!

Шаг переходит на бег.

– Я клянусь НИКОГДА!

Скрываясь за поворотом, Драко бежит на выход. Выход, где есть кислород. Не смердящий воздух больницы. Домой. Скорее в дом. Трангрессируя и оказываясь у дверей в дом, он бежит в холл, дальше к лестнице второго этажа. Комната и грохот тяжелых дверей. Ярость переполняет его, бессилие отяжелят мышцы, пальцы хватаются за стол, переворачивают, разрушают. Бьётся стекло, зеркало. Сдирая с себя куртку, и оголяя предплечье, он яростно вклинивается взглядом в ненавистную метку.

Разрывает, раздирает кожу ногтями, оставляя лишь красные полоски. Сильнее и сильнее проникая ногтями вглубь и раня. Проступают маленькие еле заметные крапинки крови. Он хватается за осколок разбитого зеркала, и уничтожает метку, разрывая бледную кожу. Он не слышит, как в дверь стучат, не слышит, как магией её сносит с петель, не слышит криков матери, не слышит и не чувствует Блейза, что пытается вырвать осколок из его рук. На место метки зияет рана, голая правдивая рана. Та же, что покоиться в его сердце и мозгу. Зудит и кровоточит.

Кровь пачкает всё вокруг, чудесная чистая кровь, королевская безупречная кровь, что так любил его отец.

Очередная попытка заглушить моральную боль, физической.

Горло Драко разрывает смех, дьявольский холодный смех. Напуганный взгляд матери его лишь сильнее смешит, но теряя кровь, он теряет сознание и падает на пол, ударяясь виском об мрамор.

~ конец Flashbackа ~

Гермиона сидела на широком подоконнике и гладила своего рыжего любимца Живоглота, что так сладко мурчал и мотал из стороны в сторону своим пушистым хвостом. Гарри был неподалёку и что-то готовил, сегодня он особенно молчалив. Девушка уже стала привыкать, что они оба могли находиться рядом друг с другом и просто молчать. Обычно он говорил-говорил, отвлекал её и веселил. Но после приёма в доме Забини он изменился, стал каким-то тревожным и обеспокоенным. Теперь Гермиона без него не смела даже просто выйти до магазина. Девушку это поначалу напрягало и пугало, но она смирилась и с этим.

Всё чаще и чаще Гермиона прокручивала в голове тот самый день, когда увидела Драко в министерстве, и как она боялась увидеть его на вечере в доме Блейза. Такие спутанные чувства отдавались в ней резонансом. И она не знала, чего хотела на самом деле больше всего.

Ведь, когда он нужен был ей, он не пришёл.

Хотя, виновата она сама.

Переведя взгляд на улицу, девушка просто скользила взглядом по идущим людям, одиноким и нет. Все куда-то спешили, по разным сторонам. Тучи в небе сгущались плотнее и плотнее. Белоснежные улицы вновь утопали в снегах. Снегопад шёл уже целые сутки, озаряя город белоснежным покрывалом. Девушка любила это время. Ведь совсем скоро любимый праздник Рождество, которое она встречала с самым близким и дорогим для неё человеком. С тем кто её не оставил и был с ней всегда.

– Попробуй, – раздаётся голос сбоку.

Гермиона поворачивает голову и смотрит на ложку поднесённую к ней и осторожно выпивает бульон.

– Немного недосолил, а так вкусно, – она улыбается.

Гарри задумчиво кивает и уже хочет вернуться к готовке, но остановлен рукой, что так бережно ухватилась за его кисть и тянет обратно. Он встречается с тёплыми карими глазами и чувствует нежный поцелуй в щёку.

Более и не нужно.

Но даже столь невинный жест не утолил его груз душевный, что он хранит в своём сердце столько лет.

========== Глава пятнадцатая: Яд в костях моих ==========

Комментарий к Глава пятнадцатая: Яд в костях моих

Музыка: Digital Daggers – The Devil Within

https://vk.com/id458337404?w=wall458337404_7%2Fall

Я буду рядом, неподвижна. Ты даже не узнаешь, что я здесь.

Ты ничего не заподозришь, не увидишь меня в зеркале.

Но я подкрадусь к твоему сердцу, ты не в силах от меня избавиться.

Пока я контролирую тебя.

Я чувствую себя как дома, среди хитросплетений и лжи.

Я обучаюсь всем твоим уловкам, могу пронзить болью твою душу!

Ох, я пообещала себе, что ты никогда не увидишь слёз моих,

Пока я сама не заставлю тебя.

Ты никогда не узнаешь, что ранило тебя, не увидишь, как я приближаюсь!

Я заставлю тебя страдать, этот ад, что ты поселил во мне.

Я внутри тебя. Искуситель внутри.

Ты никогда не узнаешь, что ранило тебя!

Я буду здесь, когда ты будешь думать, что ты совсем один.

Просачиваясь через трещины. Я – яд в костях твоих.

Моя любовь – твоя Напасть.

– Позволь узнать, с каких пор ты считаешь должным так поступать с людьми?

В спальню к матери ворвался Блейз, даже не постучавшись и не спросив разрешения. Его переполняло раздражение, а пальцы так и сжимались в кулак, злость на мать кипела в нём и требовала выхода. Он и не ожидал застать там свою дочь Ками, что сидела на коленях у бабушки и расчёсывала её необычайно густые и красивые волосы. Девочка вздрогнула с поднесённым гребнем в руках и обернулась на отца, миссис Забини же медленно перевела взгляд на сына.

– Дорогая, можешь оставить нас с папой наедине? – прошептала женщина на ухо внучке, и опустила ту на пол, забирая гребень, и убирая его в шкатулку.

Девочка без лишних вопросов кивнула и побежала из спальни, по пути успев быстро чмокнуть отца в щёку, оказавшись за порогом, она сама прикрыла дверь и ушла на поиски Скорпиуса.

– Так, о чём конкретно речь? – задаёт вопрос миссис Забини, и поднимается со стула, расправляя синюю ткань юбок.

– Люси Лорейн – это имя тебе не говорит ни о чём? – Блейз хмурится и поджимает губы.

– Нет, – она пожимает плечами и заправляет волосы, в пучок, закалывая их.

– Всё-то ты прекрасно помнишь, я требую, объяснения, с каких пор ты имеешь право подставлять мою девушку? – он делает шаг к ней, молча требуя, чтобы она взглянула на него.

Невозможно.

– Она мне не нравилась, – просто пожимает плечами и отворачивается, расправляя рукава своего платья. Женщина всячески старалась игнорировать своего сына, показывая насколько её, не волнует этот разговор и как он бессмыслен.

– А Мари тебе нравилась, значит?

– Нет, не нравилась. У тебя, вообще, скверный вкус в девушках.

– А ты смотрю ценитель девушек?

– Возможно, допустим, девочка эта, ну ваша общая с Драко, мне любопытна.

– Она не наша общая, мам! – возмутился Блейз, и вся злость вылетела из него как пушечный выстрел.

–Но, тем не менее, ты весь вечер крутился возле неё.

– Чтобы она не чувствовала себя одинокой в этом обществе, она же нечистокровная.

– А я не говорю тебе с ней семью заводить, а говорю лишь о том, какую бы стоило поискать. И характер, и воля в ней есть. И недурна собой. Хотя, оттого что она повелась с твоим дружком, уже сомнительно.

– Мам! Ты говоришь о моём друге, который, между прочим, живёт в нашем доме!

– Мне теперь должно быть стыдно? – она оборачивается к нему и вопросительно изгибает идеальную бровь.

– Ты невыносима.

– Почту за комплимент, дорогой, – она улыбается и легко кивает, отворачивается и подходит к комоду, открывает первый ящик и что-то ищет взглядом.

– Я собираюсь увидеться с Люси, – вот так поставить перед фактом и умолять не вмешиваться.

– Откуда ты узнал? – спрашивает миссис Забини, и тянется рукой до необходимого ей предмета, переставляя что-то.

– Гермиона открыла глаза, на твою чёрную душонку, – Блейз пытался заглянуть, что там так страстно ищет его мать, вытягивая шею.

– Хм, – она замирает, разглядывая предмет в руках, – я пересмотрю свои приоритеты, касательно этой девушки.

– Невыносима! – Блейз недовольно бубнит, обречённо машет рукой и направляется на выход говоря на ходу, – готовься к извинениям, я не оставлю это всё просто так.

И дверь в спальню закрылась. Миссис Забини убирает обратно такой необходимый ей предмет и резко закрывает шкафчик. Взгляд янтарных глаз прожигает свой же облик в зеркале.

– Как же ты ошибаешься, Блейз, – слова, обращённые в никуда.

***

– Драко, я не так часто тебя прошу помочь мне, – Блейз устало потирает переносицу.

– Я не хочу участвовать в твоих любовных делах, – блондин опускает взгляд и продолжает смазывать больное колено мазью, что ему прописал лекарь.

Сидеть в доме почти безвылазно и лечиться, этого Драко ненавидел больше всего на свете, но лишаться ноги и оставаться инвалидом он не хотел. Поэтому эти три дня мужчина сидел дома, ухаживая за собой самостоятельно. Ибо он никого не подпускал к себе даже на пушечный выстрел. Кроме Скорпиуса. Мальчишка очень любил сидеть рядом с отцом, наблюдать, как тот варит для себя зелья или же смазывает больную ногу. Порой Драко даже позволял ему поухаживать за собой, и взрослое каменное сердце в такие моменты оттаивало, а на губах появлялась почти незаметная мягкая отцовская улыбка. Он не считал это постыдным. Только не при сыне, он старался его воспитать правильно. И, кажется, получалось.

– Я волнуюсь, ты должен понимать.

– С чего бы мне тебя понимать? – Драко вопросительно изогнул бровь и оторвался от своей процедуры, чтобы взглянуть на друга, что тревожно ходил по комнате.

– А ты, увидел бы Грейнджер спустя столько лет, не нервничал? – мулат недовольно хмурится и смотрит в ответ.

– С чего бы вдруг совершенно тебя не понимаю, – Малфой возвращается к своему делу, пытаясь одеться, с больной ногой это не так уж и просто.