355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Grotten » Монах (СИ) » Текст книги (страница 13)
Монах (СИ)
  • Текст добавлен: 5 сентября 2017, 00:00

Текст книги "Монах (СИ)"


Автор книги: Grotten



сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 19 страниц)

– А дальше-то что было? – живо поинтересовался Гаррет, который, как и все прочие посетители трактира, уже внимательно слушал рассказ, прекратив все прочие дела и разговоры. Даже юный бард на время замолчал, хотя и привычно продолжал улыбаться.

Олаф польщённый таким вниманием к своему рассказу, залпом допил остатки пива, хлопнул кружкой по столу и продолжил рассказ.

– Сразу тогда поняли, что ведьма поганая прокляла деда. Священник же, покопавшись в святых текстах, сказал, что Боги тут не помогут, а нужно злодейку найти и обещаниями, ласковыми словами, али ещё как, но умилостивить и заставить проклятие снять. Найти-то было легко, а вот уговорить… Уж как дед перед ней унижался и молил одним Богам известно. И только твёрдым обещанием остепениться и, женившись на порядочной женщине, закончить с блудом, разжалобил он каменное сердце ведьмы.

Олаф обвёл взглядом присутствующих, которые с мало скрываемым интересом ожидали продолжения истории. Такое внимание было мужчине приятно. Он громко прочистил горло, схаркнув на пол набежавшую слюну, отпил добрый глоток пива на половину очередной кружки и продолжил рассказ.

– Отправился дед с ведьмой в лес. Долго они плутали по чащобе, пока не вывела его чертовка на небольшую поляну. А посреди той поляны дуб стоит, да такой, что и втроём не обхватить. А на ветвях того дуба гнездо большое. Ведьма приказала деду на дерево то забраться, да в гнезде свой член и найти. Уж, какого страху он натерпелся, врагу не пожелаешь, а всё ж не робкого десятка был человек, хоть и мал ростом. Забрался он наверх и заглянул в гнездо, а там члены всякие разные, да в большом количестве, штук двадцать. Движутся, как живые, и кормятся червями, да гусеницами, что им ведьма приносит. Дед и свой тут увидел, тот сам чуть ли не в руку ему прыгнул. Ну да дураком дед не был, а потому схватил самый большой и бегом прочь от этого дьявольского места. А ведьма ему во след кричит: «Нет, не тронь, чужой берёшь. С этим я ещё не наигралась». А деда уж и след простыл. Еле до города добрался. Ведьма та за ним с неделю ходила, требовала вернуть чужое, муками адовыми угрожала, а потом, как дед женился, плюнула на всё и перестала его преследовать. А через седьмицу и вовсе исчезла непонятно куда, бросив дом и хозяйство. С тех пор её никто и не видел. А дед скока в лес не ходил, так на ту поляну ни разу и не вышел. По всему видать, забрала ведьма гнездо своё поганое с собой.

Олаф, закончив рассказ, победно оглядел окружающих и громко с гордостью добавил завершающий штрих.

– Хотите верьте, хотите нет, а хер у деда, что моя рука был, головка с кулак! Сам в бане мальцом видел. Пусть Боги покарают меня, коли вру! Да и детишек он настрогал больше дюжины, не чета нам нынешним. Богатырь! Хоть и мал ростом…

Началось бурное обсуждение. Кто-то считал рассказ брехнёй и пьяными враками. Кто-то, как отец Стефан, правдой. Священник даже утверждал, что сам был свидетелем давних событий и только сила его молитв смогла тогда ведьму из города изжить. Большинство же просто посмеялись над забавной историей и продолжили дальше развлекаться в своё удовольствие.

– Как вам эта история, сударь? – поинтересовался герцог у своего спутника, слегка пригубив вино из кубка.

– Ведьмы они и не на такое способны, – немного робея, ответил Алексис. – Святая церковь считает их приспешницами тёмных Богов, способными на любые злодейства.

– Значит вы верите в то, что такое действительно могло произойти?

– Да! А Вы разве нет, Ваша Светлость?

– Я сам обладаю магическим даром, а потому могу немного больше судить о том, что могут ведьмы, а что нет, – принялся рассуждать Эрик. – Боюсь слухи о их возможностях слегка преувеличены. Простой народ боится того, что не понимает, и в итоге очерняет ни в чём не повинных женщин. Ведь кто такие ведьмы? Это женщины с не очень большим магическим даром, который развивался стихийно, без какого-либо обучения. На то, что тут описывалось, ни одна из них не способна.

– То есть всё это враньё?

– Скорее качественно сделанная иллюзия. Вот по этой части ведьмы мастерицы. Необходимость постоянно скрываться заставляет их развивать свои таланты именно в этом направлении, – подытожил Эрик, вглядываясь в усталое лицо юноши. – Да и создать такую иллюзию – шутка вполне в духе обиженной женщины. Однако я вижу, что вы меня слушаете с трудом, виконт. Может быть, вам стоит отправиться спать? Время уже позднее.

Алексис и вправду сильно устал, и последний час еле сдерживался, чтобы не заснуть прямо за столом. Хотелось оказаться в своей постели и хотя бы на время забыть о перипетиях столь трудного дня. Останавливало только одно – если он уйдёт, герцога моментально атакует чёртов бард. И далеко не факт, что мужчина сможет устоять перед напором этого поганца. А потому оставалось только держаться, пересиливая желания своего усталого тела об отдыхе.

– Спасибо за беспокойство, Ваша Светлость. Я действительно чувствую себя вымотанным и уставшим, но воспитание не позволяет мне оставить Вас в одиночестве, – постарался как можно тактичнее ответить юноша.

– Давайте забудем о правилах хорошего тона, по крайней мере пока мы наедине, – с лёгкой улыбкой ответил герцог. – Если вам что-то нужно – смело говорите об этом мне. Это будет правильно. А теперь отправляйтесь спать. Завтра с утра поминальная служба, и ваше присутствие на ней обязательно.

– Но как же так, Ваша Светлость. Я не могу оставить Вас одного, – попытался было возразить виконт, хотя и довольно вяло. Перед его глазами вновь промелькнула донельзя довольная физиономия барда.

– Обо мне не беспокойтесь, я тоже долго тут не задержусь. И без возражений – не заставляйте меня приказывать. Вы приняли моё покровительство, сударь, а потому извольте повиноваться, – немного резко заявил Эрик. – И не нужно лишних обид. Во мне говорит прежде всего забота о вас, сударь.

Алексис, нехотя, поднялся из-за стола и медленно поплёлся по направлению к лестнице на второй этаж. Герцог понимал, что своим приказным тоном всё-таки обидел юношу, но ничего с собой поделать не мог.

Когда Алексис скрылся, Эрик легким движением руки подозвал трактирщика. Осталось решить вопрос с кинжалом, и можно было самому отправляться на отдых.

– Гаррет, я хотел узнать по поводу покойника. Не было ли каких-нибудь проблем с доставкой тела в Храм и преданием его огню? – шёпотом уточнил Эрик.

– Всё прошло хорошо, не извольте беспокоиться. Сожгли и прах развеяли. Да и отец Стефан может подтвердить, коли надобно.

– Нет, я тебе верю. Теперь другой вопрос. Я оставлял тебе на сохранение кинжал, которым было совершено убийство. Где он сейчас? Надеюсь, ты не стал им пользоваться?

– В подвале я его спрятал. Дорогой он сильно, в глаза бросается, если начать использовать. Потом вопросов не оберёшься, откуда у меня такая вещь.

– Принеси его сейчас, пусть он лучше будет у меня.

– Сию минуту, заодно прихвачу ещё пару бутылок вина, – коротко бросил Гаррет и чуть ли не бегом устремился в подвал.

Через минуту он вернулся, волоча четыре покрытые толстым слоем пыли бутылки. Расставив их на столе он незаметно передал Эрику завернутый в тряпку кинжал. Герцог тут же развернул его и принялся сравнивать с тем, который достал из глазницы мракориса. По всему выходило, что кинжалы были парными. Одинаковые украшения, одинаковая закалка, всё одинаковое, даже заклятья наложены одни и те же.

– Откуда у Вас второй? – не скрывая изумления, поинтересовался трактирщик, наблюдая за действиями мужчины. – Неужели ещё кого убили?

– Нет, не бойся, Гаррет. Тебя этот вопрос никаким образом не касается. Лучше выполни ещё одну мою просьбу, – сказал Эрик, пряча кинжалы в своей сумке.

– С радостью, только скажите, чем могу помочь?

– Виконт Обрэ отправился в свою комнату, сходи и уточни, всё ли необходимое у него имеется и не нужно ли ему что-то. Кроме того мой спутник крайне мало ел, может быть позже он захочет подкрепиться ещё. Проследи, чтобы в его комнату доставили корзину фруктов и бутылку хорошего вина, – принялся отдавать приказания герцог, надеясь хотя бы проявленной заботой искупить, тот приказной тон, за который ему до сих пор было неловко.

Гаррет лишь понимающе кивнул в ответ, пообещал, что всё будет исполнено и спешно скрылся за дверью кухни, прихватив со стола пару бутылок. Однако не успел Эрик расслабиться, как место трактирщика занял юный бард. Лютня была отложена в сторону, а смешинки в глазах и хитрая улыбка говорили о том, что Микаэль просто неописуемо счастлив.

– Ваша Светлость, наконец-то мы можем спокойно поговорить. А то Ваш невоспитанный спутник явно невзлюбил меня. Я бы на Вашем месте давно от него избавился. Выскочка! Могу рассказать о нём несколько забавных историй…

– Я бы не хотел, бард, чтобы ты отзывался нелестно о виконте Обрэ в моём присутствии, – резко оборвал Микаэля герцог. – Он благородный и честный юноша. А все его ошибки и дурные поступки пусть останутся в прошлом. Я не хочу об этом слышать.

– Правильно, вот ещё марать язык о всякую дрянь. Давайте поговорим о нас. Вы ведь так и не сказали, как Вам моя песня, а самое главное её содержание? – с придыханием прошептал юноша, облизнув губы кончиком языка. Плечи его расправились, улыбка стала ещё более лучезарной, на щеках сами собой проступили ямочки, а дыхание сделалось томным.

Эрик невольно покраснел, вспомнив, что в последнем куплете бард чуть ли не в явном виде предлагал провести ночь вместе. Что можно было на это ответить? Врать он не мог, да и его скрытые желания сами говорили за себя. Тем не менее, он нашёл в себе силы отказаться. Хотя твёрдый тон дался ему с трудом.

– Боюсь, юноша, день был слишком тяжёлым и эту ночь я хочу провести в покое.

– Вот и проведём её в покое, вместе! Когда я путешествовал по южным землям, то научился одной потрясающей технике. Местные жители называют это массаж. Поверьте, это как раз то, что Вам нужно для снятия усталости, – не сдавался юноша, продолжая обольстительно улыбаться. – Обещаю, Вы сможете расслабиться так, как никогда в жизни.

От одного вида этого обворожительного юноши, на герцога накатывало давно не испытываемое им возбуждение. Как же давно его тело не знало ничего подобного? Пожалуй, лет десять. И вот всё вернулось, как в далекой юности. Эрику было до боли обидно, что его тело так предательски реагирует на попытки соблазнения, но разум пока ещё властвовал над плотью, не позволяя поддаться на провокацию барда.

– Как бы мне этого не хотелось, но мой ответ по прежнему – «нет», – ответил Эрик, хотя в конце его голос предательски дрогнул.

– Почему? – по-детски надул губки бард, продолжая мастерски играть выражением лица. – Ведь я не требую ничего взамен.

– Вот именно! – резко ответил герцог, поднимаясь из-за стола. – Запомни, бард, путь в мою спальню возможен только по любви! А случайные связи мне не нужны.

Бросив это герцог, не прощаясь, развернулся и быстрым шагом двинулся в направлении лестницы на второй этаж. Он сам понимал, что демонстрирует трусость, спасаясь постыдным бегством, но поделать ничего не мог.

– А если я люблю тебя? Тоже отвергнешь? – в полный голос заорал бард вслед удаляющемуся мужчине. Будь его воля, он бы ещё и швырнул чем-нибудь герцогу в спину, но сдержался, не желая выглядеть отвергнутым.

Посетители, привлеченные столь громким криком, затихли, наблюдая за разворачивающейся картиной. На лицах большинства из них отразилось удивление, смешанное с любопытством. Один только Эммет сидел понурив голову, понимая, что его чувства никогда не найдут ответа. А ведь вначале знакомства он так надеялся, что нашёл своё счастье.

Эрик, который уже успел взяться за поручень лестницы и занести ногу над первой ступенькой, на секунду обернулся. Его взгляд устремился на барда, пронизывая его на сквозь.

– Любовь это слишком высокое и светлое чувство. Не стоит разбрасываться таким признаниями, Микаэль, – громко сказал мужчина и, не дожидаясь ответа, быстро принялся взбираться по ступенькам. – Я не верю тебе.

В след ему послышались звуки лютни и голос юноши, в котором чувствовался вызов и желание бороться до конца.

Ты, Монах, устал от богословия,

Не приемлешь выпивку и грех,

Но пока крепко твоё здоровье,

Я имею шансы на успех.

Продолжения Эрик уже не услышал, скрывшись за тяжелой, дубовой дверью предоставленной ему комнаты. Оставшись в одиночестве, он обессиленно упал на кровать и безвольно прикрыл глаза, пытаясь унять участившееся сердцебиение. За последние годы герцог слишком привык быть один. Ему уже стало казаться, что все плотские влечения остались в далеком прошлом, в молодости. Вот только появление барда напрочь опровергло это утверждение. А ведь рядом был еще и Алексис Обрэ, который тоже порождал довольно странные чувства. От его обычного спокойствия и рассудительности с каждым днём оставалось всё меньше. Мысль о том, что он может в кого-то влюбиться, ужасала.

Решение напрашивалось само собой – свести общение с бардом к минимуму. Вот только что делать, если юноша и в правду в него влюбился. Эрик в это не очень верил, склоняясь больше к версии о какой-то игре затеянной бардом, но и исключить такую вероятность был не в состоянии. Сможет ли он растоптать чужие чувства? Нет. Слишком чистым он был, чтобы ответить на проявления любви грубым отказом. А другого бард попросту не поймёт и продолжит свои попытки. Хорошо хоть виконт Обрэ более выдержан в своих словах и поступках. Иначе, как хорошо понимал Эрик, ему было бы совсем несдобровать.

*

Глубокая ночь опустилась на Валенс. Погасли последние фонари. Тьма безраздельно властвовала на улицах города. Давно разошлись последние постояльцы трактира, и усталый Гаррет уже громко похрапывал в своей широкой постели. Беды на время отступили, и старый трактирщик впервые за несколько дней уснул спокойно.

Однако герцогу до сих пор не спалось. Стоило закрыть глаза, как словно наваждение его начинал преследовать образ барда. Он представал в полуобнаженном виде, демонстрируя всю прелесть юного тела. Мужчина пытался с этим бороться, размышляя о посторонних вещах. Это на время помогало, но стоило закрыть глаза и начать провалиться в дремоту, как вездесущий бард снова представал во всей красе. Так Эрик и лежал в темноте, устремив глаза в еле различимый потолок. Свет он всё же не зажигал, продолжая надеяться, что усталость возьмёт своё, и сон придёт как-то незаметно.

Сам же герой ночных терзаний Эрика тоже бодрствовал. Правда, руководили им куда более приземлённые цели. Он честно развлекал посетителей трактира весь оставшийся вечер, не забыв получить от трактирщика честно заработанный серебряный флорент, но вот когда последние гуляки исчезли в сумраке ночи, Микаэль затаился в своей комнате, даже не помышляя о сне. Он тихо перебирал струны, глубоко о чём-то задумавшись.

Размышления его были довольно просты. Завтра герцог уедет из города в свой замок, а то и вообще в столицу, значит, у него оставались только ночь и утро на претворение своих планов в действие. Времени мало, и нужно было использовать его полностью. Ночь она ведь не только для сна и лихих дел. Это еще и время влюблённых. Герцог практически святой – это все знают, а потому, если он уверится в любви барда, то никогда не сможет отвергнуть. Этим и стоило воспользоваться.

Когда последние звуки в трактире затихли, бард крадучись вышел из своей комнаты и, нашаривая в темноте путь руками, двинулся к выходу. Он старался ступать как можно тише, чтобы не привлекать внимания раньше времени. Его выступление под окнами герцога должно было стать, как гром среди ясного неба. Тогда-то этот Монах точно не сможет отвергнуть его. И неважно, что это разбудит кого-то ещё, главное герцог услышит.

Однако не один только бард крался в это время по тёмному залу трактира. Навстречу ему медленно двигался толстый рыжий кот, забравшийся внутрь через неплотно прикрытое окно в надежде поживиться объедками, валяющимися на полу. Последние дни Гаррет гонял его особенно настойчиво и только с наступлением ночи выпадал шанс найти что-нибудь вкусненькое. Обоняние кота как раз уловило тонкий аромат жареной рыбьей головы, идущий из-под дальнего столика, когда на спине его сомкнулись две руки.

– Киса, ты как всегда вовремя, – тихо прошептал бард, сжимая в своих руках вяло дрыгающееся животное. – Еле разглядел тебя в темноте. Но теперь ты мне очень пригодишься.

Кот был против столь наглого вторжения в личное пространство. Тем более, схватив его, юноша двинулся как раз к выходу, куда животному совершенно не хотелось. Умопомрачительный запах еды, маячивший уже совсем близко, теперь удалялся. Он мог бы заорать во все свои кошачьи лёгкие, но тогда точно придёт старый трактирщик и выставит в вон, предварительно наваляв по бокам. Оставалось только терпеть. Вдруг это его шанс, и этот юноша, от которого так приятно пахнет, возьмёт его к себе, где старый кот сможет жить в неге и довольствии.

Бард же прихватив размечтавшегося кота, бодро выскочил наружу. Здесь уже было немного светлее благодаря звёздам, хотя и всё равно можно было различить лишь грубые силуэты. Не оступиться и не влететь во что-нибудь юноше помогало только острое, эльфийское зрение. Он, уже не скрываясь, занял позицию прямо под окнами комнаты герцога, одной рукой достал из-за плеча лютню, продолжая удерживать кота за шкирку.

– Давай, киса, не подведи меня! – прошептал он животному на ухо.

Сердце кота предательски дрогнула, предчувствуя что-то нехорошее. Бард нехорошо ухмыльнулся и со всей мочи дёрнул кота за хвост. Ночную тишину сотряс возмущенный вопль животного, слышимый на все близлежащие кварталы. В нем смешивалось физическая боль и моральное унижение от предательства, скорбь об утраченной еде и поруганным надеждам на светлую жизнь. От этого вопля проснулись все. Гаррет испуганно подскочил со своей кровати, думая что бьют в набат по случаю пожара. Лони беспокойно заворочалась в своей кроватке. Алексис Обрэ, мирно спавший до этого, дёрнулся от неожиданности, сон слетел с юноши в мгновение ока. Эрик, хотя и не спал, поднялся с кровати и подошел к окну, вглядываясь в ночную черноту и стараясь разглядеть причину неизвестного звука. Он думал уже выйти на небольшой балкон, когда снизу зазвучал знакомый голос.

Бард довольный произведенным эффектом, отбросил в сторону сыгравшего свою роль кота, перехватил поудобней лютню и громко, не скрываясь, объявил:

– Любимый, я знаю, что ты меня слышишь! Всё, что я делаю – только ради тебя!

Рука ударила по струнам, и звонкий голос запел, разгоняя застоявшуюся тишину и вплетая тонкие, чарующие звуки в волшебство ночи.

Ночь и звёзды в тиши, но нет света в окошке,

Я пою тебе, герцог, – меня слышат лишь кошки.

Почему же тоска, в моём сердце сокрылась?

Потому что недавно наша встреча случилась.

От любви безответной, пребывая в печали,

Я пришёл под балкон, хоть меня и не звали.

Эрик напряженно замер у окна. Самого барда он не видел, а потому даже не знал, что это – реальное выступление юноши под его балконом или внезапное наваждение, вызванное усталостью. Может быть он всё же уснул и это всего лишь сон. Он с силой ущипнул себя за тыльную сторону ладони, но хорошо знакомый голос продолжал звучать.

Дай мне шанс, дай надежду, оцени эти муки

И, обняв меня крепко, сожми свои руки.

В темноте я стою, пребывая в надежде,

Что теперь в моей жизни всё не будет как прежде.

Чтоб признания мои в этот час прозвучали,

Я пришёл под балкон, хоть меня и не звали.

Если герцог не мог решить явь это или сон, то вот Алексис Обрэ сразу понял, что все происходит в реальности. Как понял он и замысел барда, который давил на силу своей «настоящей» любви. Против такой атаки герцог был бессилен, а значит, именно он должен был вступить защитником мужчины от грязного барда-интригана. В этом он видел свою миссию. И первым этапом необходимо было прекратить это ночное пение.

Мы поедем с тобой в золочёной карете,

Чтоб сойтись на балу в роковом менуэте.

Будут танцы и песни, и усталость до дрожи,

Ночь без сна и любовь, без обмана и ложи.

Чтобы эти мечты вдруг реальностью стали,

Я пришёл под балкон, хоть меня и не звали.

Бард вкладывал в пение всю свою душу. В этот момент он сам верил в силу своей любви, которая превозможет всё и будет залогом счастливой жизни в будущем. Он не мог видеть герцога, но каким-то шестым чувством точно знал, что тот стоит сейчас перед окном и внимательно слушает его. Оставался последний, завершающий куплет, призванный уничтожить последний бастион обороны герцога. Микаэль уже было открыл рот, готовясь к своему заслуженному триумфу, когда в его плечо с силой стукнулся какой-то тяжелой предмет. Если бы секунду назад он не повернулся, то пострадать могла и голова. Предмет этот, оказавшийся большим переспелым яблоком разлетелся на части, забрызгивая ошметками лицо и одежду.

– Хватит выть, под окнами, мерзкий ты кривляка, – послышался громкий, полный гнева голос Алексиса. – Вначале научись петь, а потом буди людей посреди ночи.

Мимо барда пролетел очередной фрукт, чудом не задев самого певца. Потом ещё один. Точность была не высокая, учитывая окружающую темноту, но бард понимал, что если он откроет рот ещё раз, то, бросая на голос, попасть будет гораздо легче. К тому же плечо нещадно ныло. Стоило признать, что полной победы сегодня достичь не удастся . Но и проделано немало, теперь герцог не сможет так просто игнорировать его. В итоге Микаэль поспешил спрятаться под навесом конюшни и оттуда проорал:

– Любимый, я удаляюсь, принуждённый к тому невоспитанностью юного грубияна, которого ты выбрал в качестве спутника, но моя любовь остаётся со мной!

Звучало всё это немного напыщенно, как в дешёвой пьесе для дамочек, но важно было оставить последнее слово за собой. С этими мыслями бард отправился спать, готовясь утром нанести обороне герцога последний и решительный удар.

Алексис Обрэ, обрадованный бегством своего противника, долгое время думал, не сходить ли проверить, как там герцог. Он уже было начал одеваться, но в последний момент передумал, побоявшись проявить бестактность, тревожа герцога посреди ночи.

Эрик некоторое время пребывал в шоке от развернувшейся сцены, в которой он сам выступал в качестве объекта спора двух юношей. Это настолько выходило за рамки привычной жизни, что никак не укладывалось в голове. Что стояло за этим ночным выступлением барда? Чем было вызвано столь ярое заступничество со стороны виконта Обрэ? Как ему самому вести себя с этими двумя, одному из которых он к тому же неосмотрительно пообещал защиту? За этими мыслями мужчина вскоре забылся беспокойном сном. На этот раз, к его вящей радости, без сновидений.

========== Глава 14. Имперская тризна ==========

Утро в столице Аквилонской Империи городе Лонс выдалось хмурым. Тяжелые тучи грязно-серого цвета громадами заполняли всё небо, грозя неминуемым проливным дождём. Не лучшее время для погребальной церемонии, как понимал каждый, в том числе и сам Император, но медлить было нельзя. Какой яд выбрала великая княгиня Анна, чтобы отравить себя и мужа, выяснить так и не удалось. Но вот действие его проявлялось всё сильнее – тела уже по прошествии суток приняли синеватый оттенок и начали ощутимо раздуваться. Сладковато-кислый запах разложения не могли заглушить никакие алхимические снадобья. Если затянуть погребение на положенную по правилам неделю, то точно не избежать скандала. И тогда все попытки скрыть сам факт отравления будут обречены на провал.

Императорская семья всегда была примером для подражания. Из поколения в поколение, какие бы споры и интриги не плелись между родственниками, ни что не должно было выходить наружу. Вот и сейчас официально было объявлено о несчастном случае и каждого, кто попытался бы усомниться в этом, ждала камера в обширных дворцовых подземельях. На этот счет Император сам лично проинструктировал главу тайной полиции герцога Савойского. Тот пообещал всё исполнить, но тонко намекнул, что если похороны не произвести как можно быстрее, то отправлять в каменный мешок придётся каждого, кто увидит тела.

В итоге церемония погребения организовывалась в спешке. Уже с утра дорога от Императорского дворца к главному Храму была оцеплена. Вдоль всего пути были выстроены дворцовые стражники, одетые в траурные, чёрного бархата одежды. В самом же дворце завершались последние приготовления.

В личном кабинете Императора, магически защищенном от любых прослушиваний, собрались шестеро. Сам Император безвольно развалился в высоком резном кресле. Он выглядел очень уставшим. Каждое слово давалось с трудом, но тем не менее железная воля ещё властвовала над дряхлым телом. Прямо перед ним, склонившись в лёгком поклоне, замерли герцог Савойский и его сын граф Фомс.

– Герцог, вы уверены, что ваши люди смогут сдержать толпу, – вопрошал Император.

– Да, Ваше Величество. Люди уже выстроены вдоль всего пути, кроме самой площади Храма, как Вы и приказывали. Оцеплена как сама дорога, так и близлежащие переулки. Осмелюсь заметить, что не понимаю, почему было приказано оставить площадь без охраны, – быстро доложил мужчина, настороженно скосив глаза на стоящего за спиной Императора его личного секретаря графа Рабле. Взгляд его затем скользнул на замершего в стороне графа Фоскье, одетого в привычный железный панцирь с гербом на груди, и Верховного мага Эрафиуса, присевшего на небольшой стул и о чём-то глубоко задумавшегося. – Именно на площади ожидается самое большое скопление народа, а значит и давка. Я бы рекомендовал…

– Оставьте, герцог, – властно прервал мужчину Император. – Охраной площади перед храмом займутся другие.

– Но кто же? – изумился мужчина, напряженно оглядываясь по сторонам. – Маги? Дворянство? Не понимаю!

– Нет, герцог. Да будет вам известно, что я несколько дней назад издал указ об утверждении Имперской гвардии. Граф Фоскье, согласился возглавить её. До поры я хотел держать это в тайне, но похороны моего брата хороший повод продемонстрировать возрождение гвардии. Это внушит, наконец, черни почтение к Императорской власти. А то в последнее время от вас только и слышно, что о беспорядках и смутах.

Герцог Савойский изумленно вскрикнул. Маленькие глазки его забегали, выдавая сильное волнение. Император же победоносно взглянул на своего подчиненного, радуясь, что ему удалось привести того в замешательство. Затем он повернулся в замершему в стороне главнокомандующему и скучающе поинтересовался.

– Граф, сколько человек вам удалось уже набрать. Мне бы хотелось, чтобы вход в Храм охраняли лучшие из лучших.

– Пока только сорок пять человек, Ваше Величество, но это проверенные воины, готовые пожертвовать своей жизнью во благо Империи, – четко, по военному доложил новоназначенный командующий гвардии. – Я отбирал их сам и готов поручиться за каждого.

– Хорошо, на первое время этого достаточно. Отправляйтесь граф к своим воинам и займитесь охраной площади перед Храмом. После завершения церемонии я жду вас у себя с отчётом. Кроме того у меня будет для вас новое, важное поручение.

– Будет исполнено, Ваше Величество, – громким командным голосом выкрикнул граф, склонился в прощальном поклоне и, звякнув шпорами напоследок, быстро вышел из кабинета.

Император устало обвёл глазами оставшихся, задержав ненадолго взгляд на молодом Годрике, графе Фомс. При этом его отца, герцога Савойского, показательно проигнорировал.

– Если с этим вопросом всё, то, пожалуй, перейдём к самой организации похорон. Есть ли вести от патриарха Фомиуса? – тихо заговорил Император, прикрыв глаза от усталости.

– Он сейчас в одном из дальних монастырей. Магического вестника мы ему послали, но старик отказался возвращаться в столицу, сославшись на дальность пути и слабость здоровья, – быстро отрапортовал Анри Рабле, сверившись с какими-то бумагами.

– Эрафиус, разве коллегия магов не может организовать портал? – тихо спросил правитель, покосившись на сидящего в задумчивости Верховного мага.

Услышав своё имя, старик чуть вздрогнул и как будто очнулся от своих мыслей. О чём он думал в этот момент? Императору было крайне любопытно это знать, но спрашивать старого мага было бесполезно – всё равно не скажет.

– Мы предлагали такой вариант, – тихо ответил Верховный маг, отвлекаясь от своих мыслей. – Несмотря на то, что создание портала требует колоссальной силы и участия ведущих магов империи, мы готовы были сделать это. Однако Фомиус отказался. В его возрасте это видите ли опасно для здоровья.

– Боюсь, старику уже доложили о истинных обстоятельствах смерти Великого князя Эдуарда и Великой княгини Анны, и он просто не хочет участвовать в церемонии над убийцей себя и мужа, – выразил своё предположение герцог Савойский, противно ухмыльнувшись. – Старый лис затаился в своей норе и ждёт развития событий. Неспроста он так поспешно покинул столицу и теперь сидит в Азуасском монастыре на самой окраине Империи. Я Вам неоднократно докладывал, Ваше Величество, что церковь стала слишком сильна. Не пора ли поменять патриарха на более достойного человека? Мои люди могли бы это организовать.

– Не сейчас, герцог. Хватит смертей. Хотя, конечно, отсутствие патриарха ставит нас в довольно неловкое положение. Кто же будет проводить церемонию погребения? Архиепископ Ольберийский? Ведь именно он исполняет сейчас обязанности патриарха в столице? Мой брат был магом Воды и должен достойно найти упокоение на дне реки.

– Боюсь это невозможно, – тихо возразил императору Эрафиус. – Церемонию придётся провести по огненному обряду.

– Ты смеёшься, маг? Стихия Императорской семьи – Вода. Так было из покон веков и так будет впредь! – гневно возмутился Правитель, с силой сжав морщинистыми руками поручни кресла. – Все мои предки нашли последние пристанище в водах Великой реки и мой брат не будет исключением.

– И тем не менее церемонию придётся провести по огненному обряду. Яд в телах лучшие алхимики Империи так и не распознали, кто знает каких бед он может натворить попав в воды реки. Тогда уже обстоятельства смерти Великого князя не утаишь.

– Но это же будет фарс! Ты понимаешь вообще, что мне предлагаешь.

– Боюсь, другого выхода у нас нет, – печально заметил старый маг. – Огонь скроет следы преступления, а народу сообщим, что это была воля самого покойного. К тому же церемонию сможет провести архиепископ Лонский, огненные погребения это его стихия. Предварительное согласие от него уже получено.

– Хорошо, – сдался Император, – делай, как хочешь. Но если что-то пойдёт не так и пострадает честь моего рода, клянусь всеми Богами, светлыми и тёмными, ты сам отправишься на костёр. И смерть твоя не будет быстрой.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю