Текст книги "Монах (СИ)"

Автор книги: Grotten

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 19 страниц)

Гаррет поднялся с колен и, понурив плечи, поплёлся на кухню. Он не был трусом, но прекрасно понимал, что даже если сейчас защитит свою дочь, завтра уже ничто не спасёт её от ещё более худшей участи.

– А ты, деточка, возьми ещё три бутылки вина и жди в моей комнате. Я скоро приду, – прошептал Тонг на ухо Лони. – Ты же не хочешь, чтобы твоего отца вздёрнули на виселице или отрубили голову? Хотя быстрая смерть это привилегия дворян, а для таких людей как твой отец, лучше подходит что-нибудь более долгое и мучительное.

С этими словами Тонг отпустил девочку. Лони тихо всхлипнула и на дрожащих ногах отошла в сторону. Слезы беззвучно текли по её щекам, сил едва хватало, чтобы не свалиться тут же на землю. Хотелось броситься прочь и спрятаться ото всех, но страх за Гаррета пересиливал. Она должна быть сильной и смелой.

Лони медленно спустилась в подвал, взяла три бутылки вина и, стараясь не смотреть по сторонам, отправилась по лестнице наверх, где находились комнаты постояльцев. Ноги её подрагивали от страха. Гаррет выглянул из кухни и проводил её долгим печальным взглядом, полным бессилия что-либо изменить.

Прочие посетители тем временем уже вовсю продолжали прерванные разговоры, как будто ничего не произошло. Бард вновь играл на лютне, отдавая предпочтения веселым и лёгким песенкам, способным вызвать улыбку у самого хмурого человека. Эммет, пристроившись рядом с Микаэлем, смотрел на него влюблёнными глазами и не пропускал ни слова. Гвино Бокале, городской откупщик, спешно покинул таверну, сославшись на то, что жена просила не задерживаться. Следом распрощался и отец Стефан, который прямо признался, что спешит удалиться, пока чего этакого не вышло.

Несмотря на то, что многие ушли, народу всё равно было гораздо больше, чем в обычные дни. Однако это обилие посетителей уже не радовало Гаррета, все мысли которого были направлены на любимую дочь. Тонг пока продолжал молча пить вино, и трактирщик в глубине души надеялся, что тот напьётся до такого состояния, что не сможет лишить невинности Лони.

Эммет тоже основательно приложился к спиртному, стараясь придать себе храбрости и решиться на откровенный разговор с бардом. Микаэль в последние часы, стал всё чаще ему улыбаться, отбросив маску холодности. Он был вновь игрив и весел, источая в адрес кузнеца обнадёживающие взгляды и улыбки. Эммет ждал только повода перейти к более активным действиям, и он ему вскоре представился.

Микаэль, уже порядком уставший и мечтающий только о сне, продолжал изображать веселье и радость. «Такова уж стезя барда. Чтобы ни было на душе, ты должен улыбаться», – думал он, выходя на центр зала для очередной песни. Микаэлю оставалось пройти только мимо задумавшегося о чём-то кузнеца, когда широкие руки Эммета оплели его тонкую талию, прижимая к широкой груди.

– Я тоже никогда не упущу то, что попало мне в руки, – заплетающимся от хмеля голосом выкрикнул кузнец. – Теперь ты мой!

Губы его потянулись в барду в попытке поцеловать. В голове отчаянно билась мысль, что вот наконец-то свершилось – он решился-таки открыто проявить свои чувства.

Дальнейшие события развивались молниеносно. Бард от растерянности пропустил первый поцелуй, который пришёлся в щёку, но, когда кузнец потянулся к его губам, не выдержал. Удар был настолько быстрым, что его не заметил никто из присутствующих. Только по виду упавшего на землю Эммета, зажимавшего руками пах и оравшего от боли, можно было догадаться о том, что произошло: бард врезал ему коленом прямо между ног. Причём было непонятно откуда в этом хрупком на вид теле такая сила.

– Никогда не смей приставать ко мне без согласия, – гордо бросил Микэль поверженному влюблённому. – И запомни, увалень, сегодня пострадало только твоё достоинство. Если же это повторится, то разобью твою тупую голову.

Эммет покатывался по полу, тихо поскуливая. Окружающие громко смеялись, а бард соблазнительно улыбался, отвешивая поклоны. Желая закрепить свой успех, Микаэль достал лютню из-за спины и запел, обращаясь к кузнецу.

От похоти лекарства нет,

Берёт своё подчас природа.

Удар! И продолжение рода

Уж не грозит тебе, Эммет.

Кузнец, ты перепил вина,

И не суди ответ мой строго,

Но ведь яиц у тебя много,

А голова всего одна.

Сей помутившийся предмет,

Мозгами у тебя обижен,

И хоть умыт, побрит и стрижен,

Но твёрдо я отвечу – нет!

Эммет взревел от обиды. Мало того, что его отвергли, так ещё и унизили, растоптали его гордость, посмеялись над его искренними чувствами, хоть и выраженными весьма грубо. Как он теперь будет смотреть в глаза окружающим? Ярость затмила все прочие чувства.

– Убью, гадёныша, – выкрикнул он, стараясь подняться. Сейчас уже боль в паху не могла сдержать его. Разум помутился и требовал отмщения за унижение.

– Беги, бард, беги, – напутствовал Микаэля Гаррет, улыбаясь сквозь усы. Эта сцена ненадолго отвлекла его от грустных мыслей о Лони.

Микаэль притворно вскрикнул, неумело изобразил испуг и демонстративно побежал к двери, каждую секунду оглядываясь и комично отыгрывая свой страх. Это стало последней каплей для Эммета, который стремглав понёсся на ненавистного (в эту минуту) барда. Юноша отвесил лёгкий поклон всем невольным зрителям развернувшегося противоборства и скрылся за дверью, последовав мудрому совету Гаррета.

Эммет с разбегу налетел на один из столов, громко выругался и распахнул дверь, выглядывая барда в темноте ночи. В это время толстый, рыжий кот неспешно выскользнул наружу. Он был сыт и доволен собой. Теперь для полноты кошачьего счастья не хватало только какой-нибудь милой самочки на ночь.

– Вон, он! – громко завопил Эммет, разглядев в темноте объект своей охоты, и не теряя времени пустился в погоню.

Посетители, похохатывая, принялись обсуждать произошедшее и делать ставки: догонит ли Эммет барда и что с ним сделает, если догонит.

– Похоже, не только у меня сегодня будет веселая ночь, – усмехнулся зловещей улыбкой Тонг, поднимаясь из-за стола. – Ставлю золотой, что кузнец поймает эльфа и сделает с ним то же, что я с трактирной девчонкой.

Он обвёл взглядом окружающих, выискивая того, что примет пари, однако желающих не было. Тонг презрительно сплюнул на пол и двинулся вверх по лестнице. Несмотря на обилие выпитого, походка его была твердой и уверенной. Последние надежды Гаррета рушились. Он с тоской посмотрел вслед мужчине, тихо бормоча слова молитвы, и скрылся на кухне, не желая смотреть на улыбки и веселье других.

Гости трактира ещё некоторое время пообсуждали последние события и принялись расходиться по домам. Последним в зале остался Трит Русоф, городской староста. Он заглянул на кухню и похлопал по плечу сгорбленного от печали трактирщика, желая придать сил и выразить свою поддержку. Слова сейчас были излишни, и Гаррет был ему за это благодарен.

Когда уже староста собирался выйти, навстречу ему ввалился запыхавшийся Микаэль. Лицо его светилось озорной улыбкой. Вот уж кто совершенно не мог грустить ни при каких обстоятельствах.

– А где же Эммет? – поинтересовался староста. – Неужели так и не догнал?

– Куда ему со мной тягаться, – гордо заявил бард, хохотнув от удовольствия. – Сильный, а бегает как увалень. Запер его в свинарнике. Ничего, поспит сегодня в свином навозе – поумнеет. Завтра вонь от него будет ещё та, вся округа станет шарахаться. Впредь будет аккуратней в своих желаниях.

Бард окинул взглядом пустой зал трактира с одинокой фигурой Гаррета посредине, который неумело пытался протирать один из столов, то и дело поглядывая в направлении лестницы на верхний этаж.

– Почему же так долго? – шептали его губы еле слышно. – Да и звуков никаких нет. Что же там происходит. Ах, бедная Лони. А я? Разве не должен был я защитить мою малышку? Хотя, что сделано, то сделано. Теперь уж ничего не иcправишь…

Бард, не обращая особого внимания, на подавленное состояние Гаррета подошёл к нему и потребовал показать ему обещанную комнату. Трактирщик непонимающе уставился на Микаэля, мысли его были далеко, и он никак не мог вникнуть, чего от него хочет этот вечно веселящийся эльф.

– Где моя комната, трактирщик? – вновь повторил свой вопрос бард.

– Ему сейчас не до того, юноша, – отозвался городской староста, который всё никак не решался уйти, оставив Гаррета одного со своими мыслями и переживаниями.

– Ну, где-то же я должен спать, – возмутился бард, – Да и ещё он должен мне флорент серебром за сегодняшнее выступление. Я не такой богатый, чтоб разбрасываться монетами.

На минуту на лице старосты отразилась мучительная борьба жадности и сострадания к другу. Бард всем своим видом демонстрировал, что не отступится, пока не получит свою плату. Это решило дело.

– Я сам заплачу тебе, – решился староста. Он долго рылся в кошельке, перебирал монеты, выбирая самую потертую. И все равно его рука слегка дрожала, протягивая барду его плату за вечер. – А поспать можешь и на сеновале в конюшне.

Бард скривился от отвращения при упоминании сеновала, но монету взял и быстро спрятал в кармане. «А трактирщик был прав, действительно этот Трит Русоф – скряга ещё тот. Из него точно больше не выжмешь», – подумал Микаэль. Спать на сеновале ему совершенно не хотелось, но тяжелые вздохи трактирщика и его пустой взгляд не предвещали ничего хорошего. Гаррет, как будто даже не слышал разговора, происходящего рядом с ним. Он был весь напряжён, пытаясь уловить хоть малейший звук, доносящийся с верхнего этажа, но тишина была абсолютной.

– Ладно, пойду на сеновал, – решился бард, понимая, что добиться от трактирщика обещанной комнаты сейчас не получится.

В это время громкий девичий крик прорезал тишину, установившуюся в трактире. Он был наполнен таким ужасом, что мужчины, не задумываясь, ломанулись вверх по лестнице. Первым, перескакивая через несколько ступенек сразу, нёсся Гаррет. Микаэль едва поспевал следом, улыбка весь вечер не покидавшая его лица, исчезла как по мановению ока. Последним был городской староста, немного замешкавшийся, чтобы прихватить фонарь. Крик на секунду было стих, но вновь повторился, смешиваясь со звуком громкого плача.

Картина, представшая перед мужчинами в коридоре второго этажа, их ошеломила. Лони в слезах стояла возле приоткрытой двери дальней комнаты, той самой, которая принадлежала Тонгу. Остекленевшие глаза её были расширены от ужаса, слезы катились непереставая, крик то и дело срывался с напряжённых губ. В самом центре коридора на животе лежал Тонг, точнее его безжизненное тело. Руки и ноги были широко разведены в разные стороны, так что тело напоминало большую букву «Х». Из-под левой лопатки торчала рукоять кинжала.

– Боги всемогущие, – пролепетал Трит Русоф, роняя фонарь.

Микаэль ловким движением подхватил фонарь и расплылся в своей обычной улыбке, которая в сложившейся ситуации выглядела весьма зловеще. Гаррет сорвался с места и, перепрыгнув через тело, подскочил к Лони, обнимая и прижимая её к себе.

– Я… я ждала…, а его всё не было, – сквозь слёзы бормотала Лони. – Решила выйти узнать, что происходит, а тут…, а тут… тело… Это не я… не я… я никогда бы не смогла….

– Успокойся, малышка, – принялся гладить девочку по голове Гаррет. – Теперь тебя никто не обидит. Я рядом!

– Ага, теперь обидят всех нас, – едко заявил Микаэль. – Или, думаете, убийство посланника герцога Савойского может сойти кому-либо с рук? В таком деле даже случайным прохожим быть далеко не безопасно. А уж с тех, кто обнаружил труп, спустят три шкуры.

– Для начала стоит провести расследование. А для этого нужно послать к герцогу Валенскому, – отозвался староста, – он владетель этих земель с правом суда и казни. Он и решит, кому поручить разбираться с преступлением. Пока же не будем трогать тело.

– А это хорошая идея. Заодно смогу познакомиться с Вашим герцогом, – хохотнул Микаэль, из которого даже убийство не могло надолго выбить хорошее настроение. – Представляю себе, как он будет меня допрашивать…

Лони в руках Гаррета потихоньку успокоилась и мужчины смогли спустить вниз, предварительно накрыв тело Тонга простынёй.

– Время уже позднее, отправляйтесь все спать и пока никому ни слова, – напутствовал барда и трактирщика староста, собираясь уходить. – Я сам оповещу Его Светлость. Надеюсь, Боги будут милостивы к нам.

– Может оно и к лучшему, – пробормотал Гаррет, – зато Лони цела и невредима. – А я? Что я? Пусть хоть на плаху. Возьму всю вину на себя. Только вот кто тогда о Лони позаботится?

– Не тужи, трактирщик, – хохотнул Микаэль. – Хоть мне твоя идея, взять всю вину на себя, и нравится, но всё же я на твоём месте не стал бы торопиться. Если, конечно, это не ты убил старикашку со шрамом?

– Не принимай серьёзно его слова, юноша, – попытался защитить трактирщика староста. – Гаррет ещё в шоке вот и мелет, что в голову придёт. Герцог разберётся, кто убийца, и своей властью накажет виновного.

Гаррет вздрогнул от неожиданности, поняв, что его слова слышали посторонние. Однако поправить что-то было уже поздно.

Несмотря на позднее время, практически никому из активных участников событий этого вечера так и не суждено было заснуть этой ночью. Лони, проваливаясь в дрёму, постоянно вздрагивала, стонала и порой переходила на крик. Кошмары, мучившие девочку, заставляли Гаррета неотступно сидеть у её кроватки, позабыв о себе. «Всё позади, моя малышка», – шептали его губы, а правая рука гладила растрёпанные волосы девочки, стараясь её успокоить.

Трит Русоф, покинув трактир, отправился вместо дома в ратушу, где остаток ночи провёл в своём кабинете, составляя подробный отчёт для герцога Валенского.

Микаэль, поворочавшись на сеновале около получаса, так и не уснул, но отнюдь не из-за каких-либо страхов. Его больше раздражало то, что сено было колючим, и с утра его лицо будет всё в мелких царапинах. «Тут спать решительно невозможно. В каком виде я предстану завтра перед герцогом? Да он же на меня даже не посмотрит, а упускать такой куш, как холостой герцог, я не намерен. Пусть я сегодня не посплю, но завтра встречу шанс всей своей жизни во всеоружии», – размышлял он в темноте. Из небольшого заплечного мешка были вынуты множество стеклянных баночек с мазями, кремами и притирками. Битва за красоту началась.

Единственным, кто спокойно спал этой ночью, был Эммет. Мужчина развалился на спине прямо посредине свинарника и громко храпел. На груди его свернулся клубком рыжий кот: сытый, довольный, но так и не нашедший кошечку своей мечты.

========== Глава 8. Начало расследования ==========

Было безоблачно и тихо. Яркое солнце поднималось над горизонтом, освещая обвалившиеся башни замка Валентайн. Его лучи тускло отражались от проржавевших флюгеров, роняя на стены замка странные, не на что не похожие блики. Лёгкий ветерок разгонял туман, неся с полей утреннюю свежесть и запах росы.

Обычно Эрик Хомоф позволял себя поспать подольше, хотя бы до того времени, пока лучи солнца не проберутся во внутренний двор замка, прогревая остывшую за ночь брусчатку, но сегодня ему не спалось. Что-то неведомое толкало герцога отправиться в Валенс как можно быстрее. И только здравый расчёт останавливал от поспешных решений.

Эрик медленно поднялся с кровати и принялся одеваться. Привычный балахон рясы и сандалии совсем не годились для охоты, поэтому пришлось достать высокие охотничьи сапоги, достающие почти до колен, тёмно-синий колет и серые трико. Довершал облачение тяжелый чёрный плащ, подбитый мехом лисы, и тонкие, изящные перчатки из кожи лайки. Герцог взглянул на себя в зеркало и усмехнулся. Слишком непривычно было видеть себя в таком наряде. Немного подумав, он всё-таки натянул на шею цепь со знаком магистра ордена. Так он чувствовал себя увереннее.

Войдя в часовню, Эрик на несколько минут остановился у алтаря. Он опустился на колени возле первородного камня, положив на него руки, и зашептал слова молитвы. Это простое действие позволило герцогу, наконец, успокоиться и привести свои мысли в порядок. Лёгкие морщинки, покрывавшие лоб, разгладились, а лицо приняло умиротворённое выражение и как будто слегка засветилось изнутри. Сейчас он напоминал какого-нибудь мифического паладина древности – воина света, совершающего молитву перед битвой со злом.

Выйдя наружу, Эрик огляделся. Вокруг стоял полумрак, лучи солнца ещё только начинали проникать во внутренний двор. День обещал быть тёплым, но пока было прохладно и сыро. Жеребец гонца тихо похрапывал в конюшне. Решётка ворот была опущена. Значит, его гость всё-таки никуда не уехал. Да и не приснился ли ему этот отъезд? События ночи казались чем-то эфемерно-зыбким и ненадежным.

Минуту герцог постоял, обдумывая свои дальнейшие действия, и затем, решившись, быстрым шагом двинулся к северной башне. Нужно разбудить юношу и выдвигаться. Сейчас, когда всё висело на волоске, медлить было ни в коем случае нельзя.

Эрик ожидал, что застанет виконта спящим в отведённой комнате, однако стоило зайти в трапезную северной башни, как он наткнулся на одинокую фигуру, сидящую за столом. Алексис Обрэ был облачён в лёгкий охотничий костюм, сшитый по моде прошлого века и немного великоватый ему. Взгляд его упирался прямо в стену и казалось, что ничего больше юноша не видит и не слышит. Руки слегка подрагивали, а мешки под глазами говорили о бессонной ночи. «Неужели он так и не ложился спать?» – подумал Эрик с лёгким беспокойством. Виконт даже не заметил появления герцога, продолжая отвлечённо разглядывать стену.

– Доброе утро, сударь, – обратился герцог к юноше. – Я вижу, Вы уже встали. Вы хорошо себя чувствуете? Как Вам спалось?

Алексис вздрогнул от неожиданности и непонимающими глазами уставился на Эрика. Смысл услышанных слов медленно доходил до него. Прошло больше минуты, прежде чем он смог ответить.

– Спасибо за гостеприимство, Ваша Светлость, – заговорил он дрожащим голосом. – Я в полном порядке и отлично выспался. Я в Вашем распоряжении и готов выдвинуться по первому требованию.

Эрик нахмурился, разглядывая своего собеседника. Он понимал, что ему лгут, но причины такого поведения объяснить не мог. «Что же такого могло произойти с ним ночью?» – задавался он вопросом, но не мог придумать хоть какого-нибудь логичного ответа.

– Хорошо, тогда седлайте своего жеребца, сударь, – коротко ответил герцог, решив, что объяснение странному поведению виконта найдёт позже. – Я возьму всё необходимое, и отправляемся. Позавтракаем уже в Валенсе.

Юноша медленно поднялся из-за стола и отправился на выход, провожаемый долгим взглядом Эрика. Когда дверь захлопнулась, герцог быстрым шагом поднялся по лестнице, перескакивая через две-три ступеньки за раз, и заглянул в комнату, отведённую гостю. Кровать была не расстелена, а только чуть примята; поверх лежал дорожный костюм, в котором курьер прибыл. Герцог принялся разглядывать окружающую обстановку, надеясь найти какую-нибудь зацепку. Взгляд его упал на стоящие возле кровати сапоги. Если вечером они были начищены до блеска, то сейчас покрыты толстым слоем дорожной пыли. К подошве местами пристали комья глины. На каблуке левого сапога он разглядел несколько бурых пятен, напоминавших запекшуюся кровь.

– Интересная, похоже, у него выдалась ночь, – задумчиво пробормотал герцог.

Он пытался хотя бы примерно оценить, сколько времени виконта не было в замке, но никак не мог сообразить, во сколько же юноша вернулся. Всё это настораживало. Но вместе с острым желанием докопаться до истины, рождался внутренний позыв, во что бы то ни стало защитить этого несчастного юношу, который, судя по всему, влип в какие-то неприятности и теперь был сильно напуган.

Через полчаса Эрик Хомоф и Алексис Обрэ покинули замок. Решётка с лязгом захлопнулась за их спинами, отрезая путь назад. Туман уже почти рассеялся, и вдали можно было различить окраины Валенса. Шли в молчании. Виконт вёл под уздцы жеребца, не решаясь садиться верхом в присутствии герцога. К луке седла был приторочен массивный арбалет эбенового дерева. Его ложе было украшено золотой гравировкой и самоцветами, игравшими на солнце. Это было очень старое и, по словам герцога, усиленное магически орудие.

Сам Эрик шёл практически налегке, только небольшая наплечная сумка драконьей кожи (по виду пустая) висела с левого бока. Он даже не надел перевязь со шпагой, чем очень удивил юношу. Сам Алексис носил шпагу, практически не снимая, с четырнадцати лет, хотя и не был искусным фехтовальщиком. Клинок на боку был для него символом того высокого положения, которого он добился. Он должен был демонстрировать обывателям превосходство виконта, компенсируя юный возраст и потёртую одежду.

По мере приближения к Валенсу Алексис всё больше хмурился, руки его были сжаты в кулак, мышцы напряжены. Он понимал, что молчание слишком уж затянулось и его прямая обязанность развлечь герцога беседой, но не решался заговорить, боясь, что дрожащий голос выдаст тщательно скрываемое волнение.

Тем временем потянулись приземистые домики мастеровых и сельских работников. Людей вокруг практически не было, только детвора носилась по улочкам, играя в свои непонятные игры. Чумазые детские лица при появлении мужчин замирали, с интересом разглядывая знатных господ. Кто-то принимался клянчить монетку, кто-то прятался от греха подальше в кусты, не желая получить пинок от разозлённого господина. Однако ни герцог, ни его спутник не обращали на детей никакого внимания. Стоило же путникам скрыться за очередным поворотом, как игры возобновлялись.

Ближе к центру города стали попадаться ремесленные мастерские и торговые лавки, хозяева которых выходили на крыльцо и низко кланялись своему сюзерену, немало удивленные появлению герцога в городе в столь ранний час. Эрик никак не реагировал на эти проявления верноподданнических чувств, продолжая двигаться к цели.

Дорога тем временем разделилась, и виконт, идущий впереди, в нерешительности замер, не зная в какую сторону повернуть.

– Нам налево, – громко сказал Эрик, поняв причину замешательства спутника.

– Но, Ваша Светлость, разве городская ратуша не в той стороне? – слегка волнуясь, проговорил юноша и указал направо. Лоб его наморщился, как будто он пытался припомнить расположение городских кварталов.

– Ратуша, да. Но, боюсь, застать в это время Трита Русофа, городского старосту, можно только в трактире. Этот старый пройдоха проводит в нём времени больше, чем на своём рабочем месте. К тому же я обещал Вам завтрак, сударь, – с лёгкой улыбкой ответил Эрик.

– В какой же трактир мы направляемся? – слегка дрожащим голосом поинтересовался Алексис. Было заметно, что этот вопрос дался ему с большим трудом.

– «Гордость Империи», – коротко ответил мужчина, не замечая охватившего его спутника беспокойства. – Это лучшее подобное заведение в городе. Его держит Гаррет, бывший вояка, который служил ещё под началом моего деда и отца. Еда там, хоть и не блещет изысками, но всегда свежая и добротная. К тому же вино и пиво там не разбавляют, что по местным меркам дорогого стоит.

Тем временем улица вывела путников на главную площадь города. Унылая громада храма доминировала над окружающими постройками, напоминая о величии Богов. На самой же площади царило оживление. Сегодня был ярмарочный день. Торговые лавки и лотки, заполонившие практически всё пространство, предлагали широкий выбор товаров как местного производства, так и привезённых из дальних земель. Последних, правда, было не так и много. Покупателей же было и вовсе мало, но бойкие крики торговцев разгоняли тишину и создавали впечатление буйного торжища.

– Пряники, свежие пряники, – громко кричал мальчишка-разносчик, с гордым видом вышагивая между рядов.

– Вина! Эльфийские, валенские, фосские! Подходите и отведайте самые лучшие вина, – доносилось из небольшой лавки.

Увидев двух знатных путников, торговцы оживились и принялись наперебой зазывать к себе, обещая всё самое лучшее по сходной цене. Алексису вид этой толпы был просто омерзителен. Он презрительно скривился, когда очередная торговка попыталась схватить его за рукав, чтобы затащить к себе в лавку. Будь он в столице, давно бы достал шпагу и отрубил руку этой женщине, посмевшей столь грубо прикоснуться к нему. В данных же обстоятельствах оставалось только стиснуть зубы и терпеть.

Эрику же было интересно. Он так редко выбирался на люди, что эта суета, действовала на него подобно глотку свежего воздуха. На лице появилась улыбка. Он с любопытством разглядывал товары. Проблемы, казалось, отошли на второй план. Он остановился напротив нескольких жонглёров, демонстрирующих своё мастерство на площади, и несколько минут стоял поглощённый зрелищем. И только серьезный и потерянный вид спутника заставил его двинуться дальше. Одно время мелькнула даже мысль купить что-нибудь этакое юноше, чтобы прогнать его хмурый вид, но герцог вовремя себя остановил. Не время и не место сейчас было делать покупки. Да и нужно быть осторожным и соблюдать дистанцию с этим не ко времени свалившимся ему на голову спутником.

Оставалось миновать последний поворот, когда дорогу герцогу и его спутнику преградил старый шарманщик на одной ноге и с обезьянкой на плече. Мелодия, издаваемая инструментом, больше напоминала смесь скрипа старой телеги и визга пилы, но в этой какофонии звука рождалось какое-то странное предчувствие чего-то жизненно важного. Люди расступались перед старым шарманщиком, разглядывая его с интересом. Обезьянка повизгивала и гримасничала. Шарманщик же, казалось, не замечал никого и ничего вокруг. Однако стоило старику оказаться рядом с герцогом, как его беззубый рот расплылся в подобии улыбки.

– Хотите ли получить предсказание для себя и своего спутника, Ваша Светлость? Моя Зизи делает это с изумительной точностью!

Шарманка смолкла, зато рука старика сорвала с головы колпак. Когда-то бывший ярко-зеленого цвета, теперь же весь поблекший и перештопанный на много раз, он до краёв был наполнен свернутыми бумажками. На удивление ни одна из них при этом не выпала.

Эрик хотел было отказаться, но обезьянка стремительно выхватила из глубины колпака бумажку и бросила ему в лицо. Следующая бумажка полетела в Алексиса. Мужчина невольно поймал своё предсказание налету. Желание испытать судьбу пересилило, и он развернул листочек:

«Сегодняшний день пройдёт под знаком тайны, ответ на которую будет концом одного пути и началом нового путешествия».

Эрик невольно растерялся от прочитанного, слишком уж это не вязалось с обычными ярморочными предсказаниями. Он поднял глаза, желая узнать у старика смысл предсказания, но не увидел ни шарманщика, ни обезьянки. Хотя прошла всего пара секунд, они уже успели куда-то уйти. Эрик повернулся к своему спутнику и обнаружил его разглядывающим такое же предсказание. Лицо юноши было красным толи от гнева, толи от смущения.

– Что вам пророчит судьба, сударь? – поинтересовался герцог.

– Типичные балаганные фокусы. Лучше проверьте Ваш кошелёк, Ваша Светлость, – отозвался Алексис, однако бумажку не выбросил, а аккуратно спрятал в карман.

Дальше шли в молчании. Миновав торговые ряды, путники вошли во двор трактира. Здесь было тихо и безлюдно, только рыжий кот, развалившись на спине рядом со свинарником, тщательно вылизывал свой зад. Он поднял взгляд на путников и несколько секунд с интересом рассматривал их, как будто решая, представляют они опасность или нет. Поняв, что мужчин его персона совершенно не интересует, кот раздвинул задние лапы пошире и продолжил прерванное занятие. Эрик молча кивнул юноше в сторону коновязи.

– Привяжите пока вашего жеребца, сударь. Рассёдлывать не стоит. Я думаю, мы тут надолго не задержимся. Позавтракаем, и я поговорю с городским старостой. У него есть свора гончих и опытный выжлятник. Также возьмём несколько человек из городской стражи. С их помощью проблем с охотой у нас не возникнет. Можете не волноваться, сударь, – герцог говорил быстро, короткими фразами, не оставляя место сомнениям.

– Слушаюсь, Ваша Светлость, – коротко ответил юноша, склонив голову, и отправился привязывать жеребца.

– Я буду ждать Вас внутри, – бросил ему в след Эрик и вошёл в трактир.

Эрик ожидал, что в зале будет людно, и очень удивился, когда увидел только двух мужчин, стоящих возле очага спиной к двери. Это были городской староста и трактирщик. Они о чём-то оживлённо спорили, не замечая вошедшего.

– Гаррет, нам нужно всё обсудить ещё раз, чтобы наши показания были одинаковыми. Я послал своего слугу в замок с письмом и, думаю, к обеду герцог будет здесь, – торопливо говорил Трит Русоф. – Кстати, куда подевался этот чёртов бард? Только не говори мне, что он смылся, когда запахло жареным. Нам нужно как можно больше свидетелей.

– Трит, мне сейчас не до того. Лони до сих пор не пришла в себя. Да и не хочу я обсуждать события ночи. Пусть герцог сам разбирается или назначает дознавателя, – отмахнулся от него Гаррет. – А бард объявится, обязательно объявится. Знаю я эту породу, он из любых неприятностей выйдет целым и невредимым, ещё и с прибылью для себя. К тому же на встречу с герцогом у него свои, далеко идущие планы.

– Из-за твоей безалаберности мы все отправимся на костёр, – не выдержал староста, – а твоя Лони опять останется сиротой. Подумай о девочке, если на собственную жизнь тебе наплевать.

Эрик понял, что стал невольным свидетелем разговора, не предназначенного для его ушей. Подслушивать претило донельзя, и он слегка кашлянул, желая привлечь внимание. Его услышали, но желаемого эффекта это не произвело.

– Трактир сегодня не работает, – гаркнул Гаррет, не оборачиваясь.

– Как ты не понимаешь, Гаррет? Я специально послал к герцогу только сейчас, а не ночью, чтобы у нас было время до полудня. Нам нужно расспросить девочку и узнать всё, что она видела и слышала, – не унимался городской староста, который был так увлечён разговором, что тоже не удосужился повернуться к двери.

– А я повторяю, что не позволю допрашивать Лони ни тебе, ни даже самому герцогу, пока она не придёт в себя, – взъярился трактирщик.

Эрик ещё раз кашлянул, в этот раз значительно громче.

– Я же сказал, что трактир закрыт, – в бешенстве выкрикнул Гаррет, оборачиваясь.

Лицо его из рассерженного, мгновенно стало удивлённо-испуганным. Он, открыв рот, с шумом хватал воздух, не в состоянии что-либо сказать. Герцог невольно улыбнулся такой реакции старого знакомого.

Первым пришёл в себя городской староста, тоже в первый момент потерявший дар речи от неожиданности.

– Ваша Светлость, как хорошо, что вы здесь, – быстро заговорил Трит Русоф, склонившись в глубоком поклоне. – Я только что послал к вам Карла, своего слугу, с каретой, но не ожидал, что он сможет доставить вас в город раньше полудня. Желание Вашей Светлости посетить город стало для меня неожиданностью. Наверное, Карл разминулся с Вами в дороге. Но как же Вы добрались?