Текст книги "The Phoenix (СИ)"
Автор книги: Gromova_Asya
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 18 страниц)
– Чарли!
И неожиданно я слышу отклик. Но лучше бы я оставалась в неведении. В лишающем рассудка и здравого смысла неведении. Чье-то хриплое шипение эхом разносится вокруг меня. Чернота оглушает, наваливаясь на меня зыбким туманом. Что-то темное, мрачное надвигается из полутьмы, касаясь кирпичных стен липким, удушающим запахом сырости. Из-за темноты я не могу разглядеть лица незнакомца, только глаза. Точнее три пары глаз. Я пытаюсь встать с колен, но оцепенение берет вверх, а крик так и не вырывается из горла.
Три пары глаз. Светящиеся пустыми глазницами. Тень вдруг прижимается к обочине, жмется меж мусорных баков, пропуская вперед трех старых дам. Глаза начинают слезиться, словно я беспрерывно гляжу на солнце. Но их невозможно сравнить с чем-то солнечным. Невозможно сравнить даже с чем-то живым. Темные лохмотья болтаются на них, противясь всяким законам физики, ведь сквозь прорехи ткани я замечаю сморщившуюся кожу, что натянута на костях, словно на барабане.
Но я сжимаю всю волю в кулак и отгоняю от себя страх и отвращение. Это только твое разыгравшееся воображение. Дислексия.
– Извините, вы не видели здесь мальчика? Это мой брат, его похитили и…
– Человек, – начинает одна.
– Не полукровка, – поправляя на странном кожаном поясе ножницы, говорит вторая.
– Ошибаетесь, – третья сжимает в руках тусклую пряжу, что отражает свет фонаря. – Вы ошибаетесь.
– Простите, вы… Он приблизительно такого роста…
– Забудь. Его больше нет, – женщина щелкнула ножницами, поглаживая сталь костлявыми пальцами. – Для тебя.
– Так, вы видели е…
И тогда на ее лицо падает свет. Крик вырывается на свободу. Это не мое воображение. У нее просто нет глаз. Я пячусь, но вторя всем законам фильмов ужаса, утыкаюсь в холодную кирпичную стену. Я вспоминаю всех несчастных героев, загнанных в угол, их крики о помощи, столь реальные и леденящие кровь, что приходилось мотать ролик дальше, но все изменилось. Актеры стали неумелыми, бесталанными идиотами, что не имели ни малейшего понятия о том, как нужно бояться и кричать в реальной жизни.
Слышать собственный крик. Слышать вопль, взывающий о помощи. Страшнее всяких старух, теней и ужасов, что приходят во сне. Я закрываю рот руками, стараюсь заткнуть собственный визг, но даже сквозь липкие ладони, звуки находят отклик в стенах зданий, окруживших нас.
– Она не должна была найти нас. Люди скрыли наш уход, – наждачный голос одной из старух разрывает плоть. – Кто изменил ход ее судьбы?
– Невозможно. Не положено. Боги не пошли бы на это.
– Мы помним тех, кто нарушал правила.
– Их нити обрезаны.
Я думала, что нет ничего хуже их несвязной, сиплой речи, но если бы я только знала, как ошибалась…. Осколками битого стекла посыпался их смех. Он забирался в самую душу, переворачивая все верх дном, теребя самые горькие и жуткие воспоминания. Перед глазами пробегает вся жизнь, на что каждая клетка моего тела отвечает болью. Чарли. Это имя. Оно спасет меня.
Чарли.
Зеленые глаза. Слабая улыбка.
Чарли.
Милые ямочки. Веснушки на щеках.
Чарли.
Он взрослый. Больше не даст себя в обиду.
– Они идут по следу полукровки. Они найдут их, и тогда все будет кончено, – звон прекращается и на этот раз в воздухе повисает щелчок ножниц.
– Зевсу будет не по вкусу то, что мы забираем мальчишку…
– Не имеет значения. Мир должен оставаться прежним, вне зависимости от того, когда пробудиться…
– И мальчишка станет первой его жертвой? – щелканье повторилось.
– Так было всегда и так будет вечно. Выродок отщепенца должен восстать из пепла, свергнуть первородного и умереть. Отпустим ее, человек не изменит хода событий. Аидово отродье уже обрекло ее на смерть.
Вспышка. Яркая вспышка. Дыхание возвращается ко мне, и я открываю глаза. Старуха с ножницами в последний раз глянула на меня своими пустыми глазницами. Она поправила кожаный ремень на тонкой талии, и … обратилась прахом. Песчинки стали просыпаться белым облаком, что уносил ледяной ветер. Через мгновение он подхватил густой черный дым, и, словно косу, сплел их воедино. Так исчезла вторая, мрачная, самая жуткая дама с черной, покрывающей ее лысую голову, тиарой.
Сил осталось только на один единственный вздох. Холод пробирался к органам, замедляя ход моей жизни. С каждым новым ударом, сердцу становилось все труднее отбивать прежний, быстрый ритм. Но я перевожу взгляд на третью, еще не исчезнувшую даму со светящейся пряжей в руках. Она совсем близко, всего в паре шагов от меня. Старуха снимает балахон, и я замечаю, что ее лицо слишком молодо по сравнению с остальными.
Сердце надрывно замирает на одном из тактов. Я корчусь от боли, чувствовать, как немеют пальцы рук и ног невыносимо.
– Они не знают твоей судьбы. Никто из них. Не им теперь решать, когда тебе умереть. Запомни, дитя – они все ошибаются.
Она в одно мгновение оказывается рядом со мной, все еще сжимая в руках моток ниток, что переливаются разными цветами. Вблизи от нее веет не холодом и сыростью, а исцеляющим теплом. Словно она сама и есть жизнь.
– Твой брат – храбрый мальчик. Знай, что сестры не тронут его, теперь он под нашей опекой. Они поймут свою ошибку слишком поздно, когда феникс обретет крылья. Продолжай сражаться, Би. Пройди этот путь и сохрани жизни избранных.
Ее прах не выглядит мрачной пылью или ядовитым облаком. Это нечто воздушное, сияющее, словно полотно шелка, взметнувшееся к самым небесам. Я слежу за ней, пока материя не становится одной из миллиона звезд. Боль ушла, забрав с собой все тревоги и страхи. Как будто странная женщина, что едва не прикончила меня, заставив пересмотреть всю жизнь, как киноленту, говорила правду. Мой брат защищен лучше меня самой.
Я уже не пытаюсь объяснить их слова. Наблюдать за происходящим, как зритель, куда интереснее и безболезненнее. Нити, пустые глазницы, слова, брошенные старухой на прощание. Кому им? Какая еще судьба? Какой, к чертям, феникс? В голове начал появляться образ птицы, но я мало понимаю к чему тут я? Мне осталось всего ничего, почему не подумать об этом на прощание?
Но мне не придется умирать в одиночку. Со стороны проспекта я замечаю знакомую тень. Почему-то на душе становится не спокойно, бурно, дико, и снова страшно. Нико? Почему я не могу позвать тебя? Могу ли я вообще теперь что-нибудь?
– Би!!! – голос Нико, как-то по-особенному надламывается, словно мое имя приносит ему боль.
– Я здесь...
Нет, у меня слишком тихий голос. Даже если он свернул в подворотню, ему не разглядеть меня в темноте. Но я ошиблась. Прежде, чем я успеваю подумать об этом, его руки отрывают меня от холодной стены. Теплая куртка Нико ложится мне на плечи.
– Ты ранена.
Ни больше, ни меньше. Ощущение, что мне отгрызли голову, а потом неумело пришили обратно. Руки и ноги – лишний атрибут моего тела – болтаются, как лоскуты тряпок. Но это все не важно. Запихни свою жалость куда подальше. Есть кое-что важное. И ты должна успеть сказать это, Би.
– Чарли…
– Все подарки в рюкзаке.
Нико спускает с плеча сумку и, копошась в ней, выуживает медикаменты.
– Чарли…
– Ты что не понимаешь? Раны нужно обработать, – голос пропитан ненавистью.
Настоящим чудом моя рука впивается в его локоть. Наверное, я действительно плохо выгляжу, потому что, когда мои глаза, наконец, находят блестящий от ненависти взгляд Нико, он шарахается от меня. Он быстро ретируется и прикладывает к моему лбу, свою ладонь.
– Спи.
И дремота наваливается на меня непосильной ношей. Глаза закрываются сами собой, а тело обмякает в руках парня. Но нет же. Есть имя. Есть Чарли. И есть дамы, что отобрали его у меня!
– Чарли! – вскрикиваю я. – Ты должен… Чарли. Помоги ему. Пожалуйста.
– Боги, гляди, кто нашел себе подружку.
Я слышу свист, и в этот момент Нико корчится от боли. Он едва не падает, и только благодаря тому, что опирается о стену, он все еще не придавил мое тело к земле.
– Еще и человек. Да ты лузер, ди Анджело!
В этот раз он сдерживает себя куда лучше. Странный свист повторяется. Нико хрипит сквозь зубы и привстает с колен. Вся его теплота куда-то испаряется, а на ее место приходит мрак. Он окутывает меня, при этом обволакивая ладони парня, словно ластясь к нему.
– Пошли вон, – голос Нико наравне с проклятым смехом трех дам.
– Отчего же так грубо? Не рад видеть старых друзей?
– Покончим с этим, – хрипит он.
На его спине две параллельные полоски, что алеют кровью. Водолазка в местах удара распорота, но я думаю только о том, какую невыносимую боль приносит ему эти порезы. Я не вижу лица нападающих. Слышу только два девичьих визжащих голоса, что не вязались с травмой, которую нанесли парню.
Видимо, я совершенно схожу с ума. В следующее мгновение в полумраке улицы мелькнул блеск стали. Рука Нико увеличилась вдвое, а на стенах зданий появились страшные тени неизвестных чудовищ. Я не могу больше терпеть. Боль становится критической, и я просто отпускаю ее. Оказалось, терять сознание не так уж страшно. Перед глазами пляшут искры. Чьи-то нечеловеческие вопли раздаются в темноте. Иногда кожи касается нечто ожигающее, и только тогда я снова чувствую боль. Звуки боя. Удары металла. Вскрик Нико. Мрак. А затем…
На одно единственное мгновение, когда мои глаза встречаются с его затравленным взглядом, я слышу отрешенный шепот:
– Только попробуй умереть, тебе не поможет даже Элизиум. Я все равно найду тебя.
Я и знать не знала ни о каком Элизиуме. Не знала даже, к кому обращается мой друг. Насколько хорошо или плохо это было. Но была уверена, что это Нико. А большего мне знать и не надо…
В последнее время я все хуже понимаю поступки ГГ. Хочу узнать, докопаться таки до истины, какая она – Би Макдауелл? В глазах Читателей. Какой вы ее видите? Главные черты характера? Нравится она вам или нет? Минусы и плюсы этой девушки? И самое интересное – ее внешность? Я упоминала о ней только вкратце. Дала волю вашей фантазии, дорогие Читатели:)
Я очень нуждаюсь в вашей помощи. И я надеюсь, что вы откликнетесь на мою просьбу, потому что главы загибаются и Би приходится отстранять от действий. Продолжение появляется так часто, потому что на компьютере сохранено уже 12 глав. Я обрабатываю их, перечитываю и корректирую недочеты, так быстро, как только могу. К несчастью, скоро “Феникс” исчезнет на неопределенное количество времени. Конечно, не на 2-3 месяца, но потерпеть придется.
С любовью, Громова.
====== X ======
Часть X
Беатрис
(Hanz Zimmer – Nobody Ask To Be A Hero)
Мне приходится идти. Я знаю, что это необходимо. В тени деревьев жара кажется не такой уж сильной. Пот скатывается по спине, оставляя липкое ощущение неприязни. Мне трудно дышать сквозь туманную пелену горячего марева. Дышать нужно. Дышать необходимо. Но только в том случае, если воздух не раскаленный до предела песок, царапающий горло. Руки и ноги налились свинцом, и этот факт мешает моему продвижению, хотя, кажется, я еще не прошла и миллиметра. Солнце палит, ну уж никак не ластится и не подбадривает. Оно испепеляет меня.
Округа незнакома мне. Жара. Усталость. Сонливость. Дурман. Неясность мысли. Долина, сгоревшая заживо. Дюна, напоминающая пустыню. Деревья, похожие на иссушенные палки и воткнутые в землю. Но идти нужно. Просто потому, что, останься я здесь, превращусь в уголек с обугленной кожей.
Ты должна идти.
От неожиданности меня передергивает. Страшнее то, что голос, прозвучавший в моем подсознании, слишком реален. Я пячусь назад, но вокруг по-прежнему одна мертвая тишина, палящее солнце и умершая долина.
– Эй, кто это здесь? – вопрос повисает в тишине, но растворяется в пыльном воздухе, не найдя ответа. – Отзовитесь! Мне нужна ваша помощь…
Иди, Беатрис. И не смей останавливаться.
На этот раз это больше похоже на приказ. Мое тело странным образом набирает скорость. Ноги обжигает горячая поверхность земли, но я не могу остановиться. Моя кровь алеет на камнях, но ноги по-прежнему не слушаются меня.
– Мне больно… – сквозь сжатые зубы произношу я.
Я надеюсь на тебя. Ты обязана быть сильной с этих пор…
– Вы знаете меня?
Знаю лучше, чем ты можешь себе представить. Но не время обсуждать это.
– Остановитесь, пожалуйста. Мне нужно передохнуть.
Адская поляна измотала меня. Тело – ненужная тряпица, болтающаяся на ветру. Ветер?! И неожиданно я чувствую отступившую боль, что схлынула подобно морской волне. Воздух обретает привкус чего-то свежего, мятного, сырого. И я стараюсь запомнить этот привкус, боясь вздохнуть и снова почувствовать обжигающее пламя. Но это все еще свежая мята.
Осталось совсем немного. Ты должна быть сильной.
– Я ни шагу больше не сделаю, слышите вы меня? Это кошмар, не более и не менее. И мне решать, куда идти.
Ты нужна им. Лагерь в опасности. Они нашли их слишком рано, и я не смог им помешать.
Сердце замирает, и я больше не наслаждаюсь приторно-сладким воздухом. Страх липкими лапами заключает меня в свои объятья, и все, что я вижу, все, о чем только могу думать – это имена. Их имена. Чарли, Аннабет, Перси, Хейзел, Лео, Фрэнк… Почему они приходят первыми на ум? Потому ли, что я дорожу ими? Или потому, что во сне все обостряется до предела? Страх становится чем-то большим, чем просто чувство. Это агония, овладевающая каждой мышцей и клеткой моего тела.
Они нашли тебя.
Странный голос. Будто я тысячи раз слышала его до этого.
– Вы… вы знаете меня. И я знаю вас.
Запомни, Беатрис. Теперь, когда пророчество будет произнесено, твоя жизнь изменится. Чарли – то единственное, что сможет поддерживать тебя. Ты должна быть сильной ради него.
– Зачем вы все время повторяете то, что я должна быть сильной? Это кошмар, ясно? Но я не боюсь больше…
Но незнакомец молчит, а я замечаю полоску горизонта, что нещадно горит вдалеке. На его кромке зеленой порослью виднеются очертания границы, в том месте, где Адское логово переходит в настоящую долину. Когда все страхи растворяются, уступая месту предвкушению. Голос не обманул меня. Еще немного, и боль совсем пройдет. Еще немного, и я смогу… проснуться?
– Это сон. Кошмар и всего-то. Нужно проснуться. Нужно открыть глаза.
Я ускоряю шаг, не обращая внимания на горячую лаву под ногами. Не смотря на странное шипение за спиной, не смотря на боль, страх и отчаянье. Есть в этом что-то прозаичное, уже пережитое. Я несусь вперед, подбадриваемая ветром и желанием наконец-таки выбраться из этого пекла. Проснуться. Мне нужно проснуться. И, если голос не соврал, я нужна своим друзьям. И это странно. Странно от того, что я лишь слабая, никчемная девушка, от которой нет никакого толку.
Ты врешь себе, Би. Ты знаешь, что это не так.
– Ты ничего не знаешь обо мне! – наконец голос не растворяется в гуще песка, а, отголосками встрепенувшихся птиц, разносится по округе. – Это кошмар!
Все происходит слишком скоро. Ни ты, ни Чарли не заслуживаете этого…
– Кошмар, – к губам скатывается соленая капля. – Просто кошмар…
До зеленоватого луга, усыпанного цветами, всего несколько метров. До моего освобождения всего несколько метров. Я должна проснуться. Теперь я уверена в этом абсолютно точно.
Попытайся…
Соленые капли скатываются к губам и тают на них, оставляя после себя только горьковатый вкус опустошения. Но неожиданно картинка вспыхивает новыми, алеющими цветами крови. Это происходит слишком быстро и стремительно, потому что все, что я успеваю заметить, как красная вспышка вбирает себя сочные цвета незнакомой долины. Все кончено. Луг исчезает и тает, словно мираж.
Ты должна проснуться…
Руки впиваются в горячий песок, что, обжигая кожу, просыпается сквозь пальцы.
– Просто кошмар!!! Просто…
И в эту секунду над поляной нависает громкий свист. Мое тело замирает, и я поддаюсь этой пытке. Каким чудесным образом уши не налились кровью? Боль. Боль. И еще раз – боль. Страх – и тот, больше не в силах противится ей, борясь за первенство. Все кончается так же быстро, как и началось. Я закрываю глаза, надеясь, что с моей смертью придет и забвение.
Post hanc vitam, ad mortem.
Мой мозг противится незнакомым словам. Но моя память…Она работает в обратном направлении. Мои глаза по-прежнему сомкнуты, но в темноте и холоде вспыхивает фраза, брошенная незнакомцем. Буквы обретают очертания уже знакомых обрывков английской речи. Калька иностранного языка сошла.
Тишина, разражается свистом. Я чувствую прохладу, что тянется к рукам, прекращая мои муки. И только белеющие буквы, повисшие в пустоте и мраке моего сознания.
…Ведь ей, чтобы жить, суждено умереть…
(Mark Petrie – Neutralize The Threat
Mark Petrie – Polar Shift)
– Ты должна, Талия… – чей-то вскрик заставляет меня поежиться.
– Ди Анджело, ты конченный идиот, раз считаешь, что я брошу вас здесь одних! Я не собираюсь…
– Посмотри на них!
– Мне плевать… даже на пророчество! Вы… вы – это я. Забудь. Даже не пытайся! – чей-то женский голос, что похож на вой раненного зверя, хрипит над моим ухом.
– Талия, – я узнаю этот нежный, но в то же время настойчивый тон. – Пока я говорю с тобой, кого-то из наших уже загрызла гончая. Они беспощадны, и только я знаю, как это возможно остановить. Ты позволишь им умереть?
Тишина, прерываемая жуткими криками и воем псов, нагнетается. Да открой же глаза, Би! Слабость и сонливость, наваливающиеся на меня, становятся непосильной ношей. Я готова взвыть от собственной беспомощности. Шум и грохот бушуют неподалеку, и я могу различить чьи-то крики, гулкий звон металла, ощущаю, как по рукам ползет холод.
– Она… она не пойдет с нами. Она человек.
– Вот именно. Она – человек, что видит сквозь Туман.
Мои пальцы впиваются в чью-то кожу. Это должно быть слишком больно, но никакой ответной реакции не последовало, и потому я сдавливаю их еще сильнее. Я не хочу снова окунуться в мир кошмаров. Я не хочу потерять связь с реальностью, и, возможно, этот человек – единственное, что удержит меня на самом краю пропасти.
Глаза привыкают к полутьме мгновенно. И первое, что я вижу черные, как смоль глаза. Кровь, стекающая по вискам, придает какой-то особый ужас этому печально-грубому взгляду. Я замираю, будто снова подверглась пытке. Но уж лучше так оно и было.
– Нико?
Он смотрит на меня с презрением, словно я обидела его, но, что самое страшное – меня это не волнует. Меня вообще ничего не волнует, словно я заново узнаю мир вокруг: чувства, мысли, помыслы, события и движения…
– Отлично, ты очнулась, – выдает темноволосая девица, что, прижав к груди продолговатую палку, становиться напротив нас. – Я уж подумывала оставить тебя здесь.
– Некогда, Талия.
В эту секунду Нико резко выхватывает мой локоть и грубо встряхивает меня, вынуждая встать на ноги. Его глаза больше не кажутся печальными – ярость, что он испытывал, становиться ощутимой, и я жалею о том, что вообще открыла глаза.
– Слушай меня внимательно, Беатрис. Талия проведет вас через лес к Лонг-Айлендскому проливу. Там вас будут ждать мои... помощники. Они доставят вас в Нью-Йорк, но ты ни в коем случае не должна возвращаться домой, ясно?
Я не знаю, почему кивнула. По-моему, это было чисто интуитивно, потому что связная речь Нико не казалась мне адекватной. Парень отпустил мой локоть, но по-прежнему прожигал гневным взглядом.
– Если… если все сложится, как я думаю, я найду вас. Если нет…
– Если нет, ты погибнешь, – встревает темноволосая.
Я надеюсь, что Нико рассмеется. Ответит ей хамской улыбочкой или наглым взглядом, но он все еще не сводит с меня глаз. Почему это должно звучать серьезно? Не как розыгрыш? И ответом является чей-то душераздирающий крик за пределами полуразрушенного здания в котором мы находились.
– Что это было? – мой требовательный тон вызывает у Нико улыбку.
– То, к чему ты не принадлежишь, – он похлопывает меня по плечу, словно прощаясь. – Я рад, что мы познакомились, и, если это наша последняя встреча …
Не знаю, когда слезы начнут капать из глаз, но я уже на грани истерики. Внутри все сжимается от боли и странного предчувствия того, что Нико не врет. Аннабет? Перси? Чарли…
– Спасибо тебе.
И он уходит. Перескакивает через каменное ограждение, что раньше было стеной и растворяется в шуме и бедламе, царившем в округе. Красиво, героически, вальяжно, как подобает Нико. Но это не розыгрыш. Меня бьет мелкая дрожь, и, наконец, ступор, навеянный страшным сном, отступает. Вся правда в том, что за стенами медпункта творится кровавая бойня, что чьи-то жизни обрываются за их пределами. Нико может погибнуть.
– Перси?! Он ведь тоже здесь? – оборачиваясь к темноволосой, резко спрашиваю я. – Аннабет? Хейзел?
– Они все здесь, – поправляя лук, и надевая на шею колчан со стрелами, бросает она. – Выдвигаемся, у нас нет больше времени ждать. Эй, малышня.
Сперва я не понимаю, к кому именно обращается девушка, но потом из темноты к нам шагают три маленькие невысокие фигурки. Два мальчика ростом с Чарли и одна совершенно хрупкая и милая девчушка с копной рыжих волос.
– Я беру на себя мальчишек, ты следишь за девочкой. Мы должны уберечь их от монстров, ясно? Забудь о страхе, забудь о том, что ты можешь чувствовать боль. Есть жизнь этого ребенка, и она отныне на твоих плечах, ты меня поняла? Расклад не ахти, особенно, если учесть, что ты скорее обуза, чем помощница. Держи.
Она швыряет в мою сторону что-то серебристое, но вместо того, чтобы подхватить вещицу, я отскакиваю назад. Уши закладывает от звяканья металла.
– Так я и думала.
– Это… нож?
– Спата, – поправляя на девочке защитный панцирь, говорит Талия. – Ближе тридцати метров им не подобраться к нам, но рано или поздно стрелы кончатся, а монстры бросятся по нашему следу. Чем быстрее мы доберемся до пролива, тем скорее освободим наших друзей от проблем. Они здесь по их души.
Мальчишки на этих словах неуверенно оглядываются на меня. Боятся. Да и кто бы не боялся?
– Говоря «монстры» ты имеешь в виду опасных людей?
Талия одаривает меня презрительным взглядом, будто вот-вот проткнет меня одной из своих стрел. Но, видимо, они были слишком ценны, потому что орудие убийства так и осталось покоиться в колчане.
– Шаг в шаг, ясно? – Крадучись к окну с противоположной стороны домика, шипит Талия.
Все трое кивнули. Все кроме меня. Это по-прежнему кошмар. Нико жив. Все в порядке. Мне снова нужно добежать до луговины, снова перебороть страх и боль, но на этот раз все серьезней, чем я могу себе представить. Мы выбираемся из домика по развалинам, но я продолжаю навязывать себе мысль, что все это сон.
По бокам мелькают чьи-то тени: темные, громадные тени, что заставляют меня смотреть прямо перед собой. Это борьба, подобно борьбе с высотой – главное не смотреть вниз. Здесь же главное не смотреть по сторонам. Следить за оранжевой футболкой Талии, за подскакивающими при семенящем беге кудрях девочке, за биением собственного сердца. Главное не по сторонам.
Спата, что тянула к земле, казалась мне игрушечной. Все вокруг казалось таким ненастоящим, выдуманным, словно воплотившимся из виртуальной игры, что хотелось расхохотаться. Вот я – Беатрис МакДауелл. Странная девушка с мрачным прошлым, горестными воспоминаниями и заниженной самооценкой, бреду по лесной чаще, держа наготове нож, который прозвали спатой. А вот Беатрис-воин, что сосредоточенно оглядывается по сторонам, атрофируется от эмоций, хотя внутри буквально разрывается от страха. Мне хочется бросить все и бежать куда-то вглубь леса. Спрятаться, дать волю слезам, вволю нареветься и уже потом хвататься за оружие со знанием того, что все мои друзья мертвы.
Но у меня нет такого права. Слова Талии подействовали безотказно: я ответственна за жизнь маленького создания, пусть это хоть трижды кошмар.
– Мне страшно… – голос маленькой рыжеволосой девочки надламывается, она едва не плачет. – Мы ведь погибнем… Собака съест нас, заберет душу и отправит в Тартар.
– Не мели чепухи, Изабель. Все будет в порядке, с нами ведь Талия, – встревает один из мальчишек. – Тем более Аннабет и Перси ведь уже доказали – полукровкам Тартар ни по чем.
– Они герои, а мы…
– Мы станем такими же героями, как и они! – поддерживает второй.
– Монстры забрали Энн и Питера. Кто сказал тебе, что они не заберут и нас?
– Потому, что мы не позволим им этого, – стальной, уверенный голос звучит гордо. – Я не позволю.
Талия прекращает свою тираду и снова натягивает тетиву. Что-то в ней такое особенное – уверенное, твердое и непоколебимое, что даже если это кошмар, и она плод моего воображения, я уже горжусь ею. Ее бесстрашие поражает и восхищает одновременно.
Я узнала знакомые имена, но вряд ли уловила суть предложения. Тартар, полукровки, герои? Хотя бы намек на смысл?
Лес продолжает густеть, крики и вопли остаются позади нас. Я едва различаю тропинку, сжимая спату все сильнее. До колющей боли в ладони, до головокружения, до сумасшедшей икоты. Все это напоминает фрагмент из фильма ужасов, который ненавязчивым образом врезался в мою жизнь. Даже шум ручья, прерываемый тихим сопением ветра, не возвращает мне уверенности. Все очень, очень и очень плохо, Би. В лучшем случае, ты умрешь. В худшем, могут погибнуть дети.
Но худшего допустить я не могу. Спата удобнее ложится в мою руку, и я продолжаю буравить взглядом спину Изабель.
– Осталось немного. Думаю, стоит ускориться, – говорит Талия, прибавляя шагу. – Что сзади, Беатрис?
Она запомнила мое имя? Прогресс. Я пытаюсь шутить? Возможно, и дела мои не так уж плохи. Я оборачиваюсь, но ничего особенного заметить не могу. Шум деревьев, ручей, серебрящийся редкими брызгами, наши следы, утопающие в грязи, размытая после дождя дорога.
– Ничего такого, что могло бы убить нас.
– Считаешь, это розыгрыш?
Я уже и не знаю, как ответить ей на этот вопрос. Ответ застревает в горле, потому что я не знаю, насколько честна буду с ней. Мне кажется, меня разыгрывают, но если это и была чья-то шутка, уж больно удачной она кажется.
– Хотелось бы мне, чтобы так оно и было, – с горечью бросает Талия.
Мы продвигаемся дальше. Дети не произносят больше ни слова. Я продолжаю оглядывать, но у Талии явное преимущество – она хотя бы догадывается кого ждать из-за высоких стволов вековых сосен. Внутри горит страх. Все мое нутро подвержено химической, необратимой реакции, которая превращает меня в ходячего мертвеца. Все же лучше, чем заживо сгореть посреди пустыни.
– Вон там! – радостно вскрикивает Талия, – Мы добрались! Лонг-Айлендский пролив. Не останавливайтесь, бегите, как можно быстрей.
Я вижу, как деревья расступаются и впереди виднеется берег океана. Шум воды одаривает меня расслаблением. Смех прорывается сквозь рыдание, но все это лишь плод моего воображения – я собрана, сдержана. Спина Изабель, оранжевая футболка Талии. Все, что мне нужно – добежать до берега и послать все к чертям.
Нет. Я эгоистка. Би, а твои друзья? А Нико? А Перси? Аннабет? Как ты можешь бросить их? Оставить умирать?!
Отвращение становится сильнее страха. Отвращение к самой себе и собственной слабости. Я не могу. Я не смогу защитить их. Но я хотя бы попытаюсь, чтобы там не ждало меня впереди. Или умру. Или буду жить, зная, что предала их. Что-то обрывается внутри меня, рвется на мелкие части. Талия выбегает на холм вместе с детьми, поторапливая их и выискивая взглядом кого-то на песчаном берегу.
Я – человек. Но это не значит, что я эгоистка.
– Беатрис, скорей же! – Талия смотрит на меня широко раскрытым глазами. – Нет времени, скорее!
Я отрицательно машу головой, отступая на полшага назад. Почему же ты такая трусиха?! Из-за тебя исчез Чарли! Из-за тебя могут погибнуть твои друзья! Ты еще сомневаешься?! Ты не имеешь права!
Но я не сомневаюсь. Я просто несусь по вытоптанной дороге назад. К крикам и воплям, к гаму и смерти, к чьей-то крови, к чьему-то спасению. Не буду борцом, стану для кого-то живым щитом. Не смогу защитить, хотя бы отомщу. В глазах пляшут круги, что сливаются с зеленовато-грязной округой. Как не вовремя явилась дислексия, хотя уж ладно. Умирать так вместе, верно?
Настоящее сумасшествие, но мысль о том, чтобы остановится, даже не посещала меня. Просто беги. Просто помни о том, что ты – человек. Мы в ответе за тех, кого приручили. Кому доверились, кого любим, кого оберегаем, Би. Ты ничтожество по сравнению с Талией, но кто сказал, что ты не сможешь изменить это? Я вспоминаю все: улыбку Аннабет, игривый взгляд Перси, смешную застенчивость Фрэнка, ободряющий взгляд Хейзел, удивительные глаза Пайпер, братское заступничество Джейсона, теплоту Лео и … Нико. Я не могу его не вспоминать. Я вижу золотые глаза снова и снова. И я так боюсь не увидеть их снова. Каждого из них.
Ноги увязают в грязи, но я рвусь, вырываюсь вперед. Будь это зачет по физкультуре, вне сомнений, я сдала бы его на отлично. И, наконец, я слышу треск и гул бойни. Внутри все холодеет от ужаса, но главное – я не сдаюсь. Продолжаю бежать.
Когда проношусь мимо первого бойца, у меня леденеет сердце. Он едва держится на ногах, опираясь спиной о сосну. Защитный панцирь валяется рядом, а рукой он сдерживает поток крови, что сочится из свежей раны. Меня мутит от вида крови, но он ободряюще улыбается мне, хотя мы и не были никогда знакомы. Так, наверное, умирают герои?
Я не успеваю закончить эту мысль. В какой-то момент я слышу хруст и оборачиваюсь на звук. Ошибка. Это гортанное рычание огромной собаки. Черная, лоснистая шерсть, окровавленная пасть, красные, выпуклые глаза. Кажется, это явно не пудель. Скорее бульдог, но и то, только в том случае, если бульдоги бывают размером с минивэн. К чьему-то несчастью, он замечает свою следующую жертву и бросается вперед с утробным рычанием, похожим на рык льва.
– Эй, верзила, как, по-твоему, жаренный адский пес в соусе тартар считается деликатесом? – чей-то звонкий голос нарушает идиллию рычание монстра.
К моему ужасу, я узнаю этот голос. Бросаясь на звук, я проношусь между огромной глыбой льда и воином в доспехах. Меня задевает острие меча, но это так незначительно, когда ты видишь знакомые огоньки в глазах. Еще пару метров. Я выбрасываю руку в сторону, словно знаю, как обращаться со спатой. Но это уже дело случая. Лео. Лео Вальдес найдет Калипсо, ясно? Найдет. И какой-то пес не изменит этого.
Но я не успеваю. Критически не успеваю. Монстр, вместо ожидаемого тарана, перехватывает зубами длинное копье Лео и отбрасывает его в сторону, перекусив напополам. Самое жуткое во всем этом: лицо друга. Все его смешки и издевательства от безысходности. Он вымотан, едва стоит на ногах и подобен тому серому воину с полуживой улыбкой. Он буквально свалится в пасть зверю, тому осталось только обнажить клыки. Возможно, если Лео продержится чуть дольше, я смогу воткнуть в спину зверя свое оружие. Шанс на один из миллиона.
В это мгновение руки друга вспыхивают пламенем, и я с ужасом замираю на месте. Вальдес обжигает морду монстра, но это только злит его. Уворачиваясь и стараясь перекусить парня пополам, он беспомощно клацает челюстью. Я расплываюсь в улыбке, ведь в этом жутком кошмаре мой Лео – настоящий герой. Но, кажется, все становится хуже. Я замечаю черную тень позади него и весь шум, вся бойня лишь фоновая мелодия по сравнению с этим чудовищем, нависшим над спиной друга.
