Текст книги "The Phoenix (СИ)"
Автор книги: Gromova_Asya
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 18 страниц)
– Пойми, что ты здесь не для того, чтобы сдерживать себя.
– Но это все, что я могу, – срывающимся голосом говорю я. – Я до чертиков слабая, льющая слезы по любому поводу. Ударили – в слезы. Унизили – в слезы. Я должна быть другой, если хочу спасти Чарли, понимаешь?
– Ты должна быть собой, чтобы помочь своему брату, – поправляет меня сын Аида.
– Ты знаешь, что это не так! Я боюсь того, что не справлюсь… Не свыкнусь… Да это в голове не укладывается! Монстры, боги, полукровки! Шабаш безумств!
Я с трудом смахиваю слезы, пока не набежали новые. Ситуация просто смехотворная – я выказываю свою слабость перед человеком, которого несколько часов назад не переносила на дух.
– У тебя нет другого выхода, – замечает Нико. – Послушай…
– Нет. Это ты меня послушай. Я жила семнадцать лет, знать не зная о том, что происходило в моем родном городе все это время. Я ходила в колледж, завтракала в кафетерии, сдавала экзамены, бегала по утрам, а вокруг меня разворачивалась незримая война, которой я даже отпор дать не могу. Почему я могу видеть сквозь Туман только теперь, после исчезновения Чарли? Зачем он нужен им? Он всего лишь ребенок!
– Мы тоже были только детьми, но нас не спрашивали…
– Вы – полукровки! – возражаю я.
– По-твоему, у нас есть особые преимущества? Да все суперспособности я бы давно выменял на обычную жизнь, – теперь его голос надламывается подобно моему. – Хочу ходить в колледж. Хочу бегать по утрам. Забегать в кафетерий перед учебой. Хочу работать на автозаправке где-нибудь посреди шоссе.
Я слушаю его с замершим сердцем. Все это никак не вписывалось в образ Нико-прежнего. Злоба и агрессия не скользила в его речи. Он был искренен, и это выбивало меня из колеи.
– Хочу, чтобы Хейзел была счастлива. Хочу, чтобы она радовалась тем мелочам, которым не могу радоваться я. Но, знаешь, это невозможно, Трис. И все потому, что мой отец – бог Подземного царства, – он облокачивается о стену. – А теперь они предали нас. Едва не убили Пайпер и…
Да, посмеялись надо мной.
– И нет, Трис, я не знаю, почему ты стала видеть сквозь Туман только теперь. Возможно, это встреча с мойрами изменила твое восприятие, возможно, потеря Чарли… – наконец, говорит Нико.
– Такое раньше случалось с кем-нибудь?
Парень качает головой.
– Люди рождаются с этим даром.
– Тогда я вообще ничего не понимаю…
– Завтра, – уверенно произносит он, – мы разберемся с этим завтра. Пока Лео будет восстанавливать грот-мачту, придется научить тебя, как орудовать спатой. В рукопашном бою ты бессильна, а с твоим характером хоть к какому-то оружию тебя приучить придется.
Из горла вырывается сдавленный вой. Спата. Опять это бесполезное оружие. Но все же Нико удалось отвлечь меня, и хотя бы за это я благодарна ему.
Вздохнув, я продолжаю.
– Может Купидон соврал? Что если это проделки Хионы?
– Это вряд ли. Ей не на руку останавливать нас.
– Но что если мойры…
– Хватит, – просит Нико, чуть подвигаясь ко мне. – Ты была слишком храброй сегодня, Трис.
И в каюте повисает опустошенное молчание. Ни больше, ни меньше – я рада тишине. Рада тому, что Нико смог понять меня и мои чувства. Оказался неожиданно настолько понимающим и человечным, что мне становится стыдно за то, что я воспринимала его как мертвого, бесчувственного человека, не способного на такие поступки. И неожиданно я вспоминаю слова Купидона. Вопрос так и вертится на языке, вот только стоит ли говорить о том, что я сперва делаю, а потом думаю?
– Как ее зовут?
Кровать слегка скрипнула, словно Нико пытается усесться поудобнее.
– Кого?
– Ту, чье имя ты так и не назвал? – хрипло спрашиваю я, но поспешно добавляю: – Чисто женский интерес.
– Её нет, – голос его непривычно надламывается, словно от обиды.
Какая я меткая. Можно позавидовать. Искореняю всю доверительную обстановку в одно мгновение. Беатрис, умница. Просто молодец.
Я кусаю губы, в надежде, что Нико забудет и простит мне мое любопытство. Но он не уходит прочь, не пилит меня взглядом, просто в какой-то момент, улыбаясь, отвечает мне на мой долгий вопросительный взгляд:
– Когда-нибудь, при других обстоятельствах…
– Это не обязательно, – перебиваю его я.
–Думаю, тебе можно доверять, – произносит Нико тихо. – А теперь спи.
Он касается моего лба своими прохладными пальцами, и я, кажется, тут же опускаюсь на подушку. Перина безоговорочно принимает меня в свои объятия, приглашая в царство Морфея. Но перед тем, как окончательно уснуть, я слышу приглушенный голос сына Аида:
– Прости меня.
Я просыпаюсь поздно. Думаю, на часах около двенадцати, не меньше. Но вылезать из теплой постели сегодня хочется еще меньше, чем вчера. Кошмары этой ночью обошли меня стороной, посчитав, что я достаточно натерпелась прошлым вечером. Горькая ирония. Стараюсь отгородиться от мыслей, которые в любом случае будут отравлять мое настроение следующие несколько десятков лет. Глупость, конечно, но стоит попытать счастье, особенно, если теперь моя жизнь на волоске от страшного слова «смерть».
Сегодня я ощущаю ее намного ближе. Вот она вышла из-за двери к моей кровати. Ее образ пока не ясен мне, но обжигающий, парализующий холод уже облизывает кожу. Наверное, так живут полукровки? В ожидании смерти, которая подбирается ближе? От безнадеги, которую я испытала, сжалось сердце. Я вдруг подумала о том, как жили Аннабет и Перси все эти годы. Спасаясь от смерти, продолжали ходить на занятия, продолжали дружить со мной, оберегать, как свою сестру. И я вспоминаю наш прошлый разговор с Энн.
Я прекрасно помню, как глубоко мое поведение обидело ее. Я видела и знала это, но продолжала делать вид, что все в порядке. Она так беспокоилась обо мне во время тренировки с ди Анджело, а я все равно не смотрела ей в глаза. Не могла, потому что боялась увидеть в них обиду и разочарование.
Ну, теперь-то уж боятся нечего. Ты опустилась ниже некуда, Би. Теперь твой секрет и не секрет вовсе. Теперь ты посмешище. Нет, я продолжаю надеяться на их понимание, но лучше бы они одарили меня презрением, а не пятнающим чувством сочувствия. Чего я точно не хотела видеть – глаза друзей полные жалости. Но у нас есть дела и поважнее.
– Уже проснулась?
От испуга я натягиваю одеяло до самого подбородка. И только теперь замечаю на себе старую, изорванную одежду не первой свежести. Качусь по наклонной. Когда я все-таки выглядываю из-за одеяла, в дверях стоит Хейзел. Она выглядит выспавшейся, хотя я уверена – сегодняшнее ночное дежурство было на ее плечах. И все же она выглядит как самое милое, беззащитное и смелое создание одновременно.
Я слабо улыбаюсь.
– Небось, проспала тренировку?
– Как раз наоборот. Нико пересмотрел, – она делает паузу, – свое мнение насчет столь раннего подъема.
Ну да. Пересмотрел.
Хейзел отдает мне мою новую футболку и джинсовые шорты. Одежда выглядит практически так же, как и та, что теперь болтается на мне.
– Скоро завтрак, но ты еще успеешь заглянуть в душевую.
Душевая? На корабле, который невероятным образом висит в воздухе, есть такая банальщина, как ванная комната? Скажите еще уборная. Но Хейзел лишь прощается со мной и без лишних вопросов поднимается на палубу.
В голове крутится вопрос: как у них это получается? Сдерживать свои эмоции настолько, чтобы до сих пор быть со мной приветливыми. Надеюсь, хотя бы Лео скажет что-нибудь неприличное. Когда я вспоминаю о Вальдесе, сердце странно замирает в груди. Не то, чтобы это было очень заметно, но это, по крайней мере, не кажется мне нормальным.
Подведем итог, Беатрис. Ты на Арго-II. Среди верных тебе друзей, которые, возможно, изменили свое мнение насчет тебя, но все еще не ссадили с корабля. Вчера ты поступила как дура, но зато спасла Пайпер. Ты должна помнить, ради чего этого было. Теперь вы отправляетесь на Огигию. А ты все еще не умеешь обращаться с этой чертовой спатой. И, если ты проснулась, а об этом скоро узнает Нико, самое время шевелиться. Скоро тренировка. Еще пару часов моих мучений.
Но на этот раз я улыбаюсь. В конце концов, мои душевные терзания, хотя бы на время, успокоят физическая боль и усталость.
Приняв душ и собравшись с мыслями, я, наконец, поднимаюсь на палубу. Первое, что встречает меня с распростертыми объятиями – солнце. Оно вновь ластится ко мне, словно приветствуя. Наверное, я мечтала так просыпаться – под шумы моря, ослепляющее солнце, бьющее в глаза, и бесконечную свободу, дрожащую в душе. Что бы там ни было – я свободна. Нет больше ограничений.
Вдруг рядом со мной оказывается чья-то тень. Глаза привычно натыкаются на огоньки, и я уже не удивляюсь тому, что в следующую секунду оказываюсь в объятиях Горячего Вальдеса.
– Мой напарник, наконец, соизволил встать, – отпуская меня, начинает Лео. – Все-таки Нико был прав, ты – лентяйка.
– В каком смысле…
– На сегодня я выкупил тебя из рабства. Можешь дышать полной грудью, Би. Будешь помогать мне с грот-мачтой, – шутливо толкая меня кулаком в плечо, отвечает он.
– Но я неуклюжая, я свалюсь, сломаю себе что-нибудь… К тому же мне нужно бы поупражняться со спатой…
Но Лео уже не остановить.
– И слушать не желаю. Мы должны поскорее добраться до острова, понимаешь? Скорей, как можно скорей.
И на этот раз танцующие огоньки уже не унять. Они движутся в диком вихре эйфории, словно вот-вот и в самом деле вспыхнут. Я замечаю, что глубокие тени залегли под глазами моего друга, но даже это не омрачает его веселости и счастья. Как обычно.
– Вернемся к пророчеству, – вмешивается чей-то третий голос.
Я заглядываю Лео через плечо и замечаю Джейсона. На этот раз Пайпер сидит рядом с ним. Пепельноволосый сжимает ее руку так, словно она может вырваться. Он нервно оглядывается, перебирая их сцепленные пальцы. Думаю, это и есть любовь. Не во взглядах, даже не в поступках, а в постоянном страхе потерять человека. Даже не смотря на то, что он сидит рядом. Даже не смотря на то, что ему ничего не угрожает. Все дело в страхе – он и есть часть любви.
Пайпер, заметив меня, замирает. Она не знает, куда себя деть. Но я не сделала ничего такого, поэтому ощущения, вдруг нахлынувшие на меня, нельзя назвать приятными. Может, ей уже успели поведать о том, как я вчера облажалась. Надеюсь, что нет.
Лео тянет меня к столу, и я усаживаюсь рядом с Аннабет, которая тут же, по нашей с ней старой привычке, сжимает мою ладонь. Я встречаюсь глазами с Перси, который сидит напротив нас, и, если честно, все еще плохо понимаю, почему они так далеко друг от друга. Но друг улыбается мне, а значит все под контролем.
Единственного, кого я не заметила за столом, был Нико.
– Даже если Феникс – еще одна часть пророчества, с чего вы взяли, что мы найдем его на Огигии? – спрашивает Фрэнк, после долгого молчания. – Осталось всего четыре дня, нам пора поспешить.
– Мы возвращаемся на Огигию за ответами, – встревает Лео.
Его тон по-прежнему наполнен счастьем, но что-то тревожное слышалось в нем теперь.
– Лео, не все так просто, – начинает Аннабет. – Мы не можем, очертя голову, бросаться в бой, нам нужна стратегия. Мы под наблюдением Олимпа, понимаешь? Шаг влево, шаг вправо, и мы мертвы.
– Что если для начала связаться с Талией? – спрашивает Перси. – Хотя бы попытаться…
Но Фрэнк качает головой.
– Ирида заблокирована, Перси. Мы пытались вчера связаться с лагерем. Боги действительно восстали против нас.
Будто в подтверждении этого, где-то в небе, в чистом, светлом небе, полыхнула молния. За ней последовал гром. Раскатный удар отдался внутри меня странной дрожью. Я не боялась богов, наверное, потому, что до сих пор считала происходящее чьей-то шуткой, но постепенно начинала сочувствовать своим друзьям все больше: их родители отказались от них, их настоящий дом в плену, а друзья находятся под опекой Снежной Королевы.
– Сомневаюсь, – отзывается Пайпер. – Все не может быть настолько плохо. Да и боги не настолько честны друг с другом. Даже если Зевс отдал приказ во что бы то ни стало преградить нам путь к острову, еще не значит, что решение было принято одностайно.
– Нам ясно дали понять, что от острова нам стоит держаться подальше, а значит, Лео прав – все ответы мы найдем именно там, – подаю голос я.
И все оборачиваются ко мне. Это такое щепетильное, странное, выворачивающее чувство неуверенности. Но Аннабет еще сильнее сжимает мою ладонь и улыбается.
– Действовать наперекор богам?
– Моя девочка, – усмехается Перси.
И тогда Джейсон кивает головой.
– Отправляемся на Огигию. Возможно, у Калипсо мы будем в большей безопасности, чем в открытом море.
И по крайней мере три моих друга потупили взгляды. Перси, который отчего-то засмотрелся на море долгим пронизывающим взглядом. Аннабет, которая с ужасом уставилась на Джейсона так, будто услышанное имя было ей знакомым. И Лео. Лео вдруг улыбнулся пустой, лишенной улыбкой и взглянул на меня.
И я поняла. Поняла, что Лео влюблен в Калипсо намного сильней, чем мне казалось раньше. Это полыхающий огонь, желание найти ее во что бы то ни стало, согреть, обнять, просто быть рядом. Его страх потерять родного человека заставлял нестись его вперед, и он найдет ее. Я почему-то не сомневалась в этом.
====== XVII ======
Комментарий к
XVII
Мои дорогие, награжденные неимоверно важным для нашего времени качеством терпения читатели. Я рада сообщить, что, наконец, прошла все семь кругов ада: начиная сдачей экзаменов и заканчивая подачей документов. А это значит только то, что я вернулась. Да, знаю, прошло много времени и многие не смогли перетерпеть ожидания, но надеюсь, вы все еще любите этот рассказ, а в меня вы по-прежнему верите.
Потому что верить в вас я никогда не перестану.
С любовью, Громова
Часть XVII
ЛЕО
Daughter – Landfill
Alyson Stoner & Max Schneider – Sweater Weather
В прохладном воздухе вспыхивали и погасали первые январские снежинки. На палубе, в вечернем закате солнца, плясали тени. Даже здесь, в тепле, приходилось надевать теплые вещи, чтобы окончательно не замерзнуть, наблюдая за горизонтом. Остальные покинули палубу. Не могу сказать, что эта атмосфера одиночества и предвкушения навевала радость. Как раз наоборот, мне хотелось спрятаться, отключится от реальности и оказаться на Огигии так, как это случилось год назад. Хочется снова увидеть эти всклокоченные волосы и до колющего, болезненного желания снова коснуться их. Хочется просто забыть о том, что у нас осталось всего несколько дней. Четыре, если быть точным.
Я не был уверен и в том, что путь на остров, рассчитанный сферой, можно считать верным. В конце концов, защитное поле, что не позволяет Калипсо выбраться оттуда, могло создать помехи, сбить показатели, тем самым отправив нас по ложному следу. К тому же, сфера поддалась слишком быстро, рассчитав путь, который месяцами высчитывал я сам, буквально за несколько часов. Словно кто-то (или что-то) позволил ей уловить микроволны, исходящие от острова. А это не сулило ничего хорошего, в особенности, если учесть недавнюю встречу с Купидоном.
Я поморщился, и холод тут был совершенно не причем. Боги никогда не отличались своей толерантностью, но позволить какому-то божку ковыряться в чужой душе, так, как эта сволочь проделала с Беатрис – было уже слишком. С тех пор прошло около двух дней, но склонность Би к одиночеству стала куда заметней. Она перестала улыбаться. Проводила все свое время на верхней палубе, немногословно тренируясь с Нико. Меня это жутко бесило. Он влиял на нее до такой степени, что хотелось врезать ему по первое число. Милая, солнечная Беатрис становилась копией Ди Анджело и, сама того не замечая, все больше отдалялась от нас.
Сам того не замечая, я заставляю огонь в печи, что отапливала палубу, разгораться сильнее с каждой минутой. Неожиданно чья-то теплая рука накрывает мои глаза. От неожиданности я вскакиваю со стула, и, как делал это тысячи раз до этого, выуживаю из кармана короткий нож для близкого боя. Беатрис пятится назад, а я прихожу в неистовство:
– С ума сошла?! Я же дежурю! А что, если бы я напал на тебя! Я же воин, Беатрис, нельзя же так...
Но уже через мгновение она давится прежним, теплым смехом, и злость моя испаряется в мгновение ока. Не могу сказать, что именно вызывало во мне чувство долга перед Би, но, наверное, все дело в том, что так она влияла на всех нас.
– Прости меня, – произносит она мягко. – Я совсем забыла, что имею дело с воином.
Она протягивает мне чашку теплого горячего шоколада и присаживается рядом. Ватник, грязный и пыльный, валявшийся на корабле на тот самый «пожарный случай», был в два или три раза больше нее самой. При большом желании Би могла бы обвернуть его вокруг себя несколько раз.
– Что бы это значило?
Я верчу стакан в руках, пытаясь сообразить, чем вызвана столь скорая перемена в поведении моей подруги. Би только улыбается, продолжая глядеть на меня глазами, полными счастья. Приходится подавить желание схватить ее и оберегать от всего движимого и недвижимого в этом чертовом мире.
– Ну? – нетерпеливо толкая ее в бок, говорю я. – Горячий шоколад? Твоя улыбка? Что за праздник?
– Сегодня второе января.
И я едва не опрокидываю на себя чашку с теплым варевом.
– Мы пропустили Новый год.
Еще один минус жизни полукровок. Порой ты слишком занят спасением собственной шкуры, а заодно и шкуры каждого на этой планете, чтобы помнить о таких мелочах, как грандиозный человеческий праздник. Слишком уставшими, слишком выжатыми и, тем не менее, отдохнувшими мы были. За эти несколько дней, кроме резко похолодевшей погоды и постоянно идущего снега, ничего так и не изменилось. Все смешалось в одну кучу быстротекущих дней.
Я посмотрел на Беатрис, которая устроила свою голову у себя на коленях, подперев ее ладошками. Наверное, это первый Новый год, который она пропустила. И мне вообще было очень жаль, что она отправилась с нами. Пробралась на корабль, а ее даже не отговорили от самой глупой и безответственной идеи за всю ее жизнь.
– Жалеешь? – спрашиваю я, отпивая из чашки сладкое лакомство.
– Не то чтобы... Пришлось поднапрячься, чтобы вспомнить какое сегодня число. Вы так и живете? – неожиданно спрашивает она. – Я имею ввиду, не задумываясь, какой сегодня день недели: праздник или выходной?
– Кажется, кто-то еще не понял в какое дерьмо вляпался.
Би снова смеется, и на душе становится на пару градусов теплее. Нико не исправить этого: слишком доброй, милой и беззащитной была Би, чтобы превратиться в нечто, хотя бы отдаленно похожее на сына Аида. Но почему-то меня все еще бесила эта их близость на тренировках. Вроде того, что это неправильно, и я должен защитить Беатрис от мрачного влияния Ди Анджело.
– Как дела со спатой? – спрашиваю я, как бы между прочим.
Беатрис сразу же напрягается, словно то, что она может сказать, может как-то отразится на моем отношении к ее тренеру. Как бы не так.
– Ну, куда лучше, чем раньше. Я научилась правильно держать ее и наносить пару колющих ударов. Неплохо выходят удары плашмя, но то, в чем я управляюсь мастерски – так это выводить Нико своей неуклюжестью.
– Почему ты занимаешься только с ним? – вырывается у меня, как-то очень уж грубо.
Би не обращает на это никакого внимания, все глубже погружаясь в свои мысли. Ее лицо в бликах огня кажется мне совсем детским, а тепло в глазах вспыхивает искрами от разгорающегося пламени. Она снова пожимает плечами.
– Потому что вы все заняты своим делом. Ты рассчитываешь маршрут. Аннабет роется в мифах, а остальные пытаются выкрыть смысл в этом бессмысленном пророчестве. Оно хоть когда-нибудь вам помогало?
– Не съезжай с темы.
– А ты не задавай глупых вопросов, – она толкает меня плечом. – Прекрасно знаешь, что лучшего учителя, чем Нико, мне все равно не найти.
Эта фраза бесит меня так же, как и все, что может связывать Нико и Беатрис. Две крайности разных сущностей не могут иметь ничего общего, и все же она проводила с ним большую часть своего времени, сбегая от остальных, словно боясь косых взглядов в ее сторону после истории с Купидоном.
– Беатрис, то, что ты сделала для Пайпер, – ее лицо тут же мрачнеет, – ни что иное, как подвиг. И мы гордимся тобой. Ты спасла ей жизнь. А твой брат просто последняя, озабоченная сволочь.
– Ты не понимаешь, – резко обрывает меня Би. – Это было не принуждение, я... я была влюблена в него...
Горечь в ее голосе звучит так, словно эта любовь – самое жуткое, что могло случиться с ней на этом свете. Честно слово, желание двинуть себя вспыхнуло во мне так же неожиданно, как угасло отвращение к Нико. Имеет ли это значение, если с ним она хотя бы не выглядит убитой?
Я неуверенно накрываю ее разгоряченную ладонь своей.
– Подумаешь, сводный брат. Я, между прочим, влюбился в богиню.
Теплый смех, и она неожиданно обнимает меня. Вспомнить все эти дни – так это самое яркое, самое уютное и самое солнечное событие, которое произошло со мной. С ней не так, как с другими: как-то безопасно, как-то искренне.
Но уют этого момента рассыпается в прах, как раз в тот момент, когда со стороны главного центра управления разносится дикий взвизгивающий вой сирены. По-моему, мое сердце только что завершило сальто, больно ударившись о ребра. Я мгновенно выпускаю Би из своих рук и, не различая дороги, несусь к главной каюте Арго-II. Пытаюсь вспомнить, что могла бы означать сирена и понимаю, что абсолютно весь блок безопасности был поврежден еще при нападении вентусов. Она не могла сработать... Не могла сработать по собственному желанию.
Перескакивая через дыру в полу, что проделал обломок обгоревшей мачты. Сзади уже раздаются спешные шаги моих друзей. Я дергаю железную дверь на себя и оказываюсь внутри центра управления. С ужасом наблюдаю за тем, как данные на экранах сменяются разными цифрами. Компасы сходят с ума, а магнитная стрелка в исступлении дергается из стороны в сторону. Проводки, подключенные к сфере и астролябию, искрятся разрядами электричества, а мои уши закладывает от жуткого воя сирены.
Тщетно пытаясь отключить панель от блока питания, я отскакиваю в сторону, когда разряд тока расходится по телу. Сферу мне не отключить, а значит, и не восстановить данные.
– Аид меня побери! – кричу я, что есть мочи.
– О боги, Лео... – позади меня оказывается Хейзел.
За ней появляется Джейсон. Только ему удается отключить питание, но было, к несчастью, слишком поздно. Грейс задает мне тьму непонятных вопросов, а в комнате управления становится слишком тесно. Мои друзья не могут понять, что произошло, зато я слишком хорошо понимаю это: мне не найти Калипсо. Не тогда, когда в запасе у нас только четыре дня, а на кону – жизни сотен других полукровок.
Все, что я могу, поднять глаза на Перси, что хмуро оглядывал аппаратуру, и выдавить:
–Нам нужен другой план.
Мы снова сидим за столом переговоров. Куда отправиться и где искать эту чертову «огненную птицу»? У кого просить помощи? На кого надеяться и кого считать соратником? Но эти мысли – второстепенное. Единственное, что эгоистично донимало мою душу: Калипсо. Я не смогу увидеть ее снова, потому что... Потому что так предписано кем-то свыше? Какой-нибудь злорадной божественной сволочью. Меня разъедает обида и горечь. Почему так происходит всегда? Почему я теряю тех, кто дорог мне? И почему мне так сложно отпустить их всех?
Это же было ясно с самого начала. Калипсо не пара мне. В конце концов, заносчивая богиня никогда бы не посмотрела на уродливое отродье Гефеста. Она была умницей и совершенной красавицей. Я – бестолковым механиком, что не смог остановить необратимое. Я попытался восстановить данные и, не найдя ответа, отчаялся совершенно. Так сильно, что даже Хиона смогла раздавить меня одной левой.
Я сижу поодаль. Там, где разговоры святой семерки доносятся до меня, но участвовать в этом я не обязывался. Беатрис сидит рядом, слабо касаясь меня плечом. Казалось, только это касание приводит мои мысли хоть в какой-то должный порядок. Я кручу в руках кусочек кристалла из пещеры Калипсо. Обещал. Я обещал ей, что вернусь.
– Мы должны рассмотреть Гелиополис, – продолжает свою речь Аннабет. – Для «птицы, рожденной пламенем» этот город был священен. О нем мало сказано в мифах, упоминается лишь храм...
– Послушай, Аннабет, – мягко начинает Джейсон. – Сейчас не время…
– Нет, Джейсон. Я абсолютно точно уверена в том, что мы найдем ответы в Каире. Храм богу солнца Ра, египетского клана богов, отождествлялся с Аполлоном, покровителем Феникса...
– Кто сказал, что египтяне имели какое-то отношение к Фениксу? – подает голос Нико.
– Каир? – возмущается Перси. – Мне кажется, это уже слишком. Как, по-твоему, мы доберемся отсюда до Каира, Аннабет?
Чейз только сильнее нахмурилась. Что-то происходило между этими двумя: в последний раз я видел их вместе... Когда мы ступили на корабль. Последнее время я не замечал того, что должен был заметить с самого начала: они отдалились еще тогда, в зале Белого Дома. В полутьме можно было различить только их гневные выкрики и нервозность, что нарастала с каждой секундой. Словно они, соприкасаясь друг с другом, создавали вспышку электричества, чего раньше точно не происходило с ними. Эти двое вернулись из Тартара. Столкнуться с кризисом отношений после такого было бы слишком иронично.
– Храм находится в пригороде. Это руины, никто не станет преграждать нам путь.
– Кроме разгневанных богов, которые поймут, что мы собираемся сделать, – встревает Пайпер. – Они не позволят нам, Аннабет. Нужен другой запасной план...
Их споры перетекают в скандал. Каждый из них снова доказывает что-то свое. Так сказывается отчаянье, накипевшее в нас. Не знаю, быть частью этих споров и наблюдать за этим со стороны – совершенно разные стороны одной и той же медали. Одно теперь ясно точно: Великая Семерка не такая уж великая, а семерка лишь потому, что каждому приходилось терпеть друг друга, ради общего блага. И если раньше боевой дух спасал положение, то теперь безнадега одолевала не кого-то конкретного из нашей команды, а всех разом.
Беатрис касается моей ладони рукой. Только сейчас я замечаю, что вновь выстукиваю морзянку по поверхности деревянного стола.
– Ты в порядке? – слабым голосом интересуется она.
– Не знаю, честное слово, – я аккуратно сжимаю ее ладонь и встаю из-за стола, чтобы уйти прочь от общего гама.
Би не имеет ничего против. Кажется, взгляд Нико прожигает наши спины, но Беатрис не подает виду, что заметила это, а я решаю не говорить ей об этом. Увести ее от сына Аида, уберечь, сохранить от его влияния. Тренер он или нет – чем меньше Ди Анджело проводит с ней времени, тем мне спокойнее. Хотя теперь я даже не знаю имею ли право применять это слово к сложившейся ситуации.
Мы усаживается на скамью около борта, и я свешиваю голову вниз. Под нами безбрежный океан. Ледяной воздух обжигает щеки морозным касанием снежинок. На высоте холод ощущается куда лучше, заставляя почувствовать мурашки даже сквозь теплые старые тулупы. Но изнутри все уже давно выжжено, и заморозить эти раны не сможет даже пронизывающий январский ветер. Корабль слабо раскачивается из стороны в сторону, плывя меж облаков, и я все думаю том, как могла бы сложится моя жизнь, не будь я полукровкой.
Би продолжает молчать, а мне просто нечего сказать. Не знаю, понимает ли она, как много значит для меня в этой жизни. Словно все существование, вся жизнь, все порывы заключались в этой бесстрашной девушке с вьющимися каштановыми волосами. Это иное, ничуть не менее сильное чувство, нежели я испытывал к Калипсо. Но описать его я был просто не в силах. Да и нужно ли?
– Мне так жаль, – тихо начинает она, все еще сжимая мою руку. – Представить не могу, как тебе обидно…
– Эй, все нормально. Горячий Вальдес переживал и не такое.
Она хмурится, и, если честно, ей это совершенно не идет.
– Вы же не можете всю оставшуюся жизнь бегать от монстров. В конце концов, после того, как вы окончите университет, придется задуматься о том, как строить ее дальше, без очередной опасности, поджидающей вас за углом, Лео. А семья? Любой на этом корабле хочет нормальной жизни! Зачем же боги обрекают вас всех на это? – ее голос звучит так, словно она готова восстать в одиночку против них всех.
Эта уверенность и негодование, скользнувшие в ее речь, заставляют меня выдавить улыбку.
– Я серьезно, Лео, – смутившись, повторяет Би. – Сколько раз вы спасали их задницы? И что? Часто вам возмещали ущерб? Хотя бы в денежном эквиваленте?
Слово «задница» и «денежный эквивалент» редко встречаются в ее речи, и это заставляет меня улыбнуться еще шире. Ее злит моя несобранность, как злила моя несобранность и Калипсо. Кто знает, что, если мы выживем... Что, если я смогу на что-то рассчитывать? Я смотрю в каре-зеленые глаза Беатрис и продолжаю глупо улыбаться, потому что знаю, что никогда не смогу забыть богиню. И не только из-за ее божественного происхождения. Это что-то глубже ее красивых черт лица, роскошных прямых волос и тихого, надменного голоса.
В этот момент я вдруг понимаю, что все это время я не только пытался найти Калипсо. Одно дело, когда ты говоришь, что влюблен в нее. Другое, когда ощущаешь это чувство на себе самом. Это сравнимо только с первым вспыхнувшем в моей руке лоскутком огня. В диком вихре своего танца он скользил от пальца к пальцу и вызывал внутри бурю эфемерных эмоций. Тоже было и с ней, потому что сама Калипсо была эфемерной. Чужой, такой далекой, но запредельно близкой к чему-то такому же вспыхивающему и чарующему, как танец огня. И если огонь – моя вторая натура, то Калипсо – мое отражение, в перевернутом виде.
И только сейчас я понимаю, насколько сильно…
–О боги, Лео... – Беатрис смотрит на меня глазами, наполненными ужасом.
Я возвращаюсь на палубу своего корабля. Девушка выглядит напуганной, видимо, мой отсутствующий вид до чертиков напугал ее.
– Все в порядке, – как можно более веселым тоном начинаю я. – Просто задумался.
– Лео…
– Серьезно, тебе не о чем беспокоится. Горячий Вальдес…
Но она не дослушивает до конца. Она придвигается ко мне, и я едва могу пошевелиться. Кажется, она хочет поцеловать меня?! Но вместо этого ее руки касаются моего лица, и она резко разворачивает мою голову в противоположную сторону. И тогда мое сердце замирает.
– Это…
– Скажи мне, что это то, что я думаю?!
У меня отнялся язык, поэтому все, что я могу – слабо кивнуть головой.
– Это были не проделки богов, – так же восторженно говорит Би. – Это купол – он создавал помехи. Лео, ты смог. Ты нашел ее!
====== XVIII ======
Комментарий к
XVIII
Дорогие мои читатели, если у вас есть ко мне вопросы, пожелания или советы, а так же, если вы желаете прочитать главу с музыкальным сопровождением, добавляйтесь https://vk.com/gromova_asya_writer.
ЧАСТЬ XVIII
ЛЕО
– Всем приготовиться. Входим в зону турбулентности, – натягивая парусинный трос, весело говорю я.
