Текст книги "Ранний старт 4 (СИ)"

Автор книги: Генрих

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 29 страниц)

Глава 25
Светлана, Алиса и другие

6 июля, понедельник, время 13:50.

Синегорск, квартира Машохо.

– Что будешь летом делать? – голосок Светланки в последнее время становится каким-то завлекательно мелодичным. Так бы слушал и слушал.

– К бабушке в село поеду. Ей надо с хозяйством помочь, с друзьями пообщаться, отдохнуть…

– Возьми меня с собой, – девушка толкает меня очулоченными коленками.

Она меня откровенно балует бесстыдным нарядом. В борделе самого высокого класса такого не увидишь. Спокоен только потому, что десять минут назад от неё отполз. Некоторое время могу насладиться чисто эстетически зрелищем красивой блондинки в тонких чёрных чулках с широкой кружевной каймой. Трусики – чисто символические полоски, лифчика под прозрачной короткой комбинацией тоже нет.

Пока продумываю ответ, Света кокетливо машет ножкой, она их не преминула украсить босоножками на шпильках.

– Свет, это деревня. Там нравы прямолинейные, если привёз с собой девчонку и живёшь с ней в одном доме, значит, жена…

– Какие проблемы? – напряжения в голосе не чувствую, но знаю, оно должно быть. – Жена так жена.

– На уголовное наказание напрашиваешься, – ухмыляюсь. – Я – несовершеннолетний, которого ты совращаешь. Подсудное дело.

Не общались всего пару дней, выходные отдали своим семьям, а набросились друг на друга, как после многомесячной разлуки. Сегодня будний день, её родители до вечера на работе. Она меня с утра звала, но утро каждого дня у меня занято на годы вперёд. А может, и на десятки лет. Или пора переводить искин в режим произвольной работы в любое время суток? Посмотрим.

Так или иначе с часа дня до пяти часов – только наше время. На ночь оставаться не могу. Не хочу её родителей в сложное положение ставить. Тот же довод со ссылкой на родителей притормаживает её порыв ехать со мной в Березняки.

– Тебе мой прикид нравится? – снова приваливается ко мне коленками.

Мы на полу у дивана сидим, там в такую жару комфортнее.

– Нравится. На твёрдую восьмёрку по десятибалльной системе. Или даже на девятку, – тут начинаю смеяться перед уточнением. – Если трусики снимешь.

– А что же тогда на десятку? – похихикав, озадачивается Света. Ещё больше обескураживается моим вариантом: – Ты же вроде сам меня настраивал бить эротически по публике!

– Так то по публике. А я пока твоей естественной красотой не насытился. Так что косметику тоже смой.

Сверлит меня недоумевающим взором. Так и читается: и чего вам, мужикам, не хватает; стараешься ради него, стараешься… Затем уходит. Не забыв покачать бёдрами в танцевальном шаге.

Возвращается с чисто умытым личиком, в коротких шортиках и лёгкой блузе. Всё, как доктор, то есть я, прописал. Шпильки тоже скинула, босиком ко мне под бок садиться. Гляжу на неё с огромным одобрением.

– Всегда считала, что чулки или колготки – украшение, – продолжает удивляться.

– Правильно считаешь. Но одновременно это – броня, защита. От солнца, холода, прикосновений, – наклоняюсь и целую её в коленку. – Ещё это можно считать приправой, а мне она пока не нужна. И так аппетит на тебя безмерный. Ты фантастически красивая девушка.

Света незамедлительно украшает себя румянцем. Потрясающее зрелище. Привлекаю её к себе, поцелуй в щёчку знакомо обжигает губы. Нас снова накрывает.

Через полчаса расслабленно валяемся на полу. На диван мы поленились влезать.

– Ты точно не забеременеешь? – хоть и уверяла, а червячок грызёт.

– Ты ж сам знаешь! В воскресенье, только вчера всё кончилось!

А, ну да! За сутки до отправки домой ещё в Москве нельзя было…

– Сходим вечером на танцульки? Там занятия по нечётным дням недели.

Отчего бы и не сходить?

8 июля, среда, время 18:35.

Синегорск, Дворец культуры.

– Вы заметно выросли, – признаёт Наталья Евгеньевна.

Оценила не только она, вся группа нам хлопает.

– Сказывается конкуренция другого уровня, – объясняю причины скачка в мастерстве. – Столица всё-таки. Вам не за кем тянуться.

Наша славная метресса задумывается.

– Попробуйте принять участие в каком-нибудь московском конкурсе.

– Деньги, – вздыхает метресса, – всё упирается в деньги.

– Ничего в них не упирается, – не соглашаюсь. – Сходите за поддержкой к губернатору, обратитесь через местное телевидение к бизнесменам, предприятиям. Если среди них найдутся умные люди, обязательно помогут, потому что это отличная реклама. Кстати, для губернатора тоже.

Наталья Евгеньевна задумывается.

– Лучше всего к нему подойти перед выборами. Не в само начало предвыборной кампании, а чуть загодя. Он не только поможет, он на руках вас будет носить за такую идею. Ну как же! Забота о талантливых детях, все дела. Пропиарится на все сто.

Беркутова наезжает на меня уже после занятий. В холле дворца.

– Так, Колчин! – очи пылают, руки в бока. – У меня только один вопрос: почему не я⁈

Света прячет улыбку и сама прячется за меня. От своей лучшей подружки, в тени которой находилась всегда и вдруг обошла на повороте.

– Выбор был сложный, – признаюсь. – Пришлось бросить монетку. Извини, Оль, Вселенная указала на Свету. Кто я такой, чтобы идти против высших сил?

Когда провожаю девушку до её дома, Света глядит испытующе.

– Ты правда на нас монетку бросал?

– Конечно! – усиленно пучу глаза для пущей достоверности. – Бросаю, смотрю – решка! О, на Свету выпало!

– А если бы орёл наверху был?

Улыбаюсь широко-широко:

– Тогда тем более ты! Кто я такой, чтобы идти против высших сил⁈

Светланка хихикает и бьёт меня кулачком в плечо.

9 июля, четверг, время 11:55.

Синегорск, квартира Машохо.

Заглубился в задачи, связанные с расчётом орбиты. Шаблонная и очень сложная задача в космонавтике одна – вывод на ту же орбиту, что и стационарная цель. Если коротко – стыковка. Математический поиск точки пересечения двух линий на плоскости – самый примитивный уровень задач этого направления. Только в космосе точку пересечения надо искать в шестимерном пространстве. Плоскость орбиты определяется тремя параметрами или обобщёнными координатами. Её форму можно определить двумя: либо координатами фокусов, либо величиной апогея и перигея. Плюс время – и получаем шесть координат.

Вот чего у меня нет, так учебников или монографий на эту тему. Не озаботился. Но может, и к лучшему, вдруг неожиданный подход обнаружится.

– Пора обедать? – на плечи ложатся девичьи ладошки.

Уболтала она меня всё-таки приходить по утрам.

– Ну и занимайся у меня, – искренне не понимает, какие проблемы. – Интернет у нас тоже есть. Мешать не буду. Мне лишь бы ты рядом был.

После борща – Светина мама знает, чем своих родных кормить, – выруливаю в общую комнату и замечаю рядом с креслом на подоконнике книжку. Мимо книжек я просто так не хожу. Лежит она открытая обложкой вверх. Читаю название… чаво, чаво⁈

От одного названия разбирает смех. И картинка характерная. ЛЫР?

«Жаркая тайна императрицы», Маргарита Кларк… ой, не могу!

– Ты чего тут? – сзади приближается Света.

С понедельника ходит исключительно в шортах. Если ради меня, то я только за. Если из соображений удобства – тоже не против.

– Хто это читает? Ты? – показываю книжку, пряча перекошенное лицо.

Сотрясая корчами моё худощавое, но дюжее тело, хохот властно рвётся наружу. Пока удаётся его не выпускать, но вдруг вижу, что Света пунцовеет.

– Ой, дай сюда! – безуспешно пытается выдернуть книжку из моих рук.

Поднимаю её вверх, Света азартно напрыгивает на меня, тараном своих небольших тугих грудей заставляя меня слабеть.

– Све-е-е-т, ну дай хоть немножко почитать… – ною, когда она завладевает заветным томиком.

Бордовая, словно варёный рак, девушка – никогда такой степени покраснения раньше не видел – прячет книгу далеко в шкаф. Ну да, в мебелях я всяко лазить не буду, не то воспитание.

– Ну что, тебе жалко, что ли…

Моё нытьё к успеху не приводит. Света отметает мои поползновения твёрдо сжатыми губками и глупой отмазкой:

– Это мамина книга, она не разрешает никому читать.

– Мамина⁈

Всё! Больше нет сил! Меня скручивает от смеха, падаю на пол, стучу руками и ногами.

– Ы-ы-ы… а-а-а… мамина книга… а-в-в-а-о-у… не позволяет читать… ой, не могу.

Света стоит и хмуро наблюдает за моей истерикой:

– Не понимаю, над чем ты ржёшь?

– А-а-а… ты читала? – с трудом давлю очередной приступ, гляжу внимательно и с глумливым любопытством.

– Нет, – и отвечает неуверенно, и отводит взор в сторону.

– А я успел заглянуть, – блудливо и мелко хихикаю. – То ещё чтиво.

– Не ври, – краска стыда никак не хочет покидать девичьего личика, но Света мужественно пытается удержать ситуацию под контролем. – Ты только название прочитал, не заметила, чтобы ты её открывал.

– Вот именно! – ликую. – Вот именно, что не заметила! А я такие удачные строки увидел, – и добавляю почти с садистким наслаждением: – Она ж на этой странице открыта была. Видать, любимое место… ы-ы-ы… ща, дай вспомню…

– Лучше забудь, – сосредоточенно желает Света.

– Как такое забудешь⁈ Это вошло в память моего сердца! Навсегда, Света! – я так и не смог встать, поэтому весь диалог веду лёжа. – Как мне это забыть!!! А-а-а…

Девушка кусает губы и отступает под моей угрожающей декламацией. Она вообще-то права, ничего не успел прочесть. Только зачем? Я и так знаю, что они все пишут!

Его огромный пульсирующий жезл любви погрузился в пылающее лоно, вызвав у Сесилии сладкий протяжный стон. Крутые бёдра страстно выгнулись навстречу. Жадные мужские ладони плотно заполнились тугими бидонами грудей.

– С тобой всё в порядке, любовь моя? – нежно прошептал её верный рыцарь.

– Кха-кха, о да, только в горле першит…

– Ой, не могу-у-у… ы-ы-ы… в горле… першит… могучий ствол любви…

– Ты всё врёшь, там нет никакой Сесилии! – взвизгивает Света с радостным облегчением.

– А ты откуда знаешь? Ты ж говоришь – не читала, – мгновенно подсекаю, как глупую рыбку.

Водружаю себя на четвереньки, на ноги подниматься не рискую.

– Ща всё сделаю по рецепту, – бормочу, неуверенно подползая к отступающей девушке. – Поймаю, искусаю, облобызаю, а потом вонзю… нет, вонзаю, а нет, погружу свой жезл жгучей любви в твоё жаркое лоно… р-р-р-ы-а-в!

Светланка взвизгивает и отпрыгивает. Страстно рыча и роняя слюни, преследую.

– Куда же ты, Сесилия? От своего верного рыцаря!

Девушка обегает меня – это нетрудно – и унизительно толкает ножкой в корму. Валюсь на пол, снова встаю. Бросаюсь и промахиваюсь. Светка с визгом отскакивает.

Короче, классно повеселились.

10 июля, пятница, время 16:30.

Синегорск, квартира Машохо.

– Почему ты не рассказал сразу?

Света непривычно сжимает губы. Ей не идёт, я так считаю.

– Свет, скажи честно. Ты эти месяцы была счастлива? – сижу на полу, Света рядом на диване, сомкнув колени.

– Допустим, – слегка смягчается.

– Вот тебе и ответ. Я думал, сразу сказать или позже. Выложил бы сразу, не было бы у тебя этих счастливых месяцев.

Признался несколько минут назад, почему на самом деле не могу взять её в Березняки. И первый раз вижу, как она слегка бледнеет. М-да, взрослая жизнь – она такая.

– Женишься на ней?

– Нет, – на обвиняющий взгляд поясняю: – Алиска от меня хоть пятерых родит, но замуж не пойдёт.

Света расширяет глаза. Не будь разговор таким тяжёлым, поусмехался бы. Да, такова Алиса: дать дам, а замуж не пойду.

– Она бы пошла с радостью. Но знаешь… есть такие люди, с мощной корневой системой. Не оторвёшь от родного места. Алиса была бы абсолютно счастлива, если бы я женился на ней и остался жить в Березняках, в доме бабушки. Бабушка Серафима сама тут же поселилась бы на седьмом небе, – ненадолго останавливаюсь, давая время усвоить. – Дружу с Алисой с восьми лет. И только сейчас понимаю смысл бабушкиных взглядов на нас. Ей тоже этого хотелось. Она с каждым годом не молодеет, ей страшно хочется иметь детей в доме.

Света молчит. Расшифровать её молчание невозможно. Женщины для мужчин часто абсолютно загадочны.

– Алиса не только в город за мной не поедет, она даже в соседнее село не сдвинется.

– А ты в Березняках жить не хочешь? – спрашивает с пугающей безэмоциональностью.

– Березняки – это место, где я счастлив. Природа великолепна, целая рота друзей…

– Алиса под боком… – так же безэмоционально продолжает за меня.

– Вот только жить постоянно я там не могу. Это как любимое место у человека. Не знаю, какая-нибудь беседка в саду, тихий уголок на речке для рыбалки. Там хорошо и здорово, только всю жизнь там провести невозможно. Ну, мне… Оно уютное, но тесное. Я туда целиком не влезаю.

– Я так не могу, Витя, – на меня глядят непривычно серьёзные глаза. – Уходи.

Уходить так уходить. Поднимаюсь, иду в прихожую. Света меня не провожает как обычно. Уже на выходе из комнаты оборачиваюсь:

– Тебе решать. Штатная должность моей супруги вакантна. С удовольствием соглашусь на твою кандидатуру. Но тебе решать.

В ответ молчание. Ухожу.

11 июля, суббота, время 08:40.

«Вольво» Александра Колчина по дороге в Березняки.

– Что-то ты хмурый какой-то, – обращает на меня внимание папахен на выезде из города. – Не рад поездке?

Преувеличивает, по-моему. Если не сияю, как новенький пятак, то хмурый?

– Кажется, моя девушка мне отставку дала, – равнодушно информирую.

– Переживаешь? Не переживай. У тебя их ещё много будет…

– У меня их уже много было, – кажется, Света заразила меня безэмоциональностью. – Скоро со счёта собьюсь.

Папахен косится на меня с невольным уважением. Я прав в том смысле, что сексуальных проблем у меня нет и не предвидится. Если Света махнёт прощально хвостом и уйдёт из МГУ к великому огорчению Татьяны, то та же Беркутова запросто устремится в образовавшуюся прореху. Мне она не нужна, но это другой разговор. Не с кем будет делить постель? Фрейлины запрыгнут туда, только свистни. Сразу обе. Намекали уже. Вроде бы в шутку, но знаем мы, с чем едят эти шуточки.

Отчего тогда ледышка в сердце? Диагноз ясен: угораздило меня запасть всё-таки на Светку.

Отвлекаюсь на пейзажи за окном, выбрасываю все мысли из головы. Что стоит некоторого усилия.

– Па, останови, я назад пересяду.

Сзади Кир сидит, и наступает время искина. Мы с собой походные магнитные шашки взяли. Там и шахматы есть, но с ними позже разберёмся.

11 июля, суббота, время 21:05.

Село Березняки, дом бабушки Серафимы.

Всё повторяется, как всегда. Когда-то ещё совсем юная Алиса висла на мне, сейчас расцветающая юная женщина топит меня в объятиях и восторженном визге. Причитает бабка, урвавшая себе Кира, который не находит возможности удрать сразу.

– Наберись мужества, братан, – призываю его к терпению. – Им это нужно.

Мне-то, ха-ха-ха, терпеть упирающиеся в меня соблазнительные выпуклости намного легче. Как пьянице, который не страдает алкоголизмом, а наслаждается им.

– С папы пример бери.

Тоже хороший совет. Папахен не уклоняется от объятий с любимой тётушкой. Наоборот, так стискивает её, что она охает. Говорят все разом.

– Пойдём, покажу! – Алиса, не отлипая, тащит меня в дом.

Цепляю один из баулов. Остальное без меня, мужчин в нашей компании хватает. С нашим приездом мужской перевес в доме становится двукратным.

– Только тихо, – шепчет счастливая мамочка, – заснул недавно.

Внимательно смотрю на дело рук своих, то есть не рук, конечно… ребёнок как ребёнок. Круглая беленькая мордашка, короткие ручки с забавно маленькими пальчиками.

– На Кира почему-то похож, – выношу вердикт хихикающей Алиске.

– Вылитый ты, – соглашается она. – Ты тоже с Киром на одно лицо.

Смотрю на неё с недовольством. Как-то мне не по нутру, что Киру отводится роль образца рода Колчиных. Придраться не могу, сам начал.

Алиска тем временем накидывает мощный крючок на дверь и тащит меня в кровать.

– Алиса, я же с дороги, даже не помылся.

– Потом помоешься… – рот накрывают тёплые губы, огромные глаза властно втягивают в себя, как опасное болото.

Кажется, в дверь стучали. Но нам было не до того.

12 июля, воскресенье, время 12:10.

Село Березняки.

– Уй, мля! – только реакция тренированного бойца спасает от наглого покушения.

Успеваю отпрянуть от бодрой струйки, которой фонтанирует бесстыжий хулиган. Чуть лицо не обдал.

– Михаил! – кричу грозно. – Это гнусные инсинуации с твоей стороны! Подлое покушение на священный авторитет отца!

Хихикающая Алиса оттесняет меня от кроватки и сноровисто пакует ребёнка.

Обедаем вместе. То есть сначала Мишель обедает, затем его величество восседает у матери на коленях, мешает есть и развлекает всех своими глупыми и невразумительными высказываниями по всем обсуждаемым поводам.

– Майкл! – обращаюсь к сыну… блин, как непривычно это ощущение! – Донт бодэ мом (Не мешай маме)!

– I’ll only speakto himin English (Буду говорить с ним исключительно по-английски), – обращаюсь ко всем.

Алиса морщит лобик, сказал бы по-немецки, у неё был бы шанс. Первым улавливает Кир, который, несмотря на свою франкофонность, всё-таки живёт в англоязычную эпоху.

– По-английски с ним будешь говорить?

– Йес ай ду.

Тут до папахена тоже доходит, и он объясняет любимой тётушке высокую политику клана Колчиных. Кажется, это становится семейной традицией. Милена уже в детском саду будет по-французски болтать. Миша вряд ли освоит английский так же свободно и быстро, хотя появляются у меня идеи по этому поводу. Как нивелировать моё всего лишь эпизодическое присутствие.

После обеда папахен выезжает со мной на ровное обкошенное поле и принимается меня учить водить машину. Время от времени позволяет садиться за руль, поэтому маневрирую на поле немного неуклюже, но довольно уверенно.

– Завтра домой поедешь?

– Да, отпросился на понедельник.

Отпрашивается папахен на раз. Его начальство мгновенно идёт навстречу, как только он обещает отработать в выходной.

Проехав целый круг задом, вылезаю:

– Всё, пап, езжай. Меня друзья ждут.

На краю поля стоят Борис – взводный-3 – и Егорка. Встречают меня с неподдельной радостью. Идём на речку купаться и обсудить новости. А новости-то не очень. То есть они всякие есть, но главная удручает.

– Вот такие пирожки с котятами, Вить, – заключает Борис, крепко сложенный белобрысый парень.

– Да, – подтверждает Егор.

– Трубите общий сбор. Всем собраться на базе. Часам к семи. Только взрослым, лет с шестнадцати.

По опыту знаю, что припрутся и четырнадцатилетние, но так хоть двенадцатилеток не будет.

12 июля, воскресенье, время 19:20.

Село Березняки, база «Талая».

– Что-то ты слишком маханул, Вить, – сомневается Валера (взводный-2). – Прямо революцию затеял.

Но народ особо не шумит, и насколько понимаю, моё предложение сходу не отвергает. Сомневаются почти все, да.

– Хочешь кому-то отрубить руку – целься в голову. Понимаешь, о чём я? Ладно, скажу прямо: скинуть председателя у нас не получится, но работать в этом направлении мы должны максимально жёстко.

А то ишь, что затеял! Конеферму ликвидировать! Либерастов-вредителей, которые рыночниками притворяются, наслушался, что ли? Говорят, уже график сдачи лошадей на мясокомбинат составил. Разве не идиот⁈

Нацеливаю парней на работу с родителями. Полноправных членов товарищества среди нас почти нет, только Борису и Валере восемнадцать лет стукнуло, но даже они заявления пока не подали.

– Вы и вы остаётесь. Остальные – по домам, родителей обрабатывать. Надо хотя бы несколько человек найти, чтобы они затребовали общего собрания. Все остальные должны хотя бы просто прийти.

Остаться велел взводным, Егору и Васе. Последнюю пару командиры готовят себе на смену. Им скоро в армию уходить, поэтому заявления на вступление в товарищество не подают. Виталик, видимо, в следующем году пойдёт, его осенью совершеннолетие настигнет, не успеют призвать.

– Я вам кое-что объясню, но это только между нами: чтобы приучить человека к ответственности, надо начинать её на него возлагать. Дело вот в чём, парни. Сколько наш пред возьмёт за лошадь при сдаче на мясо? Тысяч двадцать пять-тридцать. Это ещё с учётом шкуры, если её будут тоже принимать. Теперь смотрите, сколько стоит лошадь живьём…

Показываю скачанные из интернета картинки. За трафик мой оператор деньги стряхивает, но ради такого можно и разориться на несколько десятков рублей.

– Цены начинаются от ста-ста пятидесяти тысяч. На породистых лошадей – а у нас такие есть – цена может скакнуть до миллиона и больше.

Парни молча переглядываются, в глазах рождается понимание, которого я жду.

– Теперь ясно, почему наш пред не вывозит? Лично я считаю, что если дело поставить с умом, то на коневодстве можно если не озолотиться, то осеребриться точно. Преда нам не удастся скинуть по простой причине: заменить некем. Заменит его кто-то из вас, но в будущем.

– Да ну, ты ляпнул! – Борис аж головой трясёт.

– Ну не хочешь, не будешь. Станешь ходить под Виталиком или Валерой. Только смотри! Неси службу чётко, чтобы на тебя можно было положиться.

Парни слегка чумеют.

– А вы как думали? Председатель – невечный, ваши родители тоже. На первые роли всё равно вам надо выходить. Рано или поздно. Людьми учитесь командовать, в армии эту учёбу продолжите, дело это непростое. Ладно, на эту тему ещё поговорим.

Дело натурально непростое, для него отдельная наука есть, тектология. И, по сути, её у нас нигде не преподают. Подозреваю, потому что знания носят сакральный характер. К ним допускают исключительно по протекции, своих и наших. Если ещё эти знания существуют в хоть сколько-нибудь организованном виде.

– Теперь давайте думать, что и как уже нам с конефермой делать. Отстоять мы её отстоим, но этого мало.

Мало, потому что пред не просто так от неё избавиться хочет. Кто-то у него из сильно умных экономистов насчитал, что она приносит убытков на семьсот тысяч в год.

Просидели мы почти до десяти, но кое-что наметили.

13 июля, понедельник, время 10:45.

Село Березняки, бабушкин сад.

Шмяк! Передо мной появляется пластмассовая миска с малиной. А сбоку на меня светят коленки Алисы.

– Раньше бы приехал, я б тебя клубникой угостила, – улыбается мне ослепительно.

Зачерпываю горсточку, закидываю в рот, и снова ныряю в научные эмпиреи. Мощь моего искина могла бы меня самого напугать, если б почувствовал её такую даже всего год назад. Силу интеллекта привык измерять шахматными ходами. Если можешь просчитать партию на два хода, тебе этого может хватить на третий разряд. Для обучения в школе на пятёрки по точным предметам тоже хватит видения на два логических шага вперёд. По пальцам одной руки можно пересчитать теоремы и выкладки, требующие больше.

Этого же хватит на обучение на естественнонаучных факультетах не ниже оценки «хорошо» в среднем. Мой искин уверенно осваивает пятый ход. По моему мнению, это уже сильно превосходит уровень кандидата наук. И близко к доктору.

– Ты такие страшные книги читаешь, – с уважением говорит Алиса.

Я в это время медленно опускаюсь в реальность из интеллектуальных эмпиреев. Развлекаюсь там тем, что пытаюсь развить идеи, что нащупал при решении задач от Рожкова.

– Любое дело, которое делает мастер, со стороны кажется чудом, – недоумённо вглядываюсь в пустую миску: – А где ягоды?

– Я тебе их уже скормила, – хихикает Алиса, – а ты даже не заметил.

– Да? – и продолжаю начатую мысль: – Ты вот эту миску от силы полчаса собирала, а я бы полдня провозился. А когда смотрю, как вы с бабушкой овощи шинкуете, у меня аж в глазах рябит.

– Ну тебя с твоими умными разговорами! – дерзко заявляет Алиса. – Давай лучше целоваться!

И немедленно реализует предложение. Само собой, устоять не могу. У неё грудь стала такой замечательно тяжёлой.

Интерлюдия. То ли было, то ли нет

14 июля, вторник, время 09:15.

Москва, ул. Щепкина 42, офис Роскосмоса.

– Что говорят люди Садовничего? – шеф Роскосмоса обращает своё гранитное лицо на Крикунова Сергея Ивановича, заместителя генерального РКК «Энергия».

Только что он услышал подробный доклад о «славных» результатах практики студента из МГУ.

– Встали стеной за своего мальчишку. Не подберёшься.

– Ты разобрался, что произошло с третьим дефектом на самом деле?

– А что там разбираться? – замгендир пожимает плечами. – Цеховые понадеялись на умника. МГУ и всё такое. Отправили специалиста в отпуск. В итоге практикант прошляпил один дефект, хорошо, что вовремя заметили.

– Почему практикант его прошляпил? По какой причине?

– По причине халатности, вероятно.

Шеф размышляет, постукивая пальцами по столу:

– Что-то здесь у вас не бьётся. Сначала цех выдаёт ему характеристику, где прямо упоминается его халатное отношение к порученному делу. И тут же без проверки, поверив ему на слово, отправляют модуль в смежный цех. С актом без подписи ответственного исполнителя.

Взгляд шефа тяжелеет, замгендир слегка ёжится:

– Руководство цеха получило выговор. Оба получили, и начальник, и его заместитель. И немного не так, Юрий Иванович. Сначала модуль вывезли из цеха, а плохую характеристику на студента написали позже.

– Но такое мнение о нём сформировалось не за один же день? Он ведь, наверное, «старался» и до этого. Закончил свою работу как раз к концу практики. Его брак обнаружили, когда он ушёл. Уже с плохой характеристикой. Вот я и говорю: не бьётся у вас ничего.

Замгендир Крикунов отводит глаза:

– Может, мальчишку по линии ФСБ проверить?

– Основания?

– У него были контакты с нерядовыми иностранцами.

– По поводу?

– Он пару лет назад был участником международной олимпиады школьников. По математике. Их там приглашали учиться в лучшие университеты мира.

– И он им отказал, – после паузы говорит шеф. – Это очевидно по факту его учёбы в МГУ. Вот и спрашиваю: по какому поводу?

– С той поры у него могли остаться контакты с иностранцами.

– И у тебя такие контакты есть.

– Есть. Уверен, что меня тоже проверяли.

Шеф задумывается:

– Перспективы не вижу. Если предположить, что он завербован, то почему остальные дефекты нашёл? И, кроме брака в работе, какой ещё компромат? Фактически никакого, а запороть изделие может любой, это у нас сплошь и рядом.

– Ну как же! А наезд на корпорацию? Разве это не информационная диверсия?

– Да? Ну привлеките его к ответственности за клевету. Что? Не можете? Ну и умойтесь!

Мужчины недолго молчат, думая о своём.

– Нет. ФСБ пристёгивать никак нельзя, – решает шеф. – Тут ещё вопрос масштабов встаёт. Применять тяжёлую артиллерию против студентишки? Вы разом поставите себя, мощную организацию, на одну доску с мальчишкой. Что дальше произойдёт, понимаешь? Его авторитет подскочит до небес – «Ай моська! Знать она сильна, раз лает на слона!» А ваш пропорционально рухнет.

– И что делать?

– Прекратить эту идиотскую возню и заняться делом! – припечатывает шеф и добавляет ещё кое-что, от чего Крикунов слегка зеленеет.