Текст книги "Ранний старт 4 (СИ)"

Автор книги: Генрих

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 29 страниц)

– И короче можно делать, – снова влезает Куваев. – Не два-три километра, а километр или меньше.

– Или всё-таки построить длинную шахту, – поправляю в нужную сторону, – чтобы человек мог выдержать перегрузки. Скажем, в десять – пятнадцать же. Когда такой лунный космодром появится, никаких проблем с обратной дорогой не будет.

– Там и коэффициент полезной нагрузки станет не пятьдесят процентов, а восемьдесят или даже девяносто, – радуется Саня.

– Чтобы шахту построить, вы представляете, сколько материалов надо завозить? – Ольховский хватается за голову.

Девочки болеют за конструктивную сторону, поэтому с надеждой глядят на нас с Саней.

– Ты объяснишь или я? – смотрю на единомышленника.

– Давай ты.

– Ты ж сам рассказывал, что любил играть в Дюну?

– А, точно! – и принимается объяснять Юрию и девочкам.

Нет никакой необходимости завозить на Луну абсолютно всё. Принцип компьютерной игры «Дюна» прост, если отвлекаться от военной составляющей. На планету выгружается мобильная передвижная мастерская. Игрок, выбрав место, переводит её в стационарное состояние. После этого мастерская способна производить нечто простое. Энергоустановки, склады (места хранения спайса) и перерабатывающий (спайс) завод доступны для строительства сразу. Как только они построены, возможности мастерской расширяются. Дальше происходит то же самое: со строительством завода лёгких машин становится доступно строительство завода тяжёлых машин и так по нарастающей вплоть до самых высокотехнологических строений.

Когда Куваев, утомлённый рассказом, замолкает, вступаю я:

– Конечно, с первого дня лунная база производить стальной прокат не сможет. Сначала монтируем плавильную печь, отрабатываем технологию этого дела, выплавляем сталь. Затем – небольшой прокатный стан… нет, не будем его завозить с Земли, слепим на месте из выплавленного металла.

– Надо найти месторождение железа сначала… – Юра совершает очередную попытку торпедировать наши планы по захвату Луны.

– Зачем? – говорим хором с Куваевым. – По последним данным, цвет лунной поверхности – коричневый, ржавый. Из-за наличия окислов железа. По сути, вся поверхность Луны – месторождение железа.

– Монтируем плавильную печь! – Ольховский хватается за голову. – Ты представляешь, сколько она весит? Как ты привезёшь, как смонтируешь⁈

– В металлургии не силён, – признаюсь честно. – Вот ты этим и займись. Изучи вопрос и сооруди способ решить проблему.

Критиковать много ума не надо, попробуй и сам что-то придумать.

Время меж тем подходит к отбою. Выползаем на балкон, я ухожу проводить Светлану.

– Слушаю вас, слушаю и не устаю поражаться, – говорит девушка. – Вы так серьёзно всё обсуждаете. Вы что, на самом деле собрались на Луну?

С одной стороны, приятен потрясённый взгляд голубых девичьих глаз. С другой…

– А что такого? Что за недоверие, Свет? Нам только одно помешать может: нежелание правительства заниматься этим. Так оно желает. На самом высшем уровне объявили о планах достижения Луны. Нам может помешать только упорный саботаж с того же верха наших проектов. Неразрешимых технических проблем просто не вижу.

У двери Света неожиданно и быстро целует меня в щёку и скрывается за дверью.

Так. Стою думаю и боюсь притронуться к тому месту, которого коснулись девичьи губы. Вот это новость, настолько сильное впечатление от мимолётного лёгкого поцелуя.

На следующее утро умывался так, чтобы даже случайно не задеть места, которое «помнило» прикосновение нежных уст…

19 апреля, воскресенье, время 11:40.

МГУ, ДСЛ, комната Колчина.

Ольховский вылавливает и фильтрует инфу из сети по теме металлургии, Саня влез в дебри матфизики, я оттаптываюсь на гамильтоновой механике. Учебное дело спорится. Скоро обед, на котором мы уничтожим остатки вчерашнего праздничного ужина в честь моего дня рождения. Мне аж шестнадцать лет исполнилось. Надарили всякой мелочи: туалетную воду, одеколон, набор носовых платков. Всё по моей инструкции – не разоряться на подарки и не забивать ими голову. Девочки торт испекли всем на радость.

– Хоть ильменит, хоть гематит, без реакции восстановления никак железо не добудешь, – глубокомысленно выдаёт Юрий.

– Это единственное, что ты нарыл за неделю? – мой вопрос вызывает приступ уже давно привычно дебильного смеха у Сани. – Ты силён.

– Ну почему же… просто довожу до общего сведения, – Ольха невозмутим. – Встаёт вопрос о восстановителе. Углерод или водород, но откуда я могу знать, что можно найти на Луне, а что нет?

– Водород, – говорю с абсолютной уверенностью. – Вселенная на девяносто девять процентов состоит из водорода. Наверняка на Луне тоже есть. В виде льда из воды или метана, гидридов металлов… кстати, надо войти в контакт с химиками.

– Ты на сто процентов уверен, что водород на Луне есть? – Ольховский требует гарантий.

– Юрик, ты сам подумай! Если водорода на Луне нет в товарных количествах, то осваивать её никакого смысла нет!

Разъяснения по поводу берёт на себя Саня, а меня отвлекает деликатный сигнал телефона.

– Вить, зайди ко мне, – почему-то заочно голосок Светланки звучит мелодичнее.

– Надолго? А то обедать собираемся. Кстати, можешь на десерт нагрянуть.

– Нет. Сладкого мне хватит. Ненадолго, минут на десять. Если что, сама тебя обедом угощу.

– Вот с этого и надо было начинать! – обращаюсь к парням: – Я к Светлане. К обеду не ждите.

– Смотри, чтоб там всё нормально было, – напутствует Саня, сопровождая инструкцию фирменным смехом записного кретина. – И презерватив не забудь!

Хотел сказать, что Света не такая, но не стоит поддерживать темы, которые могут завести незнамо куда.

Светланка встречает меня в длинном закрытом халате, но в босоножках на высокой шпильке. Забавно, что девушки давно отменили запрет на ношение босоножек исключительно на голых ногах. Они вообще не любят запретов по отношению к себе.

Девушка щёлкает задвижкой, пока прохожу в комнату.

– Ты говорил, что я должна потрясать публику… – слегка запинается, розовеет, но продолжает: – В эротическом смысле. Я тут новый наряд пробую сделать…

Света отлипает от двери и парой движений распахивает и сбрасывает халат. Встряхиваю головой и даже отступаю на шаг. То ли от неожиданности, то ли чтобы разглядеть лучше. Вроде ко всему привычный, но ощущение – будто получил дубинкой по голове, и теперь в ушах гулкое буханье.

Прозрачная основа в обтяжку чёрного цвета? Да пусть её! Даже с рукавами также в облипку, переходящими в тончайшие перчатки…

– Давай ту поддержку опробуем, – пунцовеющая девушка проходит на полшага за меня, стоящего столбом, – с прогибом назад.

https://vk.com/clip155872572_456239088 – такой же пируэт и платье похожее (автор).

На рефлексах принимаю её талию на руку, взметается вверх нога, которую тоже фиксирую. В ушах сквозь грохот вдруг всплывает: «Я бы и на Камчатку за тобой сорвалась». Вот что башню сносит, а не то, что она в чулках и на высоченных шпильках. Совсем нетанцевальных.

Поднимаю её, опять рефлекторно, движения вбиты в подкорку. Но дальше всё не по сценарию танца. Привлекаю к себе, и девушка опаляет меня своим дыханием. Знакомо обжигает губы пламенеющая щека. Когда касаюсь чуть шевельнувшихся губ, Света тяжело оседает в моих руках. Опускаемся на пол, поддерживаю её коленом, лихорадочно ищу, где застёжки на этом чёртовом платье! Кажется, здесь, на груди что-то стягивает две части. Не получается!

С затуманенными глазами Светланка только скользнула расслабленно нейлоновой рукой, и застёжка еле слышно щёлкает. Платье распадается на две половинки, как скорлупа. Но не до конца, только до живота… да хрен с ним!

Происходящее дальше непристойно, неприлично суетливо и позорно быстро. Даже презерватив трясущимися руками сразу надеть не смог. Обратной стороной он, оказывается, не надевается, надо же…

– Не спеши… я никуда не убегаю… – тяжело дыша, куда-то в сторону говорит Света.

Помогает, и когда тупо отодвигаю нижнюю перемычку платья в сторону, пользуясь его эластичностью. Еле заметным шевелением бёдер Света мне помогает. Вздрагивает всем телом в момент вторжения и закатывает глаза. Долго удерживать себя не могу, позорно скорострельничаю, зато и девушку не мучаю.

Мужчины быстрее приходят в себя после секса, вращающаяся с нами комната останавливается. Поднимаю голову, подтаскиваю сброшенный халат под голову девушки. Приходится поднимать, сама она не желает шевелиться. Мог бы заподозрить летальный исход, если бы не видел мерно вздымающуюся грудь.

– Твои соседки надолго ушли? – мой вопрос туман в её глазах не рассеивает.

Придётся брать всё на себя.

Потихоньку встаю, беру её на руки, цепляя халат. Отношу в ванную, там приходится снимать с неё босоножки. Света уже не помогает, только виснет на мне, как разомлевший котёнок.

– Смотри не свались, халат на вешалке, – убедившись, что падать не собирается, бросаюсь заметать следы.

Хорошо, что закапали не кровать, паркет легко очищается. Босоножки кидаю в шкаф. Знаю, какой. Забегаю обратно в ванную…

– Ой, – как-то лениво почти голая Света ойкает, задёргиваю занавеску, мне тоже надо в порядок себя привести.

Через четверть часа переодевшаяся в спортивно-домашнее Светланка перемещается походкой зомби или лунатика к кровати и валится на неё. Не на свою. На свою она взбираться не пытается.

– Галочка мне разрешает, – считывает мои мысли и запускает руку в мою шевелюру.

Она близко – я рядом на полу умостился.

– У тебя так сердце стучало… вот-вот выпрыгнет, – куда-то в потолок говорит девушка. – Почему-то думала, что ты уже не девственник.

– Я тоже так думал…

Один из тех случаев, когда сначала ляпнешь, а затем долго размышляешь, кой чёрт за язык дёрнул. Но Света издаёт слабый смешок. А! Оказывается, я пошутил! Что-то торможу на ровном месте.

Сказать не сказать? Нет, не сейчас. Не буду ей портить день. О недавно родившемся у меня сыне узнает в своё время.

– А кто у тебя первая была? Полинка?

Любопытство не порок, любопытство – это свойство всех женщин. От Евы повелось, когда её любопытство привело в итоге к изгнанию из Рая.

– С ума сошла? Я сам, может, и подросток, но секс с семиклассницей – это перебор.

– Помнишь, как мы в десятом классе целовались? – слабенько хихикает от приятных, надеюсь, воспоминаний.

– И на выпускном убегали целоваться, – соглашаюсь. – Все твои поцелуи помню. Надеюсь, когда-нибудь собьюсь со счёта.

– Ирка, конечно, дура, но молодец. Сама бы я не решилась, – продолжает смеяться. – Ой, ты ж, наверное, есть хочешь? Забыла совсем…

– Да уж. Обед мы про…али.

На мою неприличную шуточку девушка, покраснев, заходиться от смеха и дёргает меня за волосы.

– Что-то расхотелось есть, – это правда, гормональный взрыв потребности желудка отодвинул куда-то вдаль, – зато другого хочется.

– И что мешает? Точно не я, – руку, что кладу ей на живот, даже не пытается сбрасывать.

– Тебе сейчас нельзя. Надо подождать, когда заживёт.

– Какие обширные познания. Я сама как-то даже не подумала…

– Поэтому вам и нужны мужчины. Кто-то должен за вас думать, – удостаиваюсь ещё одного рывка за волосы.

Откуда знаю, даже думать не желаю.

– Соседки-то твои где?

– По Москве гуляют… а вот и они.

За дверью действительно раздаются приближающиеся шаги и голоса. Приходится вставать и открывать.

Сразу и ухожу после приветствий. Уже не посекретничаешь, а желудок всё-таки предъявляет свои претензии. В момент закрытия двери слышу голос Элины:

– А кто чулки в ванной разбросал?

Непроизвольно издаю смешок. Так и заходят сами в голову некие интимные подробности совместного девичьего проживания. Элина – это высокая и довольно хорошо сложенная девица с развитой грудью. Некоторые считают, что у неё носик великоват, но лично я уверен, что он придаёт ей особый шарм. Галя на голову ниже её и Светы, такая птичка-невеличка.

Что там отвечает Света Элине, уже не слышу. Иду к себе – натурально, пора бы и поесть.

Глава 19
Принятый вызов

22 апреля, среда, время 08:20.

МГУ, ДСЛ, комната фрейлин.

– Вить, а у тебя со Светой серьёзно?

Поздновато, ох, поздновато спохватывается Людмилка. Только сейчас решается на прямой и бескомпромиссный вопрос.

– Да.

Раскрываю учебник по одному из самых страшных предметов всех физфаков страны. Ходит среди студентов такая поговорка: сдал теоретическую механику – можешь жениться. Мало того, что предмет жуткий, один только вид учебника вызывает у девочек оторопь. «Курс теоретической физики Ландау и Лифшица». Говорят, что на инженерных факультетах своя версия той самой поговорки: сдал начерталку – можешь влюбиться, сдал сопромат – можешь жениться. Тема Светланы возникает как защитная реакция, так это понимаю. Фрейлины сами всё знают и видят. Подозреваю, больше, чем я могу предположить. Коротким же ответом даю понять, что тема закрыта.

Второй такой же учебник – «Механика», первый том, – пододвигаю девчонкам. Они смотрят на него, как на мерзкую мокрицу. Надо бы их подбодрить:

– Девочки, это беспроигрышная лотерея. Анекдот про кота знаете? Бежит за кошкой и думает: догоню – овладею, не догоню – согреюсь, – правда, что думает при этом кошка, не стал рассказывать. Они и так смеются.

Продолжаю работать над мотивацией.

– Понимаете, меня этот наш покойный гуру давно раздражает, – это правда. – Давно пора ставить его на место. Вы только представьте, что мы на глазах у всех небрежно отбрасываем в сторону том за томом этого легендарного по сложности курса и говорим через губу: «Паду-у-маешь, Ландау! Видали мы и покруче!» А вы при этом ещё и в зеркало посмотритесь, поправляя себе локон на модельной причёске.

Внезапно останавливаюсь. А ведь это же идея! И девчонкам помогу.

– За дело, девочки! Ниспровергнем к вашим прекрасным ножкам все самые высокие авторитеты! Ударим мозговым штурмом по всем загадкам древности!

Хотел ещё пообещать – но ни в коем случае не делать, конечно, – рассказать подробности о Свете. Вовремя спохватываюсь. Они тогда всё время до обеда профилонят, ёрзая на стуле и поглядывая на часы. Нет. Этот женский механизм включать не будем.

Технология проста. Девочки выискивают места в книге, трудные для понимания, я, в свою очередь, раскатываю их в тонкий блин и мелкий песок.

– Ставьте закладку и подчёркивайте карандашом, – первые найденные места бракую. – Это просто, позже объясню.

– Книга библиотечная, – возражает Вера.

– Берите мою, – меняемся.

Мой экземпляр входит в мою личную научную библиотеку.

Ещё через четверть часа окончательно включаемся. Только Мила ненадолго отвлекается, чтобы доложить нашему научному руководителю, чем мы занимаемся. Мы выбрали Елену Вадимовну по параметрам, предложенным мной: у неё глаза добрые. Мой расчёт сегодня оправдывается. Добрая женщина благословляет наши изыскания.

Надо специально упомянуть недобрым словом этот курс. Уверен, что Лев Давидович намеренно издевался над всеми будущими поколениями студентов, посмевших поступить на факультеты, где серьёзно изучается теоретическая механика. Типичная его глумливая шуточка выглядит примерно так: приводится некая красивая в своей законченности формула. И к ней небрежный комментарий: «Вывод этой формулы настолько элементарен, что приводить его нет смысла».

И в течение десятилетий поколение за поколением студентов, аспирантов и, подозреваю, кандидатов наук и доцентов бьются над расшифровкой этих мест. Некоторые из «элементарных выводов» оборачиваются сложнейшими многостраничными выкладками.

Далее наступает нечто другое и тоже любопытное. Опять огромное поле для подозрений. Ушлые ребята, которые всё-таки смогли разобраться в этих узких местах, почему-то не торопятся делиться своими результатами с жаждущей ответов и разъяснений студенческой публикой. Видимо, считая, что каждый должен взойти на свою Голгофу. Вполне возможно, не видят такой возможности, делясь только с ближайшими друзьями. Но вероятно и другое: соблюдают некую традицию – поддерживать шуточки великого мэтра.

А баба Яга – то есть я – против! Ибо нефиг умничать не по делу! Пора ставить его на место, месяц уже собираюсь.

Искин мой тем временем раскручивается на полную:

– Девочки, вот здесь сформулируйте аккуратно начальные условия. То есть из чего выводится эта формула, на какой базе.

Мне самому несложно, но девчонкам тоже надо попыхтеть. За час до обеда ещё раз озадачиваю. Закрываю им учебник и требую:

– Теперь воспроизведите все условия на бумаге и автономно от учебника.

Сразу не смогли.

– Если вы не можете воспроизвести вопрос о непонятном месте, то вы и объяснение не поймёте. Вы должно чётко представлять себе, в чём соль.

Поглядев на утомлённые лица, перехожу к посулам:

– Девушки, вас ждёт шикарная награда в случае успеха нашего предприятия. Две награды. Одна чуть позже, во время обеда. Вторая – серьёзная по-настоящему, но без подробностей, шоб не сглазить.

Сам я заканчиваю одну из тяжёлых выкладок. Пока не довёл до конца, но ясно его вижу. На другом месте споткнулся, но поступил согласно выучке олимпиадника: если задача не решается, берусь за следующую. Пока обдумываю, подсознание «пережёвывает» первую.

– Ви-и-тя, это ты как⁈ – фрейлины глядят на исписанные листы с ужасом.

Не говорю, что каком к верху. Я своим девочкам никогда не грублю.

– А чё такого? Подумаешь, Ландау… я – олимпиадник, всех в мире обштопал. У олимпиадников мозги форсированные, и у меня – круче всех. Ландау, конечно, гений, но он сырой гений, природный. Оттачивал свой интеллект хаотически и бессистемно. А я – целенаправленно.

– Ты такой же, как и он⁈ – Людочка глядит потрясённо и с восхищением.

– Ну… своих учебников я пока не написал… и нобелевскую премию не получил.

– Получишь! – уверенность Веры прямо подкупает.

Мы выходим на финишную прямую. Я обдумываю следующую загадку, девчонки, тихо переговариваясь, выписывают формулы, в которых надо заполнять пробелы, большие и маленькие.

Наступает тот момент, когда удовлетворённый искин начинает сбавлять обороты, а фрейлины с облегчением греметь кастрюльками.

Трям-пам-пам! – заявляет телефон, а затем говорит голоском Светы.

У неё образовывается небольшой асинхрон с соседками, они всё-таки на разных курсах учатся, и можно после обеда неожиданно застать её одну.

– В качестве поощрения могу рассказать вам кое-что о Свете, – одобрительно гляжу на поставленную передо мной тарелку с супчиком.

Возникает спрогнозированный умным мной лёгкий ажиотаж.

– Что у нас там происходит – строго конфиденциальная информация, – слегка остужаю энтузиазм фрейлин. – Но впервые мы поцеловались ещё в десятом классе. Ради точности надо упомянуть, что она не единственная девочка, с которой целовался…

– И сколько же их было?

Тут я, в отличие от Василия Ивановича Чапаева из анекдота, блеснул. Если популярный герой на вопрос Петьки ответил, что одна, если считать с Анкой, то у меня набралось в разы больше.

– Не так много, – ухожу в режим скромности. – Хватит пальцев одной руки, чтобы счесть. Ну, как раз их и хватит.

Пересчитываю в уме. Ира со Светой – раз и два. Оля Беркутова – три, Полинка – четыре. Ну и Алиска. Если последнюю не зачесть сразу за десяток, всё-таки сына мне родила.

Фрейлины переглядываются. Не удаётся расшифровать выражение их лиц. Всё-таки я не всемогущ. Кстати, сегодня день рождения Ленина…

После обеда. Комната Светы.

Действительно, соседок нет. Сама Светланка, по случаю тёплой погоды, рассекает в шортиках и топике.

– Может, сходим куда-нибудь погуляем? – предлагает девушка.

Ага, сейчас. Будем бездарно сливать то редкое время, когда рядом никого нет. Несколькими широкими и сильными движениями стаскиваю с её верхнего ложа матрац вместе со всем прилагающимся. Бросаю рядом, сажусь на него.

– Что ты делаешь? – девушка хихикает.

Делает вид, что не понимает или не позволяет себе понимать.

Когда подходит, её коленки тут же оказываются в моём захвате. Прикасаюсь губами к гладкому белоснежному бедру и чувствую, как Светланка ощутимо вздрагивает.

– Что ты делаешь? Прекрати, – руками вцепляется в волосы, но хоть бы намёк на отталкивание.

Как песчаная фигура медленно и неотвратимо расплывается под дождём, так и Света буквально тает и слабеет с каждым поцелуем. И в конце концов валится мне на колени.

На этот раз не тороплюсь, но всё равно попадаю в диссонанс. Светланка слишком быстро уходит в астрал и к концу впадает в полную бессознанку. Ну, мне же лучше, есть возможность привести себя в порядок. Лучше не только в бытовом смысле. Нравится её уникальная фишка. Очень подкупает.

7 мая, четверг, время 15:40

МГУ, Главное здание, кафедра теоретической механики.

– Здравствуйте, Дмитрий Валерьевич! – заглядываю в открытые двери. – Вызывали? Я – Колчин.

Пришлось отпрашиваться с занятий, но с Марковичем отношения прекрасные, легко отпустил. У нас бывают дни, когда учебные часы сильно перекрывают законодательно определённое время официального конца рабочего дня.

– Колчин? Ну, заходи… – вряд ли угроза в его голосе серьёзна, скорее всего, манера такая.

Но принимаю робкий вид и просачиваюсь в помещение.

– Та стенгазета – ваших рук дело? – взгляд завкафедрой похож на нацеленные спаренные ружья, так и мнится, что сейчас раздастся выстрел.

– Коллективное творчество. При моём активном участии, разумеется.

Два дня висит на факультете обширное полотно нашего настенного творчества. Две кокетливые очаровательные феи – излишне пояснять, кто прототипы, – и томик «Механика. Ландау» с портретом мэтра. Люда держит книжку, а Вера лепит наклейку. И шаржированный лик Ландау оказывается в круглом красном знаке с запретной полосой наискосок. При этом Лев Давидович тщетно пытается вырваться из сковывающего кольца. На что мои девочки глядят со снисходительной насмешкой многоопытной конвойной стражи.

Газета висит второй день, но народная тропа не зарастает. Постоянное столпотворение рядом. Кто-то смеётся, кто-то переснимает статью, затем эти категории переходят одна в другую. Замечены были и люди с кафедры.

Задумана не одна статья, а цикл. Красочное оформление будет постоянным, а статьи – меняться. Пока не будет разобран на косточки весь курс механики. Общее название цикла статей: «С нами ваши шуточки не пролезут, Лев Давидович». С небольшой припиской: «здесь вам не тут, это ФКИ».

– Авторство указано ваше.

– Моё, Гершель и Антоновой, – наткнувшись на недоверчивость во взгляде, нахожу нужным пояснить: – Понятное дело, что девушки сами не расписывали сложные места. Они их выискивали, что само по себе огромная помощь. Формулировку тоже взяли на себя. Грамотно поставить вопрос – тоже большое дело.

– Ваша первая статья сильно перекликается с парой работ выпущенных кафедрой, – завкафедрой встаёт и достаёт книгу в мягкой обложке, бросает на стол. – Вы просто не в курсе.

Да уж…

– В список рекомендованной литературы входит?

– Входит. Под обозначением «и другие источники». Мы вас не ограничиваем.

Профессор абсолютно серьёзен, но знаю не одного человека, способного шутить с абсолютно невозмутимым лицом. Смотрю вопросительно. Зачем-то ведь он меня вызвал.

– Внимательно проанализировал вашу статью. Ошибок нет. Признаков компиляции из знакомых мне материалов не нашёл. Но один небольшой промах есть. Вы уже поняли, да? Можно сказать, что вы изобрели велосипед. Давайте сюда вашу зачётку.

Слушая вердикт верховного теоретического механика, не сразу воспринимаю последнюю команду. Через пару секунд подаю затребованный документ. Завкафедрой не мелочится, ставит и зачёт и экзамен.

– Первый раз на моей памяти студент получает экзамен автоматом. Только с зачётами такое случалось…

– А девочкам?

– Этим… как их?

– Гершель и Антонова, группа 301.

Профессор записывает данные.

– Скажи им, пусть зайдут. Зачёт поставлю, но сначала поговорю. Надо выяснить, насколько глубоко они вникли.

– А экзамен?

Завкафедрой снова смотрит прицельно.

– Два балла к экзамену?

– То есть если провалят, то ставлю им «четыре»? – профессор хмыкает. – Это слишком. Соглашусь на один балл. Пусть зайдут.

И то хлеб. Считаю, удачно фрейлин пролоббировал. Не говоря уже о том, что с себя немаленький груз скинул. Сейчас мне надо на танцах сосредоточиться…

10 мая, воскресенье, время 17:40.

МГУ, Культурный центр.

– Светлана Машохо и Виктор Колчин, руководитель Татьяна Лещенко, – грохочет голос ведущего над залом, – четвёртое место в общем зачёте!

Света вышагивает по-королевски, надеюсь, соответствую. Высшее достижение – второе место в пасодобле. Подозреваю, сработала фактура моей партнёрши, близкая к рекордной. В этом танце, пожалуй, один из главных факторов, что производят впечатление на судей. Длинные красивые ноги – сильнейший козырь любой танцовщицы.

Десятка самых лучших пар выстраивается в ряд. Получаем причитающиеся дифирамбы, поздравления и всё такое. Света пунцовеет, как обычно, но не от смущения на этот раз. От удовольствия.

Этим состязательным концертом заканчивается марафон по нашей номинации бальных танцев среди студентов столицы. В рамках всероссийских мероприятий «Студенческая весна».

– Молодцы, ребята! – Татьяна обнимает и целует нас обоих.

Светится наш тренер, как шар из очень радиоактивного плутония. Её студия наконец-то добивается заметного успеха. На призовое место мы даже не рассчитывали, огромным достижением Татьяна справедливо считает наш прорыв в десятку. Это действительно так, если учесть, что противостоят нам практически профессиональные пары. Мы и сами грешны, конечно. Десять лет занятий танцами – это серьёзно.

– Теперь тебе ещё стипендию прибавят, – говорю Свете уже на улице. – Пойдём, ознаменуем успех мороженым. Ты его сегодня честно заработала.

Последними словами намекаю на её ограничения в еде. Нельзя сказать, что она на жёсткой диете, но аппетит свой контролирует.

19 мая, вторник, время 09:05.

МГУ, 2-й корпус, деканат ФКИ.

– Что-нибудь случилось, Колчин? – декан с утра почти всегда приветлив. Это потом студенты могут настроение испортить. Как я сейчас.

– Практика в «Хруничева» накрылась медным тазом, ВасильВикторыч, – докладываю, хоть и цветисто, но по-военному коротко.

– Ну что ещё, Колчин?

Вот и подступает к декану первая неприятная сложность. Пока не повод огорчаться, но ведь это только начало.

Внезапно озаряет:

– ВасильВикторыч, а вы, когда меня туда сватали, что им сказали?

…

18 мая, понедельник, время 10:05.

Москва, ул. Новозаводская, д. 18.

Корпорация Хруничева.

– Вот, Виктор! – мой куратор от корпорации, с которым познакомился полчаса назад, с торжествующим видом кладёт передо мной кипу бумаг высотой в две ладони.

– Обработаешь эти статьи, и наш Центр тебя не забудет! – мужчина средних лет – для меня это от тридцати до сорока, с немного мешковатой фигурой, но подвижный, сияет, как новенькая монета.

Достаточно одного взгляда, чтобы понять, что мне здесь, в технической библиотеке, подсунули. Публикации от ЕКА (Европейского Космического Агентства) на французском языке. Смотрю на стопку бумаг настолько внушительную, что ей можно от крупнокалиберной пули закрыться. Смотрю, как Золушка на смешанные зловредной мачехой в одну кучу мак и просо.

– С английским проблем нет! – заявляет куратор. – Многие ребята в оригинале наловчились читать. А вот с французским – беда. Ладно, работай! По исполнению – доложить!

И устремляется на выход. Преодолев первоначальную оторопь, припускаю за ним.

– Погодите, Игорь Олегович!

Догоняю уже на лестнице. Очень он стремительный товарищ.

– Игорь Олегович! – честно говоря, я возмущён. Мне совсем не то обещали. – У меня ведь практика должна быть! Я чему-то должен научиться! А чему я при переводах научусь?

– Как «чему»? – куратор на секунду останавливается. – С последними новостями ознакомишься, с международных площадок.

– С какими ещё «последними новостями»? Им сто лет в обед, – приметил дату на верхнем документе, аж 2018 год. – К тому же ЕКА совсем не космический лидер. Вторая лига.

Игорь Олегович снова притормаживает, рассматривает меня внимательно, как первый раз увидел.

– Колчин! Я тебе дал задание? Дал. Иди и выполняй. Пока нечем больше тебя занять. Позже что-нибудь придумаю.

– Хорошо, Игорь Олегович, – я снова покладистый пай-мальчик. – Как скажете. Найдёте что-нибудь подходящее, звоните. Обсудим.

Спокойно иду рядом дальше до выхода из здания. Тот косится слегка дико, но молчит. Ему на территорию предприятия, я сворачиваю в другую сторону. На выход, на волю, в пампасы!

В спину бьют возмущённые крики. Не останавливаюсь и не прибавляю ход. Прохожу турникет и сваливаю в закат.

19 мая, вторник, время 09:10.

МГУ, 2-й корпус, деканат ФКИ.

…

– ВасильВикторыч, а вы, когда меня туда сватали, что им сказали?

– Вы объясните, Колчин, что случилось?

– ВасильВикторыч, вы сказали им, что я свободно владею французским языком?

– Ну да, а что? – декан искренне недоумевает. – Рекламировал тебя как мог.

И ведь не осудишь! Разъясняю о ловушке, которую он непроизвольно для меня соорудил:

– Вот зачем мне это? Если им нужны переводы, пусть приносят сюда или в другие вузы. Зачёты по иностранным языкам всем нужны.

Декан слушает, размышляет.

– Практика для чего нужна? Чтобы студент с производством знакомился, что-то новое узнавал. А мне волонтёрскую работу подкидывают! Подметать бы ещё заставили! Нет, ВасильВикторыч, я на такое не подписываюсь.

– Согласен, что это неправильно, – вздыхает декан. – Но так сложилось. Думаешь, в другом месте по-другому будет?

– Будет! – подумав, отвечаю уверенно. – Только ничего о моём владении иностранными языками не говорите. Я даже подметать согласен, если это не весь рабочий день займёт.

Звонит телефон. Декан снимает трубку, после приветствий выслушивает первые фразы и, заткнув микрофон, тихо говорит:

– Из «Хруничева». По твою душу, – и делает отстраняющий знак пальцами. Мол, вали отсюда!

Ну и ладно. Мне с электродинамикой надо разобраться. Последний предмет на летнюю сессию. Препод сказал на предварительном собеседовании, что выше четвёрки мне поставить пока не может. Надо это «пока» сбросить в утиль.

Интерлюдия.

Деканат ФКИ сразу после ухода Колчина.

– Вы поймите, Игорь Олегович, – вздыхает декан, терпеливо выслушав все претензии. Правда, при этом отводил трубку телефона подальше. – Вот такое нынешнее поколение, ничего не поделаешь. Я даже не скажу, что плохое, но зубастое, да.

– Не рано ли зубки прорезались? – бурчит голос из трубки.

– Не знаю. Может, и рано. И что теперь? Обратно их уже не забьёшь. И давайте начистоту, Игорь Олегович, он ведь по существу прав. Так ведь?

– Да всегда так было! – децибелы, бьющие из трубки, нарастают. – И на нас также ездили! Традиция, Василий Викторович!

– Ну извините. Не привили ему эту традицию. Уж не знаю, кто в этом виноват. Время такое…

– Василий Викторович, но ему же практика не зачтётся! Он же всё равно обратно прибежит.