Текст книги "Ранний старт 4 (СИ)"

Автор книги: Генрих

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 29 страниц)

– Японцы над этим проектом работают, – даёт справку Саня Куваев.

– Пока не создан материал, способный выдержать необходимую нагрузку, – высказывается скептический Шакуров.

– Не так всё просто, – вмешивается моё всезнающее величество. – Как-то рассматривал этот вопрос. Ещё в школе. Обсчитывал. В принципе, проект реален, но кроме массы технических сложностей есть две труднопреодолимые.

– Расчёт покажи! – требует публика хором.

Приходится немного отвлекаться:

– Смотрите, – вытаскиваю ссылку из закладки, делаю рассылку. (https://cortesxx.livejournal.com/71038.html)

Пока народ утыкается в планшеты и компьютеры, чуток жду. Затем продолжаю:

– Первая непреодолимая на данный момент сложность – человечество разобщено. Лифт крайне уязвим для террористических атак. Тарана тяжёлым самолетом он точно не выдержит. Спутником-камикадзе – тоже.

– ПВО есть, – бормочет Шакуров.

Что за человек? Только что против лифта высказывался!

– ПВО есть. Выстраивать эту систему – тот ещё геморрой. И любую ПВО можно пробить. Не говорю уже об удорожании проекта.

– А второе что? – в разговор вступает Таша.

– Для лифта надо строить супертяжёлую орбитальную станцию. Причём на геостационарной орбите. А мне помнится, тут кто-то спорил, что даже на НОО её построить за вменяемые деньги невозможно.

Оглядываю прищуренным взглядом всех и останавливаюсь на Шакурове.

– Что ты на меня так смотришь⁈ – возмущается Костя. – Это Жердин с тобой спорил! Жердин! Не я!

– Поэтому, как ни крути, а придётся начинать со сверхтяжёлой станции. А уж затем потихоньку-помаленьку её можно выводить на геостационарную орбиту. Если приспичит космический лифт всё-таки строить. Но чем больше о нём думаю, тем меньше мне этот проект нравится.

– Давай уже о деле! Хватит мечтать! – не выдерживает столь далёкого ухода в сторону Песков.

– Хренассе! – не только я смотрю на него осуждающе. – Сам начал тему, а теперь кто-то виноват.

– Я начал, я и заканчиваю.

– Замечательно. Обсчитайте оценочно КПД вывода на орбиту. При традиционном ракетном запуске. Возьмите кинетическую энергию корабля на орбите, о потенциальной не забудьте, а затем сопоставьте суммарную величину с общей энергией топлива.

Отключаюсь от общего обсуждения. Лишь обозреваю сверху.

Перфекционисткое предложение Куваева – учесть уменьшение с высотой ускорения свободного падения – трезво мыслящее большинство с негодованием отвергает. Одобряю.

– Н-ну нафиг! – экспрессивно глядит Песков на результат через десять минут.

Итог жалкий, надо признать. Хихикаю на него сверху.

– Всегда подозревал, что КПД очень низкий, но чтобы так… – это Куваев задумывается.

Девочки просто медитируют на цифру «1». Именно таков КПД вывода на орбиту при современном ракетном запуске. Только сотая часть энергии топлива передаётся кораблю, выведенному на орбиту.

– Жалкое, душераздирающее зрелище, – комментирую сверху. – Андрюха, а теперь посчитай или узнай КПД пули, выпущенной из винтовки.

Молчаливый Андрюха ныряет в сеть. Инфу доставляет быстро:

– От тридцати до сорока процентов…

– Всё понял?

– Точно! Надо выстреливать ракетой из трубы! – хлопает себя по лбу Шакуров. – Тогда разгон будет не только за счёт реактивного отталкивания, но и за счёт расширения раскалённых газов.

– Вот именно! – поддерживает Саня. – Нагретые газы не будут без толку в атмосферу выбрасываться, а начнут работать. Термодинамика! Даёшь адиабатический процесс!

– Он прав, – провозглашаю сверху, вклиниваясь в тесную паузу. – При запуске из трубы или тоннеля мы включаем термодинамические процессы. Сгораемое топливо будет работать намного эффективнее.

– Ты же согласился, что горный тоннель не подойдёт? – Песков слегка обескуражен.

– Горный не подойдёт. А шахтовый? Скажем, под углом тридцать градусов к горизонту. Или пятнадцать. Чем меньше угол, тем меньше глубина залегания шахты.

Не всё так просто. Очень маленький угол делать не стоит. Ракета должна достаточно быстро пересечь нижние слои атмосферы, чтобы не мешать обычной авиации и выйти из зоны образования облаков.

– Вот тебе и техзадание, товарищ Песков. Длина шахты: два – два с половиной километра. Угол наклона: двадцать – тридцать градусов. Скорость на выходе: полторы тысячы метров в секунду, меньше нет смысла.

Он же за этим пришёл. Это я ему и даю.

– Полтора километра в секунду мало что даст, – противоречит Шакуров.

– Это результат работы первой, самой мощной ступени, – возражения у меня, как самого подкованного, уже готовы. Со школьной поры эти вопросы вентилирую.

– Первая ступень выводит ракету на тридцать – сорок километров высоты. И скорость у «Протона» чуть выше…

– Вы только что КПД считали, – отбиваю очередной скептический аргумент. – Потенциальная энергия на порядок меньше кинетической.

– Кинетика рулит, – с важностью кивает Куваев. – Скорость тоже можно увеличить. Не вижу препятствий.

– По итогу что получается? Масса первой ступени ракеты «Протон-М» – проверьте, кстати, могу ошибиться, – примерно семьдесят процентов от всей стартовой массы…

– Шестьдесят пять, – уточняет Куваев, пользуясь предоставленной паузой.

– Хорошо. Что получается? Только применением шахтного метода мы уменьшаем стартовую массу в три раза. А значит, увеличиваем в те же три раза коэффициент полезной нагрузки. Он будет уже не три с половиной процента, а восемь – десять.

– Так всё просто? – поражается Таша.

– Да нет, не просто. Людей так не отправишь. Ускорение в шахте будет достигать нескольких десятков или даже сотен жэ, – раскрываю слабое место проекта. – Так что для доставки людей надо что-то ещё придумывать.

– Или пользоваться традиционным способом, – отстранённо замечает Песков.

– Или так. Ребятам, которые на этом деле сидят, тоже кушать хочется.

Наврал немного с эффективностью. Именно, что немного, но заметят или нет?

– Погоди-ка, – встревает Шакуров. – Первая ступень ведь всё равно будет? Она будет работать в шахте, но ведь она же будет. Почему ты её со счёта сбросил?

Заметил всё-таки! Доказал, что он – полезная нагрузка, а не мёртвый груз.

– Почему же «сбросил»? Я же не сказал, что ПН будет десять процентов. Я сказал: восемь –десять. И вы только что считали КПД пули и ракетного запуска. Даже если работа первой ступени станет только в десять раз эффективнее, то её вес будет настолько мал, что её можно не учитывать. К тому же на выходе из шахты её тут же можно сбрасывать.

– Там всю ракету надо пересчитывать, – замечает Шакуров. – На такие бешеные ускорения нынешние не рассчитаны.

– Вот и пересчитаешь, – тут же навешиваю на него обнаруженную им проблему. – Чем-то и тебе надо заниматься.

Не только инициатива должна иметь инициатора. Критике тоже неплохо присвоить эту функцию. Нашёл проблему? Молодец! Теперь решай её. Хотя лично я уже знаю, как решить. Но спойлерить не буду. Тоже пусть голову поломает. Мотивация никому лишней не будет.

Долго сидим, потому засиделись, и моё предложение оторваться на самопальной дискотеке встречают на ура. Мне тоже надо не забывать танцевальные выкрутасы. Заодно и народ обучаю.

13 октября, понедельник, время 17:50.

МГУ, кафе в главном здании.

– Зачем тебе в этом разбираться? – искренне удивляюсь затруднениям Киры. – Вот видишь, как некто приводит какие-то расчёты. Сразу смотри итоговый результат. А потом критику. На авиабазе сидят очень подкованные ребята. С обеих сторон.

Обсуждаем один момент. Некий скептик вознамерился доказать, что движок Ф-1 по сути невозможен. Что-то там со свойствами никелевых сплавов связано. Помнится, мы с Куваевым эту тему подробно трясли.

– Ты сразу можешь сделать несколько выводов. Если парень оперирует сложными формулами, что-то выводит, значит, он в этом разбирается.

– Его быстро опустили…

– Да не важно! Ошибиться может любой. Первый вывод: он разбирается. Тот, кто нашёл ошибку в рассуждениях – тоже разбирается. Получается, что это спор двух специалистов. Этот вывод ты уже можешь сделать. Ты его сделала?

Кира делает смешную рожицу.

– Наука, если смотреть со стороны, очень простая вещь. Я видел этот спор. Специалист-дефендер нашёл ошибку, но она непринципиальная и хода всех рассуждений не опровергает. Там только один посыл слабый, но его можно исправить. Правда, этого ты уже не сможешь заметить.

– Вот видишь!

– Просто у скептика терпения не хватило. Его там быстро заклевали. Тоже спекулятивный приём. А-а-а, ты не там запятую поставил, значит, всё твоё доказательство ошибочное!

– А ведь ты точно скептик! – сощуривает на меня глазки Кира.

– Хорошо, что заметила. Это тебе в плюс. Но ярлыки навешивать – так себе метод. Я по жизни скептик. Но ты не о том говоришь. Надо владеть методом. Универсальным и не дающим ошибок.

– Каким?

– Надо уметь отделять факты от всего остального.

– Например?

– Например, стартов «Сатурнов-5» никто не отрицает. Они были. А вот достигали ли «Аполлоны» Луны – вопрос спорный. Значит, не факт.

– Наши за ними следили, – возражает Кира.

Хмыкаю. Один плюс вижу, девушка серьёзно в тему влипла. Не сильно глубоко, но ей и не надо.

– Может, и следили. Протоколы наблюдений, записи в журналах, доклады начальству? Все эти документы можешь представить? Нет? Тогда недоказуемо.

– Они могут быть засекречены.

– Вот тебе и пример фактов наряду со всем остальным. То, что этих документов никто не видел, и в публичном поле их нет, это факт. А то, что ты сейчас сказала, это версия, которая объясняет представленный факт. То есть дым и туман. Любые версии, предположения, истолкования, мнения экспертов – это всё вторичное, косвенное, зыбкое. Опираться на это нельзя. А я выдвину версию, что этих документов нет, поэтому мы их и не видим. Чем она незаконна? Тоже версия и тоже объясняет факт. И да – такой же дым, как и твоя версия.

– Не согласна.

– С чем?

– Демагогия какая-то. Почему отсутствие в публичном доступе документов нельзя объяснить их закрытостью.

– Почему «нельзя»? – вздыхаю терпеливо. – Можно. Но это будет не факт, а объяснение. Это называется гипотеза. Вот я и говорю тебе: надо учиться отделять факты от всего остального. В том числе и от объясняющих эти факты гипотез.

Никак не может переварить. Человеческий разум обладает массой странностей. Упорный отказ видеть реальность, противоречащую внутренним убеждениям, неединственный его недостаток.

– А давай я тебе продемонстрирую предлагаемую тебе методику? Посмотришь со стороны, прокомментируешь, наберёшь себе рейтинг. Постарайся не топтаться ни на тех, ни на других. Тогда к тебе все придут, и станешь популярным блогером. С внешностью и дикцией у тебя всё в порядке.

– Каким образом?

– Сведи меня с…

Окончание главы 12.

От автора:

* * *

«Стиратель» многим не нравится, честно предупреждаю, но кому-то и зайдёт: /work/344789

Глава 13
Студенческие будни и праздники

25 октября, суббота, время 14:45.

Главное здание МГУ, ДК, танцкласс.

– Вы что-то хотели, молодой человек? – ко мне обращается стройная, подтянутая дама лет тридцати. Плюс-минус.

Влёт, по нескольким шагам и жестам, по осанке вычисляю профессионалку. Танцевальную. Да и без этого понятно, по командному голосу, управляющему местной тусовкой.

– Не, я только посмотреть, – тут же «пугаюсь». – Ну и спросить…

– Спрашивайте, – рассматривает меня в упор голубыми глазами.

– А это у вас тут уже подготовленные, квалифицированные кадры? – а то у меня сомнения, но об этом умалчиваю.

– Не то чтобы… не первый состав. Не конкурсный, но ближайший резерв.

М-да… король диско – это я, если кто не в курсе – ни фига не в восхищении. Дама улавливает на моём лице нотки разочарования. Представляется. Татьяной Александровной её зовут, местный тренер спортивных танцев.

– Колчин Виктор, ФКИ, третий курс.

– ФКИ – это что?

– Факультет космических исследований…

– О, оттуда у нас никого ещё не было.

Тренерша почему-то от меня не отходит. То есть отошла, показала очередное движение, велела исполнять под задаваемый музыкальным центром ритм. И снова ко мне. И чего пристала? Хотя понятно чего. Обычная история для студий бального танца – дефицит молодых людей. А тут потенциальный кадр с заинтересованными глазами.

– Почему не с первого курса к нам пришли?

– Университет большой, во всех смыслах, – пожимаю плечами. – Подозреваю, что даже после его окончания я что-то о нём знать не буду. А уж первый-то год… сразу скажу, чтобы не было недопонимания. Я через курс скакнул, по графику должен быть на втором. То есть я всего год с хвостиком здесь.

– Ого! А опыт танцев у вас есть?

На мой кивок её глаза вспыхивают, и дама немедленно требует подробностей. Прежде всего, стаж, так сказать.

– Почти два года не занимался, форма наверняка просела. А так, со второго класса… – надо ещё учесть, что я пока расту, поэтому динамика тела меняется.

В моём возрасте нельзя бросать тренировок, точность движений падает из-за меняющейся геометрии тела. Ни в каком возрасте бросать нельзя, но в моём особенно чревато. Но это я за кадром оставляю.

– Десять лет⁈ – на её вскрик находящиеся рядом даже оборачиваются.

– Во-первых, не десять, среднюю школу в четырнадцать лет закончил, поэтому учился не одиннадцать лет, а только восемь. Во-вторых, не на каждое занятие ходил. Мои одноклассники три раза в неделю тренировались, а я не больше двух. Но в городских соревнованиях участвовал. И даже призовые места брать случалось.

Меня плотно берут за руку. Во всех смыслах.

– Вот вам и надо восстановить форму. И отшлифовать навыки, – тренерша обольстительно скалится.

– Вот и присматриваюсь, как это сделать. Только возможностей, вы уж простите, Татьяна Александровна, не вижу.

– Почему же? – дама придвигается так плотно, что вроде даже грудью касается.

Вздыхаю. И врезаю прямо и бескомпромиссно. Элементарно не вижу способов и причин для уклончивого ответа.

– Ни одной кандидатки в партнёрши не вижу, вы уж извините. Фактурных девочек у вас, ещё раз простите, нет. Ну, если это все, кого я вижу.

– А в чёрном платье как? Наденька, – Татьяна Александровна предлагает выбор. – Симпатичная девочка и двигается неплохо.

Мне не нужно «неплохо», мне нужно филигранно. Вслух говорю мягче:

– Сыровата. Хорошая девочка, но уровень не тот.

– А если Лену? Видите, в белой блузе? – тренерша показывает глазами.

– Грудь слишком большая, – слегка улыбаюсь на своё же замечание. – Для жизни хорошо, для спортивных танцев – неформат.

– Какие у вас запросы… – слегка разочарованно женщина хихикает. – Но ведь и ваш уровень неизвестен.

– Партнёр – это пьедестал для партнёрши. Так что я могу даже классом уступать, всё равно тон зрелищу задаёт ОНА.

Кажется, тренерша по одним моим словам уже понимает, с кем имеет дело. Глядит с уважением.

– А я не подойду? – смотрит хитренько.

– Если только для показательных выступлений. Так-то мы по возрасту в разных категориях. Нас никуда не выпустят. Я ведь юниор, если вы не забыли.

– Попробуем? Джайв знаком?

– Больше латиноамериканские люблю, но джайв так джайв. Идите, переодевайтесь.

Смотрит слегка с удивлением, но уходит. А я пока движения вспомню. Отхожу в уголок к зеркалу, прокручиваю несколько переходов. На меня косятся. Но ещё больше косятся на тренершу, которая подходит минут через двадцать. Уже в гимнастическом купальнике в обтяжку и коротенькой юбочке. Ухмыляюсь. Меня-то не удивишь, а у присутствующих парней глазки стекленеют. Девочки слегка зеленеют лицами. Они что, в таком наряде её никогда не видели?

– Всем повторить последнее движение! – командует после хлопка ладонями.

Это она после моей просьбы. Мне надо вспомнить пару связок, даже искин слегка напрягаю. Татьяна Александровна помогает, чуть подправляет. И ощутимо светлеет лицом.

– Так! Всем к стенке! Юра, включи джайв!

Мы договорились о базовом варианте. По сути, учебном. Так-то каждая пара по-своему танец может украшать. А теперь врежем! Давненько я не держал в руках такое податливое, сильное и гибкое тело.

https://youtu.be/iKijXvmALH4

Урезаем с ней так, что присутствующие шалеют и столбенеют. Даже не пытаются аплодировать. Пока не догадывается кто-то один, видать, самый хладнокровный. По моим ощущениям получилось не хуже, чем в своё время с Полинкой.

https://www.youtube.com/shorts/u8xK4SJ-ciA?feature=share

Благосклонно улыбаюсь публике, партнёрша сияет лицом.

– Некоторый асинхрон присутствует, – замечаю критически.

– Это понятно, мы же не притёртая пара, – отмахивается раскрасневшаяся тренерша.

И после этого мне натурально выкручивают руки. Отсутствие приемлемых кандидатур в партнёрши Татьяну не смущает. Договариваемся на пару раз в неделю на показательные выступления для обучаемых.

– Тебе всё равно надо форму поддерживать, – убеждает она. – Мой муж занят, ему не вырваться… слушай, а у тебя самого на примете никого нет?

– У меня на примете целая толпа есть, – хмыкаю, – но только в моём городе. Я ж не москвич.

– Так пусть поступают в университет. Или переводятся, – в глазах тренерши загорается пылкое пламя, настолько ей нравится идея.

– Я подумаю, – действительно, задумываюсь. – Надо справки навести, кто и где сейчас.

Подойдут девчонки только из восьмой школы. Или их подружки по танцам из других школ. Из моей первой, четырнадцатой, не вариант. Им ещё два года в школе учиться. Так что Полинка отпадает. Собственно, она и по другим причинам недоступна.

Оказался здесь по причине разницы потенциалов. Блин, даже думать стал, как физик! Разнице в уровне подготовки между мной и друзьями. Привёл их в танцевальный кружок, надо к осеннему балу готовиться. Но тамошние падеграсы и котильоны для начинающих меня не заводят. Ни джайва, ни драйва. Варианты лечебной физкультуры для пожилых пациентов.

Поэтому оставил всех там, а сам – сюда. Где меня и захомутали. Впрочем, не возражаю.

25 октября, суббота, время 17:15.

МГУ, ДСЛ, восьмой этаж.

– Витёк! – друзья встречают возбуждёнными возгласами. – Началось!

С первого взгляда понимаю, что именно началось.

– Сделайте запись. И зовите сюда всех.

– Кого всех?

– Все-е-е-е-х!!! – вопль, подобный сирене разносится по этажу, натыкаясь на стены и возвращаясь эхом. Позвякивают стёкла на балконных окнах.

Обгоняя его, из комнаты намётом вылетают Саня с Костиком и устремляются, кто вверх, кто вниз по лестнице.

https://youtu.be/3oqcavHD5o8

Через десять минут комната забивается народом.

Видеоблог «У Гоблина», дискуссия на тему «Лунной аферы»

Ведущий – всем известный видеоблогер, сделавший себе имя на гнусавых переводах видеобоевиков задолго до моего рождения. Харизматичный и обаятельный.

Сначала на экране только он, Гоблин Комков.

– Я вас категорически приветствую, дорогие друзья. Сегодня у нас передача особого рода, не побоюсь этого слова – уникальная.

Гоблин одаряет зрителей приветливой улыбкой и продолжает:

– Впервые у нас, и не только у нас, прошу заметить, баттл между двумя непримиримыми партиями. Сторонниками теории лунного заговора, так это сформулируем. И, с другой стороны, приверженцами официально признанного факта высадки американцев на Луне. С помощью пресловутых «Аполлонов» и прилагающихся к ним модулей и всяческих приспособлений.

Камера отодвигается, слева от Гоблина возникает достаточно молодой, не старше сорока лет на вид, круглолицый, усатый и улыбающийся персонаж.

– Вот эта самая пресловутая сторона, признающая факт высадки, с чем, прошу заметить, согласны почти все наши, и не только наши, учёные.

– И специалисты в области космонавтики, – улыбается усатый и круглолицый.

– Именно, – радостно подтверждает Гоблин. – Итак, со стороны официальной точки зрения хорошо известный историк, писатель-фантаст, большой специалист в области истории космонавтики и, не побоюсь этого слова, популяризатор космонавтики – Евгений Климов.

– С другой, я бы даже сказал, противоположной стороны…

Камера отъезжает ещё и останавливается. До самого конца передачи. Справа от ведущего открывается совсем молодой человек. Причём возраст таков, что слово «молодой» представляется явным перебором. Юный, очень юный, почти мальчик. Тем не менее мальчик тут же вступает в дело:

– Прежде чем уважаемый ведущий меня представит, я бы хотел выдать некую прелюдию, – на улыбки Гоблина и Климова добавляет: – Не побоюсь этого слова.

И под короткие смешки мальчик объясняет:

– В этой истории меня очень удивило отсутствие… полнейшее отсутствие случаев открытой дискуссии между обеими сторонами спора. И давайте сразу договоримся о терминах. Просто так будет намного легче разговаривать.

Короткое обсуждение всех троих приходит к консенсусу. Признающих факт высадки решено назвать защитниками, приверженцев теории лунной аферы – скептиками.

– Итак, – возобновляет «прелюдию» пока не представленный публике мальчик. – Защитники часто обвиняют скептиков в некомпетентности, необразованности, иногда обзывают их «плоскоземельщиками». И на этом основании воротят нос от очной дискуссии. А вот теперь можете меня представить.

– Представляю, – Гоблин делает жест в сторону мальчика. – Виктор Колчин, студент 3-го курса Московского государственного университета. Факультет космических исследований.

Камера стоит на месте, оператор не догадывается дать крупный план на Колчина. Поэтому внимательные зрители могут заметить, как на короткое время у Климова отвисает челюсть.

– Сильный противник, – негромко замечает быстро пришедший в себя Климов. – Но насколько понимаю, вы, Виктор, не от лица своего факультета выступаете?

– Нет. На это меня никто не уполномочивал. Выступаю от себя лично и на стороне… нет, даже не скептиков, а реальности и фактов.

– Это просто замечательно! – радуется Гоблин.

– И чтобы совсем не было сомнений в моей компетентности, образованности и интеллектуальном уровне сообщу ещё кое-что, – Колчин делает маленькую паузу и равнодушным тоном исполняет угрозу: – В прошлом я победитель международной олимпиады по математике. Причём занял первое место в абсолютном выражении по количеству набранных баллов. Так-то золотую медаль получили человек двенадцать, пятеро из российской команды.

– О-о-о! – расширяет глаза Гоблин. – Кажется, я что-то слышал об этом.

– Так вот, – продолжает Колчин. – Пусть я студент и не могу официально выступать от лица науки, но тем не менее предлагаю применить к теме дискуссии научный подход.

– Не возражаете? – Гоблин получает согласие от Климова. – Мы не возражаем.

– Предлагаю выстроить некую базу для спора. Мы сейчас найдём те факты, которые ни у кого не вызывают сомнений, и которые признают обе стороны.

Гоблин:

– А такие есть?

– Такие есть, – Колчин невозмутим. – И так как я, несмотря на оговорки, представляю сторону скептиков, то сделаю упор на поиск фактов в пользу скептиков. А мой оппонент, соответственно, в свою пользу. И на основе общепризнанных фактов выстроим прочный фундамент для дискуссии. Возражения есть?

– Таких фактов у меня большой вагон и несколько маленьких тележек, – Климов достаёт откуда-то сбоку книгу устрашающих габаритов и веса. На обложке космический корабль на фоне звёздного неба.

Одобрительный хохоток Гоблина прерывает равнодушная фраза:

– Это не факты. Это просто книга. Впрочем, я не возражаю, если вы будете использовать её как сборник подсказок.

– Тут каждое слово подтверждено документально! – Климов вспыхивает.

– Прошу прощения, но тема дискуссии не эта книга, которую, ещё раз прошу простить, я не читал. Поэтому просто не могу её обсуждать.

– Но здесь всё сказано и всё доказано!

– Вы же сами согласились на научный подход и поиск бесспорных фактов, – в противоположность Климову мальчик Витя абсолютно хладнокровен. – И я вовсе не возражаю, чтобы вы приводили какие-то факты из этой книги. Для обсуждения.

– Да, пожалуйста, – Климов мгновенно зарывается в книгу.

– Это что, для него – библия? – Колчин обращается к ведущему.

Тот весело пожимает плечами.

– Должен вам сказать, господин Климов, что меня безмерно восхищает ваша отвага. Только самый отважный «защитник» мог согласиться на открытую дискуссию со скептиками.

Колчин слегка ехидно улыбается. Мужчины смотрят ожидающе.

– Видимо, вы сами не догадались, и вам никто не подсказал, что тем самым вы влезли в ловушку, откуда без потерь уже не выберетесь, – ехидство на юном лице усиливается. – Дело вот в чём. Как только вы согласились спорить на нашу тему, вы не явно, но несомненно, согласились на то, что все американские источники информации оказываются под знаком вопроса. То есть переходят в разряд сомнительных сведений. Ссылаться на них нельзя.

– Я на это не подписывался, – после преодоления недоумения возражает Климов.

– Подписались. Как только пришли сюда. Это подобно дуэли. Никто не хочет быть убитым или даже раненым, но все на это соглашаются по умолчанию. Просто по факту явки на дуэль.

– Негодная метафора, – заявляет Климов.

– Соглашусь, – присоединяется ведущий по статусу модератор спора.

– Всего лишь иллюстрация, как без лишних слов, просто по условиям дуэли или спора, стороны априори на что-то соглашаются, – максимально любезно поясняет Колчин. – Впрочем, вы, господин Климов, можете сдать назад и уйти. Не соглашаться на такие условия.

– Не собираюсь сдаваться и не собираюсь соглашаться, – ни на какие компромиссы Климов идти не хочет.

– Я же недаром сказал о научном подходе, – напоминает мальчик Витя. – И вы согласились на него. Можно назвать это логикой или здравым смыслом. Если вы отказываетесь ставить под сомнение американские источники, то как вы можете дискутировать? Американцы сказали, что они были – под сомнение их информацию не ставим – дискуссия невозможна. Нет для неё базы. Станете отвергать эту логическую цепочку? В каком месте? Мне просто интересно.

– Как можно ставить под сомнение такой Монблан фактов⁈ – Климов начинает горячиться. – Учёные всего мира ошибаются⁉ Наши российские учёные, китайские, европейские! Как можно не доверять академикам, высококлассным специалистам во всех областях науки и техники⁈

Колчин выслушивает с почти равнодушным видом. Гоблин с сочувствующей улыбкой. Когда Климов исчерпывается и кое-как замолкает, Колчин несколькими фразами опять приводит того в ярость:

– Вы так и не сказали, в каком месте рвётся логика? Как вы можете дискутировать на тему высадки, если считаете её бесспорным фактом? Если спорите, значит, он спорный.

– Факт бесспорный, – заявляет мрачный Климов. – И я не спорю, а защищаю его.

– Тогда мой оппонент теряет свой статус, – обращается к Гоблину Колчин. – Он не может признать американские источники сомнительными, а значит, начать полноценную дискуссию.

– С чего я должен признавать их сомнительными⁈ – горячится Климов. – Это негодная база для спора. Фальшивая!

– Вы, господин Климов, собираетесь сделать хитренькую подмену, – мальчик Колчин невозмутим. – Вместо формирования основы дискуссии предлагаете приступить к обсуждению данных из американских источников. То есть предлагаете начинать строить дом сразу с третьего этажа, не обращая внимания на первые два и забывая о фундаменте.

– И что же вы предлагаете? – приветливо вопрошает Гоблин.

– Пусть у него будет статус наблюдателя, своего рода адвоката дьявола. А я при этом изложу свою концепцию научного подхода к рассмотрению темы. Кстати, подход универсален и может применяться к чему угодно.

– Давайте, – Гоблин соглашается на фоне недовольного Климова.

– Итак. Никто не заметил двух фактов, бесспорных фактов, которые проявились в самом начале. Первое: никогда до настоящего момента защитники не вступали в открытую дискуссию со скептиками. Отметьте, пожалуйста, этот момент. Желательно письменно. Чтобы не забыть.

Возникшая пауза тратится на возню с карандашом и бумагой.

– Чувствую себя школяром. Забытые ощущения, – смеётся Гоблин. – Аж ностальгия прошибает. Итак, Виктор, что дальше?

– Второй факт в пользу защитников господин Климов только что сформулировал в яркой эмоциональной манере: подавляющее число учёных в нашей стране и мире считает высадку американцев на Луне незыблемой истиной.

Климов не скрывает удовлетворённого вида.

– Видите? Я признаю факты, неудобные для скептиков, без всяких оговорок, – Колчин смотрит на Климова с лёгкой насмешкой. – Пойдём дальше. Ознакомление с аргументами сторон выявляет ещё один факт: в руки советских и российских учёных США не передавали крупных лунных образцов. Если коротко: у нас нет массивных лунных камней из экспедиций «Аполлонов». Скажем, весом в несколько килограммов.

– А почему они должны были нам их давать? – неуступчиво возражает Климов.

Колчин с ожиданием смотрит на Гоблина. Нейтральная реакция ведущего его не устраивает, что он показывает вздохом.

– Почему не дали, зачем не дали, было ли что давать – всё это отдельная тема. Пока отмечаю, что против самого факта не возражаете.

– Он ничего не значит!

– Это всего лишь ваше частное мнение, но не факт. Мы пока говорим только о фактах, не вызывающих возражений. Есть у вас таковые в вашу пользу?

– Я говорил. Их целый Монблан. Запуски «Сатурнов», которые видел весь мир…

– Зрелищное шоу, но не факт запуска именно лунной ракеты, – холодно режет на ходу Колчин.

– Почему вы так говорите? – Гоблин вопросительно смотрит на мальчика.

– Мы не знаем, и никто не видел, что «Сатурн-5» вышел на орбиту и отправился дальше. Никто не наблюдал саму высадку и не мог наблюдать.

– Наблюдали! – вскрикивает Климов.

– Просто объявляю этот пункт спорным. Шоу – не доказательство высадки. Если у меня есть серьёзные возражения, то факт не может быть признан.

– Но факт запуска был, – Гоблин настаивает, останавливая вскипающего Климова. – Вы сами говорили, что сначала записываем факты, оценивать будем потом.

– Хорошо. Записывайте. Да, я говорил, но… ладно, записывайте.

Гоблин поскрипывает карандашом. Как только поднимает голову, Колчин обрушивает следующий тезис:

– У американцев оставались три ракеты «Сатурн-5». Заявленная грузоподъёмность на орбиту – сто сорок тонн. Технологией стыковок они, по собственным заявлениям, владели. Но создавать супертяжёлую орбитальную станцию не стали. Записывайте: американцы, несмотря на свои возможности, не создали тогда, в 70-ых годах, супертяжёлую ОС.

– Ну и что? Зачем она им? Не создали, значит, не было необходимости, – Климов опять ощетинивается. – Вы, господин студент, приводите совсем посторонние аргументы. Абсолютно ничего не значащие.

– Мы это обсудим, – Колчин слегка брезгливо вздёргивает губу. – МКС весит сейчас где-то четыреста пятнадцать тонн. Американцы ещё тогда, в 70-ых, могли построить огромную станцию массой в четыреста двадцать тонн. В единоличное пользование. Не построили. Записали?

Гоблин через несколько секунд кивает.

– Это бессмысленный факт. Не имеющий никакого отношения к теме! Вы точно так же можете записать, что Волга впадает в Каспийское море! – бушует Климов.