Текст книги "Ранний старт 4 (СИ)"

Автор книги: Генрих

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 29 страниц)

Ранний старт – 4

Глава 1
Ибо нефиг

12 февраля, среда, время 10.55.

МГУ, 2-й учебный корпус, ФКИ, деканат.

– Игорь, вы можете выбрать, – декан Сазонов глядит на парня с сочувствием. – Или весь семестр получаете половину доплаты, или три месяца не получаете вовсе. Выгонять вас из старост не хочу. Во-первых, найди ещё замену, а во-вторых, за одного битого двух небитых дают.

– Не знаю… – бурчит крепкий и хмурый староста группы № 101, – давайте три месяца потерплю. Только денег хватать не будет, родители у меня небогатые…

– Пятнадцать тысяч за три месяца не потянут? – в глазах декана искреннее удивление.

– Да нет… просто я взрослый человек, неудобно с родителей лишние копейки вытряхивать.

Удивление в глазах декана сменяется уважением.

– Этому горю легко помочь. Хотите дам записку в хозотдел, там вам легко подберут подработку. В столовых рабочие нужны, в коммунальных службах. График работы можно утрясти, на полставки, на четверть ставки. Договориться всегда можно.

– В принципе, да, только… – Овчинников чешет затылок, – как бы на глаза однокурсникам не попасться. А то как-то неудобно – староста группы дворником работает.

– Вы же в армии были, – пожимает плечами декан. – Разве там нарядов на кухню или других работ не было?

– Я ж сержант… – староста стряхивает задумчивость решительным движением головы. – Ладно, разберёмся.

– Не наказать вас не могу, – объясняет Сазонов. – На самом деле вы лишили Колчина не двадцати тысяч за семестр, а ста двадцати. Ну, примерно. Вот смотрите…

Декан вытаскивает бумагу.

– «Таблица доплат к стипендии за общественные нагрузки и достижения», – читает староста.

– Я ведь вам давал такую, – декан смотрит с ожиданием подтверждения.

– Вроде бы… не помню. В запарке потерял, наверное.

– Я, конечно, и сам виноват. Мы тоже в запарке, факультет молодой, недавно переехали в это здание. Остальные давно уже всё в электронном виде ведут. Ничего, мы тоже скоро закончим оцифровывание документации. С Колчиным вы промахнулись глобально. За то, что он – победитель международной олимпиады, ему полагается дополнительная стипендия восемь тысяч в месяц. Справедливости ради скажу, что об этом приказе ректора сам забыл. Теперь общественная работа. Да, он состоит в редколлегии и участвует в межфакультетском музыкальном ансамбле. Здесь надо подробнее разобраться…

Разобрались быстро, за полчаса. Как и утверждал ранее декан, итоговая индивидуальная стипендия студента Колчина составила девятнадцать тысяч триста двадцать рублей.

15 февраля, суббота, время 14.10.

Общежитие МГУ ДСЛ, музыкальный класс.

– Не, это без меня, – поднимаю руки в жесте отстранения.

– Колчин, ты что, с ума сошёл⁈ – выпучивает на меня ясно-голубые глаза, переполненные возмущением, худощавая невысокая девушка.

Аня – лидер театральной студии. К Анне тут же присоединяется Женя. Телосложением похожа, но сильно превосходит подружку в размере бюста. Пожалуй, не меньше третьего, если навскидку оценивать. Женя – брюнетка, в отличие от русой Ани.

– Как мы без тебя концерт дадим? – Евгения берёт меня на прицел своим парным третьим калибром.

– Не понял, – натурально не включаюсь. – А раньше как играли? Не, саксофон – это круто, но давайте честно: инструмент второстепенный. Это без клавишных никак, без барабанов трудно, а без моей трубы легко обойдётесь.

– Есть композиции, в которых без саксофона не обойдёшься, – Евгения в музыке больше понимает, Аня больше по театру.

На мои намекает. Они действительно под сакс заточены.

– Девочки, не могу никак, – развожу руками. – Просто примите это…

Принимать упорно не хотят. Выпускать не хотят, невзирая на отсутствие инструмента. Я зашёл только предупредить, чтобы на меня не рассчитывали на день защитника Отечества. Удержался. Порепетирую в другом месте. Принеси я трубу с собой, меня бы тупо не выпустили, пока всю кровь не выпили.

Планомерно отступаю к двери. Не успеваю. Сбоку проныривает Аня и своим стройным тельцем закрывает дверь, раскинув руки:

– Ты не имеешь права, Колчин, – её губы затвердевают. – Мы все получаем доплату к стипендии, около пяти тысяч. Ты тоже получаешь, поэтому кидать нас не имеешь права. Уйдёшь – сообщу в твой деканат.

А глазки-то как сверкают, о-о-о… воистину священный гнев против нечестивого. Сказать не сказать? Решено – намекну:

– Анечка, как ты можешь так поступать с юным и неопытным первокурсником? Практически ребёнком? – мои глаза наполняются неподдельной скорбью. – Почему ты говоришь о доплате к стипендии только сейчас? Почему не сказала об этом в сентябре, когда привела меня сюда? Я ведь никакой доплаты ни разу не получал. Работаю с вами исключительно на добровольной основе и только тогда, когда есть возможность. В феврале таких возможностей у меня нет…

На празднества по случаю 23 февраля меня Арнольд запряг на полную катушку. Хорошо одно: лекции почти не придётся пропускать. Концерты – дело вечернее, на утренники в детских садах нас не подряжают.

Властно отодвигаю ошалелую Аню от двери. Только что она чувствовала себя в полном праве и вдруг оказывается кругом виноватой и неправой. Уже за порогом оборачиваюсь:

– Ждите меня, и я вернусь! Только очень ждите!

В ответ слышу неуверенное хихиканье Жени, Аня продолжает стоять столбом. Интересно, она свою угрозу накапать на меня в деканат реализует? Если да, то ей гарантировано обидное фиаско.

Сейчас отдохну, потом трубу в зубы, и вперёд. Меня ждёт репетиция в другом месте.

18 февраля, вторник, время 13.05.

МГУ, учебный корпус №2, 8-ой этаж, деканат ФКИ.

– Вызывали, Василь Викторович? – просовываю буйну голову в дверь и по согласному кивку вхожу.

– Присаживайтесь, Виктор, – приглашает декан.

Сажусь рядышком с его столом, поедаю хозяина кабинета преданным взглядом. Настроение у меня такое, ёрническое.

– У тебя сейчас занятий нет, Колчин? – всё-таки переходит со мной на «ты».

И хорошо, мне так привычнее.

– Английский. Я по нему зачёт получил уже, – и не получил бы, всё равно там делать нечего. – У меня там типа свободного посещения.

– Хорошо. Тут такое дело, – декан немного мнётся, но продолжает: – девочки из театральной студии на тебя жалуются. Отказываешься от репетиций и концертов на 23 февраля. Нет-нет, Колчин, я всё понимаю, мы сами здорово промахнулись, но тебе выплатят все задолженности. Ты в курсе, что тебе полагается почти двадцать тысяч в месяц?

– Да. Староста сказал.

Он всем сказал, всей группе и долго тряс каждого на предмет участия в общественной жизни. Нашёл пару спортсменов, участвующих в межфакультетских соревнованиях и одну шахматистку-перворазрядницу. Будут защищать честь факультета по соответствующим дисциплинам. Я тогда поинтересовался, нет ли в МГУ соревнований по рукопашным видам спорта, на что получил долгий взгляд без комментариев.

– Вот всё кучей и получишь. Правда, только после каникул. Ну и за два летних месяца доплат за общественную нагрузку не будет.

– А с какого месяца? – тон мой абсолютно нейтральный.

– В полном объёме – с января, а с октября прошлого года все доплаты насчитаем.

У-ф-ф-ф! Хотя бы здесь не прокололись. И то, слишком уже было бы, если б они на каждом шагу спотыкались. Думал, о первом семестре забудут.

– Так что в сентябре больше двухсот тысяч получишь, – декан делает паузу и намекает: – Поэтому отказываться от университетских концертов у тебя причин нет.

– К сожалению, есть, Василь Викторович. Обязательства перед университетом, как ни крути, для меня сейчас на втором месте. А на первое место выходят другие. Меня временно взяли в один музыкальный коллективчик. Нет, не университетский. На праздник там плотный график. И я на этот график уже подписался, Василь Викторович. Людей подводить не буду, это вопрос репутации.

– Только репутации?

– Не только. Деньги вы заплатите в сентябре, а до этого мне на что жить? Москва – дорогой город.

– Тебе твоя семья могла бы помочь…

– Семейный бюджет распланирован, подъёмные от отца в начале года получил. Нет, помочь, если что, он не откажется. Но почему он должен закрывать собой ваши ошибки? Тем более я сам могу выкрутиться.

– И как тогда быть, Колчин? Лишать тебя доплаты за февраль?

– Это будет правильным, – о том, что слева заработаю больше чем на порядок, умалчиваю.

Декан слегка морщится. Кажется, я его понимаю. Исправительные бумаги на меня уже ушли, а теперь что? Отсылать исправление на исправление? Канцелярия или бухгалтерия, что там у них, распнёт его на дыбе за такие вещи.

– Или не только за февраль? На день космонавтики на тебя тоже не рассчитывать?

– День космонавтики – это святое, Василь Викторович.

– Восьмое марта, День Победы?

– Василь Викторович, та группа так далеко не планирует. Поэтому пропускать такие важные праздники не рассчитываю. Как-нибудь утрясём. Только хорошо бы заранее знать о времени концертов в университете.

– За какое время?

– Чем раньше, тем лучше.

На английский всё-таки захожу. Хоть и к концу первого часа. Практика нужна всегда, иначе сам не заметишь, как язык забудешь. А чего мне? Я даже учебник с тетрадью не достаю, просто болтаю с англичанкой весь семинар. Когда разрешают дозволенные речи. Англичанка считает, что одно присутствие студентов при диалоге на английском сильно продвигает обучение. Мотивация усиливается элементарно и сразу до небес с использованием некоторых фокусов. Например, мы непринуждённо обсуждаем ответы моих одногруппников. Жутко забавно видеть напряжённое внимание на их лицах в такие моменты. И только попробуй кто-нибудь отвлечься! Претензии сыпятся с двух сторон.

Немного спорим с ней. На разные темы.

– Я всё-таки настаиваю, Светлана Васильевна, что на семинаре по английскому все должны говорить только по-английски.

– Сложные темы невозможно объяснить без русского. Иногда нужно делать сопоставление между языками.

– Тогда по самому минимуму.

Другая стычка.

– Жалко, что ты не всегда присутствуешь, Виктор. Твоё участие в семинарах бесценно.

– Я бы мог сказать, что мне за это не платят, но не буду. Есть более весомые причины. Например, мне учиться надо, а не работать. На двух стульях сразу не усидишь.

На это получаю тяжёлый вздох разочарования. А что я могу?

Могу, например, пропустить следующую лекцию по матанализу. Пройденный материал. Вместо этого иду на физкультуру, которая у нас пятой парой, но я с другой группой занимаюсь. Бегать мне уже можно. Если не жестить.

Вечером меня группа Арнольда ждёт. Интересно, он не родственник знаменитого академика Арнольда, крупного математика советской школы?

23 февраля, воскресенье, время 20:35

Площадь перед Центральным Академическим Театром Российской Армии.

Вываливаем из театра весёлой толпой. Концерт ещё идёт, но мы уже отстрелялись. Больше всего доволен тем, что мы слегка порушили шаблоны. По традиции статус исполнителя тем выше, чем ближе к концу концерта он выступает. Нас засунули хоть и во вторую половину, но близко к середине. Однако публика пришла от нас в неслабый восторг. Нет, это не ажиотаж, не полный снос крыши, но впечатление мы произвели.

К чему это я? Не по статусу. По силе реакции на нас устроители концерта пребывают в лёгком конфузе. Заметил пару лиц, плюс Арнольд светится, как новогодняя гирлянда. Мы порушили им шаблон, когда номера идут по нарастающей. Сначала выступают неизвестные или малоизвестные, затем известные, за ними популярные, а в конце звёзды максимально возможного калибра.

– Кость, – толкаю в плечо владельца мандолины, – а тебе Арнольд тоже триста тыщ отвалил?

Слегка ревнивый и повёрнутый на иерархии Константин глядит на меня дикими глазами. Затем начинает рыскать ими в поисках Арнольда. Наш администратор расплачивается со всеми кулуарно. Вряд ли остальные не знают, кому и сколько, но для меня это закрытая книга. А мне же интересно! Пусть идут в задницу пуритане, порицающие страсть совать нос в чужой кошелёк. Всегда хочется знать, как тебя оценивают сравнительно с остальными. Это даёт хорошее представление о собственном месте в мире.

Мы тут отстали от группы, направившейся к нашему автобусу. Лично я кроме своей трубы несу один из барабанов. Это старослужащий Костя бережно притискивает только свою итальянку.

После моей шуточки преследую его, устремившегося к Арнольду, который беседует с водителем. Сразу не вышло, но, может, запал сработает? И-й-е-е-с!

– Арнольд, в чём дело⁈ – дикость из Костиных глаз ещё никуда не делась. – Почему ты какому-то салаге триста тысяч выдал, а мне только сто двадцать⁈

Не удерживаюсь от смешка, отпрыгиваю к входу и влетаю внутрь. Пристраиваю барабан.

– Ну-ка, иди сюда! – Арнольд манит меня грозным пальцем.

За его спиной Костя. Дикость в глазах постепенно меняется на возмущение человека, начинающего понимать, что его только что обвели вокруг пальца.

– Сколько я тебе дал? – смотрит строго и неподкупно.

– Полтинник, а что?

– А что за триста тысяч? С ума сошёл? Ты что там Косте наговорил?

– Да пошутил просто… – не удерживаюсь, начинаю ржать. Приходится отскакивать от решительно шагнувшего ко мне мандолинщика.

– Арнольд, но вопросы есть.

– Какие ещё вопросы?

Мы отходим чуток в сторону.

– Не, я против такой ставки не возражаю, – а чего бы мне возражать, сегодня второй концерт, вчера два, в кармане больше ста тысяч накопилось, – но ты кое о чём забываешь.

Арнольд смотрит, скептически кривясь.

– Ты забываешь про мои композиции. А ведь они только мои. Мне что, за авторство ничего не причитается?

Арнольда перекашивает совсем не милосердно:

– Уй, Витя! Там такая долгая и муторная бухгалтерия! Давай так, я у тебя эти песни просто куплю. Скажем, тысяч за двадцать.

– За каждую, – соглашаюсь, вспоминая Балбеса (Никулина) из фильма «Операция Ы», – и только под твоим менеджментом. Но другие композиции пойдут по другой схеме, сразу предупреждаю.

– Какой?

– Ещё не знаю.

Не разбираюсь в российском шоу-бизнесе пока и подозреваю, что продешевил. Хотя авторство-то всё равно за мной. Так что разберёмся.

– Ладно, пойду я, – пожимаем руки на прощание. – Мне на метро удобнее.

23 февраля, воскресенье, время 21.30.

Общежитие МГУ ДСЛ.

– Ви-итя! Ну и где ты ходишь⁈ – девичий вскрик настигает на подступах к родной комнате.

Вера меня подлавливает. И норовит утащить, не давая зайти открыть дверь.

В комнату всё-таки прорываюсь, трубу-то надо положить, но это всё, что могу сделать.

– Девчонки, я ж сразу сказал, что не знаю, когда вернусь…

Приглашали они меня настоятельно и упорно. Непрерывно улыбаясь и утверждая, что будут ждать сколько угодно в круглосуточном режиме. Меня усаживают за столик, на который быстро мечут закуски и ставят бутылку вина. Всё, как в лучших комнатах ДСЛ МГУ.

С удовольствием оглядываю стол и принарядившихся хозяек. Мои тренерские усилия уже дают какой-то эффект. Женская красота – это не только стройная фигурка и милое личико. Это лёгкость и точность движений, спортивная подтянутость, элегантный стиль одежды. Эмоциональный настрой не последнее дело. Скучные молчуньи и царевны-несмеяны могут кому-то понравиться только случайно. Лично мне – никогда.

Подгадали девочки как раз. Есть хочется сильно, во время концертов серьёзно заправлять организм не стоит. Духовикам категорически противопоказано, певцам – тем более. Всяким гитаристам – туда-сюда.

– Девчонки, вы в какой группе учитесь? – нахальное и одобрительное разглядывание круглых коленок Люды, сидящей рядом, не мешает вести беседу.

– В 201-ой, – внимание своим ответом и уже своими коленками, светящими из-под тонких колготок, привлекает Вера. У Люды покруглее, но даёшь разнообразие!

– О, замечательно! Я планирую перескочить один год, а то учат в час по чайной ложке. И будем учиться в одной группе.

– Ой, как классно! Здорово! – девочки ликуют, но сразу обрываю их восторги:

– В одной комнате всё равно жить не разрешат. – Ликование трансформируется в игривое хихиканье, а после следующих слов в озабоченность: – Показывайте свои зачётки, мне надо знать, какие у меня хвосты появятся, если я год перепрыгну.

Девочки ныряют мне под руки уже с зачётками. Отличными оценками их странички не пестрят, есть даже «уды», но «хвостов» нет.

– Тебе много сдавать придётся. ТФКП так-то вроде не сложный предмет, но с зачётами мы умучились, – вздыхает Вера.

– Матанализ, дифференциальная геометрия, численные методы, статанализ, – согласованно вздыхает Люда, водя наманикюренным пальчиком по раскрытой зачётке.

– А тебе ещё свою сессию сдавать… – совсем удручается Вера.

Ободряюще прижимаю девчонок:

– Девочки, надо верить в меня! С этими геометриями и анализами справиться нет проблем, – заглядывал в эти учебники из любопытства, здесь же у них. Ничего сверхъестественного не заметил.

– ТФКП я уже сдал, вместе со всеми зачётами, – начинаю загибать пальцы, хотя ради этого пришлось прервать полуобнимашки, – с английским тоже никаких проблем, матанализ за этот год сдал, осталось препода уговорить за следующий семестр сдать. Короче, мне надо начинать с вами уже на занятия ходить. Прямо вот с этого семестра.

Девочки взвизгивают от восторга. И припечатывают мне два поцелуя одновременно с двух сторон. Благосклонно воспринимая мои руки на их талиях. Как-то они сами там оказались…

Долго меня не отпускают, ссылаясь на то, что завтра – выходной. Ректорат дал выходной на понедельник, но деканат просто сдвинул расписание до следующей субботы. Так что наш понедельник начнётся во вторник.

Отпустили вместе с половинкой торта в дар моим соседям.

25 февраля, вторник, время 10.50.

МГУ, учебная аудитория ФКИ.

– А вы, молодой человек, откуда? Что-то я вас раньше не видел. Где вы пропадали? – препод своим любопытством концентрирует на меня внимание всего курса.

– Первый день у вас, Артём Маркович. Мне ваши лекции разрекламировали, вот я и пришёл.

Лесть – универсальный способ произвести первое и самое замечательное впечатление. Препод по внешности – мужчина невидный, овальное с мягкими округлыми чертами лицо. Будь его глаза хоть немного поуже, принимали бы за азиата. Но бэкграунд у него дай бог каждому. Доктор наук, доцент, математические работы по профилю нормальному человеку даже выговорить и запомнить весьма затруднительно. Так что лесть моя вполне искренняя.

– Откуда пришли? Пропуски по уважительной причине? – ищет глазами старосту, но отвечаю я:

– По железобетонной причине отсутствовал, Артём Маркович, – встаю только сейчас, докладываю: – Я на первом курсе учусь, но большую часть экзаменов за второй семестр уже сдал. Сейчас у моей группы занятия по структурам данных, но зачёт я уже получил. Экзамен тоже планирую сдать досрочно.

Там позади, на первом курсе, несколько сложнее всё, но, думаю, справлюсь. Зачем-то выделили из традиционного математического анализа действительный. Как бы в пику теории функций комплексного переменного? Зачем? Пока не понял. Но в списке экзаменов и зачётов этой дисциплины не нашёл… о, кажется, что-то было в билетах по матану.

– За первый семестр второго курса тоже сдал? – препод брызжет искренним интересом.

– Частично. Главное, что ТФКП сдал полностью, так что готов к труду и обороне по вашему предмету.

– Ну-ну, тогда иди решай задачу, раз ты вундеркинд такой, – показывает на уже написанное на доске условие.

– Не-не, Артём Маркович, спешить не будем. Я пока ваши первые темы в голове укладываю. Запрягать меня рано.

Неопытным тренерам, а преподаватель тот же тренер, воли давать нельзя. Интеллектуальные силы можно точно так же надорвать, как сорвать сердце, мышцы и связки непомерными физическими нагрузками.

С непонятным выражением препод смотрит на нацеленный на него и доску смартфон. Собственно, все и всегда так делают. Записывают лекции и семинары. А что, удобно! Параллельно можно сверяться с учебником, отмечать в тетради непонятные места… в принципе, можно и на сами лекции не ходить. Если кто-то параллельно пишет в облако.

– Хорошо вам живётся, – неожиданно вздыхает препод. – Мы-то от руки лекции писали…

Но не возражает. Никто не возражает. Если технический прогресс облегчает обучение, делает его эффективнее, то кто будет спорить? Точно не наши преподаватели, самые лучшие в стране и мире. Я бы на их месте давал лекции и в отпечатанном виде. С широкими полями для умных заметок.

Глава 2
Ответственность виновных

27 февраля, четверг, время 18.05.

Общежитие МГУ ДСЛ, музыкальный класс.

– А ты чего тут делаешь⁈ Вон отсюда! – так экспрессивно и эмоционально меня встречают в студии.

Анечка, разумеется. Глаза горят яростью благородной, рука отведена почти по-ленински в сторону выхода, слегка расставленные ноги твёрдо упираются в пол. От неожиданности слегка шалею:

– Что это значит? Анечка, тебя кто-то обидел?

– Ты меня обидел! Ты нас всех обидел! Уходи вон! Дезертирам тут не место! – получаю очередной выброс священного гнева.

Хмыкаю. И так как Аня, словно фурия, продолжает напирать, принимаю бой. Пока оборонительный:

– Это произвол! Это произвол и самодурство! Я буду бороться за свои конституционные права всеми законными способами! – кладу трубу к стеночке и принимаю борцовскую стойку. А также взгляд становится по-бойцовски сторожким.

Побороться с симпатичной девушкой я вовсе не против. А кто будет против?

Аня от неожиданности слегка сдаёт назад. Кто-то хихикает, сама она понимает, что её страстный напор моими усилиями приобретает черты пошлой клоунады.

– Жень, может, ты объяснишь, что произошло? – обращаюсь к её подружке, всегда более спокойной, чем взрывная Аня.

– Нечего ему объяснять!

Однако рассудительная Женя идёт навстречу:

– Мы ходили в твой деканат. Они сказали, что начислили тебе всё полностью. Твоя стипендия с учётом всех доплат почти двадцать тысяч…

– А ему всё мало! – выкрикивает Аня.

Это зависть? Игнорирую недостойный выпад:

– Женечка, пожалуйста, процитируй дословно, что они сказали. Это важно.

– Ну, сказали, – Женя слегка заводит глаза вверх, будто доставая запись разговора с верхней полки памяти, – что сначала промахнулись, но потом исправили ошибку и всё положенное начислили…

– То есть о том, что долги по стипендии отдадут только в сентябре, не сказали? – ничего удивительного, никто не любит подробно расписывать свои промахи. – И разницы между словами «начислили» и «выплатили» вы не чувствуете? М-да, а ещё студентки лучшего вуза страны…

Принимаю скорбный вид. Аня гневный вид сохраняет изо всех сил, но молчит.

– Значит, о том, как меня подставил родной деканат, вы не в курсе? – принимаю страдающий вид страшно и несправедливо обиженного. – Да, они начислили всё, что полагается, и мне все деньги выплатят. Потом. А как я должен жить сейчас?

Сажусь на пол к стеночке, удручённо обхватываю голову руками и начинаю причитания:

– Что же это происходит, а? Сдаю сессию досрочно, на одни пятёрки, а мне не то что повышенную базовую стипендию не начисляют, а вообще её лишают. Совсем. Какие доплаты? Я и не знал ничего! За отличную сессию! Родной деканат! Без копейки денег оставил! А тут вы ещё…

Если бы внутренне не ржал, как молодцеватый конь при виде прекрасных кобылиц, то прямо сейчас слезу пустил бы. В студии меж тем устанавливается мёртвая тишина.

– Как жить, как жить…

На эту тоскливую риторику кто-то неуверенно хихикает. Всё-таки это студенты МГУ, самые умные студенты в мире.

– Скажи, Аня, как мне теперь жить? – обращаюсь к постепенно краснеющей Ане. – Ты же не возьмёшь меня на содержание? Или возьмёшь?

Причитательный тон меняю на заинтересованный. Хихиканье откуда-то из тылов усиливается.

– Что же ты молчишь, Аня? Ты вот взяла бы меня в содержаны? Ненадолго, всего на четыре месяца?

Хихиканье, к которому непроизвольно присоединяется и Женя, как и краснота на смущённом лице Ани, усиливаются.

– Вот видишь, – удручённо машу рукой, – даже тебе – даже тебе! – я не нужен.

До неё пока не доходит, что незаметно её оскорбляю. Немножко. Всё-таки это всё шуточки. Ну и нефиг орать на меня не по делу.

С кряхтением и грацией серьёзно раненного человека встаю. Лицо сохраняет выражение вечно плачущего Пьеро.

– Раз меня здесь не любят, то я ухожу, – на пути к двери останавливаюсь: – Но ты, Аня, пожалуйста, предоставь мне бумажку, что я исключён из состава студии и нашего бравого музыкального коллектива. Не знаю, что там у тебя, приказ, решение, постановление. Мне надо в деканат отнести. Пусть снова стипендию пересчитывают.

Эх и «обрадуется» наш декан этому коленцу! Я не я буду, если Анечка после такой бумаги не огребёт уже от своего деканата. А то и ректората.

– Ну Вить, – меня пытается остановить Женя, – мы же не знали. Перестань. До праздников всего ничего, а у нас… тоже ничего.

– Как «не знали»? – удивляюсь непритворно. – Вы же сами сказали, что в мой деканат ходили, – затем добавляю: – В любом случае настроение испорчено. Я после такой увертюры репетировать не могу.

– Гляди, какой нежный… – бурчит Аня.

– Анечка, музыка – это очень тонкая материя, – разговариваю уже обыденно, но настроения действительно нет, – поэтому ничего удивительного, что музыканты чувствительны. Это профессиональное. Иди пьяными грузчиками руководи, они тебя без криков и мата даже не услышат. Про бумажку не забудь. Можешь сама в мой деканат отнести.

Дверь не захлопываю, аккуратно закрываю, я не какой-то там. Но краем глаза вижу, что Женя всё равно ощутимо вздрагивает.

Раз мне здесь не тут, то пойду к моим девчонкам в гости. Прошлые лекции по ММФ проштудировать лишним не будет. Надо бы с Песковым предметно встретиться, жалко, он москвич и в общежитие его просто так не пустят.

1 марта, суббота, время 19.15.

Общежитие МГУ ДСЛ, комната Колчина.

Тук-тук-тук!

– Вы слышите? – поднимаю ложку вверх, обращая внимание своих товарищей по комнате. – Какие-то стуки.

– И голоса за дверью, – соглашается мелкий Костя, зачерпывая винегрет своей большой ложкой и отправляя в рот в сопровождении моего осуждающего взгляда.

«Мелкий, а жрёшь, как большой», – вот что я безмолвно ему говорю. Надо в следующий раз делить по тарелкам. Поддался на уговоры пресловутого Костика, что одну, хоть и большую чашку, мыть быстрее и проще, чем три.

– Иди открой.

Посылать надо именно его, иначе хватит похода до двери, чтобы вернуться к пустому столу. Анекдот про двух мужиков, скинувших с хвоста третьего, это про него.

– А чё сразу я? Наверняка к тебе пришли! – Костя находит железную отмазку.

Сане Куваеву надоедает слушать наши препирательства и деликатные, но бьющие пулемётными очередями стуки в дверь. Идёт открывать, а я его прикрываю: отодвигаю блюдо в одну сторону, а ложку разочарованного Кости в другую.

– Нефиг моментом пользоваться, проглот.

– Это к тебе, – Саня возвращается за стол, а я возвращаю тазик с винегретом.

– И кто там?

– Я их не знаю…

– Иди, раз они к тебе! – предлагает Костя.

Не ведусь на провокацию. Не успею дойти до двери, как блюдо дно покажет. И так всего два раза зачерпнуть успеваю.

– Приветик, – выйдя из комнаты, вижу двух парнишек из музыкального квинтета, который с моим уходом станет квартетом.

Лёня и Дима, клавишник и гитарист.

– Ты это… нас, короче, Женя послала, – косноязычно начинает Лёня.

– Главная у нас Анна, – гляжу вопросительно, он бы ещё сказал, что их прислала мимопроходящая уборщица.

– Аня не возражала, – соглашается Дима

Приглашаю их в комнату. Угощаю кофейком с печеньем, не обращая внимания на осуждающий взгляд скопидомного Костика. Мы с Саней ему многое прощаем, он из своей Калужанщины часто привозит всякую сельхозпродукцию. Сельский он, что для студенческого состава МГУ совсем не характерно. С каникул мешок картошки приволок, брюквы всякой. Винегрет мы из его запасов состряпали. Готовим мы редко, вытяжки нет, поэтому приходится комнату каждый раз проветривать. А зимой это делать не сильно комфортно. В ДСЛ есть всё, но общей кухни нет.

– Как-то ничего не клеится у нас, – объясняет Дима. – Старое надоело, каверы – отстой, а твоё без тебя играть не можем. То есть можем, конечно, но без сакса не звучит.

– Короче, на празднике облажаемся, – преодолевает косноязычие Лёня.

– Я могу вернуться, но только с условием. – На меня воззрились все, включая соседей, что активно греют уши. – Никаких условий бы не ставил, если бы сама Аня пришла, но раз она не сподобилась, то за эту трусость должна ответить.

Встаю, вытаскиваю из пачки на полке лист бумаги, кладу перед парнями:

– Пишите. Хотя нет, сам нарисую, а вы подпишете и дадите другим. Не будет хотя бы одной подписи, в ансамбль не вернусь.

Подписывают итоговое заявление, хотя и со вздохом. Я тоже.

– Вы поймите, если спускать хамство, то оно будет усиливаться…

Председателю студенческого

Комитета МГУ Комкову А. Г.

От музыкального ансамбля при

Театральной студии «Клио» МГУ

Заявление

27 февраля руководитель театральной студии студентка геофака Стомахина Анна, проявив самоуправство и произвол, изгнала из музыкального класса члена ансамбля студента первого курса ФКИ Колчина Виктора. Тем самым сорвала важную репетицию в рамках подготовки к празднику 8 марта. Колчин Виктор на хорошем уровне владеет саксофоном, а также является автором нескольких композиций, некоторые из которых ещё не звучали на университетских концертах.

Просим срочно принять меры к руководителю театральной студии Стомахиной Анне. И вернуть в состав ансамбля Колчина Виктора, которого она изгнала без достаточных оснований. Иначе музыкальной части концерта, посвящённого празднику 8 марта, не будет. Мы отказываемся выходить на сцену без Колчина Виктора.

1 марта 2025 года

Подпись_______________ /расшифровка подписи/___________________

Подпись_______________ /расшифровка подписи/___________________

Подпись_______________ /расшифровка подписи/___________________

Подпись_______________ /расшифровка подписи/___________________

Подпись_______________ /расшифровка подписи/___________________

2 марта, воскресенье, время 09:40.

Москва, квартира доцента МАИ Пескова.

– Ты что, совсем охренел? – выпучиваюсь на Андрюху. – Рухнул с дуба вниз головой? Вытряс все мозги и набил их соломой? – продолжаю накручивать.

Нет, это надо же! Планирует дипломную работу лепить из нашей общей задумки. Что с того, что он главный исполнитель? Не выдерживаю выплеска эмоций, вскакиваю со стула, мечусь по комнате друга.

– Нет, я даже подумать не мог, насколько ты не представляешь масштаба проекта! – о хосподи, как можно быть настолько наивным при такой интеллектуальной мощи?

– Что за шум, а драки нет? – после ритуального стука в дверь заходит старший Песков.

Невысокого роста, с залысиной спереди, с умным взглядом профессионального интеллектуала. Осекаюсь. Смотрю вопросительно на Андрюху и понимаю, что его отец в теме. Вряд ли подробно, но в теме. Тоже зря, но как избежать подобных издержек, не знаю. Однако есть плюс, можно опереться на авторитет отца. Не повредит.